Текст книги "Интуиция, дедукция и железный кулак (СИ)"

Автор книги: Игорь Екимов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 13 страниц)

  Михаил Николаевич решил потихоньку обойти вокруг посёлка, рассматривая его со всех сторон – возможно, и не один раз. Ну, тут уж как получится. Вскоре он двинулся дальше, но наткнулся на ручей, приближающийся к посёлку. Это был тот самый ручей, который протекал возле дома Павла Антипыча. Чтобы оставаться на прежнем расстоянии от посёлка, Силачёв стал переходить ручей вброд, но он оказался слишком глубоким – возможно, из-за вчерашнего ливня – и во время переправы сыщик зачерпнул воды в оба сапога. Нехорошо ругаясь вполголоса, он вышел на другой берег, снял сапоги и вылил из них воду, потом снял и отжал носки. Затем надел всё обратно и пошёл дальше.

  Теперь он остановился напротив дома Павла Антипыча. Рядом на снегу, растаявшем не до конца, ещё виднелись те огромные следы, предположительно оставленные Гансом. Силачёв поднёс к глазам бинокль – во дворе Павла Антипыча, как и следовало ожидать, никого не оказалось. В дом заглянуть отсюда не удалось: как раз с этой стороны дом имел стену без окон. Михаил Николаевич вернулся чуть назад и навёл бинокль на дом Максима. Там тоже не было ни души, а на дверях висел замок.

  Тогда Силачёв прошёл немного вперёд и стал рассматривать дом Татьяны Сергеевны. Правда, из-за четырёхметрового забора он мог видеть только второй этаж. И тут он заметил интересную вещь: все окна второго этажа, которые были видны отсюда, оказались полностью закрыты занавесками.

  «Любопытно, – подумал сыщик. – К чему такая секретность?»

  Он решил заглянуть на первый этаж. Но как это сделать, если мешает забор? Ответ нашёлся сразу: влезть на дерево и смотреть оттуда!

  Михаил Николаевич поискал подходящее дерево – и высокое, и чтобы залезать было не очень трудно. Наконец ему на глаза попалась довольно высокая, но не слишком толстая осина. Силачёв направился к ней. На ходу он полностью застегнул куртку и рубашку, чтобы ремешок бинокля не давил на горло, и перекинул бинокль за спину. Затем, демонстрируя изумительную для своего возраста ловкость и физподготовку, забрался на дерево, расположился поудобнее на ветках, вытащил бинокль из-за спины и стал смотреть.

  «И на первом этаже все окна занавешены. Во даёт!»

  По идее, сейчас в доме никого не должно было быть. Ведь девушка жила одна, а так как сегодня пятница, то ей следовало находиться на работе. Но у Силачёва появилось подозрение, что в доме всё-таки кто-то есть. По-другому сыщик не мог объяснить эти занавешенные окна. Когда он заходил в гости к Татьяне Сергеевне, ничего подобного не было, а то бы он, конечно, запомнил.

  «А может, она связана с преступниками? Может, у неё сегодня отсиживаются Морозов и Ганс?»

  По правде говоря, Татьяна Сергеевна была так прекрасна, что её связь с преступниками казалась абсолютно немыслимой. Но Силачёв, как настоящий профессионал, не допускал на работе лишних эмоций.

  «Пожалуй, за её домом следует понаблюдать отдельно. Хотя сначала я всё-таки обойду весь посёлок – вдруг ещё что-нибудь интересное увижу».

  Михаил Николаевич попробовал осмотреть посёлок отсюда, с высоты, но ничего существенного не заметил и спустился вниз.

  Затем он прошёл ещё немного вперёд и повернул налево, огибая посёлок. На пути у него снова оказался тот же самый ручей, и сыщику пришлось второй раз переходить его вброд. На середине ручья Силачёв опять зачерпнул воды в оба сапога и, ругаясь шёпотом, выбрался на берег. Там он вылил воду из сапог, снял и отжал носки, снова обулся и решил перекусить. Он съел кусок хлеба, кусок колбасы, глотнул холодного чайку из фляги, прошёл чуть дальше и опять взялся за бинокль.

  С этого места он мог видеть целиком всю главную улицу – она была прямая и шла как раз в том направлении, где остановился Силачёв, только заканчивалась тупиком метрах в пятидесяти от него. По улице двигались редкие прохожие, время от времени появлялись машины. Один раз приехал автобус, развернулся на кольце (метрах в четырёхстах отсюда) и уехал обратно. Укрывшись за толстой елью, Михаил Николаевич рассматривал улицу, потом глянул правее, на ближайший к нему дом – дом Татьяны Сергеевны. Но и с этой стороны все окна второго этажа оказались занавешены.

  Сыщик перевёл бинокль влево, на дом Павла Антипыча. Его входная дверь была по-прежнему закрыта и опечатана, во дворе никого не было.

  Силачёв двинулся дальше, обходя дом Татьяны Сергеевны. Лес вокруг становился всё более густым и мрачным. Здесь росли только ели, и многие из них были громадной высоты, метров под сорок. В свете последних событий – а именно, исчезновения Павла Антипыча – это место выглядело жутковато.

  Обойдя дом, сыщик решил ещё раз глянуть на него сверху. Он подыскал подходящую ёлку – здоровенную, с толстыми ветвями, начинавшимися невысоко от земли – влез на неё повыше и осмотрел двор Татьяны Сергеевны. С этой стороны, с задней, Силачёв его ещё не видел.

  Во дворе он не обнаружил ничего такого подозрительного. Но и с этой стороны все окна дома оказались занавешены, как на втором этаже, так и на первом.

  «Хм. Прямо так и тянет забраться к ней в дом и провести нелегальный обыск. Правда, чисто технически это сделать крайне сложно. Четырёхметровый забор с острым верхним краем – хрен перелезешь! Да и вообще, вдруг у неё имеется система скрытого видеонаблюдения? Не хватало мне ещё под статью загреметь!»

  Силачёв слез с дерева и пошёл дальше. Через некоторое время посёлок стал расширяться вправо: в этом месте от главной улицы отходила пара боковых. Совсем небольшие улочки, но они придавали посёлку размер и солидность.

  Остановившись в следующий раз, Михаил Николаевич вскоре заметил на одном из участков калитку, ведущую прямо в лес – этакий запасной выход. Конечно, если б не расследование, он бы только порадовался предусмотрительности хозяев, но сейчас сразу же взял их на подозрение.

  Дом был одноэтажный, деревянный. Его зелёные стены и белые резные наличники окон, кажется, покрасили совсем недавно. В окне Силачёв разглядел женщину, а во дворе увидел детскую коляску. Некоторое время сыщик наблюдал за этим домом, но ничего интересного там пока не происходило и, кажется, больше там никого не было.

  «Ладно, пойду дальше. Но и сюда тоже надо будет вернуться. Хотя, пожалуй, дом Татьяны Сергеевны всё-таки представляет ещё больший интерес. Займусь сначала им».

  Силачёв рассчитывал закончить круговой обход посёлка к вечеру, а потом наблюдать за домом Татьяны Сергеевны. Причём всю ночь, до следующего утра.

  «Утром пойду домой, хорошенько отосплюсь, а в воскресенье приду сюда ещё раз. Хотя стоп, в воскресенье не получится – ко мне же сыновья приедут! Чёрт, совсем забыл. Значит, надо будет ещё и еды купить, чтобы угостить их как следует: икорку красную, филе свиное сырокопчёное и всё такое. Ну, а выпивку пусть они сами покупают, на своё усмотрение. Я-то теперь не пью».

  Михаил Николаевич продолжил свой путь. Мрачный, чисто еловый лес вокруг постепенно уступал место более жизнерадостному смешанному лесу – с соснами, берёзками и осинками. Время близилось к вечеру. Силачёв сделал ещё две остановки. На первой он ничего подозрительного не обнаружил, зато на второй ему снова попался на глаза дом с запасной калиткой, ведущей в лес. Михаил Николаевич взял на заметку и этот дом, после чего решил понаблюдать за ним подольше.

  Но вдруг, минуты через три, сыщик почувствовал опасность. Интуиция подсказывала ему, что он сам попал под чьё-то наблюдение и надо сваливать отсюда, иначе ему несдобровать.

  Силачёв спрятал за пазуху бинокль и торопливо двинулся дальше по намеченному маршруту, но уже с другой целью: поскорее убраться из посёлка. Кто его застукал, он понятия не имел, но знал, что его интуиция не ошибается никогда.

  По-прежнему держась на почтительном расстоянии от домов, Михаил Николаевич быстро шагал через лес, время от времени даже переходя на бег. Наконец, после очередного поворота, он увидел впереди дорогу. По дороге в сторону посёлка ехала легковая машина – сверкающий серебристый кроссовер.

  Несмотря на ощущение опасности, Силачёв всё-таки остановился, выхватил бинокль и навёл на машину. За рулём оказался ни кто иной, как Татьяна Сергеевна. Очевидно, прекрасная девушка возвращалась с работы.

  «А не рановато ли? А, да, сегодня же пятница! Тогда в самый раз».

  Конечно, Татьяна Сергеевна не могла разглядеть его с такого расстояния: Силачёв-то её видел только через бинокль. Машина проехала мимо, сыщик убрал бинокль и бегом выскочил на дорогу.

  Повернув налево, он быстро зашагал в направлении посёлка. По пути ему встретились несколько человек. Войдя в посёлок, он свернул направо – на тропинку, идущую к деревне. Но ощущение опасности никуда не делось: наоборот, оно только возрастало!

  Дальше Силачёв действовал так, как подсказывала ему интуиция. Пока его было видно из посёлка, он двигался шагом, хоть и быстро. Но едва оказавшись в лесу, он тут же перешёл на бег. До дома оставалось километра четыре, но Михаил Николаевич хотел попасть туда как можно скорее и бежал не останавливаясь.

  Медленно, невыносимо медленно проплывали мимо деревья. Вокруг не было ни души. Интуиция говорила Силачёву, что за ним гонится по пятам сама смерть – а значит, так и было в действительности.

  Через некоторое время лес кончился. Слева по курсу возникло озеро, а справа – поле. Однако Силачёв не снижал скорости и не оглядывался. С точки зрения здравого смысла его поведение выглядело полнейшей глупостью: ведь он даже не знал, что именно ему угрожает. Но он действовал по интуиции. Заметив, что сил у него осталось ещё много, Михаил Николаевич прибавил ходу.

  Добежав до деревни, он свернул налево, на главную дорогу, и помчался к своему дому. Трудно сказать, видел ли кто-нибудь из деревенских его отчаянный забег, но как раз это сейчас интересовало Силачёва в самую последнюю очередь. Только остановившись у своей калитки, он позволил себе оглянуться. И увидел здоровенного пса, который молча и с бешеной скоростью гнался за ним по дороге.

  Сыщик пулей влетел во двор и защёлкнул калитку на засов. Но его подвёл старый забор, оказавшийся слишком низким. Пёс – это была огромная, поджарая немецкая овчарка – с разбегу перемахнул через забор и очутился во дворе. Но тут на него набросился Бобик, рассвирепевший от такого наглого вторжения на свою территорию. А Силачёв, ругаясь на чём свет стоит, укрылся в доме и запер входную дверь изнутри.

  Две овчарки, белая и чёрно-жёлтая, покатились по двору, сцепившись так, что шерсть полетела клочьями. Но у Бобика в этом сражении не было ни малейших шансов. Правда, он немного превосходил противника в весовой категории, зато уступал во всём остальном, и даже в габаритах. Чужой пёс почти сразу подмял его под себя и едва не задрал окончательно, но в последний момент на улицу снова выскочил Силачёв. В левой руке он держал кочергу, а в правой – длинный кухонный нож с хорошо заточенным остриём.

  Подбежав к полю боя, Михаил Николаевич прицелился, чтобы не задеть Бобика, и с размаху угостил чужого пса кочергой по спине. Пёс свирепо зарычал и хотел броситься на сыщика, но в ходе драки он уже порядком запутался в длинном проводе, которым был привязан Бобик. Да и сам Бобик вцепился в него снизу. Пользуясь удобным моментом, Силачёв продолжал молотить кочергой чужого пса и в несколько ударов забил его насмерть.

  Бобик, тяжело пыхтя, попытался вылезти из-под мёртвой туши, но и он тоже запутался в проводе. Тогда Силачёв, так же тяжело пыхтя, подошёл с ножом и перерезал провод в двух местах. Только после этого Бобику удалось освободиться.

  – Вы не очень пострадали? – спросил его сыщик. И сам ответил: – Да нет, вижу, что не очень.

  Очевидно, план покушения состоял в том, чтобы пёс напал на Силачёва в лесу, по пути из посёлка в деревню. Там бы он ни от кого не дождался помощи, да и свидетелей бы не нашлось. И главное, если б не интуиция Силачёва, нападение стало бы для него полной неожиданностью.

  «Вот я кретин! Надо было оружие взять с собой».

  Михаил Николаевич стал размышлять, кто мог устроить такое покушение на него. Правда, из-за физической и нервной перегрузки голова работала отвратительно, так что сейчас он запросто мог прийти к неправильным выводам.

  «Похоже, с Татьяны Сергеевны можно снимать все подозрения: выпустить на меня собаку она никак не могла. Она ещё не успела приехать с работы, а я уже попал под чьё-то наблюдение! Ладно, тогда кто? Конечно, надо обратить внимание на жителей тех двух домов, имеющих запасные выходы в лес. А уж если этот пёс принадлежал кому-то из них – считай, дело раскрыто...»

  И тут ему в голову пришла толковая мысль.

  «А пёс-то дрессированный, между прочим! И хорошо дрессированный, таких мало. Пожалуй, по нему будет нетрудно и его хозяина найти!»

  Силачёв достал мобильник и позвонил Петру Андреевичу.

  – Пётр Андреич, привет. Ну что, можешь меня поздравить: кажется, я напал на след преступников!

  – Правда? Ну, молодец! И как тебе это удалось?

  – Я неумышленно поймал их на живца. Представляешь, сегодня я начал скрытое наблюдение за посёлком, но в конце концов преступники меня засекли и пустили за мной хорошо обученную овчарку, чтобы она меня сожрала! В принципе, так бы и случилось, если б не моя интуиция. Короче, я успел добежать до дома, пёс погнался за мной и я убил его у себя во дворе. Теперь осталось только выяснить, чей это пёс – и дело в шляпе!

  – А думаешь, это так просто?

  – Ну конечно! Пёс-то дрессированный! Так что давай гони ко мне милицию, и пусть она займётся этим делом. Да, и ещё: проверь-ка на всякий случай, у тебя овчарки сторожевые все на месте?

  – Ты думаешь, на тебя натравили одну из моих овчарок? Да ты чего, с дуба рухнул?!

  – Ну, мало ли, всякое может быть. В общем, действуй!

  ГЛАВА 6

  Милиционеры приехали поздно вечером. Они осмотрели дохлого пса и, не найдя у него каких-либо особых примет, увезли его с собой. Им предстояло устанавливать его хозяина. Сам же Силачёв взял перерыв – то есть, проще говоря, забил на следствие, рассудив, что дальше милиция как-нибудь справится и без него. В выходные, которых было три из-за первомайского праздника, он занялся совсем другими делами.

  В субботу утром Михаил Николаевич как следует помылся, а затем махнул в Окуловку за продуктами. Там он долго гулял по магазинам, никуда не торопясь. Он сделал столько покупок, что всего и не перечислишь. Одних только готовых салатов он купил целых три разновидности, а четвёртый собирался приготовить собственноручно.

  Был у Силачёва такой рецепт, который он разработал сам, опытным путём, решив усовершенствовать салат оливье. Взять зелёный лук, укроп, солёный огурец (больше одного огурца обычно не требовалось, хотя тут лучше проверять по вкусу), мягкую варёную колбасу вроде «Докторской», всё это мелко нарезать, добавить туда пару банок зелёного горошка (важно, чтобы горошек тоже был помягче), потом получившуюся смесь щедро залить майонезом и как следует перемешать. В принципе, этого уже достаточно, но особенно вкусным такой салат становился на одной тарелке с горячей варёной картошкой.

  Позаботился Силачёв и о напитках. Правда, спиртное он не стал покупать – пусть сыновья сами берут, сколько им нужно – зато взял два литра апельсинового сока, два литра яблочного и два литра вишнёвого. Кроме того, он наконец-то купил для Бобика длинную цепь.

  В воскресенье, с утра пораньше, Михаил Николаевич стал готовить еду и накрывать на стол. Сыновья приехали часов в двенадцать. Первым делом Силачёв услышал дикий собачий лай, а уже потом – звук подъезжающего автомобиля.

  Михаил Николаевич вышел на улицу. У ворот стояла новенькая ярко-красная иномарка, за рулём которой сидел старший сын Борис. Младший сын, Никита, расположился рядом в качестве пассажира: своей машиной он ещё не обзавёлся. Бобик, подскочив к самому забору – длина его цепи это позволяла – прямо-таки надрывался от ярости.

  Силачёв засмеялся и скомандовал:

  – Фу! Свои. – И добавил фразу из стихотворения: – Уж больно ты грозен, как я погляжу.

  Пёс замолчал, отошёл назад и уселся у крыльца. Михаил Николаевич открыл ворота, и машина въехала во двор.

  – Привет, папа! – сказал Борис, высовываясь из окна. – А что, гаража у тебя нет?

  – Пока нет.

  – Ну ладно.

  Сыновья вылезли из машины. Были они не похожи друг на друга: Борис – ростом лишь чуть повыше отца и так же крепко сложенный, а Никита – тот, наоборот, высокий и худощавый.

  – Ты уже успел сторожевую овчарку завести? – произнёс Борис, обмениваясь с отцом рукопожатием. – Это правильно. Как зовут?

  – Бобик.

  – Ха-ха, так мы с ним тёзки, значит! А чего он такой толстый?

  – Это не я виноват, это его предыдущий хозяин так откормил. Я, наоборот, стараюсь держать его на диете. По-моему, он вроде бы похудел. Да он ещё недолго живёт-то у меня, только с прошлой субботы...

  – Ну, не знаю, насколько он похудел, – ответил Никита, – но сейчас он выглядит как помесь овчарки со свиньёй.

  – Это уже хорошо! Раньше он выглядел как натуральная свинья – без всякой помеси.

  – Ты где его нашёл-то такого?

  – А вот это длинная история! За столом расскажу, после обеда. Обед, кстати, уже готов, так что пошли в дом.

  Оказавшись в доме, сыновья изрядно развеселились, когда увидели повсюду висящие на стенах наручники. Одно изделие украшало кухню, два других – маленькую комнату и ещё четыре – большую.

  – Папа, – хохотал Борис, – это что такое?

  – А что? – невозмутимо пожал плечами сыщик. – Это я их повесил на память о своей милицейской работе.

  – Первый раз вижу, чтобы в милиции применялись наручники, отделанные красным мехом!

  – А мне больше нравятся вот эти, – сказал Никита и ткнул пальцем в комплект, отделанный чёрной кожей. – Садо-мазо рулит!

  – Ну, правильно, я специально выбирал, какие покрасивей. Чтобы глаз радовали. Я ж не в милиции их покупал, а в секс-шопе. А там ассортимент ого-го!

  Сказав это, Михаил Николаевич подумал: «И правильно сделал, что купил. В свете последних событий очень может быть, что наручники мне ещё пригодятся. Причём все семь комплектов!»

  Сыновья привезли с собой поллитру водки и поллитру дорогого коньяка. Никита торжественно выставил их на стол. Но прежде чем праздничный обед начался, Борис предложил провести ещё одно мероприятие.

  – Папа, – сказал он, хитро улыбаясь, – а давай-ка, по нашей традиции, на руках поборемся! А?

  Силачёв оглядел стол, от края до края уставленный напитками и закусками.

  – Где же мы тут будем на руках бороться? – спросил он. – Нет, по-моему, не вовремя ты это предложил.

  – А вон в маленькой комнате второй стол стоит. Он нам отлично подойдёт!

  – Ну ладно, пошли.

  Соревнование длилось недолго и, по традиции, завершилось полным разгромом Бориса. Сначала Михаил Николаевич уверенно заломал ему левую руку, а потом и правую.

  – Ты всё ждёшь, пока я состарюсь? – посмеиваясь, сказал сыщик. – Смотри, долго ждать придётся!

  – Да, это уж точно... – печально согласился Борис.

  После этого все трое сели за обеденный стол. Сыновья налили себе водки, а Силачёв – апельсинового сока.

  – Ну, – сказал Борис, – за Первое Мая! Кстати, а как оно теперь правильно называется?

  – Не знаю, – честно ответил Силачёв.

  – Да какая, нафиг, разница! – махнул рукой Никита. – Праздник есть, а как он называется – это уже дело десятое. Вздрогнули!

  Выпили. Михаил Николаевич пошёл снимать с плиты варёную картошку, которую он подогревал на медленном огне. Борис и Никита стали раскладывать по тарелкам его фирменный салат.

  Вскоре Силачёв и сыновья дружно уплетали салат с горячей картошкой и беседовали о жизни.

  – Прикинь, папа, – сказал Никита, – а я тут недавно в боксёрском поединке участвовал!

  – Да ну?! – удивился сыщик. – Как ты туда попал?

  – Ой, лучше бы ты об этом и не рассказывал, – заметил Борис. – Уж больно хреново ты там смотрелся.

  – Так, это самое, я ж в интернете на боксёрском форуме тусуюсь... – начал объяснять Никита. – И вот, значит, решили там ребята встретиться и устроить настоящие бои между собой, по всем правилам. Ну, и я тоже решил поучаствовать. Правда, проиграл по очкам, но, по крайней мере, до конца боя продержался.

  – А сколько раундов было? – уточнил Силачёв.

  – Три раунда по три минуты.

  – Слушай, ты извини, но, если честно, у тебя дыхалка просто отвратительная, – сказал Борис. – Как ты ухитрился так быстро сдохнуть, при том, что ты не имеешь лишнего веса и не куришь!

  – Это я ещё выносливость подтянул, насколько мог.

  – Так, может, тебе лучше было бы совсем не выступать? Я после боя реально думал, что тебя откачивать придётся.

  – А как я мог не выступать? Во-первых, мне иногда хотелось поучаствовать в соревнованиях по каким-нибудь единоборствам. Во-вторых, меня к тому же спровоцировали на этом самом форуме. Нет, Борька, у меня просто не было другого выхода. Не-бы-ло!

  – Хм. Как говорит одна новая украинская пословица: «Если на президентских выборах вы голосовали за Януковича – значит, у вас нет сердца. Если же вы голосовали за Тимошенко – значит, у вас нет мозгов». То есть, типа, делай как хочешь – и всё равно будет неправильно.

  – Ну почему же? Я считаю, что всё сделал правильно, – возразил Никита. – По факту, я не только остался жив, здоров и невредим, но ещё и крутизну свою продемонстрировал.

  – Да, но зрителям было видно, что у тебя плохая физподготовка! А зрителей-то там собралось до фига и больше. Человек пятьсот смотрели впрямую, и ещё масса народу смотрела через интернет.

  – Борька, хватит! – начал сердиться Силачёв. – Ты сам единоборствами вообще ни дня не занимался. И ещё смеешь ему что-то предъявлять.

  – Зато я занимался многими другими видами спорта. И продолжаю заниматься.

  – Но там не нужна такая смелость, как в единоборствах!

  – Ещё как нужна! Ты забыл, что я, кроме всего прочего, на горных лыжах катаюсь?

  – Ну... и что? Это так страшно?

  – Попробуй как-нибудь на досуге. А я потом послушаю, что ты скажешь.

  – Да ладно врать-то, ё-моё. Ну не могут горные лыжи быть страшнее, чем бокс!

  – Папа, давай так: пусть Никита нас рассудит. Никита, вот ты уже поучаствовал в соревнованиях по боксу. А не хотел бы ты поучаствовать в соревнованиях по горным лыжам?

  – Конечно, нет. Я ещё пожить хочу! Ищи дураков в другом месте.

  – Вот так! Что и требовалось доказать.

  – Однако, – заметил Никита, – мы что-то заболтались. Давайте-ка ещё раз выпьем!

  Выпили ещё раз. Вдруг на крыльце послышались шаги, и через несколько секунд в дверях большой комнаты – все двери Силачёв оставил открытыми – появился Бобик. Его цепь была достаточно длинной, чтобы он мог зайти далеко в дом. Но Силачёву это не понравилось: он пускал пса домой только в крайнем случае, если на улице шёл сильный дождь.

  – Крру-у-у...гом!! – громогласно скомандовал сыщик, указывая пальцем на выход.

  Пёс развернулся и вышел. Борис засмеялся.

  – По-моему, – сказал Никита, – он хотел, чтоб мы его угостили с нашего стола.

  – С чего ты взял? – язвительным тоном поинтересовался Михаил Николаевич.

  – Да это по его глазам было видно! Из нашей комнаты доносятся такие вкусные запахи, что он не выдержал и пришёл.

  – Во всяком случае, сам он ничего об этом не сказал. Так что это только твои предположения. Вот пока он не скажет русским языком: «Угостите меня с вашего стола» – ничегошеньки не получит.

  – Нет, ну всё-таки я его сейчас угощу копчёной колбаской.

  – Не надо.

  – Да почему?

  – Вы же сами говорили, что он толстый! Пускай худеет.

  – Блин... ну ты и садист, папа!

  * * *

  Праздник затянулся до глубокой ночи. За это время Силачёв успел рассказать сыновьям о своих здешних приключениях (правда, он умолчал о двух покушениях на себя, чтобы не пугать пацанов), потом они втроём сходили на прогулку в ближайший лес, потом посмотрели на компьютере пару фильмов, которые привёз Никита, и между делом опустошили обе поллитры (тут Силачёв не участвовал).

  – Ну как, – спросил сыщик, – хорошо я здесь живу?

  – Плохо! – ответил Борис. – Тебе не хватает многих элементарных удобств.

  – Вот именно, – подхватил Никита. – Чего у тебя только нет! Нет интернета, нет телевизора, нет гаража, нет нормального водопровода...

  – Водопровод есть! – запротестовал Михаил Николаевич.

  – Да ну нафиг, какой это водопровод. Вода, конечно, из кранов идёт, и даже тёплая, но сначала-то всё равно её приходится носить ведром из колодца! Да ещё поднимать на чердак.

  – И туалета нормального нет, – сказал Борис. – Не нравится мне этот деревенский сортир!

  – И пожароопасность высокая, – добавил Никита. – Дом-то деревянный!

  – Ой, да ладно вам придираться. Я же всё сделаю! И насос поставлю для подачи воды, и гараж построю, и интернет сделаю беспроводной. И дом новый построю, кирпичный, где будет туалет и нормальная канализация. Бабки же есть на всё! Времени только не хватает. Пока.

  – Как обычно, – сказал Никита. – «Нет ничего более постоянного, чем временное». Русская народная пословица.

  – А телевизор мне и не нужен вообще. Даже сейчас, пока я без интернета, мне одного радио достаточно...

  – Ты слушаешь радио? – заинтересовался Борис.

  – Если время есть.

  – А какую именно радиостанцию ты слушаешь?

  Силачёв задумался, почесал в затылке.

  – А хрен её знает, не помню. Что ловится, то и слушаю. Да мне вообще-то без разницы...

  – А вот я, – сказал Борис, – недавно нашёл просто офигеннейшую радиостанцию! Называется «Отморозки ФМ». Они у себя крутят самые тяжёлые и свирепые разновидности экстремальной музыки. Я только их и слушаю теперь.

  – Нет, я, наверно, не слышал про такую радиостанцию.

  – Так я тебе её настрою. Хочешь?

  – Погоди, погоди. А вдруг они там такие законченные отморозки, что я вообще не смогу их слушать?

  – Папа, я тебя не узнаю. Ты же сам во времена своей боксёрской карьеры выходил на бои под самую устрашающую музыку, какая только была – специально, чтоб напугать противника. Чего ж ты теперь испугался?

  – Так это когда было-то! Наверно, музыка с тех пор ушла далеко вперёд.

  – Да ты знаешь, я бы не сказал. По крайней мере, в плане отмороженности она вряд ли сильно прибавила. Понимаешь, рок-музыка – она вообще перестала нормально развиваться, на мой взгляд. Вот в начале своего существования, с пятидесятого года, она развивалась так быстро, что каждые десять лет менялась до неузнаваемости! И так продолжалось до девяностых годов. Но потом развитие как-то прекратилось: перестали появляться принципиально новые стили. Почему – потому что все музыкальные инструменты и приёмы уже изобретены, и придумать что-то ещё практически невозможно. Конечно, ребята стараются изо всех сил – а никак!

  – Ах, вот оно что!

  – Да. Кстати, на этом радио, «Отморозки ФМ», бывают концерты по заявкам радиослушателей. Прикинь, я могу заказать какую-нибудь песню, чтобы её исполнили для тебя. Прикольно?

  – Ну-у... да. Только ты для меня закажи уж какую-нибудь песню поспокойнее, чтобы она меня не очень напугала.

  – Хорошо. Как скажешь!

  – Кстати, а ты вроде бы жениться собирался. Или передумал?

  Борис явно смутился.

  – Понимаешь, папа, у нас с Иркой осложнились отношения. Я тут как-то раз пришёл домой сильно бухой, а она этого не любит, ну и поругались мы. Я вот теперь думаю искупить свою вину и подарить ей одно крутое драгоценное изделие. Точно знаю, что оно ей очень понравится, вот только денег пока не набрать... Наверно, возьму кредит в банке.

  – Какой ещё кредит?! – взревел Силачёв. – У тебя что, детство в жопе не доиграло?! Заработай нормально деньги, а потом покупай!

  – Да ты пойми, папа... Пока я эти деньги заработаю, может быть уже поздно. Я боюсь, как бы Ирка меня не бросила!

  – Ладно...

  Михаил Николаевич встал, вышел в маленькую комнату и открыл крышку погреба. Потом спустился в погреб и довольно долго возился там. Два раза Борис и Никита слышали щелчок замка. Наконец Силачёв вылез обратно, держа в руке солидную пачку пятитысячных.

  – На, возьми, – протянул он Борису. – И чтоб я больше ни о каких кредитах никогда не слышал. Детский сад какой-то, честное слово! Этого хватит?

  – Ого... конечно, хватит! Спасибо, папа.

  – Ну вот! Разбогатеешь – отдашь.

  Тут в разговор вступил Никита:

  – Слушай, папа... ты извини, конечно, но раз уж на то пошло – может, и меня деньгами выручишь?

  – А тебе зачем?

  – Я хочу своего товарища от армии отмазать. Его военкомат уже так плотно обложил, что пришлось на другую квартиру переехать, вот до чего дошло! Кому взятку давать – мы знаем, но с деньгами у нас трудности...

  – Ну ладно, помогу. Сто пятьдесят тысяч вам хватит?

  – Это даже много. Там сто двадцать кусков потребуется.

  – Слушай, Никита, а тебе не кажется, что тебя там просто разводят? – спросил Борис. – Я сам хоть и служил в армии, но котировки знаю. Не так давно отмазка от армии стоила восемьдесят тыщ всего!

  – Инфляция, старик, инфляция.

  Силачёв опять слазил в погреб, принёс оттуда ещё пачку пятитысячных и вручил Никите:

  – Возьми всё-таки сто пятьдесят, на всякий случай. Мало ли, вдруг там на днях ещё один скачок инфляции случится.

  – Спасибо огромное, папа!

  – На здоровье. Разбогатеешь – отдашь! Только вы там с приятелем, это самое... поаккуратнее, хорошо? А то мало ли, дадите на лапу не тому человеку, так вас ещё и посадят.

  – Не волнуйся, папа, вот с этим как раз проблем не будет. Нужного человека мы знаем, и даже не одного, а нескольких! Так что у нас и запасные варианты имеются. В общем, комар носу не подточит.

  – Ну тогда ладно.

  Борис встал и со словами: «Я пойду проветрюсь» неторопливо вышел на улицу. Силачёв и Никита остались в комнате.

  – Слушай, папа, – сказал Никита, – вот я вспоминаю твои впечатляющие успехи в тотализаторе – и мне тоже хочется этим заняться. Только страшно.

  – А почему страшно? Ты ведь такой же болельщик бокса, как и я. Попробуй сыграть – может, у тебя получится не хуже!

  – Папа, ты что, смеёшься? У меня же нет твоей сверхъестественной интуиции!

  – Подумаешь, проблема... Я и без интуиции всё равно был в хорошем плюсе. Это я точно знаю: я там подсчитывал по отдельности, сколько выиграл с помощью интуиции и сколько – без неё.

  – Но ты ещё, к тому же, отлично разбираешься в боксе и ММА! А я – нет. Я смотрю бои примерно так: «Во, этому морду набили, прикольно!» А ты сразу видишь у боксёра все его достоинства и недостатки.

  – Помнится, ты сам говорил, – подколол его Силачёв, – что уровень мастерства боксёра надо определять не просмотром боёв, а путём изучения его послужного списка: сколько боёв провёл, сколько выиграл, сколько проиграл, с кем боксировал... Ты ведь говорил такое?