Текст книги "Связь через Зальцбург"

Автор книги: Хелен Макиннес

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 13 страниц)

– У меня к вам тысяча вопросов, – предупредила она и покосилась на пакетик в его руке. Лекарство от кашля? Она покачала головой, стараясь не расмеяться.

– После ленча, – настойчиво повторил он.

13

Строгие костюмы, безупречные пальто, серые шляпы, тонкие кейсы; банкиры небольшими компаниями стояли у входа в отель, где остановился Билл Мэтисон. Банкиры ожидали заказанные автомобили, чтобы отправиться на ленч, или на конференцию, а может быть, собирались совместить то и другое. Мужчины помоложе ждали на тротуаре; те, что постарше, остались в фойе, держа шляпы в руках; их головы с аккуратно и коротко подстриженными волосами напоминали о военном строе с рядами сияющих шлемов.

– Это столпотворение скоро кончится, – сказал Мэтисону портье, отдавая ключ от номера. – К вечеру они начнут разъезжаться.

– Надо же, сколько интересного я упустил, уехав на прошлой неделе.

– Простите?..

– Очень впечатляющее зрелище.

– О да, конечно. И большая честь для нас.

– Меня спрашивали?

Риторический вопрос; дело привычки – или надежды. Мои друзья в Цюрихе, подумал Мэтисон, не любители оставлять сообщения в конторке отеля. Хотя возможно, наши общие дела закончены. Незаметное исчезновение Густава Келлера этим утром – прямое тому подтверждение. Я – парень, который задает слишком много вопросов. Где, к примеру, невозмутимый Фрэнк О~Доннелл? Есть ли шансы встретиться с ним в Цюрихе, или он уже вернулся в Нью-Йорк, чтобы собрать воедино все ниточки, все следы извилистого жизненного пути Берча-Йетса? А где Чарльз Нилд? В Зальцбурге или у Финстерзее?.. Эти мысли вертелись у него в голове безостановочно, как ни старался он переключиться на что-нибудь другое. Мэтисон хорошо представлял сложности, с которыми столкнется сегодня за ленчем. Линн Конвей достаточно умна, чтобы не проявлять чрезмерного любопытства, но, так как ей предстоит руководить офисом в Цюрихе ближайшие несколько недель, она опредленно захочет получить ответ на некоторые вопросы. Мэтисон гадал, что он имеет право ей рассказать.

– Никаких сообщений для вас не оставляли, – сказал портье. Он тщательно осмотрел ящики конторки и полки над стойкой.

– Благодарю вас, – Мэтисон отвернулся и поправил свой галстук, надеясь, что оторванная пуговица не очень заметна. Он шел между высокими растениями в огромных майоликовых горшках по направлению к тихому коридору, где прятались лифты.

– Билл! – окликнул его женский голос. – Билл, как чудесно!

Элиза? Господи, подумал он, я так и не позвонил ей; совершенно вылетело из головы. Он медленно повернулся. Это действительно была Элиза Ланг: темные волосы рассыпаны по плечам, в серых глазах горят лукавые огоньки. Она была одета в то же самое пушистое твидовое пальто, те же нарядные туфли без каблуков.

– Вы так и не позвонили, – сказала она смеясь, когда они пожали друг другу руки.

– Я приехал в Цюрих только сегодня утром.

– Где же вы были?

– В Нью-Йорке.

– Как загадочно!

– О, мне пришлось слетать домой для консультации.

– Снова какой-то запутанный контракт?

У неё хорошая память, подумал Мэтисон. Как много я успел наболтать ей о Брайанте? Наверняка не слишком много. Беглое упоминание, когда она спросила меня, что за дело привело меня в Зальцбург.

– Нет. Просто я должен был дать подробный отчет о своих действиях издателю. А как ваши дела?

– Давайте зайдем в бар и там поболтаем.

– Извините, Элиза. У меня встреча в час пятнадцать. А потом я должен быть в офисе. Это бизнес, понимаете ли. Но как насчет того, чтобы выпить вечером? Или встретимся за ленчем завтра, – он нахмурился, – Нет, завтрашний день может тоже оказаться очень напряженным, – к примеру, придется ехать в Зальцбург, подумал он. – Позвольте мне позвонить вам вечером; к этому времени я буду знать точно.

– Идем выпьем по глоточку, – взмолилась она. – На полчасика. Я уезжаю из Цюриха.

– Так скоро?

– Я все вам расскажу в баре, – она повернулась и потащила его за собой.

Мэтисону пришлось последовать за ней, тревожно поглядывая на часы. Полчаса – ровно столько и оставалось до четверти второго. Ему придется сократиться до двадцати минут. Вот так всегда, сердито подумал он: последняя неделя в Цюрихе, а он не может даже поболтать с хорошенькой девушкой; сегодня он должен разделить свое время между двумя красотками. Он вовремя вспомнил и снял на ходу пальто и протянул его вместе с чаевыми пожилому служащему в фойе, попросив почистить и погладить его и через полчаса доставить в номер 307. Пиджак не понес никакого урона, и выглядел вполне достойно. Мэтисон снова поправил галстук, пряча зияющую пустотой верхнюю петлю. Одна его туфля была жестоко исцарапана, а ведь это его любимая пара, будь оно все проклято. Эти туфли больше никогда не будут выглядеть, как раньше, подумал он с досадой, выбирая столик поближе к выходу.

– Никакой интимности? – с очаровательной усмешкой отметила Элиза; сегодня она былп настроена необычайно игриво. Она покосилась на столик, стоявший в уютном уголке с приглушенным светом, но все же уселась на предложенный стул и позволила Мэтисону заняться её пальто.

– Вокруг слишком много банкиров,

В баре действительно было несколько мужчин, которых вполне можно было отнести к этой категории. По-видимому, они что-то обсуждали.

– Так что вы сказали про свой отъезд из Цюриха? – спросил Мэтисон, предоставив Элизе вести разговор. Это был лучший способ избежать рассказа о собственных рикованных приключениях. – Здесь неплохой мартини, между прочим. Рискнете?

Он заказал два мартини; без маслин и без луковки.

– Пурист, – сказала Элиза. – Помните смешное маленькое кафе около замка?

– Да. Вы меня предупредили, что там подают слишком много вермута.

– Вы действительно помните, – с удовольствием заметила она. – Это был прекрасный вечер, не правда ли? – она непринужденно рассматривала других посетителей. Помещение было просторным; по-видимому, раньше это был малый зал приемов; мягкий свет струили лампы, упрятанные в деревянные панели; никакого ощущения многолюдья. Каждый посетитель за своим столиком, укрытым белой скатертью чувствовал себя, словно остров в океане; ни обычной стойки, ни выставки из бутылок перед зеркальной витриной, ни высоких табуретов даже бармена не было видно.

– Только немного короткий, – сказал Мэтисон. – Как прошла вечеринка в "Шлосс Фушл"?

– Слишком сентиментально, чтобы захотелось её описать, – сказала она, – но, боюсь, это единственно верный тон для прощальных вечеринок.

Мэтисон промолчал. Лучше бы он вообще не спрашивал. Тогда он мог бы наслаждаться великолепным мартини, не пытаясь понять, почему Элиза солгала. Но он заслужил охватившее его чувство неловкости, подстроив свою нехитрую ловушку, и теперь был зол на себя. Но ведь ему хотелось услышать ответ на свой вопрос. Этот её ответ был чрезвычайно важен. Он получил его – а теперь чувствовал неловкость и разочарование. Глядя на её прелестное лицо, Мэтисон думал:"Ты слишком хороша, чтобы лгать. Да ещё по такому ничтожному поводу.

– Вы чем-то подавлены, – заметила Элиза.

– Я просто подумал, что мы обречены на то, чтобы нас разлучали, – если официант не подойдет в ближайшие насколько минут, ему придется выпить свой мартини залпом.

– А вы не можете позвонить вашим друзьям и сказать, что чуть-чуть задержитесь?

– Нет.

– Значит, это другая женщина, – смеясь, сказала она. Почему бы вам не отсрочить свидание с ней до завтра? И ваши дела тоже? Тогда мы сможем остаток дня провести, как захотим. Я скоро уеду, и тогда у вас будет сколько угодно времени.

– Вы всегда куда-нибудь уезжаете, верно?

Напитки принесли, и Мэтисон был рад, что их прервали; это избавило его от необходимости придумывать ответную реплику.

– Моя бабушка больна. У неё две сиделки, и весь дом похож на морг. Ох, она доживет до девяноста. Просто она... ну, одряхлела, что ли... Она постепенно ускользает от нас по мере того, как угасает её память. Она даже не узнала меня. Печально, правда? Она всегда была такой энергичной старой дамой.

– Очень грустно.

Только правда ли это? Любая самая незначительная ложь бросает тень на все вокруг. Мэтисон снова одернул себя: он стал чересчур пордозрительным. К чему Элизе лгать о болезни своей бабушки?

– Так вы остановились у своей подруги?

Элиза покачала головой.

– Нет; все мои планы рухнули разом. Моя подруга сдала свою квартиру и переехала в Женеву, – она внезапно развеселилась. – Так что совершенно бесполезно было звонить по номеру, который я вам оставила. Но вы ведь и не звонили, не так ли?

– Я приехал только этим утром, – напомнил Мэтисон.

– О да. Но вы сохранили номер, который я вам дала?

– Он у меня все время с собой, – Мэтисон достал свой блокнот из кармана и нашел нужную страничку.

– Дайте мне взглянуть, – беспечным тоном сказала она и протянула руку. – Знаете, у меня жуткое ощущение, что я неправильно продиктовала вам номер.

Номер Элизы в Цюрихе был единственным на страничке. Сегодня Мэтисон впервые взглянул на него с тех пор, как записал в Зальцбурге – ничего не значащая последовательность пяти цифр... Но сейчас они показались ему знакомыми. Я видел этот номер где-то еще, подумал Мэтисон. Он достал карандаш и небрежно перечеркнул запись.

– Где вы остановились? – спросил он, приготовившись записать её новый номер.

– Здесь.

– В этом отеле?

– Для меня нашелся номер. Я совершенно уверена, от него отказался какой-то банкир. Крошечная каморка, и никакого вида из окон, – её рука все ещё была протянута к записной книжке. Мэтисон отдал блокнот.

– Так я и знала, – огорченно произнесла Элиза. – Ох, Билл, мне так жаль. Этот номер вы могли набирать до самого Судного дня, только меня вы не нашли бы. Все дело в последних двух цифрах: там должно быть пятьдесят три, а не тридцать пять, – она вернула ему записную книжку, раскрытую на той же странице. – Нет никакого смысла хранить перевранный телефонный номер, верно? – она сокрушенно покачала головой, удивляясь своей идиотской ошибке. Ее темно-каштановые волосы качнулись, мягкой волной упали на лоб. Элиза смахнула их с лица небрежным жестом.

У Мэтисона появилось неприятное чувство, что Элиза чего-то ждет от него, подталкивает к какому-то поступку.

Мэтисон инстинктивно воспротивился этому внушению; он не стал вырывать листок и протягивать ей, как, вероятно, предполагалось. Вместо этого он вежливо посмеялся, глядя на пять цифр, все больше казавшиеся знакомыми.

– Никакого смысла, – согласился он, – но, пожалуй, я вставлю этот листок в рамочку и буду хранить на память о нашей первой встрече.

– Чтобы вспоминать бестолковую, взбалмошную Элизу? Знаете, Билл, вы жестокий, ужасный человек.

– Точно, – весело согласился он и сунул блокнот в карман. Он взглянул на часы и нахмурился.

– Вы должны уйти, – медленно произнесла она. – Но хотите ли вы этого?

– Мне придется прямо сейчас позвонить и предупредить, что я задержусь минут на пятнадцать. Сожалею, Элиза, – он потянулся за её пальто, накинул ей на плечи.

Она не пошевелилась. Ее темно-серые глаза, слегка расширенные, с вызовом смотрели на него.

– Позвоните и скажите, что вы не придете. Пожалуйста, Билл... Давайте проведем этот день вместе, – она протянула руку и накрыла его ладонь своей. Ее пальцы легко ласкали его руку.

Он коротко вздохнул и поднял её руку к губам, затем опустил на стол около её бокала.

– Нужно идти, – произнес он, словно не понял приглашения.

– Так идите! – сердито воскликнула Элиза. Она отвернулась, схватила сигарету и закурила, не дожидаясь, пока он поднесет спичку.

– Я позвоню вам попозже, – натянуто пообещал он и встал.

Элиза демонстративно игнорировала его, и Мэтисон ушел.

Но когда он ожидал лифта, медленно спускавшегося на первый этаж, Элиза пробежала по коридору между высокими майоликовыми вазами.

– Ох, Билл, – воскликнула она, положив руки ему на плечи. Пожалуйста, простите меня. Это все потому, что нам никак не удается побыть вместе. Я не знаю даже, увижу ли вас снова, – она потянулась и поцеловала его. – Это на прощание.

– Ваши слова звучат так окончательно, – очень холодно произнес Мэтисон.

– Я уезжаю этим вечером.

За спиной у них автоматически открылись дверцы лифта. Мэтисон покосился на свободную кабинку, высвобождаясь из её объятий.

– Я просто должна была... – начала Элиза, потом взяла его за руку и вместе с ним шагнула в лифт. – Обещаю, что вы не опоздаете, – заверила она. – Не так, как опоздала я, – добавила она и рассмеялась.

– Какой вам этаж? – спросил он.

– Третий.

Мэтисон тоже жил на третьем этаже. Они поехали наверх.

– Мне только что предложили работу, – сказала Элиза. – В Зальцбурге.

Это удивило Мэтисона:

– Я думал, вы уже на пути домой. Отцовский приказ...

– О, я позвонила ему прошлым вечером и заставила прислушаться к моему мнению. Кроме того, работа есть работа; это не пустое времяпровождение в попытках научиться накладывать краски на холст. Вот что его всегда огорчало. Он считал, что я напрасно теряю время. Но, имея постоянную работу, я смогу заработать достаточно, чтобы оплатить курс в школе искусств.

– Это зависит от работы, не так ли?

– Работа интересная, но у меня будет много свободного времени. Понимаете, в Зальцбурге есть один господин, который питает большой интерес к лыжному спорту – он торгует спортивным снаряжением, организует соревнования, и все в таком духе. Ему нужен человек, умеющий кататься на лыжах и болтать на нескольких языках, чтобы сопровождать группы иностранных туристов, которые приедут в Зальцбург этой зимой.

– Вы уверены, что у вас останется свободное время? поинтересовался Мэтисон. Он немного остыл, и к нему вернулось чувство юмора. Лифт остановился на третьем этаже, и они вместе пошли по коридору.

– Я вот что хотела у вас спросить, – сказала Элиза, когда они подошли к номеру Мэтисона, – предположим, вы – один из моих друзей из Зальцбурга, и недавно вы устраивали в мою честь прощальную вечеринку; что бы вы подумали, если б я вернулась через неделю?

Мэтисон с веселым удивлением взглянул на обращенное к нему встревоженное хорошенькое личико. Женщины всегда ставят его в тупик, подумал он. Кому ещё придет в голову беспокоиться из-за такой чепухи? Он открыл дверь.

– Я бы подумал: вот отличный повод для ещё одной вечеринки, – беспечно произнес он.

– Понимаю. Билл... – она помедлила и перешагнула порог как раз в тот момент, когда он повернулся, чтобы попрощаться.

– Мне нужно позвонить, – не теряя времени, он подошел к телефону, стоявшему на столике около кровати, и снял трубку.

– Пожалуйста, соедините меня с отелем "Эден Э Лак", отрывисто распорядился он. – Позвоните мне, когда найдете там миссис Линн Конвей. Нет, я не знаю номера её комнаты, – он повесил трубку и заметил, что его пальто уже вернули, ещё теплым от недавней утюжки. Он снял пиджак и повесил на спинку стула.

Элиза закрыла за собой дверь и стояла, прислонившись к ней плечом:

– Я кажусь вам навязчивой?

– Скорее немного взбалмошной.

– Тогда все в порядке, – сказала она с улыбкой. – Я не возражаю против того, чтоб меня считали взбалмошной.

– Будьте естественны, в этом есть опреленное очарование, – сухо произнес Мэтисон. Он деловито выбрал свежую рубашку, распустил галстук.

– Мне нужно переодеться, – сказал он, направляясь в ванную.

– Вы не собираетесь в Зальцбург?

– Возможно. Сегодня все должно определиться.

– Вы не хотите остановиться...

Зазвонил телефон. Мэтисон снял трубку и повернулся к Элизе спиной.

– Линн? Прошу прощения, я уже на пять минут опоздал, и мне потребуется ещё минимум десять. Я постараюсь на этот раз не задержаться.

– Не волнуйтесь, – сказала Линн, и Мэтисон почувствовал, что она говорит совершенно искренне. – Я ещё даже не распаковала вещи. У меня гость. Это мисс Фрейтаг. Она пришла поздороваться со мной и проверить, хорошо ли я устроилась. Мисс Фрейтаг принесла мне цветы. Правда, это очень любезно? И у нас такой интересный разговор...

Он понизил голос:

– Так Фрейтаг сейчас у вас?

– Да.

– А я советовал ей взять выходной, – Господи, подумал Мэтисон, неужели она собирается весь вечер таскаться за нами?..

– Ну что ж, в этом есть смысл, – дипломатично произнесла Линн, чтобы не задеть мисс Фрейтаг. – Между прочим, нам звонил это ваш в-некотором-роде-полицейский. Он показался мне далеко не таким раздраженным, как утром в холле.

– О? – он услышал шорох под дверью и повернул голову. Элиза собралась уходить. Она послала ему поцелуй рукой, сжимающей перчатку.

Линн сказала:

– Я введу вас в курс дела, когда мы встретимся.

– Через десять минут, ладно? На этот раз я не заставлю себя ждать.

– Чудесно. Я спущусь в фойе.

– Скажите мисс Фрейтаг, что её план сработал великолепно. Гораздо лучше, чем тот, который предложил я.

– Я передам ей вашу благодарность. Ну, пока.

Он повесил трубку и повернулся. Комната была пуста. Он не слышал даже тихого хлопка двери, когда Элиза вышла. Обошлось без задетого самолюбия и уязвленной гордости, подумал он с облегчением, вспомнив прощальный воздушный поцелуй. Просто удивительно, что у неё в конце концов хватило здравого смысла просто уйти. Но, подумал тут же Мэтисон, если она захочет встретиться с ним в Зальцбурге, узнать, где он остановился, будет проще простого. Ведь нашла же она этот отель благодаря единственному беглому упоминанию о банкирской конференции?

Он переоделся за четыре минуты, сменив галстук, туфли и костюм. Торопливо вынимая все из карманов старого пиджака, брошенного на стул, он заметил, что исчез его блокнотик для адресов. Он должен был лежать в боковом кармане, по крайней мере, Мэтисон сунул его туда в баре. Не выронил ли он блокнот? Мэтисон готов был поспорить на сотню, что ничего не ронял. Блокнот был в кармане. В этом он совершенно уверен. Свирепо поджав губы, он запер дверь номера и, не дожидаясь лифта, помчался вниз, прыгая через три ступеньки.

У входа в бар он заколебался, но все же решил довести дело до конца. В зале было почти пусто, и его прежний столик свободен. Удача, подумал Мэтисон; ему совсем не улыбалось ползать по полу между чужими лодыжками. И сразу же ему повезло ещё раз: на полу, почти скрытый свисавшим длинным краем скатерти, рядом с ножкой стула, на котором недавно сидел Мэтисон, лежал маленький блокнот. Но как он мог проявить такую чертовскую беспечность и сунуть блокнот мимо кармана! Мэтисон ещё больше разозлился на себя. Ладно, он задолжал себе самому сотню. А Элизе – огромные извинения, хоть их нельзя высказать вслух. Черт побери, эта девушка сегодня просто вывела его из себя. Ее взбалмошность была ему по душе, но на этот раз он почувствовал что-то ещё – какую-то уклончивость, недосказанность... Возможно, не будь он настолько выбит из колеи убийством Эрика Йетса, он не был бы так скор на подозрения. Слишком скор. Это становится привычкой, и привычкой не из приятных.

Компания безупречно одетых мужчин поднялась из-за столика. Типичные банкиры, отметил про себя Мэтисон, от гладко причесанных волос до зеркально отполированных туфель, все в темных костюмах и галстуках в тонкую полоску. Возможно, немного англизированный вариант. Они собрали свои котелки и темно-синие, цвета морского мундира, короткие однобортные пальто с деревянной вешалки около двери. Один из них, натягивая желтые перчатки, отступил на полшага, нечаянно толкнув проходившего Мэтисона.

– Простите, – бросил он, едва взглянув через плечо. Мэтисон также бегло скользнул по нему взглядом и произнес: "Все в порядке". Чарльз Нилд, ошеломленно сказал он себе, продолжая свой путь. Без сомнений, Чарльз Нилд – какая перемена после засаленной спецовки и фланелевой ковбойки рабочего из "Ремонтной службы Акме радио".

Что ж, теперь я знаю, что Нилд в Цюрихе, думал Мэтисон, спускаясь по широкой лестнице к выходу из гостиницы. Как долго он находился в баре? Был ли он там в то время, когда заходили мы с Элизой?

К его удивлению, Элиза тоже была ещё тут: она стояла на другой стороне улицы, на широкой эспланаде. Она делала вид, что наблюдает за ставшими на якорь яхтами, но, должно быть, хотя бы одним своим красивым темно-серым глазом поглядывала на вход в гостиницу, потому что махнула рукой, привлекая внимание Мэтисона, как только он шагнул на тротуар. Она устремилась к нему почти бегом, пренебрегая правилами дорожного движения, не обращая внимания даже на заинтересованные взгляды мужчин. Мэтисон направился к ней. Элиза была из тех девушек, которых невозможно игнорировать. Кроме того, он задолжал ей извинение, хоть и невысказанное вслух. Пришлось бы ей по душе, если б он обвинил её в том, что явилось результатом его собственной небрежности?

– Привет – ещё раз. А я-то думал, вы уже на полпути в Зальцбург.

– Я ждала вас, – с обезоруживающей прямотой произнесла она. – Я хотела объяснить, почему так быстро сбежала. Я заметила, что потеряла одну из своих перчаток, а они совсем новые, – она вытянула руку, показывая ему новенькие перчатки, подходившие к сумочке по цвету. – Я нашла вторую, такую одинокую, на полу около лифта.

– А я чуть не потерял свою записную книжку, – вопреки всем своим рассуждениям, он исподтишка наблюдал за Элизой. Она оказалась под столом, за которым мы сидели.

– Думаю, мы оба были немного расстроены. Если встретимся в Зальцбурге, можно попытаться начать все снова, забыть сегодняшний день, сделать вид, что его просто не было.

– Если встретимся? Мы просто обязаны встретиться.

– Я могу оказаться за городом, когда вы приедете. Поездки по деревням – основная часть моей работы: нужно хорошо представлять себе местные условия, прежде чем выпадет снег и нагрянут лыжники. Когда вы собираетесь приехать?

– Надеюсь, очень скоро. Но это зависит...

– От чего?

– От положения дел в офисе. Там настоящий кризис. Человек, который прежде руководил филиалом... в общем, он мертв.

– Мертв? – её глаза расширились, губы приоткрылись.

– Да. Его тело сейчас в морге. Вот как я провел большую часть дня. Я провожал его секретаршу на опознание тела – ну и занятие.

– Как он погиб?

– При несчастном случае на яхте.

Элиза помолчала и посмотрела на озеро, по которому рассыпались яхты.

– Оно кажется таким мирным и безопасным, правда? – спросила она после паузы. Потом, когда её глаза вернулись к Мэтисону, за его спиной она заметила кого-то, и на мгновение взгляд её стал жестким. Она сказала:

– Но я снова заставляю вас опаздывать. До свиданья, Билл, – она потянулась и поцеловала его в губы. Еще раз нежно коснувшись его руки, она повернулась и взбежала по ступенькам в отель.

Торопливое отступление, с облегчением подумал Мэтисон. И Нилд, и его приятель-банкир наверняка наблюдали эту сцену, даже если были целиком поглощены прощанием у входа в отель. Мэтисон повернулся и зашагал к "Эден Э Лак". Линн Конвей и мисс Фрейтаг вдвоем стояли на тротуаре, глядя на него. У них была прекрасная возможность полюбоваться прощанием с Элизой, подумал он, покосившись на часы. Кроме того, он опоздал на несколько минут. И что ещё хуже, подумал он, на ленч мы отправимся втроем; так я и знал, так я и знал, везет сегодня, как утопленнику. Однако Мэтисон ошибался. Мисс Фрейтаг обменялась рукопожатием с Линн, полностью игнорируя Мэтисона. Прежде чем он успел подойти достаточно близко, она шмыгнула за ближайший угол.

– Мне страшно неловко, – сказал он Линн Конвей. Если он и ненавидел что-то, так это ситуации, в которых ему приходилось без конца извиняться. Он всегда был очень пунктуален, а на свидание с дамой всегда приходил на несколько минут раньше условленного времени, но этот день оказался слишком суматошным. Где прохладное спокойствие, которое он намерен был продемонстрировать миссис Конвей? Почему-то ему казалось очень важным, чтобы она не сочла его невоспитанным прощелыгой, неспособным даже своевременно поглядывать на часы.

– Сегодня все бесконечно усложняется, – посетовал Мэтисон. – Я не успел даже вызвать для нас такси. Я хотел пригласить вас в "Фельтинер Келлер", – и здорово потратиться, мысленно продолжил он. Это придало бы некоторый вес его извинениям.

– С удовольствием – но как-нибудь в другой раз. А сегодня – не проще ли поесть прямо в отеле? Тут отличный ресторанчик, так сказала мне мисс Фрейтаг.

– Если вас это устроит, – конечно, это было бы самым простым решением. Такси можно вызвать по телефону, но из-за уличного движения заказанную машину придется долго ждать. – Я думал, нашу компанию ближайшие пару часов украсит своей персоной мисс Фрейтаг.

– Сказать по правде, у меня тоже сложилось такое впечатление. Мы ожидали в фойе, и она заговорила об этом кафе. Я почти представила себе, как мы торчим там втроем. Так что я сказала, что хотела бы полюбоваться озером.

– Она определенно поняла намек, – он вспомнил расправленные плечи и вздернутую голову мисс Фрейтаг, без единого взгляда или дружеского кивка исчезнувшей за углом.

– Все произошло так странно, – задумчиво произнесла Линн. Они поднялись по небольшой лестнице в отель и оказались в маленьком, почти домашнем фойе. Коктейль можно заказать в в одну из уютных гостиных, подумал Мэтисон.

– Зайдем? – кивнул он на ближайшую гостиную. – Или мы и без того так задержались, что нам лучше сделать заказ за столиком? – он снова почувствовал неловкость; из-за его опоздания обычный ритуал ленча оказался скомкан.

По его настоянию, они устроились в одной из уютных гостиных у окна с видом на эспланаду над озером. Теперь он чувствовал себя лучше. Может быть Линн Конвей была не так мила и сердечна, как при их расставании, но она не выразила своего недовольства ожиданием у гостиницы.

– Так что было странного в поведении мисс Фрейтаг? спроосил он, когда напитки были заказаны.

Она нахмурилась, глядя на яхты на озере. Их осталось сейчас немного; большая часть вернулась на якорную стоянку.

– Эрик Йетс обычно держал здесь свою яхту, вы знаете?

Мэтисон покачал головой.

– Об этом рассказывала мисс Фрейтаг, когда мы вышли на улицу. Она была в полном порядке. Немного печальна, когда говорила о Йетсе, но вполне нормальна. А потом... ну, она увидела девушку, которая стояла на другой стороне улицы. Мисс Фрейтаг просто остолбенела и выпучила глаза.

– Но почему? Она объяснила?

– Она собиралась объяснить. Но девушка побежала кому-то навстречу, и когда мы спустились по ступенькам на тротуар, оказалось, что бежала она к вам. На этот раз мисс Фрейтаг просто утратила дар речи. Она стояла и смотрела, позабыв обо всем на свете. Это выглядело очень странно.

– Но почему... – начал Мэтисон и замолчал. Его догадка была просто чудовищна.

– Мне захотелось снова оказаться в фойе, – сказала Линн, пытаясь усмехнуться. – Бедная мисс Фрейтаг. Нет ли у неё комплекса насчет девушек, которых хочется поцеловать? она покосиласаь на Мэтисона. Я не позволю развиться в себе такому комплексу, подумала Линн. Но до чего обидно: как только ей повезет встретить мужчину, который ей нравится с первого взгляда, тут же выясняется, что он уже женат, или собирается жениться, или принадлежит кому-то другому. Будь я проклята, если заставлю другую женщину пройти через то, через что заставили пройти меня, сердито подумала она; два года брака с Тоддом Конвеем, в течение которых безостановочно мелькали какие-то маленькие секретарши или девушки, стремящиеся сделать карьеру... Они отнимали у него не только силы – всю жизнь; и его смерть подтвердила это: разбитая новая машина, а в ней очередная старлетка – и все только ради того, чтобы показать, как здорово он водит свой сверкающий "ягуар" на скорости в девяносто миль.

– Мисс Фрейтаг была влюблена в Йетса. Совершенно невинно, я в этом уверен. Она из породы фанатичных поклонниц. Но в остальном она весьма неглупа. Неужели она так ничего и не сказала? – должна была, подумал он. Иначе что за странное выражение лица у Линн? Словно радость жизни покинула её.

– Разве это важно? – она взяла меню и начала пристально изучать его.

– Она меня очень удивляет.

– Мисс Фрейтаг? Мне кажется, она абсолютно предсказуема. За исключением нескольких непонятных секунд. Но я уверена, для неё тут был какой-то смысл, – и очень жаль, что я высказала это так прямолинейно. Слова мисс Фрейтаг ошеломили меня, и продолжают удивлять и сейчас. Не мое дело, кто кого, и почему, и как целует, – и Линн Конвей сосредоточилась на меню.

– Слишком большой выбор, – сказала она. – Это просто подавляет. Я буду бараньи отбивные и салат, а потом кофе.

– Одобряю ваш выбор, – сказал Мэтисон, совершенно потерявший аппетит. Мисс Фрейтаг безвозвратно утеряна как источник информации. А ведь эту даму наверняка стоило послушать, если б удалось преодолеть её недоверие. Он убедился в этом только утром. – Позволю себе добавить к этому для начала копченого лосося и немного вина. Это поддержит ваши силы для той тысячи вопросов, которую вы собирались задать.

– Скорее, я просто засну, – предостерегла она Мэтисона.

– И пропустите мои ответы? Только не вы, – возразил Мэтисон, и Линн искренне рассмеялась. Мэтисон залюбовался потоком её каштановых волос, отливающих глянцем под солнечными лучами, струящимися в окно. Они казались одного цвета с осенней листвой на деревьях, растущих под окнами. Он едва не ввернул комплимент, вовремя сообразив, что это было бы ошибкой. Поэтому Мэтисон деловито заказал еду и вино и завел дружескую болтовню, в точности как утром. Линн заметно расслабилась, и Мэтисон тоже. Тревожное настроение рассеялось; стоявшие перед ним проблемы казались уже не такими острыми и неразрешимыми. С этой девушкой было легко. Она вела себя совершенно естественно, нисколько не подстраиваясь к нему. Она умела удивлять, не озадачивая, и не испытывала его нервы, касаясь острых тем. Она не болтала глупостей и не пыталась умничать. Все это да плюс ещё красота – и ты погиб, подумал Мэтисон. Если только ты рискнешь жениться ещё раз... нет, нет, будь осторожен! Эта женщина для тебя по-настоящему опасна. Другие приходят и уходят, но эта из тех, которые надолго западают в душу. Так что держись дружески-деловито и не позволяй себе лишнего. Иначе ты либо женишься на этой девушке, либо проведешь остаток своих дней.