Текст книги "Почтовая служба Доктора Дулитла"

Автор книги: Хью Лофтинг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 14 страниц)

^{ГЛАВА 7}
ЗАГАДОЧНОЕ ПИСЬМО

ТЕПЕРЬ пришло время рассказать о совершенно необычном событии, которое, возможно, было самым невероятным среди всех любопытных происшествий, связанных с Ласточкиной почтой.

Итак, Доктор вернулся на плавучую почтовую станцию из своего короткого, но весьма богатого событиями отпуска. Его встречали Тяни-Толкай, Гу-Гу, Чипсайд и Быстрей-Ветра. Даже сам король Коко лично приплыл поприветствовать своего белого друга, когда увидел его каноэ в театральный бинокль (ценой десять шиллингов и шесть пенсов), который он недавно получил посылкой из Лондона. Короля сопровождали на своих каноэ все видные фантиппские вельможи – они за время отсутствия Главного Почтмейстера ужасно соскучились по традиционному чаепитию и обмену сплетнями на веранде плавучей конторы.

Целых три часа – до самой темноты – Доктор только и делал, что пожимал руки и отвечал на вопросы о том, как он провел отпуск, где побывал и чем занимался. Этот теплый прием и сам вид уютного домика с веселенькими цветочками в оконных ящиках заставили Доктора, как он позже признавался Даб-Даб, почувствовать, что он действительно возвратился домой.

– Да, – сказала домоправительница, – но не забывайте, что у вас есть настоящий дом – в Падлби-на-болоте.

– Это правда, – согласился Доктор. – И, наверно, уже скоро нам придется вернуться в Англию. Но ведь фантиппцы и вправду были нам рады. В конце концов, Африка – замечательная страна!

– Да, – сказала Даб-Даб, – замечательная страна, чтобы недолго в ней пожить и долго о ней вспоминать.

Только после того, как ужин был подан и съеден, и Доктора заставили еще раз рассказать с самого начала всю историю жемчужных промыслов (теперь уже для узкого семейного круга), Джон Дулитл смог наконец заняться огромной кипой писем, которые скопились за время его отпуска. Как и всегда, там были письма со всех концов света и от всех мыслимых и немыслимых зверей и птиц, каких только можно себе представить. Несколько часов он без устали разбирал свою корреспонденцию, отвечая на письма в том порядке, в каком они прибыли. Быстрей-Ветра выступал в роли секретаря-машинистки и записывал на птичьем и зверином языках ответы, которые, как из пулемета, непрерывно диктовал Доктор. Иногда Джон Дулитл начинал диктовать так быстро, что бедному Быстрей-Ветра приходилось звать на помощь Гу-Гу (у которого, помимо математических способностей, была прекрасная память), чтобы случайно что-нибудь не пропустить.

Гора писем уже заметно уменьшилась, когда Доктору попался очень странный толстый конверт, весь покрытый грязью. В течение долгого времени все трое не только не могли разобрать ни единого слова из того, что было написано в самом письме, но и даже понять, от кого оно пришло. Доктор достал из сейфа все свои записные книжки и начал тщательно сличать, сравнивать, сопоставлять и анализировать. Ясно было одно: грязью пользовались вместо чернил. Но буквы были написаны так неуклюже и коряво, что их можно было принять за все что угодно.

Наконец, после долгих мучительных поисков, догадок и предположений, Доктору удалось в общих чертах расшифровать это необыкновенное послание. И вот что в нем говорилось:

«Дорогой Доктор Дулитл!

Я услышала о Вашей почте и вот, с грехом пополам, пишу Вам это письмо – первый раз за всю мою жизнь. Мне рассказывали, что Вы открыли при своей почте бюро прогнозов погоды и что одноглазый альбатрос – Ваш главный предсказатель погоды. Я взялась за перо, чтобы сообщить Вам, что именно я являюсь старейшим предсказателем погоды на земле. В свое время я с точностью до одного дня и даже часа предсказала Потоп, и он, как Вам известно, состоялся. К сожалению, я очень медленно передвигаюсь, а то бы я обязательно навестила Вас и, может быть, Вы смогли бы как-нибудь управиться с моей подагрой, которая вконец измучила меня за последние несколько сотен лет. А если бы Вы сами выбрались ко мне, я бы рассказала Вам очень много интересного о прогнозах погоды. Кроме того, Вы могли бы из первых рук услышать о Потопе, который я видела своими собственными глазами с палубы Ноева ковчега.

Искренне Ваша,

Грязнуха.

Р.S. Я – черепаха».

Прочитав это заляпанное грязью послание, Доктор пришел в небывалое волнение. Жажда деятельности охватила его настолько, что он готов был хоть завтра отправиться в путь.

Но, увы! Когда он заглянул на другую сторону конверта, чтобы посмотреть, где живет эта замечательная черепаха он не нашел даже намека на ее местонахождение! Таинственная корреспондентка, которая видела Потоп, Ноя и его ковчег, забыла написать свой обратный адрес!

– Послушай, Быстрей-Ветра, – сказал Джон Дулитл, – мы должны во что бы то ни стало выяснить, откуда пришел этот бесценный документ. Надо использовать малейшую возможность. Для начала необходимо опросить всех сотрудников почты и узнать, кто его доставил.

Не откладывая дела в долгий ящик, Доктор и Быстрей-Ветра подвергли перекрестному допросу всех по очереди: и Тяни-Толкая, и Чипсайда, и Гу-Гу, и Квипа Отважного Посланца, и других ласточек, и перелетных птиц, обитавших по соседству, и даже пару крыс, которые недавно поселились в плавучем домике.

Но, как нарочно, никто не видел, как было доставлено это письмо, никто не мог сказать в какой день или час это произошло, никто не имел даже малейшего представления о том, каким образом оно оказалось в той кипе писем для Доктора – словом, никто о нем ничего не знал. Это было одно из тех маленьких почтовых чудес, которые подчас случаются даже на самых лучших почтах мира.

Доктор был просто в отчаянье. Его, как зоолога, всегда чрезвычайно интересовало все, имеющее отношение к Потопу, и он считал, что Ной после своего исторического плаванья должен был стать великим натуралистом. И вот теперь, когда совершенно неожиданно появилась возможность услышать обо всем этом из уст очевидца и участника этого знаменитого путешествия, то из-за какого-то дурацкого недоразумения, нелепого недосмотра такой прекрасный шанс невозможно было использовать!

Итак, все попытки выяснить, откуда прибыло письмо, не дали результата, и Доктор, после двух дней бесполезных поисков, махнул рукой и вернулся к своим обычным занятиям. Всю следующую неделю ему пришлось приводить в порядок тысячу всевозможных дел, скопившихся за время его отсутствия, так что в конце концов он совершенно забыл и про черепаху, и про ее загадочное письмо.

Но однажды ночью, когда Доктор по своему обыкновению допоздна засиделся за работой, он услышал, как кто-то осторожно стучится в окно плавучего домика. Доктор подошел к окну и открыл его. В то же мгновение в окно просунулась голова огромной змеи с толстым и очень грязным письмом в пасти.

– О, Господи! – воскликнул Доктор. – Как вы меня напугали! Заходите же скорей и чувствуйте себя, как дома.

Медленно и долго змея переваливалась через подоконник на пол плавучего домика, ярд за ярдом аккуратно сворачиваясь у ног Джона Дулитла, как нескончаемая бухта карабельного каната.

– Простите, пожалуйста, но там снаружи еще много осталось? – спросил Доктор.

– Да, – сказала змея, – здесь сейчас примерно половина меня.

– Тогда я, пожалуй, открою дверь, – решил Доктор, – чтобы вы могли частично расположиться в коридоре. Эта комната немного тесновата для вас.

Когда наконец огромное пресмыкающееся целиком оказалось в домике, толстые кольца его тела покрывали весь пол в кабинете доктора и еще значительная часть оставалась в коридоре.

– Ну, а теперь, – произнес Джон Дулитл, закрывая окно, – чем я могу быть вам полезен?

– Я принесла вам письмо от черепахи, – сказала змея. – Она удивляется, почему ей не пришел ответ на ее первое письмо.

– Но ведь она же не дала мне своего адреса, – сказал Доктор, взяв у змеи заляпанный грязью конверт. – Чего я только не делал, чтобы узнать, где она живет!

– А, так вот в чем дело! – сказала змея. – Что вы хотите от старой Грязнухи? Она же сроду писем не писала. Ей, наверно, и в голову не пришло, что нужно указывать обратный адрес.

– Вы не представляете, как я рад получить от нее второе письмо, – сказал Доктор. – Ведь я уже совсем потерял надежду увидеться с ней. Вы расскажете мне, как добраться до нее?

– Ну, конечно, – проговорила огромная змея. – Мы живем с ней в одном озере. Это озеро Джунганьика.

– Насколько я понимаю, вы – водяная змея, – сказал Доктор.

– Да.

– Вы, наверно, очень устали после долгого путешествия? Могу я вам чем-нибудь помочь?

– Если можно, блюдечко молока, – попросила змея.

– У нас есть только молоко диких коз, – сказал Джон Дулитл. – Но оно совершенно свежее.

Он пошел на кухню и разбудил домоправительницу.

– Представляешь, Даб-Даб, – сказал он ей, задыхаясь от волнения, – я только что получил второе письмо от черепахи, а ее посланник собирается отвести нас к ней!

Когда Даб-Даб с блюдечком молока вошла в кабинет начальника почты, он с интересом читал какое-то грязное письмо. Посмотрев на пол, утка даже крякнула от отвращения.

– Хорошо, что здесь нет Сары, – воскликнула она. – В каком состоянии ваш кабинет – здесь полным-полно змей!

^{ГЛАВА 8}
СТРАНА МАНГРОВЫХ БОЛОТ

ПУТЕШЕСТВИЕ, которое совершил доктор из Фантиппо к озеру Джунганьика, оказалось длинным, но невероятно интересным. Как выяснилось, старая черепаха жила в глубине материка, в одной из самых диких и заросших джунглями частей Африки.

На этот раз Доктор решил оставить дома поросенка Габ-Габа и взял с собой только Джипа, Даб-Даб, Гу-Гу и Чипсайда, который заявил, что хочет немного отдохнуть и что его друзья воробьи и без него прекрасно справятся с доставкой почты по городу.

Руководимые водяной змеей, они сначала проплыли миль сорок или пятьдесят на юг вдоль побережья, а потом, войдя в устье реки, стали продвигаться вглубь континента. В своем нижнем течении река была достаточно полноводной, и путешествовать по ней на каноэ, да еще когда рядом плывет огромная водяная змея, доставляло только удовольствие. Но чем выше по реке поднимались путешественники, тем уже становилось ее русло, пока наконец, подобно многим другим рекам в тропических странах, она стала больше напоминать полузасохший ручеек или цепочку маленьких лужиц, разделенных длинными песчаными отмелями.

Густые джунгли нависали со всех сторон и образовывали над головами путешественников сплошной зеленый туннель, который в дневное время защищал от солнца лучше, чем любой зонтик. Особенно кстати это было на пересохших участках реки, где Доктору приходилось перетаскивать каноэ вручную или волочить его на самодельных катках.

Эта работа оказалось такой тяжелой, что уже в конце первого дня Джон Дулитл хотел было спрятать каноэ где-нибудь в укромном месте и продолжать путешествие пешком. Но змея сказала, что потом оно им очень пригодится, потому что скоро воды в реке будет больше, и, вдобавок, им придется пересекать много болот.

С каждой милей пути джунгли вокруг становились все гуще и непроходимей. Собственно, идти можно было только вдоль русла реки, как по аллее в парке, и хотя река постоянно петляла и меняла направление, путешественники продвигались довольно быстро.

Доктор открывал для себя совершенно новую страну – то и дело ему попадались деревья, которых он никогда раньше не встречал, орхидеи необычной окраски, бабочки, папоротники, птицы, редкие виды обезьян. Поэтому, стараясь не упустить возможности пополнить свое и без того прекрасное знание природы, он постоянно держал наготове записную книжку и буквально каждую минуту что-то записывал или зарисовывал.

Но на третий день путешествия по руслу реки местность вокруг внезапно изменилась. Если вы никогда не бывали на мангровых болотах, вам будет нелегко представить, как они выглядят. Зрелище, надо сказать, было довольно мрачным. Во всех направлениях на многие мили вокруг тянулась плоская болотистая равнина, испещренная озерками и мелкими потоками, поросшая кое-где клочковатой травой и водорослями, опутанная скрюченными корнями мангровых деревьев и колючими кустами. Она напомнила Доктору пейзаж после большого наводнения. Здесь уже не росли высокие деревья, вроде тех, что они видели ниже по течению в джунглях. Только мангровые деревья поднимались на семь-восемь футов в высоту, и с их тонких веток, словно серые развевающиеся тряпки, свисали длинные лохмотья мха.

Живность вокруг была тоже совершенно другая. Веселых и ярко окрашенных лесных птиц не привлекала здешняя сырая местность, где не поймешь, чего больше – воды или суши. Вместо них из-за каждого куста путешественников с интересом разглядывали всевозможные большеносые и долговязые болотные птицы. Различные виды цапель, журавлей, ибисов, поганок, выпей и даже статные змеешейки, которые умеют летать под водой, бродили по болоту или сидели в гнездах на маленьких клочковатых островках. Среди изогнутых корней то появлялись, то исчезали в норках какие-то странные водяные существа – наполовину рыбы, наполовину ящерицы. Они ловко передвигались на своих коротеньких лапках и то и дело затевали потасовки с разноцветными крабами.

Несомненно, на многих людей страна мангровых болот произвела бы весьма тягостное и даже отталкивающее впечатление. Но Доктор, который любил и ценил природу во всех ее проявления, был в просто в восторге от открывшегося ему нового поля для исследований.

Только теперь Доктор и его друзья поняли, почему змея не советовала им оставлять каноэ в джунглях. Идти пешком здесь, где на каждом шагу можно было по пояс провалиться в трясину, представлялось совершенно невозможным. Особенно тяжело пришлось бы, конечно, Доктору и Джипу. Но даже на каноэ продвигаться вперед стало гораздо труднее. Мангровые деревья раскинули во все стороны свои длинные, переплетающиеся корни-щупальца – они как будто охраняли от пришельцев тайны этой безмолвной мрачной земли, где не было места человеку.

Безусловно, если бы не водяная змея, для которой путешествовать по мангровым болотам было легче чем где-либо еще, Доктор и его звери не смогли бы продвинуться вперед ни на шаг. Их проводница, как правило, ползла на несколько сот ярдов впереди, отыскивая для каноэ глубокую воду и проходы в колючих зарослях. Большую часть времени ее голову не было даже видно, но зато хвост на самых трудных участках пути крепко держался за нос каноэ, и если оно застревало, змея одним мощным рывком выдергивала его из грязи, как привязанную на веревке консервную банку.

Впрочем, в каноэ обычно находились только Доктор и Джип (Даб-Даб, Гу-Гу и Чипсайд быстро догадались, что в этой местности гораздо приятней путешествовать перелетая с дерева на дерево), и после одного такого рывка, они оба остались сидеть в грязи, потому что каноэ было буквально выдернуто из-под них могучим живым канатом. Это так рассмешило грубоватого Чипсайда, который сидел на мангровом дереве у них над головами, что он внезапно прервал торжественную тишину болота громким и нахальным чириканьем:

– Бог свидетель, Доктор, как вы умеете попасть в дурацкую ситуацию? Кто бы мог подумать, что мне доведется увидеть, как Джона Дулитла, доктора медицины, знаменитого врача из Падлби-на-болоте будут вытаскивать из вонючей африканской грязи при помощи пары сотен ярдов жирного червяка! Вы даже не представляете, как смешно вы выглядите!

– Да помолчи ты, дурак! – огрызнулся Джип, забираясь обратно в каноэ, весь в липкой черной грязи с головы до кончиков лап. – Хорошо тебе болтать – ты-то можешь летать над всем этим месивом.

– Здесь можно было бы устроить славное футбольное поле, – не умолкал Чипсайд. – Удивляюсь, что африканцы сами до этого недотумкали. Никогда не думал, что в одном месте может быть столько грязи – разве что на Хэмпстедской пустоши после дождя на Пасху. Интересно, когда же мы наконец дотащимся до места. И так уже забрались на самый край света – или, вернее, в самую его середину. Столько времени не видеть ни единого человеческого лица! А эта черепаха, небось, та еще штучка! Лично я не удивлюсь, если где-нибудь тут мы наткнемся и на старика Ноя, сидящего на обломках своего ковчега. Мы запросто… эй, Джип, помоги-ка Доктору! У него подбородок за корень зацепился!

Змея, услышав трескотню Чипсайда, подумала, что сзади что-то не так, и ее голова, сделав петлю, вернулась посмотреть, что там произошло. Получилась небольшая остановка, во время которой Джон Дулитл и Джип немного почистились и выудили из грязи драгоценные записные книжки Доктора.

– А что, люди здесь совсем не живут? – спросил Доктор у змеи.

– Ни единого человека, – ответила проводница. – Мы давно прошли те места, где обитают люди. А здесь могут жить только болотные птицы, водяные пресмыкающиеся и змеи.

– Сколько нам еще идти? – спросил Доктор, полоская в чистой лужице свою шляпу.

– Остался еще день пути, – сказала змея. – Эти болота со всех сторон окружают Тайное озеро Джунганьика. Двигаться станет легче, когда мы выйдем на большую воду.

– Значит мы уже где-то недалеко от его берега?

– Да, – сказала змея. – Но, строго говоря, про Тайное озеро нельзя сказать, что у него есть берега, или, по крайней мере, такие берега, на которых мог бы стоять человек.

– А почему вы называете его Тайным озером? – спросил Доктор.

– Потому что ни один человек не бывал здесь со времен Ноя, – ответила гигантская рептилия. – Вы будете первым. Жители озера любят хвастать, что умываются водой, оставшейся от самого Потопа. Ведь этого озера не существовало до тех Сорока Дней, и даже теперь эта часть земли так и не просохла как следует.

– А что здесь было до Потопа? – спросил Доктор.

– Говорят, здесь была холмистая плодородная земля, росла кукуруза и светило яркое солнце, – ответила змея. – Так мне говорили – меня самой тогда еще не было на свете. Старая Грязнуха расскажет вам об этом лучше, чем я.

– Как интересно! – воскликнул Доктор. – Давайте-ка поторопимся! Мне так не терпится поскорей увидеть Грязнуху и Тайное озеро!

^{ГЛАВА 9}
ТАЙНОЕ ОЗЕРО

В течение следующего дня, как и обещала водяная змея, местность понемногу становилась ровней и свободней. Все реже попадались островки и колючие кустарники, а заросли мангровых деревьев были уже не такими непроходимыми. В мрачном пейзаже постепенно начинала преобладать вода, а не суша. Продвигаться вперед стало теперь гораздо легче. Вода вокруг была уже достаточно глубокой, и Доктор мог грести несколько миль подряд, обходясь без помощи могучей проводницы. Существенной переменой оказалось и то, что теперь, посмотрев наверх, можно было иногда увидеть небо над головой вместо нескончаемых переплетений крон болотных деревьев, и путешественники время от времени видели стаи диких уток и гусей, летевших на восток.

– Значит, большая вода уже близко, – сказала Даб-Даб.

– Да, – согласилась змея. – Они летят на Джунганьику. Там кормятся огромные стаи диких гусей.

Около пяти часов вечера последний из грязных островков остался позади, и когда нос каноэ легко заскользил по совершенно чистой прозрачной воде, путники неожиданно увидели перед собой огромное внутреннее море.

Если пейзаж мангровых болот выглядел достаточно неприветливо, то Тайное озеро в этом отношении могло бы дать ему много очков вперед. Противоположного берега не было видно. Взгляд упирался в тонкую линию, где встречались небо и вода. А впереди, на востоке, где было темнее всего, даже эту линию нельзя было разглядеть – угрюмая вода и хмурое ночное небо сливались там в чернильную тьму. И справа и слева тянулись нескончаемые чахлые леса, окружающие озеро со всех сторон, и исчезающие далеко на севере и на юге. По открытой воде катились огромные облака серого тумана, которые то разгонял, то сбивал в кучи пронзительный воющий ветер.

Даже Доктор был подавлен этим мрачным зрелищем.

– Вот это да! – пробормотал он тихим голосом. – Здесь и вправду можно подумать, что Великий Потоп еще продолжается!

– Веселенькое местечко, ничего не скажешь! – донесся с кормы нахальный голос Чипсайда. – Нет, по мне уж лучше Лондон, даже в самый большой туман. А здесь могут жить только какие-нибудь зачуханные угри да лягушки! Гляньте-ка на этот туман – ишь как его мотает по всему озеру. Как будто старина Ной со своим преподобным семейством водят хоровод в ночных рубашках – ну, прямо как живые!

– Здесь всегда туманы, – сказала змея, – и раньше были туманы. Первая радуга воссияла на них.

– А по мне, грош цена всем этим туманам и прочему хозяйству, – заявил воробей. – Сколько еще сотен миль этого чудного голубого простора нам нужно пропахать, чтобы добраться до нашей драгоценной миссис Грязнухи?

– Не так уж и много, – сказала змея. – Она живет на краю озера, в нескольких милях к северу. Нам лучше поторопиться и попасть туда до темноты.

И снова со своей могучей проводницей во главе путешественники двинулись вперед.

С каждой минутой становилось темней, и слева из мангровых зарослей начали раздаваться крики каких-то ночных птиц. Гу-Гу сказал Доктору, что это кричат совы, но, судя по голосам, многие из них принадлежат к таким видам, каких он еще никогда не встречал.

– Ничего удивительного, – ответил Доктор. – Здесь наверняка полным-полно зверей и птиц, которых не встретишь больше нигде на свете.

Наконец, когда уже почти совсем стемнело, змея повернула влево и приблизилась к краю мангрового леса. Едва различая ее в наступившей темноте, Доктор направил каноэ в небольшую бухточку, и вдруг нос каноэ неожиданно наскочил на что-то твердое. Доктор уже было наклонился через борт, чтобы посмотреть, что это такое, когда из мрака совсем рядом с ним раздался низкий глубокий бас:

– Здравствуйте, Джон Дулитл! Добро пожаловать на озеро Джунганьика!

Подняв глаза, доктор увидел на небольшом круглом островке силуэт гигантской черепахи – не меньше двенадцати футов в поперечнике, – величественно вырисовывающийся на фоне черно-синего неба.

Долгое путешествие наконец подошло к концу.

Доктор Дулитл никогда не любил брать с собой в дорогу много багажа. Он и на этот раз отправился в путь, взяв с собой только свой маленький черный докторский саквояж и несколько самых необходимых вещей, завернутых в одеяло. К счастью, среди них все-таки нашлась пара свечей, и если бы не они, Доктор ни за что бы не смог в этой темноте безопасно высадиться из каноэ.

Впрочем, зажечь их при резком порывистом ветре, разгуливавшем по всему озеру, тоже было не так-то просто. Положение спас. Гу-Гу, который скрутил из тонких листьев что-то вроде фонариков. И хотя свет сквозь них пробивался бледным тускло-зеленым пятном, этого оказалось достаточно, чтобы немного оглядеться.

К своему удивлению, Доктор обнаружил, что холмик или, скорей, островок, на котором жила черепаха, был не из грязи, хотя повсюду на нем были видны грязные отпечатки лап. Он был сделан из камней – из камней, отесанных в квадраты с помощью резца!

Пока Доктор с любопытством разглядывал их, черепаха сказала:

– Это камни с развалин города. Когда я была моложе, я вполне могла жить и спать в грязи. Но с тех пор, как мне не дает покоя моя подагра, я решила, что мне следует найти для отдыха какое-то надежное и сухое место. Из этих камней когда-то был построен королевский дворец.

– Развалины города? – воскликнул Доктор, всматриваясь во влажную густую темноту, окружавшую маленький островок. – Но откуда они здесь взялись?

– Со дна озера, – сказала черепаха. – Вот там, – Грязнуха кивнула в сторону бескрайних черных вод, – там тысячи лет назад был прекрасный город Шалба. Мне ли этого не знать, если я сама жила в нем многие годы? Тогда это был самый большой и красивый город на земле, а король Машту из Шалбы был самым могущественным монархом в мире. А теперь я, черепаха Грязнуха, построила себе гнездо на болоте из развалин его дворца. Вот так!

– Вы говорите так, – сказал Доктор, – как будто король Машту чем-то обидел вас?

– Уж не без того, – проворчала Грязнуха. – Но все это было еще до Потопа. Вы долго ехали, и, наверно, устали и проголодались?

– Я бы с большим удовольствием послушал вашу историю, – ответил Доктор. – Она займет очень много времени?

– Я думаю, не меньше трех недель, – прошептал Чипсайд. – Черепахи все делают медленно. Внутренний голос подсказывает мне, что это самая длинная история в мире. Давайте сперва немного перекусим и отдохнем. А история никуда не убежит – мы с таким же успехом сможем послушать ее и завтра.

Несмотря на нетерпение Джона Дулитла, историю было решено отложить до следующего дня. На ужин Даб-Даб приготовила вполне съедобное кушанье из пресноводных моллюсков, а Гу-Гу набрал болотных ягод, которые прекрасно подошли для десерта.

И тут перед Доктором во весь рост встала проблема, где лечь спать. Это был отнюдь не праздный вопрос, потому что на островке черепахи, хотя он и был сложен из камня, не оказалось ни единого сухого и чистого места. Доктор попробовал улечься в каноэ, но там было слишком тесно и, вдобавок, ничуть не менее сыро и грязно. Как видно, в этой местности главную бытовую трудность представляла борьба с грязью и сыростью.

– Когда Ной и его семья вылезли из ковчега, – сказала черепаха, – они первое время спали в маленьких кроватях, которые натягивали между стволами затопленных деревьев.

– Конечно – в гамаках! – радостно закричал Доктор. – Это как раз то, что нам надо!

Буквально за несколько минут с помощью Джипа и Даб-Даб он соорудил очень удобный плетеный гамак из ветвей ивы и закрепил его между двумя большими отростками мангрового дерева. Там он и устроился, накрывшись сверху своим одеялом. И хотя деревья под его тяжестью склонились до самой воды, их гибкие и упругие стволы не ломались, а только поскрипывали, как хороший пружинный матрас.

Взошла луна, и фантастический пейзаж Джунганьики засветился зелеными отблесками и голубыми тенями. Едва только Доктор задул свои свечи и Джип свернулся калачиком у него в ногах, как черепаха вдруг низким басом запела какую-то мелодию, в такт покачивая своей тяжелой головой.

– Что это за мелодия? – спросил Доктор.

– Это марш слонов, – ответила черепаха. – Его всегда исполняли в королевском цирке Шалбы перед тем, как слоны выходили на помост.

– Будем надеяться, что в этой песенке не очень много куплетов, – сонно проворчал Чипсайд, засовывая голову под крыло.

Солнце еще не взошло над мрачными водами Джунганьики, когда Джип почувствовал, что Доктор зашевелился в гамаке, собираясь вставать. Вскоре уже можно было слышать, как Даб-Даб возится в грязи у берега, самоотверженно пытаясь сообразить что-нибудь на завтрак в этих тяжелых походных условиях. Потом и Чипсайд, что-то недовольно прочирикав спросонок, высунул голову из-под крыла, с отвращением посмотрел вокруг и засунул ее обратно.

Но пытаться снова заснуть было уже бесполезно. Лагерь пробуждался. Джон Дулитл, весь в мыслях об истории, которую ему предстояло услышать, выбрался из гамака и с шумом умывался в озере. Чипсайд расправил перышки, тщательно выругался на языке кокни и слетел со своего дерева к Доктору.

– Послушайте, Док, – прошептал он, – это очень нездоровое место. Меня всего крючит от этой проклятой сырости! Надо поскорей отсюда сматывать удочки, если вы не хотите, чтобы у вас через недельку-другую отросли перепонки между пальцами. И вот еще что: не очень-то развешивайте уши, когда эта старая Грязнуха заведет свою волынку насчет Потопа и прочих дел. Знаете, кого она мне напоминает? Лондонских ветеранов Индийской кампании. Эти, бывало, ударятся в ихние дурацкие воспоминания, и черта с два их потом остановишь. Скажите ей, чтоб это было покороче – пусть в общих чертах расскажет самое главное и баста! Поймите, чем быстрее мы отрясем здешнюю грязь со своих ног и вернемся в Фантиппо, тем лучше это будет для всех нас.

Когда с завтраком было покончено, Доктор заточил свой карандаш, приготовил блокнот и, наказав Гу-Гу внимательно слушать, на тот случай, если сам он что-нибудь пропустит, попросил черепаху начать свой рассказ о Великом Потопе.

Чипсайд был отчасти прав. Хотя этот рассказ и не занял трех недель, но целый день он занял. Медленно и плавно солнце поднялось на востоке, проплыло через весь небосвод и опустилось на западе, а Грязнуха все продолжала бормотать, рассказывая про те чудеса, которые она видела много лет назад, и карандаш Доктора без устали летал над страницами блокнота. Повествование прерывалось только тогда, когда черепаха наклонялась к воде смочить свою длинную шею или когда Доктор останавливал ее, чтобы задать какой-нибудь вопрос по естественной истории допотопных времен.

Даб-Даб приготовила обед и ужин и постаралась подать их как можно тише и незаметней, чтобы не прерывать рассказа. Впрочем, Доктору было не до еды. Вскоре совсем стемнело, и Джон Дулитл делал свои записи при свете свечей, в то время, как все его питомцы, за исключением Гу-Гу, уже клевали носом или посапывали.

Наконец около половины одиннадцатого к большому облегчению Чипсайда черепаха торжественно произнесла заключительные слова:

– И это, уважаемый Джон Дулитл, конец истории Великого Потопа, рассказанной той, которая видела его своими собственными глазами.

Некоторое время после этого никто не произносил ни слова. Молчал даже непочтительный Чипсайд. Мелкие осколки звезд, оттененные ярким светом луны, весело подмигивали с огромного синего купола, нависшего над озером. Где-то вдалеке среди мангровых зарослей прокричала болотная сова, и Гу-Гу быстрым движением повернул голову и прислушался. Даб-Даб, как экономная хозяйка, видя, что Доктор закрывает блокнот и убирает карандаш, задула свечки. Наконец Доктор заговорил:

– Дорогая Грязнуха, за всю мою жизнь я никогда и нигде не слышал ничего более интересного. Я… я просто счастлив, что приехал сюда.

– Я тоже рада, Джон Дулитл. Ведь в наше время вы – единственный человек, который понимает язык животных. И если бы вы не приехали ко мне, то историю про Потоп никто бы уже не услышал. Я стала так стара и не могу уходить далеко от Джунганьики.

– Вас не очень затруднит, если я вас еще кое о чем попрошу? – сказал Доктор. – Не могли бы вы принести мне что-нибудь на память из затопленного города?

– Это совсем не трудно, – сказала черепаха. – Я, пожалуй, сделаю это прямо сейчас.

Медленно и плавно, словно какое-то доисторическое чудовище, черепаха пересекла островок и без единого всплеска погрузила в воды озера свое огромное тело. Только небольшой водоворот обозначил то место, где она исчезла из виду.

На берегу стало тихо. Все звери ненадолго проснулись и с интересом ожидали возвращения черепахи. Доктору отчетливо представлялось, как она передвигается среди вековых отложений по дну озера, выискивая какой-нибудь памятный документ этой великой цивилизации, исчезнувшей вместе с Потопом – может быть, пергамент, каменную табличку с надписью или даже книгу. Но, когда Грязнуха, мокрая и блестящая в лунном свете, наконец появилась из воды, на спине у нее лежал большой каменный подоконник, весивший, должно быть, больше тонны.