Текст книги "Костычев"

Автор книги: Игорь Крупеников

Соавторы: Лев Крупеников
сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 24 страниц)

Так воспитывали и детей. Сергей уже в первый год своего поступления в университет был исключен оттуда за участие в студенческих беспорядках. Ольга, интересовавшаяся медициной, стала впоследствии фельдшерицей и работала в земской больнице в глухом захолустье Смоленской губернии.

***

Костычев считал, что, несмотря на большие успехи русской агрономии, очень многие важные вопросы сельского хозяйства еще не решены. Нужны глубокие научные исследования по удобрению почв, их обработке, подбору и выведению лучших сортов культурных растений. Все эти исследования, по мысли ученого, должны проводиться комплексно и в разных природных зонах России. Необходимо создать особую научную агрономию для русского севера, совсем другую – для черноземной полосы, не следует забывать и засушливого юго-востока, и субтропического Закавказья, и южного берега Крыма. А для этого один путь – создание опытных станций.

Начав свою работу в департаменте земледелия, ученый составляет широкий, обоснованный проект сети опытных станций и полей. Они должны, по его мысли, не только развивать дальше агрономическую науку, но и служить связующими звеньями между наукой и практикой, через них лежит «тот путь, по которому добытые наукой данные и истины могут проникнуть в обширную разнохарактерную область практики».

На первое время Костычев проектировал устройство на государственные средства восьми опытных станций: четырех в нечерноземной полосе (в губерниях Петербургской, Вятской, Московской и Смоленской) и четырех в черноземной полосе (в Тульской, Екатеринославской, Херсонской и Самарской губерниях). По намечавшемуся плану все эти станции должны были иметь хорошее оборудование, лаборатории, опытные поля. Предложение Костычева широко обсуждалось на заседаниях сельскохозяйственного совета, созданного при Министерстве земледелия, и в печати. Передовые ученые, мечтавшие о развитии опытного дела, – В. В. Докучаев, К. А. Тимирязев, видный метеоролог П. И. Броунов (1852–1927), профессор П. Ф. Бараков (1858–1919) и другие – горячо поддерживали костычевский проект. Они, с своей стороны, предлагали усилить на станциях чисто научные исследования почв, местного климата, условий питания растений. Костычев был очень доволен тем широким обсуждением, которому подвергся его проект.

Но Министерство финансов отпустило на опытное сельскохозяйственное дело такие маленькие средства, что удалось, да и то по далеко не полной программе, организовать три станции: в Смоленской губернии, на подзолистых почвах, в переходной полосе, недалеко от Тулы и в засушливом юго-восточном районе на Волге. Однако добиться открытия и этих трех станций Костычеву стоило колоссального труда и напряжения. Достигнутый успех, хотя он и не соответствовал первоначальному плану, оказался значительным: были созданы первые в нашей истории постоянные государственные опытные станции.

В 1893 году умер А. Н. Энгельгардт. Тяжело переживали Костычевы эту утрату. Но надо было подумать и о любимом его детище – батищевских опытах. Наследники Энгельгардта не могли продолжать это дело, и Костычев начинает хлопотать о покупке Батищева в «казну». Он сумел добиться успеха, и так была создана Энгельгардтовская опытная станция.

Вторая станция – Шатиловская – организовалась в имении «Моховое», под Тулой, где уже давно велись успешные опыты лесоразведения на черноземе.

Больше всего Костычева интересовали сельскохозяйственные судьбы Заволжья – этого «края без будущего», как тогда говорили некоторые пессимисты. И действительно, здесь засухи появлялись особенно часто и резко. По уверениям одного крупного помещика, считавшего себя знатоком заволжского края, здесь невозможно не только земледелие, но и скотоводство «при совершенной несбыточности травосеяния, положительно неудающегося там по климатическим условиям». Этот помещик также говорил, что в Заволжье «радикальные меры к улучшению земледелия и культуры принимать невозможно, и остаются доступными только палиативные мероприятия и то только временные».

– Все это я говорю на основании двадцатипятилетних личных наблюдений, – уверенно заявлял помещик, и многие ему верили: что и говорить – «край без будущего».

Костычев тоже хорошо знал заволжские степи, но, в противоположность этому мнению, считал Заволжье краем с великим будущим. В июне 1894 года он отправился в волжский район для непосредственного ознакомления на месте с нуждами и потребностями «как владельческого, так и крестьянского земледелия». Во время этого путешествия ученый посетил Нижний Новгород, Казань, Самару, Саратов. Но главной целью поездки было засушливое Заволжье. Костычев стремился попасть туда быстрее «для выработки на месте» плана работ будущей опытной станции. Осмотрев еще раз внимательно степное Заволжье, он пришел к выводу, что здесь, несомненно, возможно высокопродуктивное зерновое хозяйство, но надо изучить этот вопрос на месте. Можно насадить защитные леса. Сейчас их нет, куда ни посмотришь, везде голый горизонт. А ведь в старину здесь были леса и, должно быть, не редкие и не малые. Об этом свидетельствует чудом сохранившийся Бузулукский бор, занимающий 60 тысяч десятин, и названия многих поселков и местностей: Александров-Гай, Осиновый, Яблоновый-Гай, хотя от этих «гаев» не осталось и кустика.

– Зашумят здесь снова гаи, и травы будут расти, и Волгу на орошение используют, – говорил Костычев молодому агроному Василию Семеновичу Богдану (1865–1939), которого он привлек для организации Валуйской опытной станции. Место для нее Костычев выбрал в самом сухом и жарком Новоузенском уезде Самарской губернии.

– Именно на этой безрадостной земле будет доказано, что природу Заволжья переделать можно, – говорил он, когда они с Богданом осматривали огромную степь с голым горизонтом.

План работы станции, заведование которой было поручено Богдану, разработал сам Костычев. Главными ее задачами он считал внедрение травосеяния, выращивание леса, разработку научных основ орошения. Богдан сразу же организовал исследования почв и грунтовых вод, метеорологические наблюдения и определение влажности почвы. Станция ввела в культуру новую засухоустойчивую траву – житняк, успешно выращивала лес, ставила опыты по орошению. В первом своем отчете за 1895–1896 годы Богдан писал, что место для станции выбрал «наиболее компетентный знаток почв юго-востока России, профессор П. А. Костычев». Его «капитальными сочинениями…изобилующими массою глубоко верных наблюдений», молодой агроном постоянно пользовался в своей практической работе. «Почвы черноземной области России» стали его настольной книгой.

Организовав три опытные станции – Энгельгардтовскую, Шатиловскую и Валуйскую, призванные обслуживать нужды трех крупнейших физико-географических районов России, Костычев продолжал, можно сказать, до последнего дня своей жизни заботиться о развитии сельскохозяйственного опытного дела. Летом 1895 года он отправился еще раз в знакомые ему места Закавказья, где встретился с В. Р. Вильямсом, организовывавшим тогда первые русские чайные плантации вблизи Батуми. Вместе они путешествовали по долине бурного Чороха, подымались в горы, исследовали субтропические красноземные почвы. Костычев во время своих поездок, как мы знаем, никогда не расставался со своей стальной лопатой и с термометром, которым он измерял температуру почвы. В этом жарком краю почва нагревалась особенно сильно. В. Р. Вильямс вспоминал потом: «Максимальная температура, которую мне пришлось наблюдать вместе с П. А. Костычевым на черной аллювиальной почве долины Чороха в Закавказье, равнялась 72°».

Огромные природные богатства Западной Грузии и Черноморского побережья Кавказа в то время почти не использовались. Здесь можно было выращивать чай, апельсины и лимоны, виноград, но на полях бедных и забитых аджарских крестьян ученые ничего не видели, кроме кукурузы. Костычев мечтал о полной перестройке сельского хозяйства Закавказья, считал, что и здесь необходимы опытные станции, но с особыми задачами. Последняя поездка Костычева на Кавказ «имела одной из целей изучение на месте вопроса о правильной постановке опытных станций в Сочи и Сухуми». Этим планам Костычева не суждено было сбыться. Правительство считало, что и открытых трех станций вполне достаточно, а о развитии колониальных окраин, таких, как Закавказье, оно совершенно не заботилось.

Костычев создал первые большие опытные станции в России, они существуют и сейчас. Ему же принадлежит первая программа работы этих станций. Заслуги ученого в области развития сельскохозяйственного опытного дела чрезвычайно велики, хотя он и посвятил ему лишь один-два года.

***

В конце 1894 года Костычев любовно и тщательно переделывал для печати свое, впервые изданное десять лет назад, «Общедоступное руководство к земледелию». Не знал он, что это его лебединая песня… Он давно болел грудной жабой; это была тяжелая, изнурительная болезнь… Нередко превозмогая невероятные физические мучения, напрягая всю свою волю, ученый продолжал работать и во время приступов болезни. Врачи настойчиво рекомендовали ему вести спокойный образ жизни, но этот совет был не для Костычева. Дорого ему стоила последняя поездка на Кавказ летом 1895 года. Обратно он решил возвращаться Каспийским морем – и дальше по Волге. Когда он плыл из Баку в Астрахань, произошло кораблекрушение, ученый Спасся, но сильно простудился и с трудом добрался до Питера. 21 ноября 1895 года он скончался.

Не только родные, близкие и многочисленные друзья, но и вся передовая русская общественность оплакивала преждевременную кончину великого ученого. 25 ноября 1895 года журнал «Хозяин» сообщал: «Вчера в Александро-Невской лавре совершался печальный обряд, собравший многочисленную толпу представителей различных общественных групп. Шум скатывавшейся на доски земли напомнил о том, что мы навсегда расставались с одним из выдающихся наших научных работников – Павлом Андреевичем Костычевым…

Имя П. А. Костычева как неутомимого работника, агронома и исследователя известно всей России».

Все русские агрономические журналы и газеты поместили некрологи, в которых отмечались выдающиеся заслуги Костычева перед родиной и наукой.

«Можно сказать, что он любил русскую землю и она, отвечая ему взаимностью, не скрывала пред ним своих тайн», – писал о Павле Андреевиче его неизменный друг профессор Рудзкий.

Останавливаясь на причинах преждевременной гибели выдающегося ученого, А. П. Мертваго писал: «…сколько пришлось покойному Павлу Андреевичу потратить молодых сил на борьбу за знание, и кто скажет, что эта борьба с невежеством не ослабила его физические силы и не помогла давнему недугу ускорить свою разрушительную работу?»

Со статьями в память П. А. Костычева выступили многие ученые: профессора П. С. Коссович и H. M. Сибирцев, геолог С. Н. Никитин, агроном А. А. Бычихин, винодел В. Г. Таиров. Вся передовая Россия оплакивала смерть виднейшего русского агронома.

XXIV. СПУСТЯ ПОЛВЕКА

«To, о чем мечтали… Докучаев, Костычев, Тимирязев, Вильямc, – стало осуществимым. Родилось государство, способное посягнуть на незыблемость природы».

Илья Эренбург, «Девятый вал»

После Костычева остались его труды, которым суждено было сыграть огромную роль в истории науки. Почвоведение как самостоятельная ветвь естествознания, по общему признанию, возникло и оформилось в России. Костычеву в решении этой важной задачи принадлежало «одно из первых двух мест». Он открыл закон развития почвенного плодородия, показал, что его прогресс может быть основан только на борьбе за высокие и постоянно растущие урожаи, В работах Костычева агрономия из суммы рецептов и правил стала превращаться в теоретическую науку, владеющую чудесным даром предвидения.

Попытки полного творческого освоения замечательных идей Костычева в области почвоведения и агрономии были первоначально осуществлены В. В. Докучаевым и его учеником Н. М. Сибирцевым. В конце своей жизни, широко используя мысли Костычева, В. В. Докучаев перерабатывает свой план преобразования природы, намеченный в книге «Наши степи прежде и теперь», насыщает его новым содержанием, уделяет огромное внимание почвенной структуре, биологии почв, упорно работает над агрономическим осмысливанием важнейших теоретических положений науки. H. M. Сибирцев в своей книге «Почвоведение», впервые увидавшей свет в 1900 году, сумел сочетать важнейшие идеи Докучаева и Костычева, создал, по удачному выражению В. Р. Вильямса, «динамическое почвоведение».

Подчеркивая значение нашей отечественной науки в создании почвоведения, академик В. Р. Вильямc писал: «Учение о почвенном покрове, как о самостоятельной категории природных тел, возникло в России в результате творческой работы трех русских ученых – В. В. Докучаева, П. А. Костычева и Н. М. Сибирцева».

Узкому кругу передовых ученых старой России Костычев был хорошо известен, но лишь немногие из них понимали всю глубину его идей и планов улучшения сельского хозяйства. А сами эти планы при царизме не могли быть осуществлены, хотя бы даже отчасти. Поэтому не удивительно, что в дореволюционном энциклопедическом словаре Брокгауза о Костычеве было сказано: «ученый сельский хозяин» и больше ничего, дальше шло перечисление нескольких его трудов.

Только после Великого Октября советские ученые по достоинству оценили труды Костычева – этого выдающегося и многогранного мыслителя, творца планов активного вмешательства человека в жизнь природы.

Академик Константин Каэтанович Гедройц (1872–1932), начавший свою работу в лаборатории почвоведения Лесного института, созданной Костычевым, продолжал с успехом многие намеченные им научные направления. После революции К. К. Гедройц создал свое известное учение о поглотительной способности почв, дал современную теорию известкования, являющегося коренным приемом улучшения кислых подзолистых почв, предложил метод радикального улучшения солонцов путем их гипсования.

Крупный советский ученый, академик Дмитрий Николаевич Прянишников (1865–1948) в молодости испытал личное благотворное влияние П. А. Костычева. В 1898 году Д. Н. Прянишников, совместно с Авдотьей Николаевной Костычевой, издает обнаруженную в бумагах Павла Андреевича его замечательную работу «Почва, ее обработка и удобрение», выдержавшую затем четыре издания. Д. Н. Прянишников явился создателем современной агрохимии, разработал теоретические основы применения у нас в стране азотных, фосфорных и калийных удобрений, то-есть развивал ту отрасль знания, которая получила первоначальный толчок главным образом в исследованиях Костычева. Выполняя его завет, Д. Н. Прянишников, начиная с 1926 года, провел более трех тысяч полевых опытов с удобрениями, в которых участвовало 300 опытных станций во всех частях СССР. Результаты этих опытов позволили составить государственный план химизации сельского хозяйства. А ведь об этом когда-то мечтал и Костычев.

Его сын, Сергей Павлович Костычев (1887–1931), избранный в 1926 году академиком, успешно работал в области физиологии и биохимии растений, а также микробиологии. В последние годы жизни он провел, много исследований по микробиологии почвы, изучил азотный режим виноградных и табачных почв Крыма и Кавказа.

Полно и глубоко научные труды Костычева были использованы академиком-большевиком В. Р. Вильямсом. «Старший агроном Советского Союза» отмечал, что истоки этих учений он нашел в естествознании прошлого века: «Начатый П. А. Костычевым в его блестящем классическом анализе процессов, протекающих в перелоге и приводящих к обращению выпаханной полевой почвы вновь в состояние целинной степи, этот анализ должен был захватить все моменты, принимающие участие в процессе почвообразования». В. Р. Вильямс, продолжив этот классический анализ, создал свое биологическое почвоведение, составляющее одно из важных достижений советского естествознания.

В. Р. Вильямс сумел понять не только все величие своих учителей – Докучаева и Костычева, но и наметить правильные пути для творческого синтеза их учений. На Втором международном конгрессе почвоведов в Москве, в речи, обращенной к ученым всех стран и континентов, В. Р. Вильямс говорил:

– Почти одновременно с ярким обособлением до-кучаевской школы почвоведения зародились и элементы противоположного направления, родоначальником которого нужно считать не менее мощную интеллектуальную силу – Павла Андреевича Костычева.

Нет принципиальных различий во взглядах на объект своего изучения у этих двух школ. Разница только в методе изучения, в подходе к изучению.

Сознательно используя в своем научном творчестве марксистско-ленинский диалектический метод, В. Р. Вильямс сумел слить воедино идеи Костычева и Докучаева, обогатить их новыми положениями, взятыми прежде всего из практики социалистического сельского хозяйства. Вклад Павла Андреевича Костычева в современное почвоведение и агрономию, в мичуринское учение велик и бесспорен.

Настоящее общенародное признание заслуг Павла Андреевича Костычева пришло через 50 лет после его смерти.

Рост экономического и политического могущества нашей Родины, особенно в период после Великой Отечественной войны, обогащение народного хозяйства новой совершенной техникой, рост культуры, достижения советской науки создали прочную основу для развертывания гигантских работ по строительству материальной базы коммунизма в СССР.

Важнейшим составным элементом этих работ являются намеченные Коммунистической партией и Советским правительством планы значительного подъема сельского хозяйства во всех природных зонах СССР на базе преимущественного и непрерывного роста тяжелой индустрии.

Костычев мечтал когда-то о «живых изгородях» на полях степной России. Сейчас колхозы и совхозы степной и лесостепной зоны СССР выращивают на своих землях лесные защитные полосы.

Ученый предлагал коренным образом повысить плодородие подзолистых почв и считал известкование главным методом улучшения их.

На XIX съезде партии эта задача была поставлена во всю ширь. В отчетном докладе ЦК КПСС говорилось о намечаемом повышении урожайности сельскохозяйственных культур в районах нечерноземной полосы, где «необходимо прежде всего в широких размерах организовать известкование кислых почв с одновременным внесением достаточного количества органических и минеральных удобрений, всемерно развивать травосеяние, улучшать обработку почвы».

В пятой пятилетке осуществляются работы по освоению и осушению болот. Воплощаются в реальность мечты Костычева о пробуждении к жизни мертвых богатств, тысячелетиями хранившихся в болотных почвах. Благодаря осушению только в одной Эстонии площадь пахотных земель увеличится в два раза. Немало возрастет она в других Прибалтийских республиках, в Белоруссии, в Барабинской низменности.

Созданная Костычевым Валуйская опытная станция, ныне носящая его имя, превратилась сейчас в настоящий оазис среди сухих степей Заволжья: на станции выросли посаженные свыше 50 лет назад под руководством самого Костычева лесные защитные полосы, главным образом из дуба, разведены сады, созданы водоемы, богатые рыбой. Костычевская станция показала исключительное значение орошения для нашего юго-востока. Сейчас эти методы уже используются при орошении сухих придонских степей водами Цимлянского моря.

Советский народ в своих делах и начинаниях по улучшению сельского хозяйства наряду с достижениями советской агрономии использует труды Павла Андреевича Костычева. Он мечтал о победе над засухой, о прогрессивном росте урожаев, плодородия почвы. Сейчас все это делается. Засуха в районах русских степей будет значительно ослаблена. Советские люди работают над тем, чтобы не было ее и в пустынях.

Костычев явился одним из первых исследователей целин и залежей в зонах черноземов и каштановых почв. Он говорил о колоссальном богатстве приволжских и зауральских целин, призывал к их освоению, особенно под яровую пшеницу – «твердую как стекло». Сейчас советские люди успешно распахивают и засевают пшеницей миллионы гектаров высокоплодородных целинных и залежных земель в Казахстане, Сибири, Заволжье и на Урале.

Мощный поток самой лучшей техники и минеральных удобрений направляется на поля Советской страны.

Январский Пленум ЦК КПСС 1955 года постановил добиться к 1960 году увеличения валовых сборов зерна до 10 миллиардов пудов, для того чтобы полностью удовлетворить все потребности в хлебе, создать более мощные резервы, расширить торговлю с зарубежными странами.

Партия и правительство поставили задачу – устранить отставание животноводства, в сильнейшей степени улучшить его кормовую базу, увеличить количество органических удобрений, повысить урожайность всех сельскохозяйственных культур и особенно кукурузы, овощей и картофеля.

Творчески развивая научное наследство В. В. Докучаева, П. А. Костычева, К. А. Тимирязева, И. В. Мичурина, советская наука решила в самое последнее время ряд важнейших задач, имеющих большое значение для преобразования природы. Созданы новые высокоурожайные сорта сельскохозяйственных растений и высокопродуктивные породы животных, обосновано особое значение для сельскохозяйственного производства озимых хлебов, и разработаны новые способы их возделывания. Советские агрохимики теоретически разработали новые методы применения минеральных удобрений в сочетании с органическими, что резко повышает эффективность удобрений и коэффициент их полезного действия. Создана и вошла в производство новая система орошения.

Костычев уделял большое внимание возделыванию многолетних трав, особенно бобовых. В решениях январского Пленума ЦК КПСС 1955 года говорится: «В районах, где многолетние травы дают хорошие урожаи сена, принять меры к дальнейшему развитию травосеяния, обратив особое внимание на расширение посевов и повышение урожайности клевера в районах нечерноземной полосы и люцерны в республиках Средней Азии, Закавказья, южных областях Казахстана и других районах, где посевы люцерны дают хорошие урожаи». Вместе с тем, как мы уже говорили, Костычев, пропагандируя травосеяние, почти не обращал внимания на неудачные результаты сеяния многолетних трав в засушливых районах Юга. И в наше время многолетние травы, сеянные в засушливых и полузасушливых районах юга Украинской ССР, Молдавской ССР, на Северном Кавказе, в юго-восточных районах страны, давали крайне низкие урожаи. Учитывая это, февральско-мартовский Пленум ЦК КПСС указал, что при введении травопольного севооборота были допущены ошибки, и обязал «внести исправления в структуру посевных площадей с тем, чтобы, начиная с 1954 года, значительно увеличить посевы зерновых и особенно крупяных, зерно-бобовых и зернофуражных культур за счет сокращения посевов и распашки площадей низкоурожайных многолетних трав».

Грандиозным и ярким смотром достижений социалистического сельского хозяйства является Всесоюзная сельскохозяйственная выставка, открытая 1 августа 1954 года. Здесь широко демонстрируются достижения отечественной агрономической науки. В Главном павильоне помещен большой портрет П. А. Костычева рядом с портретами В. В. Докучаева, К. А. Тимирязева, И. В. Мичурина, В. Р. Вильямса и других. В павильоне «Земледелие» во вводном зале обращает на себя внимание большая картина, изображающая П. А. Костычева в поле – он берет прямо из-под плуга большую глыбу чернозема и рассматривает его структуру.

Но наша агрономия не только чтит старых ученых, заложивших ее основы; она неуклонно движется вперед, создавая новые методы повышения плодородия советской земли.

Большой вклад в почвоведение и агрономию внес колхозный ученый Терентий Семенович Мальцев, разработавший и проверивший на практике новую систему обработки почвы и ухода за посевами. Творчески развивая учение Костычева и Вильямса, Мальцев, перейдя к безотвальной вспашке, увеличил ее глубину до полуметра, что привело к созданию мощного и активного пахотного слоя, способного накоплять много влаги и питательных веществ. Одновременно колхозный опытник показал, что такую глубокую пахоту в условиях Сибири достаточно проводить один раз в четыре-пять лет, ограничиваясь в другие годы лишь поверхностной обработкой почвы. При этом условии не только многолетние травы, но и однолетние накапливают в почве перегной и улучшают ее структуру.

Еще Костычев указывал на то, что в черноземной полосе на почвах с хорошей структурой подпахотного горизонта, например на только что освоенных залежах, не столь важна даже глубина обработки, как создание достаточно рыхлого поверхностного слоя почвы, способного хорошо поглощать воду атмосферных осадков. Такую же рекомендацию ученый давал, говоря об уходе за паровыми полями. Он писал:

«При надлежащем уходе чернозем может соединять в себе благоприятные свойства песчаной почвы с высоким плодородием, ему свойственным, если его поддерживать в рыхлом, губчатом состоянии, с мелкокомковатым слоем на поверхности пашни, который не должен иметь волосной связи с нижними слоями пашни. Для этого требуется только не давать верхнему слою пашни сливаться с ее нижним слоем в один сплошной слой… Верхний рыхлый слой, толщиной в 1–1,5 вершка, будет представлять тогда покровный слой, который при сухой погоде очень быстро высыхает, но высыхание его не сопровождается высыханием нижнего слоя пашни; тотчас же под верхним сухим покровным слоем мы найдем землю совершенно влажною».

Мальцев, цитируя это высказывание Костычева, считает последнего одним из своих предшественников в разработке нового метода обработки почвы и посева{ Т. С. Мальцев.О методах обработки почвы и посева, способствующих получению высоких и устойчивых урожаев сельскохозяйственных культур. Сельхозгиз, 1954, стр. 19.}.

Система Мальцева особенно ценна для тех районов, где плохо удаются посевы многолетних трав. Советские ученые и колхозники-практики приступили к широкой проверке предложений Мальцева в разных почвенно-климатических районах страны.

Восемьдесят лет назад Костычев и Энгельгардт начали важнейшую для человечества работу по окультуриванию подзолистых почв. Эта работа стала традиционной для наших ученых: В. Р. Вильямс, Д. Н. Прянишников, К. К. Гедройц и многие другие люди науки вложили немало труда в создание современных методов повышения плодородия подзолов Герой Социалистического Труда С. Коротков, председатель колхоза имени Сталина Вурнарского района Чувашии, рассказывает о том, как здесь колхозники на «очень бедных», типично подзолистых почвах в течение последних пяти лет выращивают урожай яровой пшеницы в среднем по 32,5 центнера с гектара, по 160 центнеров зерна кукурузы и собирают высокие урожаи многолетних трав, что позволяет иметь хорошо развитое животноводство, за шесть послевоенных лет каждый гектар земли получил в этом колхозе более 40 тонн навоза и около 700 килограммов минеральных удобрений. Неудивительно, что колхозники не успокаиваются на достигнутом. «Мы поставили перед собой задачу, – говорит С. Коротков, – довести в ближайшие годы урожайность по ржи и яровой пшенице до 50 центнеров с гектара. Она нам по плечу, и мы уверены, что с честью ее решим».

Кто же поверит, что подзолистые почвы вообще не пригодны для земледелия и их не следует даже учитывать в балансе сельскохозяйственных площадей! Однако пресловутый Фогт, автор книги «Путь к спасению» – этой библии неомальтузианцев, считает подзолистые почвы не подлежащими учету. Это не почвы, которые могут легко быть сделаны при современном уровне науки и техники высокоплодородными, а «мертвые пространства». На самом же деле использование подзолистых почв сулит мировому земледелию колоссальные перспективы – ведь больше всего, на 27 процентов, освоены они под земледелие в Европе, а в Северной Америке, где эти почвы занимают около четверти материка, они используются незначительно. Плодородные тропические красноземы, покрывающие большую часть Южной Америки и Центральной Африки, используются под земледелие всего на 1–2 процента. Даже черноземы во многих странах не вовлечены в культуру и наполовину.

Завершая свой «обзор» материалов «о недостатке земель» и об «ограниченной вместимости территории», Фогт делает такой вывод: «Мы должны перестать жаловаться на экономические системы». Но мы хорошо видим, что дело именно в «экономической системе», более точно – в капиталистической системе. И ко всем неомальтузианцам очень применимы слова Маркса, некогда сказанные им о Мальтусе и его выводах, которые « построены в интересахгосподствующих классов вообще и реакционных элементов этих господствующих классов в особенности; иными словами, ради этих интересов он подделываетнауку. Интересы же эти не считаются ни с чем, раз дело касается угнетенных классов»{ К. Маркс. Теории прибавочной стоимости, т. II, ч. 1, Л., 1936, стр. 208.}.

Идеи Костычева и других русских агробиологов используются сейчас плодотворно не только в СССР, но и в странах народной демократии, где тоже преобразуется природа. С 1951 года в Китайской Народной Республике впервые стала применяться зяблевая вспашка, подкормка растений и другие агротехнические приемы повышения урожайности, разработанные у нас в стране. В Венгрии и Румынии, в Болгарии и Албании идут работы по расширению поливных земель.

Научная система земледелия, охватывающая огромный комплекс взаимосвязанных мероприятий, базируется на учении Маркса – Энгельса – Ленина – Сталина о всеобщей связи явлений в природе, о переходе количественных изменений в качественные, о производственной деятельности человека как активной силе воздействия на природу. Применение научных основ социалистического сельского хозяйства преобразит облик значительных частей Европы и Азии, устранит причины засухи, положит начало уничтожению пустынь на земном шаре, вызовет к жизни огромные площади таежной полосы с ее «седыми подзолами» и «непроходимыми болотами». Науке известны пути превращения этих земель из бросовых в самые высокоплодородные, и советские люди взяли уже эту науку в свои руки.

Пройдет немного времени, и в СССР резко повысится степень использования солнечной энергии, поступающей на поверхность нашей планеты. Возникнет возможность сознательного управления круговоротом воды в земледелии. Бесполезное физическое испарение воды в максимально возможных размерах будет переведено на полезное физиологическое. Существенно преобразится климат приземного слоя атмосферы, увеличится влажность воздуха, сократятся температурные колебания, ослабеет сила суховеев.

Правильная система обработки почвы и удобрения, механизация и электрификация сельского хозяйства, вовлечение в культуру огромных массивов ныне пустующих земель и широкое развитие орошения решительно изменят все наше сельское хозяйство. Унылые и однообразные степные и пустынные ландшафты уступят место живописному лесостепному пейзажу. Исчезнут болота, а бедные кислые подзолы станут похожи на черноземы. Сильно возрастет активность жизнедеятельности как высших, так и низших растительных организмов, усилится обмен веществ между почвой и растениями. Потенциал почвенного плодородия увеличится; убыстрится биологический круговорот элементов зольной и азотной пищи растений.