Текст книги "Одинокий лыжник"

Автор книги: Хэммонд Иннес

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)

Он был бледен, губы были твердо сжаты.

–      Я бы предпочел рискнуть, чем ждать, что меня застрелят, как тех солдат, которых убил Штельбен, – сказал я.

Он снова пожал плечами. Его это не интересовало. Я выглянул в коридор. Мэйна не было видно. Я посмотрел на окно, выходящее в сторону канатной дороги. У Керамикоса был револьвер, но воспользуется ли он им, чтобы помочь нам? Я не верил ему. Внезапно я решился. Я подошел и открыл окно. Под ним на деревянной платформе лежал глубокий снег. За платформой начиналась засыпанная снегом санная трасса, скрывающаяся во мраке снегопада.

–      Закройте за мной окно, – обернулся я к Керамикосу.

–      Не делайте глупостей, Блэйр, – сказал он, когда я встал на подоконник. – Он обнаружит ваши следы. Это ни к чему не приведет.

Но я игнорировал его совет. Все лучше, чем сложа руки ожидать конца. Я выпрыгнул в окно. Мягко упав на колени, я уткнулся лицом в снег, поднял голову и стер с глаз. снег. Я стоял лицом к сбегающей вниз санной трассе. Увязая в снегу, я стал пробираться вперед и вскоре достиг того места трассы, где снег был сдут ветром начисто. Я поскользнулся и покатился, лежа на спине, вниз. Так я пролетел метров тридцать, пока не оказался в снежном сугробе. Когда я выбрался из него, то услышав чей-то окрик. Оглянувшись, я удивился тому, как недалеко ушел от дома. Раздался выстрел, и пуля с шипением вонзилась в снег рядом со мной. Снова послышался крик. Сквозь ветер, свистящий в деревьях, я не мог разобрать слов. Я повернулся и заскользил дальше вниз.

Больше не стреляли. Когда я вновь оглянулся, «Кол да Варда» была едва видна сквозь пелену снега. Я быстро двигался вперед, изредка пробираясь по пояс через снежные сугробы, а иногда, где трасса канатной дороги не была занесена снегом, скользя на спине.

Дом совершенно исчез из вида, но вдруг я увидел приближающегося ко мне лыжника. Он быстро спускался по склону.

Я бросился к деревьям. Снег подо мной пополз, я ухватился за ветку и спрятался за деревом. Мэйн сделал поворот «Христиания» и мгновение спустя оказался передо мной. Не более пяти метров разделяло нас. Слезы злости ожгли мои глаза. Мэйн сунул руку за пазуху штормовки и вытащил пистолет.

–      Застрелить вас или предпочтете вернуться к вашим друзьям? – злобно спросил он.

Очевидно, ему было безразлично, застрелить меня сейчас или позже.

Выбора у меня не было.

–      Ладно, вернусь, – буркнул я в ответ.

С горьким чувством поражения я стал карабкаться вверх по трассе, по которой только что спустился вниз. Один раз снег осыпался подо мной, я упал; мне стало все безразлично – будь что будет... Но Мэйн принялся тыкать мне в бок носками лыж и протянул лыжную палку, держа оружие наготове.

Пока я добрался до верха, я совсем изнемог. Мэйн велел мне идти к машинному отделению. Дверь была приперта снаружи, и я решил, что там заперты Инглез и Керамикос. Перед входом были навалены кирки, лопаты и тяжелый с длинной ручкой молоток, похожий на отбойный. Мэйн отпер дверь и, схватив меня за шиворот, толкнул внутрь. Я споткнулся о порожек, упал, ударился обо что-то головой и потерял сознание. Я пришел в себя и увидел, что сижу, прислонившись к стене. Меня трясло, как в лихорадке. Все плыло перед глазами, и первое мгновение я не мог понять, где нахожусь. Кровь стучала в висках, голова была тяжелой и болела. Я приложил руку ко лбу. Он был мокрый и липкий. Пальцы были покрыты грязью, кровью и талым снегом.

Затем я вспомнил все, что произошло. Я напряг зрение. Напротив меня, спиной к двери, стоял Мэйн. Под рубильником у окна Инглез и Керамикос долбили цементный пол киркой и молотком. В помещении стоял грохот, пыль столбом поднималась под потолок. Все поплыло у меня перед глазами, и я зажмурился.

Он стоял, облокотившись о рукоятку молотка, и вытирал пот со лба. Он поймал мой взгляд.

–      Как тебе, получше? – спросил он, заметив, что я очнулся.

–      Да. Все в порядке.

Но Дерек увидел, что меня бьет озноб, и обернулся к Мэйну.

–      Почему вы не отведете его в комнату? Он промок насквозь. Еще получит воспаление легких.

–      Это уж его забота, – был ответ Мэйна. Он не скрывал, что ему безразлично, схвачу я воспаление легких или нет. Но тогда и мне самому все было безразлично.

Дерек перевел взор на меня, затем снова взглянул на Мэйна.

–      Я не часто ощущаю желание убить кого-нибудь, – произнес он, – но, клянусь богом, сейчас я готов на это!

–      Не советую пытаться, – только и произнес Мэйн.

Инглез отвернулся и яростно ударил молотком по цементному полу. Гул от удара потряс стены. Большая железная печь была сдвинута в сторону, и там, где она прежде стояла, Дерек и Керамикос крушили цемент. Я оглядел помещение. Оно было серым и грязным. Пыль клубилась вокруг Инглеза и Керамикоса – густая, удушающая пыль. Я сидел у стены, у которой Штельбен застрелил солдат.

Я почувствовал себя лучше. Но мокрая одежда холодила тело, и я не мог унять дрожи. Я поднялся.

–Давайте я вам помогу.

Инглез обернулся.

–      Хоть немного согреюсь, – объяснил я. i – Что ж, ладно, – отозвался он.

Мэйн не протестовал, и я перебрался через груду канатов, тросов и механизмов. В полу уже была выдолблена большая яма, и Керамикос лопатой ковырял землю. Сверху, под цементом, была замерзшая корка, но на глубине, сантиметров пятнадцати земля была мягкая. Я взялся за кирку.

– Не спеши, – шепнул Инглез. – Спешить некуда. Жаль, что тебе не удалось бежать. Смелая попытка, но довольно безнадежная.

Я кивнул.

–      Глупость с моей стороны, – сказал я.

Мы работали молча. Керамикос и Инглез орудовали лопатами, а я разрыхлял для них землю киркой. Мэйн не давал нам передохнуть. Мы работали без перерыва, и яма углублялась с каждой минутой.

–      Вскоре мы доберемся до золота, если оно здесь, – шепнул я Инглезу, когда наши головы соприкоснулись. Яма была уже с полметра глубиной. – Ведь он начнет стрелять, как только мы докопаемся до ящиков, не так ли?

–Сперва он заставит нас поднять их наверх. Если только, как ты говоришь, золото здесь. Как ты себя чувствуешь?

–      Еще не отогрелся, – прошептал я в ответ. – Но пока двигаюсь, все в порядке.

–      Смотри, не вздумай что-либо начать, пока я не скажу. – Он вплотную наклонился к Керамикосу и что-то зашептал ему. Грек кивнул, и его волосатые руки крепче ухватили лопату.

–      Прекратить разговоры! – прикрикнул Мэйн. Голос дрожал от возбуждения.

–      Начинает волноваться, – заметил Керамикос, поблескивая маленькими глазками за стеклами очков. – Скоро потеряет контроль над собой, будет как одержимый, завидев золото. Тогда, может быть, станет менее внимательным. Это будет наш шанс. Не спешите копать…

Я подумал – при нем ли его револьвер.

Прекратить разговоры! – Голос Мейна дрожал. – Работайте молча или я пристрелю одного из вас.

Мы умолкли. Но хотя мы не спешили, яма неизбежно углублялась. Было уже около четырех часов дня, в помещении стало темно, и Мэйн включил электрическое освещение. Зажглась лампа на том самом месте, где ее когда то разбил Хольц, Инглез взглянул на меня. Наверное, та же мысль мелькнула и у него. Если я сделаю вид, что почувствовал дурноту, смогу ли я приблизиться на достаточное расстояние, чтобы разбить ее киркой, подумал я.

–      Не делай глупостей, Нейль, – прошептал Инглез.

Я взглянул на Мэйна. Глаза у него блестели. Мысли о золоте владели, им. Но он не забывал и о нас. Черное дуло пистолета смотрело мне прямо в живот, когда мы встретились взорами.

–      Если вы сделаете хоть шаг к лампочке, Блэйр, я выпущу из вас кишки.

Мы продолжали копать. Поочередно один из нас спускался в яму.

Когда яма была уже около полутора метров глубиной, лопата Инглеза увязла в заплесневелом куске сукна. Керамикос вытащил его из земли,

–      Это может заинтересовать вас, Мэйн, – сказал он. Кусок немецкой шинели,

–      Копайте дальше!

В земле попадались ржавые штыки, винтовки с истлевшими прикладами и съеденными ржавчиной стволами, ремни, которые рассыпались, когда мы дотрагивались до них. И затем мы отрыли угол деревянного ящика.

Керамикос (в это время он находился в яме) взглянул на нас.

–      Передайте наверх, – сказал Инглез.

Керамикос нагнулся и принялся руками очищать ящик от земли. Я посмотрел на Мэйна. Он был очень возбужден. Это видно было по его глазам, по напрягшемуся телу. Но он не двинулся с места.

Ящик был длиной около полуметра, сантиметров тридцать шириной и сантиметров пятнадцать в высоту. Дерево потемнело и подгнило, куски земли запеклись на нем. Керамикос обхватил ящик руками и передал Инглезу. Ящик был тяжелый. Инглез опустил его возле трупов и посмотрел на Мэйна.

– Поднимите наверх остальные, – распорядился Мэйн.

–      Может быть, вскроем? – предложил Инглез.

Мэйн задумался. Соблазн увидеть золото был велик.

–      Ладно, – сказал он. – Взломайте его киркой. Посмотрим.

Инглез подтолкнул к нему ящик.

–      Ломайте сами. – сказал он. – Это ваше золото. Мэйн рассмеялся.

–      Я не дурак, Инглез. Вскройте его!

Инглез пожал плечами. Упершись ногой об ящик, он сунул острие кирки между досок. Верхняя доска легко оторвалась.

Ящик был доверху набит землей.

Мэйн издал вопль и отскочил назад. Пистолет дрожал у него в руке.

–      Что это за фокусы? – завопил он. – Это земля! Что вы сделали с золотом, Инглез? Что вы с ним сделали?

Он потерял контроль над собой. Лицо исказилось от ярости.

–      Что вы с ним сделали? – повторил он. – Скажите, что вы с ним сделали или я... или я... – Он словно обезумел. Я испугался, что он застрелит Инглеза.

–      Не валяйте дурака, – сказал Инглез. Голос у него был резок, и в нем звучали властные нотки. – Эти ящики лежали нетронутыми в земле с того самого дня, как ваши друзья их здесь закопали. Возможно, они – Мюллер и Манн – знают, где спрятано золото. Но вы убили их.

–      Почему вы предложили вскрыть ящик? – Мэйн овладел собой. – Почему? Вы знали, что золота там нет?

–      Я подозревал, что ваши друзья обманули вас, – ответил Инглез.

–      Не верю! Я освободил их из тюрьмы, и за это они рассказали мне все. Они вырыли эту яму по распоряжению Штельбена и сложили в нее ящики и трупы. После этого Штельбен заперся здесь и завесил окно, чтобы они не могли подсматривать. Потом, когда они получили возможность посмотреть внутрь, они увидели, что яма была закопана, зацементирована и печь поставлена на прежнее место. После этого Штельбен запер дверь, и больше они не могли попасть внутрь.

– Это они так говорят, – заметил Инглез.

Мэйн дико огляделся вокруг.

–      Оно где-то здесь, – сказал он. – Должно быть здесь]

–      Вы уверены в Мюллере и Манне? – тихо спросил Инглез.

–      Да, конечно. Штельбен не мог вынести отсюда золото, чтобы они не заметили.

–      Вы знаете обо всем только с их слов, – напомнил Инглез. – Вы же в конце концов обманули их. Почему они не могли обмануть вас?

–      Достаньте остальные ящики, – приказал Мэйн.

–      Если один ящик наполнен землей, значит, и остальные тоже, – сказал Керамикос.

–      Вытащите их! – заорал Мэйн.

Теперь мы работали значительно быстрее. Мы вытащили из ямы двадцать один ящик и вскрыли все по очереди.

–      Ну, что прикажете делать дальше? – спросил Керамикос, когда был вскрыт последний ящик.

Мэйн не слушал его. Его взор блуждал по помещению. Оно где-то здесь, – говорил он. – Я уверен в этом. Ия найду его, даже если мне придется разломать тут все в щепки!

–      Может быть, сперва выпьем и обсудим обстановку?

–      предложил Инглез.

Мэйн задумчиво посмотрел на него. От его самоуверенности не осталось и следа.

–      Хорошо, – сказал он упавшим голосом. – Сбросьте все обратно и закопайте.

Наспех мы забросали яму землей и отнесли инструменты в дом. Снег перестал валить, но было очень холодно, и ветер пробирал меня до костей сквозь еще сырую одежду. Джо уютно устроился у камина с книжкой в руках.

–      Куда вы все запропастились, черт бы вас побрал? – спросил он. – Я уже начал беспокоиться. И что вы делали со всем этим – сажали деревья? – Он показал на инструменты, которые мы несли.

–      Нет. Откапывали золото, – ответил Инглез.

Мэйн пошел наверх. Джо поднялся с кресла.

–      Просто сумасшедший дом, – обратился он к Инглезу.

–      Сперва вы заявляете, что у вас была ссора с Мэйном. Затем вы все исчезаете вместе с ним. Вальдини и Карла заперлись наверху в своих комнатах. Может быть, вы объясните мне, что тут происходит?

–       Сядьте и успокойтесь, – сказал Инглез. – Вы кинооператор по штату, а не нянька.

– Да, но все это очень странно, старина, – не унимался Джо .– Здесь что-то происходит, а...

–      Вы оператор или нет? – резко спросил Инглез.

– Конечно, оператор, – обиженно ответил Джо.

–      Ну и занимайтесь своим делом. Я здесь не для того, чтобы цацкаться с вами. Сегодня вы потеряли возможность сделать несколько хороших снимков, потому что поленились выйти наружу.

–      Да, но...

–      Прекратите!

Джо хмуро уткнулся в книгу. Это было несправедливо со стороны Дерека, но зато заставило Джо прекратить расспросы. Мы прошли в чулан для лыж и сложили там инструменты.

–      Думаю, что теперь Мэйн захочет прийти с нами к соглашению, – сказал Керамикос. – Он не любит оставаться в одиночестве. Особенно теперь, когда он понял, что не знает, где спрятано золото. Он не посмеет застрелить нас вдруг один из нас знает, где золото. Но и в живых он нас не посмеет оставить, разве только мы станем его компаньонами... Думаю, что он захочет принять всех нас в свою компанию.

–      Но нужно ли нам соглашаться на это? – спросил я.

–      С вашей помощью мы можем отделаться от него. – Я имел в виду пистолет Керамикоса.

Грек покачал головой.

–      Нет,..нет. Мэйн еще может нам пригодиться. Мы не знаем, что известно ему. Сперва мы должны прийти к соглашению,

–      Но разве он знает о золоте больше нашего? – сказал Инглез.

Керамикос поморщился.

–      Четыре головы всегда лучше, чем одна, друг мой, –      ответил он учтиво.

Мы пошли наверх. Я был рад снять с себя мокрую одежду и переодеться.

Приведя себя в порядок, Инглез пришел ко мне.

–      Как самочувствие, Нейль?

–      Нормально.

–      Заклей порез пластырем, – посоветовал он. – Если у тебя нет, я принесу.

Он вышел и, вернувшись, наклеил мне пластырь.

–      Сочувствую, – сказал он, хлопая меня по плечу, – что твоя попытка вырваться на свободу не удалась. Это было очень смело.

–      Скорее всего безнадежно, – усмехнулся я.

–      Бесполезно, скажем так, – улыбнулся он. – Но ты-то этого не мог предугадать.

–      Скажи, ты знал, что в ящиках нет золота? – спросил я.

–      У меня было смутное подозрение. – Он закурил сигарету и, наблюдая за угасающим пламенем спички, продолжал: – Человек, за которым нам нужно теперь следить в оба, – наш друг Керамикос. Он куда более коварный тип, чем Мэйн. К тому же, он считает, что мы знаем, где спрятано золото.

–      А в действительности? – спросил я.

–      Чем меньше ты будешь знать об этом, тем лучше, улыбнулся Инглез. – Пошли вниз, выпьем как следует. И смотри напейся сегодня не меньше меня.

Это был странный вечер. Инглез был в ударе, рассказывал, анекдот за анекдотом о кинозвездах, которых он знал, о: режиссерах и вечеринках, заканчивавшихся потасовками. Он работал на совесть, словно уличный зазывала, стремясь во что бы то ни стало расшевелить свою аудиторию. Правда, сперва вся аудитория состояла из меня одного. Но затем Дерек оторвал Джо от его ковбойского романа и пригладил его взъерошенные перышки. А когда к нам присоединился Керамикос, то в одиночестве остался Только Мэйн. Он сидел в стороне, и мы устроились за стойкой бара.

По-видимому, этого и добивался Инглез.

Наконец Мэйн встал, подошел к пианино и исполнил что-то Баха. Это было дикое, яростное исполнение. Старое пианино громко рыдало, выражая отчаяние Мэйна и его бессильную ярость.

А Инглез все продолжал сыпать анекдоты, и мы держались за животики от смеха. Это было мрачное веселье, вызванное остроумием Инглеза и выпитым коньяком. Но смех был неподдельным. И, по-видимому, это и подействовало на Мэйна, сняло владевшую им напряженность. После неудачи с золотом он больше не был уверен в себе. Он вдруг ударил по клавишам и встал.

–      Перестаньте ржать! – закричал он.

–      Не смотрите на него, – прошептал Инглез и продолжал свой рассказ.

Мы снова захохотали.

–      Прекратите, слышите?

Инглез обернулся. Он слегка покачивался.

–      Ш-што пр-рекратить, сэр? – нарочно вежливо спросил он.

–      Пересядьте к печке и прекратите шум, – приказал Мэйн.

–      Какой шум? Вы слышите какой-нибудь шум, Нейль? – Дерек величественно обернулся к Мэйну. – Здесь никто не шумит, старина. Может быть, пианино?

Я бросил взгляд на Мэйна. Он побледнел от злости и опешил, не зная, как ему реагировать.

–      Инглез! – наконец сказал он. – Сядьте к печке!

–      А пошли вы к черту! – раздалось в ответ.

Рука Мэйна потянулась в карман за пистолетом, но так и осталась в кармане. Он глядел на нас, прикусив губу, затем снова сел за пианино.

Вошла Анна накрыть к ужину.

Инглез обратился к нам.

– Неужели кому-нибудь хочется есть? Я отказываюсь. Предпочитаю еще выпить. Давайте попросим накрыть здесь! Кто захочет, сможет подкрепиться.

Это была последняя капля. Мэйн вынужден был или велеть Анне накрыть ему отдельно, или же присоединиться к нам. Он выбрал последнее и сел рядом с Инглезом. Они подозвали к себе Керамикоса. После непродолжительной тихой беседы все трое пожали друг другу руки, и я услышал, как Инглез произнес:

–      Я не думал, что вы так разумны, Мэйн.

Мэйн прошел за стойку и принялся смешивать напитки по своему рецепту, желая угостить нас. Когда он потянулся за бутылкой, Инглез наклонился ко мне. «Пальбы не будет. Трехстороннее соглашение». Глаза его иронически сверкнули.

–      А что Карла? – шепотом спросил я.

–      О ней разговора не было.

Мэйн продолжал взбалтывать коктейль. Он снова стал таким, как прежде. Улыбался, беседовал с нами, приготовляя выпивку... Глядя со стороны, его можно было принять за гостеприимного хозяина, может быть, актера или даже художника, но ни в коей мере не за безжалостного и жестокого убийцу.

Но почему мы так много пили в тот вечер? У каждого из нас были свои причины. Тон задал Инглез. И проделал это довольно успешно. Он хотел, чтобы всем казалось, будто он пьян; а сам хотел напоить других. Я пил потому, что спиртное согревало меня, и я помогал Инглезу. Джо пил потому, что все снова стали друзьями, и это радовало его. Он ненавидел эмоциональные конфликты. Наверняка только из-за этого он до сих пор оставался холостяком. Мэйн пил, чтобы не отстать от остальных и позабыть про неприятности. А Керамикос? Тогда я еще не был уверен в том, почему пил Керамикос.

Инглез, казалось, пьянел быстрее других. К одиннадцати часам он повздорил с Джо и обиженный ушел к себе. Керамикос спьяна уронил бокал с коньяком на пол. Отупело уставившись на осколки, он снял очки, протер глаза и нетвердой походкой, но стараясь держаться прямо, направился к двери. Мы слышали, как он затопал по лестнице. Компания начала распадаться. Вскоре ушел и я. В баре в хорошем подпитии остались Мэйн и Джо. Войдя к себе в комнату, я увидел Инглеза, который сидел на постели.

–      Ты вроде не так пьян, как кажешься? – сказал он.

–      Просто в блаженном настроении, – ответил я. – Но могу мигом протрезветь, если ты приведешь хороший довод для этого.

–      Мы отсюда убежим, – сказал он.

–      Когда?

–      Сегодня ночью. Когда все угомонятся. – Я обратил внимание, что он был в лыжных ботинках, а его штормовка и перчатки лежали на стуле у изголовья кровати. – Запри дверь и сядь рядом.

Инглез принялся давать мне инструкции. Он был краток и точен, как обычно, когда инструктировал нас перед операцией. Он тщательно выбирал слова, хотя говорил быстро. Как он мог ясно мыслить после такого количества выпитого, не понимаю! Но я уже говорил, что он мог пить так, как другие принимают пищу. Казалось, алкоголь питает его мозг и понуждает к действию. Сам я чувствовал некоторый шум в голове и должен был сосредоточиться, чтобы следить за его словами и запомнить, что он говорит.

–      Ты выходил из дома? – спросил он.

–      Нет.

–      Тогда отдерни штору и взгляни.

К моему удивлению, снегопад прекратился, и небо было ясно. Громадные сугробы, которые намело вокруг дома, искрились в лунном свете. Правда, ветер еще уныло завывал, и куда бы я ни бросал взгляд, всюду на поверхности двигалась снежная пыль, словно песок в пустыне перед бурей.

–      Как раз под окном приличный сугроб, – продолжал Инглез. – Когда все уснут, я выпрыгну из твоего окна и доберусь до платформы. Возможно, ты заметил, что, когда мы вечером вернулись с инструментами, я незаметно бросил одну кирку в снег. Мэйн этого не видел. Этой киркой я взломаю дверь в машинное отделение. К несчастью, комната Керамикоса находится как раз над машинным отделением. Если он услышит, то станет меня преследовать. У меня хватит времени повредить оставшиеся лыжи. У Керамикоса имеется оружие. Он сегодня сказал Мне об этом, когда мы откапывали ящики, и я вовсе не хочу быть застреленным.

–      Я догадывался, что у него есть пистолет, – кивнул я. – Но он слишком пьян, чтобы стрелять прицельно.

Инглез коротко рассмеялся.

–      Чушь. Керамикос так же трезв, как я. И он знает, что здесь, в «Кол да Варда», я ему не опасен, но если удастся встать на лыжи...

–      Ты хочешь сказать, что он только притворялся пьяным?!

Я соображал довольно туго.

Инглез кивнул.

–      Последний бокал, который я приготовил, он даже не пригубил. Я подсыпал туда снотворное. Он это понял. А Мэйн выпил. Он сегодня будет хорошо спать.

–      Но я не понимаю, почему Керамикос должен обязательно преследовать тебя?!

–      Боже мой! Ты совсем туп сегодня, Нейль! – резко ответил Инглез. – Керамикос – нацист, военный преступник. В Греции нам не удастся схватить его. Но здесь, в Италии, иное дело. Италия – побежденная страна. Мы все еще держим здесь наши войска. Если бы я мог добраться до полевой полиции, ему было бы трудно пересечь границу. И он знает, что я больше заинтересован в нем, чем в золоте.

Он закурил сигарету.

–      Теперь слушай, Нейль, что ты должен сделать. Как только я выпрыгну из окна, приоткрой дверь и наблюдай за коридором. Если Керамикос выйдет из своей комнаты, проберись в комнату Джо. Только не попадайся на глаза Керамикосу. Окно из комнаты Джо выходит прямо на канатную дорогу. Выбрось из окна что-нибудь тяжелое, кувшин с водой, например. Я буду знать, сколько у меня есть времени. Мои следы будут отчетливо видны. Я спущусь прямо через перевал Тре Крочи на старую военную дорогу к Тонди ди Фалория, к посту карабинеров в Кортино. Как только Керамикос последует за мной, надевай лыжи и отправляйся в отель «Тре Крочи». Оттуда дозвонись по телефону в Триест, до майора Масгрова. Скажи, что звонишь по моему поручению. Он меня знает. Скажи, чтобы он послал из ближайшего пункта людей на джипе. Пусть они встречают меня у поста карабинеров в Кортино. Убеди его в срочности и важности этого. Объясни, что нужно задержать нацистского агента. Скажи, что снег очень глубокий и что на другой машине они вряд ли туда доберутся, только на джипе. – Он умолк и внимательно посмотрел на меня. – Тебе все ясно, Нейль?

Я кивнул.

–      Абсолютно ясно.

Мысль о предстоящем отрезвила меня. Но он не удовлетворился этим и заставил меня повторить все от слова до слова. Когда я кончил, он лег на постель и натянул на себя одеяло.

–      Сиди и прислушивайся, – сказал он. – Кто остался внизу? Джо и Мэйн? Разбуди меня через полчаса после того, как последний из них ляжет спать. Но, смотри, не засни сам.

–      Не беспокойся.

–      Еще одно, – прибавил он, устраиваясь поудобнее под одеялом. – Если тебе не удастся дозвониться до Триеста, звони в Ундина или в любой другой город, где имеются наши войска, и убеди начальника гарнизона действовать. Я не желаю, чтобы Керамикос проскользнул у нас между пальцев. Он наделал нам много бед в Греции.

–      Не беспокойся, – повторил я. – Дозвонюсь.

–      Хорошо, – сказал он и через минуту уже спал. Так было всегда. Он мог заснуть в любой момент, как по заказу.

Должно быть, прошло около получаса, когда Джо и Мэйн вместе поднялись наверх. Они что-то болтали и были явно пьяны. Шаги стихли у двери в комнату Мэйна. Говорил больше Мэйн. Наконец они пожелали друг другу спокойной ночи. Дверь в комнату Мэйна затворилась. Джо зашаркал, дальше по коридору. Я услышал, как он с тяжелым вздохом опустился на кровать. Некоторое время было тихо. Затем он снова задвигался. Заскрипели пружины кровати. Джо заворчал, устраиваясь поудобнее, и, наконец, захрапел. Я взглянул на часы. Шел первый час ночи.

Я поднялся и чуть-чуть приоткрыл дверь. Единственная электрическая лампочка тускло освещала коридор. На лестнице было темно, как в шахте. Кругом царила тишина. Я закрыл дверь и снова сел в кресло. Сон начал одолевать меня. Я посмотрел на часы. Время тянулось невероятно медленно.

Наконец полчаса прошло, и я разбудил Инглеза. Он взглянул на часы и мгновенно стряхнул с себя сон.

–      Спасибо, – сказал он, натягивая штормовку и перчатки. Затем открыл окно и, держась руками за подоконник, начал вылезать наружу, ногами вперед.

–      В «Тре Крочи» не отходи далеко от телефона, Нейль. Я позвоню, как только доберусь до Кортино.

–      Ладно. Желаю удачи, – отозвался я.

Он кивнул и исчез.

Я выглянул в окно и увидел, как он выкарабкивается из сугроба. Встав, он принялся шарить по снегу, вытащил кирку, посмотрел в мою сторону и махнул рукой. Затем перебрался через платформу и зашел за угол дома.

Я приоткрыл дверь и принялся следить за коридором. И в этот момент из комнаты Вальдини высунул голову Альдо. Испуганно оглянувшись налево и направо, он выскользнул из комнаты и растворился во мраке лестницы, бесшумно шагая в шерстяных носках.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Увидев Альдо, выходящего из комнаты, в которой была заперта Карла, я ожидал, что вот-вот увижу ее, но коридор оставался пустым. Мне казалось, что я простоял очень долго. Однако прошло всего три минуты по моим часам, когда дверь в конце коридора распахнулась, и Керамикос ринулся на лестницу. Он был одет, даже в лыжных ботинках, которые загрохотали по ступенькам.

Я тут же перебежал в комнату Джо. Он мирно похрапывал, повернувшись лицом к стене. Я распахнул настежь окно и высунулся с кувшином воды в руке. Все вокруг было залито лунным светом. Я взмахнул кувшином и. швырнул его к двери машинного отделения так, чтобы Инглез сразу заметил. Инглез появился в дверях. Он уже был на лыжах и, обойдя платформу, оттолкнувшись палками, ринулся вниз по склону. Я не отходил от окна, глядя на часы, стрелки которых были плохо различимы при лунном свете. Ровно через восемьдесят пять секунд, после того как Инглез скрылся среди деревьев, Керамикос бросился за ним вдогонку. Судя по скорости, с которой он спустился по первому склону, и по тому, как он орудовал палками, я понял, что он хороший лыжник.

Я закрыл окно. Джо даже не пошевелился. Открыв дверь, я посмотрел, нет ли кого-нибудь в коридоре. И в этот самый момент на лестнице появилась Карла. Она тащила тяжелую канистру. Я быстро прикрыл дверь и притаился в ожидании, когда она вернется в комнату Вальдини.

Скрипнула доска. Снова стало тихо. И тут я услышал бульканье жидкости, выливаемой из бидона. Я решил рискнуть и высунулся, чтобы посмотреть, что она делает. Наклонившись. Карла лила жидкость из канистры под дверь Мэйна. Это был бензин. Я почувствовал его запах, хотя и находился в другом конце коридора.

И тогда я вышел в коридор. Она обернулась на шум моих шагов. Лицо у нее было серое. Казалось, она не очень твердо держится на ногах и поэтому одной рукой опирается на стену. Карла бросила на меня дикий взгляд.

– Думаете, я не решусь, да? Тогда смотрите! – Она попятилась к лестнице, затем ярко чиркнула спичкой и бросила ее на мокрый пол. Бензин с ревом вспыхнул, и в одно мгновение дальний от меня конец коридора был охвачен пламенем.

Карла побежала вниз по лестнице. Я бросился обратно в комнату Джо и стащил его с кровати.

– Отстань, – ворчал он, упав на пол. – Не время для дурацких шуток. Голова раскалывается!..

– Проснитесь! – закричал я и шлепнул его по щеке. – Пожар!

– Что? – Он открыл глаза и затряс головой. – Что вы сказали?!

–      Пожар! – завопил я.

–      А? Что? – Он сел и уставился на меня непонимающим взглядом. – Что за глупые шутки, старина?

–      Бога ради, скорей! – кричал я. – Разве вы не слышите?

–      У меня шумит в голове. Давление, наверное, поднялось. Всегда, когда выпью лишнее. – Он стал принюхиваться. – Что-то горит!

Он с трудом поднялся, отряхиваясь, словно медведь, просыпающийся после спячки.

Чертов коньяк! – бормотал он. – А может, это мне снится?

Не снится. не снится! – кричал я. – Выгляните в коридор и убедитесь.

Я принялся собирать его одежду.

Как только он открыл дверь, порыв горячего воздуха ударил в комнату. Дыма было мало. Уже занялось дерево, и пламя шумело и трещало, отрезав нас от лестницы.

–      Боже мой! – только и произнес Джо. – Горит, как солома.

–Скорее ко мне! – крикнул я. – Из моего окна можно выпрыгнуть в сугроб.

Он последовал за мной, схватив в охапку кучу собранной в спешке одежды. На шею он накинул ремень от маленькой камеры. Все это мы швырнули за окно в сугроб. Следом я бросил свою пишущую машинку, проследив взглядом, как она мягко зарылась в снег. Затем я помог Джо выбраться в окно. Его массивный торс едва пролез в узкий проем. Вдруг он остановился.

–      Где Инглез? – спросил он, заметно протрезвев.

–      С ним все в порядке, – успокоил я. – Он ушел вместе с Керамикосом.

– А остальные?

–      Кажется, Мэйн еще у себя, если не выскочил в окно.

–      Вспоминаю школьные годы, когда мы бегали в мешках наперегонки.

–      Теперь вам придется одеваться на снегу, – заметил я. – Это будет смешное зрелище.

–      Боже! – вскричал он. – Моя аппаратура!

–      Где она?

–      В чулане на кухне. Надо добраться туда. – Видимо, эта мысль подстегнула его, ибо в следующее мгновение он вывалился из окна.

Я высунулся наружу и увидел, как Джо в огромной пижаме барахтался в снегу, ища свою одежду. Хотя дверь была закрыта, в комнате становилось невыносимо жарко, и дым клубился из дверных щелей серыми клочьями.

Я благополучно опустился в сугроб и, поднявшись на ноги, был оглушен звуком выстрела. Карла стояла на платформе с охотничьим ружьем в руках и, облокотившись о перила, следила за входом в дом. Дымок вился из одного ствола. Ее ярко-красные лыжи стояли воткнутые в снег. Она достала из кармана патрон и перезарядила ружье. Тут она заметила меня и сказала: