Текст книги "Кремлевский джентльмен и Одноклассники (СИ)"

Автор книги: Игорь Чубаха

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Петр Ярвет, Игорь Чубаха

Кремлевский джентльмен и Одноклассники

почти женский политический детектив

Пролог

Карнавал в Буэнос – Айресе отмечают весь февраль. Но Тамара наведалась в город не ради чужого праздника.

На карнавале отплясывают специально обученные артисты групп «мургас». Теперь Томка смогла бы их заткнуть за пояс – не зря же анонимно последний месяц мучилась и зубрила па сальсы и фламенко, RnB и Go‑Go, то есть брала уроки танцев у трех хореографов Большого театра. Но не было у нее такой задачи, демонстрировать класс перед жителями чужой столицы… Если это не увидит он. Ее Принц.

Кстати, ради Принца она и посетила этот отдаленно напоминающий Париж латиноамериканский городок. По оперативным данным герой ее романа сейчас ошивается на приеме в одном из посольств близ площади Пласа де Мажьо. И не с верным своим адъютантом Вихорем разводит дипломатию, а с какой‑то перуанской беллетристкой, прости, Господи. Приглашение на прием Тамаре организовали за пятнадцать минут. Жаль, туда нельзя нарядиться по – карнавальному, в перья и блестки. А то бы она научила эту перуанскую клячу, что такое настоящая самба.

Но взятые уроки танцев, особенно обратное сальто в акробатическом рок – н-роле – были секретным оружием, победить Томка надеялась и без этого. Принц ее увидит, они бросятся друг другу в объятия и будут жить долго и счастливо.

– Здравствуйте.

– Буэнос диас! Комо эста?

– Муй бьен, – так подсказали те, кто организовывал приглашение. Всегда отвечай: «Муй бьен».

– Сегодня у нас вечеринка для своих. Будьте, как дома.

Только гостья вошла в парадный зал, настроение стало стремительно портиться. Оказывается, для своих – это как раз блестки и перья. А Тамара, будто дура, упаковалась по офисной моде. Тридцатиминутный макияж для своего расчудесного Принца возводила…

Здание посольства строилось лет сто пятьдесят назад. В Москве полно особняков с похожей планировкой. Тамару нечаянно толкнули раз – другой. Действительно, это был не светский прием, а вечеринка, чтоб им ёгурта весь век не видать.

В руке Тамары появился бокал с пряным коктейлем. Попробовала. Жуть и гадость. Поставила, отпив всего чуть – чуть, на поднос симпатичному латиносу – официанту.

Не стоило пробовать коктейль в здешней толчее. Кондиционеры не справляются, кровь прилила к лицу, того и гляди, макияж поплывет. Тамара позволила оттеснить себя к окну, надеясь уточнить у своего отражения, что все в порядке.

– Тамара?

– Здесь есть, где умыться? – сказала она совсем не те слова, что приготовила к их встрече.

– Я так и думал, что ты придешь, – подарил Принц девушке свою знаменитую загадочную улыбку. И, скажите пожалуйста, что прячется за этими словами: ирония, радость, досада? – Не дуйся на этих людей, – сказал Принц, галантно, под локоть провожая к дамской комнате. – Они не виноваты в твоем плохом настроении. Единственный виновник – я.

– И красавица из Перу.

– Зная, что появишься ты, я подсказал перуанской охотнице за светскими сплетнями более интересное занятие, чем посольский прием.

– Знакомый типаж, вокруг тебя традиционно вьются охотницы за сплетнями. Она на тебя запала? А ты? – конечно, вместо этих слов следовало сказать совсем другие. Например: «Я по тебе скучала, а ты?». Но не умела Томка так беседовать.

– А я уже заказал билет домой, – мягко парировал Принц. Ну, хватит уже ему так улыбаться. – Кстати, ты где‑то остановилась?

Если бы Тома не знала досконально героя своего романа, то приняла бы последнюю фразу за шаг навстречу. Но, увы, ничего кроме вежливости, слова Принца не скрывали.

– Переночую в российском посольстве.

– Тогда‑то уж точно сплетен не избежать. Давай лучше у меня. Один знакомый уступил на месяц свою виллу. Хоть выспишься.

– А ты?

– Билет заказан на сегодня.

И, прекрасно сознавая, что в таком тоне говорить нельзя, Тамара спросила со своей не менее знаменитой ядовитой интонацией:

– Значит, ты, узнав, что я ищу тебя по всему Буэнос – Айресу, тут же из Буэнос – Айреса лыжи навострил!?..

В общем, похвастаться перед Принцем, как лихо научилась танцевать, Тамаре не удалось.

Глава 1

Князь. Последний снегопад

Это последний снегопад, подумал он. Город утонул в белых пушистых хлопьях, город будто бы исчез. Но все, снега больше не будет.

Он стоял на ротонде роскошного отеля. Выше всех. Меховой плащ надежно сохранял в тепле руки и плечи, мороз почти не чувствовался. Снег перестал идти, и в прозрачном сыром воздухе отлично были видны огни города внизу, и подсвеченные беспорядочной суетой этих огней низкие косматые облака над головой.

Он ненавидел этот город, огромный и плоский, где взгляду не за что зацепиться. Тот, кто любит стоять выше других, вполне закономерно будет предпочитать отели – современные высотные отели, чтобы из простого президентского люкса на сороковом этаже открывался вид на сорок километров до горизонта. И можно было постоять ближе к полуночи спокойно, неподвижно, с бокалом «Токая» в руке.

Но в этом захолустье, в этой, так называемой, «Северной столице», нет отелей в сорок этажей. Размером город почти с Москву, вот только морской залив отъел ему левый бок… Город не тянется вверх, а стелется низом, словно болотные мхи и лишайники, на которых же и вырос.

Большие здания тут не держит земля, и даже на знаменитом Невском проспекте домишки всего‑то в шесть, редко где семь этажей. Глухая провинция, казалось бы. Но только не произносите здесь этого слова вслух. Сырой, дождливый, многомиллионный Санкт – Петербург при рождении наречен столицей, а то, что запоминаешь в детстве, не забывается никогда. Этот город умудряется гордиться всем – своими островами, торчащими по ночам в небо мостами, своими куцыми куполами и шпилями. Даже тем, что он самый северный миллионер на планете. По населению, конечно же.

Ничего, ненадолго.

Он почувствовал, как теплая точка ожила на его запястье, будто одна из запонок безупречной белой рубашки, мурлыкая, прильнула к руке. Привычным движением он поднес руку к уху и сказал негромко:

– Это Князь. Слушаю вас, ребята.

– Нужный вам человек прибывает, Князь, – сказал хрипловатый, но очень почтительный голос.

– Ненужный мне человек, – спокойно поправил Князь.

Потом сгреб с балюстрады хрупкий снежок, скатал в кожаных перчаточных ладонях белый снежный комочек и запустил прямо в небо, в лиловые облака. Снег оказался пропитан водой, и, исчезая за скатом крыши, брызнул мелкими каплями, в которых отразились маленькие радуги от городских огней.

«Терминал Пулково-2», громко сказано. В этом городе даже пассажира из Лондона встречает павильон, похожий на какое‑нибудь кафе в парке культуры и отдыха. Хотя это и правильно. Что такое пассажир из Лондона, в конце концов?

Князь тронул толстое, почти непрозрачное стекло, заменившее стену в самых верхних апартаментах отеля. Ключ от этих покоев вам не выдадут на ресепшен. Даже будь вы трижды президент Анголы, или Пласидо Доминго, дорога сюда вам заказана. Нет, вас не обидят, вам кокетливо покажут президентский вензель над изголовьем вашей двуспальной койки, позолоту на дверных ручках, и ванну натурального мрамора. А на вопрос, что находится этажом выше, любой порядочный коридорный ответит – крыша. Хотя это не совсем так.

Внутри – сразу уютный полумрак, который отгорожен от снегопада прозрачными стенами. Стекло такого цвета, какой бывает у кофе, заваренного с мускатом и каплей лимонного сока. Запах этого кофе витает над просторной затемненной гостиной. Только пламя в газовом камине бьется синими змейками. И маячит огромный, похожий на домашний кинотеатр монитор. И тихо рдеет огонек переговорного устройства у двери.

В апартаментах Князя ждали трое. И, как всегда, в молчании.

– Ну, как дела, ребята?

– Цель прибывает из Москвы авиарейсом, Князь, – сказал сидевший у дверей на складном стуле человек. Широкоплечий, на редкость некрасивый и конопатый. Одетый в черный свитер, он был совершенно спокоен.

– Спасибо, Рыжий, я уже знаю.

На экране компьютера что‑то взрывалось и горело. Бесшумно. Мальчик лет одиннадцати отвернулся от этого захватывающего действа лишь на секунду, сказал:

– Ну щас, ну щас, у меня тут патроны кончаются… – и снова застучал по клавишам, порулил куда‑то мышкой.

– Не торопись, Ленечка, у нас есть время, – ласково сказал Князь.

Возле уютно потрескивающего камина стоял прозрачный стеклянный столик, а на нем стакан с мутновато – черной жидкостью – кофе с мускатом. За кофе протянул руку третий из «ребят» – здоровенный мужчина лет сорока, в отлично сшитом, но чуть броском костюме. Зеленоватый оттенок пиджака, сочетался с галстуком светлого, почти салатного цвета. Темным с проседью волосам здоровяка отсвет галстука придавал оттенок болотной тины. Словно топором вырубленное, рано покрывшееся морщинами лицо с чуть раскосыми глазами; жестокая складка возле углов губ выдавали характер властный и нетерпеливый.

– У нас много времени, Князь? Может быть, я не нужен сегодня?

– Ты очень нужен сегодня, Робертас.

Князь произнес имя нарочито правильно, не так, как записано в паспорте, а так, как значится в многочисленных, правда давно отправленных в архив рапортах о боевых операциях. Роберт Юшкаускас, или, как его чаще называли в этом городе, Прибалт, любил уважительное обхождение, и терпеть не мог, когда кто‑то насмехался над его отчетливым акцентом – долгие согласные, и слишком шипящее «с». Правда, в этом городе давно уже никто не рисковал насмехаться над Прибалтом.

Юшкаускас отхлебнул кофе и поморщился, непривычный, а вернее неспособный к оценке тонких вкусовых ощущений.

– Мои эстонцы ждут в аэропорту, Князь. Одеты в милицейскую форму.

Мальчик расхохотался. Так искренне и звонко, что стучать по клавишам уже не мог, и немедленно на мониторе расцвел бело – красный взрыв, который сменился черным полощущимся на ветру флагом с объемными черепом и костями. «Гейм овер», подумал Князь. И это хорошо, что Ленечка так бестрепетно позволяет себе проиграть в дурацкую компьютерную стрелялку. Полезно, когда основы взрослой жизни познаются ребенком в игровой форме. Легче воспринять действительность.

– Почему эстонцы, дядя Прибалт?

Прибалт обернулся в недоумении. Если в город прибыл Князь, и срочно просит приехать в отель, наверное, Князю виднее, что за дети тут тихо сидят в уголке. Значит, так надо. Но если эти дети задают вопросы Прибалту… Юшкаускас присмотрелся повнимательнее. Ребенок был худощав и довольно заморен с виду. Костюмчик, похожий на маскарадное одеяние юнги, шит у итальянского киндер – модельера. А гладкие волосы цветом, разрез глаз, форма носа кого‑то смутно напоминают.

Прибалт улыбнулся подростку, потом Князю, стараясь показать, что не жлоб, что шутку понимает.

– Вот, Ленечка, – сказал Князь: – наш друг Прибалт предлагает своих эстонцев. Люди они надежные и очень проворные в стрельбе. Одетые в милицейскую форму, они производят арест в аэропорту, а потом везут на бензоколонку, есть у них такая, и там в подвале, добывают информацию…

– Глупо! – радостно выпалил Ленечка, – Очень даже глупо и нелепо. Мы же не бандиты, дядя Прибалт!

– В подвале не бензоколонки, – нервно хрустнув пальцами, поправил Юшкаускас, – а в подвале автомойки…

Юшкаускас смотрел прямо в глаза мальчику, и во взгляде его было нечто, что давно уже отучило каждого в этом городе говорить «Глупо, дядя Прибалт!». Это хорошо, подумал Князь, это полезно. Пусть Ленечка почувствует, в чем разница между злодеями, которых он каждый день в своем компьютере, ноутбуке, телефоне сводит на нет, и таким вот дядей Прибалтом. Но Ленечка, похоже, не прочувствовал.

– Всегда и обо всем можно договориться! – назидательно объяснил он Юшкаускасу, который невольно посмотрел на колышущийся за спиной ребенка пиратский флаг: – Верно, дядя Князь?

– Молодец, Ленечка! И спасибо, Робертас. Я высоко ценю твоих эстонцев, но сегодня они нам не нужны.

– Цель берет такси в аэропорту, – скромно сообщил Рыжий. Внимательно, без единой улыбки он выслушал всю беседу, и – Князь знал это – при необходимости сможет повторить слово в слово.

Прибалт поставил стакан на столик и поднялся в полный рост. Он был высоченный и квадратный, похож на крестьянина, который приехал на выходные в город, надев лучший костюм и положив в карман все сбережения, которые обычно хранит за притолокой. Но Князь знал, что внешность обманчива, что Прибалт очень хорошо умеет и слушать, и понимать. Иначе бы Князь не обратился к Прибалту.

– На шоссе из аэропорта его тоже ждут, – литовец пожал широкими плечами: – За рулем мастер спорта по автокроссу. Рядом специалист по слежке, и по электронным спецсредствам. Мои латыши.

– А я уж думал, латышские стрелки… – ехидно заметил Ленечка.

– Какой у тебя развитой ребенок, – сказал Юшкаускас, пытаясь отгадать, отчего цвет волос малолетнего наглеца кажется знакомым. И вспомнил. И сразу понял, почему в просторной, жарко натопленной гостиной воцарилась неприятная тишина. Рыжий чуть неодобрительно покачал головой. Это ж надо такое ляпнуть…

– Это не мой сын, – сухо заметил Князь. – Ленечка, ты выключи игру. Мы сейчас уже на старте.

– Сестра уехала, – пояснил Ленечка, все с той же непосредственностью повернувшись к Прибалту спиной. И, наклонившись над клавиатурой, продолжал обращаться именно к нему, по – свойски, по – приятельски. – А дядю Князя попросила присмотреть. А у него вдруг дела. Я поканючил, и он меня с собою взял…

Очень раскованный пацан, подумал Юшкаускас, мы такими не были. Почему‑то вспомнилась ему сказка, давно, еще на бабкином хуторе слышанная, про смелого литовского рыцаря, который забрел в хрустальный замок, а там два черта старых, и один чертененок. Ерунда, суеверие.

– Цель поменяла такси.

– Снимай наше наблюдение, Рыжий. Дальше его поведут отлично подготовленные латыши нашего друга Робертаса, – сказал Князь и слегка даже поклонился, как и полагается гостю, не желающему лезть в чужой монастырь со своим уставом. – Одевайся, Ленечка, потеплее. Сестра просила, чтобы я последил. И я послежу.

– А вы не боитесь, дядя Князь? – мальчик сегодня, может оттого, что очень в первом часу ночи спать хочется, явно напрашивался на воспитательный окрик. – Не боитесь, что ваша Цель нырнет в метро, и уйдет от ребят на машине, будь они хоть Шумахерами?

Князь усмехнулся, потрепал мальчишку по голове, а потом залепил не очень сильный, но чувствительный щелбан прямо в дерзко задранный нос.

– Лажанулся. В этом городе метро закрывается не как у всех нормальных людей, а на час раньше, потому что жадные, электричество экономят. Книжки надо читать, а не только интернет… Шарф не забудь. Не «ну – у», а не забудь шарф. Рыжий, проследи.

Ленечка не обиделся. Потирая нос, выбежал в переднюю, саму по себе размером со среднестатистическую отельную гостиную, и стал там с грохотом искать ботинки. Сестры нет, и он нарочно наденет лыжные, в них удобнее, и никто не переспорит.

– Я не понимаю, – тихо, но твердо сказал Юшкаускас: – я не вижу смысл.

Когда обычно невозмутимый Прибалт волновался или злился (что, в общем‑то одно и то же), его вполне правильная речь начинала напоминать тайную исповедь в католическом костеле, зловещую и свистящую. Многим знание этой несложной приметы спасало здоровье, а порой и жизнь.

– Ты играешь в шахматы, Робретас? – так же тихо спросил Князь: – Ведь играл. В лихой юности ты ходил в чемпионах округа, верно? Так скажи мне, можешь снять пешку с доски, Робертас? Вот представь себе, идет партия. Тебе очень нужно, чтобы этой пешки на доске не было. И ты протягиваешь руку и убираешь ее, бедную. Ты так поступишь, Робертас? Есть в этом смысл?

Бледные щеки Юшкаускаса залились краской. Но Князь есть Князь.

– Ты знаешь, кто я такой, Робертас. Если бы я хотел, чтобы этого человека убили, или выбили из него информацию, я бы не приехал сам и тебя беспокоить бы не стал. Я нашел бы людей, которые сделают. Но мне нужно не это. Мне нужно, чтобы перед приехавшим в этом городе не открылась ни одна дверь. За остальные города этой маленькой планеты я и так спокоен. Но здесь мне нужна твоя помощь, Робертас. Без твоего слова здесь не открывается ни распоследний притон, ни приемная губернатора.

Багровая краска на зеленоватых щеках Прибалта сменилась здоровым румянцем. Видно, доброе слово и литовцу приятно, подумал Князь. И еще раз подумал, как он ненавидит этот город. Болото.

– Поедем на моей машине, Князь? Я позвоню шоферу.

– Шофера не надо, – громко сказал Рыжий из передней. Внимательно и критично, как опытный воспитатель детсада, он осматривал Ленечку. Поправил шарф и рукава, задравшиеся под курткой. Мальчик возражать не стал, как не возражает десантник старшине, проверяющему укладку парашюта, и Рыжий подмигнул ему, доверительно пояснив: – я прекрасно вожу машины всех типов, кроме асфальтовых катков.

Литовец нажал кнопку в малахитовой колонне. Заметить ее было непросто, но жизненный опыт – не хвост собачий. И кнопку эту Роберт Юшкаускас заприметил сразу, как только поднялся из паркинга отеля на бесшумном лифте. Впрочем мысли о кнопке меньше всего мучили сейчас главу союза отставных офицеров спецслужб, а в прошлом одного из чемпионов военного округа не только по шахматам, но и по рукопашному бою, и по затяжным прыжкам, и по… Бывшего командира лучшей разведроты 34–й воздушной армии Краснознаменного Закавказского военного округа.

Ведь по чьей другой просьбе Роберт ни за что не поехал бы темной, слякотной ночью пусть даже и в роскошный отель. Не поднял бы по тревоге и без объяснений своих эстонцев, латышей, и еще дюжину других своих подчиненных. Но нет, вызов не оказался ложным. А причуды – что ж, Князь имеет на них право.

Рыжий вторым вошел в просторную, как летний шатер с продажей пива «Карлсберг», и украшенную зеркалом в тяжелой дубовой раме кабину лифта. Он не сменил своего черного свитера, но в руках нес странное – небольшой старомодный саквояж бежевой кожи. Как будто собирался выдать себя за чеховского интеллигента – доктора. Ленечка вбежал следом, досадливо сдул с лица пушистый мех капюшона, и, полный дружелюбия, пихнул своим слабым кулачком в железный даже под пиджаком трицепс Юшкаускаса.

– Шофера не надо! – повторил он серьезно, как будто верил, что сам тут отдает распоряжения: – дядя Князь не хочет, чтобы его видели. Потому и обратился к вам, дядя Прибалт…

– Что бы я без тебя делал, племянничек, как бы жил! – с сильным акцентом проговорил «дядя Прибалт», протянул руку и указательным пальцем ткнул в нос Ленечки: – Ди – линь!

Князь развязал шелковую тесьму под ключицами. Позволил плащу, отороченному мехом чернобурки, соскользнуть с плеч на пол – вещь теплая, но годится только для стояния на крыше. Под плащом оказался френч, и тоже черного цвета – практичная неброская одежда для ночных прогулок на автомобиле…

Снежная каша расползалась под колесами где‑то там снаружи. Внутри салона комфортной температуры воздух пах кашемиром и выделанной телячьей кожей. Он жаркий, но его не замечаешь. Автомобиль темный и неприметный с виду. Никаких синих ведерок на крыше, никакой тонировки лобового стекла. Дорогая одежда всегда выглядит неброско.

Рыжий стянул свитер, остался в черной рубашке, и вел машину виртуозно. Улицы снаружи мелькали, как нарисованные – темные силуэты крыш с метровыми веретеноподобными сосульками, потом сразу – без перехода – залитый белыми огнями, очарованный движущейся рекламой проспект. Обледенелый асфальт у бордюров, в этом городе их называют поребриками. Поворот на светофоре. Узкая, щель между домами. Двор с двумя одинокими лампочками над подъездами, кирпичный брандмауэр, Нерастаявшая пока корка снега отражала блики, подсвечивала. Снова узкая, длинная улица. Мало светящихся окон, еще меньше людей. Автомобиль затормозил.

– Человек уезжает из города, где родился, – сказал Князь: – он много и честно работает, он добывает деньги своим умом и талантом. Он обосновывается за границей и живет мечтами о достатке и славе. В один прекрасный день он оставляет все. Он ездит из города в город, из страны в страну. Возвращается на родину, мечется по столице. И в конце концов он снова здесь, Ленечка. Как ты думаешь, почему?

Сидевший на переднем сиденье рядом с шофером Юшкаускас прижал к уху примитивный, без фотокамеры и полифонии, мобильник и отдал пару коротких, как приказы, распоряжений. Потом склонился к лобовому стеклу, и сделав козырек из ладоней, вгляделся в слабо освещенную редкими фонарями ночь.

Человек шел по обледенелому тротуару очень еще далеко. Руки в карманах, среднего роста, неприметный. Усталая походка, усталые плечи.

– На этой улице единственное заведение ООО «Кувалда», – сказал Прибалт: – больше тут идти некуда.

– Связь есть? – привычно уточнил Рыжий.

– А сам как думаешь? – огрызнулся литовец: – Всюду есть, а тут вот нету, да?

Князь откинулся на кожаное сиденье и преувеличенно вздохнул. Ленечка сочувственный вздох понял, недовольно наморщил нос. Помахал в воздухе «заячьими ушками», напоминая:

– Два раза, дядя Князь. Не три.

– Я помню, что два. Один шелобан за предположение о том, что подзащитный бросится в ближайшее отделение милиции, и еще один за то, что плохо слушаешь…

Щелчки по носу Ленечка получил не очень сильные, скорее обидные.

– Ты тоже не угадал! – запротестовал он: – я хорошо слушаю, ты сказал «не забывай о чувстве дружбы». А он пришел в «Кувалду». А что такое «Кувалда», дядя Прибалт? Это частные сыщики? Или охрана?

– Это подпольное казино, – сказал Рыжий, разглядывая железную дверь без вывески, окруженную, однако же разноцветными бегущими огнями. [1 – http://www.bn.ru/articles/2011/01/28/79833.html: http://www.bn.ru/articles/2011/01/28/79833.html…За минувший год залы игровых аппаратов открывались с завидной периодичностью. По данным аналитиков рынка недвижимости, в структуре заявок на аренду помещений игровые операторы входили в пятерку, создавая десятую часть от всего спроса на помещения street‑retail……Тот факт, что в городе игорные заведения действуют до сих пор, не отрицает никто. Вместо казино и залов с игровыми автоматами в город пришли лотерейные и «игровые» интернет – клубы. Сменилась вывеска, но суть осталась прежней. Кроме того, действуют «казино на дому». «В свое время в российском игорном бизнесе крутилось $6–8 млрд. Теперь эти средства ушли в подполье. И никакими штрафами в 300 тыс. руб. или лишением свободы на один год людей не испугаешь……«Действительно, в городе расплодились покерные клубы и лотереи. Появились казино на дому. Это просто издевательство над законом, – негодует депутат петербургского ЗакСобрания Игорь Риммер. – Необходимо внести всего лишь пару поправок и вопрос будет закрыт»……Власти предложили игорным операторам не отказываться от бизнеса, а перевести его в специальные зоны. Только вот местоположение этих зон игроков рынка не устроило. Перенести заведения в Приморский и Алтайский край, Калининградскую область, на границу Краснодарского края и Ростовской области никто не захотел. Спустя год после принятия закона зоны так и остаются практически неосвоенными…]

Однообразие глухих, забранных решетками этажей в старых домах нарушало кокетливое крылечко со скользкими гранитными ступенями. Выше призывно мигали и переливались волной желтые и красные лампочки. На крыше дома покосились тусклые буквы Hotel, хотя с первого взгляда было видно, что на верхних этажах не живет никто.

Человек стоял на скользком крылечке. Одной рукой он дергал за холодную ручку двери под почти не видной на стекле надписью «открыто круглосуточно», другой прижимал к уху сотовый телефон. Рыжий посмотрел на сенсорный экран, удобно расположенный справа от рулевой колонки, потом вопросительно на Юшкаускаса? Тот махнул рукой – мол: разбираешься, хозяйничай.

– Есть перехват, – сказал Рыжий, и тут же тихая мелодия джаза, звучавшая до того в машине, смолкла, а вместо нее ворвалось дыхание. Сиплое дыхание человека, который пробежал уже не одну стометровку, но подозревает, что марафон еще впереди, и звонит по сотовому в последней надежде, что бежит эстафету, что его кто‑то сменит, или хотя бы воды принесет.

– Значит… – упавшим голосом повторил тот, кто стоял на крыльце: – Вы говорите, что больше тут не работает… И телефона вы не знаете… Да неважно, кто спрашивает… А можно я все‑таки зайду? Ах вы закрыты… У вас воду отключили. А могу я обратиться к вам с не совсем обычной просьбой? Я…

– Пусть вешает трубку! – приказал Юшкаускас в свой ободранный телефон.

Рыжий невольно подумал, что даже у беглеца там, на ледяной ночной улице, и то сотовый поновее. Однако же беглеца это совершенно не радовало. Послушав короткие гудки в трубке, Цель ссутулилась еще больше и побрела к такси, которое, нетерпеливо пофыркивая, ждало в конце улицы. Вполне могло уже и не ждать.

– Человек думает, что у него есть друзья, – сказал Князь: – человек инстинктивно помнит о них, забывая, что прошло время. Что, пока добывал деньги талантом и трудом, он поменялся, и друзья тоже поменялись. И что не поможет ему бывший однокурсник, владелец подпольного казано «Кувалда».

– Через десять минут можете открывать, – говорил в свой телефон Юшкаускас: – расслабься, он на тачке, его тут не будет через пять. А что клиентура? А клиентуре скажи, что облава. А на этот случай два вторых входа иметь надо. Учись, салага. Да не за что.

– А чего у вас телефон такой старый? – спросил Ленечка, потирая нос. С досады спросил.

– А он у меня давно, я привык, – хладнокровно сказал Прибалт. Достал из бардачка пару мандаринов и почти не глядя кинул на заднее сиденье.

Мальчик поймал оба и поглядев на широкую спину литовца с некоторым уважением, открыл пепельницу, чтоб было куда кидать кожуру. В машине запахло Новым годом.

– Делайте ваши ставки, – сказал Рыжий, выруливая мимо казино «Кувалда».

Мальчик только того и ждал. Сразу протянул растопыренную ладошку и торопливо, как говорят дети, когда им кажется, что они поняли, или хотя бы заучили наизусть решение задачи, выпалил:

– Человек думает, что, даже если не осталось друзей, у него еще остались те, кто его защитят. Это закон, но он не верит в закон, потому что полиция пяти стран и прокуратура России не стали с ним разговаривать. Это власть, но сейчас два часа ночи, и он не пойдет на прием к губернатору. Это пресса… Дядя Князь! На три щелбана! Радио, телевиденье, газета!

Князь усмехнулся. Мальчик очень азартен, когда чувствует близкий выигрыш. И точно так же опытный игрок может прочитать масти его карт, отразившиеся прямо в широко раскрытых глазах. Это не проблема. В одиннадцать лет еще не поздно учиться блефовать.

– Пас, Ленечка. Выводы верные. Но слишком очевидно. Не принимаю ставку.

Юшкаускас обернулся к беседующим через спинку переднего сиденья. Удивительно искренним злорадством светились его глаза, когда он, на правах гостеприимного хозяина пользуясь некоторым послаблением правил хорошего тона, показал Ленечке крепко стиснутый желтоватыми зубами кончик языка:

– Цель велела таксисту ехать на телевиденье.

– Он у вас с войны, что ли? – неприветливо осведомился Ленечка, кивая на допотопный телефон. Но настроение Прибалту было уже не испортить.

– Верно. Я служил в Эс Эс. Но меня выгнали за жестокость, – по – свойски сообщил тот.

Рыжий вежливо тронул его за плечо, и посоветовал:

– Пристегнитесь, Прибалт.

Красные фары, и ярко – голубой неон вокруг номера авто, растаяли в ночи, унося странный квартет по проспекту. Юшкаускас сначала недобро оскалился, как бы говоря, что в советах не нуждается, но на Троицком мосту, невольно потянул ремень безопасности на себя, когда показалось, что машина сейчас взмоет в небо и сшибет ангела со шпиля Петропавловки. Чтобы затормозить, пришлось проехать почти весь Каменноостровский, впрочем, туда, в конец и надо.

С веток деревьев опадали пласты снега. Небо приняло фиолетовый оттенок, и в нем, словно на пороге райского казино, мигала разноцветными лампочками телевышка. Кубическое здание телецентра казалось погруженным во мрак, но Князь знал, что именно сейчас, ночью, там клепают новости, веселые шоу и серьезные программы о том, как нам жить дальше. Всю ту информационную вермишель «Доширак», что уготована огромной стране здесь, в этом болотном захолустье.

– Нет, я ни с кем не договаривался… – говорил все тот же голос. И в этом голосе слышалась и безнадюга, и несколько бессонных, в аэропортах проведенных ночей, и элементарно промокшая в снежной окрошке обувь: – но это новость. Это сенсационная новость. Я боюсь, что не смогу прийти завтра. Я боюсь…

Он уже не говорил, а кричал, потому что его тащили по ступеням лестницы два дюжих охранника в одинаковых черных костюмах, с надписью «Security» и полярной звездой меж лопаток.

– Ладно! Черт с вами, вы не ведаете, что творите! Но вы хоть посмотрите на снег. Ведь это может быть последний снегопад! – несчастный договорил, уже сползая по мраморной лестнице в сугроб, прибитый под вечер лопатами радивых дворников.

– Тут работы много не потребовалось, – заметил Юшкаускас и позволил себе угоститься следующим мандарином, кожуру аккуратно выбрасывая в открытое окно. Не в укор гостям, а просто так удобнее. – тут ведомый сам сделал все, чтобы его посчитали за психа. Сейчас ему лучший друг скажет – иди проспись.

– Человек чувствует, – сказал Князь, задумчиво, словно, припоминая древний эпос, цитировал по памяти, – что родной город не поможет. Двери закрыты на замки, трамваи не ходят, и даже такси сейчас уедет.

И правда. Таксист уже включил зеленый глаз, и выворачивал из сугробов, но промокший насквозь человек в плаще и легких, не по погоде ботинках все‑таки успел распахнуть дверцу, и некоторое время они там о чем‑то пререкались.

– У него деньги кончаются, – сказал Рыжий: – торгуются о том, до куда ехать.

– И все‑таки, – Князь обращался только к мальчику, жестом как бы призывая в свидетели остальных собеседников: – это еще не отчаяние. Ведь пока человек жив, у него остается память, прошлое, юность. Сейчас мы с вами увидим район детства нашего подзащитного.

На этот раз два автомобиля кружили по городу медленно, не нарушая правил ночного движения в снегопад при плюсовой температуре. Проехали мимо таинственно застывшего у гранитной набережной напротив лазоревого особняка легендарного крейсера. Оставили слева темно – красное старинное здание городской тюрьмы. Такси снова забралось на мост, и притормозило возле огромного здания правильной геометрической формы, с огромными антеннами и государственным флагом на крыше.

– Это Большой дом! – четко, как на экзамене сказал мальчик: – милицейское городское управление. По легенде кроме десяти этажей вверх, под зданием есть десять этажей подземных камер, где сидели в свое время Гумилев, Бродский и Кинчев…