Текст книги "Злой король (ЛП)"

Автор книги: Холли Блэк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Когда я смотрю на всё это, я вижу человека – себя, но в то же время и незнакомца. Ребёнка, который ходил на занятия и не думал, что то, что он учит, будет таким важным. Девушка, которая хотела произвести впечатление на единственного отца, которого знала, которая хотела место во Дворе и верила в честь.

Я не уверена, что мне теперь подходит подобная одежда.

Тем не менее, я вешаю её в шкаф рядом с двумя чёрными дублетами и одной парой сапог.

Я открываю коробку с драгоценностями. Серьги, подаренные мне на дни рождения, золотые браслеты, три кольца – одно с рубином, которое Мадок подарил мне на пиру Кровавой луны, второе с его гербом, которое я даже не помню, как получила, и тонкое золотое, подарок от Орианы. Ожерелье с резного лунного камня, камни кварца, из резной кости.

Я надеваю рубиновое кольцо на левую руку.

– И я принесла пару набросков, – говорит она, доставая блокнот и садясь, скрестив ноги, на мою кровать. Мы обе, конечно, не художницы, но её рисунки с одеждой понять можно. – Я хочу отнести их к своему портному.

Она нарисовала меня в чёрных пиджаках с высокими воротниками, с юбкой, разрезанной по бокам для лёгких движений. Плечи выглядят так, будто они в доспехах, а на некоторых рисунках было что-то похожее на блестящий металлический рукав.

– Они могут измерить меня, – говорит она. – Тебе даже не нужно идти на примерку.

Я долго смотрю на неё. Тарин не любит ссоры. Её манера справляться со всем происходящим хаосом в нашей жизни, должно быть, чрезвычайно помогает ей адаптироваться, – как будто она одна из тех хамелеонов, которые меняют цвет, соответствуя окружению. Она тот самый человек, который знает, что надеть и как себя вести, потому что она внимательно изучает людей и подражает им.

Она хороша в подборе одежды, которая может послать определённое сообщение – даже если сообщением на её рисунках было «держись от меня подальше» или «я отрублю тебе голову», и я не думаю, что она просто хочет помочь мне. И усилия, которые она в это вложила, тем более перед её собственной свадьбой, кажутся необычными.

– Хорошо, – говорю я. – Чего ты хочешь?

– Что ты имеешь в виду? – спрашивает она со всей своей невинностью.

– Ты хочешь, чтобы мы снова стали друзьями, – говорю я, переходя к другому тону для общения с ней. – Я ценю это. Ты хочешь, чтобы я пришла на твою свадьбу, и это здорово, потому что я хочу быть там. Но это… слишком много.

– Я могу быть щедрой, – говорит она, но не встречается с моими глазами.

Я жду. Долгое время никто из нас не говорит. Я знаю, что она видела одежду Кардана, брошенную на пол. То, что она не спросила об этом сразу, стало первой подсказкой к тому, что она чего-то хотела.

– Хорошо, – она вздыхает. – Это не имеет большого значения, но есть кое-что, о чём я хочу с тобой поговорить.

– Только давай без шуток, – говорю я, но не могу удержать улыбку.

Она стреляет меня взглядом с раздражением.

– Я не хочу, чтобы Локк был Мастером Пирушек.

– Не ты одна.

– Но ты могла бы что-то с этим сделать! – Тарин взмахивает руками, зацепляя юбки платья. – Локк жаждет драматических переживаний. И как Мастер Пирушек, он может создавать эти… я даже не знаю, как назвать это, – истории. Он не столько думает о вечеринках, еде, напитках и музыке, а скорее о динамике, которая может привести к конфликту.

– Хорошо… – говорю я, раздумывая, что это значит для политики. Ничего хорошего.

– Он хочет увидеть, как я буду реагировать на то, что он творит, – говорит она.

Это действительно правда. Например, он хотел знать, достаточно любит ли его Тарин, чтобы позволить ему ухаживать за мной, пока она смотрит на нас молча и страдает. Я думаю, он был бы заинтересован сделать со мной то же самое, но я оказалась слишком колючей.

Она продолжает:

– И Кардан, и Двор могут пострадать. Он уже разговаривал с Жаворонками и Граклами, выяснял их слабости, какими можно подтолкнуть их к ссоре и разжечь конфликт.

– Локк может принести пользу Жаворонкам. – говорю я. – Дать им повод написать балладу.

Что касается Граклов, если он захочет посоревноваться с их оргиями, думаю, ему следует постараться, хотя я достаточно умна, чтобы не сказать это вслух.

– То, как он говорит, на мгновение может показаться забавным, даже если это ужасная идея, – говорит Тарин. – Быть Мастером Пирушек для него ужасно. У него будет много любовников вдали от меня. И я буду ненавидеть это. Джуд, пожалуйста. Сделай что-нибудь. Я знаю, что ты хочешь сказать мне «я же говорила», но мне всё равно.

У меня есть большие проблемы, хочу сказать я.

– Мадок почти наверняка скажет, что тебе не нужно выходить за него замуж. Бьюсь об заклад, Виви сказала бы тоже самое. На самом деле, готова поспорить, они так и думают.

– Но ты слишком хорошо знаешь меня, чтобы начинать беспокоиться. – Она качает головой. – Когда я с ним, я чувствую себя героем истории. Моей истории. Когда его нет, всё не так.

Я не знаю, что на это сказать. Я могла бы сказать, что Тарин, похоже, создаёт историю, выдвигая Локка в роли главного героя, а себя в качестве его романтического интереса, который исчезает, когда её на странице нет.

Но я помню, как была с Локком, как чувствовала себя особенной, избранной и красивой. Теперь, думая об этом, я просто чувствую себя идиоткой.

Думаю, я могла бы приказать Кардану лишить Локка звания, но Кардан обиделся бы на меня за то, что я использовала свою власть над ним для чего-то мелкого и личного. Это сделало бы меня слабой. И Локк понял бы, что то, что его лишили титула, было моим решением, поскольку я не скрывала свою неприязнь. Он бы знал, что у меня больше власти над Карданом, чем можно предположить логически.

И всё то, на что жалуется Тарин, всё равно произойдёт. Локку не нужно быть Мастером Пирушек Верховного Короля, чтобы попасть в какую-то историю; титул только позволяет ему управлять этим в больших масштабах.

– Я поговорю об этом с Карданом, – лгу я.

Её взгляд скользит туда, где его одежда разбросана по моему полу, и она улыбается.

Злой король. Глава 10.

По мере приближения праздника Охотничьей Луны уровень разврата во дворце ощутимо увеличивается. Меняется тенор партий – они становятся более неистовыми, более дикими. Присутствие Кардана больше не является необходимым для получения права на увеселения. Теперь, когда слухи изображают его как короля, который застрелил бы любовницу ради развлечения, легенда о его жестокости становится культом.

Воспоминания о днях его молодости – как он скакал на лошади на наших занятиях, в каких боях и драках участвовал, насколько жестокие вещи он совершил – тщательно перебираются. Чем страшнее история, тем больше она ценится. Фейри, может, и не умеют лгать, но истории растут здесь, как и везде, питаясь честолюбием, завистью и желанием.

Днем я переступаю через спящие тела в коридорах. Не все они придворные. Слуги и охранники, похоже, пали жертвой той же дикой энергии и могут быть найдены отказывающимися от своих обязанностей в пользу удовольствий. Голые люди бегают по садам эльфов, и корыта, когда-то поливавшие лошадей, теперь наполняются вином.

Я встречаюсь с Вульсибером, желая получить больше информации о Подводном мире, но он ничего не знает. Несмотря на знание, что Никасия пыталась использовать меня как наживку, я перебираю целый список людей, которые, возможно, предали меня. Я волнуюсь о том, кто и с какой целью мог это сделать, о прибытии посла лорда Ройбена, о том, как продлить мой годовой договор аренды трона. Я изучаю свои заплесневелые бумаги, пью яды и планирую тысячу парирований ударам, которые, возможно, никогда не произойдут.

Кардан переехал в старые покои Элдреда, а комнаты с обгоревшим полом закрыты изнутри. Если ему неудобно спать там, где спал его отец, он не подает никаких признаков. Когда я прихожу, он беззаботно отдыхает, а слуги убирают гобелены и диваны, чтобы освободить место для новой кровати, вырезанной по его указанию.

Он не одинок. С ним небольшой круг придворных – некоторых я не знаю, плюс Локк, Никасия и моя сестра, в настоящее время розовая от вина и смеющаяся на ковре перед огнем.

– Идите, – говорит он им, когда видит меня на пороге.

– Но, Ваше Величество, – начинает девушка. Она вся кремовая с золотом, в светло-голубом платье. Длинные бледные усики поднимаются от внешних краев бровей.

– Конечно, такие скучные новости, какие принес ваш Сенешаль, потребуют противоядия от нашего веселья.

Я тщательно обдумываю распоряжения для Кардана. Слишком много приказов, и он будет раздражаться из-за этого, слишком мало, и он легко ускользнет от них. Но я рада, что он никогда не откажет мне в допуске. Я особенно рада, что он никогда не сможет мне отказать.

– Я уверен, что позову вас достаточно скоро, – говорит Кардан, и придворные весело выходят. Один из них несет кружку, очевидно украденную из мира смертных и до краев наполненную вином. Локк бросает на меня любопытный взгляд. Моя сестра хватает меня за руку и с надеждой сжимает ее.

Я подхожу к стулу и сажусь, не дожидаясь приглашения. Я хочу напомнить Кардану, что у него нет власти надо мной.

– Охотничья Луна завтра вечером, – говорю я.

Он лежит в кресле напротив меня и смотрит на меня своими черными глазами, как будто это я должна быть настороже.

– Если ты хочешь узнать подробности, тебе следовало оставить Локка. Я мало знаю. Это будет еще одно мое выступление. Я буду дурачиться, пока ты планируешь.

– Орлаг смотрит на тебя.

– Все смотрят на меня, – говорит Кардан, беспокойно теребя перстень с печаткой, снова и снова поворачивая его.

– Кажется, ты не возражаешь, – говорю я. – Ты сам сказал, что не ненавидишь быть королем. Может, тебе даже нравится.

Он бросает на меня подозрительный взгляд.

Я стараюсь улыбнуться ему в ответ. Надеюсь, я смогу быть убедительной. Мне нужно быть убедительной.

– Мы оба можем получить то, что хотим. Ты можешь править намного дольше, чем год. Все, что тебе нужно сделать, это продлить свою клятву. Позволь мне командовать тобой в течение десятилетия, в течение десятков лет, и вместе…

– Думаю, нет, – говорит он, прерывая меня. – В конце концов, ты же знаешь, как опасно было бы, если бы Оук сидел на моем месте. Он всего на год старше, чем был. Он еще не готов. И все же всего через несколько месяцев тебе придется приказать мне отречься от престола в его пользу или заключить соглашение, которое потребует от нас доверия друг к другу – а не моего доверия к тебе без надежды на взаимность.

Я злюсь на себя за то, что думаю, что он может согласиться оставить все как есть.

Он дарит мне свою самую сладкую улыбку.

– Может быть, тогда ты станешь моим сенешалем?

Я стискиваю зубы. Когда-то положение сенешаля было выше моих самых смелых мечтаний. Теперь это кажется унижением. Власть заразна. Власть жадная.

– Будь осторожен, – говорю я ему. – Я могу сделать так, чтобы оставшиеся месяцы шли очень медленно.

Его улыбка не дрогнула.

– Еще какие-нибудь команды? – интересуется он. Я должна рассказать ему больше об Орлаг, но мысль о том, что он будет кричать на нее, мне невыносима. Я не могу позволить этому браку случиться, и сейчас я не хочу, чтобы меня дразнили из-за этого.

– Не напивайся до смерти завтра, – говорю я. – И следи за моей сестрой.

– Тарин сегодня казалась вполне здоровой, – говорит он. – Розы на щеках и веселье на губах.

– Давай убедимся, что это так и останется, – говорю я.

Его брови поднимаются.

– Ты хочешь, чтобы я соблазнил ее вдали от Локка? Конечно, я могу попытаться. Я ничего не обещаю в плане результатов, но ты можешь найти развлечение в попытке.

– Нет, нет, абсолютно нет, не делай этого, – говорю я, не обращая внимания на горячий всплеск паники, который вызывают его слова. – Я просто пытаюсь удержать Локка от худшей версии его самого, когда она рядом, вот и все.

Он прищуривает глаза.

– Разве ты не должна поощрять прямо противоположное?

Возможно, для Тарин было бы лучше узнать о несчастье с Локком как можно скорее. Но она моя сестра, и я никогда не хочу быть причиной ее боли. Я отрицательно качаю головой.

Он делает неопределенный жест в воздухе.

– Как пожелаешь. Твоя сестра будет завернута в атлас и мешковину, защищенная от самой себя.

Я медлю.

– Совет хочет, чтобы Локк организовал какое-то развлечение, чтобы удовлетворить Гримсена. Если это пройдет хорошо, возможно, кузнец сделает тебе чашу, в которой никогда не закончится вино.

Кардан бросает на меня взгляд сквозь ресницы, который мне трудно понять, и тоже встает. Он берет меня за руку.

– Нет ничего слаще, – говорит он, целуя мои пальцы, – но этого не достаточно.

Моя кожа вспыхнула, ощущаясь горячей и неудобной.

Когда я выхожу, его маленький кружок стоит в холле, ожидая, когда их пустят обратно в комнату. Моя сестра выглядит немного тошнотворной, но когда она видит меня, она расплывается в широкой фальшивой улыбке. Один из мальчиков поставил лимерик, играя ее снова и снова, все быстрее и быстрее. Их смех наполняет коридор, напоминая карканье ворон.

…

Направляясь через дворец, я прохожу мимо зала, где собралось несколько придворных. Там, поджаривая угря в пламени огромного камина, на ковре сидит старый придворный поэт и Сенешаль Верховного короля Элдреда Вал Морен.

Вокруг него сидят волшебные артисты и музыканты. После смерти большей части королевской семьи он оказался в центре одной из придворных фракций, круга Жаворонков. Ежевика вьется у него в волосах, и он тихо поет про себя. Он смертен, как и я. Он также, вероятно, сумасшедший.

– Пойдем выпьем с нами, – говорит один из жаворонков, но я возражаю.

– Хорошенькая, мелкая Джуд.

Пламя танцует в глазах Вал Морена, когда он смотрит в мою сторону. Он начинает снимать обожженную кожу и есть мягкую белую плоть угря. Между укусами он говорит.

– Почему ты еще не пришла ко мне за советом?

Говорят, когда-то он был любовником Верховного короля Элдреда. Он был при дворе задолго до того, как мы с сестрами приехали сюда. Несмотря на это, он никогда не был общей причиной нашей смертности. Он никогда не пытался помочь нам, никогда не пытался связаться с нами, чтобы мы чувствовали себя менее одинокими.

– У тебя найдется какой-нибудь для меня?

Он смотрит на меня и сует один из глаз угря в рот. Он блестит у него на языке. Потом он шумно глотает.

– Возможно. Но это не имеет значения.

Я так устала от загадок.

– Дай угадаю. Потому что, когда я попрошу у тебя совета, ты не дашь его мне?

Он смеется сухим, глухим звуком. Интересно, сколько ему лет. В венке из ежевики он выглядит как молодой человек, но смертные не состарятся, пока не покинут Эльфхейм. Хотя я не угадываю возраст в чертах его лица, я вижу это в его глазах.

– О, я дам тебе самый лучший совет, который тебе когда-либо давали. Но ты не прислушаешься к нему.

– Тогда какая от тебя польза?

Я пытаюсь отвернуться. У меня нет времени на несколько строк бесполезной вирши для меня, чтобы ломать голову над ее смыслом.

– Я отличный жонглер, – говорит он, вытирая руки о штаны и оставляя пятна. Он достает из кармана камень, три желудя, кусок хрусталя и то, что кажется косточкой желаний.

– Жонглирование, видишь ли, это просто бросание двух вещей в воздух одновременно.

Он начинает подбрасывать желуди, затем добавляет косточку. Несколько Жаворонков подталкивают друг друга, восторженно шепча.

– Не важно, сколько вещей ты добавляешь, у тебя только две руки, поэтому ты можешь бросить только две вещи. Ты просто должна бросать все быстрее и быстрее, все выше и выше.

Он добавляет камень и кристалл, вещи летают между его рук достаточно быстро, чтобы было трудно увидеть, что именно он бросает. Я делаю глубокий вдох.

Затем все падает, рушится на каменный пол. Кристалл разбивается. Один из желудей катится к огню.

– Мой совет, – говорит Вал Морен, – ты должна научиться жонглировать лучше меня, Сенешаль.

Долгое время я так злюсь, что не могу пошевелиться. Я чувствую себя раскаленной, преданной единственным человеком, который должен понять, как трудно быть тем, кто мы есть.

Прежде чем сделать что-то, о чем пожалею, я поворачиваюсь на каблуках и ухожу.

– Я предсказал, что ты не последуешь моему совету, – кричит он мне вслед.

Злой король. Глава 11

Вечером на Охотничью Луну весь Двор направляется в Молочный лес, где деревья окутаны какими-то шёлковыми покрытиями, которые, как на мой смертный взгляд, выглядят как ничто иное, как сетка с яйцами моли или, может, завёрнутый ужин пауков.

Локк приказал построить из плоских камней, из материала, которым обычно строят стены, грубую форму трона. Массивная каменная плита служила спинкой, широкий камень – сидением. Он возвышался над рощей. Кардан сидел на нём, а корона ярко сверкала на его лбу. Рядом в костре горит шалфей и тысячелистник. В какой-то момент он кажется больше, чем есть на самом деле, словно сошедший со страниц мифов, истинный Верховный Король Фейри и ничья марионетка.

Трепет замедляет мой шаг, и паника следует за мной по пятам.

«Король – живой символ, бьющееся сердце, звезда, на которой написано будущее Эльфхейма. Конечно, вы заметили, что с тех пор, как началось его правление, острова стали другими. Штормы приходят к нам быстрее. Цвета стали ярче, а запахи резче. Чудеса были замечены в лесах, древние существа, давно ушедшие из мира мыслей, наблюдают за ним. Когда он становится пьяным, его подданные тоже навеселе, даже сами не знают почему. Когда его кровь проливаются, растёт жизнь».

Я только надеюсь, что он не замечает ничего подобного на моём лице. Когда я останавливаюсь перед ним, то склоняю голову, благодарная за оправдание не встречаться с ним взглядом.

– Мой король, – говорю я.

Кардан поднимается с трона, позади развевается плащ из сверкающих чёрных перьев. Новое кольцо мелькает на его мизинце – красный камень ловит огни костра. Очень знакомое кольцо. Моё кольцо.

Я помню, как он взял мою руку в своих комнатах.

Я сжимаю зубы, украдкой бросая взгляд на свою голую руку. Он украл моё кольцо. Он украл его, а я не заметила. Таракан научил его, как это сделать.

Интересно, посчитала ли Никасия это предательством? Это похоже на то.

– Пойдём со мной, – говорит он, беря мою руку и проводя меня сквозь толпу. Хобы и григи, с зелёной кожей и коричневыми, разорванными крыльями с одеждами из коры деревьев – весь Народец Эльфхейма появился сегодня вечером в своих разных нарядах. Мы проходим фейри в пальто, сшитом из золотых листьев, другого в зелёном кожаном жилете с кепкой, свернувшейся, как папоротник. Одеяла были расстелены повсюду и завалены подносами с виноградом с размером в кулак и ярко-рубиновыми вишенками.

– Куда мы идём? – спрашиваю я, когда Кардан ведёт меня к краю леса.

– Мне нужно говорить одно и то же много раз, – говорит он. – Я хочу, чтобы ты знала, что твоей сестры тут сегодня нет. Я в этом убедился.

– А что же запланировал Локк? – спрашиваю я, не желая говорить благодарности или хвалить за ловкость рук. – Он определённо хотел создать себе репутацию в этот вечер.

Кардан корчит гримасу.

– Я не забиваю свою симпатичную голову такой чушью. Ты заботишься о таких вещах. Как муравей из басни, который работает в грязи, пока кузнечик поёт всё лето.

– И на зиму ничего не осталось, – говорю я.

– Мне ничего и не нужно, – говорит он, насмешливо качая головой. – В конце концов, я ведь Кукурузный Король, которого принесут в жертву, чтобы маленький Оук мог занять моё место весной.

Сверху светились шары тёплым, волшебным светом, летая в ночном воздухе, но его слова вызвали у меня дрожь страха.

Я смотрю ему в глаза. Его рука скользит по моему бедру, как будто он может притянуть меня к себе ближе. На какое-то маленькое мгновение что-то мерцает в воздухе между нами.

«Целуй меня, пока я не почувствую отвращение».

Конечно, он не пытается меня поцеловать. В него теперь не стреляют, он не в бешенстве, не опьянён, и не испытывает достаточного отвращения к себе.

– Ты не должна быть здесь сегодня вечером, маленький муравей, – говорит он, отпуская меня. – Возвращайся в замок. – Затем он пересекает толпу обратно. Придворные кланяются, когда он проходит мимо. Немногие, самые смелые и наглые, хватают его за пальто, заигрывают и пытаются втянуть его в танец.

И тот, кто однажды оторвал крыло мальчика прямо от спины, потому что тот не поклонился, теперь решает это всё со смехом.

Что изменилось? Он стал другим, потому что я заставила его измениться? Это потому, что он далеко от Балекина? Или он никак не изменился, а я вижу только то, что хочу видеть?

Я до сих пор чувствую тёплое давление его пальцев на мою кожу. Что-то действительно со мной не так: я хочу того, кого я ненавижу, хочу того, кто презирает меня, даже если он тоже хочет меня. Моё единственное утешение в том, что он не знает, что я чувствую.

Какой бы разврат ни запланировал Локк, я должна остаться, чтобы найти представителя Двора Термитов. Чем раньше мой долг перед их лордом Ройбеном будет оплачен, тем скорее количество их в моем списке сократится. Кроме того, они вряд ли смогут принести мне больше проблем, чем уже есть.

Кардан возвращается на трон, когда появляется Никасия с Гримсеном, заколка на плаще которого была в форме бабочки.

Гримсен начинает говорить речь, которая, несомненно, польстит, и вытаскивает что-то из кармана. Это похоже на серёжку – с одной капелькой, которую Кардан поднимает на свет и восхищается. Я предполагаю, что он сделал свой первый магический предмет на службе Эльфхейма.

На дереве слева от них я вижу сову с лицом хоба, Львиный зев, летящую вниз. Хотя я не могу их видеть, Призрак и еще несколько шпионов прячутся поблизости, наблюдая за происходящим с достаточного расстояния, чтобы, если что-то произойдёт, они были там.

Выходит музыкант, похожий на кентавра, но с телом оленя – он несёт лиру, вырезанную в форме пикси, с крыльями, образующими верхние грани инструмента. Нити, кажется издалека, разноцветные. Музыкант начинает играть, и резьба поёт.

Никасия подходит к кузнецу. Она одета в пурпурное платье, которое переливается как синие перья павлина на свету. Её волосы заплетены в косу вокруг головы, а на лбу – цепочка, с которой свисают десятки бусин в сверкающих пурпурно-синих и янтарных тонах.

Когда Гримсен поворачивается к ней, черты его лица будто становятся светлее. Я хмурюсь.

Жонглёры начинают подбрасывать в воздух различные предметы – от живых крыс до сверкающих мечей. Повсюду раздают вино и медовые пирожные.

Наконец, я вижу Дулкамару из Двора Термитов. Её красные, словно маки, волосы заплетены в кольца, а двуручный меч привязан к спине. Серебряное платье развивалось вокруг неё. Я иду к ней, стараясь не показаться запуганной.

– Добро пожаловать, – говорю я. – Чем мы обязаны честью вашего визита? Ваш король нашёл то, чего он хочет попросить взамен…

Она перебивает меня, смотря на Кардана:

– Лорд Ройбен хочет, чтобы ты знала, что даже в низших дворах мы слышим кое-что.

На мгновение в моём разуме появляется тревожный список всего того, что могла услышать Дулкамара, затем я вспоминаю о слухах народца по поводу того, что Кардан застрелил одну из своих любовниц для собственного удовольствия. Двор Термитов – это один из немногих дворов, в котором есть и благие, и неблагие фейри. Я не уверена, что они возражают против причинения вреда придворным или просто по поводу нестабильности Верховного короля.

– Даже без лжецов это может быть просто ложью, – осторожно говорю я. – Какие бы слухи вы не услышали, я могу объяснить, что на самом деле произошло.

– У меня есть причины тебе верить? Я думаю, нет. – Она улыбается. – Мы можем потребовать долг в любое время, смертная девушка. Лорд Ройбен может послать меня к вам, например, для личной охраны. – Я вздрагиваю. Под «охраной» она явно подразумевает шпионаж. – Или, может, мы попросим твоего кузнеца, Гримсена. Он мог бы сделать для лорда Ройбена клинок, который разрушает клятвы.

– Я не забыла о своём долге. На самом деле, я надеялась, что вы позволите отплатить мне сейчас, – говорю я, взяв себя в руки. – Но лорд Ройбен не должен забывать…

Она обрывает меня рычанием:

– Смотри, чтобы ты не забыла.

С этими словами она уходит, заставляя меня раздумывать о том, что мне было лучше сказать. Я всё еще в долгу перед Двором Термитов, и у меня всё еще нет возможности продолжить нашу сделку с Карданом. Я до сих пор не знаю, кто мог предать меня или что делать с Никасией.

По крайней мере, эти мысли не кажутся хуже того, что придумал Локк, чтобы похвастаться сегодня. Интересно, получится ли мне сделать то, чего хочет Тарин, и, в конце концов, убрать его с должности Мастера Пирушек просто за то, что он скучный.

Как будто Локк мог читать мои мысли, он хлопает в ладоши, заставляя толпу замолчать.

Музыка замирает, а вместе с ней танцоры, жонглёры и смех.

– У меня есть еще одно развлечение для вас, – говорит он. – Настало время короновать монарха сегодня. Королеву Веселья.

Один из лютистов играет весёлую импровизацию. Зрители смеются.

Холодок пробегает сквозь меня. Я слышала об игре, хотя и никогда не видела, как в неё играют.

Это достаточно просто: похитить смертную девушку, напоить её волшебным вином, рассказать волшебную лесть и подарить пару волшебных поцелуев, чтобы убедить её, что её коронуют короной – в то время как они издеваются над её запутанным разумом.

Если Локк привёл сюда смертную девушку, чтобы повеселиться за счёт её разума, то я не выдержу. Я сброшу его за чёрные скалы Инсвила, чтобы русалки проглотили его живьём.

Когда я всё еще об этом размышляю, Локк говорит:

– Но, наверное, только король может короновать королеву.

Кардан встаёт с трона и спускается по камням к Локку. Его длинный пернатый плащ скользит по полу за ним.

– Тогда где же она? – спрашивает Верховный король, подняв брови. Кажется, он не удивлён, и я надеюсь, что это закончится так же быстро, как и начнётся. Какое удовлетворение можно найти в подобной игре?

– Разве ты не догадался? В нашей компании есть только одна смертная, – говорит Локк. – Поэтому, наша Королева Веселья – никто иная, как Джуд Дуарте.

На мгновение мой разум становится абсолютно пустым. Я не могу даже думать. Затем я вижу улыбку Локка и улыбающиеся лица народца Двора, и все мои чувства обращаются в ужас.

– Давайте подбодрим её, – говорит Локк.

Они кричат бесчеловечными голосами, и я должна подавить панику. Я смотрю на Кардана и вижу в его глазах что-то опасное – и никакого сочувствия.

Никасия ликующе улыбается, а рядом с ней Гримсен на что-то отвлекается. Дулкамара на опушке леса наблюдает за мной, ожидая, что я сделаю.

Я думаю, что Локк, наконец, сделал всё правильно. Он пообещал наслаждения Верховному Королю, и я полностью уверена, что Кардан будет в абсолютном восторге.

Я могла бы приказать ему остановить то, что будет дальше. Он тоже это знает, а значит, он знает, что я буду ненавидеть происходящее и то, что он будет делать, но недостаточно, чтобы я приказала ему остановиться и раскрыла всё.

Конечно, я перетерплю многое, прежде чем это сделать.

«Ты пожалеешь об этом».

Я не говорю этих слов, но смотрю на Кардана и думаю о них, передавая молчаливое послание, и оно кажется настолько сильным, будто я кричу.

Локк подаёт сигнал, и группа бесов выходит вперёд, неся уродливое изодранное платье и круг из ветвей. К импровизированной короне прикреплены маленькие грязные грибы, из-за которых появляется гнилостная пыль.

Я ругаюсь себе под нос.

– Новая одежда для нашей новой королевы, – говорит Локк.

Раздался смех и удивлённые вздохи. Это жестокая игра, предназначенная для смертных девушек, которые зачарованы, и не знают даже, что над ними смеются. Это забавно для них – то, что они так глупы. Они восхищаются платьями, которые кажутся им нарядными. Они жадно смотрят на короны, кажущиеся им сияющими драгоценностями. Они падают в обморок от обещаний настоящей любви.

Благодаря заклинанию принца Даина волшебное очарование не работает на мне, но даже если они это сделают, то каждый член Двора ожидает, что человеческий сенешаль Верховного Короля будет носить защитные чары – нить с рябиновыми ягодами, крошечный листик дуба, ясеня или шиповника. Они знают, что я вижу правду в том, что Локк даёт мне.

Двор наблюдает за мной с нетерпеливым вздохом. Я уверена, что они никогда не наблюдали за Королевой Веселья, которая знала, что над ней издеваются. Это новый взгляд на игру.

– Расскажите нам, что вы думаете о нашей леди, – громко спрашивает Локк у Кардана со странной улыбкой.

Выражение лица Верховного короля напрягается, но черты расслабляются мгновение спустя, когда он поворачивается ко Двору.

– Меня слишком часто беспокоят сны о Джуд, – говорит он, голос становится громче. – Её лицо всегда есть в моём самом частом кошмаре.

Придворные смеются. Жар вспыхивает на моём лице, потому он рассказывает им свой секрет, специально для того, чтобы поиздеваться надо мной.

Когда Элдред был Верховным Королём, его упрямства оставались неизменными, но новый Верховный король – это не просто что-то новое для земель, но и для самого Двора. Я понимаю, что он радует их своими капризами и жестокостью. Я была дурой, когда мне казалось, что он не такой, как обычно.

– Некоторые из нас не думают, что смертные прекрасны. На самом деле, многие могут сказать, что Джуд не в их вкусе.

На мгновение мне становится интересно – хочет ли он, чтобы я была в полной ярости и показала всему Двору власть над ним? Но потом мысль исчезает – сердце так громко стучало в голове, что я едва могу думать.

– Но я думаю, что её красота… уникальна. – Кардан делает паузу, когда толпа смеётся еще больше. – Мучительная. Тревожная. Терзающая.

– Может, ей нужна новая одежда, чтобы показать её истинное очарование, – говорит Локк. – Пышный наряд ей подойдёт.

Бесы подходят ближе, чтобы натянуть потрепанное, изношенное тряпичное платье на моё тело, к радости народца.

Еще больше смеха. Всё моё тело горит. Часть хочет убежать, но вторая часть замерла и желает показать им, что меня запугать нельзя.

– Подожди, – говорю я, так громко, как только могу, чтобы меня все услышали. Бесы сомневаются. Выражение лица Кардана нечитаемо.

Я наклоняюсь и беру край своего платья, а затем тяну вверх, снимая через голову. На мне остаётся простое нижнее бельё – без корсета, без особенностей – самое обычное. Я стою посреди пиршества в нижнем белье, и всё еще могу что-то говорить. Могу говорить что-то Кардану.

– Теперь я готова надеть новое платье, – говорю я. Слышится несколько радостных «ура», будто они не осознают, что игра – унижение. Локк, как ни странно, выглядит восторженным.

Кардан приближается ко мне, а взгляд пожирает каждый миллиметр кожи. Я не уверена, что смогу перенести то, что он скажет. К счастью, он, кажется, в недоумении.