Текст книги "Светофор (СИ)"

Автор книги: Игорь Кизиков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 14 страниц)

– Ну да. Хотели расписать, но не получилось, – Толик Грищенко как-то мямлил с ответом и тогда Женя спросил.

– Ну, что у тебя?

– Женя, знаешь, я тебе не жаловался, но сейчас так плохо мне...

– Я заметил. Ты сегодня работал из рук вон плохо. Даже нормально гайку закрутить не смог. Два раза ключ уронил. Работу сделал кое-как. Я всё должен за тобою проверять?

– Извини.

– Да мне до жопы твои извинения. Мы работу делали. Дорожим своим именем, а если ты не закрутишь гайки как надо, шланг не подключишь правильно, то потом пойдёт молва про нашу фирму. Помнишь в центре на улице «Высоцкого», когда к батарее кое-как шлаг подсоединили, и мы всё исправляли за других, хорошие деньги заработали, все проверили, подтянули. Там так всё залило из-за этого плохо прикрученного шланга. Это – минус этим ребятам, а нам плюс. Мы всё исправили. Нашей фирме, так что не надо зевать на работе. Сначала работа, а потом слёзы. Иначе за нас это сделают конкуренты.

– Я понимаю, но у меня руки опускаются, – сказал Толик. – И у меня была причина, – добавил Анатолий Грищенко. – Я даже не то что работать, жить не хочу!

– Слёзы потом, а работа важнее.

– Хорошо, – они пили пиво. Толик выпил одну бутылку, срыгнул газами и выпил залпом вторую. Потом тоже отрыгнул и добавил: – сейчас можно?

– Ну, давай, – сказал Евгений. – Говори.

– Женя, у нас с женой всё плохо. Мы отдаляемся. Наша семья рушится.

– Не понял, вы хотите развестись?

– Типа да. И инициатор она. Женя, у меня всё из рук валится. Я тебе до этого не говорил, думал сам решу проблему, но похоже мне нужно выговорится. Она нашла другого человека и мою дочку хочет оставить с собою, то есть с ним. Он богат и у него мн6ого связей. Они меня раздевают!

– Это не всё, как я понял? – спросил Евгений.

– Да, квартира. Она оставляет её себе, хотя мы вместе её обставляли мебелью. Я сам покупал кроватку дочке. Но это теперь совсем неважно в суде. Важно, кто против меня. Я не знаю, кто её новый ухажёр, но он имеет деньги и возможности. Он без ума от неё и одаривает подарками, а это у неё «крышу» снесло. Наша жизнь, наши отношения, всё идёт к чёрту.

– А что ты?

– А кто я? Помощник сантехника в двадцать тысяч рублей. Ну ещё «пятнашка» свалится. Да, есть квартира, но ей надо больше. Машина, отдых на островах. Она нашла другого, даже секса со мной не хочет. Раньше приставала, гладила. а сейчас просто отворачивается и всё. Зато я вижу у неё новые подарки. Дорогие подарки. Смартфон чего стоит. Она молчит и дочку против меня настраивает. Я прихожу домой, как в враждебный бункер. Не квартира, а холодильник. Привет, ешь, иди постель убери. Короткие фразы. Не улыбки, не спасибо, ничего. Словно мы не муж и жена, а сосуществуем вместе.

Они снова пили пиво. Взяли много. Бутылка за бутылкой. Темнело. Слева прошли бродячие собаки. Они тёрлись около уцелевшей его части.

– Видишь, что происходит со мною?

– Да, – ответил Женя. – Может нужно подождать?

– Чего?

– Ну, твоя жена придёт в себя, – он говорил глупости, а что он ещё мог посоветовать своему компаньону. Убить нового ухажёра?

– Ага, – горько ответило Толик и снова начал пить пиво.

Они пили в старой части сада, где сохранились ещё с начала двадцатых годов прошлого века строения. Тут была особенная атмосфера, запахи, звуки. Пах сад, пахли старые заборы и дома. Может плесенью, а может историей. Около трёхэтажного дома сохранилось часть деревянного забора и сараи, где раньше хранили припасы на зиму. Оттуда пахло сырой землёй и веяло холодом. Теперь они осыпались и покосились. Забор остался, сараи тоже, только ближе к земле стали, и там шмыгали бродячие псы, а на старом столбе сидела кошка и внимательно за ними наблюдала. Собаки редко здесь появлялись, они боялись этого места, но тут рядом мусорники, а там всегда можно найти поживу. У них был подкоп от тропы с набережной, ниже места, где они стояли и пили. Там была часть ограждения сада, которая состояла из плоских бетонных плит, которые в три яруса установили между столбами, создав забор. Ещё в 1981-ом, а сейчас это всё разваливалось. Часто от времени, часто под «пинком» вандалов. Там людям можно было пролезть, часть плит поломано, сброшено, затоптано в землю, а другие расписаны художествами. В отдельных секциях одна наверху или две плиты наверху. Третья отсутствует. А бывает наоборот, уцелела одна внизу. Там люди шастали, а уж собакам совсем не было преград бегать в сад. Они бегали постоянно и исчезали за девятиэтажкой.

– Я отолью, – сказал Тоха. – Меня припекло.

– Давай, я за тобою, – и за ним последовал Женя. Они отлили около забора, а потом Анатолий продолжил. – Женя, понимаешь дружище, у меня жизнь рушится. Она разваливается! Я словно в чужой вы доме. Жень, понимаешь? Всё катится в тартарары! Квартира, моя жизнь, мой ребёнок. Мы словно живём не в квартире, а в холодном царстве. Никаких чувств больше у меня к ней. И я думаю, у ней ко мне. Всё, точка.

– Я понимаю, а ты как-то мог поговорить со своей женой? Что она хочет? Ты пробовал с ней поговорить?

– Пробовал.

– И что? – на это Анатолий просто отмахнулся.

У Евгения Петровича Шаповалова всё было хорошо. Жена не собиралась налево, она не собиралась уйти. Да секс был не каждый день, но гони понимали друг друга и поддерживали. И ещё у него были два его близнеца бандита. Они громили квартиру в играх и в соперничестве, но были свои дети. Они были погромом, но когда он укладывал их спать и они засыпали, это было для Жене счастье. Поэтому он сопереживал Грищенку вяло. Наверно тот понимал, потому что сменил тему разговора.

– Ладно, потом продолжим, – он почесал висок и снова хлебнул пиво, а потом посмотрел на светофор. – Как он появился, начались мои серьёзные проблемы.

– Толя, ты о чём?

А тот посмотрел на светофор и спросил Женю: – Жень, а что ты скажешь про этот светофор? Почему он здесь?

– Что скажу? Почему? Откуда я знаю. Шутник прицепил. Прицепили его на бетонную стену и работает.

– И я вот думаю, почему работает и здесь? – Грищенко отпил пива из бутылки. – Зачем? Ты ведь рассказывал, как попал на ярмарку и про свой выигрыш.

– Тогда светофора не было.

– А я, сейчас, про него. Зачем он здесь? Помнишь про призраков, которые группами ходили? Ты их вроде видел? Когда с набережной в час ночи добирался домой.

– Толик. Я видел нечто среди деревьев, вроде как фигуры, скорее тени. Призраки и не призраки, я не знаю. Это просто мне померещилось.

– А что они делали?

– Коллега, они там устроили осмотр сада? Ходили, сквозь деревья, словно их и не было, но при этом останавливались в пустом месте и обходили его. Один им показывал руками и все туда смотрели. И на всё остальное не обращали внимание. Словно была экскурсия, ты мне сам мне пояснил, когда я теле рассказал. Сказал, что очень похоже, как один призрак делает экскурсию другим призракам.

– Было дело, но причём тут светофор? Как он сохранился, Женя. Его столько раз ломали, а он снова здесь. И Олег, этот четырнадцатилетний балбес, который его свинтил, через три дня попал под машину. А он снова здесь на месте с красным сигналом. Светофор, горит, как ни в чём не бывало.

– Не знаю. Считай, это – мистика, – ответил Женя. – Тут всё стало в саду мистикой. Этот светофор, который снова возникает из ниоткуда и без царапин. Его же обливали краской, снимали. Хотя этот тот же светофор. Тут есть щербинка на красном сигнале, и она по-прежнему там есть. Такая копия? Не думаю, этот тоже светофор, который почистили, отремонтировали и вернули на место. Тут надо всем боятся, особенно с застройщикам. Они уже поимели от всего этого. Как бы мы все не поимели, и мне снова нужно отлить.

Он подошёл к забору и отлив, застёгивая ширинку, и потом услышал шорох. Выйдя в сад, он увидел там, на дорожках, тёмные тени с кульками. Свет прожекторов сверху сюда доставал.

– Эй! – крикнул он, и тени на секунду замерли. – Кто там? Бомжи?!

Было тихо, а эти фигуры с кульками стояли, секунд десять, а потом начали двигаться молча вниз, исчезая в темноте. А он вдогонку крикнул:

– Сборщики, металлома и мародёры. Вон отсюда! Слышали?!! Есть правила, если не знаете, то вам будет плохо. Грабить дома здесь запрещено!! Так что потом пеняйте на себя! Застройщик и его парни пострадали, так что и пострадаете и вы. Пошли на хуй отсюда! Бегом, чтобы не догнали!

Тени с кульками ушли вниз и исчезли. Даже была от них нецензурная реплика, но Женя не обратил на неё внимание.

«Неверно залётные, местные боятся сюда приходить» – подумал он.

Женя вернулся, и тут входная дверь в двухэтажном здании открылась, и из проёма света вышла женщина. Марта Анатольевна.

– Евгений Петрович? Я вас услышала? Это вы кричали? Ругались?

– Да, Марта Анатольевна. Бомжей и сборщиков металлолома гонял. Они тут постоянно появляются.

– Да? Очень благодарю, и вы со своим напарником, с Толиком? – Она увидела их и пригласила к себе на чай. – Ребята, у меня отличная выпечка. Вечерний чай с пирогом. Яблочная начинка и корица. Есть грушёвое варенье, тягучее. Идёмте, я угощаю. Такое тягучее варенье, как карамель. Я знаю, что вы здесь пьёте пиво, но лучше на мой чай и выпечку. Она вкуснее, домашняя с корицей и мёдом. Давайте, ребята, подтягивайтесь. Я угощаю и жду.

Отказывать было грешно. Они бесплатно починили ей воду и поставили бак для подогрева воды. Бак она сама купила, но всё соединили они бесплатно. А ещё Женя сам проводил проводку от бака, так как их местный электрик, Игорь, который должен был прийти по вызову, всё это оставлял на потом. Потом страдал, звонил Жене и дико извинялся, что завтра точно зайдёт. Выдавал из себя прокрастинацию. Вроде лень, на завтра оставил, а потом неохота, а жжёт совесть. В общем, дошло на то, что Женя сам монтировал провода, поставил коробку. Потом Игорь прибегал, смотрел, кое-где что-то сумбурно поправлял и снова убегал. Ему некогда, видите ли. А Марта, тётя Марта. С её доходами.

Она столько проработала на местном заводе, а ей платили мизерную пенсию и даже не смогли бак оплатить, хотя она подала заявку, как заслуженный работник завода, с сорокалетним стажем, с привилегиями, и ей должны были оплатить этот бак, но, как бывает, деньги где-то затерялись. А у сына директора в это время появился новый БМВ Х7, а ей ничего. Поэтому они сделали всё бесплатно. Покинутая и брошенная женщина. Всеми родственниками, так как они льстили её сыну, Кириллу. Тот имел успешный бизнес, а про маму забыл.

И часть труб использовали из своих запасов. Просто так, чтобы помочь. Женщина так была им благодарна и так их упрашивала заглянуть на чай, что они не смогли отказаться, тем более ещё выпечка была фантастичной.

– Идём, пару секунд, – сказал Женя. Сначала нужно выбросить пустые бутылки с мусорный бак. Это – святое. Может не для кого-нибудь, а для Жени – святое. Мусорить в саду было кощунством, хотя такое часто случалось. И приходилось убирать, устраивать субботники. Любить свой город нужно с этого, а тем паче свою страну. Чтобы чисто было и не воняло. Так он и сделал, дойдя до мусорных баков, а потом вернулся, и они вошли через старую, скрипучую дверь и начали подниматься по деревянной, крутой лестнице. Они скрипела, стонала и трещала, особенно под весом Жени. Большой человек, упитанный под два метра. Они поднимались, свет горел наверху, и благодаря ему было видно, что изначально ступени были покрашены коричневой краской. А сейчас вытерты. Этот дом многое помнил. И оккупацию белыми, потом немцами, и дух царской России. И ещё были остатки плакатов советских времён. Тут их на чердаке много нашли. В пыли, погрызенными мышами. Но ещё краски остались и девизы.

А сейчас чердак прогнил. Он рассыпался от старости. Крыша прохудилась и текла. Канализация в плохом состоянии. Женя и Толик её немного «подрихтовали», пробили мусор, заменили трубы и поставили ревизии, но вся система по-прежнему дышала на ладан. Тем более, что официально она была отключена от ЖЕКа. Эти дома были сами по себе. Поэтому возникла проблема, если квартира снизу уже была неживой. Если пробивать, то оттуда, а нужно взламывать дверь. Приходилось изворачиваться и Марта Анатольевна была несказанно благодарна.

Жени и Толи там тоже пришлось попотеть. Но они справились, и сейчас Марта Анатольевна вела вверх. Несколько ступенек сломались и прогибались сильно почти в конце пути. Пахло плесенью, перед дверью Марты Анатольевны горела одинокая, двадцати ватная лампочка накаливания. Потом они вошли в квартиру, где был яркий свет, сняли обувь и прошли в носках на кухню. Тётя Марта, она так её называли между собою, хлопотала на кухне.

– Ещё раз вам спасибо, – говорила она при этом. – Что вы сделали: ванну, туалет. И свет. Боже, какое наслаждение иметь горячую воду.

– Не стоит благодарности, – ответил за обоих Толик.

Так начался вторая часть вечера. Сначала туалет, пиво же просилось обратно, а потом кухня и посиделки. Чай, крепко заваренный и домашняя выпечка.

– Ей богу, Марта Анатольевна, не надо нас так угощать.

– Надо. Вы мне так много добра сделали. Очень вкусное варенье, ешьте

Так как был апрель, то темнело уже после восьми и становилось холодно. Марта Анатольевна закрыла окно на кухне и начала потчевать чаем Женю и Толика. Чай был крепкий с травами. Тётя Марта умела его готовить. И её пирог. С яблоками. Корицей и мёдом. Пальчики оближешь.

– Это урожай прошлогодней осени, – сказала она. – Яблоки собирала в уцелевшем саду. Много портилось ещё на дереве, но часть яблок была отличного качества. Червивые обрезаем, а хорошие – нарезаем, – весело сказала она. – Ешьте. Вы мне так много сделали, что не могу отблагодарить. Кушайте. Это яблоки из нашего сада. Ароматные, таких на раскладках и на рынках не купите. Там всё привозное.

– Знаете, – сказал, уминая большой кусок пирога, сказал Толик, – Я живу не в этом районе, но мне кажется, что здесь островок старого духа. Сад, эти дома, запах старых домов. Тишина, где у вас тут в саду гуляют мамочки с колясками. Нет выхлопов города, а иногда я чувствовал тут запах роз или других цветов. В начале марта, когда снег не сошёл, и днём было минус пять, тут пахло розами, цветами, летом. Не верите?

– Верим, – сказал Женя. – Тут у нас призраки поселились и да, часто вместе с ними распространяется аромат цветов. Как раз, как светофор появился.

– Да, – Толик запихнул в рот большой кусок пирога и запил чаем. – Жаль, что это потихоньку уничтожается. Сад застроят.

– Да, но есть высшая сила. Она не позволит уничтожить этот островок красоты и природы. Я исправно хожу в церковь молюсь, и бог меня услышал. Так что, Анатолий, не думаю, что так быстро они сад застроят. Ещё поборемся. Бог есть и он карает! И он покарал. Я новости утром смотрела, местного канала. Мне так стало хорошо от неё.

– Это вы про застройщика? – спросил Женя. И Марта рассказала последние новости про застройщика, что его вывезли в Австрию и там пытались найти причину слепоты. Ничего. Физически всё было цело. Они проверили глаз, повреждение зрительного нерва. Ничего, ребята! Они ничего не нашли. Я даже пела от восторга. Этот всесильный человек вдруг ослеп. Его мозг отказывался обрабатывать поступающую из глаз информацию.

– Это понятно, только влияние застройщика не ослабло, – сказал Женя. Он доел пирог, допил чай и, положив ложечку на блюдечко, продолжил. – Тут ходят всякие личности, расспрашивают. Этого человека, который хлопал, ищут. Очень серьёзно ищут. Кто его видел? Когда и где? Видели сейчас или раньше. Попытки с ними поговорит заканчиваются матом, угрозами и их бегством, но на следующий день появляются подобные и ходят по саду, по окрестностям и расспрашивают. Так это эти люди не оставят.

– Женя, мне не по телефону угрожали, – сказала она. – Звонили и днём и ночью. Спрашивали, кто у нас смотрящий? Это кто?

– Плохой человек, бандит, – ответил Женя. Он смотрел в окно и видел на бетонном заборе светофор. Чтобы увидеть, где он и как светит, нужно немного вытянуться и прильнуть к стеклу окна.

– Да, а потом снова звонили и спрашивали, не видела ли, как ты рассказывал, странного человека в ярких одеждах. Сказали, что если буду врать, они узнают и придут обратно, чтобы меня наказать. Как будто я этого человека прячу. Евгений, они мне угрожали! Не понимаю, почему.

Женя её не слушал. Он кивнул машинально, а потом смотрел в окно, раздвинув горшки с алое.

– Евгений, что выделаете?

– Смотрю, какой сигнал на светофоре горит.

– А, светофор, – женщина отхлебнула чая. – С него всё и началось. Призраки и эти люди, которые ходят и угрожают. Всё расспрашивают, всё вынюхивают. Они светофор до миллиметра изучили. Мерили и вымеривали. Габариты и излучение. Ходили вокруг него и смотрели на свои приборы. Что-то там отпиливали от него. А призраков моя сноха видела точно, сама говорила. Ходили фигуры, группой. Что-то смотрели, потом сквозь деревья и забор ходили. Их так она испугалась, что бросилась бежать. Полупрозрачные тени, как она сказала. И запахи, да, точно тогда тоже были запахи. И потом ещё и ещё. В конце марта открыла я окно, чтобы проветрить, а тут медовый запах и запах цветущей акации. Специально выглянула, а там холод, морозная ночь. И такой летний запах! Вот рядом цветёт акация! Ей богу, перекрестилась, – сетовала она. – А потом высунулась, а не вижу, откуда запах. Я даже подумала, что показалось.

– Да нет, многие говорили, что в районе светофора слышался яркий аромат лета посреди зимы, – сказал Толик. – Не очень часто, но среди запаха заброшенных домов и гниющих сараев, это было... ярко. Об этом феномене даже сделали сюжет на местном СМИ.

Женя сидел около подоконника, где в банках в воду были высажены луковицы, которые проросли. Ещё были горшки с алое и геранью. Несколько кактусов. Анжела тоже хотела посадить дома алое, но Женя не хотел. Подоконник превратится, как у его мамы, в развесистый куст, который начнёт под собственным весом заваливаться, и его нужно стричь и выбрасывать лишнее. Когда там его целебные свойства понадобятся. В корзинке, рядом на стене, сушился «чёрный» хлеб. Кусочки ржаного и украинского. И, запах был специфический. Лука, хлеба и ещё немного влажности и плесени на кухне. Всё-таки очень старый дом, барак, который привели в конце 80-х в нормальное состояние. Ну, конечно, и пирога. Пирог был прекрасным, Марта Анатольевна постаралась.

– Этот странный светофор. Может, есть новые слухи? Что говорят в «сарафанном радио»?

– Много говорят. Про этого человека, который хлопал в ладоши. Его ещё в официальный розыск объявили и расклеили фотопортрет. И ещё про этих, которые ходят и ищут. Сосед выходил и спрашивал, что им нужно, так ему пистолетом угрожали и убежали. Полицию вызвали, но она не приехала.

– Как всегда, – добавил Толик, доедая новый кусок пирога.

– А светофор?

– Да, комиссия приезжала. Кто-то в мерию города написал жалобу, что нужно проверить, мол, откуда он здесь. Мне Степановна сказала. Я сама компьютером плохо пользуюсь, так вот приехали, ходили вокруг него, писали в блокнотах, кому-то звонили и уехали.

– И что?

– А ничего. Просто уехали. И всё. И полиция так и не нашла тех, кто соседу угрожал. Они поездили по окрестностям на машине и всё. Это значит, что и мне смогут угрожать. Так что держу кулаки, чтобы этот странный человек в раскрашенных одеждах появился и снова их проучил. Их наглость.

– Конечно, я вас поддерживаю, – ответил Женя, а Марта Анатольевна сникла и пустила слёзы. Женя успокоил её как мог.

– Марта Анатольевна, не надо так плакать.

– Как мне не плакать, если тут всякие личности шатаются. И полиция не приезжает. Кто мне поможет? Вы?

– Может этот странный человек?

– Надеюсь. Только он их испугал, и они отложили застройку сада. Они его боятся, и я молюсь за его здравие.

Но время бежало и тикало. Они, обычно, минут двадцать пили пиво, а тут, Женя посмотрел сначала на настенные часы Марты, а потом на свой телефон. Они уже тут час с лишком. Женя поблагодарил за душевный приём и чаепитие. Он и Толик ещё раз воспользовались туалетом, убедились, что то, что они сделали, работает и собрались домой. Женщина проводила их до входной двери и ещё раз поблагодарила за работу, что они сделали в её доме. Остановившись на ступенях дома, Толик закурил и посмотрел направо. Там тот же бетонный забор, который начал зарастать травою и всё тот же светофор для пешеходов, где горел красный свет: «стоящий человечек».

«Блин, откуда он и зачем?» – докуривая сигарету, подумал он.

...

Примерно месяц ничего особого не происходило. Разве что Женя попал на местный рынок и увидел бочковые солёные огурцы. Не баночные, не ведёрные, а именно стояли громадные бочки, где продавался этот продукт. А запах чесночного рассола. Он распространялся на треть рынка и Женя не мог устоять. Он часто тут отоваривался. Знал нормальных, не залётных продавцов грибов. В общем, он часто тут был и отоваривался. И подслушивал разговоры, что сад, где он часто гулял с детьми, где жила Марта Анатольевна, на эту землю наложен Нижеземельным судом арест. Пока разберутся, что там произошло.

А сад зацвёл. Он с Анжелой и близнецами сделал много красивых фотографий. Цветущие, раскидистые деревья, дома старые словно преобразились. В красках весны они не выглядели такими заброшенными. И потом был запах цветения. Везде, его аромат наполнили сад, и даже запахи брошенных строений его не могли перебить. Внизу, за бетонным забором со светофором, шло интенсивное строительство. Дома росли буквально на глазах. Семнадцать, двадцать, двадцать пять этажей. Даже ночью строительная площадка была освещена и шли работы. Там рыли два котлована, а в третьем погружали в грунт сваи. Не забивали их ритмичными ударами, а скорее вибропогружали. Но это было там, а здесь была тишина. К остаткам сада и уцелевшим домам никто не пытался подойти, даже забором оградить ночью, пока все спят. В этом городе застройщики постоянно к этому приёму прибегали. После какого-нибудь праздника, в тихую забором оградить.