Текст книги "Ральф 124С 41-"

Автор книги: Хьюго Гернсбек

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 10 страниц)

– ...отворилась передо мной,-говорил он, когда подошел Ральф, – словно ее распахнули невидимые руки. И потом этот ужасный шум – мне трудно подобрать ему название, он походил на... на... (тут лавочник случайно увидел ультраволновой прибор) на звук большой машины более, чем на что-нибудь другое. Тут я себе говорю... да, тут я себе сказал: происходит что-то странное, друг, очень странное, лучше гляди в оба, кто знает, может быть, и ты понадобишься, потому что, право, выглядело все это, словно заварилось что-то неладное...

На самом же деле хозяину показалось, что дверь распахнул ветер, а жужжание машины, немного похожее на звук, издаваемый насекомым, он принял за жужжание пчелы, влетевшей в помещение вместе с порывом ветра.

– А потом еще этот черный человек – он напугал меня до смерти, – продолжал свой рассказ лавочник.

– Что за человек? Какой он из себя?-так и набросился на него Ральф.

– Вот это именно меня и занимает, – ответил лавочник с сознанием важности имеющихся у него сведений. – Забавно, нас с вами интересует одно и то же!

– Очень даже забавно! -сказал ученый с иронией, оставшейся незамеченной. Вы могли бы описать мне его? Когда вы увидели незнакомца, при каких обстоятельствах?

Хозяин засунул руки в карманы и стал раскачиваться с пяток на носки. Он обводил свою аудиторию многозначительным взглядом, как человек, собирающийся сообщить важные сведения, но не сразу, а когда ему заблагорассудится.

Наконец лавочник заговорил:

– Он был черный, черный с головы до ног.

– Так, так, – нетерпеливо перебил его Ральф. – Мы уже слышали про это. Не можете ли вы рассказать что-нибудь определенное – ну, например, какое у него лицо? Нос, глаза?

– Все черное, – последовал ответ.

– Все? – воскликнул Ральф.

– Конечно, покрыто черной маской, – самодовольно произнес, видимо, не слишком сообразительный хозяин магазина. – Он появился у меня перед глазами, точно из воздуха взялся, весь черный, с лицом, тоже покрытым черным, и вылетел из моего магазина, словно подхваченный ураганом.

– Вы пытались задержать его?

– Можете быть уверены! Я так на него посмотрел, что он век не забудет. Я стоял как раз на этом месте и взглянул на него вот так...

И он скорчил такую гримасу, что один из ассистентов Ральфа с усмешкой сказал, что это просто чудо, как это беглец не упал замертво, увидев такое лицо.

– Что вы хотите этим сказать?-спросил владелец лавки.

– Просто я удивляюсь, как это неизвестный не протянул ноги на месте. Я бы, конечно, не устоял. Даже глядя на вас сейчас, ничего другого не остается сделать.

Элис, еле сдерживая смех, что-то пробормотала насчет свежего воздуха и выбежала на улицу.

Ральф, с трудом сохраняя серьезность, приказал своим помощникам захватить ультраволновую машинку и отвезти ее в лабораторию для более тщательного и детального изучения.

На обратном пути к дому ученый и девушка молчали. Оба чувствовали, что за этой первой опасностью которую удалось счастливо избегнуть, может последовать новое нападение и что угроза по-прежнему не устранена.

Элис лишь намекнула на свои опасения:

– У меня неоспоримое доказательство, что это был Фернанд. – Несколько поколебавшись, она протянула руку. У нее на ладони лежал небольшой предмет тонкой резьбы в форме сердца из прозрачного зеленоватого материала. Он носился на цепочке, но сейчас от оборванной цепочки сохранилось всего несколько колечек.

– Что это? -спросил Ральф.

– Амулет, который Фернанд всегда носил при себе. Он как-то мне его показывал. Фернанд придавал ему большое значение. Я его нашла на полу в магазине, возле дверей.

У Ральфа был очень озабоченный вид.

– Эту машинку он, несомненно, получил с Марса, – сказал он решительно. Располагая подобными средствами, он может предпринять что угодно.

Победа над силой тяготения

На следующий день Элис и ее отец были приглашены в лабораторию, где Ральф собирался познакомить их со своими последними открытиями. Они застали его за письменным столом диктующим научные формулы прямо в пространство.

– Вы, очевидно, используете метод моего похитителя, – сказала Элис, входя в помещение, – и диктуете секретарю-невидимке ?

– Все обстоит гораздо проще, – ответил Ральф.

Пожелав гостям доброго утра, ученый стал объяснять им свое новое изобретение.

– Как вы знаете, развитие письменности шло медленно и трудно. Наши отдаленные предки тысячи лет назад высекали знаки на камнях. Позднее египтяне, стоявшие на более высокой ступени цивилизации, стали писать на папирусе. Еще позднее, с изобретением бумаги и чернил, обмен письменными сообщениями значительно упростился и стал совершеннее. Наконец, в еще более позднюю эпоху появилась пишущая машинка.

Однако эти способы обладают существенным недостатком. Любую запись легко подделать. Несмотря на наличие экспертов по почеркам, в старое время очень часто подделывали подпись на таком важном документе, как, например, завещание, и экспертам приходилось решать сложную задачу: подлинная она или поддельная. Но и специалисты далеко не всегда могли дать правильное заключение.

Мне часто приходило в голову, нельзя ли использовать в качестве документа человеческий голос, если запечатлеть его методом, отличным от фонографического, открытого в двадцатом веке. Правда, этот метод давал возможность человеку высказать громко перед фонографом свою последнюю волю или завещание, но процедура была громоздкой и редко использовалась из-за своей дороговизны. Кроме того, размножение произнесенной речи наталкивалось на большие трудности. К этому следует добавить, что диски или валики с записью изготовлялись из хрупкого материала, их легко было сломать – нечаянно или намеренно.

Я, как видите, использую фонетический метод, практически не позволяющий подделать запись. Взгляните, как работает аппарат.

Ральф снова сел за стол и стал говорить. Напротив него на столе стоял напоминающий прежние пишущие машинки аппарат, однако без клавишей. Он имел несколько циферблатов и кнопок. Из верхней его части, по мере того как Ральф говорил, медленно выдвигался лист бумаги. Закончив диктовать, Ральф нажал кнопку, и аппарат выбросил бумагу на стол. Она была покрыта волнистыми линиями странного вида, похожими на запись сейсмографа, регистрирующего землетрясение,– тоненькие параллельные линии с зигзагами разных размеров – от маленьких волнообразных завитков до длинных горбов. Весь лист был заполнен такими линиями, нанесенными несмываемыми чернилами. Ученый показал его Элис и продолжал свои объяснения.

– Страница, которую вы держите в руках, в точности воспроизводит мой голос. А ведь как не бывает двух совершенно одинаковых отпечатков пальцев, так нет и двух идентичных голосов. Каждый голос обладает свойственными ему одному интонациями, обусловленными определенными обертонами, разными у разных людей. Экспертам не составляет труда различать эти характеризующие каждого человека особенности произношения, интонации, манеру говорить, тембр голоса и множество других признаков.

Предположим, что у меня за всю жизнь накопится большое количество таких записей. Волны, нанесенные на этой странице, имеют отличительные признаки, свойственные мне одному. Вот, например, один и тот же текст, прочитанный двумя разными лицами в моей лаборатории. У этих двух людей очень схожие голоса, и все же легко заметить огромную разницу между обеими записями. На одном листе линии как бы тяжелее и изгибаются совсем иначе, чем на другом.

Подлинные документы такого характера практически невозможно подделать никто другой не в состоянии дать аналогичную запись. В будущем завещания и любые другие важные документы будут записывать при помощи этого приспособления и будет покончено со множеством судебных дел, всякими деловыми спорами по пустякам и увиливанием от ответственности.

При помощи этого аппарата, пользуясь моим методом, можно получать одновременно с подлинником двадцать пять копий. Копии делаются химическим путем; они представляют собой тонкие листы химической бумаги, которые проявляются тут же, в аппарате, во время записывания голоса.

Читать эти записи не так трудно, как вам может показаться. Для этого достаточно знать фоноалфавит. Он не очень отличается от обыкновенного. Каждый слог или согласная, которые вы произносите, оставляют определенный оттиск в моем аппарате, и хотя, как я уже указывал, известные отклонения могут быть, в общих чертах они тождественны, точно так же как почерки у разных людей хотя и различные, но вы можете разобрать любой, потому что общие очертания букв одни и те же. Совершенно то же и в моей машине. Если взяться за изучение фоноалфавита, можно за несколько недель научиться читать фонописьма с той же легкостью, с какой вы читаете письма, написанные от руки или отпечатанные на машинке.

Я полагаю, что в будущем детей в школах будут учить фоноалфавиту, и они все будут уметь читать фонетические записи.

Мое изобретение также дает возможность ознакомиться с содержанием записи без чтения, путем прослушивания.

С этими словами Ральф вставил лист с записью в странной формы ящик с прорезью наверху. Два зажима стали тотчас медленно втягивать в него лист. Ральф повернул две ручки, нажал кнопку, и через несколько секунд послышался его голос, очень четко повторявший то, что было им сказано четверть часа назад.

– Это тоже очень простой аппарат, – сказал ученый.-Чернила, которыми наносятся линии на бумагу, светонепроницаемы, в то время как сама она полупрозрачна, если просвечивать ее сильным светом. С противоположной стороны медленно движется слева направо светочувствительный элемент, снимающий фонетическую запись в том виде, как она была сделана. Этот светочувствительный элемент движется с такой же скоростью, с какой диктовалась запись, и слова воспроизводятся точно так же, как я их произносил, посредством усилительного устройства и громкоговорителя.

Таким образом, можно получать двойную запись: одну текстовую, написанную, и другую слышимую. Как видите, возможность подделок практически исключается.

Вы, должно быть, знаете, что в последнее время произошло несколько крупных растрат, причем мошенники применяли настолько изощренные способы обмана, что уличить их не всегда удавалось.

Большим преимуществом моего изобретения является то, что все тут делает машина – элемент человеческого восприятия исключен. Диктуя, я могу обходиться без секретаря; я просто сижу в своем кабинете и громко говорю в пространство то, что хочу записать.

Я уверен, что это вам понравится.

Ральф повел своих друзей к лифту, и они мгновенно поднялись на крышу. Там все трое уселись в один из воздухолетов ученого и полетели на север. Воздухолет шел вверх, пока они не достигли высоты 20 тысяч футов. Холод заставил включить отоплений в закрытой кабине. Скоро далеко впереди показалась блестящая точка, словно висевшая в темном небе. По мере того как они подлетали к ней ближе, она быстро росла. Скоро эта точка превратилась в огромное полушарие, обращенное плоской стороной к земле. Приблизившись, они увидели перед собой огромный город, висевший в воздухе и как бы покрытый колпаком из прозрачного вещества: будто кто построил на блюде игрушечный город и прикрыл его колпаком в форме колокола.

Они пристали к его кромке, в месте, отведенном для высадки пассажиров, вне прозрачного покрытия. Несколько минут спустя они уже шли по теплой, красива распланированной улице. Тут не было ни сутолоки, ни шума. Царила полнейшая тишина. Виднелись маленькие домики старомодной архитектуры. Очень много было магазинов. Спортивные площадки чередовались с живописными парками, и если бы не прогуливающиеся там и тут люди, у вновь прибывших посетителей могло создаться впечатление, что они перенеслись на много веков назад.

Тут не было ни механических роллеров, ни автоматических повозок. Под стеклянной крышей не летали воздухолеты. Ничто не нарушало ясной тишины города. У неторопливо прогуливающихся людей на лицах преобладало счастливое выражение.

Пораженной всем этим Элис захотелось узнать, что это за таинственный город под стеклянным колпаком.

– Это, – стал рассказывать Ральф, – один из наших городов отдыха, какие, я надеюсь, скоро появятся во всем мире. Люди живут ныне чрезвычайно интенсивной жизнью: им приходится выполнять столько функций, что, несмотря на все приспособления, облегчающие труд, напряженность человеческой жизни достигла предела. Деловым людям и служащим необходимо каждый месяц прекращать работу на несколько дней, чтобы не износиться преждевременно. Раньше мы посылали их в горы или на морское побережье, где они отдыхали. Однако даже на горных вершинах человек не находил полного отдыха из-за шума воздухолетов и других транспортных средств. Наш парящий город обеспечивает полнейший отдых. Тут нет ни шума, ни волнений, нет даже радиотелефонов.

Плавающий на высоте 20 тысяч футов город окружен абсолютно чистым воздухом. Хотя он и несколько более разрежен, чем земная атмосфера, его автоматически обновляют через каждые несколько часов. Воздух этот, точно так же как и горный, обладает целительными свойствами.

Крыша сделана из стального переплета, в квадраты которого вставлено толстое стекло. Оно имеет форму гигантского купола, покрывающего весь город. Длина окружности его основания превышает одну милю. Высота купола в центре города достигает 200 футов. По ночам он освещен холодным светом от проведенных под куполом проводов, питаемых токами высокой частоты. Здесь та же система освещения, что и в наших наземных городах.

Ведь город стоит на основании из стилония и поддерживается в подвешенном состоянии посредством антигравитационных импульсов. Путем нейтрализации силы тяжести в области непосредственно под парящим городом и на незначительном расстоянии над ним его можно удерживать на любом расстоянии от Земли. Другими словами, для постройки города был использован гравитационный экран.

Очень высокий потенциал заряда гравитационного экрана сводит к нулю силу тяжести; благодаря этому город становится невесомым и его можно удерживать на произвольном уровне практически бесконечно. Несколько воздушных пропеллеров не позволяют ветрам и ураганам сносить город в сторону.

Пока мы сюда поднимались, в воздухолете было холодно, здесь же, как вы успели убедиться, приятное тепло. В дневное время нет нужды в искусственном обогреве. На такой высоте над землей вполне достаточно солнечного излучения, поскольку практически тут небо всегда безоблачное.

Благодаря тому, что весь город покрыт стеклянным куполом, а полость его заполнена воздухом, солнце быстро его прогревает. Уже через два часа после восхода солнца тут устанавливается приятная температура, и если бы воздух время от времени не возобновлялся, в городе сделалось бы душно. Воздух плохой проводник тепла, и если его не менять, температура в тени скоро достигнет 70 С. Снаружи беспрерывно притекает холодный воздух, благодаря чему все время поддерживается ровная температура. По ночам город обогревается искусственно, поскольку на такой высоте температура без солнца резко падает.

Город отапливается электричеством; в нем всю ночь поддерживается одинаковая, несколько более низкая, чем днем, температура.

Люди здесь ничего не делают, они только отдыхают, и в этом назначение города. Неделя отдыха здесь равноценна месячному отдыху на Земле.

Элис с отцом и Ральф медленно прогуливались по улицам города. Во всем чувствовалась простота и целесообразность. Парки для отдыха и гимнастические залы, всевозможные ванны с гидротерапией и электротерапией были к услугам отдыхающих. Тут имелись солярии и площадки для загорания. Городской шумпроклятие человечества, вызванное его собственной деятельностью, отсутствовал полностью. Все носили исключительно войлочную или резиновую обувь. Обстановка располагала к отдыху и приятному времяпрепровождению.

Когда пришло время лететь обратно в Нью-Йорк, спутники Ральфа с искренним огорчением покинули парящий город.

В этот же вечер Ральф повел своих друзей на новый аттракцион, сделавшийся очень популярным в последнее время. Они зашли в здание, на котором крупными огненными буквами было написано:

Гравитационный цирк

Ральф стал объяснять своим спутникам, что изобретение, устранявшее силу тяжести, нашло множество новых и любопытных применений. Тяготение, говорил он им, является следствием гравитационного поля, точно так же как свет и радиоволны являются электромагнитным полем. Ученые много веков мечтали о том, чтобы научиться нейтрализовать силу тяготения.

Возьмем такой пример, продолжал он: если поднять с земли камень и затем разжать руку, он упадет на землю. Почему он падает? Прежде всего потому, что земля притягивает камень, а во-вторых, потому, что камень притягивает землю. Между ними существует определенная сила тяготения. Однако сила притяжения камня не может оказать влияния на землю: хотя он, несомненно, и притягивает ее к себе, земля настолько неизмеримо больше его, что это влияние неощутимо.

Если бы, рассуждали ученые уже сотни лет назад, можно было вставить между камнем и землей экран, который бы свел на нет силу притяжения, выпущенный из рук камень не упал бы на землю, а остался висеть в воздухе там, где его отпустили.

Ученые полагали, что, поскольку сила притяжения вызывается полем, сходным с электромагнитным, ее можно будет преодолеть посредством электричества.

Понадобились, однако, века, прежде чем было найдено правильное решение. Только в первой половине нашего века обнаружили гравитационные волны и установили, что некоторые электромагнитные волны могут интерферировать с ними. Когда была открыта эта интеференция между волнами обоих типов, то есть гравитационными и электрическими, путем дальнейших опытов выяснили, что электростатический экран, на который подаются импульсы высокой частоты, способен до известной степени снизить силу тяжести. Если производить взвешивание над подобным экраном на пружинных весах, изолированных от его влияния, все предметы окажутся примерно в два раза легче.

Другими словами, примерно половина силы тяжести (притяжения) оказалась аннулированной, тогда как другая продолжала оказывать влияние. Разработка проблемы застыла на этой стадии, пока два года тому назад я не занялся ею. Для меня было очевидно, что, хотя многое уже сделано, остается сделать еще больше. Антигравитационные экраны все еще пропускали часть гравитационного поля примерно пятьдесят процентов энергии этого поля все еще проходило, и нейтрализовать ее мы как будто не умели. Мне представилось, что дело заключается не столько в токе, сколько в материале, из которого изготавливались антигравитационные экраны. Проделанная мною в этом направлении исследовательская работа показала, что я на правильном пути. Я убедился в том, что если нам суждено когда-нибудь преодолеть силу тяготения, то это будет достигнуто только посредством экрана из особого материала, который предстоит найти.

После длительных поисков я наконец установил,что только самые плотные из известных нам материалов, а именно сплавы тория и иридия, способны полностью экранировать гравитационное поле, если экран из этих металлов подвергнуть беспрерывной бомбардировке альфа-лучами, излучаемыми радием.

Первоначально изготовление экранов стоило очень дорого, но массовое производство значительно снизило их стоимость.

Разговаривая, они заняли свои места в цирке. Кресла для публики были расположены вокруг площадки, мало отличавшейся от арены старых цирков, разве только большими размерами. Ральф объяснил, что антигравитационный экран сверху не виден, так как находится под ареной вместе со всеми механизмами, помещенными в подвальном этаже. Бока арены были сверху донизу затянуты тонкой металлической сеткой, назначение которой открылось позднее.

Представление началось с упражнении всадника на старомодной неоседланной лошади. Внезапно тяготение было выключено и лошадь поднялась в воздух, болтая копытами, тогда как наездник повис, уцепившись за нее ногами. Лишившись своего веса, ни лошадь, ни всадник не могли полностью управлять своими движениями. Они оба то висели головами вниз, то лежали на боку, пока им не удалось, делая резкие движения и болтая конечностями, добраться до середины арены.

Тут конь, очевидно хорошо дрессированный, перестал шевелить ногами, и они четырьмя плетьми повисли в воздухе.

Всадник сел на спину лошади и, слегка оттолкнувшись, подскочил вместе с ней до крыши цирка, находившейся на высоте ста футов. Достаточно было ничтожного мышечного усилия, чтобы совершить такой прыжок. Затем всадник оттолкнулся пальцем от потолка и вместе с конем снова очутился на арене, чтобы тут же опять взлететь под потолок. Повторив несколько раз этот номер, всадник стал демонстрировать боковые прыжки; на этот раз он отталкивался от проволочной сетки, которой была обтянута арена: не будь ее, артист с конем мог упасть на публику.

Гравитационное поле распространялось только вверх, но не в стороны за пределы арены. Без сетки артист и лошадь, едва переступив границу антигравитационного экрана, тотчас же обрели бы свой полный вес и рухнули на землю.

Наездник делал разнообразные прыжки на арене и, будучи хорошим акробатом, всякий раз оказывался у лошади. При этом ему приходилось прикасаться к ней очень осторожно – малейший резкий толчок отбросил бы ее на противоположный конец арены.

Затем тяготение было постепенно включено снова, и всадник с лошадью плавно опустился на арену, где тяготение восстановилось полностью, и удалился под аплодисменты публики.

Второй номер представления сам Ральф видел впервые. Два искусных жонглера выбежали на арену и, когда выключили земное тяготение, один из них поставил себе на лоб биллиардный кий со старомодной лампой на конце. Потом второй жонглер выхватил из-под нее кий и отскочил в сторону. Лампа висела в воздухе, пока один из актеров не взял ее в руки.

Все номера вызывали восторг публики. Особенный успех имел акробат, использовавший биллиардный кий вместо трапеции и вертевшийся вокруг него, как если бы кий был укреплен на месте. Резкие движения акробата вокруг импровизированной трапеции создавали впечатление, будто его тело не утратило веса и кувыркается в воздухе благодаря силе тяжести.

Исключительный эффект произвел номер с бокалами из разноцветного стекла, наполненными подкрашенной жидкостью. Когда жонглер опрокинул их, жидкость не вылилась, так как не имела веса. Один из артистов, перевертывая бокалы, стал резко отдергивать их в сторону, и тогда цветная жидкость благодаря собственной инерции повисала в воздухе.

Сила поверхностного натяжения придавала выплеснутой жидкости форму шара. Жонглеры опорожнили множество бокалов, и над ареной повисла цепочка водяных шариков, подкрашенных фруктовыми соками разных цветов.

Тут они стали подходить к шарикам и выпивать их, прикладывая к ним губы. Затем они продемонстрировали эластичность водяных шариков: протыкали их пальцем, делили пополам, причем каждая половинка тотчас превращалась в шарик меньшего диаметра. Жонглеры стали поддавать их легким щелчком, и этого было достаточно, чтобы они поднимались до потолка. Ударившись о потолок, они отскакивали и возвращались на старое место, где их вновь подбрасывали теннисными ракетками.

Это жонглирование требовало чрезвычайного искусства, потому что неосторожное движение превращало водяные шары в плоские лепешки. Однако поверхностное натяжение жидкости неизменно брало верх, и возвращавшиеся от потолка шарики приобретали эллиптическую форму. Всякий раз после удара ракеткой шары мгновенно изменяли свою форму, но тут же вновь ее обретали.

В заключение жонглеры стали заталкивать один шарик в другой, так что под конец они все соединились в один. Этот большой шар вобрал в себя все разнообразные цвета, но они были подобраны так, что вместе образовали чуть мутноватого оттенка белый цвет, подобно тому как это бывает при сочетании всех цветов радуги.

В заключение на арену выбежал хоровод красивых девушек. Одновременно на середину арены вытолкнули огромный водяной шар диаметром около двадцати пяти футов, и девушки стали проникать в жидкость внутри шара и плавать. Шар осветили яркими прожекторами, а свет в зале потушили. Публика любовалась девушками, плавающими внутри кристаллически прозрачного водяного шара. Когда им не хватало воздуха, достаточно было выставить голову из шара, а затем возобновлялись упражнения в воде, не имевшей веса.

Два письма

По настоятельной просьбе Ральфа Элис с отцом гостили у него весь сентябрь. Джемс 212В 422 оказался чрезвычайно тактичным компаньоном. Если они осматривали один из крупных исторических музеев города, он всегда умел вовремя исчезнуть в поисках какого-нибудь экспоната, оставляя их вдвоем, и возвращаться он обычно не торопился. Однако дочь и ученый перестали замечать время. И хотя его отсутствие порой длилось целый час, вернувшись, он заставал их сидящими на прежнем месте, погруженными в молчание более многозначительное, чем иные слова.

Вдвоем они были беспредельно счастливы, а порознь чувствовали себя безнадежно одинокими.

Казалось, Ральф совершенно забыл о своих многочисленных лекциях, в которых он называл любовь "более или менее ароматным животным инстинктом". Теперь нельзя было найти более влюбленного, более преданного, чем он, поклонника, робеющего в присутствии своего божества. За эти несколько недель они достигли взаимного понимания.

Об их счастье знал и радовался ему весь мир. Ральф всегда пользовался огромной популярностью. Даже правитель планеты счел нужным выразить ему неофициально свое одобрение. В прошлом ученый не раз доставлял ему хлопоты. Как часто Ральф проявлял упрямство в отношении ограничений, наложенных на него в силу его огромного значения для прогресса человечества. Теперь когда ученый подпал под постороннее влияние, склонить его на свою сторону станет несравненно легче, и правитель чувствовал, что часть бремени и забот снимается с его и без того перегруженных плеч.

Радовался весь мир – весь, кроме двух человек, у которых известие о счастье двух влюбленных вызвало ненависть и уныние.

Один из них неистовствовал от злобы, другой погрузился в отчаяние.

Для Фернанда Ральф был непредвиденной помехой, которую надо было убрать с дороги, чтобы завоевать Элис для себя. Марсианин, знавший заранее, что ему не на что надеяться, все же горько переживал, что его пассия полюбила другого. До встречи с ученым ее сердце было свободно. Как ни плохо было прежде марсианину, как ни проклинал он законы, делавшие для него невозможным союз с Элис, его все же до какой-то степени утешало сознание, что она не принадлежит никому другому. Теперь у него было отнято и это последнее утешение, и марсианин чувствовал, что не в силах перенести этот удар.

Движимый отчаянием, он решил, что не может долее оставаться на Земле, и тотчас же заказал себе место на звездолете, отправляющемся на Марс. Но накануне отъезда он почувствовал, что не в силах исполнить решение, которое должно было навсегда разлучить его с Элис, и на межпланетном лайнере, стартовавшем с Земли, на Марс вместо него полетело зашифрованное письмо лучшему другу.

Нью-Йорк, 20 сентября 2660 года

Рананолю АК 42

Хотя у меня заказано место в звездолете, который отлетает завтра, я им не воспользуюсь и следовательно, не прибуду, как хотел, 31 ноября на Марс. Не могу даже сказать, возвращусь ли я следующим рейсом. По правде сказать, я сам не знаю, что делать. Отчаяние не позволяет мне рассуждать здраво. Тысячу раз проклинал я тот час, когда впервые решил лететь на эту планету.

Я не писал тебе об этом, но по моим письмам ты мог догадаться, что я влюбился в женщину с Земли. Не стану называть ее имени, достаточно сказать, что я полюбил ее с первого взгляда. Ты никогда не посещал Землю и потому вряд ли поймешь меня. Но не в этом дело.

Я пробовал делать все возможное, чтобы избавиться от этого наваждения, однако это оказалось выше моих сил. Химические вещества и радиолечение только усилили мое влечение к той, которая остается для меня недоступной. Вначале мне представлялось, что я с собой справлюсь, но теперь вижу, что это безнадежно, и это сводит меня с ума.

Она ничего не знает о моей любви, как, вероятно, не знает и никто другой. Никому не открыл я этой тайны, кроме тебя, мой друг. Я всегда опасался выдать себя, чтобы она как-нибудь не узнала о моем чувстве. Теперь я иногда об этом жалею.

И все-таки для меня было бы непереносимо сознание, что она страдает так же, как и я.

Вероятно, я поступлю, как все марсиане, которые имели несчастье полюбить женщину с Земли. Несколько капель листадинита, впрыснутых под кожу, избавят меня от существования, которое сделалось повседневной пыткой, если только я не найду способа обойти беспощадные законы.

Прошу тебя передать приложенные документы моему помощнику. Не скучай обо мне, если мы больше не увидимся, но помни о нашей дружбе и не забывай своего несчастного друга.

Лизанор

Письмо было отравлено, а марсианин сидел, как застывшее изваяние, у окна и невидящими глазами смотрел на раскинувшийся за ним город. Наконец он со вздохом поднялся и вышел из комнаты. Неужели нет способа избавиться от этих страданий? Хоть бы найти соломинку, за которую хватается утопающий!

Совсем иначе выглядело письмо, отправленное Фернандом 600 10 своему другу Полю 9В 1261:

Нью-Йорк, 28 сентября 2660 года

Дорогой Поль!

До тебя, вероятно, уже дошли слухи, но не думай, что сердце мое разбито. Меня нелегко свалить с ног, и я еще сохранил кое-какие козыри для игры.

Верно, что добиться Элис так же трудно, как проникнуть через стену из стилония. Но это как раз мне и нравится, дорогой друг. Я люблю одолевать препятствия, особенно если впереди такой заманчивый приз, как Элис. Никогда прежде мне так не хотелось обладать ею, как теперь, когда она меня отвергла. Если бы она сделала хоть шаг в мою сторону, я бы, вероятно, и думать о ней перестал. Но это сопротивление меня распаляет. Теперь я хочу сделать ее своей. И она будет моей и будет любить меня, запомни мои слова.

Я, кажется, уже писал тебе об этом жалком марсианине Лизаноре. Забавно глядеть, с каким обожанием он пялит глазища на Элис. Он, несомненно, страшно ее любит, но эти марсиане такой сдержанный народ, что трудно сказать что-нибудь определенное.

Если бы Элис полюбила долговязого Лизанора в семь футов ростом, она была бы потеряна для меня, да и для всего мира. Этот парень умеет быть льстивым, как никто, если только захочет. Однако она вообразила, что любит того сумасшедшего ученого, так что я оказываюсь лишним. Не думай, что это сильно меня огорчает: я очень скоро научу ее любить меня, дай только их разлучить! Именно это я и собираюсь сделать.