Текст книги "Дредноуты Балтики. 1914-1922 гг."

Автор книги: Игорь Цветков

Соавторы: Денис Бажанов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 22 страниц)

§ 2. Деятельность судовых комитетов

На кораблях, стоявших в Гельсингфорсе, ещё в ночь с 3 на 4 марта 1917 г. были созданы выборные органы управления, в функции которых входило решение вопросов хозяйственной жизни кораблей, отношений матросов и офицеров, дисциплины, сохранения казённого имущества и др. Речь идёт о судовых комитетах. Были они созданы и на дредноутах. Первым стал “Гангут”, где выборы состоялись ещё вечером 3 марта, ночью же комитеты появились и на трёх других кораблях.*728

[Закрыть] Избирались они следующим образом: от каждой роты выбиралось по одному человеку, офицеры корабля имели право выдвинуть одного своего депутата. Затем депутаты, в свою очередь, выдвигали кандидатуры председателя и секретаря. Их должен был утвердить командир корабля.*729

[Закрыть]

На первом заседании Соединённого комитета 2– й бригады линейных кораблей, проходившем 14 марта, был принят несколько другой порядок выборов в комитеты: каждую роту представляли теперь не один, а два человека, выборный от офицеров оставался один. На флагманских кораблях ещё один депутат выдвигался от штаба соединения. Члены комитета выбирались отныне сроком на два месяца, в случае же недовольства действиями своего депутата рота могла его переизбрать, но не ранее чем через месяц. Отказаться от своего избрания мог лишь тот, кто пробыл членом комитета 6 месяцев

без перерыва, т. е. тот, кто проходил выборы три раза подряд.*730

[Закрыть] В состав комитета входили следующие комиссии: следственная, продовольственная, библиотечная, просветительная и судовая лавка.*731

[Закрыть] По этому принципу были переизбраны и судовые комитеты на линкорах 1-й бригады.

Определялось разграничение сфер деятельности командиров кораблей и судовых комитетов. Первые должны были осуществлять командование в боевой ситуации, следить за обучением специалистов, судовым расписанием и расписанием учебных тревог, всеми средствами связи. Также они представляли к поощрениям и наградам, устанавливали количество личного состава, нужное для выполнения судовых работ, и сроки увольнения на берег, следили за регистрацией всех съехавших на берег, назначали сроки выполнения внеочередных работ. В сферу деятельности комитетов входили: “распорядительные функции по кормлению, по здравоохранению, просвещению и политическому образованию команды, наблюдение за добросовестным исполнением каждым своих обязанностей на корабле, поддержание строгой дисциплины и пресечение её нарушений, наблюдение за благопристойным поведением и нетчиками и наказание проступков такого рода, ведение очереди едущих в отпуск и съезжающих на берег, распределение служебных льгот, предоставляемых всему личному составу, вынесение примирительных решений в случае возникновения каких-либо недоразумений, приём и разбор всякого рода жалоб, производство дознаний по ним и отмена взысканий, наложенных командиром, устройство культурного досуга, контроль ведения хозяйства”.*732

[Закрыть] Таким образом, комитеты получали достаточно широкие полномочия помимо хозяйственной области и там, где ранее распоряжались офицеры. Это вело к подрыву дисциплины, за которую и были призваны бороться комитеты. Нижний чин мог рассчитывать на менее суровый приговор за проступок, совершённый в отношении офицера или кондуктора, чем ранее, когда его судили бы корабельным судом. Матрос имел право обжаловать через судовой комитет скромный перечень наказаний, оставшихся в арсенале офицеров и командира. Например, объявление выговора (командирского в приказе, офицерского – на словах) и присмотр за провинившимся (даже не заключение его под стражу) на срок не более одного дня.*733

[Закрыть] Подобное изъятие части офицерских функций не могло не привести впоследствии к трениям между комитетами и офицерами, чувствовавшими себя ущемлёнными.

Сфера совместной деятельности судовых комитетов и командного состава была узка. Она включала в себя несколько элементов. К ним относились проверка выполнения судовых работ, разводка фронта (её отныне надлежало производить старшему офицеру и боцману в присутствии члена комитета, т. е. и в этой сфере устанавливался своего рода контроль судового комитета за деятельностью судовых начальников). Ещё одним путем взаимодействия являлось установление процентных норм людей из экипажа, которые могли быть уволены в краткосрочный отпуск до 2 недель. Наконец, “обслуживание корабля на якоре”.*734

[Закрыть] Данный пункт представляется весьма неопределённым. Возможно, он призван был декларировать формальное равенство двух властей в обычной корабельной жизни и подразумевал их взаимоконтроль. Столь подробная регламентация заставляет усомниться в справедливости утверждения С.С. Хесина, что “в первые недели революции комитеты не имели ни единой структуры, ни четко очерченного круга своих прав и функций”.*735

[Закрыть]

Летом 1917 г. на дредноутах началась активная структурная перестройка комитетов. В конце июня обсуждалась проблема о создании особой Провизионной комиссии. 24 июня решение было принято судовым комитетом “Севастополя”.*736

[Закрыть] В последних числах они появились и на других кораблях. По проекту в неё вошли 3 чел.: офицер и два нижних чина. Особо оговаривалось, что в комиссию не должны включаться члены продовольственной комиссии судового комитета, содержатели или их помощники и ревизор корабля. Основными задачами этого органа были проверка отчетности по провизии, всей судовой отчетности, правильности регистрации и выдачи команде полагавшихся денежных сумм. Свои замечания провизионная комиссия представляла в письменном виде в двух экземплярах: общему собранию судового комитета и командиру.*737

[Закрыть] Из этого мы можем сделать вывод, что путем создания новой комиссии судовые комитеты ставили под свой контроль денежную отчетность не только нижних чинов, но даже и офицеров, на что до этого они не претендовали и права не имели.

К концу августа 1917 г. произошла новая реорганизация судовых комитетов на линейных кораблях 1-й бригады. Комитет делился на 3 секции: юридическую, учетную, внутреннего распоряжения. Старые комиссии сохранялись. Наибольшее число депутатов входило в юридическую секцию – 19 чел., затем шла секция внутреннего распорядка – 5 чел. и учетная секция – 4 чел. Делегаты, никуда не вошедшие, а также кандидаты могли участвовать в заседаниях любой секции с правом совещательного голоса.*738

[Закрыть] Общие заседания комитета в полном составе предполагалось проводить отныне по понедельникам и четвергам, а секции и комиссии должны были работать все остальные дни. Таким образом, налицо тенденция к усложнению структуры комитета, его бюрократизации как с положительной (рассмотрение дела в той комиссии или секции, которая этой областью только и занималась), так и с отрицательной стороны (затягивание решений по вопросам до общего собрания комитета). В то же время чувствуется стремление комитетов походить на другие выборные учреждения, в первую очередь на Гельсингфорсский Совет депутатов армии, флота и рабочих.

Распределение жалованья среди матросов (проект ЦКБФ)1

[Закрыть]

Звание	Жалование (руб.)
Боцман, фельдшер, старшие кочегары	50
Старшие машинисты, мотористы	47
Старшие минные электрики, артиллеристы, баталеры, писари, сигнальщики, рулевые, водолазы, санитары, телеграфисты	45
Старшие музыканты, марсовые	40
Младшие кочегары	45
Младшие машинисты, трюмные мотористы	42
Младшие минеры, электрики, комендоры, телеграфисты, писари, сигнальщики, рулевые, водолазы, санитары	40
Строевые старшины	38
Хлебопеки, коки, маляры	36
Марсовые, плотники, музыканты, парусники, горнисты	35
Матросы 1,11 статьи	32

1 РГАВМФ. Ф. р-95. Оп.1. Д.16. Л.23.

В течение весны – лета 1917 г. комитеты дважды переизбирались. Выборы прошли 18 апреля и 21 июня. При этом схема выборов несколько изменилась. В апреле избиралось по 2 депутата с правом решающего голоса от каждой роты, а также по 1 кандидату, участвовавшему в заседаниях, но владевшему лишь совещательным голосом. В июне наиболее количественно значительные роты выдвигали 3 делегата. К тому же кандидатов стали избирать столько же, сколько и депутатов. За счет этого численность судовых комитетов линкоров бригады выросла. Так, на “Севастополе” судовой комитет II созыва насчитывал 25 чел., III (июньского) – 42 чел.*739

[Закрыть] Офицеры больше в состав судовых комитетов не входили. Выборы проводились лишь среди нижних чинов, об участии же представителей командного состава в деятельности комитетов дредноутов данных не обнаружено. Возможно, что подобная ситуация могла возникнуть из-за возрастания недоверия к большей части офицерства и восприятие его как своего противника.

Отметим и такое явление, как выборы одних и тех же делегатов дважды. Это было нарушением положения о комитетах, принятого еще в середине марта на заседаниях Соединенного комитета 2-й бригады линейных кораблей и подтвержденного впоследствии Центральным Комитетом Балтийского флота. На “Севастополе” 5 человек были избраны повторно: матросы I статьи А. Гаврон, Г. Бобров, М. Жуков, гальванер П. Перепелкин и марсовый П. Данилов. 2 человека – матрос I статьи А. Абачин и электрик Н. Манчак – стали делегатами в третий раз. Кроме того, матросов А. Зубкова и Е. Дмитриева, бывших членов комитета апрельского созыва, экипаж избрал кандидатами в июне.*740

[Закрыть] Иначе говоря, в составе команд появились своего рода “профессиональные” депутаты, которые были способны что-то решать, но не исполняли своих служебных обязанностей в полном объёме.

Осенью комитеты претерпели незначительные изменения. После перевыборов, состоявшихся 21 сентября, в них стало не 3, а 4 секции. К уже имевшимся юридической, учетной и секции внутреннего распорядка добавилась еще секция труда, вероятно, по аналогии с Советами. Кроме того, товарищей председателя стало двое, а не один, что похоже на ситуацию в Гельсингфорсском Совете.*741

[Закрыть] Попрежнему в судовой комитет от команды избирался 21 делегат с правом решающего голоса и столько же кандидатов – с правом совещательного. На “Севастополе” 1 делегат, матрос I статьи В. Котаков стал им повторно, двое: унтер-офицер С. Товпеко и матрос I статьи М. Полуянов избирались так же во второй раз, но с перерывом – они были членами комитета с 18 апреля по 28 июня. Еще трое являлись до этого кандидатами (матросы I статьи П. Казачков, И. Кривошеин и К. Половин). Председателем судовой организации “Севастополя” стал уже третий раз избранный П. Перепелкин. Среди кандидатов четверо (унтер-офицер Е. Жеребцов, матросы I статьи И. Яшкин, Г. Антуфьев и В. Родионов) становились ими во второй раз подряд и двое (унтер-офицер С. Ручкин и матрос I статьи М. Жуков) являлись до этого судовыми делегатами. Жуков – 3 раза.*742

[Закрыть] Иначе говоря, из 42 членов судового комитета 13 выполняли схожие функции ранее. Это составляет примерно 31 %, что, на наш взгляд, подтверждает вывод о появлении и даже расширении (на предыдущих выборах число участвовавших до этого в деятельности комитета составило 21,4 %) категории, обозначенной нами как “управленцы”.*743

[Закрыть]

В течение марта и судовые комитеты, и корабельное начальство, пытаясь укрепить пошатнувшуюся дисциплину, работали ещё в тесном сотрудничестве. Примером могут служить как постановления судовых комитетов, так и приказы командиров кораблей 1-й бригады. Так, на одном из первых заседаний судового комитета линейного корабля “Петропавловск” была принята такая резолюция: “Комитет призывает граждан матросов строго и неукоснительно исполнять обязанности и приказания по службе на благо Свободной Великой России и надеется, что этот призыв будет услышан, и каждый товарищ исполнит свой гражданский долг для сохранения корабля нужного для мощи родины… Нужно уяснить себе это, товарищи, и на службе быть матросом, а на берегу – свободным гражданином”*744

[Закрыть]. Двумя днями позднее, 10 марта, выходит приказ № 105 командира “Севастополя” капитана I ранга П.П. Владиславлева: “…Предлагаю: офицерам, кондукторам, унтер-офицерам и матросам вступить в полное и ответственное исполнение своих обязанностей как техническом, так и распорядительном отношении.

Надо ожидать, что в виду коренным образом изменившихся внеслужебных взаимоотношений личного состава, ещё будут случаться некоторые недоразумения и в служебной обстановке… все такие недоразумения предлагаю выяснить по принятому уже порядку на общем совещании судовых делегатов с последующим докладом мне.

Что же касается случаев, нарушающих основные нерушимые требования военно-морской службы и гражданской свободы, к каковым относятся проступки, угрожающие целости корабля, неисправное несение караульной службы, кража корабельного имущества, порча судовых механизмов, оскорбление действием офицера, кондуктора или матроса, оскорбления, носящие демонстративный характер, неповиновение, уклонение от служебных обязанностей, то об этих случаях надлежит доносить мне рапортами или докладными записками через надлежащее начальство”.*745

[Закрыть]

Представляется, что не последнюю роль в таком сотрудничестве сыграла беспартийность подавляющего большинства членов судовых комитетов.

14 марта была провозглашена амнистия солдатам и морякам, арестованным по каким-либо политическим делам. Кроме того, им предоставлялась возможность вернуться к месту службы. Это имело прямым следствием возврат на линейные корабли 1-й бригады, в частности, многих матросов, которые принимали участие в разного рода волнениях или были арестованы по делу Главного судового коллектива РСДРП. На линкор “Гангут”, к примеру, приказом командующего флотом № 52 от 20 марта 1917 г. разрешено вернуться матросам А. Черномызову, Г. Ваганову, Ф. Яцкевичу, И, Андрианову, И. Привалову, В. Госникову, Т. Попову.*746

[Закрыть] Из них первые шестеро были осуждены за беспорядки в октябре 1915 г., а последний – списан за “неблагонадежность”, т. к. обвинялся в согласии на распространение агитации от имени Главного судового коллектива РСДРП. Полагаем, что не случайно вскоре после этого под давлением экипажа судовой комитет начал расследование о вине офицеров в событиях 1915 г.

В итоге депутаты выдвинули требование списания с корабля шести офицеров, наиболее, по мнению комитета, виновных. Это старший лейтенант А.И. Королёв, лейтенанты Н.Ф. Прохоров, А.Г. Хрептович, А.А. Сурандер, В.Е. Бурачек и И.В. Дитерихс. На каждого из них было составлено небольшое досье, главными пунктами которого являлись отношение к событиям февраля и взаимоотношения с экипажем. На основе этих досье и предлагалась форма наказания: Королёва рекомендовалось посадить в тюрьму, остальных – отправить в действующую армию.*747

[Закрыть] С подобным решением комитета капитан I ранга П.П. Палецкий не мог согласиться, и дело отправилось в штаб бригады, оттуда – в штаб флота, затем ходатайство о пересмотре дела было передано в Исполком Гельсингфорсского Совета, где его отклонили.

Подобные “чистки” инициировались и на других кораблях бригады. Пострадали те, кто проявлял до революции строгость и требовательность, или пытался противодействовать беспорядкам. На “Полтаве” команда требовала списания тех офицеров, что в кровавую ночь с 3 на 4 марта отказались подчиниться экипажу и сдать оружие, за что и были заперты в своих каютах. В конечном счете, как и в случае с “Гангутом”, командир “Полтавы” капитан I ранга С.В. Зарубаев 13 марта вынужден был обратиться в штаб флота со следующей просьбой: “Ходатайствую о скорейшем списании старшего офицера вверенного мне корабля капитана II ранга В.В. Котовского, лейтенанта К.И. Юдина, мичманов В.М. Карякина и Г.А. Тевяшева с зачислением их в резерв флота, как арестованных по желанию команды в ночь с 3 на 4 марта”.*748

[Закрыть]

Подобная участь постигала и унтер-офицеров, и даже матросов. 9 апреля “по желанию судового комитета” с “Полтавы” был отчислен сверхсрочнослужащий боцманмат С. А. Мартынюк, а 15-го – якобы за сотрудничество с “охранкой” на “Севастополе” были арестованы и отправлены в Секцию охраны народной свободы Совета депутатов армии, флота и рабочих Свеаборгского порта строевой боцманмат М. Козлов и моторист Я. Афанасьев.*749

[Закрыть]

Решениями комитетов началось отстранение от управления кондукторов и фельдфебелей рот. На линкоре “Севастополь” в марте по требованию судового комитета фельдфебелем 1-й роты вместо боцманмата И. Сухорукого был назначен унтер-офицер Т. Дрячин, 2-й роты – вместо унтер-офицера В. Потапенко – унтер-офицер И. Ковалёв, 4-й роты – вместо боцманмата М. Козлова – унтер-офицер И. Лихач. То, что эти действия шли вразрез с желаниями командира, косвенно подтверждает и объявленная смещённым в приказе благодарность.*750

[Закрыть] С “Гангута” были уволены старший электрик В.К. Солодянкин, марсовый старослужащий Н.В. Баранчуков, кочегарные унтер-офицеры I статьи ЯД. Дорогинский, Н.Т. Понурин и В.А. Растворов, кочегары I статьи В.Г. Памин и А.А. Ткаченков, кочегар I статьи Ф.В. Зиновьев, строевой боцманмат Г.Д. Папонов. 2 мая на линкоре “Полтава” исполняющим обязанности фельдфебеля 1-й роты был назначен матрос I статьи П. Фимушкин.*751

[Закрыть]

Однако, даже при наличии ярко выраженной политической подоплеки в ряде случаев, заботились комитеты и об увольнении с дредноутов бригады тех, кто подозревался в халатном отношении к возложенным на них обязанностям. На “Гангуте” двоих подобная участь постигла за рукоприкладство – сигнального боцманмата Л.В. Николенко и писаря I статьи С.А. Малышева.*752

[Закрыть] Зачастую командование линейных кораблей проявляло полную солидарность с мнением членов судового комитета. Командир “Гангута” капитан I ранга П.П. Палецкий поручил старшему штурману лейтенанту В.П. Дону провести расследование подлинности фактов, в которых обвинялся упомянутый выше Л.В. Николенко. Когда же всё это подтвердилось, то в штаб бригады были отправлены рапорты В.П. Дона и самого П.П. Палецкого, в котором он сообщал следующее: “Предоставляя подлинный рапорт лейтенанта Дона доношу, что сведения о боцманмате Николине были сообщены в судовой комитет для всестороннего освещения нравственной физиономии этого боцманмата, а также для того, чтобы знать мнение о нем всего корабля. Комитет пришел к тому же мнению, что и старший штурман. На основании вышеизложенного прошу ходатайствовать о недопущении сверхсрочнослужащего сигнального боцманмата Лаврентия Васильевича Николенко к кондукторскому экзамену, а также о списании его с исключением из списков вверенного мне линейного корабля”.*753

[Закрыть]

Боролся судовой комитет и за честь имени своего корабля, о чем свидетельствует тот факт, что на заседании 21 марта было решено обратиться на транспорт “Митаву” с требованием “принять решительные меры против боцманмата Ковальчука, носящего без всякого права на это ленточку “Севастополь” и занимающегося подозрительной деятельностью”.*754

[Закрыть]

Командование было вынуждено идти на уступки, иначе конфронтация неизбежно привела бы к полной потере ими управления. Действовало, на наш взгляд, нечто вроде джентльменского соглашения: офицеры не препятствовали “чистке”, а взамен комитет, при возможности, поддерживал их при разборе спорных вопросов. Это получило наглядное подтверждение, когда 11 апреля матросы 6-й кочегарки на всё том же “Севастополе” приказали своему непосредственному начальнику унтер-офицеру И. Чиркову “уйти из кочегарки вон”, так как он хотел “более равномерно распределить несение вахт”. Об этом случае в рапорте на имя командира сообщил инженер– механик капитан II ранга И.П. Иерхо. Данный рапорт был направлен в судовой комитет с такой резолюцией командира линкора капитана I ранга В.П. Вилькена: “Предлагаю судовому комитету разобрать дело, наложить взыскания и объяснить кочегарам всю незаконность способа их действий”.*755

[Закрыть] Это и было исполнено, кочегарам комитет объявил порицание и восстановил Чиркова в его правах.

Линейный корабль “Петропавловск”. 1915–1916 гг. Купание команды. (Фото С. П. Славинского)

Дополнительным фактором, способствовавшим налаживанию деловых отношений между представителями экипажей и командным составом, являлось включение в состав комитетов офицеров и исполнение ими ответственных должностей. Это стало возможно, как уже говорилось выше, с 14 марта 1917 г., когда на заседании Соединенного комитета 2-й бригады линкоров было постановлено выбирать в судовые комитеты и офицеров. По данным, имеющимся по составам корабельных организаций “Гангута” и “Севастополя” можно с уверенностью говорить о довольно значительном влиянии в этот период офицеров на дела. На “Гангуте”, к примеру, лейтенант Г.И. Комаров являлся товарищем председателя, а мичман А.В. Тарановский – секретарем судового комитета. На “Севастополе” капитан II ранга И.П. Иерхо на нескольких заседаниях исполнял обязанности председателя, а с 30 марта им стал инженер-механик мичман В.Н. Соколов.*756

[Закрыть] Подобным образом дела обстояли и на ряде других соединений. Об этом, например, упоминал С.Н. Тимирев применительно к 1-й бригаде крейсеров, базировавшейся в Ревеле. Аналогичную тенденцию в армейских полковых комитетах этого периода отметил и В.И. Миллер.*757

[Закрыть]

Основным направлением деятельности судовых комитетов на 1-й бригаде линейных кораблей являлась хозяйственная сфера. Самым злободневным вопросом на это время следует, по нашему мнению, считать продовольственный. По данным В.В. Петраша, к февралю 1917 г., в связи с ростом цен и падением курса рубля, стоимость ежедневного питания матросов была установлена в 80 коп. – 1 руб. в день (в месяц соответственно 24–30 руб.).*758

[Закрыть] Такая сумма достаточной являться не могла. Поэтому судовые комитеты действовали в двух направлениях: с одной стороны устанавливали жесткий контроль над стоимостью, количеством и качеством провизии, с другой – старались изыскать дополнительные денежные суммы, которые матросы могли бы тратить на закупку съестных припасов. Меры в первом направлении успешно реализовывались благодаря полному переходу всего процесса в руки экипажа. Следила за этим специально создававшаяся продовольственная комиссия.

О роли, отводившейся этой комиссии, можно судить хотя бы по тому факту, что в комитете линейного корабля “Севастополь” II состава (18 апреля – 28 июня) из 25 человек в продовольственную комиссию входило 9, в комиссию “по проверке харчевых сумм” – 4 и в комиссию по проверке буфета – 3 человека*759

[Закрыть], т. е. более 50 % от численности всего комитета. В случае необходимости закупки для нужд экипажа члены комиссии обращались к командиру корабля, а тот, в свою очередь, выписывал соответствующее удостоверение следующего типа: “Дано сие марсовому Володкину, вверенного мне корабля, на право покупки из Продовольственного склада четырех ящиков спичек. Капитан I ранга Палецкий”.*760

[Закрыть] Очень сурово комитет карал за попытки кражи продовольствия, как в случае с матросом “Севастополя” П. Гольбиковым.

Второе направление выражалось в учреждении строгой отчетности всех расходовавшихся сумм. Если расход признавался необоснованным, то комитет требовал возврата денег, которые заносились в так называемые “экономические” или “харчевые” суммы. В качестве примера отношения к этому делу нам хотелось бы привести, несмотря на его объем, отчет комиссии судового комитета “Севастополя”: “Проверка денежной отчетности за март месяц ставит судовой комитет в известность о следующем:

1. По записи инженер-механика мичмана Войцикова от 22 марта сего года выдано командировочных по делам службы: унтер-офицеру Адамовичу 85 марок 60 пенни, унтер-офицеру Смирнову 21 марка 40 пенни; всего 107 марок – потребовать более подробного отчета, куда эти деньги расходовались.

2. Выдано заимообразно из экономических сумм и выдано в расход: матросу I статьи Петру Гаврикову 22 марки, машинисту I статьи Эйжену Бергу 50 марок – просить их внести обратно ревизору, и эти суммы по внесении должникам должны быть заприходованы в харчевые суммы.

3. Опротестовать целевой счет гальванера Кавешникова на сумму 30 рублей 40 копеек – необходимо заслушать его объяснения в судовом комитете.

4. Счет на 20 марок (фуражка для боцмана Манаева) – отнести на съестные суммы комитета комиссия категорически не нашла возможным. Эту сумму постановлено получить с боцмана Манаева или с того, кто ему разрешил покупать фуражку и записать на приход.

5. Выяснить в полном составе судового комитета, на какие средства должны приобретаться канцелярские принадлежности и медикаменты, т. к. отпускаемые из порта суммы на это уже израсходованы”.*761

[Закрыть]

И подобные, почти бухгалтерские, отчеты составлялись на всем протяжении этого периода.*762

[Закрыть]

Проводились и обследования деятельности баталеров. Если возникало какое-либо сомнение, то судовой комитет мог поручить специальному уполномоченному лицу провести следствие. Комитет “Севастополя” 23 апреля дал задание электрику П.В. Гущину подробно изучить материальное положение бывшего старшего баталера корабля кондуктора И.И. Тютрюмова, причем 25-го был даже сделан запрос в Гельсингфорсское казначейство о счетах самого Тютрюмова, его жены и троих детей.*763

[Закрыть]

Естественно, что скоро встал вопрос о том, как быть с экономическими суммами. Если ранее на эти деньги на бригаде покупались книги в матросскую библиотеку, инструменты для самодеятельности, киноаппараты для кинематографических сеансов, снаряжение для охотников и лыжников, то судовые комитеты настойчиво требовали выдачи сумм и дележа их между матросами. Ещё 12 марта в Исполнительный Комитет Совета депутатов армии, флота и рабочих Свеаборгского порта от команды линейного корабля “Гангут” поступил запрос, что делать с экономическими суммами.*764

[Закрыть]

30 марта в газете “Известия Совета депутатов армии, флота и рабочих Свеаборгского порта” был помещен ответ. Экономические суммы должны были расходоваться по усмотрению судовых комитетов. При этом, правда, высказывалось пожелание чтобы эти деньги были ими употреблены “на культурно-просветительские нужды своих команд и частей”.*765

[Закрыть] Денежные суммы действительно были розданы, о чем с возмущением писал в своем дневнике И.И. Ренгартен.*766

[Закрыть]

Активно вносились средства на похороны “жертв революции” и семьям погибших на фронте. Этими сборами также ведали судовые комитеты. За первые полтора месяца после революции в фонд похорон судовыми комитетами было собрано 823 руб., 2849 марок, 11 офицерских орденов, 4 серебряных Георгиевских креста, 266 средних и 4 малых серебряных, 7 больших золотых медалей и 385 наградных знаков. Уже 13 марта по инициативе судового комитета линейного корабля “Севастополь” был создан фонд для помощи семьям погибших фронтовиков. Туда поступило 1416 руб., 165 марок, 3 офицерских ордена, 1 серебряный Георгиевский крест, 7 больших, 7 средних и 307 малых серебряных, 7 малых золотых, 163 бронзовых медалей, а также 1 нагрудный знак. Впрочем, с середины апреля сведения о пожертвованиях прекращаются.*767

[Закрыть]

Параллельно судовыми комитетами поднимался и вопрос о матросской заработной плате. Одновременно с запросом об экономических суммах, 12 марта с “Гангута” в Исполнительном Комитете поинтересовались, в каком размере должна исчисляться оплата всех работ, проведенных на линкоре зимой вместо судоремонтников, и какое жалование будут получать матросы.

Исполнительный Комитет ответил, что неправомочен решать подобные вопросы и что они должны обсуждаться в морском министерстве и специальной комиссии. В начале работы этой комиссии, известной сначала как комиссия Н.В.Савича (с 14 мая её возглавил В.И. Лебедев), стало известно 11 марта.*768

[Закрыть] 1 8 апреля предварительный проект о матросском жаловании был разослан для ознакомления по флотам. Согласно ему, происходило деление на 3 разряда: обычные матросы, которым должны были платить в месяц 15 руб.; специалисты, оклад которых равнялся 25 руб.; старшие специалисты (бывшие унтер-офицеры), получавшие 50 руб.*769

[Закрыть] Судовые комитеты бригады одобрили этот проект, однако 28 апреля на заседании Центрального Комитета Балтийского флота было принято постановление, где говорилось, что матросское жалование должно составлять как минимум 45 руб. в месяц*770

[Закрыть], т. е. в 3 раза больше! Очевидно, что после этого проект комиссии Савича был отвергнут.*771

[Закрыть] Пожалуй, именно этот вопрос спровоцировал первые серьезные трения на бригаде между командами и её начальником – адмиралом М.К. Бахиревым. При этом необходимо отметить, что комитеты в этой ситуации сохранили, по крайней мере, внешнюю лояльность к командованию. Все обсуждения проектов комиссии Савича– Лебедева судовые комитеты выносили на общее собрание команды, сами при этом не давая никаких оценок резолюциям, там выносившимся.

Это может быть объяснено двумя причинами. Во– первых, строгим наказом Исполнительного Комитета Гельсингфорсского Совета депутатов армии, флота и рабочих от 20 апреля, последовавшим на ряд резолюций комитетов политического характера (к примеру, резолюция и солидарность с протестом Исполнительного Комитета Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов по поводу ареста русских эмигрантов в Галифаксе).*772

[Закрыть] В частности, в этом наказе говорилось следующее: “Исполнительный Комитет считает крайне нежелательным одиночное выступление комитетов каких– либо частей войск… помимо Совета Депутатов и Исполнительного Комитета”.*773

[Закрыть] Поэтому резолюции такого рода сопровождались таким предисловием: “Состав команды 1-й бригады линейных кораблей в числе 5 тысяч человек по инициативе линейного корабля “Гангут” через Совет рабочих и солдатских депутатов требует…”.*774

[Закрыть] Во-вторых, судовым комитетам незачем было лишний раз портить отношения с командным составом, им было выгоднее работать с помощью со стороны офицеров и в сотрудничестве с ними.

28 марта на “Севастополе” начала функционировать комиссия по улучшению быта команды, составленная из офицеров и членов комитета. 9 апреля ею, в частности, были осмотрены матросские одеяла и негодные заменены.*775

[Закрыть] Подобная комиссия на “Гангуте” постановила 31 марта составить список сапожников от каждой роты с тем, чтобы экипажам могли сделать или отремонтировать сапоги по сходной цене.*776

[Закрыть] Аналогичным образом действовали на “Севастополе”. Действительно, корабельные сапожники работали по цене в 2–5 раз меньше, чем на берегу.

Позднее, летом, основные направления деятельности комитетов не изменились по сравнению с весной 1917 г. Наибольшее внимание уделялось вопросам поддержания дисциплины среди команд кораблей. Однако, спектр проступков, которые рассматривались судовыми делегатами, заметно расширился по сравнению с первыми послереволюционными месяцами. С июля частыми стали дела о плохом исполнении обязанностей дневальных. Так, 7 июня судовой комитет дредноута “Севастополь” назначил на 4 суток на тяжелые работы и объявил порицание матросу II статьи В. Ульянову за “сон и сидение на посту”.*777

[Закрыть] Через несколько дней рассматривался пришедший 9 июня циркуляр из штаба флота № 754 о плохом дежурстве на берегу. Матросские делегаты с “Гангута” оставили на 2 недели без увольнений дежуривших в Гельсингфорсе 12 июня, так как они “позволили себе заходить в кофейни, не спросясь у своего начальника”.*778

[Закрыть] На “Севастополе” 26 июня были наказаны недельным пребыванием на корабле матросы П. Кумец и И. Дуркин, позволившие себе курение в не предназначенном для этого месте.