Текст книги "Испытание пламенем"

Автор книги: Холли Лайл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 23 страниц)

Может, она и найдет по ту сторону Брайана, а может, и нет. И скорее всего нет. Почти наверняка нет, что бы ей ни казалось. И не знает она, где находится этот домик. Не знает, как вернуться в Кэт-Крик, когда окажется в Зазеркалье, но она понимает, где бы ни находился тот, другой, дом, он – не в Кэт-Крике. Она не может оставить спящего наверху Джейка одного и уйти в этот незнакомый дом в чужом лесу.

Правая рука ее уже просунулась сквозь содрогающееся стекло, тело ныло и взывало: иди, иди – но Лорин остановилась. Совсем как в девятнадцать лет, когда сидишь на заднем сиденье «шевроле нова», уже почти раздетая, но вдруг говоришь: «Нет, подожди!» Сейчас, в воспоминаниях, та история в автомобиле кажется куда приятнее, чем была. Что ж, для того и взрослеем.

Лорин убрала руку, но зеркало продолжало мерцать зеленоватым сиянием. Ждало ее.

Ну, разумеется, подумала Лорин. Вот только откуда она знает, что так и должно быть?

Где-то в глубине ее мозга зазвучал голос отца: «Как только ты откроешь ворота, они останутся открытыми до тех пор, пока не произойдет одно из двух. Или что-то перейдет отсюда туда, или наоборот – оттуда сюда. Иначе они сломаются. Никогда, никогда не оставляй ворота открытыми».

Еще один приступ дрожи, на сей раз такой силы, что у нее застучали зубы. Лорин снова взглянула на заснеженный пейзаж, на закрытые ставни дома и подумала, что, пожалуй, не стоит идти туда босиком и в одной пижаме. Теплая одежда. Ботинки. Шапка. Перчатки. Ты уже взрослая, Лорин.

Однако если она и правда собирается вести себя как взрослая, может, ей вообще не стоит туда идти? Очевидно, самое разумное – это подняться сейчас наверх, а завтра поутру нанять кого-нибудь, чтобы это зеркало навсегда унесли из дома. Конечно, оно тяжелое, но сдвинуть все-таки можно. И, черт возьми, за старинное десятифутовое зеркало она наверняка выручит хорошие деньги.

Но быть взрослым – не значит искоренить из собственной жизни внезапно явившуюся магию. А значит это – идти на разумный риск, при случае надежно подстраховаться, обдумывать каждый шаг до того, как его сделать. Но не значит, что следует совсем избегать риска. Такое под силу только мертвецам. Ведь какая-то доля ее существа, она и сама не подозревает какая, связана с этим зеркалом, с тем, что лежит за ним. И она собирается по необходимости пройти туда. Но сначала запасется теплой одеждой, продуктами и, конечно, решит проблему с Джейком – куда его тем временем деть. Оставить с надежной няней? Взять с собой в Зазеркалье?

Насколько ей известно, существуют две школы, определяющие поведение родителей относительно детей в сложных ситуациях. Лорин имела широкие возможности выслушать аргументы обеих сторон. Ее двоюродная сестра Кэролайн и муж Кэролайн Эд были фанатами Иисуса. Фанатами настолько преданными, что решили: единственный путь послужить Ему – это поехать в самые непотребные и Богом забытые дыры в странах третьего мира, чтобы проповедовать подыхающим с голоду обитателям трущоб, что умирать с Иисусом лучше, чем без него. Отправляясь в этот круиз во славу Иисуса, они прихватили с собой детей.

Приезжая в отпуск, они каждый раз приглашали Лорин посмотреть слайды.

– Вот здесь на нас напал носорог. Джимми, помнишь того огромного носорога? А здесь мы с партизанами. Они держали нас в горах. Представляешь, нас раздумали расстреливать, только когда мы сказали, что работаем на «Роллинг стоунз». Слава Богу, что у Китти был с собой номер журнала. У тебя он сохранился, малышка? Ну да, правильно. Он сгорел со всеми вещами в том доме. А это мы во время восстания. Местные жители тогда жгли дома всех иностранцев. Вот тут как раз был наш дом. Видишь, какое пламя? Да-да, здесь. Вот это приключение! А вот уже новый дом. Правда, красивый? А здесь он снят сразу после землетрясения. Папочке пришлось откапывать Джимми из развалин, на него рухнул потолок. Помнишь, Джимми?

Эти совместные просмотры слайдов приводили Лорин в настоящий ступор. Сама-то она жила в Кэт-Крике и никогда никуда не ездила и ни в чем не участвовала (а внутренний голос тихонько нашептывал: даже когда ты была совсем малышкой, у тебя хватало здравого смысла ни во что не влипнуть). А ее кузины с мужем в это время сражались с носорогами, попадали в плен к партизанам и дрожали под дулами их автоматов, переживали землетрясения и бог знает что еще. Родители Лорин придерживались точки зрения Кэролайн и ее мужа:

– Чем бы ты ни занимался, детей следует брать с собой. Самое страшное, что можно только представить, это если дети окажутся отрезаны от тебя и нельзя будет воссоединиться.

Однако друзья родителей возмущенно спрашивали:

– Почему они не отдадут несчастных детишек в интернат? Все эти ужасы могут подорвать нервную систему ребенка.

Лорин тоже задумывалась над этими проблемами. У нее было достаточно времени, чтобы посмотреть, к чему приведут эксперименты ее тетушки и дядюшки по вовлечению детей в свои приключения. Джим стал свободным фотографом. Много работал на «Нейшнл джеографик» и, кстати, на «Роллинг стоунз». Дикие животные, парни с автоматами в странах третьего мира, катастрофы… Если его нервная система и была подорвана, он сумел превратить это в неплохой источник заработка. Кейт закупает модную одежду для «Пятой авеню» Сака, знает множество языков, мотается по всему свету в поисках идеального платья для коктейля. На взгляд Лорин, это тоже работа с популяцией диких животных – не так много парней с автоматами, и катастрофы там совсем другого масштаба и иной природы, – но, судя по всему, Кейт счастлива. Ни один из них не пошел тропой Иисуса, на которой истерли себе ноги их родители, но, насколько известно Лорин, ни один не стал ни психопатом, ни серийным убийцей.

А в глубине души по-прежнему звучал обращенный к Кэролайн голос матери:

– Чем бы ты ни занималась, дети должны быть с тобой. Самое страшное, если окажешься отрезана от детей и нельзя будет воссоединиться.

И Лорин думала: «Как это верно, мама. Оказаться в этом глухом лесу и не иметь возможности вернуться… Чтобы я была там, а Джейк – здесь… Нет!»

Значит, Джейк отправится с ней. Путешествие будет… познавательным. Да-да, Кэролайн и Эд всегда так говорили, говорили, что дадут детям образование, которого за деньги не купишь. Время показало, что, похоже, они правы.

Значит, проблему открытых ворот надо решать, и быстро. «Никогда, никогда не оставляй ворота открытыми!» – требовал голос отца, а ведь он, скромный пенсионер, бывший почтовый служащий, по большей части ни в чем не проявлял настойчивости.

Вот только Лорин почему-то не помнит, когда он ей это говорил и почему. На самом деле она почти ничего не помнит и чем больше об этом думает, тем удивительнее кажутся эти пробелы в прошлом. Но она точно знает, отец сказал именно так. И хотя она не понимает, чего следует опасаться, но знает, что выяснять это ей не хочется.

Лорин принесла из гостиной стул, перенесла его в вестибюль и, не задумываясь о том, что делает, просунула его сквозь поверхность зеркала. Стул исчез с мягким хлюпающим хлопком. Мерцающий зеленый свет задрожал, стал закручиваться, сворачиваться в густеющую спираль, меркнуть, уменьшаться, как вода, убегающая в сток раковины.

Лорин не позволяла себе слишком задумываться над своими действиями. Она словно состояла из двух отдельных женщин. Одна понимала, что делает, а вторая металась во тьме. Однако впечатление было такое, будто именно эта беспомощная составляющая руководила основным ходом ее жизни. Теперь Лорин начинала понимать: что-то она прежде упускала, что-то большое, а та ее часть, которая знала, что происходит, молчала, знаниями не делилась. Беспомощная же составляющая была насмерть перепугана и не желала задавать вопросы, словно подозревая, что ответы ей не понравятся.

Сильная думала: «Я только что протолкнула стул через зеркало в другой мир, теперь чудовища не смогут проникнуть в дом, пока мы спим». Слабая же просто насвистывала погромче, чтобы не вникать в такие страшные мысли. Пока эти две особы спорили между собой, Лорин тем временем настроила мозг на голос разума, который тотчас напомнил, что ее энергичный двухлетний сынок очень скоро проснется и начнет действовать. Если она не сможет хоть немного поспать, то предстоящий день ей просто не выдержать. А потому Лорин сделала вид, что не произошло ничего странного, и отправилась спать.

Кэт-Крик

– Эрик, прости, что звоню в такое собачье время, но у нас опять сигнал, и довольно сильный.

Эрик Мак-Эйвери перевернулся в постели, потер глаза и взглянул на будильник. Полчетвертого утра. Он сел, но свет не включил. Может, еще удастся поспать.

– Ну что там?

– Вибрируют все ворота в контуре. Судя по размеру блика, можно предположить несколько вариантов. По большей части абсолютно бессмысленных. Либо что-то проникло из верхнего мира…

– Ерунда.

– …либо что-то распахнуло ворота из нижнего…

– Распахнуло ворота?

– …либо кто-то просто вломился через запертые ворота или… или прорезал новые.

– Бред. – Эрик зевнул, прижал трубку плечом и, продолжая разговор, стал шарить рукой по обе стороны кровати в поисках разбросанной одежды. – Ты говоришь «блик». Ты говоришь «вибрируют». Я так понимаю, что «блик» – это мелочь, которая сама собой проходит. «Вибрация» – незначительное отклонение в потоке ворот. Все это совсем не из той оперы, что «вломился», «прорезал» и тому подобное.

Том Ватсон, молодой, серьезный и не имеющий такого богатого опыта ночных дежурств инженер, усомнившись, пошел на попятную:

– Ну может, сигнал был и не таким, как мне показалось, а ворота не то чтобы вибрировали… Ворота Таббса сломались, а у Джорджа Мерсера ворота так шатаются, что он уже вызвал Вилли их ремонтировать. Остальные уже практически вернулись в нормальное состояние… насколько я могу судить по данным контура… Но что бы в них ни попало, это была крупная штука. Я сам в тот момент был в контуре и… мама моя!

Эрик начал бормотать ругательства еще со слов «Ворота Таббса сломались», и, когда Том добрался до «Мама моя!», он уже натянул на себя какие-то брюки из кучи ношеной, но еще приемлемой с точки зрения чистоты одежды первую попавшуюся рубашку и пару носков. Еще натягивая их, Эрик видел, что они разные. Теперь он шарил ногами по полу в поисках туфель.

– А пеленги?

– Ну, я… вроде как… Когда ворота открылись, мне досталось по голове. Ну и вышло вроде как… помутнение. Я-то считал, что вы поставили меня в ночную смену, потому что ночью спокойно, и вот когда все это случилось… я… В общем, в голове прояснилось только через минуту или даже две… Удар пришел из города. Простите. Я не мог ничего сделать.

– Значит, ворота не из контура?

– Нет.

– Должно быть, это связано со вчерашним сигналом.

– Не обязательно. Я имею в виду, что вчерашний и правда мог быть естественной флуктуацией. У нас нет никаких доказательств, что Молли Мак-Колл действительно забрали в нижний мир. Может, она еще найдется. Молли, насколько я знаю, всегда была немного… странной с тех самых пор, как переехала в город.

– Том! – Эрик нашарил наконец два ботинка. Хорошо бы они оказались из одной пары, но если нет, он переживет. Люди в маленьких городках привыкли, что шериф выглядит так, будто он только что проснулся и одевался в темноте. Во всяком случае, с ним дело обстоит именно так. – Ты на наблюдательном пункте?

– Да.

– Оставайся на связи. Вернись в контур, активизируй датчики, следи за любым изменением. Я собираюсь по дороге захватить Вилли Локлира. Думаю, он или у Джорджа, или на пути туда, а потом я сразу туда. Если получишь хоть какие-то пеленги… да что угодно… отмечай их немедленно. И чтоб никаких отговорок. За два дня у нас два отказа ворот. И пропала женщина. Тебе ясно?

– Да, сэр.

Если на Тома нашуметь, он всегда становится очень вежливым. Эрика это всегда поражало: его собственная реакция на подобный раздражитель была абсолютно противоположной.

Он бросил трубку и вылетел из дому, даже не потрудившись запереть дверь. Есть шерифские дела, которые в Кэт-Крике можно выполнять без спешки или вообще лежа в гамаке, а есть дела сентинелов. Это было как раз из таких.

Когда Эрик стал выруливать по подъездной дорожке, Вилли был уже у Джорджа и даже успел погрузиться в работу. Фары осветили фасад, и на крыльцо вышел Джордж. Купальный халат болтался на нем, как на огородном пугале, тощие ноги, узловатые коленки, костлявые ступни в разношенных шлепанцах выглядели до странности беззащитно. Он близоруко щурился сквозь толстые линзы очков без оправы и, едва взглянув в лицо Эрика, заявил:

– Я сейчас его позову.

Эрик и слова не успел сказать.

На крыльце появился Вилли, казалось, плавающий в персональном океане спокойствия.

– Неплохо вышло, – с удовлетворением проговорил он, рассмотрел лицо Эрика и поперхнулся, проделав это и круглым белобородым лицом, и широкими плечами, и огромным брюхом. Массивной рукой он провел по все еще густым седым волосам и спросил: – Это Том тебя выдернул из постели? Парень жаждал приключений с того самого времени, как мы его взяли. Сегодня он получил их сполна и, могу спорить, обделался.

– Это уж точно. – Эрик сделал неопределенный жест рукой. – Тебе кто-нибудь уже сообщил, что у Таббса полетели ворота?

– Сломались?

– Так по крайней мере мне сказали.

– Да, дела. Это серьезно. И здесь и там очень надежные, хорошие ворота. Джордж нянчится с ними, как с собственным новорожденным сыночком. И я что-то не помню, чтобы у Эрнеста и Нэнсин когда-нибудь были поломки…

– Том утверждает, что по всему контуру ворота вибрировали, но говорит, сейчас уже все в порядке.

– Одни сломаны… одни разболтались… а остальные, значит, тряслись?

– Да.

Вилли молчал очень долго. Но это как раз в его духе. Эрик всегда считал, что мысли уж слишком долго пробираются сквозь эту белую бороду и густые волосы, сквозь всю непоколебимую стену спокойствия к тому потайному месту, где, собственно, и осуществляется весь процесс мышления. Наконец Вилли сказал:

– Значит, я ошибся. – Произнося эти слова, он тем не менее излучал все ту же непоколебимую самоуверенность. Из всех сентинелов он был самым старшим – около семидесяти – и повидал, разумеется, больше любого из них. Вилли частенько говаривал, что его удел в этой жизни – сохранять спокойствие, когда остальные паникуют. – Я так понимаю, Эрик, что тебе придется собрать всех.

– Пусть Джордж всех оповестит и вызовет на наблюдательный пункт. А мы оба должны попасть туда как можно скорее.

Джордж взглянул на Эрика. Эрик кивнул.

– Тогда я начну звонить, – заспешил Джордж.

Эрик задумчиво смотрел ему вслед.

– Ну, не знаю, – протянул Вилли, отвечая на невысказанную мысль. – Может, стоило нанести каждому нежданный визит… Вдруг узнали бы что-нибудь интересное…

Эрик ответил ему долгим взглядом.

– Может, узнали бы, а может, и нет, а при этом упустили бы возможность снять информацию с контура, пока сохраняются следы возмущения.

Вилли поставил на крыльцо чемоданчик с инструментами и в задумчивости потер спину.

– Ты что, повредил ее? – спросил Эрик.

Вилли посмотрел на него с недоумением, потом заметил, что делает, и слегка удивленно ответил:

– Спину-то? Это все годы, сынок. Так сказать, налог на возраст. – Он снова подобрал инструменты, подхватив чемоданчик с привычной легкостью. – Значит, ты думаешь, это может быть кто-нибудь из нас?

– Черт возьми, Вилли, я вынужден учитывать такую возможность! Но это не проблема, перебежчика я отыщу на счет раз. Однако если к нам прорвется что-нибудь из Ории… какой-нибудь дикарь-одиночка… или… я сам не знаю, что тут можно предположить… Но думаю, сейчас мы по крайней мере обязаны установить, чем оно не является. А когда отсечем лишнее, станем разбираться, что же это, черт возьми, такое.

– Тогда пошли.

НОВЫЙ ВИРУС ГРИППА НАНОСИТ УДАР

Лиза Баннистер, штатный обозреватель

(«Ричмонд Каунти Дейли джорнел».

Рокингем, Северная Каролина)

Мемориальная больница Ричмонда переполнена пациентами в возрасте от двадцати до сорока лет. Представитель больницы Рик Пресс заявил, что подобной эпидемии гриппа округ не видел с 1918 года. Врачи рекомендуют всем, кто еще не сделал в этом году прививку от гриппа, немедленно ликвидировать это упущение. Представители окружного департамента здравоохранения в один голос утверждают, что наблюдается резкий рост заболеваемости этой новой формой гриппа и болезнь протекает тяжело. Симптомы ее включают в себя головную боль, ломоту в мышцах и суставах, последующий подъем температуры вплоть до 105 градусов[1]1
  По Фаренгейту (приблизительно 40,5 градуса Цельсия).


[Закрыть] и респираторные симптомы: чиханье, кашель, одышку.

Доктор Вильсон Тилли, главный врач окружной больницы, поясняет: «В данном случае главную опасность представляют именно респираторные явления. Легкие больного очень быстро наполняются жидкостью. Только что он кашлял и вот уже „тонет“. Надо сказать, что новый вирус поражает не обычный контингент – детей и стариков. Самые сложные наши пациенты – это люди в возрасте двадцати—тридцати лет».

Доктор Тилли и другие специалисты рекомендуют…

(продолжение на стр. В-8)

Кэт-Крик

Когда последние прибывшие спрятали свои машины за цветочным магазином Нэнсин Таббс «Маргаритки и георгины», место действия напоминало декорацию для криминальной комедии с Эбботтом и Костелло. Только комического было мало, как отметил про себя Эрик. С какой стороны ни посмотри, а дело плохо. Прошлой ночью ему позвонила Джун Баг Тейт и сообщила, что случилась неожиданная подвижка, зацепившая контур. Джун полагала, произошло быстрое открывание-закрывание ворот. Ничего особенного, сказала она, может быть, какие-то естественные ворота пересеклись с контуром. Однако Эрик по опыту знал, что масштаб проблемы очень часто совсем не соотносится с ее внешними проявлениями. Это похоже на… субмарину-призрак: кильватерного следа почти нет, но мощь в ней заключена страшная.

А в середине дня одна дама решила навестить Молли Мак-Колл и не застала ее. Дверь в трейлер оказалась открыта, кругом горел свет, а голос у позвонившей Эрику дамы звучал, пожалуй, чуть более нервно, чем следовало. Так что Эрик решил сам прогуляться к трейлеру. Никакого беспорядка он не заметил. Ничего не пропало. Кроме, разумеется, самой Молли. Он проверил память в ее телефоне и выяснил, что жизненные приоритеты у Молли сводились к доставленной на дом пицце, китайским готовым блюдам и жареным цыплятам, все это из Лоринбурга. Ни единого личного номера в памяти не оказалось. Довольно странно, подумал Эрик.

Он знал Молли в лицо, но в городке всего с тысячным населением это и неудивительно. Надо быть совсем идиотом, чтобы не запомнить ее имени и лица. Однако на этом уютное ощущение, что он полностью владеет ситуацией в Кэт-Крике, давало трещину. Эрик обнаружил, что он понятия не имеет, чем Молли зарабатывала себе на жизнь, кто были ее друзья и родные, как найти хоть кого-нибудь, кто в курсе ее дел.

У него не было никаких доказательств, что с ней произошло нечто дурное, но он нутром чувствовал: девчонка попала в беду. Нельзя забывать, что за ней водилась некоторая эксцентричность. Например, склонность к одиночеству. Жители городка мало о ней знали и не стремились знать больше, но за три года, что она здесь жила, Эрик ни разу не слышал о ней ни единого плохого слова.

Весь день он занимался исчезновением девушки, потому что ничего другого в этот день больше не произошло. Когда Питер Старк, единственный его помощник, явился сменить его, Эрик не мог сообщить почти ничего нового. И разумеется, он не мог сказать правду, или то, что считал правдой, – девушка либо сама каким-то образом отправилась в Орию, либо была уведена туда силой. Проблемы сентинелов не относились к ведомству шерифа. И не должны были относиться, если, разумеется, желать, чтобы планета по-прежнему оставалась в более-менее приемлемом состоянии.

Так что Эрик оставил свои подозрения при себе. В трейлере девушки был абсолютный порядок. Чисто, кровать застелена, использованное белье – в контейнере, никакой грязи на кухне, запас продуктов аккуратно сложен в крошечной кладовой – даже специи в алфавитном порядке. Никаких признаков борьбы.

А дверь не заперта, и даже не на задвижке. И это, по мысли Эрика, совсем не характерно для человека, который потрудился поставить кориандр перед корицей, но позади кардамона. По рассказу женщины, которая звонила шерифу, издали казалось, что дверь заперта, однако когда она подошла и решила постучать, стало ясно, что трейлер открыт. Она просунула внутрь голову и позвала хозяйку. Не услышав ответа, гостья решилась заглянуть – вдруг на полу лежит труп, однако в помещение она все-таки не входила. Для нее незапертая дверь означала беду.

Для Эрика – тоже. Два несчастья за два дня, оба из которых случайным образом связаны с сентинелами (а возможно, и угрожают их работе), – это уж слишком неправдоподобно. Эрик не способен был переварить мысль о таком совпадении. Надо будет проверить контур, определить пеленги, связи, якоря. Попытаться отследить, когда нечто, не принадлежащее этому миру, снова двинется через поток. Сначала надо идентифицировать проблему, говорил себе Эрик, а потом решать. Он не допустит, чтобы начало конца света пришлось на его смену.