Текст книги "Милый Каин"

Автор книги: Игнасио Гарсиа-Валиньо

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 33 страниц)

– Ну-ну, понятно. Так ты, значит, решил воссоединить подлинную семью, людей, достойных друг друга? Ты чувствовал себя вправе не только решать за других, как и с кем им оставаться, но и устраивать их личную жизнь, подталкивать к тем или иным поступкам.

Нико кивнул и сказал:

– Я знаю, что обвинил Карлоса в том, чего он не совершал. Но пойми и меня. Мне никто не поверил бы, если бы я обвинил его просто-напросто в том, что он меня презирает и не считает своим сыном.

Хулио был готов закипеть от злости, боялся сорваться, наговорить глупостей и предпочел излить всю полноту эмоций в игре. В несколько ходов он буквально разметал оборонительные порядки черных, оставив короля Нико едва ли не в полном одиночестве.

Он отомстил противнику хотя бы на шахматной доске и решил, что может вновь вернуться к разговору:

– Теперь послушай меня внимательно. Из того, что ты мне сейчас наговорил, я могу сделать лишь один вывод. Ты действительно сумел испортить мои отношения с твоей мамой, да так, что нам, пожалуй, уже не удастся восстановить их, снова сделать такими, какими они были раньше. Все, Николас, шутки в сторону, хватит прикидываться. Посмотри на себя. Думаешь, мы не видим, что ты считаешь нас людьми второго сорта по сравнению с собой, таким гениальным и непревзойденным? Ты решил, что можешь играть нашими судьбами, управлять нами, как марионетками. Презрение к окружающим просто переполняет тебя, ты купаешься в ощущении собственного превосходства. Тебе наплевать на друзей, семью, на всех вокруг. Ты думаешь, что один такой. Мол, тебе никто не нужен, ты вполне способен общаться с собственным отражением в воде, как тот самый Нарцисс. Вот только позволь тебе напомнить кое о чем. Ты уже отравился собственным ядом и никому не нужен, даже себе самому. Рано или поздно ты останешься совсем один.

Нико посмотрел на него. В какой-то момент Хулио почувствовал, что не знает, как отреагирует подросток на его жесткие слова. Он ничуть не удивился бы, если бы тот выскочил сейчас из-за стола, раскидал фигуры по всей комнате и устроил настоящую истерику. Ничего подобного не произошло.

Нико просто смотрел на него с нежностью, как и подобало искренне любящему сыну. От этого взгляда Хулио чуть не стошнило.

Доигрывать партию до конца Нико не стал и объявил, что сдается. После этого он выбрался из-за стола, подошел к ничего не подозревавшему Омедасу и столь же омерзительно ласково поцеловал его в щеку.

«Психопат хренов», – подумал в этот момент Хулио.

Больше всего на свете ему сейчас хотелось, чтобы Лаура победила Нико в ближайшем туре, еще до того, как начнутся полуфиналы регионального турнира. К игре с Николасом он готовил племянницу с особым пристрастием, прекрасно понимая, что никакое другое поражение не будет для того столь болезненным. Ведь за последние месяцы Нико привык воспринимать Лауру в качестве союзницы, а не соперницы. Кроме того, Омедас с удовольствием предупредил бы Лауру об опасности дружеских отношений с этим мальчишкой, но прекрасно понимал, что если начнет продвигать свою мысль слишком настойчиво, то племянница почувствует, что он сознательно настраивает ее против Нико. Тогда все его усилия могут не просто пойти прахом, но дать абсолютно противоположный результат.

Вечером, после четвертого тура, Хулио зашел к сестре. Они с Лаурой сели анализировать ее последнюю партию и общую турнирную ситуацию. В какой-то момент Хулио как бы невзначай доверительно сообщил племяннице, что считает Нико гораздо более опасным соперником, чем она предполагает.

– Нет, дядя, я так не думаю, – отмахнулась она. – Он ведь еще ни разу у меня не выиграл.

– Это верно, но вполне возможно, что свои лучшие ходы и комбинации Николас придерживает для решающих партий.

– Скажешь тоже! Неужели ты думаешь, что он играет со мной не в полную силу? Брось, в это я ни за что не поверю. Ты же знаешь, что этот мальчик хочет выигрывать всегда, везде и у всех.

– Вот увидишь, он действительно держит что-то в запасе. Я внимательно анализировал сыгранные им партии, в которых Нико неплохо разделался с гораздо более опытными и старшими по возрасту соперниками.

– Согласна. В дебютах он стал разбираться гораздо лучше, чем раньше, но все равно опыта ему не хватает, многие варианты еще просто незнакомы. Вот я и предложу ему что-нибудь такое, чего Нико пока не знает и знать не может.

– Неплохо задумано, но все равно учти, играть он может сильнее, чем ты думаешь.

– Сильнее, говоришь? А насколько?

– Этого я не знаю. По крайней мере настолько, чтобы стать для тебя достаточно неприятным и трудным соперником.

– Можно подумать, я не знаю его слабых сторон. Он частенько увлекается атакой и совершенно забывает о защите. Бросается вперед сломя голову и совершенно неожиданно обнаруживает крупные вражеские силы у себя в тылу. Все это мы с ним уже проходили.

– Смотри не попадись в какую-нибудь ловушку, подстроенную им. Он по этой части большой мастер.

– Перестань, дядя. Это же не шахматы, а цирк – фокусы для новичков. Если мне предложат что-то, не потребовав взамен ничего как минимум равноценного, неужели ты думаешь, что я не заподозрю неладное?

– Не все так просто. Он зачастую обставляет свои ловушки как вынужденную жертву фигуры ради комбинационного преимущества.

– Спасибо, что предупредил. Такой ход действительно может сбить с толку. Но ты не беспокойся. Я буду начеку.

Лаура откинулась на спинку стула, сложила руки на груди, затем нахмурилась и спросила:

– Я правильно понимаю, что он тебе не по душе?

– В каком смысле?

– Ты перестал его тренировать, да и вообще он явно тебе не нравится. Думаешь, я этого не замечаю? Ты, наверное, считаешь Нико самодовольным выскочкой, как думают и все остальные.

– А ты что о нем скажешь?

– По-моему, он очень милый и вообще – такой симпатичный. – При этих словах Лаура покраснела и даже захихикала от смущения. – Но уверяю тебя, за красивые глаза он у меня милости не получит. Дружба дружбой, а игра – это святое. Да, кстати, а ты знаешь, что он мне тут здорово помог? Была у меня в школе одна проблема…

– Какая же?

– Да так… Одноклассница просто достала меня, все время нарывалась на скандал и обзывала зубрилой. Я даже пожаловалась классной руководительнице, но после этого дело пошло еще хуже.

– А я и не знал, что у тебя в школе такие проблемы.

– Мама тоже не в курсе. Сказать почему? Да потому что я прекрасно знаю, что вы мне посоветуете. Нужно, мол, с этой девочкой поговорить и постараться решить вопрос по-хорошему. Знаю я ваши методы. Ну так вот, я с начала учебного года старалась договориться с ней, не хотела ссориться, скандалить. А она только доставала меня все сильнее.

– Замечательно. Нам, значит, ты ничего не рассказываешь и рассчитываешь в первую очередь на помощь друга. Интересно, что же он тебе посоветовал?

– Если хочешь, могу рассказать, – со смехом сказала Лаура. – Он предложил как следует оттаскать ее за волосы. Как видишь, все просто, но если бы ты знал, насколько эффективно это сработало! Нико посоветовал мне ухватить ее за лохмы и резко потянуть вниз. Так прямо и сказал: «Сама не заметишь, как она перед тобой на колени упадет». Я подумала-подумала и решила попробовать. На перемене зашла следом за ней в туалет и неожиданно вцепилась обеими руками ей в шевелюру, дернула в одну сторону, в другую, а потом резко потянула вниз. Представь себе, она действительно взвыла от боли и была вынуждена встать передо мной на колени. Видел бы ты, как она потом ревела! Но этим меня не проймешь. Я больше украдкой проплакала, пока она меня весь год изводила. В общем, я потребовала, чтобы она поклялась, что отстанет от меня раз и навсегда. Эту клятву ей пришлось повторить дважды, так, на всякий случай, чтобы лучше запомнилась. После этого я развернулась и ушла, а она так и осталась сидеть на полу, утирая слезы. Перед уходом я на всякий случай предупредила ее, что если она еще хоть раз ко мне сунется, то я ей на самом деле патлы повыдергиваю. Знаешь, подействовало! А главное – никаких синяков и царапин. Пошла бы она жаловаться учителям – и что? Ее слова против моих. Никто ничего не видел и не слышал. Короче, она решила, что лучше будет промолчать, и теперь обходит меня стороной. Знал бы ты, насколько мне жить стало легче!

Хулио молча смотрел на племянницу. Он чувствовал, что она меняется, причем очень быстро, прямо на глазах. Ему оставалось лишь гадать, в какой мере влиял на нее Нико и насколько перемены в ее характере связаны с общением с юным циником.

– Можешь ничего не говорить, – упреждая реакцию Хулио, сказала Лаура. – Я и без того прекрасно знаю, что ты скажешь. Нельзя было это делать, так ведут себя только плохие девчонки… Все как тогда, когда я рассказала тебе про тромбон.

– Он, кстати, по-прежнему у тебя?

– Нет. Я решила отделаться от него в тот самый вечер, когда мы с тобой поговорили. Знаешь почему? Чтобы ты меня не заставил возвращать эту штуковину соседу.

– Вот уж чего я не собирался делать, так это принуждать тебя относить инструмент хозяину. Я, между прочим, даже маме твоей ничего не рассказал. Так что, Лаура, ты напрасно делаешь такие выводы.

– Все равно ты сказал, что я поступила плохо. А я при этом уверена, что на самом деле ты так не думаешь.

– Я сказал то, что в тот момент считал нужным. Увы, не все, что нам кажется хорошим и правильным, действительно является таковым. Не все плохо, о чем мы так думаем.

– Это что, шарада или загадка?

– Типа того. А что касается твоего друга Нико, позволь мне дать тебе один совет. Испытай его в каком-нибудь серьезном деле.

– Хорошо, договорились. Так и сделаю.

Шестой и седьмой этапы турнира оказались самыми трудными. Галисиец Тоньо, поддерживавший силы поеданием огромного количества шоколадных батончиков, в конце концов проиграл никому не известному парню из Малаги, одетому в стиле американских рэперов и осмелившемуся даже поскандалить с судьей, когда тот попытался запретить ему играть в бейсболке.

Игра началась с сицилианской защиты Найдорфа в стиле Бобби Фишера, потребовавшей одновременных рокировок и мощного наступления обеих сторон по всем фронтам. В какой-то момент Тоньо перехитрил сам себя. Его пешки тяжелой неспешной поступью двинулись вперед, намереваясь таким образом расчистить оперативный простор для ферзя. Противник вовремя разгадал этот маневр, подавил наступление умелой обороной и на сорок шестом ходу заставил галисийца сдаться.

Тоньо страшно разозлился, причем в большей степени на себя, а не на противника. Он решил применить к собственной персоне меры дисциплинарного воздействия и целый день обходился без батончиков.

Из всей команды Лауры в строю после этого тура остались только она и Нико. Он по-прежнему играл на грани своих возможностей, зачастую сильно рисковал и с готовностью соглашался переводить игру в самые сложные и запутанные комбинации.

Лауре пришлось немало попотеть, чтобы сломить сопротивление очередного соперника, робкого застенчивого мальчика, которого от волнения на протяжении всей игры бил нервный тик. У него то дергались глаза, то искажалось в гримасе все лицо, то начинала вздрагивать голова, сидящая на тонкой шее. Кроме того, в самой середине лба этого подростка торчал здоровенный прыщ, при каждом непроизвольном взгляде на который Лауру чуть не выворачивало наизнанку.

Бесконечные подергивания и этот чудовищный прыщ, в который постоянно упирались глаза девочки, не давали ей в полной мере сосредоточиться. Партию Лаура начала из рук вон плохо. Она двинула вперед своего коня, изобразив что-то вроде защиты Алехина. Судя по всему, таким вот образом ей хотелось выманить белые пешки вперед, к центру поля, и ослабить их сомкнутый строй. Но в какой-то момент она отвлеклась, и прекрасная алехинская защита, которую Лаура, в общем-то, неплохо знала, сменилась набором элементов из самых разных дебютных стратегий.

К восьмому ходу она сделала рокировку и поняла, что позиционное преимущество в центральной части доски целиком и полностью принадлежит ее сопернику. Тот, не переставая дергать поочередно то одной, то другой бровью, сморкаться и вертеть головой в разные стороны, методично гонял ее коня по свободным клеткам, не забывая время от времени делать весьма полезный для себя шаг вперед той или иной фигурой. В какой-то момент Лаура даже отвлеклась от доски и поискала глазами Хулио, явно надеясь если не на совет, то уж хотя бы на какой-нибудь ободряющий комментарий с его стороны.

Омедас не желал нарушать правила и ограничился лишь жестом, призывающим Лауру сохранять спокойствие. Она кивнула и совершенно неожиданно для соперника будто забыла о том, что происходило на доске. В эти секунды племянница по совету дяди пыталась думать о чем-то хорошем и красивом, по крайней мере не таком кошмарном, как вулканический прыщ на лбу соперника. На эту психотерапию она отвела себе целую минуту драгоценного игрового времени.

Наконец Лаура открыла глаза и постаралась больше не отрывать их от доски, чтобы не смотреть на дергающееся лицо противника и не отвлекаться на его омерзительный прыщ. Положение, в котором она оказалась, было не из приятных, девчонка внимательно изучила его и пришла к выводу, что еще не все потеряно. Она пожертвовала пешку, чем обеспечила своему ферзю больший радиус действия и получила возможность сконцентрировать основные силы на направлении главного удара.

Противник понял смысл этого маневра с опозданием буквально в один ход. Это стоило ему коня, который основательно попортил Лауре кровь, даже не сдвинувшись с места. Затем настал черед поединка ферзей, которые в конце концов покинули поле боя, как два рыцаря на турнире, пронзившие копьями друг друга и погибшие в одну и ту же секунду.

Сложности интриги эндшпиля, главной действующей силой в котором стали слоны, могла позавидовать любая партия на чемпионате куда более высокого уровня. Борьба затянулась. К пятидесятому ходу Лаура изрядно утомилась и насчитала в своих действиях чуть ли не дюжину серьезнейших ошибок, каждая из которых могла бы привести к поражению, если бы противник вовремя это заметил.

Оба короля остались без поддержки тяжелых фигур и были вынуждены лично вступить в бой, чтобы препятствовать продвижению вражеских пешек к заветной последней линии. Лаура заблокировала пешку противника своей ладьей. Она поставила ее на ту самую клетку, которая должна была превратить эту пешку в ферзя. Естественно, девчонка прекрасно понимала, что тем самым блокирует и единственную серьезную фигуру, остававшуюся в ее распоряжении. Зато у нее имелась другая пешка, продвигавшаяся по противоположному флангу. От разящей поступи белого короля, находившегося на другом конце диагонали, ее прикрывал черный слон. Еще два хода – и пешка Лауры стала ферзем. После этого она поставила противнику мат в восемь ходов, чем была страшно довольна.

Хулио подбавил к словам похвалы в адрес племянницы и небольшую ложку дегтя. Он сообщил ей, что последнюю серию ходов с новым ферзем можно было сократить с восьми до шести, если бы Лаура внимательнее отнеслась к тому, что происходило на доске. Тем не менее и сама победительница, и Омедас были страшно рады этому успеху. Именно он открывал девушке путь в финал турнира.

Не прошло и часа, как они узнали, что ее соперником в решающей партии будет Нико. Лаура обрадовалась этому известию, зато Хулио сразу стало как-то не по себе. Ничего хорошего от этой встречи он не ждал.

Часов в восемь вечера, когда закончился очередной тур соревнований, Лаура и Нико вышли прогуляться по территории спорткомплекса, где проходил шахматный турнир. Кораль и Хулио остались рядом с игровым залом в кафетерии, а Диана вознамерилась походить по окрестностям вместе с братом.

– Может быть, ты все-таки останешься с мамой? – настойчиво предложил ей Нико.

– Нет, я хочу пойти с вами.

– Диана, не сейчас. Мы погуляем вместе как-нибудь потом.

Нико взял сестру за руку и почти насильно отвел ее обратно в кафетерий.

Лаура подождала его в главном коридоре, где не было почти никого из участников соревнований и людей, сопровождающих их.

Прогулку они начали с пустого баскетбольного зала. Дальше виднелась целая анфилада площадок, предназначенных для самых разных видов спорта.

– Знаешь, о чем я в последнее время думаю? – спросила Лаура. – Наверное, нет смысла посвящать свою жизнь шахматам как профессии. Зарабатывают шахматисты по большей части не так уж и много, а свободного времени у них практически не бывает. Они играют на турнирах, готовятся к ним, либо просто тренируются и тренируются. У меня уже не хватает времени, чтобы просто погулять с подружками, а ведь дальше будет только хуже. Как при таком раскладе можно поступить в институт, тем более хорошо отучиться и получить диплом бакалавра?

Нико слушал ее и гадал про себя, к чему она клонит. К этому времени они добрались до площадки для катания на роликах и попробовали пройтись по кромке чаши, расписанной разноцветными граффити, удерживая на ходу равновесие.

– Дядя не давит на меня, – сказала Лаура. – Но ему явно хочется, чтобы я больше занималась и была лучшей не только в шахматах, но и во всем остальном.

Они присели на ступеньку, и Лаура с самым серьезным выражением лица вдруг заявила:

– Я не буду играть в финале.

Нико вскочил на ноги и изумленно посмотрел на нее.

– Ты что, с ума сошла? Что за чушь ты несешь?

– Я серьезно. Не хочу больше заниматься шахматами, участвовать в турнирах. Играть я могу и дома, просто для своего удовольствия.

– Ты просто испугалась, что я у тебя выиграю.

При этих словах Нико Лаура рассмеялась.

– Я играю гораздо лучше тебя. Это известно всем, в том числе и тебе. Со мной, дорогой мой, твои уловки и ловушки не проходят.

Нико услышал, как Лаура назвала его дорогим, и тоже рассмеялся.

– Нет, играть я с тобой не буду по другой причине, – пояснила свою мысль Лаура. – Ты только представь. Вот выиграю я этот турнир – и что дальше? Чемпион региона в категории до шестнадцати лет фактически обязан участвовать в чемпионате Испании, потом начнутся новые турниры, и так без конца. Нет, такая жизнь не по мне. Столько напряжения, тренировок, нервов… фу!

Нико мрачно смотрел себе под ноги. Он твердо решил ни за что не верить этим словам Лауры.

«Скорее всего, она просто меня провоцирует, потому что ей интересно, как я отреагирую на такой подарок судьбы, – подумал он. – Конечно, с ее точки зрения, я должен просто прыгать до потолка и хлопать в ладоши, поняв, что избавляюсь от самого опасного соперника».

– Нико, что ты на это скажешь, какой дашь совет?

Тот ответил не задумываясь:

– Если ты откажешься играть в финале, то я тебе больше не друг. Даже разговаривать с тобой после этого не буду.

Этот ответ вполне устроил Лауру, хотя при этом она решила не подавать виду, что обрадовалась такому поведению Нико.

– Давай еще прогуляемся, – предложил мальчишка.

Они обогнули большой гимнастический зал и вышли к бассейнам. Крайний из них, самый глубокий, был предназначен для прыжков в воду. Они стали подниматься по узенькой лесенке на вышку.

Нико взбирался первым. Лаура осторожно последовала за ним, поднялась на несколько ступенек и остановилась. Во-первых, ей было неудобно наступать на узкие металлические ступеньки в своих изящных туфлях на каблуках, во-вторых, она просто побаивалась высоты. Девочка поднялась еще немного и всерьез задумалась, стоит ли продолжать это восхождение.

– Иди, Лаура! – подбадривал ее Нико сверху.

К этому времени он уже взобрался на верхнюю площадку, напоминавшую бетонную террасу без поручней и ограждений. Отсюда она казалась гораздо выше, чем снизу. Нико осторожно подошел к самому краю площадки и окинул взглядом панораму, открывшуюся перед ним, – спортивные площадки, целый квартал невысоких коттеджей, крыши которых были видны отсюда, словно с высоты птичьего полета, а еще дальше шоссе и дорожные развязки, опутавшие город сетью своих щупалец.

– Охренеть, вот это вид! – воскликнул он.

Прямо перед ним, далеко внизу, виднелся крохотный прямоугольник бассейна. Он казался таким маленьким, что мальчишке показалось, будто стоит посильнее оттолкнуться от края вышки – и можно промахнуться, упасть не в воду, а прямо на бортик или еще дальше. Нико был в восторге. Ему очень нравилось это ощущение отсутствия страховки, защиты от падения. Пусть промахнуться на самом деле невозможно, но само чувство, что прыжок вниз может оказаться смертельным, приятно щекотало его нервы.

Лаура тем временем с огромным трудом преодолевала страх и головокружение. Она кое-как взобралась по последним ступеням лестницы и наконец тоже оказалась наверху, на площадке, откуда спортсмены прыгали в воду. Девочка осторожно потрогала каблуком пол под ногами, словно проверяя его на прочность, и пришла в ужас, когда почувствовала, что он слегка вибрирует.

Этот аттракцион привел Нико в восхищение. Он начал весело прыгать на краю платформы, увеличивая тем самым амплитуду ее вибрации. Лаура попятилась к перилам лестницы.

– Да стой ты спокойно! – не то сердито, не то испуганно воскликнула она.

Нико тотчас же перестал прыгать и поспешил ей на помощь. Он взял ее за руку и потянул за собой к краю вышки. Она не желала отходить от перил ни на шаг.

– Да не будь ты такой трусихой! – уговаривал ее Нико. – Ничего страшного не случится, даже если мы вдруг упадем. Внизу ведь вода.

– Тебе легко говорить, а я не только высоты боюсь, но и плавать не умею.

– Ты что, серьезно?

Лаура покраснела от смущения. Оба замолчали. Через пару секунд Нико ободряюще улыбнулся своей подруге, чтобы разрядить обстановку.

– Уверяю тебя, бояться нечего. Я вовсе не собираюсь нырять с вышки или купаться. Давай посидим здесь, на самом краю. Отсюда открывается потрясающий вид. Ощущение такое, будто ты оказался на самой верхушке разводного моста. Это что-то невероятное.

Лауре было страшно, ее одолевали сомнения, и все же она позволила Нико отвести себя к краю платформы. Она сделала эти несколько шагов на негнущихся, при этом дрожащих ногах и от страха прижалась к своему провожатому.

– Не бойся. Ничего не случится. Честное слово.

Они остановились на самом краю. Девочка с ужасом посмотрела вниз и вздрогнула. Мальчишка понял, чего она боится, а Лаура осознала – увы, слишком поздно, – чего ей следовало опасаться по-настоящему.

Предвкушая роскошный по своей жестокости поступок, Нико почувствовал прилив неизъяснимого удовольствия.

Публика, до отказа заполнившая зал соревнований, ожидала финальной партии в напряженном молчании. Решающая схватка начиналась весьма странным образом. Один из двух участников опаздывал! Около игрового стола, специально для финала поднятого на пьедестал из трех ступеней, был виден только Нико. Подросток переминался с ноги на ногу, не обращал внимания на окружающих и смотрел в одну точку – на доску с расставленными фигурами. Судья, по правде говоря, не понимал, что делать дальше, и выразительно поглядывал на часы.

Хулио знал, что примерно за час до начала партии Лаура с Нико решили прогуляться по спортивному комплексу. Племянница пообещала дяде не уходить далеко и вернуться заранее, чтобы было время сосредоточиться перед ответственной партией. Естественно, она не прислушалась к советам Хулио, считавшего, что прогулка с соперником по финалу – не лучший способ подготовки к игре. Он предпочел бы профессионально поработать с племянницей, настроить ее на игру, чтобы ей было легче сосредоточиться, когда начнется партия.

– Не забывай, он сегодня – твой противник, – предупреждал девочку Хулио.

В ответ Лаура лишь гордо повернулась к дяде спиной и в сопровождении Нико удалилась в сторону баскетбольной площадки.

Час спустя, к моменту начала финальной партии, мальчишка поднялся на помост один. Омедас, встревоженный отсутствием Лауры, стал расспрашивать его, что с ней могло случиться.

– Да успокойся. Мы просто поспорили, она на меня обиделась и ушла куда-то в другую сторону. Все будет нормально, Лаура скоро придет, – объяснил Нико.

– Подожди, как ушла, куда?

– А я откуда знаю!

Время шло, а Лаура все не появлялась. Ее мобильный телефон также молчал. Судья назначил еще пятнадцать минут ожидания, по истечении которых, невзирая на поднявшийся гул недовольных голосов, был вынужден согласно регламенту объявить партию начатой. Николас передвинул королевскую пешку на две клетки вперед и хлопнул ладонью по кнопке часов. Обратный отсчет времени начался.

Хулио вышел из зала и встретился в фойе с не на шутку встревоженной Патрисией.

– Нужно срочно разыскать ее, – сказал он сестре.

Патрисия была согласна, что надо немедленно отправляться на поиски дочери. Мать боялась, что с ней случилось что-то ужасное. Хулио же предполагал, что Лаура поссорилась с Нико, и тот – большой мастер портить людям настроение – сумел выбить ее из колеи так, что теперь она никак не могла решиться вернуться в зал и начать игру.

«В худшем случае сбудутся мои самые пессимистичные прогнозы, – думал он. – Из-за отсутствия соперницы, единственной по-настоящему сильной участницы турнира, Нико будет объявлен победителем, так и не сыграв финальную партию против Лауры».

Они с Патрисией решили разделить зоны поисков. Хулио обежал ближайшие спортплощадки, заглянул в гимнастический зал, обыскал раздевалки и дорожки для сквоша. Его сестра тем временем расспрашивала администраторов и посетителей, остававшихся в фойе, не видел ли кто-нибудь из них одинокую пятнадцатилетнюю девочку, гуляющую по спортивному комплексу. Через четверть часа они вернулись в фойе ни с чем. Поиски оказались безрезультатными.

– Да бесполезно все это, – сказала Патрисия, вздохнула и в очередной раз на всякий случай набрала номер телефона дочери. – Что ей здесь, в конце концов, делать? Бедняжка!.. Она, наверное, совсем расстроилась и просто ушла домой. – Не дождавшись ответа, Патрисия выключила телефон.

– Я сейчас за ней съезжу. Ты пока побудь здесь. Вдруг Лаура вернется. Ты, главное, не волнуйся. Ничего серьезного случиться просто не могло.

Хулио гнал машину так быстро, как это позволяло довольно плотное движение. Через каких-то полчаса он уже стоял перед домом сестры. Лифт в подъезде был сломан, и ему пришлось подниматься по лестнице бегом. Перепрыгивая через ступеньку, он впервые заметил, что у него от такой нагрузки начинают болеть и подкашиваться ноги. Ему не хватало воздуха, руки дрожали и все никак не могли вставить ключ в замочную скважину.

Омедас открыл дверь, вошел в прихожую и прислушался. В квартире стояла полная тишина. Он на всякий случай заглянул во все помещения, убедился, что в квартире никого нет, и позвонил Патрисии. У той тоже не было никаких известий. За время отсутствия брата она успела позвонить практически всем знакомым ей подругам Лауры. Как и следовало ожидать, никто из них ничего не знал. Самые мрачные предчувствия начинали терзать уже не только Патрисию, но и Хулио.

В лифте, оказывается, кто-то застрял. На какой-то миг в душе Омедаса зажегся огонек надежды, и он с энтузиазмом стал помогать консьержу открывать стальные двери. В кабине оказался сосед с пятого этажа, тот самый тромбонист. Хулио увидел его в дверях лифта и чуть не заплакал от отчаяния.

Возвращаясь обратно в спортивный центр, он постарался собраться с мыслями и заново оценить все, что видел и слышал с тех пор, как Лаура исчезла. Нико вернулся к началу партии один. Хулио воспроизвел в памяти его объяснения, рассказ про ссору и убежавшую куда-то Лауру и вдруг понял, что эта версия вовсе не кажется ему убедительной. Она никак не оправдывала столь долгого отсутствия девочки и ее опоздание к началу партии.

Как бы Лаура ни разнервничалась, как бы ни распереживалась по поводу ссоры или даже окончательно разорванной дружбы, она ни за что не отказалась бы от участия в финале. Девочка очень долго шла к нему, слишком хотела победить в этом турнире. Любые переживания, разочарования и даже самая яростная вспышка гнева не могли бы заставить ее уступить сопернику победу без боя.

«Кроме того, Нико начал игру испанским дебютом!» – от этой мысли у Хулио холодок побежал по спине.

Такого ни в коем случае не стоило делать любому шахматисту, решившему помериться силами с Лаурой. Этот дебют она выучила в буквальном смысле слова наизусть.

Хулио Омедасу стало совсем плохо, когда к нему пришла простая, но от этого не менее страшная мысль: «Нико прекрасно знал, что Лаура не появится в зале и не сядет за стол, чтобы сыграть с ним эту партию. Он был абсолютно уверен в этом, следовательно, сам позаботился о том, чтобы так все и получилось. Мальчишка понимал, что Лаура ни при каких обстоятельствах не дала бы ему бой за шахматной доской».

Хулио, подавленный самыми мрачными предчувствиями, мысленно восстановил в памяти маршрут своих поисков. Очень скоро он пришел к выводу, что самая дальняя от шахматного зала часть спортивного комплекса осталась им не осмотренной. Это была зона бассейнов. Видимо, Омедас подсознательно старался избежать необходимости заглядывать туда, где все так или иначе напоминало ему о смерти отца.

Хулио резко затормозил перед самыми дверями спортивного комплекса и бросился бежать туда, где больше всего на свете боялся обнаружить свою племянницу. Он влетел в помещение, тотчас же понял, что его худшие предположения сбылись, и с отчаянным криком бросился к борту бассейна для прыжков в воду.

Омедас обнаружил ее на дне, выложенном кафелем небесного цвета. Лаура лежала лицом вниз, широко раскинув руки.

Примерно в то же время совсем недалеко от этого места Нико был объявлен региональным чемпионом в категории игроков до шестнадцати лет. Под гром аплодисментов он гордо поднял над головой сверкающий кубок.

Тело племянницы, лежащее на дне бассейна, светлые пряди волос – этот кошмарный образ навсегда впечатался в память Хулио. Он нырнул, поднял Лауру на поверхность и даже сумел в одиночку вытащить ее на бортик. В его руках была смерть. Тело Лауры оставалось холодным и безжизненным. Он безуспешно пытался делать ей искусственное дыхание и звал на помощь. Было слишком поздно. Легкие Лауры наполнила вода.