Текст книги "Хочу только тебя!"

Автор книги: Хелен Бьянчин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 8 страниц)

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

– Хочешь позавтракать внизу или пусть принесут сюда?

– Спустимся в ресторан. А то оставаться здесь опасно.

– Для кого, теllе тоu?

– Боюсь тебя съесть, – сказала Мишель шутливо и услышала в ответ его добродушный смешок.

– Я весь дрожу при одной только мысли об этом.

– И поделом тебе. – Мишель спустила ноги на пол.

– Ты у нас сегодня решительная женщина, как я понимаю. – В его голосе звучал смех, и Мишель, схватив подушку, швырнула ею в него, мгновение смотрела, как ловко он ее отбил, но подхватывать не стала. – Ну, если ты не хочешь играть со мной, pedhakimou, – пробормотал он, – тогда беги в душ и поскорее оденься.

Мишель вскочила с кровати – только потому, что он ее не удерживал, – и, через несколько минут появившись снова, торопливо надела брюки, очень элегантные, и трикотажную кофточку густо-изумрудного цвета.

Никоса ждать долго не пришлось, и после великолепного завтрака они часа два бродили по «Аквариуму», рассматривая плавающих за громадными стеклами всевозможных рыб, а потом перешли по дамбе в Дарлинг-Харбор – посмотреть, что продают в тамошних магазинах.

Стоял прекрасный летний день, солнце лишь изредка затуманивалось почти прозрачными облачками, и легкий ветерок не давал разгореться жаре.

Они поели в чудесном ресторанчике над водой, а затем сели на большой роскошный катамаран и отправились на экскурсию по Сиднейскому заливу.

Перед ними проплывали живописные виды города, невозможно было отвести взгляд от спускающихся уступами к берегу скалистых холмов, на которых друг над другом возвышались виллы. Экскурсовод то и дело поднимал руку, показывая на какой-нибудь утопающий в зелени особняк, где проживала очередная знаменитость.

Берег был изрезан бухтами и фьордами. Они медленно открывались взору и исчезали из виду, и все прибрежное пространство было заполнено стоявшими на якоре судами и лодками всевозможных размеров и форм.

Вот и прославленное здание Оперы – архитектурный шедевр, признанный ныне во всем мире, и знаменитый мост над заливом.

Из всех городов, в которых бывала Мишель, именно Сидней, как ей казалось, имеет полное право называться центром, стольным градом громадного континента, такого многогранного и многоликого. Именно этот город затрагивает какую-то особую струну в сердце человека, заставляя его думать о стране, где он родился, о патриотизме и национальной гордости.

Никос почти все время был рядом с ней и, судя по всему, чувствовал себя легко и непринужденно. Костюм он сменил на брюки и рубашку поло, в которой еще больше бросалось в глаза, какой он широкоплечий и мускулистый.

Его близость, случайное касание рук, ласковая улыбка, обращенная к ней, – все это отмечалось и запечатлевалось в ее настороженном сознании.

Тысяча миль отделяет их от Золотого берега и от Джереми. «И не будем забывать про Саску», – усмехнулась она про себя.

Как бы там ни было, здесь не надо продолжать игру. Почему же тогда Никос не сбросил свою маску? Ведь он мог это сделать, едва самолет сел в Сиднее? «Может, ему просто нравится заниматься с тобою сексом», – шепнул внутренний голос.

Они вполне могли взять отдельные номера, могли провести эти дни каждый сам по себе, а потом отправиться вместе в аэропорт и сесть на самолет до Золотого берега. Ведь так?

«Но тогда почему ты этого не сделала?» – спросил внутренний голос.

Ответить было нетрудно: она хотела быть с ним.

– Пойдем гулять, – решила Мишель, когда Никос спросил ее за завтраком, что они будут делать в первой половине дня. Их самолет вылетал после обеда.

– Кафе, магазины и?..

– И вообще, – улыбнулась Мишель.

Они взяли такси и провели несколько приятных часов, гуляя по набережной и останавливаясь у лавочек с разложенными перед ними на лотках товарами, неторопливо поели в приглянувшемся кафе, и наконец пришло время возвращаться в гостиницу, брать свои сумки и ехать в аэропорт.

Состояние Мишель становилось с каждым прошедшим часом все нервознее. Прекрасные дни подходили к концу.

– Спасибо, – тихо сказала она, стоя рядом с Никосом в ожидании багажа по прилете. – Это был чудесный отдых.

Вид у нее был не слишком веселый. Никос помрачнел. Понятно, почему. От этого Джереми можно ждать чего угодно. А вот поведение его родителей, которым он то и дело подкидывает новые проблемы, просто необъяснимо.

Заметив обе сумки на движущейся полосе, он взял их и пятью минутами позже уже выводил свой большой «БМВ» с резервной автостоянки.

– Я позвоню, хорошо? – проговорила Мишель, когда они добрались до пентхауса.

– Давай, звони. Я посижу часок в кабинете. Мишель позвонила матери, оставила послание для Эмилио и пошла в спальню распаковывать вещи.

На следующее утро она приехала в галерею рано и к полудню покончила почти со всей бумажной работой. На ланч она выходить никуда не стала, съела, сидя за рабочим столом, сандвич, запивая его минеральной водой.

Предпраздничные приемы и обеды уже шли вовсю, и сегодня ей и Никосу предстояло присутствовать на таком обеде, который давали отец Мишель и его партнеры, в «Шератоне».

Вернувшись в пентхаус в шестом часу, Мишель быстренько приняла душ, подкрасилась, убрала волосы, надела синее облегающее платье, сунула ноги в туфли на шпильках и подобрала под цвет вечернюю сумочку.

– Идем?

– Сначала я хочу тебе что-то сказать. По ее лицу пробежала тень.

– Что-то случилось?

– Сегодня рано утром Джереми и его родители покинули Австралию. Их дом выставлен на продажу, офис Эмерсона закрыт.

– Слава Богу, – выдохнула Мишель.

– Говорят, они планируют поселиться на Майорке.

Значит, все кончилось! Мишель просто не верилось. Больше не нужно будет оглядываться, всматриваться в каждую мелькнувшую тень, вздрагивать от неожиданных звонков.

Никос смотрел, не отрывая глаз, как меняется выражение ее лица.

Так ведь… Озаренная осознанием того, что из этого следует, Мишель почувствовала, как на нее наваливается страшная тяжесть. Ну, конечно, защита Никоса больше ей не понадобится. Должна ли она поблагодарить его и убраться из его жизни? А он, отпустит ли он ее?

– Новость уже распространилась, строятся всякие догадки, – спокойным тоном продолжал Никос. – Я решил, тебе лучше узнать об этом от меня, чем от кого-то еще вперемешку со всякими выдумками.

– Спасибо.

Он словно видел воочию, как она отдаляется от него, замыкается в себе и душа ее мечется в смятении.

– Пожалуй, надо идти, – проговорила она радостным голосом. – Матап сказала – в полседьмого.

Шел уже седьмой час.

Вечер был чудесный, но Мишель до самой гостиницы ни разу не взглянула на темно-синее небо и ничего не видела и не ощущала.

Ехали они недолго. У гостиницы «Шератон» Никос оставил машину на попечение гостиничного служащего, который должен был отогнать ее на парковку.

Теперь предстояло войти внутрь и изображать жизнерадостность, а уж чего ей будет это стоить, какая разница?

Мишель ничуть не стало легче оттого, что Саска, как оказалось, пришла вместе с одним из партнеров ее отца. Да в этом и не было ничего неожиданного, если вспомнить, что и Саска, и этот человек были в гостях у родителей на прошлой неделе.

Шампанское на пустой желудок было не самым лучшим решением, ей лишь окончательно расхотелось есть, несмотря на великолепное меню. В то время, как все быстро опустошали свои тарелки и снова их наполняли, Мишель удалось проглотить лишь немножко салата.

Она с живой заинтересованностью вступала в разговор, слушала и отвечала, через минуту уже не в силах вспомнить, о чем шла речь.

Ее мысли были поглощены Никосом, перед ее глазами чередой проходили сцены и события, которые свели ее с ним.

Мишель сидела, рассеянно крутя в пальцах ножку бокала с шампанским.

– Мишель?

Она подняла глаза. На нее смотрела через стол Саска. Вид у нее был удивленный.

– Прошу прощения. Что вы сказали?

– Завтра утром я лечу в Сидней, проведу там недельку-другую с друзьями, а уже оттуда отправлюсь домой в Афины.

Сидней, Афины? Саска покидает завтра Золотой берег? Это что, она махнула рукой на Никоса, решив, что ей ничего тут не светит?

– О, я уверена, вам понравится в Сиднее, – учтиво проговорила Мишель. – Там есть что посмотреть и чем заняться.

– Жду не дождусь.

Остальная часть вечера прошла как-то мимо сознания Мишель. Она улыбалась, что-то говорила, даже попыталась что-то есть, закончив двумя чашками крепчайшего кофе и стаканом минеральной воды.

Шел уже двенадцатый час, когда Этьен расплатился по счету, и на этом ужин закончился.

Мишель и Никос постояли пару минут у гостиничных дверей, прежде чем им подали машину. По дороге домой Мишель ни разу не раскрыла рта.

Господи, как хорошо здесь, в пентхаусе, да только пришла пора покидать этот рай, она видит его в последний раз. У Мишель защипало в глазах. Ну вот, не хватало еще заплакать.

Где взять силы, чтобы держаться и не показывать вида? Завтра… Нет, черт с ним, с этим завтра, она даже думать о нем не хочет.

Подошел Никос, протянул руку, приподнял ее подбородок, другую положил ей на затылок, прижимая к себе, и она вся, телом и душой, растворилась в поцелуе. И снова это сумасшествие, эта обнаженность всех чувств, лихорадочный жар и дикое желание…

Потом Мишель лежала неподвижно в объятиях Никоса и слушала биение его сердца. Их сердца бились в унисон.

Позже, убедившись, что он уснул, она осторожно высвободилась из его рук, встала и тихонько пошла на кухню. Там она медленными глотками выпила стакан воды в надежде, что удастся как-то ослабить действие кофе.

Лечь снова на эту широкую постель и делать вид, что спишь… Нет, ни за что. Ноги сами понесли ее в гостиную. Там Мишель подошла к окну, отодвинула портьеру и застыла, глядя па ночное небо и океан.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

– О чем задумалась?

Мишель повернулась на бархатный голос, и сердце у нее подпрыгнуло, когда Никос обхватил ее сзади руками и прижал к себе.

– Все получилось как надо, – заговорила она, стараясь, чтобы голос звучал ровно. – Бейтсон-Берроузы уехали, а…

– Саска передумала и решила, что я ей не подхожу, – продолжил Никос, упираясь подбородком в ее затылок.

Ну, и что мы имеем?

«Дура, – сказала себе Мишель. – Что имеем, что имеем… А что ты такое имеешь? Ты вернешься к себе домой, а Никос будет здесь… пока не надумает вернуться в Афины, или во Францию поедет, или еще в какую-нибудь европейскую страну, где у него есть офисы. Наверняка пообещает звонить, может, даже позвонит разок-другой. Подцепит симпатичную женщину, благо ему это не трудно, и будет себе жить-поживать. А ты будешь сидеть у разбитого корыта».

При мысли о том, что он будет с какой-то другой женщиной, Мишель стало нехорошо.

– Я должна поблагодарить тебя за все, что ты для меня сделал, спас от Джереми, – спокойным тоном сказала она.

Ночное небо, усыпанное звездами, походило на черный бархат в светящуюся крапинку, вдали сиял гирляндами огней какой-то корабль.

– Ты меня уже отблагодарила.

Ей почудилось или он действительно сказал это с насмешкой? О, Господи, ну конечно же, она его отблагодарила, предаваясь ему телом и душой всякий раз, когда они занимались любовью.

Она была почти готова поклясться, что это означало для него большее, чем просто повторяющиеся раз за разом взрывы страсти, охватывавшей их обоих.

Конечно, женщины умеют имитировать страсть. Но мужчина, разве сотрясающие мужчину последние судороги могут быть притворством?

Никос – человек уравновешенный… но ведь и он не раз терял контроль над собой в ее объятиях, так же как и она сама беспомощно билась в его руках, увлекаемая вместе с ним неудержимым потоком.

– Утром я упакую свои вещи и перееду к себе.

Неужели это она говорит? Низкий, с хрипотцой… разве у нее такой голос?

– Нет.

Сердце Мишель подпрыгнуло и часто-часто забилось.

– Что означает это «нет»?

Он положил руки ей на плечи.

– Ты хочешь отсюда уйти?

Господи, да как он может об этом спрашивать?

– Мишель!

– Я… как… – О, черт, что это она, двух слов не может связать. – А что ты предлагаешь? – выговорила она наконец.

– Я лечу в Нью-Йорк и хочу, чтобы ты летела со мной.

Ага… «хочу, чтобы ты летела», а не «надо, чтобы ты полетела», мелькнуло в голове у Мишель.

Осознает ли она, что вся перед ним как на ладони? В глубине ясных глаз он видит свое отражение, на виске бьется голубая жилка, его рука, лежащая у нее на плече, ощущает частый пульс у основания шеи.

«Соглашайся, – приказным тоном сказал внутренний голос. – Наслаждайся тем, что есть сейчас, и не думай о том, что будет через месяц, через год. Просто вспрыгни на карусель и наслаждайся движением, пока она крутится».

Да, а что потом, когда музыка умолкнет и карусель остановится? Будет ли разлука не такой горькой, как сейчас? Будет такой же, даже еще хуже, много хуже. Но говорят же, что пути Господни неисповедимы. Если она сейчас уйдет, то никогда уже не узнает, что ей готовило будущее.

Значит, никаких колебаний. Ответ может быть только один.

– Хорошо, – сказала Мишель.

Никос склонился к ней и поцеловал в губы, так нежно, что ей захотелось заплакать.

– Есть еще одно дело. – Он легонько надавил большим пальцем на ее нижнюю губу. – Ты выйдешь за меня замуж, agapemou[11]11
  agape mou – моя любимая (греч.)


[Закрыть]!

Глаза Мишель округлились, она оцепенело застыла, чувствуя гулкие удары своего сердца, не в силах вдохнуть.

– Да.

Он улыбнулся, и от этой улыбки у нее обмякли ноги.

– И никаких оговорок?

Мишель покачала головой, не в состоянии говорить.

– Если пастор поженит нас в доме твоих родителей, скажем, через две недели, считая от этой субботы? Как ты думаешь?

Мишель быстренько посчитала в уме.

– За два дня до Рождества? Да мама просто с ума сойдет!

Он потрогал пальцем часто-часто бьющуюся жилку у нее на горле.

– Не сойдет.

– Никос…

– Я люблю тебя, – проникновенно сказал он. – Люблю все в тебе. Как ты улыбаешься, как ты смеешься, как ты говоришь. – Он коснулся губами ее губ. – Я хочу делить с тобой свою жизнь, каждый ее день и каждую ночь. До самой смерти.

Мишель закрыла глаза, пытаясь удержать внезапно подступившие слезы.

– По правде говоря, ты был просто невыносим с того самого момента, когда я тебя заметила, – призналась она дрожащим голосом.

– Наглый грек, который принялся самоуправничать и из-за которого все в твоей жизни пошло кувырком, да?

Мишель улыбнулась, сдерживая слезы.

– Что-то вроде этого. – В ее глазах загорелись веселые искорки. – Никогда в жизни не забуду. – Ее лицо посерьезнело. – Слава Богу.

– Это была судьба, pedhakimou. – Он обхватил ладонями ее лицо и отер большими пальцами слезинки со щек. – Это по ее велению мы оказались в одном и том же месте в одно и то же время.

– Ты что, с самого начала не считал наш уговор временным?

Он поцеловал ее в кончик носа.

– Нет.

– А когда ты все решил?

– Когда пришел в тот вечер к Бейтсон-Берроузам, увидел тебя и понял, что хочу жить с тобой.

– Но почему?

Никос улыбнулся и тряхнул головой, словно подсмеиваясь над самим собой.

– Интуиция. Судьба подбросила мне джокера.

– И ты не замедлил им воспользоваться, – со смешком заметила Мишель.

– Ты за это меня ругаешь?

Мишель подняла руки, обхватила его за шею и притянула его голову к себе.

– Я люблю тебя, – сдержанно проговорила она, глядя ему в глаза. – И буду любить, пока жива.

– Пошли обратно в постель.

Мишель состроила гримаску.

– Спать?

– Временами. – Он жадно поцеловал ее. – А когда встанем, нас ждут хлопотные дни.

«Как же он был прав», – думала Мишель, целуя мать и переходя в объятия отца.

Каждый новый день был суматошнее предыдущего. Казалось, этому не будет конца, но все эти вроде разрозненные усилия тем не менее слились воедино, чтобы превратить день их свадьбы во что-то необыкновенное.

Были слезы и смех, священник объявил их мужем и женой, и Никос поцеловал ее.

Потом были снимки на память и разрезание свадебного торта.

И наконец наступил момент, когда к дверям подкатил длинный-предлинный лимузин, и они отправились в Брисбен, где их ждал номер. А рано утром им предстояло лететь международным рейсом.

– Ну вот, мы все сделали как надо, – радостно проговорила Мишель. Длинный «кадиллак» между тем покинул Соврин-Айлендз и мчался по шоссе, ведущему к Тихоокеанской автостраде. Оттуда до Брисбена сорок пять минут езды.

Никос взял ее руку и поднес к губам.

– Думала, не справимся, agapemou?

Она задорно улыбнулась.

– Ну что ты! Вы с мамой – внушительная команда.

Никос поцеловал палец, на котором сверкало обручальное кольцо, мысленно благодаря Бога за то, что он помог ему найти свою женщину, свою жену.

У него всплыл в памяти тот вечер, когда они встретились. А ведь он чуть не поручил поездку в Австралию одному из своих сотрудников… У него похолодело сердце при мысли о том, что он мог никогда не встретить Мишель, никогда не испытать радостей ее любви и никогда не соединиться с ней.

Он еще ни разу не видел ее такой красивой, как сегодня. Платье, фата… все это только подчеркивало красоту ее сердца и души.

Можно было утонуть в светящейся глубине этих зеленых глаз, и Господь простил бы мужчину, который, почувствовав прикосновение этих мягких губ к своим губам, решил бы, что он уже умер и находится на небесах.

– Шампанского хочешь?

– Нет.

Она склонилась к Никосу и положила голову ему на плечо.

– Устала?

– Немножко.

– Мы закажем ужин в номер и ляжем спать пораньше.

Мишель представила себе, как это все будет, и засмеялась.

– Звучит заманчиво.

Никос поднял руку и стал гладить ее по голове, пропуская волосы сквозь пальцы. Мишель почувствовала, как ее клонит ко сну.

– Я тебе говорил, что мы проведем две недели в Париже, после того как я закончу со своими совещаниями в Нью-Йорке?

– В Париже?

Триумфальная арка, Эйфелева башня… атмосфера, в которой отражена сама душа Франции…

– В Париже, – повторил Никос. – Это будет наш немножко запоздалый медовый месяц.

– Я поняла, почему в тебя влюбилась.

– Мое неотразимое обаяние подействовало, да? – шутливо сказал он, и Мишель почувствовала, как его пальцы сплетаются с ее пальцами.

– Я полюбила Никоса Алессандроса, человека, не за богатство и положение, а просто потому, что ты такой, какой есть. Тебя, вот кого я полюбила, – возбужденно проговорила Мишель.

– Говорят, мужчина таков, каким его делает женщина.

– И наоборот, – живо подхватила Мишель и умолкла, о чем-то размышляя.

Перед тем как уехать, она уладила все дела – договорилась о том, чтобы ее квартиру сдали в аренду, вместе с Эмилио провела собеседование с несколькими людьми насчет работы в галерее, и они остановили наконец свой выбор на одной очень компетентной молодой женщине, которая, если Мишель, конечно, не ошиблась, будет хорошей деловой парой для Эмилио.

Сама же она, где бы ни была – в Нью-Йорке, Париже, Афинах, Риме или еще где-то, – будет поддерживать связь с Эмилио, благо в современном мире это не проблема.

Уже в сумерках «кадиллак» подъехал к парадному входу гостиницы. Регистрация заняла считанные минуты, и лифт вознес их к номеру, который был заказан заранее.

Здесь все было приготовлено для приятного времяпрепровождения – масса цветов, фрукты, бутылка шампанского в ведерке со льдом, бельгийский шоколадный набор… Мишель остановилась посередине комнаты, сделала глубокий реверанс и бросилась в объятия Никоса.

Они поцеловались, нежно и страстно, и Мишель больше не стеснялась и даже не пыталась сдерживать себя.

– Ммм… А ведь я могу привыкнуть, – пробормотала она, отрываясь от Никоса и заглядывая ему в глаза.

– К чему, к номеру?

– К тому, что у нас… К тому, как мы будем вместе жить… К счастью, к любви.

– Привыкай, так будет всегда, – прошептал Никос. Он прижался губами к ее губам, ощущая ее жаркий ответ, и это продолжалось, пока оба не почувствовали, что одежда им мешает.

– Кажется, нам сегодня не удастся поесть, – тихонько сказала Мишель ему на ухо.

– Хочешь чего-нибудь?

– Только тебя.

«Только тебя, тебя одного», – повторила она про себя.

КОНЕЦ

Внимание! Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения. После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий. Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.