Текст книги "Мое роковое влечение (СИ)"

Автор книги: Хелен Кир

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 10 страниц)

32

– Дай мне больше, чем возможно, – срываюсь на убивающее нас беспощадное время. Глушу в голосе раскаяние от причиненной беспокойной жизни. – Отдай без преград. Растай во мне. Только во мне. Любимая моя. – Как никогда нежно целую щеки, брови, глаза, скулы. Всю дрожь ее принимаю, в себе запечатываю. Она трясется, как лист на ветру. Веки вздрагивают, трепещут. – Я твой, Ник. Навсегда. Навсегда, веришь? Прикажешь-погибну. Захочешь-воскресну. Больше, чем люблю… Ника… Больше.

Крупная слеза повисает на длинной ресничке. Смотрю на прозрачную хрустальную каплю. Маленькая моя.

– Ты… вечный мой… Вечный! Навсегда.

Её взгляд сдирает кожу. Загрубевшую и обветренную. Шкуру, закаленную тысячами жарких ветров, за секунду срывает. Весь спектр гудящих чувств принимаю. Хапаю ёмкую, жалящую, прорывающую нервные окончания энергетику. Пытаюсь удержать и хоть что-то назад слепить и выдать. И вместо выступившей соли на глазах ничего не могу предложить взамен.

Мне не стыдно.

Не смущает этот непроизвольный, но насыщенный порыв. Ника никогда не видела меня столь уязвленным. Знаю, что слабость в моменте для нее ничего не значит, не станет считать размазней. И меня прет дальше.

Падаю с оглушительным грохотом к ногам любимой. Рассыпаюсь на фрагменты, наполняюсь чем-то новым до этого неизведанным. Подстраиваюсь под свою девочку. Кем угодно готовлюсь стать, только бы выдержала еще немного.

Перерабатываю сегменты вязко. Ника тоже обороты принимает. Присоединяется к моей трансформации. Вибрацией сквозь нас матрица насыщения идет. Как только происходит окончательное принятие перерождения, приходит иное.

Наши тела наполняются страшным голодом. Исступление выплескивается через край, льется на пол и тут же с отдачей летит назад. С трудом обрываю зверя, прячу ревущий шторм. Не в силах больше терпеть, низко наклоняю голову и тяжко сглатываю. Едва собравшись с силами, глухо выталкиваю.

– Раздевайся.

Без какого-либо промедления Ника стягивает пальто, быстро сбрасывает сапоги и выпрямляется. Запах забивает ноздри, теребит и волнует голодное тело. Аромат прицельно бьет в мое тело, проникает в поры, остается там навсегда. Внутри только Ника.

Быстро скидываю одежду и подхватив малышку на руки, несу в душ. Не глядя врубаю тропическую лейку. Финальная сцепка взглядами. Темнота. Вспышка. Взрыв. Падение.

И снова топит что-то иное. Не дает прорваться животному.

Она обнимает меня, обхватывает насколько может мой размах плеч, цепляется как за единственную опору. Я же в ответ готов наизнанку вывернуться, только бы сильнее подставиться. Пережив ёбаный ад, еще сильнее дорожу каждым мгновением. Парой месяцев раньше на этих же минутах уже распял бы прямо на полу в прихожей, но сейчас все не так.

Эмоции перехватывают дыхание. При любом касании проходит сквозь нас тяжелая жгучая вспышка. Как только Ника пробегается пальчиками по спине, электричество бьет сильнее.

– Ты больше не уедешь? – как сквозь сон доносятся ее слова. – Не надо, Макс. Не хочу расставаться.

– Я вернулся, – зацеловываю со всей нежностью, на которую способен. – Навсегда, родная.

С тихим доверчивым всхлипом обнимает за шею и тянется к губам. Шепчет ошарашивающие проникновенные признания. Моя загрубевшая душа переполняется неведомым до этого дня чувством. Я раскиселиваюсь, как ребенок, которому подарили самый желанный подарок.

В груди ширится и разбухает сердце. Срываюсь на потрясающую дрожащую струной сопливость. С удивлением понимаю, что пробивается защита, которая сопровождала меня всю жизнь. Это непривычно… Существовать в борьбе постоянно, вырывать себе лучшее, стягивать эмоции в клубок, не давая тому размотаться от внешних факторов, а тут… Девочка моя, слабая и воздушная, одними словами брешь пробила. И я ей подчиняюсь.

Задеваем кран. Напор воды усиливается, водопадом льется. Мы укрыты прозрачными потоками, отгорожены от мира стеклами, согреты и наполнены. Ника отрывается первой. Боясь потерять контакт, расставляю руки, упираясь в стены душевой. Она вытягивается, достает гель и щедро поливает. Пока размыливает струи по телу, пачкаю ее. Скользим, трогаем, легкими массажными движениями дразним друг друга.

Все время вспышка срабатывает в голове. Нельзя нарушить то, что между нами в эту минуту. Все другое. Космическое глобальное притяжение сражает и горячие волны шпарят. Мы соединяемся духовно, проникаем под кожу, оставляем ДНК и сохраняем, словно помечаемся собой же обоюдно.

Ника медленно передвигает ладони с живота вниз. Невольно подбираюсь. Втягиваю живот и задерживаю дыхание. Каждый ноготок ярко ощущаю.

– Еб… ох, бл…

Непроизвольно шиплю, когда по члену пену размазывает, а потом смывает. Сжимаю зубы, молясь об одном, хоть бы позорно не кончить в её ладошку. Тверже еще не был. Лютое возбуждение болезненно ноет в каменном стояке. Обхватываю руку своей и сжимаю. Ника без подсказок ласкает член, пока меня трясти не начинает. И как только хочу сказать, чтобы прекратила, моя девочка опускается на колени.

– Я хочу так.

Сознание странная непостижимая вещь. Играет со мной злую шутку сейчас. Как из другого мира наблюдаю за розовыми полными губами любимой. Как скользит на напряженному до предела члену. Как размазывает слюну. Как поднимает взгляд и тонет в моем. Как вновь падают ресницы. Дело не в минете.

Нет. Дело в…

Своей нежностью обессиливает. Любовью располовинивает оживающее сердце. Смелостью обескураживает. И накачивает, накачивает, накачивает. Оживляет меня. Делает цельным.

Поднимаю ее с колен и задыхаясь от неимоверной нежности, целую. Не могу, не способен оторваться. Пью её жадно и алчно. Вжимаю в себя крепко. И говорю о своей болезни-любви долго и страстно.

Сколько я ждал! Кто бы знал… Кто бы знал!

– Ты! Любимая моя… Самая лучшая. Самая-самая… Выходи за меня, родная. Нет никого кроме тебя и не будет. Будь моей, Ника.

Не замечаю того, что с диким, лютым отчаянием прошу и говорю. Повышаю голос на особом моменте, сдерживаться нет мочи больше. Как мне жить без нее не знаю и знать не хочу.

– Да. Да, Макс, – целует и шепчет. – Я выйду. Когда ты хочешь? Завтра хочешь? Я выйду!

Ответ прошивает острой очередью грудь. За ребрами быстро колотится потрепанное сердце. Молотит, как сбрендивший мотор, пробивая путь в глотку. В один момент хочется метнуться в спальню, выдернуть из тумбочки кольцо, которое купил очень давно, и тут же нацепить знак принадлежности прямо сейчас, но торможусь. Хоть и с трудом, но окорачиваю себя.

– Да, – хриплю просевшим голосом. – Хочу. Мечтаю об этом.

– Хорошо.

– Да?

– Конечно.

– Назад хода нет.

– И не нужно.

И тут лопается пленка. Я только что понял, что это именно она была. С самого начала встречи. И дело не в Нике, а во мне. Эта чертова преграда была только с моей стороны. Я сомневался, что она примет меня таким какой есть, а она нет. Эта девочка сделала меня в очередной раз.

Закидываю ногу на бедро и, наконец, врываюсь в Нику. Её согласие самый сильный афродизиак, который свалился дополнительным бонусом. Температура повышается до самого высокого градуса. Нагоняем пару, пока поглощаем друг друга жадно, нетерпеливо. Целуемся до боли, наши тела идеально втираются друг в друга. Удовольствие не сравнимо ни с чем, потому, как не только сейчас сексом занимаемся, мы, мать вашу, прорастаем в кожу навечно. Вышка. Эверест эмоций и секса. Инь и Янь в самом сакральном проявлении. Да любовь, сука, божественная и неземная!

– Отнести тебя?

Кивает запоздало, пока заворачиваю ее в махровое огромное полотенце. Бережно положив в постель, ложусь рядом. Минут пять молчим. Касаемся без слов друг друга, разговор взглядами, жестами идет. Не свихнуться бы от накала сегодняшнего дня. Погружение по ощущениям едва выносимо.

– Макс, я хотела сказать.

И что-то в голосе меня очень настораживает. Ника подбирается на кровати. Садится, подтягивая ближе колени к груди и молчит. Напрягаюсь, что зверь лесной. Не мог я обмануться.

Нет. Она не уйдет. На хрен! Бред же… Тогда что с ней…

– Давай.

Если надумала ерунду, то аргумент есть железный. Я больше не уеду. Да, пока безработный, но это временно. Денег хватит на долгий срок, а через месяцок контору свою буду организовывать. Что ее могло напугать?

– Я беременна, Макс. В тот раз, когда приезжала тогда, помнишь и … Ох… Пусти, медведь, куда так навалился. Ой, не целуй живот. Щекотно!!! Макс! … Ну вот сказала. Если ты знал, как я переживала.

33

Эпилог.

– Хорош, Лекс. Дров уже хватит.

Смахиваю пот со лба. Хотя сегодня жарко, баню отменять не станем. Булат курит, задумчиво смотрит вдаль. Падаю рядом и тоже закуриваю. Бросить бы уже. Ника ворчит, гонит меня на улицу с сигаретой в любое время года.

– Пап, а мне можно?

Детский голос поднимает с земли. Позади нас стоит моя дочь, с интересом смотрит на колун. Фу-х, слава богу на топор, я уж думал… Мой маленький кудрявый ангелок. Поджимает пальчики на крошечных ножках. Опять босиком вылетела. Маню ее. Маша лукаво щурится и потом с разбега запрыгивает на руки.

Подбрасываю дочку в небеса. Успеваю выхватить восторженные глаза и услышать заливистый смех. Хохочет моя малышка. Довольна. На подлете осторожно затискиваю и прячу на груди. Зацеловываю макушку, жадно хватаю крохи звонкого счастья.

– Па, а что это? – в который раз спрашивает о татухах на плечах. – Зачем тебя изрисовали? И дядю Лешу тоже. Мне хоть можно тоже? А то Егор сказал, что ему точно разрешат, а мне?

У Лекса чуть дергаются брови и намеком кривится рот в усмешке. Не трогаю. Шесть лет мужик не улыбается толком. И сын такой же суровый, как и батя в свои неполные семь. Правда не знаю, есть лучший батя на свете, чем Булат? Кажется нет.

– Рано еще Егору рисунки, Маш, – бухает друг.

– Ага, рано, – бычится неизвестно откуда взявшийся младший Булатов. – Маш, ты опять наябедничала? – возмущенно тарабанит.

– А не надо было от кукол сбегать! Пойдешь играть? Пойдешь? – сбавляет тон, как истинная женщина, когда понимает, что немножко передавила. – Ну Его-о-р-р…

Егорик упирает руки в бока, но, как всегда, увидев умоляющее лицо хитрюги, закатывает глаза. Минуту подумав, с тяжелым вздохом, берет ее за руку и понуро тащится в дом.

– Мы сегодня пораньше, Макс. На соревнование завтра.

– Как всегда, на кубок замахивается?

– А как же! – сдержанная гордость сочится из могучего тела. – Всегда первый.

Подгребаем свои обязанности. Топим баню, паримся. Тихо беседуем за жизнь и за дела. День проходит спокойно и размеренно. Мы разморенные и умиротворенные сидим на широком крыльце, мозгуем про открытие филиала в двух соседних городах. Дела идут очень хорошо, жаловаться не на что. Хватает на все, но это не повод останавливаться.

Наша частная компания проповедует иные принципы. Своих людей мы бережем, хотя порой зачастую берем сложные задания, но они реальны и выполнимы. Контрактов много, спрос огромен, так что нишу свою заняли успешно.

– Алексей, – мелодичный голос заставляет Лекса подобраться и … вздрогнуть? Удивляюсь безмерно, но вида не подаю. – Тренер Егора позвонил. Нужно встретится с ним перед поездкой. Что скажете?

Когда Булат приехал к нам с няней Дашей, то с Никой сделали вид, что ничего такого сверх не происходит. Моя умная жена мигом прочувствовав ситуацию, сгребла Дарью и потащила пить чай. Лекс никак не прокомментировал. Няня, значит, теперь у Булата-младшего. Держу за друга кулаки, чтобы хоть что-то получилось. Иначе этот вечно хмурый великан распугает нам последних птиц в усадьбе.

– Угу, – недовольно буркает. – Понял.

Мне кажется или я вижу, как у него шевелится кожа на груди от колотящегося сердца? Что за…? Ладно… Ладно…

Они быстро собираются и грузятся в машину Лекса. Махнув рукой, исчезают как вихрь.

– Нет, он никогда гонять не перестанет, – недовольно тянет Никуша, неодобрительно поглядывая вслед. – С дитем ведь катается. Балбес двухметровый.

– Да нормально он ездит.

– Конечно! – подбирает длинный подол, чтобы сделать шаг. Прежде этого другой рукой поддерживает аккуратный животик. Босая… Ну что за девчонки у меня. Наклоняюсь, подхватываю на руки, чтобы ноги не поколола не дай Бог. – Ой, Макс, я же тяжелая.

– Нет, – улыбаюсь широко и открыто. – Пока легкая.

– Эй! Пока? Имей совесть, я двойню вынашиваю, – подхватывает мой смех.

– Да… Двойня.

Ставлю жену на порог нашего теплого счастливого дома, где уже живем три года. Из открытой двери вылетает дочь и сходу виснет на нас. Подхватываем ее на руки и, обнявшись, стоим на веранде. Дочь, конечно, рассказывает про кукол, а мы внимательно слушаем.

Отвлекаюсь на немного. Разговор жены и Маши немного приглушается.

Мог ли я мечтать о том, что стану таким счастливым? Мог ли думать о том, что буду после адских дней хватать любовь огромными дозами, задыхаться от эмоций и бояться до дрожи лишиться всего, куда так долго шел.

Ника моя.

Спасибо тебе, судьба.

После всего… Ты щедро наградила меня любимой женщиной. Она дала мне все. Дала мир, целостный и радостный. Создала вселенную, волшебную и красивую. Подарила красавицу дочь. Носит моих сыновей.

Она моя жизнь. Ника мое всё. Моя главная. Моя любимая. Моя родная.

Я плачу втройне. Выполняю все капризы, даже когда загибает. Ника терпела от меня больше, знаю, как было сложно первое время, когда пропадал. А она ждала. Меня ждала. Ника сидела рядом, когда подбрасывало в кровати от кошмаров. Ни слова упрека. Никогда.

Я же все, что годами копил возвращаю жене. По первому слову Ника имеет, что захочет. Хотя на поверку оказалось далека моя женщина от стандартных дамских капризов. Ценности другие в приоритете. Да и сама она другая. Неземная, что ли. Даже сейчас не разобрался еще. Просто четко понимаю, каким сокровищем обладаю, а вот ценности не знаю. Потому что нет ее, она бесценная. Реально, так и есть.

– Как ты себя чувствуешь? Не тошнит? Не тянет? – дотошно выспрашиваю. – Отнести тебя поспать? Может хочешь что-то? Манго? Клубнику?

– Макс, ты с рук не спускаешь. Я так отвыкну сама ходить. Мне приятно, но что как к маленькой ко мне… Ой, опя-я-ть?

– Ты и есть моя маленькая. Моя верная отважная жена. Воды? – опускаю Никушу в кресло. – Сок? Газировка? Нет… не дам… Минералка?

– Прекрати, – шутливо закатывает глаза. – Я знаешь, что хочу? А где Машка?

– Убежала в комнату мультфильмы смотреть, – опираюсь о стол и прищуриваюсь. Знаю... Знаю… – Так что, родная?

Она поднимается и медленно идет ко мне, соблазнительно рисуя бедрами восьмерки. А я любуюсь, не могу оторваться.

Красавица моя. Нежная. Прекрасная.

Навсегда. Навсегда!

– Ты, Макс. Всегда только тебя.

***

– Привет, Макс. Я за Машей.

В дверях стоит сын Булата. Ему восемнадцать… А Машке семнадцать… Он лось под потолок и здоровый, как Геракл. А Машка метр с кепкой и весит как баран….

– Привет. Вы куда?

– В кино.

– А ряд какой? Последний?

Сверху раздается возмущенный крик Ники и дочери.

– Пап!

– Ма-а-к-с!

Маша вся красная топает мимо, даже не смотрит. Сердится козявка.

– Стоять! – ловлю за руку и показываю на щеку. – Целуй. Так. Молодец. Теперь повторяй: «Пап, буду в одиннадцать часов. И не опоздаю ни на одну секунду».

Дочь уныло лопочет слова, а Егор возмущенно на меня косится. Выпроваживаю их и закрыв двери, ловлю сияющий и смешливый взгляд.

– Макс! – укоризненно тянет она.

– Ей семнадцать, родная. И нечего мне тут!

Конец