Текст книги "Отпуск в Италии"

Автор книги: Хелен Брукс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Позитано – очень красивый город с сонными переулками и крутыми дорожками, спускающимися к берегу, где в ресторанах подают блюда из только что пойманной рыбы. Город был небольшим, и если бы Блейн и Мэйзи обедали в ресторане, он обязательно встретил бы знакомых. Поэтому Мэйзи была рада, что они будут обедать у него дома. Она не хотела терять ни минуты общения с ним.

«Феррари» поднимался вверх по склону, покрытому пышной растительностью. От красоты открывающихся видов и звона цикаду Мэйзи захватывало дух.

По невысказанному взаимному согласию они молчали остаток пути, и Блейн заговорил, только когда они въехали в ворота виллы, окруженной высокой белой стеной.

– Добро пожаловать в мой дом.

К входной двери, расположенной на уровне второго этажа, вела широкая лестница, а на балконах Мэйзи увидела яркие вазоны с цветами.

Блейн перебросил пиджак через плечо, ослабил галстук и расстегнул верхние пуговицы рубашки. Мэйзи почувствовала такой порыв желания, что едва не потеряла равновесие.

Поднявшись по лестнице, они вошли в огромную гостиную, выдержанную в кофейных тонах. С огромного балкона открывался вид на Позитано, за которым сверкало голубое море. На балконе находились стол и шесть уютных кресел, а в терракотовых вазонах росли душистые вербены, розовые бегонии, шалфей и много других цветов, наполнявших ароматами теплый воздух.

– Вот это да! – Мэйзи даже не пыталась скрыть восхищения. – Это невероятный дом!

– Вы еще не все видели, – мягко заметил Блейн, но было ясно, что ему приятен ее восторг.

Этажом ниже располагались кухня и столовая, отделанные белым дубом и черным мрамором. Из столовой был выход в сад, где стояли кованые стол и стулья. Этажом выше находились две большие спальни с ванной комнатой между ними.

Но самый верхний этаж произвел на Мэйзи наибольшее впечатление. Стеклянная стена спальни позволяла любоваться морем, лежа на огромной кровати с черными шелковыми простынями и мягкими, зовущими подушками…

К спальне примыкала великолепная ванная комната из белого и черного мрамора.

Никогда в жизни Мэйзи не видела ничего подобного. Это был шедевр модернизма.

Вдоль одной стены был расположен платяной шкаф, а на другой были полки с книгами, газетами и чем-то еще. Мэйзи не успела рассмотреть, потому что взглянула на потолок.

И замерла. Над кроватью было огромное круглое зеркало, бесстыдное и смелое.

Она взглянула на Блейна и покраснела, поняв, что он заметил ее реакцию. Заметил и порадовался. Вынуждая себя смотреть прямо на него, Мэйзи сказала:

– Здесь очень хорошо.

– Хорошо? И только-то? Я потратил много времени, планируя эту комнату.

Он смеется над нею! Она знала, что он смеется, хотя лицо его было серьезным.

– Это… необычно, – призналась Мэйзи. – Очень.

– Очень необычно. Спасибо.

– И… очень по-мужски. Все черно-белое. Аскетически, но и роскошно в то же время. Этого вы пытались достичь?

– Не думаю, что я к этому стремился. Просто хотел, чтобы у меня было место, где я мог бы расслабиться… и любоваться видом.

Она поняла, о каком виде он говорит. О виде великолепной нагой женщины в том зеркале. Женщины, которая была счастлива взять то, что он мог предложить, и не желала обязательств. Мэйзи не знала, сердиться ей или грустить. Она даже заподозрила в себе ревность и зависть.

Но ей некого винить, кроме себя. Он даже не хотел видеть ее сегодня вечером, и уж тем более не хотел привозить ее в свой дом, в свою спальню.

Почему она решила, что у нее есть шанс быть с Блейном? Потому, что похудела немного? Это же смешно. Отчего же ей не до смеха?

– Пойдемте вниз. Я приготовлю вам что-нибудь выпить и переоденусь.

– Прекрасно.

Она повернулась, забыв о своих каблуках, и оступилась.

– Осторожнее.

Блейн поймал ее, когда она уже падала, и она оказалась прижатой к его твердой груди.

– Это из-за туфель. – Она смотрела на Блейна, а он не собирался отпускать ее. – Я… я не привыкла к туфлям на шпильках.

– У ваших волос запах цветущей яблони. – Его голос звучал хрипло. – И они такие шелковистые и мягкие.

Его руки лежали у нее на боках, и теплота его плоти отняла у Мэйзи способность говорить. А когда он притянул ее ближе и его подбородок оказался у нее в волосах, она закрыла глаза.

Прикосновение его губ к ее губам было легким, почти незаметным. Сквозь тонкую ткань платья она ощущала движение его рук по изгибам ее тела. Его губы прикасались к ее щекам, носу, глазам, и поцелуи становились обжигающими, быстрыми и чувственными. Она ощущала его теплое дыхание на своей коже, легкие покалывания там, где он касался ее плоти, и ноги ее слабели с каждой секундой.

Море новых, неизведанных чувств охватило ее. Она была очарована, околдована силой его нежности. Желание просачивалась через каждую клеточку ее тела. Мысли исчезли.

– Мэйзи, Мэйзи.

Он выдохнул ее имя хриплым и дрожащим голосом.

Она не могла потом вспомнить, как оказалась на огромной мягкой кровати. Черный шелк коснулся ее кожи, будто теплые сливки, и в удивлении она открыла глаза.

– Блейн? – произнесла она ошеломленно. Он уже сдвигал лиф платья с ее напряженных грудей. Теперь он замер.

– О, черт!

Он тяжело дышал несколько секунд, потом обрел контроль над собой, медленно поднялся и пошел к двери. Не оборачиваясь, он резко сказал Мэйзи:

– Ты видишь? Ты видишь, каково это – быть с тобой? Я не могу держать руки вдали от тебя.

Но она и не хотела, чтобы он держал руки вдали от нее, так в чем проблема? Мэйзи сидела, дрожала всем телом и перебирала пальцами складки платья.

– А это имеет значение?

Он встряхнул головой, будто избавляясь от наваждения, и когда заговорил, его голос звучал спокойнее.

– Имеет значение, потому что ты не такая женщина, которую мужчина берет в кровать на одну ночь, а потом забывает о ней. Ты не можешь быть номером телефона в маленькой записной книжке. Ты подруга Джеки, друг семьи. Ты живешь с моими родителями, работаешь для них. – Он резко остановился, расправляя плечи, но так и не повернулся к ней лицом. – Это было безумием – привезти тебя сюда сегодня вечером.

Значит, его очень сильно влечет к ней, но свобода для него важнее. Мэйзи скользнула с кровати, разгладила руками платье и провела пальцами по растрепанным волосам. Ей хотелось разрыдаться, но она знала, что этим сделает в сто раз хуже и без того плохую ситуацию. Из того ужасного хаоса, в который она своей торопливостью ввергла их отношения, она должна спасти хоть что-то.

Она глубоко вздохнула.

– Хорошо. Я понимаю. Но почему мы не можем остаться друзьями? Только друзьями. И если ты готов, я хотела бы что-нибудь выпить.

Он повернулся.

– Ты думаешь, это возможно? – мрачно спросил он. – После того, что мы только что пережили? Со всем тем, что есть между нами?

Мэйзи вынудила себя беспечно пожать плечами.

– Пара поцелуев, пара прикосновений. Вот и все, что мы пережили, и мы оба взрослые люди, в конце концов. – Поздновато проснулась в ней гордость, но лучше поздно, чем никогда. Она не собирается унижаться или выпрашивать то, что он отказывается дать. – Возможно, мы должны были сделать это, чтобы успокоиться. Мы попробовали, и все. С этого момента будет только дружба. Ты согласен? И, как я сказала, я готова выпить что-нибудь. И пообедать. Хотелось бы успеть до полуночи.

Мэйзи улыбнулась. Пусть Блейн никогда не узнает, чего стоила ей эта улыбка.

Потом Мэйзи вышла из спальни, спустилась по винтовой лестнице в столовую, вышла в сад и села за стол. Глядя на море, она старалась освободиться от всех мыслей.

Блейн присоединился к ней с двумя бокалами темно-красного вина. Она взглянула на него снизу вверх.

– Спасибо. Что будет на обед? Он поморщился.

– Не будет столь хорошо, как если бы у меня было время, но, возможно, тигровые креветки, приправленные имбирем и перцем чили. Потом tortelloni с сыром ricotta и петрушкой, поданные со свежим омаром.

– Ух ты! Ум за разум заходит, если подумать, какие блюда ты бы приготовил, если бы у тебя было время. Хочешь, я помогу тебе на кухне, пока ты примешь душ и переоденешься?

Он отпил половину своего бокала и поставил его на стол.

– Я только хочу, чтобы ты снова наполнила свой бокал, когда он будет пуст, – сказал Блейн, вернулся в столовую и вышел оттуда с бутылкой в руке.

– Согласна.

Она сбросила туфли и пошевелила пальцами. Если они собираются только дружить, то можно устроиться поудобнее. И теперь не имеет значения, что туфли на шпильках делали ее лодыжки более стройными, а ее саму на десять сантиметров выше. Она не собирается соблазнять его. Она вообще сыта по горло всеми этими мужчинами. Слезы снова подступили к глазам, но Мэйзи надеялась, что Блейн успеет уйти, прежде чем она разрыдается.

Он ушел, и ее охватило безрассудство. Она допила вино и снова наполнила свой бокал. Вечер был напоен мягким теплом, легкий бриз нес ароматы нагретой солнцем зелени и цветов. Мэйзи больше не хотелось думать. Это было слишком болезненно, слишком тревожно. Она хотела просто существовать.

Блейн присоединился к ней немного позже. Она старалась не замечать, как сексуально он выглядит. Его волосы еще были влажными после душа. Он побрился, и на подбородке у него был крошечный порез.

Он принес еще одну бутылку, налил вина себе и удивленно поднял брови, когда Мэйзи прикрыла рукой свой наполовину полный бокал.

– Пока больше не надо, – сказала она с улыбкой. – Я чувствую себя пьяной, по правде говоря.

– После полутора бокалов? – Он усмехался, и она ощутила взрыв негодования, что ему легче, чем ей, поддерживать чисто дружеский разговор. – Сдается мне, что ты не привыкла к вину.

В отличие от тех женщин, о которых он говорил. Без сомнения, они-то могли выпить бутылку не моргнув глазом. Они, вероятно, много чего могли сделать не моргнув глазом. И часто делали. С ним.

– Я не очень много пью, если ты это имеешь в виду.

На ее зарплату много не выпьешь. А когда она обедала с Джефом, обычно он был на дежурстве и на столе не было ничего более торжественного, чем бутылка газировки. Мелькнула мысль о новом увлечении Джефа – красавице Камелии. Как она воспримет исчезновение Джефа в середине свидания? Мэйзи надеялась, что ужасно. Она, конечно, полностью порвала с ним, но это не означало, что она не хотела бы отомстить ему.

– Пора мне заняться креветками.

– А мне можно посмотреть?

– Конечно. – Он кивнул на ее бокал. – Возьми с собой вино.

Мэйзи хорошо умела только тушить мясо – и то потому, что можно было побросать все в одну кастрюлю и сунуть ее в духовку. А Блейн оказался умелым кулинаром. Это стало ясно, когда он закончил поджаривать семена кунжута, отложил их и начал готовить креветки, добавив чеснок, чили и зеленый перец.

– У нас, итальянцев, поварское искусство передается с генами. Когда Лилиана едет в Тоскану к своей сестре, мой отец сам готовит еду.

Как бы им с Блейном было хорошо вместе, подумала Мэйзи. Она каждый вечер смотрела бы на него, пока он готовит ужин. Вот было бы счастье!

Мэйзи остановила себя. Блейн не хочет быть с ней. Ну, немного хочет, но недостаточно.

Блейн добавил к креветкам имбирный ликер и семена кунжута. Минуту спустя он разложил креветки на две тарелки, где уже лежали зеленые листья салата, и отнес в сад.

Когда Блейн отправился готовить второе блюдо, Мэйзи не пошла с ним, а осталась любоваться закатом.

Фиолетовый сумрак уже опустился на землю, когда с подносом в руках появился Блейн.

После обеда настроение Мэйзи стало лучше. Вероятно, подействовали три бокала красного вина.

– И теперь десерт. Но готовил его не я. В Позитано есть превосходная кондитерская. Угощайся, вот сицилийский лимонный пирог, вот фисташковый торт.

Мэйзи застонала.

– Я не могу съесть ни кусочка. Днем я думала, что немного похудела, но теперь уверена, что набрала вес снова. Я вернусь в Англию толстухой.

– Я так не думаю. Ты всегда будешь красавицей.

Мэйзи нахмурилась. Это неправильно. Друзьям такие слова не говорят. Кроме того, ее нельзя считать красивой. А почему Блейн даже не притворился, что огорчен ее предстоящим возвращением в Англию? Обидно.

– Никакого десерта, спасибо, – отказалась она. – Только кофе.

Блейн съел большой кусок лимонного пирога, запивая его кофе. У Мэйзи текли слюнки, но она удержалась и не сказала, что передумала. Взошла луна. Ночь была очень тихой, даже ветра не было. Время будто остановилось. Кофе был выпит в молчании, и только тогда Блейн спокойно произнес:

– Мы поели, и теперь нам пора.

Мэйзи быстро взглянула на него, понимая, что он имеет в виду рассказ о своем прошлом.

– В этом нет необходимости, – ответила она очень тихо. – Я думала, что нам надо поговорить, но теперь понимаю, что ошибалась.

– Ее звали Франческа. Она была моей женой. Мы поженились, когда я окончил университет и занялся семейным бизнесом. Нас обещали друг другу еще в детстве. – Он пожал плечами. – Так иногда бывает, и я не был против. Я всегда любил ее.

Мэйзи сидела тихо, как мышка.

– Ей было двадцать два года, когда мы поженились. Сразу после свадьбы она забеременела, и это вызвало у нее душевное расстройство, такое же, какое случалось и у других членов ее семьи.

Конечно, об этом никто не упомянул до свадьбы. – Он грустно улыбнулся. – Лишь потом выяснилось, что у бабушки Франчески со стороны отца было такое же расстройство и у прабабушки тоже. Можно только предполагать, что это не затрагивало мужчин, ведь у отца Франчески все было в порядке. – Блейн пожал плечами. – Не знаю, так ли это, только Франческа стала совершенно другим человеком буквально за одну ночь.

– Блейн, ты не обязан продолжать.

Мэйзи чувствовала себя ужасно. И зачем она вынудила Блейна рассказывать это? Если бы она хотя бы могла предположить, к чему приведет ее любопытство!

– Я долго не понимал, с чем столкнулся. Я думал, что это вроде депрессии. Говорят же, что настроение женщины при беременности может измениться. Я рассчитывал, что с помощью врачей она выйдет из этого состояния. Но теперь, когда ее родители рассказали нам правду о семейном недуге, Франческа решила, что для нее не осталось никакой надежды.

Блейн замолчал, встал со стула, сделал несколько шагов, снова сел и продолжал:

– Я нашел лучших докторов. Они говорили, что, как только родится ребенок, Франческу можно будет вылечить или хотя бы улучшить её состояние.

Блейн сидел, опираясь локтями на колени, сжав кулаки. Где-то залаяла собака, и опять все стихло.

– На четвертом месяце Франческа потеряла ребенка. Возможно, это было к лучшему. Я до сих пор не знаю. Мы начали лечение. Иногда в течение многих месяцев она была совсем здорова. А потом болезнь возвращалась…

Мэйзи едва могла дышать. Блейн умолк, и его молчание сказало ей больше, чем слова.

– И постепенно мои чувства начали изменяться. О, она не знала этого – по крайней мере, я надеюсь, что не знала, – но даже в первые дни нашего брака, еще до того, как она заболела, я понял, что сделал ошибку. Франческа была… Франческа не любила физическую сторону брака. Она выполняла обязанность, но и только. Возможно, я должен был увидеть признаки болезни прежде, чем мы поженились, но она была всегда рада обняться и поцеловаться. А если мне хотелось большего, она мягко мне отказывала. Но она была хорошей итальянской девушкой, и я был воспитан так, чтобы уважать это. До свадьбы я и не ожидал от нее ничего иного. А после того, как она потеряла ребенка, мы жили как брат и сестра.

Как могла женщина не хотеть, чтобы Блейн занимался с нею любовью? Мэйзи смотрела на его профиль, пытаясь представить себе, как тяжело ему было тогда.

– Что бы там ни было, со стороны наш брак казался счастливым. Даже, возможно, и Франческа так считала. У нее был статус замужней женщины, а для нее это было важно. В ее семье чтили – традиции. У Франчески был хороший дом недалеко от виллы ее родителей – мы тогда жили в Сорренто, – и у нее был я, чтобы заботиться о ней. А ничего большего она и не желала. И жизнь продолжалась. – Он горько улыбнулся. – А ведь все могло быть иначе, если бы не ее болезнь.

– Вы… вы не могли развестись?

– Она была католичкой. Кроме того, я не мог отвергнуть Франческу. Это убило бы ее. Опять же, если бы она не была больна, все было бы иначе.

– Ей повезло, что у нее был ты.

– Не считай меня святым, Мэйзи, – сказал Блейн спокойно. – Я не горжусь тем, о чем сейчас скажу. Но к тому времени, когда она заболела лейкемией, я думаю, что почти ненавидел ее. Она использовала свою болезнь как оружие, и мы оба знали это. Я обижался на нее сильнее, чем можно выразить словами. Я жаждал свободы. Не таким, конечно, образом, но я хотел быть избавлен от нее. Меня утешает только то, что она ничего не знала об этом. Я играл роль любящего мужа до самого конца.

Мэйзи бил озноб, несмотря на то, что ночь была теплой.

– Лейкемия была связана с ее болезнью?

– Нет. Но, оглядываясь назад, я думаю, что это спасло мой рассудок. Я жил ложью в течение почти десяти лет, и расплата оказалась такой, о какой я и не подозревал. Когда у ее могилы я оглянулся на плачущих женщин и печальных мужчин, то спросил себя, как они будут думать обо мне, если узнают, что я чувствую.

– Что ты чувствовал? – прошептала Мэйзи.

– То, что должна чувствовать птица, выпущенная из клетки. – Он покачал головой. – Как я сказал, мне нечем гордиться, но это правда. Раньше я ни с кем не говорил об этом.

– Ни с кем?

– Пока Франческа была жива, это было бы как предательство. Потом… – Он пожал плечами. – Это уже не имело значения…

Не имело значения? Это изменило его самого, сделало его тем, кем он был теперь. Это сделало его мужчиной, который хочет полной и абсолютной самостоятельности, который будет бороться против любой эмоциональной связи. Конечно, это имело значение. Мэйзи глубоко вздохнула, еще не зная, какими словами сможет объяснить то, что поняла.

– Я думаю, было ошибкой, что ты не рассказал всей правды своим родителям. Они помогли бы тебе. Да и у тебя может быть новая семья, дети. Разве ты этого не хочешь?

– Когда-то хотел, но не теперь. Я никогда больше не захочу быть в ответе за другого человека.

– Я могу понять, через что ты прошел.

– Вот поэтому мне нужны только самые простые отношения. Конечно, Лилиана хотела бы, чтобы я опять женился, но этого не случится.

– Зато у тебя есть женщины на одну ночь.

– Не совсем так.

– Неужели?

– Я же объяснил, что назначаю свидания женщинам, которые чувствуют то же, что и я.

– Но только в течение одной ночи.

– Я не распутник, Мэйзи. Бывает, что вообще несколько месяцев я не встречаюсь с женщиной. Та, с которой я несколько раз встречался, уехала в другую часть Италии.

– Слишком далеко, чтобы навестить ее?

– Ни она, ни я не хотели этого.

В его голосе зазвучала сталь, но отступать Мэйзи было некуда.

– Значит, ты всю оставшуюся жизнь будешь независимым, самостоятельным и одиноким?

Он медленно налил себе в чашку остывший кофе, выпил его и только тогда спросил:

– К чему ты клонишь?

– К тому, что ты превратишься в очень одинокого старика, хотя ты этого не заслуживаешь. Я могу понять, что ваш брак долгое время был кошмаром, но это не означает, что ты не можешь быть счастлив с кем-то еще.

– Я так не считаю.

Как переубедить его? Если бы она была такой, как те женщины, с которыми он иногда встречается, то у нее был бы шанс.

– Я сожалею, что твоя жизнь так сложилась, Блейн, и надеюсь, что когда-нибудь ты снова найдешь счастье.

– Спасибо. Значит, мы все еще друзья? – Мэйзи кивнула, и он продолжал: – Раз мы друзья, то я могу показать тебе мою Италию. Отец и мать скоро будут дома, хотя еще несколько недель маме будет нужна твоя помощь. Но некоторые вещи она предпочтет делать сама, и у тебя появится свободное время. Так ты согласна поехать со мной, Мэйзи?

– Если у тебя найдется время.

Она, наверное, сошла с ума, решив продолжать встречаться с ним! Он же предупредил ее, что жениться не собирается.

Как говорят, кто предупрежден, тот вооружен. Мэйзи надеялась, что это и на самом деле так.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Мэйзи хотелось, чтобы имя жеребенка было на валлийском языке и означало что-нибудь хорошее. Поэтому она позвонила подруге, муж которой был валлийцем. Он предложил имя Итель, что означало «Великодушный лорд». Дженни имя понравилось.

Джузеппе вернулся домой вечером. Он был слишком утомлен дорогой, чтобы разговаривать, и Мэйзи познакомилась с ним только на следующий день.

Мэйзи и Джузеппе уселись на веранде, наслаждаясь восхитительным лимонадом Лилианы, и Джузеппе сказал, что его отношения с Роберто наладились.

– Я рада. – Мэйзи улыбнулась. – И знаю, что его семья тоже будет рада.

– Я был глуп, Мэйзи. О, да, да, глуп, – добавил он, будто она собралась возразить. – Роберто обещал привезти в Италию свою жену, детей и внуков. До чего же странно, что у меня есть внуки и правнуки, о которых я ничего не знал! Вот к чему привело дурацкое упрямство! Я пропустил, возможно, самую замечательную часть жизни. Дженни много лет говорила, что я должен помириться с сыном, но я был слишком гордым, чтобы сделать первый шаг. Разве не глупо?

– Очень. Но я думаю, что ваш сын тоже был упрям.

– Да. – Джузеппе печально кивнул. – Мой старший сын очень похож на меня, это верно. А Блейн похож и на меня, и на Дженни. Это хорошо.

Мэйзи удивилась, и Джузеппе это заметил.

– Что с вами? Блейн огорчил вас?

– Нисколько. Послезавтра мы с ним едем на Капри. Он хочет показать мне Италию.

Джузеппе несколько секунд смотрел на нее.

– Понятно.

– Видите ли, я рассталась с женихом незадолго до того, как приехала сюда. Думаю, Блейн жалеет меня.

– Блейн не имеет привычки чувствовать жалость к людям.

Что Мэйзи могла ответить?

– Мне пора кормить собак и кошек, – сказала она, вставая.

А потом она будет долго-долго гулять с собаками, чтобы не встретиться с Блейном, который обещал заехать, чтобы проведать отца.

Когда она вернулась, то отказалась от обеда с Дженни и Джузеппе, сославшись на головную боль, попросила у Лилианы таблетку и ушла к себе.

Днем она съела банан и апельсин, а теперь, в уединении своей комнаты, банан и два яблока, которые лежали в вазе на туалетном столике. Это было скудной наградой за то, что она не видела Блейна.

Зазвонил телефон, кто-то в доме ответил. Через мгновение послышался осторожный стук в дверь. Мэйзи открыла и увидела Лилиану.

– Телефон, Мэйзи. Это вас.

– Меня? Спасибо, Лилиана.

– Ваша головная боль прошла?

– Уже лучше, спасибо.

Закрывая дверь, Мэйзи поднесла трубку к уху.

– Привет!

Она ожидала услышать голос Джеки.

– Привет, Мэйзи. – Глубокий голос определенно не был женским. – Как твоя головная боль?

– Уже лучше, спасибо, – солгала она снова.

– Хорошо. – Он помолчал. – Я думал, ты избегаешь меня.

– Избегаю тебя? Но почему? На сей раз пауза была длиннее.

– Я не был уверен, что ты… что ты поедешь на Капри со мной.

– Конечно, поеду, почему нет?

Он не ответил на вопрос, а тихо произнес:

– Без тебя в доме было странно. Слишком тихо.

– Было тихо, потому что не было собак, а вовсе не из-за того, что не было меня.

– Правильно. Я не подумал об этом.

– Зачем ты звонишь, Блейн?

– Если бы ты была моей девушкой, а не просто другом, я сказал бы, что звоню, чтобы услышать звук твоего голоса.

– Но я не твоя девушка, так почему ты позвонил?

– У тебя плохое настроение?

– Вовсе нет.

– Значит, ты в хорошем настроении. Так что же случилось?

– Ты знаешь, что случилось. У меня…

– …болит голова, – закончил он за нее. – Но я думал, что тебе уже лучше.

– Лучше, но не хорошо.

– Тогда я должен дать тебе поспать. Сладких снов, mla piccola.

Эти слова прозвучали очень нежно.

– Доброй ночи, Блейн.

Мэйзи положила трубку и задумалась. Потом приняла ванну, высушила волосы, надела тонкую ночную рубашку, легла в кровать и постаралась расслабиться. Через несколько недель она вернется в Англию и забудет о существовании Блейна.

На следующий день вечером, когда Блейн приехал проведать отца, Дженни пригласила Мэйзи на обед. Все блюда были очень вкусными, а атмосфера за столом – непринужденной.

Мэйзи была убеждена, что Блейн уже сказал родителям о невозможности романтических отношений с ней. И это ее вполне устраивало.

Дженни и Джузеппе нравились ей все больше и больше. У Дженни был чудесный характер, а Джузеппе оказался добрым человеком с любящим сердцем.

Но, болтая и смеясь, Мэйзи ни на секунду не могла забыть о мужчине, сидящем напротив нее.

К концу обеда стало ясно, что Джузеппе очень устал. Он даже не возражал, когда, пожелав Блейну и Мэйзи доброй ночи, Дженни проводила его в спальню. Блейн и Мэйзи сидели за кофе, и впервые за вечер она не знала, о чем говорить.

– Я с нетерпением жду завтрашнего дня, – произнес Блейн после нескольких минут напряженной тишины.

– Я тоже, – очень спокойно ответила Мэйзи.

– Думаю, мы проведем день в Амальфи. Ты знаешь, как город получил свое название?

Мэйзи покачала головой. Ее это не очень интересовало, но, чтобы побыть с Блейном еще хоть несколько минут, она даже согласилась бы выслушать рассказ о футболе или крикете.

– По одной из легенд, Геркулес влюбился в прекрасную нимфу по имени Амальфи, но они недолго были вместе. Она умерла, и Геркулес решил похоронить свою возлюбленную на земле, освященной богами. Это место было названо Амальфи.

– Очень грустная история.

– Как и большинство легенд. Но Амальфи стоит того, чтобы туда поехать. Мы увидим прекрасный монастырь тринадцатого столетия Chiostro del Paradiso, выстроенный в арабском стиле. Ты будешь очарована. А в Неаполе есть древние мозаики. Мы увидим Помпеи и собор в Равелло, где кровь святого Пантелеймона в день его памяти чудесным образом становится жидкой. – Блейн помолчал. – И еще многое другое. Ты полюбишь Италию так же, как я ее люблю. Я гарантирую.

Но она уже полюбила! И не только Италию. От этой мысли у нее скрутило живот. Она уронила на пол салфетку и нагнулась за ней, чтобы Блейн не увидел ее лица.

Она любила его. Это было ясно уже много дней, но Мэйзи не хотела этому верить. Это чувство не было безумным отпускным романом, нет. Это чувство было настоящим. По сравнению с ним то, что она испытывала к Гэри, а потом к Джефу, казалось до смешного холодным.

Она села, положила салфетку на стол и отвела волосы от лица.

– Блейн, я должна работать для твоей матери. Я не могу каждый день отсутствовать.

– Это не проблема. Моя мать обожает тебя. Кроме того, мы будем уезжать не каждый день. А завтра я заеду за тобой в семь утра.

Мэйзи кивнула и пошла к двери, которую он открыл перед ней, потом почувствовала прикосновение его губ к своей щеке.

Он поцеловал ее так же, как и родителей. Мэйзи знала, что такой поцелуй не значит ничего, однако каждый ее нерв зазвенел. Собрав всю свою волю, она постаралась сказать как можно спокойнее:

– Доброй ночи, Блейн.

– Доброй ночи, mia piccola.

Мэйзи стояла и смотрела, как он идет к своей машине, и была рада темноте, потому что глаза ее внезапно наполнились слезами. Почему все не могло быть иначе? Почему она не могла быть настолько красивой и желанной, чтобы он не боялся увлечься ею?

Она оставалась на пороге, пока машина Блейна не скрылась из глаз. Потом тяжело вздохнула, закрыла дверь и пошла наверх, говоря себе, что должна, должна взять свои сумасшедшие чувства под контроль и просто быть благодарной судьбе за каждый день, проведенный с Блейном. Жить одной минутой, одним часом, и только.

Скоро она возвратится в Англию. Наступит зима. Италия будет казаться сном. И Блейн Морозини тоже будет казаться сном.

Теперь Мэйзи была рада, что той ночью он не стал заниматься с нею любовью. И хорошо, что был жестоко честен с ней. Если бы у них возник роман, а потом Блейн ушел от нее, она бы не выдержала. В любви ей надо все или ничего. Никогда раньше она не понимала этого так ясно, как сейчас.

И поскольку не могло быть «все», будет «ничего».