Текст книги "Злой король (ЛП)"

Автор книги: Холли Блэк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

– Я ненавижу тебя, – прошептала я прежде, чем он что-либо сказал.

Он берёт мой подбородок в свои пальцы и наклоняет моё лицо к своему.

– Скажи это еще раз, – говорит он, когда бесы приглаживают мои волосы и надевают на мою голову мерзкую ужасную корону. Его голос становится низким – слова предназначены только для меня.

Я вырываюсь из его рук, но не раньше, чем замечаю выражение его лица. Он выглядит так, как тогда, когда я заставляла его отвечать на вопросы, когда он признался, что желает меня. Он выглядит так, будто ему жаль.

Молния проходит через меня, сбивая с толку, потому что я в ярости и горю от стыда. Я поворачиваю голову.

– Королева Веселья, время для твоего первого танца, – говорит Локк, толкая меня к толпе.

Когтистые пальцы смыкаются на моих руках. Нечеловеческий смех звенит в ушах, когда начинает звучать музыка. Когда танец начинается, я танцую с ними. Мои ноги хлопают по грязи под ногами в ритм барабанов, а сердце бьётся в ритм трели флейты. Я разворачиваюсь, проходя сквозь толпу. Толкаю их и отвожу от себя.

Пытаюсь противостоять навязчивости музыки, оторваться от танца, но не могу. Когда я пытаюсь идти ногами, руки тянут меня назад, а потом музыка вновь настигает меня.

Всё превращается в дикое пятно звука, летящей ткани, блестящих чёрных глаз и слишком острых зубов.

Я потеряла свой контроль, как будто вновь стала маленьким ребёнком, как будто даже и не заключала сделку с Даином, не травила себя и не украла трон. Это не зачарование. Я не могу прекратить танцевать, не могу остановиться, даже когда страх всё больше растёт. Я не остановлюсь. Буду танцевать, пока не протру кожу своих ботинок, танцевать, пока ноги не разобьются в кровь, пока не рухну без сил.

– Перестаньте играть! – кричу я так громко, как только могу, в полной панике. – Как ваша Королева Веселья и сенешаль Верховного короля, я требую выбрать танец самостоятельно!

Музыканты делают паузу. Шаги танцоров медленно замирают. Это всего лишь минутная отсрочка, но я не была уверена, что мне удастся даже это. Я вся дрожу от ярости, страха и напряжения борьбы со своим телом.

Я распрямляю спину, притворяясь, что я в таких же нарядах, как и остальные, а не в тряпках.

– Играйте, – говорю я, пытаясь представить, что бы сделала Ориана на моём месте. На этот раз мой голос звучит именно так, как я хочу, полный властности. – Но я буду танцевать под эту песню со своим королём, который сегодня вечером осыпал меня такими комплиментами и подарками.

Двор смотрит на меня своими большими сверкающими глазами. Это слова, которые они могли ожидать от самой обычной Королевы Веселья, – их, уверена, смертные говорили бесчисленное количество раз при других обстоятельствах.

Надеюсь, их расстроит то, как я вру.

В конце концов, если они хотят оскорбить меня как смертную, то вот мой ответ: я живу здесь и знаю правила. Может, я даже знаю их лучше, чем они, так как они родились в них, а мне пришлось их учить. Может, я знаю их лучше потому, что у них больше возможностей их нарушать.

– Будешь ли ты танцевать со мной? – спрашиваю я Кардана, чуть поклонившись, кислота слышится в моём голосе. – Потому что я думаю, что ты такой же прекрасен, как ты думаешь обо мне.

Шипение проходит сквозь толпу. Я ответила на оскорбление Кардана, и Двор не уверен, как на это реагировать. Им нравятся новые вещи, сюрпризы, но, может, им интересно, понравится ли им этот.

Тем не менее, кажется, они с удовольствием наблюдает за моей маленькой игрой.

Улыбка Кардана нечитаема.

– Я был бы рад, – говорит он, когда музыканты вновь начинают играть. Он подхватывает меня в свои руки.

Мы танцевали однажды раньше, на коронации принца Даина. До того, как началась резня. До того, как я взяла в плен Кардана, угрожая ему ножом. Интересно, думает ли он об этом, когда кружит меня в Молочном лесу.

Возможно, он не очень успевает в тренировках с клинком, но, как он и обещал дочери старухи, он опытный танцор. Я позволила ему направлять меня в шагах, которые я несомненно затруднялась бы сделать самостоятельно. Моё сердце быстро колотится, а кожа покрылась потом.

Тонкие мотыльки летают над нашими головами, кружась, как будто тянутся к свету звёзд.

– Что бы ты ни делал со мной, – говорю я, слишком злая, чтобы молчать, – я могу сделать тебе хуже.

– О, – говорит он, крепко сжимая мои пальцы. – Не думай, что я забываю это хоть на миг.

– Тогда зачем? – требую я.

– Ты веришь, что я планировал твоё унижение? – он смеётся. – Я? Это звучит как сложная работа.

– Мне всё равно, сделал ты это или нет, – говорю я, слишком сердитая, чтобы задуматься о своих чувствах. – Достаточно того, что тебе понравилось.

– И почему бы мне не радоваться, смотря на то, как тебя унижают? Ты обманула меня, – говорит Кардан. – Ты заставляла меня играть дурака, а теперь я – король дураков.

– Верховный Король дураков, – говорю я с усмешкой в голосе. Наши взгляды встречаются, и мы оба понимаем, что наши тела прижаты друг к другу слишком близко. Я чувствую свою кожу рядом с ним, пот на своих губах, скольжение наших бёдер рядом друг с другом. Я чувствую тепло его шеи под моими переплетёнными пальцами, его колючие волосы и то, как я хочу провести по ним пальцами. Я вдыхаю его запах – мох, дуб, древесина и кожа. Я смотрю на его коварные губы и представляю их прижатыми к своим.

Всё здесь не так. Вокруг нас возобновляется пирушка. Некоторые из Двора бросают взгляд в нашу сторону, потому что многие просто всегда смотрят на Верховного короля, но игра Локка закончена.

«Возвращайся в замок», сказал Кардан, и я проигнорировала предупреждение.

Я думаю о выражении лица Локка, когда Кардан говорил, рвение на его лице. Это была не я, он видел. Я впервые задумываюсь, было бы моё унижение случайным или приманкой для него, чтобы посадить на крючок?

«Расскажите нам, что вы думаете о нашей леди».

К моему огромному облегчению, в конце танца музыканты вновь делают паузу, ожидая приказов от Верховного короля.

Я отстраняюсь от него.

– Я побеждена, Ваше Величество. Мне бы хотелось, чтобы вы разрешили мне уйти.

На мгновение, я задумываюсь о том, что буду делать, если Кардан откажет мне в разрешении. Я дала много приказов, но не говорила ничего о том, чтобы он щадил мои чувства.

– Ты можешь свободно уйти или остаться, если хочешь, – великодушно говорит Кардан. – Королева Веселья приветствуется, куда бы она ни пошла.

Я отворачиваюсь от него и, спотыкаясь, опираюсь о дерево, вдыхая прохладный морской воздух. Мои щёки горят, как и лицо.

На краю Молочного леса я наблюдая за волнами, бьющимися о чёрные камни. Через мгновение я замечаю на песке какие-то формы, будто тени движутся сами по себе. Я снова моргнула. Не тени. Шелки, поднимающиеся с моря. Похожие, по крайней мере. Они изменяют свои тюленьи ноги и поднимают серебряные лезвия.

Подводный мир прибыл на Охотничью луну.

Злой король. Глава 12.

Я бросаюсь назад, в спешке срывая длинное платье, увитое шипами и вереском. Я немедленно иду к ближайшему охраннику. Он выглядит испуганным, когда я подбегаю, запыхавшаяся, все еще одетая в лохмотья королевы веселья.

– Подводные, – я отдаю распоряжение. – Шелки [мифические существа из шотландского и ирландского фольклора, морской народ, прекрасные люди-тюлени]. Они приближаются. Защитите короля.

Он не колеблется, не сомневается во мне. Он созывает своих рыцарей и они образуют защитный ряд перед троном. Кардан смотрит на их движение в замешательстве, а затем с короткой, яркой искрой паники. Без сомнения, он вспоминает, как Мадок приказал окружить стражу вокруг помоста на церемонии коронации принца Даина, как раз перед тем, как Балекин начал убивать людей.

Прежде чем я смогу объяснить, из Молочного леса выходят шелки, их гладкие тела обнажены, за исключением длинных веревок из морских водорослей и жемчуга вокруг горла. Игра на инструментах прекращается. Смех пропадает.

Дотянувшись до бедра, я вынимаю длинный нож из кобуры.

– Что это такое? – стоя на помосте, требовательно спрашивает Кардан.

Женщина-шелки кланяется и шагает в сторону. За ними идут дворяне подводного мира. Идут ногами, и я не уверена, что они обладали ими час назад. Они проносятся через рощу в мокрых платьях, дублетах и ретузах, казалось, совсем не смущаясь. Они выглядят свирепыми даже в своих нарядах.

Мои глаза ищут в толпе Никасию, но ни ее, ни кузнеца не видно. Локк сидит на одном из подлокотников трона, глядя на весь мир, как будто он считает происходящее само собой разумеющимся, что если Кардан – Верховный король, то быть Верховным королем не значит быть особенным.

– Ваше Величество, – говорит серокожий мужчина в пальто, которое, кажется, сделано из кожи акулы. У него странный голос, хриплый от неупотребления. – Орлаг, Королева подводного мира, посылает вам послание для Верховного короля. Разрешите нам говорить.

Полукруг рыцарей вокруг Кардана стягивается.

Кардан отвечает не сразу. Вместо этого он садится.

– Приветствуем Подводный мир на пире в честь Охотничьей Луны. Танцуйте. Пейте. Чтоб не было молвы, что мы не щедрые хозяева, даже для незваных гостей.

Человек преклоняет колени, но выражение его лица отнюдь не смиренно.

– Ваша щедрость велика. И все же мы не можем принять его до тех пор, пока послание нашей леди не будет доставлено. Вы должны нас услышать.

– Я должен? Очень хорошо, – говорит Верховный Король через мгновение. Он делает жест рукой в воздухе. – Что она хочет сказать?

Серокожий мужчина зовет девушку в мокром синем платье с косами в ее волосах. Когда она открывает рот, я вижу, что ее зубы тонкие, злобно заостренные и странно прозрачные. Она произносит слова нараспев:

Море нуждается в женихе,

Земля нуждается в невесте.

Держитесь вместе, чтобы

Не столкнуться с приливом.

Однажды отвергнешь море,

Мы возьмем твою кровь.

Отвергни море дважды,

Мы заберем твою землю.

Отвергни море трижды,

Твоя корона исчезнет.

Собравшиеся люди, придворные и просители, слуги и дворяне, широко раскрывают глаза при этих словах.

– Это предложение? – спрашивает Локк. Я думаю, что он обращается только к Кардану, но в тишине его слышно всем.

– Боюсь, это угроза, – отвечает Кардан. Он смотрит на девушку, на серокожего человека, на каждого из Подводного народца. – Вы доставили свое сообщение. У меня нет и крохи рифмы, чтобы сообщить ответ – моя собственная вина в том, что сенешаль не может быть моим Придворным поэтом – но я обязательно скомкаю бумагу и брошу ее в воду, когда придумаю стишок.

На мгновение все остаются на своих местах.

Кардан хлопает в ладоши, поражая морской народ.

– Ну? – он кричит. – Танцуйте! Веселитесь! Разве не за этим вы пришли?

Его голос звучит властно. Он не просто выглядит как Верховный Король Эльфхейма, он звучит как Король.

Дрожь странного предчувствия проходит через меня.

Подводные придворные в промокших одеждах и сверкающих жемчугах смотрят на него бледными, холодными глазами. Их лица настолько невыразительны, что я не могу сказать, расстроили ли их его крики. Но когда музыка начинается снова, они берут друг друга за перепончатые руки и уносятся в пирушку, чтобы прыгать и скакать, как будто это было то, что они делали для удовольствия под волнами.

Мои шпионы оставались скрытыми во время этой встречи. Локк отходит от трона и кружится с двумя в основном голыми Шелки. Никасию нигде не видно, и когда я ищу Дулкамару, я тоже не могу ее найти. В таком виде я не могу разговаривать ни с кем в официальном качестве. Я срываю с головы вонючую корону и бросаю ее в траву.

Я думаю о том, чтобы выскользнуть из изодранного платья, но прежде чем я решусь сделать это, Кардан машет мне подойти.

Я не кланяюсь. Сегодня, в конце концов, я сама по себе правитель. Королева Веселья, которая не смеется.

– Я думал, ты ушла, – огрызается он.

– А думала, что Королеве веселья рады, куда бы она ни пошла, – шиплю я в ответ.

– Собери Живой совет в моих комнатах во дворце, – говорит он мне холодным, далеким и королевским голосом. – Я присоединюсь к вам, как только смогу уйти.

Я киваю и нахожусь на полпути сквозь толпу, когда понимаю две вещи: во-первых, он дал мне приказ; и во-вторых, я повиновалась ему.

…

Оказавшись во дворце, я посылаю пажей, чтобы созвать Совет. Я посылаю Львиного зева с сообщением для моих шпионов, чтобы обнаружить, куда исчезла Никасия. Я бы подумала, что она сделает все возможное, чтобы услышать ответ Кардана, но, учитывая, что она была достаточно не уверена в чувствах Кардана, чтобы застрелить соперницу, возможно, она не хочет его слышать.

Даже если она верит, что он выберет ее вместо войны, это ничего не значит.

В своих комнатах я быстро раздеваюсь и умываюсь. Я хочу избавиться от запаха грибов, запаха огня и унижения. Я чувствую благословение, находя свою старую одежду. Я натягиваю тусклое коричневое платье, слишком простое для моего нынешнего положения, но все равно успокаивающее. Я откидываю волосы с безжалостной строгостью.

Таттерфелл больше нет, но очевидно, что она была здесь. Мои комнаты опрятны, мои вещи выглажены и повешены.

И на моем туалетном столике лежит записка, адресованная мне: от Верховного генерала армии Верховного короля Королевскому Сенешалю.

Я вскрываю его. Записка короче того, что написано на конверте:

Немедленно приходи в военную комнату. Не жди Совета.

Мое сердце глухо стучит. Я подумываю притвориться, что не получила сообщение и просто не пойду, но это было бы трусостью.

Если Мадок все еще надеется посадить Оука на трон, он не может позволить, чтобы брак с Подводным миром состоялся. У него нет причин знать, что, по крайней мере, в этом я полностью на его стороне. Это хорошая возможность заставить его показать сторону.

Поэтому я неохотно направляюсь в его военную комнату. Все так знакомо; я играла здесь в детстве, под большим деревянным столом, покрытым картой Фейри, с маленькими резными фигурами, представляющими его дворы и армии. Его «куклы», как называла их Виви.

Когда я вошла, то обнаружила, что она тускло освещена. Только несколько свечей горят на столе рядом с несколькими жесткими стульями.

Я помню, как читала книгу, свернувшись калачиком в одном из этих кресел, а рядом со мной рождались жестокие интриги.

Подняв глаза с того же кресла, Мадок встает и жестом указывает мне сесть напротив него, как будто мы равны. Он очень осторожен со мной.

На доске стратегии есть только несколько цифр. Орлаг и Кардан, Мадок и фигура, которую я не узнаю, пока не изучу ее более внимательно. Я смотрю на саму себя, сделанную из резного дерева. Сенешаль. Главный шпион. Влиятельное лицо.

Я резко боюсь того, что я сделала, чтобы попасть на эту доску.

– Я получила твою записку, – говорю я ему, усаживаясь на стул.

– После сегодняшнего вечера я подумал, что ты, возможно, наконец-то пересмотришь свой выбор, – говорит он.

Я начинаю говорить, но он поднимает когтистую руку, чтобы остановить меня.

– Будь я на твоем месте, – продолжает он, – моя гордость заставила бы меня притвориться. Фейри не может лгать, как ты знаешь, не собственными словами. Но мы можем обмануть. И мы способны на самообман, как любой смертный.

Я уязвлена его знанием, что я была Королевой веселья и высмеяна Двором.

– Ты думаешь, я не знаю, что делаю?

– Ну, – осторожно говорит он, – не совсем. Я вижу, как ты унижаешься перед самым молодым и самым глупым принцем. Он тебе что-то пообещал?

Я кусаю себя за щеку, чтобы не наброситься на него. Как бы низко я себя ни чувствовала, если он считает меня дурой, я должна позволить себе быть дурой.

– Я Сенешаль Верховного короля, не так ли?

Просто трудно притворяться, когда смех двора все еще звучит в моих ушах. С грязной пылью грибов в волосах и памятью о неприятных словах Кардана.

Мучительная. Тревожная. Огорчительная.

Мадок вздыхает и разводит руками.

– Нравится мне это или нет, но пока Кардан носит кровавую корону, он мой король. Я поклялся ему, так же как его отцу, так же как, несомненно, поклялся бы Даину или даже Балекину. Возможность, представившаяся на коронации – возможность изменить ход судьбы – для меня потеряна.

Он делает паузу. Как бы он ни выражался, смысл один. Возможность была упущена, потому что я украла ее у него. Я – причина, по которой Оук не Верховный Король, и Мадок не использует свое влияние, чтобы переделать Эльфхейм по своему образу.

– Но ты, – говорит Мадок, – не связана клятвами. Ты та, чьи обещания можно опровергнуть…

Я думаю о том, что он сказал мне после последнего заседания Живого совета, когда мы шли: никакая клятва не связывает тебя. Если ты сожалеешь о своем шаге, сделай еще один. Есть игры, которые еще предстоит сыграть.

Я вижу, он выбрал этот момент, чтобы расширить тему.

– Ты хочешь, чтобы я предала Кардана, – говорю я, просто чтобы прояснить ситуацию.

Он встает и манит меня к столу стратегии.

– Я не знаю, что ты знаешь о Королеве подводного мира от ее дочери, но когда-то Подводное море было очень похоже на сушу. В нем было много вотчин, много правителей среди шелков и мерфолков.

– Когда Орлаг пришла к власти, она выследила каждого из меньших правителей и убила их, так что весь Подводный мир склонился перед ней. Есть еще несколько правителей в море, которых она не склонила – слишком они мощные и слишком далеко. Но если она выдаст свою дочь замуж за Кардана, ты можешь быть уверена, что она подтолкнет Никасию сделать то же самое на суше.

– Убить лордов малых дворов? – спрашиваю я.

Он улыбается.

– Всех дворов. Возможно, сначала это покажется серией несчастных случае или несколькими глупыми приказами. Или, может быть, это будет еще одна кровавая бойня.

Я внимательно изучаю его. В конце концов, последняя кровавая бойня была, по крайней мере, частично его делом.

– И ты не согласен с этой философией Орлаг? Ты бы сделал то же самое, если бы у тебя была власть в тени трона?

– Я бы не сделал этого от имени моря, – говорит он. – Она хочет, чтобы земля стала ее вассалом.

Он протягивает руку к столу и берет маленькую фигурку, вырезанную в честь королевы Орлаг.

– Она верит в принудительный мир абсолютного правления.

Я смотрю на доску.

– Ты хотела произвести на меня впечатление, – говорит он. – Ты правильно догадалась, что я не увижу твоего истинного потенциала, пока ты не одолеешь меня. Считай, что я впечатлен, Джуд. Но было бы лучше для нас обоих прекратить борьбу друг с другом и сосредоточиться на наших общих интересах – власти.

Это звучит зловеще. Комплимент в виде угрозы. Он говорит дальше.

– Но теперь возвращайся ко мне. Вернись, пока я не выступил против тебя всерьез.

– Как должно выглядеть возвращение? – спрашиваю я.

Он бросает на меня оценивающий взгляд, как будто интересуясь, сколько можно сказать вслух.

– У меня есть план. Когда придет время, ты поможешь мне его реализовать.

– Как я могу помочь твоему плану, если ты не рассказываешь мне о нем? – я развожу руками. – Что, если меня больше интересует сила, которая у меня уже есть?

Он улыбается, показывая зубы.

– Тогда, наверное, я не очень хорошо знаю свою дочь. Потому что Джуд, которую я знал, вырезала бы сердце тому мальчику за то, что он сделал с тобой сегодня.

От стыда за то, что мне в лицо бросили унижение на пире, я огрызаюсь.

– Ты позволил мне унижаться в мире фейри с самого детства. Ты позволял людям причинять мне боль, смеяться и калечить меня.

Я поднимаю руку с отсутствующим кончиком пальца, где один из его охранников откусил его. Еще один шрам в центре, откуда Даин заставил меня воткнуть кинжал в мою руку.

– Меня зачаровывали и увлекали в пирушку, я плакала и была одна. Насколько я могу судить, единственная разница между сегодняшним вечером и всеми остальными ночами, когда я терпела унижения без жалоб, это то, что они приносили пользу тебе, и когда я терплю это, это приносит пользу мне.

Мадок выглядит потрясенным.

– Я этого не знал.

– Ты не хотел этого знать, – просто отвечаю я.

Он переводит взгляд на доску, на фигуры на ней, на маленькую фигурку, которая представляет меня.

– Этот аргумент – прекрасный удар, прямо под дых, но я не уверен, что он так же хорош, как парирование. Мальчик недостоин…

Он бы продолжал говорить, но дверь открывается, и Рандалин, вглядываясь, торопливо натягивает на себя мантию.

– О, вы оба здесь. Хорошо. Собрание вот-вот начнется. Поспешим.

Когда я иду за ним, Мадок хватает меня за руку. Его голос был низким.

– Ты пыталась сказать нам, что это произойдет. Все, о чем я прошу тебя сегодня, это чтобы ты использовала свою силу Сенешаля, чтобы блокировать любые союзы с Подводными.

– Да, – говорю я, думая о Никасии, об Оуке и обо всех моих планах. – Это я могу гарантировать.

Злой Король. Глава 13.

Живой Совет собирается в огромных покоях Верховного Короля вокруг стола, на котором вырезан символ семьи Гринбрайр, – цветы и шипы с витыми корнями.

Нихуар, Рандалин, Бафен и Миккель сидят, а Фала стоит посреди комнаты и поёт маленькую песенку:

Рыбы. Рыбы. На ноги встали.

Женись на рыбе и жизнь будет сладка.

Обжарь её на вертеле и кости отбери.

Кровь рыб на вершине трона будет холодна.

Кардан с драматическим вздохом опускается на ближайшую кушетку, игнорируя стол.

– Это нелепо. Где Никасия?

– Мы должны обсудить это предложение, – говорит Рандалин.

– Вы предлагаете согласиться? – усмехнулся Мадок, садясь за стол. – Как это будет выглядеть? Не уверен, что это не будет так, будто он женится на девушке из-за угроз, потому что земля боялась моря и капитулировала перед его требованиями.

– Может, это было немного жестко, – говорит Нихуар.

– Время готовиться, – говорит Мадок. – Если она жаждет войны, мы можем дать ей это. Я лучше вытащу каждую крупицу соли из моря, чем позволю Эльфхейму дрожать от гнева Орлаг.

Война – именно то, чего я и боялась, что Мадок может принести её нам, и всё-таки теперь она пришла сама, без его вмешательства.

– Ну, – говорит Кардан, закрывая глаза, будто собирается просто вздремнуть. – Тогда мне не нужно ничего делать.

Губы Мадока изогнулись. Рандалин выглядел немного расстроенным. Так долго он хотел, чтобы Кардан появился на заседаниях Живого Совета, но теперь он и не уверен, что делать с его присутствием.

– Вы могли бы взять Никасию в качестве консорта, не жены, – говорит Рандалин. – Чтобы она родила вам наследника, который будет править и сушей, и морем.

– Теперь я не должен вступать в брак по приказу Орлаг, только плодить наследников? – требует Кардан.

– Я хочу услышать, что думает Джуд, – говорит Мадок к моему огромному удивлению.

Остальная часть Совета поворачивается ко мне. Они, кажется, совершенно сбиты с толку из-за слов Мадока. На встречах моя единственная ценность – связь между ними и Верховным королём. Теперь, когда он был прямо здесь и говорил за себя, я могла бы быть всего лишь одной из маленьких деревянных фигурок на доске для стратегии из-за всего, что они ожидают от меня.

– Зачем? – хочет знать Рандалин.

– Потому что мы не обращали внимание на её слова раньше. Она сказала нам, что Королева Подводного мира собиралась действовать против земли. Если бы мы прислушались к ней, то сейчас бы не начинали быстро разрабатывать стратегию и спорить.

Рандалин морщится.

– Это достаточно справедливо, – говорит Нихуар, как будто пытается придумать как объяснить этот знак компетентности.

– Возможно, она расскажет нам еще что-то полезное, – говорит Мадок.

Брови Миккеля поднимаются.

– Есть еще что-то? – спрашивает Бафен.

– Джуд? – зовёт Мадок.

Я взвешиваю свои следующие слова.

– Как я уже сказала, Орлаг общается с Балекином. Я не знаю, какую информацию он ей передаёт, но море отправляет народец на землю с дарами и сообщениями для него.

Кардан выглядит удивлённым и подавленным. Я понимаю, что забыла рассказать ему о Балекине и Подводном мире, хотя рассказала Совету.

– А ты знала о Никасии? – спрашивает он.

– Я… – начинаю я, хотя, кажется, провалилась.

– Ей нравится рассказывать секреты только Совету, – говорит Бафен с хитрым взглядом.

Как будто это моя вина, что никто из них меня не слушал.

Рандалин начинает злиться:

– Ты никогда не объясняла, как узнала об этом.

– Если вы спрашиваете, есть ли у меня секреты, я могу спросить вас о том же, – напоминаю я ему. – Раньше вас не интересовали мои.

– Принц земли, принц волн, – говорит Фала. – Принц заточения, принц мошенников.

– Балекин не стратег, – говорит Мадок, и это очень близко к признанию того, что он стоял за казнью Элдреда и его семьи, как никогда. – Хотя он амбициозен и горд.

– Однажды отвергнешь море, мы возьмем твою кровь, – говорит Кардан. – Это об Оуке, как я понял.

Мы с Мадоком быстро переглядываемся. Мы согласны в одном: Оук должен быть в безопасности. Я рада, что он отсюда далеко, внутри страны, и шпионы, и рыцари присматривают за ним. Но если Кардан прав на счёт того, что означает эта строка, мне интересно, понадобится ли ему больше защиты, чем уже есть.

– Если Подводный мир планирует украсть Оука, то, может, они обещали Балекину корону, – говорит Миккель. – Безопаснее, чтобы кровных наследников оставалось только двое, когда один нужен для коронации второго. Третий уже лишний. Третий опасный.

Что является очень хорошей причиной, чтобы убить Балекина, прежде чем он попытается убить Кардана.

Я была бы только «за» увидеть Балекина мёртвым, но Кардан упорно выступал против смерти своего брата. Я думаю о словах, которые он сказал мне во Дворе теней: «Я, может быть, и гадкий, но у меня есть одно достоинство – я не убийца».

– Я приму это к сведению, советники, – говорит Кардан. – А теперь я хочу поговорить с Никасией.

– Но мы всё еще не решили… – говорит Рандалин, но умолкает, когда видит горящий взгляд Кардана, устремлённый на него.

– Джуд, приведи её, – говорит Верховный Король Эльфхейма. Еще один приказ.

Я встаю, скрипя зубами, и направляюсь к двери. Призрак уже ждёт меня.

– Где Никасия? – спрашиваю я.

Оказывается, её отвели в мои комнаты, где оставили с Тараканом. Она в своём серо-голубом платье устроилась на моём диване, будто позирует для картины. Интересно, причина, по которой она так быстро умчалась, – новое платье?

– Посмотри, куда ударил ветер. – Говорит она, когда видит меня.

– Верховный король хочет тебя видеть, – говорю я ей.

Она странно улыбается мне и встаёт:

– Если бы только это было правдой.

Мы идём по коридору, и рыцари наблюдает за нами. Она выглядит величественной и несчастной одновременно, и когда огромные двери в покои Кардана открываются, она входит внутрь с высоко поднятой головой.

Пока меня не было, слуга принёс чай. Чайник стоял в центре низкого стола. Чашка источала пар в сцепленных тонких пальцах Кардана.

– Никасия, – протягивает он. – Твоя мама прислала сообщения для нас обоих.

Она хмурится, замечая других советников, отсутствие приглашения сесть и выпить чаю.

– Это был её план, не мой.

Он наклоняется вперёд, уже не выглядя сонным и скучающим, а как ужасающий фейри, с пустыми глазами и безмерно могущественный.

– Возможно, но ты знала, что она сделает это, я уверен. Не играй со мной. Мы слишком хорошо знаем друг друга для подобных хитростей

Никасия опускает взгляд, ресницы касаются щёк.

– Она хочет другого рода альянс.

Может, Совет видит её кроткой и униженной, но меня не выйдет обмануть.

Кардан встаёт, швыряя чашку об стену, и она разлетается на кусочки.

– Скажи королеве Подводного мира, что если она вновь будет угрожать мне, то её дочь станет моей пленницей, а не невестой.

Никасия выглядит поражённой.

Рандалин наконец обретает голос:

– Эта встреча не для того, чтобы бросать вещи в дочь Подводного мира.

– Маленькая рыбка, – говорит Фала, – возвращай свой плавник и уплывай.

Миккель смеётся.

– Мы не должны спешить, – беспомощно говорит Рандалин. – Принцесса, Верховный Король уделит больше времени на размышления.

Я переживала, что Кардан будет удивлён, польщён или искушён. Вместо этого он в жгучей ярости.

– Позволь мне поговорить с моей матерью, – Никасия осматривает комнату, глядя на советников, на меня, прежде чем решает, что не собирается уговаривать Кардана нас отсылать. Она решает сделать лучше: смотрит только на него, говоря так, будто нас там нет.

– Море сурово, как и методы королевы Орлаг. Она требует, когда должна предложить, но это не значит, что в том, чего она желает, нет мудрости.

– Тогда ты выйдешь за меня? Привяжешь море к земле и свяжешь нас вместе в страданиях? – Кардан смотрит на неё со всем презрением, которое он когда-либо показывал мне. Такое ощущение, что мир вдруг перевернулся с ног на голову.

Но Никасия не уступает. Вместо этого ступает на шаг ближе:

– Мы были бы легендами, – говорит она ему. – Легенды не должны заботиться о чём-то таком мелочном, как счастье.

И затем, не дожидаясь разрешения, она разворачивается и уходит. Не получив приказа, стражи расступились, пропуская её.

– Ах, – говорит Мадок. – Она уже ведёт себя так, будто королева.

– Нет, – говорит Кардан, а затем, когда никто не реагирует, делает дикий жест в воздухе. – Прочь. Прочь! Я уверен, что вы хотите продолжить обсуждать так, будто меня нет в комнате, так что идите туда, где меня действительно нет. Идите и не беспокойте меня больше.

– Прошу прощения, – говорит Рандалин. – Мы только имели в виду…

– Вон! – говорит он, и в этот момент даже Фала идёт к двери. – Кроме Джуд. – зовёт он. – Ты останься ненадолго.

«Ты». Я поворачиваюсь к нему, унижение ночи всё еще горит на моей коже. Я думаю обо всех своих секретах и планах, а также о том, что будет значить война с Подводным миром – о том, чем я буду рисковать и что уже потеряно.

Я позволила остальным уйти, ожидая, пока последний из Живого Совета не выйдет из комнаты.

– Прикажешь мне снова, – говорю я, – и я покажу тебе настоящий позор. Игры Локка и близко не будут стоять с тем, что я заставлю тебя сделать.

С этими словами я ухожу прочь вместе с остальными.

…

Во Дворе Теней я раздумываю о том, какие ходы теперь возможны.

Убийство Балекина. Миккель не ошиблась, что Подводному морю так будет труднее вырвать корону из рук Кардана.

Свадьба Кардана еще с кем-то. Я думаю о матери Мэрроу и почти жалею, что вмешалась. Если бы у Кардана была невеста – дочь старухи, возможно, Орлаг и не начинала бы такие действия.

Конечно, тогда у меня были бы другие проблемы.

Голова начинает кружиться. Я потираю пальцами переносицу.

Так как скоро свадьба Тарин, Оук будет здесь через пару дней. Мне не нравится мысль об этом, когда Орлаг так открыто угрожала ему, так нависла над всем Эльфхеймом. Он слишком ценен на доске стратегии, слишком необходимый Балекину и слишком опасный для Кардана.

Я вспоминаю момент, когда в последний раз видела Балекина, и влияние, которое он оказывал на стражей. То, как он вёл себя – будто он был королём в изгнании. И все мои сообщения от Вульсибера говорят, что ничего не изменилось. Он требует роскоши, развлекает гостей с моря, которые оставляют за собой лужи воды и жемчуг. Интересно, что они ему говорили, какие обещания он дал им? Несмотря на убеждение Никасии в том, что он им не нужен, он должен был надеяться на обратное.