Текст книги "Дерзкий плейбой (ЛП)"

Автор книги: Хоуэлл Слоун

Соавторы: Алекс Вулф
сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 12 страниц)

– Тебе обязательно возвращаться в Даллас после слияния?

Глаза Тейт устремляются к потолку, будто она обдумывает свой ответ.

– Не знаю. Мне нравится в Чикаго. Не только потому, что здесь ты. Сам город прекрасный. Хотя дома у меня тоже семья. Братья и племянники.

– Ты всегда можешь их навестить или привезти к нам в гости.

– Верно. – Тейт снова прижимается ко мне. – Я еще не в курсе, что Уэстон запланировал дальше. Сейчас мы полностью сосредоточены на слиянии. Уверена, мы что-нибудь придумаем, как только все закончится.

Ее попка прижимается к моему члену. Скользнув рукой по изгибу женского бедра, я добираюсь до ее клитора и ласкаю его.

Тейт раздвигает шире ноги и смотрит прямо на меня.

– В прошлый раз все было медленно и интимно. Мне действительно понравилось.

– Но? – ухмыляюсь я.

– Пришло время трахнуть меня так, как тебе хочется, Декер.

– Можешь пожалеть об этом, – мои глаза сужаются.

Я предупреждаю лишь для того, чтобы посмотреть, как Тейт отреагирует, и она не разочаровывает. Ее пульс на шее учащается, и она выглядит… взволнованной.

Потрясающе.

Впиваюсь пальцами в ее бедра и резко переворачиваю на живот. Тейт издает легкий визг, и я шлепаю ее по заднице, оставляя на ней розовый отпечаток ладони. Легонько провожу по нему пальцем, наслаждаясь отметиной.

Как раз в тот момент, когда Тейт собирается сделать умное замечание, я подтягиваю ее задницу к своему члену. Сжимаю ствол правой рукой, а левой припечатываю Тейт грудью к кровати.

– Именно в такой позе, сладкая.

– Какой требовательный.

Наклоняюсь и хватаю ее за волосы, поднимая ее лицо к потолку. Вонзаюсь в Тейт сзади, двигаясь жестко и быстро. Мягкости и нежности сейчас места нет, речь идет о том, чтобы показать ей, кто главный в спальне. Тейт хватает ртом воздух. Бедра врезаются в ее задницу так сильно, что шлепающие звуки эхом разносятся по комнате.

Тейт пытается что-то сказать, но бессвязные слова заканчиваются стонами. Ее тело дрожит, и я знаю, что она вот-вот кончит снова. У меня точно такая же проблема – яйца сжимаются и набухают. Смотрю вниз на стройную женскую фигурку в форме песочных часов, и Тейт сама насаживается в меня, когда я в нее толкаюсь.

– Вот так. Трахни мой член.

– Святое дерьмо, Декер… – с трудом произносит она.

Ее тело сотрясается от быстро накатывающегося оргазма. Тейт сжимается вокруг меня, и я больше не могу терпеть – ее узкая, влажная киска сковывает меня и доводит до края. Толкаю Тейт плашмя на кровать и вонзаюсь в нее так глубоко, как только возможно. Расслабляюсь и снова вхожу в нее, когда она переживает оргазм.

* * *

Мы лежим, пытаясь выровнять дыхание, и я целую шею, плечи и спину Тейт.

– Декер?

– Да?

– Ненавижу портить настроение, но я должна тебе кое-что сказать. Тебе это не понравится. – ее глаза полуприкрыты, будто она вот-вот упадет в обморок.

– Касается нас с тобой? – сажусь, и волна страха ударяет мне в грудь.

– Нет, работы.

Я вздыхаю с облегчением, когда Тейт продолжает рассказывать мне об иске Донована против ее клиента.

Гребаный Донован.

Мне нужно просмотреть все документы, но я уже понимаю, что он пытается помешать слиянию.

– Не волнуйся. Я позабочусь об этом.

Покрываю кожу Тейт поцелуями, пока девушка не засыпает. Выскальзываю из кровати и включаю вентилятор. В комнате жарко, и я хочу, чтобы Тейт было комфортно.

Смотрю, как она спит, чертовски надеясь, что, когда слияние завершится, я смогу удержать ее. Хочу, чтобы она стала моей и не возвращалась в Даллас, и я буду драться с Уэстоном и моими братьями, если придется. Хочу, чтобы она была только со мной.

Сейчас.

Всегда.

Я мечтаю заполучить Тейт Рейнольдс на всю оставшуюся жизнь.

ГЛАВА 23

ТЕЙТ

Просыпаюсь в огромной кровати Декера, но рядом никого нет. Тело болит, когда я потягиваюсь. Моя одежда аккуратно сложена на стуле, а на подушке лежит записка.

«Тейт,

Ночь была идеальной. Я на кухне. Одевайся и приходи завтракать.

Декер»

Для меня приготовлены клетчатые пижамные штаны и белая футболка с V-образным вырезом. Все моего размера.

Он купил пижаму, пока я спала?

Принимаю душ в безупречной ванной комнате. С одной стороны стоит ванна на когтистых лапах, к которой примыкает душ с таким количеством головок, что я сомневаюсь, смогу ли разобраться, как пользоваться этой чертовой штукой. Нахожу чистые полотенца в шкафчике. Уверена, что у Дженни наверху есть какой-нибудь девчачий шампунь и мыло, однако решаю не уточнять. Беру черную бутылочку и нюхаю. Пахнет Декером. Голову мыть я не собиралась, поэтому достаю резинку из своего клатча и зачесываю волосы вверх, чтобы они не намокли.

Смотрю, как вода каскадом льется на мое тело, и замечаю следы укусов на внутренней стороне бедер. Вспоминаю слова Декера, и кожу начинает покалывать.

«Когда завтра будешь одеваться, посмотри на отметину, которую я оставлю прямо здесь. Она напомнит, кому принадлежит твоя киска».

Черт, он такой горячий собственник.

После душа надеваю пижаму и иду по дому.

Аромат бекона разносится по коридору, и у меня урчит в животе. Декер хорошо потрудился надо мной прошлой ночью. Мне немного больно, но все же ощущения прекрасные. Захожу на кухню и вижу, что Коллинз готовит завтрак, снова надев дурацкий фартук. Дженни сидит с книгой за барной стойкой, ест фрукты и йогурт.

– Доброе утро, – она улыбается мне.

Я, кажется, слегка покраснела. Надеюсь, она не против, что я осталась на ночь, но, думаю, уже слишком поздно возмущаться. Хотя, судя ее по реакции, Дженни, похоже, нисколько не возражает. Она искренне счастлива за отца.

– Надеюсь, ты голодна. Папа готовит столько, что можно накормить всю округу.

Декер показывает ей язык и подходит ко мне с миской, в которой помешивает тесто для блинов. Наши губы встречаются в легком поцелуе, и я отстраняюсь, чтобы улыбнуться ему.

– Выпендрежник, – бросаю взгляд на блюда, занимающие половину стойки. Перед нами стоят яйца, бекон, фрукты, йогурт, сосиски, еще и блины планируются.

– Я не знал, что ты предпочтешь. Поэтому сделал всего понемногу. Я в курсе, что это перебор, – клянусь, Декер выглядит смущенным, что просто восхитительно.

– Как мило. Спасибо. Хотя я плотно не завтракаю, – беру кусок бекона и наливаю себе кружку кофе.

– Я же говорила, папа.

Слушаю, как они препираются, и, как ни странно, не чувствую себя не в своей тарелке. Я наслаждаюсь этой семьей, и у меня складывается впечатление, что Дженни тоже нравится мое присутствие.

Продолжаю потягивать кофе и хрустеть кусочком бекона. Заметила, что Декер прекрасно готовит бекон – тот получается хрустящим.

Они вдвоем стараются изо всех сил, чтобы я чувствовала себя желанным гостем, и постоянно спрашивают, не нужно ли мне чего-нибудь еще. После третьего «нет» отец с дочерью понимают намек, что мне просто радостно наблюдать за ними в их стихии. Декер заканчивает печь блины и наполняет свою тарелку, когда вдруг раздается звонок в дверь.

– Я открою. Наверное, это Джозелин, – Дженни отталкивается от стойки.

– Ее лучшая подружайка, – Декер садится на барный стул.

– Подружайка? – я смеюсь над попыткой Коллинза говорить на подростковом языке.

– Ага.

– Все, просто перестань, Декер, – кладу руку ему на предплечье.

Он ухмыляется. Боже, в первый день, когда я вошла в его кабинет, я даже не думала, что услышу, как он отпускает отцовские шуточки. Все это нереально.

– Папа, к тебе тут какая-то дама пришла.

Декер стонет и роняет вилку. Поднимается со стула и замирает. Его волосы встают дыбом, а лицо становится огненно-красным.

Оглядываюсь посмотреть, что его так разозлило. Я лишь однажды видела его таким взбешенным, и это было в его офисе.

Разумеется, сегодня причина та же. Дженни заходит на кухню с Моникой, и я вижу все эмоции на лице бедной девочки. Она знает, что Моника – ее мать.

Я должна волноваться за Дженни, но все мои мысли о том, что эта женщина разрушает каждый великий момент между Декером и мной.

– Какого хрена, Моника? – тон Декера тихий, но убийственный.

– Я пыталась дозвониться, но ты не отвечал. Думаю, теперь понимаю, почему. Слишком занят, играя в домашнего мальчика.

Знаю, что это не мое дело вмешиваться, но Дженни на грани слез, а у Декера вот-вот лопнет кровеносный сосуд. Чувствую желание встать на их защиту, хотя наши отношения – или что бы это ни было – новы.

– Убирайся вон, – слова срываются с моих губ прежде, чем я успеваю их обдумать.

– Что? – Моника глазеет на меня и на Декера.

– Не смотри на него. Смотри на меня, – не пойму, что происходит, но не могу перестать говорить. – Тебе нельзя здесь находиться. Когда Декер освободится, он тебе позвонит, – подхожу к ней, и Моника делает шаг назад.

– Не указывай мне, что делать.

– Пошла вон. Сейчас же.

Дженни бросается к отцу, и он заключает ее в объятия. Затем выводит через заднюю дверь на террасу. Не уверена, как он отнесется к тому, что я вмешиваюсь, но эта женщина просто смешна.

– Он мне должен, – нижняя губа Моники дрожит.

– Он тебе должен? – смеюсь я. – Ты должна быть благодарна, что он вырастил твою дочь и не подал в суд на твою задницу за алименты. Он намного добрее меня, леди. Разумеется, он достанет деньги. Декер всегда держит слово. Но если ты снова побеспокоишь его или расстроишь Дженни, то будешь иметь дело со мной. Все ясно?

– Кристально, – бормочет Моника. – Скажи ему, что я жду у входа.

Я киваю, и она разворачивается на каблуках, оставляя меня одну на кухне. Дверь на террасу открывается, и Дженни взбегает по лестнице в свою спальню.

Декер пристально смотрит на меня, и впервые я не могу прочитать его чувства.

– Мм-м… Моника ждет у входа, пока ты выпишешь ей чек.

Он кивает.

– С Дженни все в порядке?

– Да. Она всегда знала о Монике. – Декер вздыхает. – Просто никогда не встречалась с ней.

– Прости, что вмешалась. Решила, что так у тебя появится шанс увести Дженни. И мне очень хотелось встать на вашу защиту.

– Спасибо. Ценю твои чувства.

Не пойму, злится ли он, счастлив или просто равнодушен. Коллинз сохраняет хладнокровие гораздо лучше, чем я думала. Может, дело в том, что Дженни рядом. В данный момент я восхищаюсь его сдержанностью. Он стойкий, по-отечески. Думаю, это и означает быть хорошим родителем – не терять самообладания перед своими детьми, как бы сильно не искушала ситуация.

– Если хочешь, чтобы я ушла, я пойму. Прекрасно осознаю, что влезла не в свое дело.

Декер подходит ближе.

– Я забочусь о тебе, Тейт, и мне нравится, что ты в свою очередь заботишься нас с Дженни, – он наклоняется и быстро целует меня.

– Разве тебе не пора к Монике?

– Подождет, – Декер целует меня крепче. Проходит несколько минут, и он в конце концов уходит разбираться с Моникой.

ГЛАВА 24

ДЕКЕР

Поверить не могу, что у Моники хватило наглости прийти сюда, зная, что Дженни, вероятно, дома. Захожу в гостиную и выглядываю из-за жалюзи. Моника ждет в дверях. На ней обтягивающие джинсы и фиолетовый топ с слишком низким вырезом, демонстрирующим грудь, за которую, я уверен, заплатил. Если не я, то какой-нибудь другой ничего не подозревающий придурок. Интересно, имеет ли бедолага, с которым она познакомилась, хоть малейшее представление о том, на что подписался. Оглядываясь назад, я поверить не могу, что лег с ней в постель, но, когда ты молод, то часто делаешь глупости.

Хуже всего то, что Моника неплохой человек. Просто ее так воспитали. Из того, что я понял – ее родители оба были такими. Всегда в поисках подачки, никогда нигде не работали. Трудно обвинять кого-то в том, какой он есть, если этот человек никогда не знал другой жизни.

На улице припаркован черный седан с тонированными стеклами. Не вижу, есть ли в нем кто-то или нет. Моника смотрит на входную дверь, ожидая, когда я выйду. Мне нужно несколько минут, чтобы взять себя в руки. Если я выйду сейчас, то наговорю лишнего. Вдобавок ко всему, независимо от поступков Моники, она все еще биологическая мать Дженни. Моя дочь – это часть ее.

Рад, что Тейт вмешалась, чтобы я как можно скорее вытащил Дженни из этой ситуации. Я в курсе, что слишком опекаю ее; Дженни ведь уже четырнадцать. Я пытался вести себя прилично на работе, когда Моника туда заявилась. Пришло время снять перчатки и положить конец этому дерьму. У нас была договоренность, и Моника нарушила ее, придя сюда.

Честно говоря, думал, что Дженни расстроится сильнее. Все, что она спросила: «это и есть моя мать?» Я мог бы солгать ей, но не стал. Мы не лжем друг другу. Я ничего от нее не скрываю и не собираюсь.

Дженни крепкий ребенок с умной головой на плечах. Она всегда знала, что ее матери не будет на фотографиях. Я водил ее к терапевту, когда она была маленькой, чтобы убедиться, что это не вызовет никаких проблем. Провожу рукой по волосам и направляюсь в свой кабинет за чековой книжкой.

Моника не заслуживает ни цента за свое поведение, но я хочу, чтобы она ушла из нашей жизни навсегда. Не допущу, чтобы она доставала Дженни или причинила ей еще больше боли. Сделав глубокий вдох, открываю дверь. Моника вытирает глаза, но мне плевать, плакала она или нет. Я сделал все возможное, чтобы остаться с ней в хороших отношениях – перевел ей кучу денег, и вот как она отплачивает.

Понижаю голос до шепота, который звучит как шепот-крик.

– О чем, черт возьми, ты думала, явившись сюда? В. Мой. Дом!

– Прости, Декер, я просто многое обдумала после нашего разговора на днях. Увидела ту фотографию в твоем кабинете и задалась вопросом, думает ли Дженни обо мне, спрашивает ли. Это глупо, теперь я понимаю. Просто… я ее мама, и мы никогда не встречались. Хотя она красивая и такая вежливая. Я не хотела ее расстраивать, клянусь!

– Какая же ты эгоистка! Ты бы лучше задалась вопросом, что с ней может случиться, если ты появишься здесь! И, черт возьми, она же ребенок! Разумеется, она интересовалась тобой, когда ей было пять лет, но не сейчас. Дженни в курсе, что ты никогда не станешь частью ее жизни. Таково было соглашение. Нельзя сказать: «о, дорогая, прошло четырнадцать лет, но знаешь что, я твоя мама!». Я знаю тебя, и через месяц или, черт возьми, через неделю ты уже будешь с очередным мужчиной, а Дженни превратится в тусклое воспоминание. Я этого не потерплю.

– Она, наверное, думает, что я монстр.

– Прекрати, – качаю головой и указываю пальцем. – Не устраивай этого дерьма. Я слишком разозлен.

– Какого дерьма?

– Психологически манипулировать, говоря такие вещи. Предположим, я обрисовал тебя нелестным образом, и именно поэтому Дженни не хочет иметь с тобой ничего общего. Но это неправда. Дело в том, что мы мало говорим о тебе. Однако мы привыкли. И я никогда не говорил о тебе ничего плохого дочери. На самом деле, даже приукрасил с хорошей стороны. Я не хочу, чтобы она думала, что ее мать – плохой человек. Зачем мне так поступать? Она – половина тебя, ты понимаешь это, верно?

Моника удивленно смотрит на меня. Такое впечатление, будто все это время она считала, что я убеждал Дженни в ее дьявольской сущности.

Я вздыхаю.

– Послушай, тебе нельзя здесь находиться.

– Понимаю. Я не подумала.

– Ты никогда не думаешь.

– Та женщина, кажется, очень переживает за вас. Она из твоего офиса, я не ошиблась?

– Не твое дело, – открываю чековую книжку, но Моника продолжает.

– Может, я и не мать года, но я все еще волнуюсь за тебя и Дженни.

Я фыркаю.

– Полагаю, мы переходим к тактике манипулирования номер два, где ты притворяешься, что волнуешься за нас. Послушай, ты женщина, которая родила Дженни. Ничего больше. Поэтому не приходи сюда, ведя себя так праведно, будто тебе когда-либо было не наплевать на нас.

– Это неправда, – хмурится Моника.

– Все, хватит разговоров. Скажи, сколько, чтобы я подписал чек, и мы закончим. Деньги даю в последний раз, так что посчитай хорошенько. Я не хочу тебя больше видеть. И не хочу ничего от тебя слышать. Мы с Дженни умерли для тебя. – сегодняшний ее трюк довел меня до крайности.

– И все? Просто откупишься от меня?

– Такова была сделка четырнадцать лет назад. Я просто ускоряю ее до единовременной выплаты. Сумму назови.

Она смотрит на свои ноги и бормочет:

– Пятьдесят.

У меня екает челюсть, но я прикладываю чековую книжку на входную дверь, заполняю документ и вырываю его из книжки.

– Я даю тебе деньги, и ты обещаешь, что мы закончим общение, или я позволю Тейт с тобой разобраться. Она один из лучших юристов в стране, и ей ничего так не хочется, как затащить твою задницу в зал суда.

– Обещаю. Я же сказала, что уезжаю из Чикаго.

– Потрясающе.

Моника берет чек и направляется к подъездной дорожке, затем поворачивает назад. По ее щеке скатывается слеза.

– Я ведь не монстр, правда?

Качаю головой. Больше всего на свете мне хочется вытрясти из нее все дерьмо, но я просто не могу быть жестоким. То ли из-за нашего прошлого, то ли потому, что вижу в ней Дженни.

– Ты не монстр, Моника. Ты просто… – снова качаю головой, подыскивая слова. – У тебя не было лучших примеров в детстве. Я не виню твоих родителей за то, кто ты есть, но воспитание имеет значение. В тебе есть много хорошего. Я действительно желаю тебе всего наилучшего и надеюсь, что ты найдешь свое счастье. Но только не с нашей дочерью.

Моника соглашается.

– Ты отличный отец, и был добр ко мне все эти годы. Не могу сказать то же самое о себе. Прости.

Подхожу к ней и кладу руку ей на плечо, потому что не хочу, чтобы она думала, что я ее ненавижу. Я просто мечтаю, чтобы она исчезла.

– Я прощаю тебя, хорошо?

Моника кивает, и слезы все сильнее текут по ее щекам.

– Если ты снова появишься в жизни Дженни без разрешения, возникнут серьезные проблемы. Может, когда она повзрослеет, то свяжется с тобой. Зависит от нее.

– Ладно.

– Удачи, Моника.

Разворачиваюсь и иду к крыльцу, не оглядываясь.

ГЛАВА 25

ТЕЙТ

Поднимаюсь по лестнице и ищу Дженни. Она в комнате, лежит на темно-коричневом кожаном диване и листает пультом киноканалы. Тихонько стучу в дверь.

– Можно?

Она пожимает плечами.

Я вхожу и улыбаюсь, когда она выбирает «Сумерки».

– Ты за Эдварда или Джейкоба?

– Тебе нравятся «Сумерки»? – она, кажется, настроена скептически.

Я падаю в кресло.

– Я от них без ума. Прочитала все книги на два раза.

– Да ну, нет.

– Точно говорю!

Дженни смеется.

– Сначала я была за Джейкоба, потому что первым прочитала «Новолуние», но во второй раз я уже была за Эдварда.

– Я за Розали.

– Серьезно? – замираю я.

– Белла должна была выбрать сама. Ее любили двое парней, правильные и неправильные по разным причинам, но ей следовало отшить их обоих и остаться с милым парнишкой Майком.

– Умная девочка.

Мы начинаем смотреть фильм минут через десять, когда к нам присоединяется Декер.

– Вот вы где.

Он входит в комнату и берет меня за руку.

– Пойдем со мной.

– Ни за что. Мы с Дженни смотрим фильм. Можешь присоединиться.

Декер фыркает.

– Простите, но я не увлекаюсь светящимися вампирами и подростковой тоской. Найдешь меня после.

– Найду.

Он целует меня в щеку, и Дженни улыбается нам.

– Если ты не занят, то мог бы приготовить нам перекусить. – ухмыляюсь я.

– И попить. – кивает Дженни.

– Как насчет пиццы?

– Только если домашняя, – соглашается Дженни.

– Тогда мне нужно сбегать в магазин.

Дженни смотрит на меня, затем ставит фильм на паузу.

– Если Тейт не против, то давайте все вместе сходим за покупками, а когда вернемся, то приготовим пиццу. Ты даже сможешь выбрать для нас всех фильм, папа.

Теплое покалывание пробегает по моему телу. Дженни нравится проводить время со мной, и она хочет включить меня в свое личное время с отцом. Я знаю, что Дженни – это его мир, но для меня очень много значит, что они пытаются сделать меня его частью.

Смотрю на Декера, и он улыбается мне.

Я пожимаю плечами.

– Не вопрос, собираемся.

Мы втроем грузимся в машину, и Дженни садится сзади, как я и предполагала.

Декер кладет руку мне на бедро и нежно сжимает.

В магазине Дженни толкает тележку с покупками, а мы с Декером следуем за ней, держась за руки. Чувствую себя сентиментальной и немного ностальгирующей. Помню, как большинство мам моих подруг всегда ходили за покупками в одиночку, но только не моя. Ей нравилось ездить по магазинам вместе с папой, даже если он хмурился большую часть поездки. Они все делали вместе – классическая пара с серьезным, сварливым мужем, время от времени отпускающим сухую шутку, которая всех заводила. Я немного скучаю по дому.

– Так. Начинки. – Дженни берет соус, пепперони, перец, ветчину и, наконец, ананас.

Я морщу нос и кривлю рот от отвращения.

– Тебе не нравится пицца с ананасами? – зеленые глаза Дженни расширяются.

– Не фанатка, извини.

– Все окей, сделаем две. Одну для меня и одну для вас, ребята. Папе тоже не нравится пицца с ананасами, но я все равно заставляю его ее есть.

Моника понятия не имеет, что она упустила. Спасибо ей, что оставила для меня дверь открытой, и я смогла войти в их жизнь.

Дома Декер опять надевает свой нелепый фартук, но выглядит в нем чертовски сексуально. Ни один другой мужчина не напялил бы синий фартук с усами, на котором написано: «У меня вопрос. Есть говядина?»

Смеюсь про себя каждый раз, когда вижу эту нелепую штуку.

Дженни напевает какую-то песню и танцует вокруг нас, посыпая начинку сыром.

Я мечтаю, чтобы это стало моей жизнью – проводить выходные с ними двумя, бездельничать, создавать воспоминания.

Декер ставит пиццу в духовку и устанавливает таймер.

– Что будем смотреть, папа?

– Пусть Тейт выберет, – он ухмыляется мне, а у меня сводит внутренности.

– Ставишь меня в затруднительное положение, милый. – я поглаживаю себя по подбородку, пытаясь вспомнить что-нибудь подходящее, что всем понравится.

– Никакого давления, – Дженни показывает мне язык.

– Эм. А вы смотрели «Парк юрского периода»?

– Самый последний нет. Помнишь, Дженни, у тебя был ярмарка в те выходные, когда он вышел? Ты тогда подумала, что это хорошая идея – сделать на ярмарку домашнее желе, но оно каким-то образом застряло у тебя в волосах.

– О да, – смеется она. – Это было ужасно.

Пока Дженни ищет фильм на Амазоне, я возвращаюсь на кухню, чтобы помочь Декеру достать пиццу и взять тарелки со стаканами.

Он обнимает меня сзади за талию, когда я ставлю тарелки на стойку, и целует меня в шею.

– Мне нравится то, что ты с нами. Это здорово.

– Мне тоже нравится, – я поворачиваюсь к нему лицом.

Декер смотрит на меня так нежно.

– Ты нравишься Дженни. Боялся, что будет наоборот.

– Я тоже, – смеюсь, и Декер целует меня.

Он понижает голос, чтобы Дженни не слышала:

– Это все удивительно, Тейт. Но, если быть честным, мне страшно до чертиков. Тебе самой как?

– Декер… – я прикасаюсь к его лицу. – Для меня происходящее тоже в новинку. Я никогда раньше ни не встречалась с мужчиной, у которого есть ребенок.

– Пока у тебя все получается чертовски здорово. – он сжимает мою задницу, и я льну к нему. Наши губы на дюйм сближаются, и я приоткрываю рот, приглашая Декера поцеловать меня снова.

– Пицца готова? Фильм вот-вот начнется, – доносится голос Дженни из соседней комнаты.

Мы отрываемся друг от друга, и я прочищаю горло.

– Уже идем.

Декер подмигивает мне.

– Продолжим позже, – он опускает взгляд на мою грудь и задницу. Это напоминает мне, что он – горячий мужчина, оставивший следы укусов на моей груди и бедрах.

Декер Коллинз вполне может быть тем, кто мне нужен в жизни.

Эта мысль одновременно пугает и возбуждает меня.

Беру напитки и несу их в комнату, ставя стаканы на подставки.

– Вы там целовались что-ли? – дразнится Дженни, а я краснею. – Боже мой, ну точно. – она хихикает, и я качаю головой.

Приходится напоминать себе, что когда-то и мне было четырнадцать.