Текст книги "Светофор (СИ)"

Автор книги: Игорь Кизиков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 14 страниц)

– Да нет. Вернее нет, что это потеря разума после измены жены. Типа психоза и я от разлуки сошёл с ума. Глупости. Я его давно слышу, тебе не говорил. С весны. Но светофор. Если на него долго смотреть, на его красный индикатор, то потом сняться сны. А ты смотрел?

– Нет, – ответил Женя и тоже хлебнул пива. – Зачем?

– Вот именно, поэтому тебя этот светофор не притягивает и тебе всё равно. У тебя дома всё хорошо. Жена ждёт. Любящая, а у меня только холод домашнего приёма. Пришёл, молодец. А потом по разным комнатам сидим. Я же вижу, что она меня терпит. У нас может быть ссора из-за пустяков. Про секс вообще молчу. Ты, даже не представляешь, каково это. Жень, это даже не шёпот, а просто мне подсказывали, что нужно делать, когда трубы чинил, во сне. Да, мне работа снилась, потому что на работе я расслабляюсь, а дома всегда в напряжении.

– И что тебе шепчут?

– Что я им нужен. Этот город. Мне его показали. Он меня так во сне захватывает! Я там ходил и смотрел, как они живут. Причём, представляешь, всё логично. Не отрывисто, как во сне, а как словно фильм показывают, где я участвую. Там солнечный город, без грязи, мусора и бомжей, что ли. Много света солнечного и ночью искусственного. И эти небоскрёбы, не так, как у нас в городе, построили, где захотели. Весь в город в строительной гармонии. Там так много интересного и мне всё рассказывают и показывают. Объясняют. Что скажешь, Жень?

– Не знаю. Я не психиатр, прости за откровение.

– Понимаю. Это не психоз и не отклонение, а просто мне он, человек-тень, которого я не вижу, объясняет, показывая свой город, что я в этом мире не нужен, а есть вариант, куда идти. Там я буду счастлив. Что это просто так есть, а потому что есть такой человек, как я. Выпал билет.

– Идти? Куда, в бетонную стену? – переспросил Женя, а сам подумал: «Точно „крыша“ поехала. Совсем потерял голову перед разводом. Хотя... Хотя логично рассказывает и события в саду доказывают, что не всё так просто»

– Не знаю, – Толик задумался. – Во сне стена раскрывается, как ворота. Верю, что это случится здесь. Давай, попьём пиво, я угощаю. А потом я домой, – к ро-ди-те-лям, – он сказал это так, произнося каждую букву. – Не хочу идти домой к своей. Она даже не спрашивает: «как дела?» Ничем не интересуется. Я для неё стал чужим.

Женя хотел что-то сказать, но сдержал себя. Он обдумал и переспросил, намекая, что Толик рассказал.

– Слушай, Толя. Насчёт светофора. Может тебе это померещилось?

– То есть?

– Ну не знаю. Всякие мысли. Вот этот человек, который хлопал, он защищал сад. Это понятно, но если светофор с тобой говорит, почему? Кто ты ему? Сам посуди?

– Я? – Толик не смог ответить. Он хотел, открыл рот, но потом закрыл его и махнул рукой.

Потом наверно пиво перепил, начал снова рассказывать про другой мир и про то, что его таки ждут. Наверно у него в голове перемкнулось, когда его любящая жена поставила ему условия. Так и прошёл их вечер, но когда они допивали пиво и уходили, то заметили трёх людей, которые скользнули в темноте сада. Толик остановился и громко сказал:

– Эй, вы там! Новые?! За металлом и бумагой охотитесь. Только светофор не трогайте. Не надо!

Эти трое затихли и присели.

– Точно новые, пришлые, – шепнул он Жене и громко продолжил: «Вы, там! Слышали про наш сад и светофор? И чтобы мусора не было. Светофор такого не прощает. Поняли? И его не трогать, плохо будет, усекли?!!!»

В ответ была тишина, и они вышли на старую протоптанную дорожку к девятиэтажке, а Толик рукой остановил Женю:

– Говоришь у меня психоз? Сейчас. Сейчас это случится. Идиоты сюда по-прежнему приходят. Ничего их не учит. Я их предупредил. Я это чувствую в последний месяц, словно не мысли слышу, когда курю и гуляю, а чувствую их желания. Людей в саду. Особенно вот таких. Так и сейчас. Я им сказал светофор не трогать.

– А что, начнут ломать?

– Эти – да. Приезжие, наверно с провинции. Почему я знаю? Всё, Жень, очень просто. Говорят, наш город – большая деревня. Все всех знают. Есть ещё «сарафанное» радио. Наши все бомжи держаться подальше, а если приходят, то ведут себя тихо. Даже не писают, где попало. Но не все об этом знают. Сейчас, эти полезут светофор свинчивать. Думают, что они самые «умные». Может и слышали про него, но думают, что это просто слухи. Пускай лезут, не жалко их.

– Что?

– Слушай.

И это случилось. Они стояли минуты три, когда это случилось. Едва слышимый треск и крики.

– Они таки решили снять светофор. Идём, посмотрим.

– Идём, хотя я бы пописал, пиво же.

– Так тут в кустах, а потом идём.

Женя так и сделал. Пописал, благо вокруг никого не было, и потом пошёл за Толиком. Тот поманил его за собою и, добежав до яблони, где была бетонная стена и светофор, они увидели два тела. Они лежали плашмя и конвульсивно дёргались. Третий ушёл недалеко и присел на корточки, положил голову на колени. Он достиг сада, когда ему стало дурно. А эти двое, они извивались, словно их тела были подвержены ударами тока. Лица покраснели, рот открыт, и глаза чуть ли не выкатились. Они тихонько выли, корчили гримасы и словно в пантомиме, пытались встать, корчась на земле. А третий сидел и только слабо поддёргивался.

– Молодцы – храбрецы. Хотели снять светофор на металл, и вот теперь лежат. А я их предупреждал, и все местные знают, что нужно держаться от светофора подальше. Говорил, Женя, что это пришлые. Вот они и валяются на земле и дрыгаются. И я точно из снов знаю, что никто не снимет светофор со стены.

– Надо вызвать скорую, – сказал Женя и хотел к ним подойти, но Толик его остановил рукой.

– Она не поможет. Тут, как мне сказали, вроде паразитные токи в нервной системе. Получили заряд и сейчас получают удовольствие. В переносном смысле. Сейчас минут десять подёргаются и потом попустит. Некоторые могут обосраться и даже проблеваться. Они сейчас дёргаются, извиваются, но при этом понимают, что с ними происходит. Ещё они точно обосрутся, так всегда бывает. Паразитные токи расслабляют мышцы. Нужно подождать и всё.

Женя хотел помочь, но Толик настоял. Он остановил его. Толик сильно изменился за последний месяц. Стал собранным, словно увидел цель в жизни. Он его останавливал, поясняя, что эти люди сами виноваты. Но Женя хотел помочь, он не мог на эти конвульсии просто смотреть. На эти танцы конечностей. А Толик его остановил. Он стал смотреть в глаза Жене и просто сказал: «Оставь. Тебе потом надо с полицией разбираться. Писать заявления, давать показания. Они просрутся и их попустит, потом они просто уйдут. Были бомжи и всё, пропали. А тебе потом нужно будет в полиции всё снова и снова объяснять. У нас в городе так полиция и работает. Оставь их. Сами выкарабкиваются»

– Ты стал странно говорить, – сказал Женя. – Собранный стал, и говорить хорошо, бросаться такими терминами.

– Мне о них во сне объяснил тот человек, которого я не видел. И я запомнил, представляешь?

«Писец!» – подумал Женя, но промолчал.

И они не вызывали полицию, когда упавшие любители металлолома очухались, получили подсрачники, от Жени и Толика, чтобы ускорить их бежать и тогда Толик сказал. Видно было, что он долго думал, прежде чем другу рассказать своё сокровенное:

– Женя, я могу поговорить с тобою тет-а-тет?

– Толик, я же твой друг, – сказал Женя, а внутри у него «ёкнулось».

– Тогда скажу прямо. Я хочу уйти, Женя. Я это знаю и не спрашивай, просто прими это.

– Куда? Повесится, как ты мне в грозу рассказывал?

– Нет. С самоубийством покончено. Это глупо. Не знаю. Не могу объяснить.

– Тогда что? Если не повеситься?

– Женя, уже нет. Убить себя – это было неправильное решение. Я просто знаю, что мне нужно уйти, – он показал пальцем на светофор. – Это не просто светофор, скорее маяк. Женя, я не могу тебе это объяснить. Зовёт меня он. Я хочу уйти в мир своих снов.

– То есть повеситься?

– Женя, ты не понимаешь светофор. Тебе он просто кажется светофором, а для меня большее. И здесь не будет петли или яда. Я думаю, что я, наверно с тобою, увидим это. Что такое светофор по-настоящему.

– Толик, мы хорошо выпили. Давай по домам, а? От алкоголя всякие мысли лезут.

– Хорошо, но это не из-за алкоголя, мои мысли. Я чувствую, что меня зовут, – сказал Толик, а Женя не ответил. Он в это не верил, но внутри него ползал «червь» сомнения. Толик стал сосредоточенным, а не просто по пьяни что-то говорил. Он сейчас пил, но глядя на светофор молчал и словно ждал чего-то от его «красного глаза» И события в саду показывали, что в этом что-то есть. Наверно ему требовался алкоголь, чтобы набраться храбрости. Толик уловил тяжёлый взгляд Евгения и добавил:

– Я понимаю, что говорю глупости. Но скоро... Ладно, всё, иду домой к родителям домой, а ты к своей семье. Пока, – сказал он, махнул рукою на прощание, и зашагал прочь. Женя смотрел ему в след и чесал затылок. Потом он тоже поднялся в свою квартиру. Там его ждала любовь и его домашний очаг.

...

Ещё прошёл месяц. Начался тёплый сентябрь. В конце августа в городе прошёл фестиваль этнической музыки. Он был ежегодным. С 2001 года. Сейчас прошёл «Этноваве-2021». Ещё была выставка картин и скульптур, это стало уже в 2011-ом, но всё же главным был фестиваль этнической музыки из многих странах и континентах. Не только чистая музыка народов, где использовались национальные инструменты, а ещё и коллективы, которые использовали синтезаторы, электрогитары, драм-машины, и кучу странных музыкальных устройств. На той же набережной реки. Внизу кто-то создал аналог Видеофона. Вверху, среди скрипок звучал терменвокс. А ещё обычные барабаны, и вместе с ними дорбуки и всему этому для гармонии музыки поморгал ханг, музыкальный инструмент, похожий на перевёрнутый чёрный таз. Где-то звучала чисто этническая музыка, например, индейцев южной Америки. Бамбуковая флейта антара, где было соединено множество различной длины трубочек. Кена – просто флейта и снова барабаны, куда же без них. Потом был другой коллектив. Он был из Украины. Скрипка, барабаны и украинские удивительные инструменты, та же колёсная лира. Там была бандура, цимбалы и сопилка. Анжела всё это очень любила. Женя слушал, часто зевал, но Анжела хватала его за руку, когда тот или иной коллектив переходил из такой тягучей музыки, прелюдии, к некому музыкальному взрыву! Там что ли какой-то марш или гимн звучал? Надо было знать, и поэтому Анджела взяла «програмку», чтобы ознакомится с содержимым выступлений. Там описано, что и какие произведения коллективы будут исполнять. Как они называются.

– Спишь? – спрашивала она его, когда была музыка, где играла одна скрипка. Плакала, стонала струнами. Долго, делая паузы. Была в зале тишина, никто не хлопал, а в пятне света скрипач продолжал. Сначала тихо, а потом напористо. Он играл!

– Нет.

– Точно спишь? Моргаешь веками.

– Нет. Просто однообразно.

– Это тебе не на балалайках «дрынчать». Как ты мне рассказывал. Наша культура. Почему ты не хочешь её слушать. Скучно и однообразно. А здесь надо музыку чувствовать.

Евгений соглашался. Ещё были клавесины, клавикорды, фортепиано. Это был действительно большой фестиваль музыки. А ещё там костюмированные балы устраивали.

Женя и Анжела не могли это пропустить. Своих братьев близнецов они оставили дома. Это им было не интересно. Ходить за родителями и зевать, так что лучше пусть сидят дома, тем паче у них планшеты и он-лайн игры. А они побывали на нескольких концертах, Анджела даже взяла автографы у нескольких участников, такая была счастливая, а потом пришли домой. Уже поздно вечером по телевизору сказали, когда Женя поужинал и смотрел новости, что случилось неординарное событие. В это время Анжик хвастался в сетях своими автографами, а он слушал.

Было сказано, что был конфликт в туалете, на набережной. В новостях просто сказали, что был конфликт, была вызвана полиция и конфликт был исчерпан. Всё.

А были, слухи, в тех же социальных сетях, что подвыпившие люди пришли в туалет и решили, что они вне очереди. Один человек сделал им замечание, а они решили его побить. Водка многих людей превращает в «абизян». Когда они его повалили, за него вступились другие, и в очереди и началась потасовка. Вроде из зеркала вышел небольшой мужчина, улыбающийся, в расписных одеждах и спросил: «За что бьётесь? Вам не стыдно? Вы же превращаетесь в макак».

– Пошёл на хуй, – ему сказал тот, кто бил изначально. Озвучил высокий человек. – Если не хочешь получить, просто пошёл на хуй отсюда. Нашёлся тут учитель.

Группа мужиков, после первой схватки, от двадцати лет до пятидесяти стояла одна перед другой, тяжело дышала и готова была бить морды снова.

– Вы мне угрожаете? – сказал это низкорослый человек. – Вы можете мне это сказать прямо в лицо?

– Да! – Один из тех, кто бил, детина, под два метра ростом, встал и подошёл к человечку. – Ну? И что сделаешь? Дать в морду, чтобы понял?

– Стой! – Вдруг крикнул кто-то из толпы. – Это он!!! Блядь, тот самый!!! Я его узнал!! Не трогай его!!

Но было поздно. Маленький человек, в расписных одеждах, просто улыбнулся и хлопнул в ладоши. И первым начал танцевать этот большой, под два метра детина. Потом и те, кто били человека и рвались вне очереди, они начали тоже танцевать. Сначала вальсировать на одном месте. А потом, эти соперники, которые ещё пять минут назад дрались, разделились на пары и начали вальсировать вместе. Побагровели, глаза выпучились, пот на лицах лился, а они вальсировали вдоль кабинок до стены напротив входа, потом лёгкий шаг, вдоль этой стены, где было отрытое окно, и шли обратно, вдоль писсуаров. Так они и двигались, меняя партнёров. В соседнее помещение, где стояли раковины, они танцами вытесняли других просителей туалета. Просто танцевали. Об этом было сообщение. В малюсеньком абзацем, в местной газетёнке, на последней странице. Но социальные сети и очевидцы в них описывали, что видели.

Там писалось, что эти люди в парах вальсировали в туалете, при этом чётко, как профессионалы. Словно много лет вальсировали. Только лица красные, глаза выпученные, стоны из-за рта, а кружились, словно настоящие пары, не обращая внимания ни на что. На полицию, на других людей. Вызвали полицейских. Те приехали, попытались сначала словесно, потом физически этих людей остановить. Безрезультатно. Они некоторых повалили на пол и те перекатывались, словно в вальсе по полу. При этом так ловко, не разнимая руки. Полицейские опешили от увиденного, и отступили, не желая дальше вмешиваться. И эти опрокинутые пары, синхронно, не меняя скорости, перекатывались по полу, не отставая от оставшихся вальсирующих пар. У этих, которые катались, даже пена пошла из-за рта. Поэтому двое полицейских попытались остановить такую пару, но не хватило сил, они упали, их чёткими движениями следующая вальсирующая пара ушибла ноги и те быстро вжались в стену между двумя писсуарами.

Потом приехала скорая, и начала вкалывать успокоительное. Не особо помогло. Катающиеся по полу пары распались, но их руки и ноги синхронно двигались, глаза закатились, а веки закрылись, но руки и ноги по-прежнему вальсировали, хотя извивались в воздухе. Но их можно было зафиксировать ремнями, что они со всеми и сделали и отвезли в Медицинский центр. Там через четыре часа всё прекратилось.

А по телевизору сказали, что идёт расследование, и пострадавшим оказывается вся необходимая помощь.

Но это всё было интересно, послушать, почитать, но главное – работа. Толик смерился, что снова жил с родителями и его папа и мама поддерживали его. Конечно, им было горько, что их союз с женой разваливался. Но их сын...Он ведь никого не убил, не обманул и не заработал деньги криминальным способом. Не получилось, бывает. Толик переживал, наверно плакал по ночам. Поэтому родители Толика поддерживали. Но их борьба с его бывшей женой по разделу имущества пошла крахом. Толик перестал бороться, и мама Толика звонила Жене и жаловалась. Женя отвечал, что поговорит с ним. Но что с ним говорить, если Толик зациклился на светофоре, и что его ждут. Ему борьба за часть квартиры и деньги стало неинтересным. Он даже не ходил к юристу на консультации, на которые папа его записывал.

Они по-прежнему работали, хорошо получали за свою работу, потому что не просто решали задачи как бы пришлось. А именно профессионально подходили, а если не могли, то от денег отказывались. Поэтому работали так, как себе делали. Толик брал только те деньги, которые он заработал и отказывался от премиальных. Женя спрашивал:

«Почему»! – а Толик молчал. Женя спрашивал, как там его жена, а он молчал. Просто говорил: «Нормально», и на этом всё. Он словно поставил стену между ним и собою, что касается личной жизни. Его изгнали из квартиры, жена бросила, значит больше никаких контактов и Жене не следовало об этом спрашивать.

Пятнадцатого сентября, они снова встретились в саду. В который раз, после работы. Пива попить. После заказанного столика в «Красном пабе». Там они посидели, попили водки, а потом Толик пригласил сюда прийти. В десять часов вечера. Уже была ночь. Там они «подшлифовались» пивом! К одиннадцати они разошлись по своим домам. Через час Толик позвонил. Они с женой уже спать легли и засыпали. Его голос был взволнован.

– Женя, приходи. Это случилось! Я знаю!

– Куда? Я сплю уже!

– К светофору. Жду.

– Толя, заканчивай. Не пойду. Спать хочу.

– Тогда ты не узнаешь, зачем светофор. Женя, сейчас всё решится. Я бы тебе не звонил так поздно, если бы это не было так важно! Светофор!

– Да пёс с ним, – ответил Женя и отключил смартфон. Может двадцать, может тридцать минут он лежал и пытался заснуть. Ну, чёртова совесть. Потом, мысленно сплюнув, он встал и начал одеваться. Анжела проснулась и спросила его:

– Женя, ты куда ночью?

– Дорогая. Я на полчаса. Разберусь с Толиком, отведу его домой и назад.

– Женя, а ты не слишком на себя берёшь? Так о нём заботишься? Он взрослый человек. С его «тараканами»!

– Анжи, это моё дело. Не вмешивайся, – коротко отрезал он и ушёл. Он хорошо знал дорогу. Как пробираться по тропинке, чтобы не поцарапаться и вот он сейчас снова здесь, между двух и трёхэтажными бараками, около яблони и бетонной стены, где горел странный светофор. Когда Женя пришёл, Толик был трезв. По крайней мере, он ничего не принёс. Раньше он приглашал его выпить, пиво, сидр. Под дуб приносил соленья, а сейчас ничего. Он стоял перед бетонным забором со светофором и когда его Женя окликнул, помахал призывая рукой.

– Толик, в чём дело?

– Я ухожу.

– Куда?

– За забор?

– Этот? – спросил Женя. Он посмотрел на бетонный забор, где горел красным сигналом светофор.

– Да, этот. Я уже знаю. Подождём немного.

– Толик, ты прости, но мне кажется, что у тебя не всё с головою. Ты такое мне рассказываешь, что я просто боюсь за твой рассудок. Ты иногда говоришь, как сектант.

– Я понимаю. Но подождём. Это будет де-факто, или мне всё кажется, или так и есть. Я чувствую это. У меня внутри подъём от ожидания чего-то большого.

– И светлого? – Добавил Женя.

– Твой сарказм хорош, но ещё немного нужно подождать. Я готов уйти.

– Ладно, хорошо. Подождём, но не долго.

И они ждали. Сколько минут Женя не знал, иногда глухим звуком «бумсал» его смартфон сообщением жены. Он читал на них и смотрел на светофор. Он по-прежнему горел красным светом. Ничего не менялось! Когда ему надоело, и он хотел уйти, его Толик остановил.

– Женя! Стой!

– Что Женя? Ничего не происходит! Мне завтра в семь вставать! Я не высплюсь, а будешь мне рассказывать, что не получилось. Вот он твой, светофор, такой же светофор, как всегда. Что изменилось.

– Это идёт.

– Что идёт? Новая гроза? Я смотрю на него и вижу, что..., – тут он увидел, как светофор переключился на зелёный свет. Женя замолчал и замер, и тогда бетонный забор вместе со светофором уехал в левую сторону и остановился так, что около трёхэтажно здания, почти наехав на стену, остался горящий зелёным светом фигурка идущего человека, разрешающий для движения сигнал светофора. Женя оторопел. Стена открыла не то, что он знал, что за ней находится. Там должен быть пустырь, а внизу стройки, и освещённую дрогу среди деревьев. То что он увидел, за открывшимся проходом, было совсем удивительным.

Была дорога, вымощенная булыжником. Вдоль неё, с обеих сторон висели гирлянды лампочек, которые крепились к столбам с большими, овальными фонарями. Эта дорога была хорошо освещена, а позади лес. А там, в ста метрах или больше, куда дорога вела, нечто похожее на светящиеся ворота. За ними были такие же прозрачные и полные светом здания. Созданные словно из стекла. Они выступали из-за ворот, выступали над ними, а когда те ворота открылись, был виден вход в эти здания. По обе стороны дороги. Тоже прозрачный, словно воздушный и построенный из света. А матовые стены по бокам это подчёркивали. Мягкий, жёлтый свет и едва видимые стены, этажи и двери. А как пахло удивительно. Непонятно, как это было возможно, ведь это не замкнутая территория, а всего бетонная стена, которая отодвинулась, но это окно в другой мир не имело границ. И да, воздух оттуда и запахи. Словно запахи с сада умножили в пять раз. Возле световых гирлянд и ламп кружились насекомые. Из-за ворот шёл медовый запах, запах цветов, он манил и пьянил. Свет на дороги выхватывал мохнатые ветви деревьев и белые цветы на ветках, наверно сосен или ёлок. Там ещё были звуки. Щёлкало, выло. От низкого, до высокого. Там пели невидимые птицы, что-то шуршало и двигалось в свете фонарей. Странные звуки звучали и иногда, словно шкрябали по металлической трубе.

– Ёп! – выдохнул Женя.