Текст книги "1939: последние недели мира."
Автор книги: Игорь Овсяный
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 21 страниц)
Что может быть общего между мифическим божеством и современной английской дипломатией? Для ответа на этот вопрос перенесемся мысленно в Лондон военного времени. Узкий вход в здание на улице Великого Георга, где размещалось правительство. Предъявив соответствующий пропуск, спустимся в подземное помещение. Пройдя по коридорам, укрепленным тяжелыми деревянными брусьями, взятыми с одного из кораблей Нельсона, миновав несколько перегородок со стальными дверями, попадаем в резиденцию У. Черчилля, находившуюся под каменными плитами Вестминстерского аббатства. Над головой – около полутора метров бетона, укрепленного старыми рельсами лондонского трамвая.
Небольшое помещение напоминает кают-компанию на английском военном корабле: вентилятор, портрет короля, литография Лондонского моста, восточный ковер на полу. Посередине – старый, хорошо отполированный стол заседаний и на нем небольшая статуэтка «танцующего фавна». Божество греко-римской мифологии, символизирующее темный и злой дух, таящийся в чаще непроходимого леса, было избрано в качестве эмблемы сверхсекретной организации, условно названной Лондонским контрольным отделом. ЛКО учрежден в годы войны при личном штабе Черчилля.
Негласным кредо, положенным в основу деятельности ЛКО, стал следующий пассаж из опубликованных в начале 30-х годов воспоминаний Черчилля о первой мировой войне:
«Битвы выигрываются кровопролитием и маневром. Чем более велик генерал, тем большую роль он отводит маневру и меньшую – кровопролитию… Почти все битвы, которые расцениваются как образцы военного искусства… были битвами маневренными, в которых противник часто обнаруживал себя побежденным в результате использования какого-либо неизвестного ранее приема или изобретения, какого-либо необычного, быстрого, неожиданного удара или уловки… В войне возможны многие, разного рода маневры, и лишь некоторые из них осуществляются непосредственно на поле боя. Используются маневры на крайнем фланге или в глубоком тылу. Маневры во времени, в дипломатии, технике, психологии; все они отдалены от сражения, но часто воздействуют на него решающим образом, и задачей всех их является найти более легкие пути, отличные от непосредственного кровопролития, для достижения главной цели». Фигурка подвижного, скрытного и коварного «танцующего фавна» как бы говорила о приемах и методах деятельности ЛКО. Они именовались на языке военных «специальными средствами» и включали широкий круг различных тайных, порой связанных с кровопролитием, но всегда очень сложных и запутанных операций секретной войны, использование мер, которые «кажутся странными в данный момент» и лишь впоследствии оказываются «чрезвычайно разумными».
Имеют ли приведенные размышления отношение к нашей теме в связи с тем, что ЛКО был создан лишь несколькими годами позже описываемых событий? Безусловно. Двуличие и интрига издавна были присущи британской дипломатии. Как отмечает упоминавшийся Браун, «опыт Англии в использовании специальных средств был очень длительным, – более длительным, чем у какой-либо другой державы. На протяжении свыше пяти столетий ее государственные деятели и генералы применяли их для того, чтобы создать королевство, а затем империю и чтобы защитить их от врагов. За последние века они перехитрили Испанию, Францию и Голландию…» И далее следует свидетельство, представляющее особый интерес для рассматриваемой проблемы. «Специальные средства, – пишет Браун, – сыграли свою роль в оказании воздействия на стратегию Гитлера в первые годы войны».
Итак, круг замкнулся. Пусть не под вывеской Лондонского контрольного Отдела, а под какой-то иной, но «танцующий фавн» активно действовал в описываемый период, «сложными», «запутанными» путями, включая «кровопролитие», добиваясь осуществления целей британского империализма.
Приведенные выше факты и многочисленные другие данные свидетельствуют о том, что официальные переговоры и публичные декларации не только не играли главной роли в совокупности применявшихся «специальных средств», но зачастую служили лишь прикрытием, маскировкой подлинных целей британского империализма как внутри страны, так и перед лицом международной общественности. «Танцующий фавн» располагал и активно использовал многочисленные иные пути и методы. Его следы особенно заметны в истории английской дипломатии с 1933 г. С первых дней захвата гитлеровцами власти в Германии начинается непрерывная цепь «странных» акций британского правительства, которые, как оказывается, впоследствии должны были стать «чрезвычайно разумными». Уже летом 1933 г. Англия и Франция подписывают с Германией и Италией так называемый «Пакт четырех». Одна из первых «странностей» политики западных держав! Пакт, правда, остался нератифицированным, но коварное дело сделано. Гитлеру дали понять, что в лице «западных демократий» он имеет классовых союзников, которые готовы «с сочувствием» отнестись к его требованиям а вооружении Германии, к ее территориальным претензиям в Центральной и Восточной Европе.
Для «похода на Восток» Германии нужно было прежде всего укрепить свою границу на западе. И вот новый «странный шаг»: Гитлеру разрешают, в нарушение Версальского и Локарнских договоров, ввести войска в Рейнскую демилитаризованную зону. Германские генералы в панике от подобного намерения «фюрера» – вооруженные силы рейха еще далеко не готовы идти на подобный риск. Тогда Гитлер заявляет, что располагает «абсолютно надежными» сведениями – Франция не двинет ни одного солдата! Какими путями он узнал об этом? Время пока не открыло данной тайны.
5 ноября 1937 г. «фюрер» созывает совещание узкого круга приближенных и, потребовав поклясться держать в секрете все, что сейчас узнают, сообщает о своем намерении в ближайшее время приступить к осуществлению планов завоевания «жизненного пространства», а для начала захватить Австрию и Чехословакию. При этом он высказывает мнение, что Англия и Франция «втихомолку уже списали Чехию со счетов». На основании чего сложилось у него такое убеждение?
Сенсационное свидетельство обнаружено в личных бумагах бывшего адъютанта Гитлера Ф. Видемана, летом 1938 г. посетившего Лондон и имевшего встречу с Галифаксом. С весны 1938 г., отметил Видеман в своих записях, англичане давали нам понять: «Бомбы, сброшенные на Прагу, будут означать войну. Тактика в отношении чехов – не надо выстрелов, душите». Кто эти «сторонники мира» в Великобритании, рекомендовавшие Гитлеру применить в отношении Чехословакии столь «галантную» тактику? Ни в официальных публикациях документов, ни в исследованиях буржуазных авторов ответа пока нет.
Итак, непрерывная цепь «странных» фактов и обстоятельств, намеков, полупризнаний и предательств, которые, взятые вместе, образуют одну прямую – от захвата гитлеровцами власти, в 1933 г. до разбойничьего вторжения в Польшу в сентябре 1939 г., ставшего началом второй мировой войны. Кстати, на этом «странности» не кончились – последовала, как известно, «странная война»…
На службе у «танцующего фавна» совершенно очевидно находился один из наиболее «загадочных» и влиятельных тайных посредников между британскими секретными службами и нацистской верхушкой – некий барон де Ропп. Сын разорившегося помещика из Прибалтики, голубоглазый блондин Билль, казалось, был живым воплощением черт «арийской расы». Выросший в Германии, он в 1910 г. переезжает в Англию, где после натурализации служит в годы первой мировой войны в Королевском воздушном корпусе.
В 30-е годы через друзей устанавливает контакт с «теоретиком» нацизма, тоже выходцем из Прибалтики А. Розенбергом. Прибыв в Берлин, де Ропп легко входит в круг приближенных «фюрера», и вскоре у него складываются тесные личные отношения с ним самим. «Гитлер, используя его в качестве доверительного советника по вопросам, касавшимся Англии, – пишет Л. Фараго, – откровенно обрисовал ему свои грандиозные планы и даже посвятил в некоторые свои замыслы, – доверие, которым в такой мере не пользовался ни один иностранец».
Барон-авантюрист вскоре стал одной из центральных фигур в сложной «игре лис»; как позже выяснилось, он являлся двойным агентом, оперировавшим на самом высоком уровне. Гитлеровцы активно использовали его для связи с влиятельными английскими политическими и военными деятелями, стремясь склонить Великобританию к совместному походу против Советского Союза (после чего, рассчитывали они, уже нетрудно будет поставить на колени и самих англичан). Благодаря де Роппу, отмечает Фараго, нацисты имели возможность в ряде случаев получать «исключительно ценную информацию». Кроме того, через него был установлен контакт между люфтваффе[20]20
Военно-воздушные силы фашистской Германии.
[Закрыть] и английским министерством авиации, представлявшим собой один из главных бастионов «умиротворителей» на островах. Обеспокоенные перспективой усиления германской воздушной мощи, английские «дипломаты от авиации» стремились отвести острие этой опасности «в сторону от Великобритании». В какую сторону – в пояснениях не нуждается. Одним из связных выступал «майор У» – начальник отдела военно-воздушной разведки «МИ-6» майор У. Уинтерботтам. Розенберг высоко оценивал услуги де Роппа; благодаря ему, говорил он, установлена «прямая линия связи» между Гитлером, с одной стороны, и Уайтхоллом[21]21
Улица в Лондоне, где находятся правительственные учреждения; в переносном смысле английское правительство.
[Закрыть] и Букингемским дворцом[22]22
Лондонская резиденция британского монарха.
[Закрыть] – с другой.
Значительно меньше пока данных о том, как эта «прямая связь» была использована английской стороной. Следует отметить, что де Ропп поддерживал доверительные контакты с нацистами на протяжении ряда предвоенных лет и даже какое-то время после начала войны. Не он ли нашептывал Гитлеру советы, которые «танцующий фавн» не смел доверить бумаге? Не в этой ли информации черпал Гитлер уверенность в безнаказанности замышлявшихся им агрессивных акций? Интересна оценка, которую дает Фараго деятельности де Роппа: «Он оказался идеальным человеком для проникновения в святая святых Гитлера и стал единственным английским агентом, которому удалось сделать это на столь высоком уровне и так глубоко».
«Танцующий фавн», как видим, хорошо поработал. Его козни дорого обошлись народам.
Заговор реакции под маской «мира»Геринг в период Нюрнбергского процесса вспоминая о Мюнхене, говорил с плохо скрытой гордостью, даже с некоторым удивлением, как здорово им тогда все удалось!
«Практически все уже было заранее согласовано, – заявил он в беседе с американским судебным психиатром Джильбертом. – Ни Чемберлен, ни Даладье ни капельки не были заинтересованы в том, чтобы пойти на какую-либо жертву или рисковать чем-либо ради спасения Чехословакии. Мне это было ясно как день. Судьба Чехословакии была в основном решена в течение трех часов. После этого они еще долго спорили по поводу слова „гарантии“. Чемберлен упирался. А Даладье вообще едва уделял внимание этому вопросу. Он сидел вот так (Геринг тяжело опустился на стул и изобразил на лице скуку). Единственное, что он делал, – это время от времени качал головой в знак одобрения. Ни малейшего возражения ни по одному вопросу. Я просто был удивлен, как легко Гитлер сумел все уладить. Ведь в конце концов они знали, что Шкода и другие имели в Судетской области военные заводы и что Чехословакия окажется полностью в нашей власти… Когда он потребовал, чтобы боеприпасы, находившиеся по другую сторону границы Судетской области, были доставлены на ее территорию, как только мы ее оккупируем, я думал, что произойдет взрыв. Но нет, не было даже намека на это. Мы получили все, что хотели: вот так вот (он щелкнул пальцами)».
Позорный спектакль был поставлен в сентябре 1938 г. как «спасение мира в последнюю минуту». Чемберлен и Даладье исполняли свои роли не хуже профессиональных артистов.
Подлинные намерения англо-французских «умиротворителей» в период летнего кризиса 1938 г. становились все более очевидными. «Бедный Чемберлен, – с горькой иронией говорили в те дни в Праге. – Он не отступает ни перед какими трудностями, ни перед какими жертвами, лишь бы нас продать!»
Народ Чехословакии понимал, что в сложившейся обстановке он мог рассчитывать только на советскую помощь. И Советский Союз в полной мере оправдал возлагавшиеся на него надежды. С момента возникновения кризиса он выступил в поддержку Чехословакии и делал все, что было в его силах, для того, чтобы предотвратить катастрофу. Твердо заявив о намерении выполнить свои обязательства по договору с Чехословакией и оказать ей всю возможную помощь, СССР призывал вступить на путь борьбы против фашистской агрессии и западные державы. Более того, Советский Союз соглашался оказать Чехословакии военную помощь даже без участия Франции при единственном условии, что сама Чехословакия окажет сопротивление и попросит о советской помощи.
Последовательная и настойчивая борьба Коммунистической партии и Советского государства в защиту Чехословакии в 1938 г., верность их своему интернациональному долгу стали одной из глубоких и прочных основ, на которых покоится ныне братская дружба народов двух стран. «Наша дружба, братство наших народов прошли через горнило суровых испытаний, – отмечал Л.И. Брежнев на митинге советско-чехословацкой дружбы 27 октября 1969 г. – Вы помните, как в тяжелые дни позорной мюнхенской сделки только Советский Союз предложил реальную помощь Чехословакии. Но чехословацкая буржуазия предпочла национальную измену союзу со страной социализма».[23]23
Брежнев Л.И. Ленинским курсом. М., 1970, т. 2, с. 472.
[Закрыть]
Ставшие доступными в последнее время документы и материалы дополнительно проливают свет на закулисные маневры чехословацкой реакции в дни Мюнхена и на ту роль, которую они сыграли в подготовке позорной империалистической сделки за счет Чехословакии.
За неделю до мюнхенской «конференции», 21 сентября 1938 г., три французских министра – П. Рейно, Ж. Мандель и Шампетье де Риб – явились к премьеру Даладье. Вместе с Бонне последний только что вернулся из Лондона, где в результате переговоров с Чемберленом и Галифаксом был выработан позорный ультиматум, предъявленный Праге: немедленно передать Судетскую область Германии. В противном случае, угрожали западные державы, Чехословакия будет предоставлена сама себе.
Три министра пришли выразить Даладье в связи с этим свою тревогу. Они обратили внимание, что вопреки официально провозглашенному кабинетом официальному курсу верности Франции заключенным договорам (имелись в виду прежде всего договоры о взаимной помощи с СССР и Чехословакией) министр иностранных дел Бонне лично вел кампанию против этой политики с помощью субсидируемых правительством газет. Но ликвидация независимости Чехословакии гитлеровцами создала бы очевидную угрозу для безопасности самой Франции. А что, если Чехословакия откажется принять ультиматум, какова будет позиция премьера?
В ответ Даладье выдвинул совершенно неожиданный аргумент:
– Бенеш сам настаивал на предъявлении ультиматума, чтобы, прикрывшись им, «спасти лицо» в глазах собственного народа.
– Тогда надо заявить об этом публично, – объявили министры, – чтобы снять с Франции обвинение в предательстве Чехословакии.
– Но в таком случае Бенеша просто убьют! – возразил французский премьер.
Посланник Чехословакии в Париже Ш. Осуский, разузнав каким-то образом о содержании приведенной выше беседы, немедленно направил в Прагу лично президенту Бенешу совершенно секретную телеграмму. В тактичной форме изложив полученную информацию, он просил уполномочить его заявить Даладье и трем упомянутым министрам, что приписываемые президенту действия являются вымыслом и представляют для него грубейшее оскорбление.
Нельзя отказать в оперативности Осускому, сумевшему проникнуть в тайны французского кабинета. Однако в отношении подлинной позиции Бенеша германская разведка была осведомлена лучше, чем он. В те самые дни, когда происходили описанные события, начальник I отдела абвера Пикенброк положил на стол Канарису обобщающую сводку агентурных данных, полученных из Праги, Парижа и Лондона.
Как явствовало из документа, два дня спустя после первой встречи Чемберлена с «фюрером» в Берхтесгадене 15 сентября 1938 г. Бенеш заявил английскому и французскому посланникам в Праге о своей готовности проявить «большую уступчивость» в отношении Гитлера. «Он имеет в виду, – говорилось в указанной сводке, – отказаться от некоторых территорий, в составе населения которых имеется значительное немецкое большинство, представляющих в совокупности 8000 кв. км и насчитывающих около 1 млн. немцев…»
«Того же 17 сентября, – отмечалось далее в цитируемом документе, – президент Бенеш направил в Париж министра здравоохранения г-на Яромира Нечаса, вручив ему меморандум (полная копия прилагается), касающийся указанного проекта передачи территории Гитлеру, и карту, на которой президент Чехословацкой республики собственноручно отметил красным карандашом территории, которые могли бы быть уступлены третьему рейху.
В Париже этот меморандум был вручен бывшему премьеру г-ну Леону Блюму, который тотчас передал его г-ну Эдуарду Даладье… По сведениям из хорошо информированных источников, г-н Даладье был поражен содержанием документа».
Меморандум представлял собой шесть страниц машинописного текста без подписи и содержал сделанную рукой Бенеша приписку: «Я убедительно прошу Вас ни в коем случае не упоминать публично об этом плане, иначе я буду вынужден его опровергнуть. Не сообщайте также о нем Осускому, так как он будет возражать».
Из Парижа Нечас отправился в Лондон, где осуществил аналогичный демарш.
Приведенные факты, подтвержденные также рядом французских источников, представляют значительный интерес. Буржуазная наука, как известно, до сего времени нередко пытается изобразить Бенеша чуть ли не как национального героя, который сдал позиции лишь под сильным давлением западных держав, предъявивших Чехословакии ультиматум. Как выясняется, однако, закулисный капитулянтский маневр был предпринят им еще до указанного ультиматума!
Легко понять, что информация о позиции Бенеша поощрила нацистов действовать еще более нагло и грубо. «Картина теперь совершенно ясна, – заметил, в частности, Канарис Пикенброку, ознакомившись с изложенным выше документом. – Поскольку Бенеш уже сейчас готов на передачу Гитлеру одного миллиона судетских немцев, достаточно будет еще немного поднажать, и он уступит и остающиеся 2 млн. 300 тыс., к великому удовольствию Англии и Франции, которые абсолютно не проявляют стремления спасать Чехословакию. Потому что, Пики (так Канарис именовал Пикенброка. – Авт.), речь идет именно об этом: Гитлер намерен не только «возвратить» судетских немцев, он хочет ликвидировать Чехословакию… Теперь это неизбежно. Париж и Лондон, должно быть, говорят себе: поскольку Бенеш сам согласен пойти на крупные уступки, мы, право, не видим, ради чего мы должны идти на риск мировой войны…»
Версия о Бенеше как о «национальном герое», таким образом, рассыпается в прах.
Национальное предательство, совершенное ради спасения классовых интересов буржуазии Чехословакии, разумеется, нисколько не оправдывает правительства западных держав. Стремясь открыть фашистскому рейху ворота для «похода на Восток», они не только цинично принесли в жертву Чехословакию, но фактически помогали Гитлеру всеми способами в ликвидации ее независимости. Образно говоря, Чемберлен и Даладье перетащили гитлеровские танки через Судетские горы и открыли для них равнины Польши и Советского Союза.
Грубейшим вмешательством во внутренние дела Чехословакии явилась посылка Англией в августе 1938 г. лорда Ренсимена в качестве «независимого» посредника. По некоторым данным, вместе с Ренсименом прибыла большая группа сотрудников Интеллидженс сервис, которые тщательно следили за тем, чтобы Чехословакия не предприняла каких-либо шагов, способных помешать подготавливавшейся Чемберленом сделке с Гитлером. «Если верить чехам, – отмечает американский исследователь Ч. Уайтинг, – СИС[24]24
В тексте дано латинскими буквами: SIS, что представляет сокращенное обозначение «Secret Intelligence Service» (английской разведки).
[Закрыть] намеренно вмешивалась в дела Чехословакии накануне войны, с тем чтобы расколоть страну и втянуть Германию в конечном счете в конфликт с Советской Россией».
Мюнхен был заговором международной реакции «против международного рабочего класса, против антифашистского движения, всех стран, против мира и свободы всех народов».[25]25
XVIII съезд Всесоюзной Коммунистической партии (большевиков). 10—21 марта 1939 г. Стенографический отчет. М., 1939, с. 55.
[Закрыть]
Чехословацкая буржуазия выступила как прямой соучастник заговора. Позорная формула совершенного ею национального предательства с потрясающим цинизмом была высказана Бераном, лидером аграрной партии, крайне правого крыла чехословацкой реакции, на совещании узкого круга представителей правящей «элиты». Он вытащил из кармана бумажник и хлопнул им по ладони:
«Если придет Гитлер, он мне его оставит, а Ворошилов его отнимет!»
Бумажник – дороже родины! – такова аксиома в мире капитала.
