Текст книги "100 великих путешественников"

Автор книги: Игорь Муромов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 67 страниц) [доступный отрывок для чтения: 24 страниц]

Путешествуя по Камчатскому полуострову, ученый останавливался в селениях ительменов, интересовался жизнью и бытом народа, у которого в то время сохранялся первобытнообщинный строй. Основными занятиями ительменов были охота и рыбная ловля, они не знали железа и пользовались орудиями из камня и кости. Огонь они добывали при помощи деревянного огнива.

Ительмены полюбили доброжелательного русского ученого. Хотя его работа не всегда была им понятна, они чувствовали, что он занят полезным делом.

В январе 1740 года Крашенинников отправился из Нижне-Камчатского острога на собачьих нартах по берегу океана к северу. В дороге он наблюдал «шаманство после нерпичьего промысла», со слов одной женщины составил словарь коряцкого народа, живущего на Карагинском острове.

С устья реки Караги путешественник пересек перешеек Камчатского полуострова, проехал по западному побережью до реки Тигиль и оттуда 14 (26) февраля 1740 года прибыл в Нижне-Камчатский острог. Весь круговой маршрут по северной части Камчатки Крашенинниковым был точно описан. Много внимания он уделил изучению жизни и быта коряков.

Отдохнув 10 дней в Нижне-Камчатском остроге, Степан Петрович отправился в обратный путь, в Большерецк. По дороге он сделал описание двух рек – Повычи и Жупановой. В устье реки Большой продолжил наблюдения за приливами.

В конце мая Степан Петрович опять занялся огородом. Русские с первых лет заселения Камчатки стали сеять яровые хлеба и пробовали сажать овощи.

В начале июня вместе с очередным, десятым рапортом, студент отправил через Охотск собранные шкуры зверей, чучела птиц, рыб и "иноземческое" платье.

В августе Крашенинников совершил двухдневную поездку на реку Начилову за жемчужными раковинами, а в конце месяца тяжело заболел, «так что временами сидеть не мог».

20 сентября (2 октября) 1740 года прибыли на Камчатку для участия в плавании Беринга и Чирикова к берегам Северной Америки адъюнкт Академии наук Георг Стеллер и астроном Делиль де ла Кройер.

Крашенинников, поступив в распоряжение Стеллера, сдал ему книги и прочие казенные вещи, передал материалы обсервации, дневники и находившихся в его ведении служилых людей.

Оставаясь на Камчатке зимой 1740 года, Крашенинников совершил последнюю поездку по полуострову. Основной ее целью было изучение быта коряков.

10 (22) декабря исследователь добрался до Верхне-Камчатского острога. В дороге он наблюдал землетрясение – точно от сильного ветра зашумел лес, земля затряслась, горы заколебались, лавины снега покатились в долины. Крашенинников, как и все его спутники, вынужден был схватиться за дерево, чтобы не упасть.

Пробыв неделю в Верхне-Камчатском остроге, ученый наблюдал также «возгорание Толбачинской сопки» и собрал об этом подробный материал.

По прибытии в Нижне-Камчатский острог Степан Петрович вынужден был отложить поездку к корякам, которые, по полученным сведениям, подняли восстание. Прожив здесь до 4 (15) февраля 1741 года и собрав важнейшие сведения об этом народе, Крашенинников отправился в обратный путь и 8 (19) марта прибыл в Большерецк.

Этой последней поездкой заканчивается научная работа студента Степана Крашенинникова на Камчатке.

Ему пришлось еще дважды пересечь Камчатку в сопровождении Стеллера, направляясь в Авачинскую бухту, переименованную уже в гавань «святых апостолов Петра и Павла».

Вернувшись в Большерецк, Крашенинников 28 мая (9 июня) 1741 года отправился на судне в Охотск. Два месяца заняло путешествие от Камчатки до Якутска. Степан Петрович прожил в Якутске месяц. За это время произошло изменение в личной жизни молодого ученого: из Якутска в Иркутск он выехал с молодой женой Степанидой Ивановной.

Прожив полгода в Иркутске, получив денежное жалованье для Кройера и Стеллера, Крашенинников с грузом закупленного продовольствия и другими материалами вернулся в Якутск 26 мая (5 июня) 1742 года. Сдав Якутской воеводской канцелярии груз, деньги, которые затем должны были «за конвоем» отослать на Камчатку, Крашенинников 4 (15) июля выехал обратно. Снова далекий путь по Лене, из Иркутска вниз по Ангаре на Енисей, а оттуда по речкам на Обь.

23 сентября (3 октября) 1742 года молодой ученый прибыл в Тобольск. Только на Урале в Верхотурье ему удалось нагнать «академическую свиту» Миллера и его сотрудников.

Вместе с ними в феврале 1743 года, почти через десять лет, студент академии Степан Крашенинников вернулся в Петербург . В его черновом журнале мы найдем подсчеты путей и дорог: 25 тысяч 773 версты прошел он и проехал по Сибири и Камчатке.

Исследователю полуострова, вместе с другими студентами – участниками экспедиции, был устроен экзамен. Академическое собрание, установив большие познания в естественной истории и принимая во внимание хорошие отчеты об исследовании Камчатки, постановило оставить Крашенинникова при Академии наук для совершенствования в науках. А через два года студент Степан Петрович Крашенинников был признан достойным звания адъюнкта Академии наук. Молодой ученый стал работать в Ботаническом саду и с 1747 года заведовать им.

Крашенинникову было предложено приступить к разработке материалов по исследованию Камчатки. Ему была передана рукопись Стеллера, который, возвращаясь в Петербург из экспедиции Беринга, умер в Тюмени в 1745 году.

В апреле 1750 года Степана Петровича Крашенинникова утвердили «по кафедре истории натуральной и ботаники» в звании профессора академии. Через два месяца его назначили ректором академического университета и инспектором академической гимназии.

За годы работы в Академии наук Крашенинников сблизился и подружился с Михаилом Васильевичем Ломоносовым.

В течение нескольких лет Степан Петрович обрабатывал материалы своих исследований и подготавливал рукопись. Одновременно с этим в 1749– 1752 годах он изучал флору бывшей Петербургской губернии.

В 1752 году книга ученого-путешественника "Описание Земли Камчатки" поступила в типографию. Напряженный труд и вечная нужда рано подорвали его здоровье. 25 февраля 1755 года Степан Петрович Крашенинников скончался.

"Описание Земли Камчатки" вышло в свет уже после смерти автора. Этот замечательный труд, войдя в сокровищницу русской культуры и науки, был переведен на немецкий, английский, французский и голландский языки. Долгое время это двухтомное сочинение было не только энциклопедией края, но и единственным трудом о Камчатке в европейской литературе.

Лаксман Эрик (Кирилл)

(1737 – 1796)

Несколько раз с запада на восток и с севера на юг преодолевал просторы европейской части России. Неоднократно пересекал Уральский хребет и Западную Сибирь, объездил Алтай, много путешествовал по Забайкалью, Восточной Сибири и Якутии.

Эрик (Кирилл) Густавович Лаксман родился в городе Нейшлоте (Финляндия) 27 июля 1737 года. Нейшлот вместе со значительной частью Финляндии входил тогда в состав Швеции, а через пять лет после рождения Лаксмана был присоединен к России.

В литературе имеются разногласия по поводу национальности ученого (финской или шведской). Сам же Лаксман считал себя самым тесным образом связанным с Россией.

Семья отца Лаксмана – мелкого торговца – была многодетной (девять человек детей) и жила в глубокой бедности. Нужда стала особенно острой после смерти отца, утонувшего в 1756 году.

Первоначальное образование он получил в училище в Рантасальми, находившемся в шведской части Финляндии. С 1775 года Лаксман учился в гимназии в городе Борго. Именно тогда он начал собирать первые гербарии и коллекции минералов.

По окончании гимназического курса, в том же 1757 году, Лаксман записался в число студентов университета в городе Або (в шведской части Финляндии). Но пробыл там всего лишь несколько недель, поскольку не мог заплатить за учебу.

После ухода из университета Лаксман до 1762 года занимал скромное место помощника пастора в одной из деревень восточной Финляндии. За пять лет, проведенных в деревне в качестве помощника пастора, Лаксман серьезно пополнил свои знания, особенно в области естественных наук Материальное положение молодого человека оставалось крайне тяжелым.

Лаксман переезжает в 1762 году в Петербург и вскоре знакомится с известным ученым-географом и пастором Абюшингом, который был директором училища и пансиона, только что открытых при немецкой церкви св. Петра и Павла. Абюшинг помог Лаксману получить место воспитателя в пансионе и учителя естественной истории и ботаники в училище.

Стремление к путешествию в один из районов Сибири всецело овладевает начинающим ученым, и он упорно и энергично добивается его осуществления и готовится к нему.

Вскоре такая возможность появилась. В 1747 году Акинфий Никитич Демидов – владелец Горного округа Колывано-Воскресенских заводов, охватывавшего большую часть Томской губернии и часть Омской (примерно площадь нынешней Швеции), предпринял хитроумный маневр, он поднес Алтайские заводы в подарок лично императрице Елизавете Петровне. Огромный горнопромышленный район в бассейне верхнего течения реки Оби стал собственностью императорской семьи и поступил в ведение Кабинета ее величества.

Лаксман стал хлопотать о получении пасторской должности в Барнауле. Скоро начальник Кабинета ее величества сенатор Олсуфьев, в подчинении которого находилась государственная горнозаводская промышленность, удовлетворил просьбу Лаксмана 2 января 1764 года Лаксман обратился в Канцелярию Академии наук с памятной запиской, в которой просил назначить его корреспондентом Академии или адъюнктом ботаники в связи с предстоящим отъездом на Колывано-Воскресенские заводы. 19 января 1764 года он был избран корреспондентом Академии.

15 марта 1764 года Лаксман приехал в Барнаул, преодолев за два месяца 4300 верст, отделявших этот город от Петербурга. Барнаул, со дня основания которого прошло всего около 30 лет, был в то время довольно большим населенным пунктом. Здесь располагалось управление горной промышленностью всего края, главный плавильный завод, на котором выплавляли ежегодно более 400 пудов чистого серебра и от 11 до 15 пудов золота. Здесь же располагался стекольный завод.

На Колыванских заводах и рудниках жило около 50 немцев протестантско-евангелического вероисповедания. Однако они были расселены на очень большом пространстве.

В течение первых месяцев своего пребывания в Барнауле Лаксман предпринимал небольшие экскурсии, во время которых описал нескольких представителей местной фауны и флоры.

С 1765 года, купив экипаж и лошадей, он получает возможность ездить уже с чисто научными целями по своему усмотрению. Круг поездок Лаксмана с каждым годом расширялся. Он то посещал селитряные пещеры близ крепости Бийск на р. Бие, то направлялся на юг Сибири, к Усть-Каменогорску Лаксман совершает поездки и далеко на север, где в районе Томска и реке Чулым он находит каменный уголь.

Все это время он ведет довольно обширную научную переписку. Число его корреспондентов увеличивается, среди них появляются все новые и новые европейские ученые. Имя Лаксмана начинает приобретать известность.

Обогатив рядом открытий зоологию и ботанику, Лаксман неожиданно обращает внимание на надписи на высоких скалах по берегам Джиды, впадающей в Селенгу. Он беседует об этих надписях с монгольскими буддийскими ламами "Тангутские письмена принадлежат собственно ученым, – писал Лаксман. – Ламы употребляют как письмена сии, так и самый язык во всем, относящемся до идолослужения; врачи, приписывая больным лекарства, означают их на том же языке. В теплицах (у горячих источников) близ Байкала и при устье Турки я находил сии письмена, перемешанные с обыкновенными мунгальскими, на флагах, по стенам и на вывешенных лопаточных костях разных зверей; сверх того, попадались мне оные, высеченные на крутых и выступающих скалах при реке Джиде". Тангутами в XVIII веке назывались северо-восточные тибетцы.

Здесь же Лаксман собирал сведения, которые он позже поместил в работе "Описание мунгальского богослужения". Эта работа так и не увидела свет.

После смерти жены в Кяхте и похорон ее в Селенгинске Лаксман отправился в далекий путь к Аргунским рудникам.

К Байкалу он приехал поздней осенью 1766 года, и, так как ему надо было пересечь его, а в это время года такая переправа производилась только в исключительных случаях, путешественник был вынужден ожидать, пока озеро замерзнет. Вынужденную остановку Лаксман решил использовать для посещения горячих источников близ Усть-Турки.

Лаксман первым дал научное описание горячих минеральных источников в устье Турки, исследовал их химический состав, измерил температуру различных источников, а также нанес на карту их местонахождение.

Во время путешествия летом 1767 года Лаксман побывал и на Алтайских горах. Видимо, он был первым путешественником, приехавшим сюда с научной целью. Достигнув самой высокой вершины, естествоиспытатель произвел определение ее высоты барометрическим способом. Одновременно Лаксман продолжал сбор коллекций сибирских насекомых и их изучение.

Лаксман почти совершенно не уделял внимания своим прямым обязанностям пастора. Даже приходские книги им не велись. При отъезде из Сибири Лаксман заявил, что, по его мнению, оставляемый им приход так мал, что вообще не нуждается в пасторе.

В начале 1769 года Лаксман был уже в Москве. Он усиленно работал над разбором коллекций, писал статьи для Трудов Вольного экономического общества и Записок Стокгольмской Академии наук. В то время в разные районы России, в том числе и в те, в которых он только что побывал, отправились академические экспедиции. Лаксман хорошо понимал, что многие новинки, которыми он располагал, и некоторые его открытия могут при таких обстоятельствах очень скоро устареть. Видимо, это обстоятельство и придавало ему силы для напряженного литературного труда.

Однако кабинетный труд был так чужд Лаксману, что он вскоре не выдержал. Осенью 1769 года он отправился в поездку по Олонецкой губернии. Сочинение Лаксмана "Экономические ответы, касающиеся до хлебопашества в лежащих около реки Свири и южной части Олонца местах" подводило итог поездке и содержало ответ на вопросы, составленные Обществом для собирания сведений обо всех областях России. Эта сравнительно небольшая по объему статья поражает острой наблюдательностью, широкой осведомленностью и строго научным и точным подходом автора к сообщаемым сведениям.

В 1770 году Лаксман был приглашен директором Академии наук графом В. Г. Орловым принять участие в поездке в имения, принадлежащие Орловым и расположенные на берегах Волги. К весне план путешествия был расширен. Экспедиция направилась через Москву в Воронеж, а затем по Дону к Сарепте и Царицыну на Волге. Обратный путь пролегал через немецкие колонии около Саратова, Симбирска и опять через Москву в Петербург. Длилась эта экспедиция более четырех месяцев, и уезжавшие вернулись в сентябре 1770 года. Вероятно, одной из главных задач поездки могло быть обследование имений Орлова с целью повышения их доходности.

Еще весной 1771 года Лаксман задумал экспедицию в Молдавию и Бессарабию, освобожденные от турок русскими войсками. Но только в следующем году ему удалось осуществить свое намерение.

"Путешествие свое вокруг всей Молдавии и Бессарабии совершил с чрезвычайным удовольствием, – писал он. – Я познакомился со страной, в которой редко попадаются другие европейские народы, кроме греков; но в сравнении с этой страной лучшие наши края кажутся пасынками природы, а вследствие невежества жителей приходится назвать ее прекраснейшею пустыней, где человек... все-таки может жить привольнее, чем самый трудолюбивый земледелец у нас".

Осенью 1778 года он предпринял первую поездку с целью «физико-топографического и экономического исследования» районов «Северных гор между морями Ледовитым и Балтийским». В июне 1779 года была начата вторая экспедиция в район Среднерусской возвышенности и на Север, которая закончилась в декабре того же года. Задачей второй экспедиции было изучение возвышенностей, образующих водораздел рек европейской части России, и ознакомление с горными породами и рудными месторождениями, а также с горнорудными и промышленными предприятиями этого района.

В июле 1779 года Лаксман, снабженный всеми необходимыми инструментами, с двумя старшими сыновьями – гвардейскими унтер-офицерами и солдатом Чирковым выехал из Петербурга к Новгороду.

19 июля экспедиция прибыла в Новгород, окрестности которого и древние памятники путники осматривали два дня. Затем по совету новгородского губернатора Сиверса двинулись вдоль берегов озера Ильмень, чтобы изучить соляные источники у Мшаги, известеобжигательные заводы у Сольцов на реке Шелони, каменоломни в Коростине. Лаксман писал: "Эти места принадлежат к прекраснейшим в Новгородской области. Почва здесь плодородна, значительные реки и ручьи, обширные поля с постепенно возвышающимися вершинами, прекраснейшие леса с множеством дубов и прелестными полянами разнообразятся шумящими водопадами, украшающими Сольцы.

Если в Южной Европе дикий виноград приносит тень и служит украшением домов, то здесь его заменяет хмель, обвивающийся вокруг деревьев и кустов".

Из насекомых Лаксман наблюдал «жука-рогача (жука-оленя), а также маленьких, привезенных через Сибирь из Китая, бесстыдных коричневых тараканов. Последних я видел во всех домах, и мне кажется, что вскоре они станут всеобщим бедствием, в особенности, если они распространятся на юге России».

Попутно Лаксман записывал и геологические наблюдения.

Экспедиция вернулась в Москву, откуда уже 6 сентября выехала в Тверь «Долгое время я ехал вдоль реки Меты, то водным, то сухим путем, вплоть до Вельска. Отсюда я отослал моих сыновей с коляской и собранными вещами домой...»

Затем путешественник в легком экипаже, который он купил в Боровичах, поехал "по необычайно каменистым и тряским наносам к Тихвину, Олонцу и Петрозаводску". По дороге ему представился случай изучить окрестности рек Сяси, Паши и Ояти. Посетив Петрозаводск, Лаксман 16 октября вышел в плавание вдоль восточного берега Онежского озера до его северного берега.

30 октября Лаксман прибыл в погост Сороку, лежащий на острове, образованном рекой Виг при впадении в Белое море. Здесь он оставался до конца ноября, совершая поездки вдоль морского побережья. 6 ноября он побывал в Кеми и в других местах. Во время одной из своих поездок Лаксман едва не погиб. Вот как он сам описывал это происшествие в письме к Меннандеру: «5 ноября было для меня замечательным днем: со мной случилось утром на рассвете такое несчастье, что лед проломился подо мною в 3 саженях от лодки, в то мгновение, как я хотел сесть в нее, чтобы плыть из губы речки Шуи к устью реки Кеми... Я... проплыл между льдинами до лодки, а затем... в продолжение целых трех часов должен был оставаться мокрым и вытерпеть холод до скалы Павнаволок в 15 верстах. Здесь сперва была затоплена печь в опустелой рыбачьей курной избе, а когда почти весь дым вышел, я влез туда, разделся, высушил платье, согрелся и через час был уже в состоянии обходить всю скалу и во время продолжавшегося отлива искать морских растений и животных».

Когда Лаксман вернулся из последней экспедиции к берегам Белого моря в Петербург, он был назначен на должность помощника главного командира Нерчинских заводов. Несомненно, что в этом назначении Лаксман видел возможность осуществить свои старые мечты о научных путешествиях в далекие и неизведанные сибирские края, испытать еще раз радость новых поисков и открытий и наблюдений. В Сибири Лаксман провел более десяти лет – с 1781 по 1791 год.

В Нерчинск он прибыл в апреле 1781 года. Однако Лаксман не собирался здесь задерживаться. Взятая им на себя должность требовала частых и длительных поездок. Площадь его округа распространялась на 550 километров с севера на юг и на 500 километров с запада на восток. Неоднократно он выезжал и за границу своего округа. Такие путешествия щедро вознаградили неутомимого исследователя интересными и редкими находками. Именно в это время были найдены замечательные экземпляры бериллов и аквамаринов у рек Аргуни, Онона, Ингоды и Витима, оникс на Яшме-горе у реки Аргуни, прекрасные штуфы порфира с реки Читы и др.

В 1784 году Лаксман назначается «минералогическим путешественником» при императорском кабинете. Его деятельность заключалась в поисках и доставке поделочных камней и самоцветов для царских дворцов. Тогда же Лаксман с семьей переселяется в Иркутск.

В 1795 году Лаксман отправился в свое путешествие в Бухарский эмират. Вероятный маршрут его мог быть следующим. Он должен был отправиться в Москву, а после установления санного пути двинуться в путь через Казань, Тюмень, Омск, Барнаул в Семипалатинск, откуда добраться до Киргизских степей и дальше до Бухарской границы. В средних числах июня месяца он, отдохнув в Иркутске, предполагал отправиться дальше и в конце сентября из русской гавани на побережье Тихого океана отплыть в Японию. Но планам не дано было осуществиться.

У ямской станции Дресвянской, у реки Вагай, впадающей в Иртыш, в 118 километрах от Тобольска, 5 января 1796 года он умер. Тут же его и похоронили, на маленьком кладбище у реки Вагай. Смерть настигла его в дороге...