Текст книги "Эссенция пустоты (СИ)"

Автор книги: Хелег Харт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 28 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

Пиратка перевела взгляд на пуэри, но тот промолчал, не отводя глаз. Энормис вёл себя так, словно его ничуть не интересовала перебранка, однако Рэн не сомневался, что тот мысленно подписался под каждым словом архимагессы. Чародей намеревался убить Хелию и в менее критичной ситуации. Так что, может быть, помешав ему, пуэри лишь дал девушке несколько дополнительных дней жизни. Не более того.

Слова и голос Литессы кого угодно заставили бы замолчать и задуматься. Но только не Хелию.

– Не надо меня пугать, – неожиданно твёрдо выговорила она. – Если вы сами себя запугали, нечего пенять на того, кто не боится.

Литесса устало вздохнула, махнув рукой на безнадёжную девчонку. Но, повернувшись к Эну, пуэри заметил, что чародей смотрит на пиратку, а в глазах его появился интерес. Впервые за последние полгода, с тех пор, как погибла Лина. Видеть это выражение на лице спутника стало настолько непривычно, что Рэн счёл, будто ему показалось. Тем более, что секунду спустя странная заинтересованность исчезла, уступив место привычному для чародея равнодушию.

Зевнув, Энормис улёгся на свой плащ.

– Всё, всем отдыхать. Я не спал пару суток, и вскоре у меня снова не будет возможности выспаться. Так что если кто-то помешает мне, обещаю, обижаться ему уже не придётся, – и, помолчав, вполголоса добавил, непонятно к кому обращаясь: – Тебя это тоже касается.

Переглянувшись, остальные сочли за лучшее не спрашивать, что будет с теми, кто помешает чародею спать, а потому молча улеглись на свои места и больше ни о чём не разговаривали.

Ночь выдалась холодной. Может быть, именно поэтому Рэну так и не удалось толком выспаться. А может потому, что ему снилось, как гигантские черви с лапами бегут по человеческим городам, пожирая всех на своём пути. Вот только среди этих «всех» уже не было людей – только другие выродки. И чем больше жрали черви, тем больше они росли, со временем переставая помещаться даже в широкие улицы. Когда кончилась мелочь, огромные мерзкие туши начали пожирать друг друга, до тех пор, пока не остался только один из них. И в миг, когда в невообразимых размеров пасти исчезли горы, пуэри проснулся.

Утро началось с пикировки между Литессой и Хелией, и Рэн даже предположить не мог, с чего она началась. Когда он начал прислушиваться, они спорили о том, являются ли левиафаны мутантами, а через минуту перескочили на вопрос о необходимости магии в Нирионе. Закончилось всё тем, что Литесса, произнеся: «Зато с помощью магии я могу сделать вот так», – щёлкнула пальцами, и Хелия больше не смогла произнести ни звука. Она открывала рот, даже кричала, судя по виду, но вскоре поняла, что лишь зря надрывает связки, и, сверкнув глазами, замолчала, напоследок показав архимагессе неприличный жест. Энормис, понаблюдав какое-то время за потугами пиратки, одобрительно хмыкнул и, похоже, взял этот способ себе на заметку.

Они выдвинулись лишь после полудня. Солнце заглянуло в лабиринт, встав почти в зените, и утренняя прохлада испарилась, как капля воды на раскалённой сковороде. Наверху завыл ветер, но до идущей по дну искусственного ущелья четвёрки долетали лишь слабые дуновения, никак не спасающие от установившейся жары.

Терпеть палящие лучи пришлось совсем недолго, не больше получаса: вскоре они перестали доставать до пола лабиринта. Отряд облегчённо вздохнул и даже немного воспрянул духом. Литесса наконец сняла с пиратки немоту, и та первым делом пообещала, что если такое повторится ещё раз, кое-кто посреди ночи может внезапно облысеть. «Если кое-кто сможет при этом пошевелиться», – отозвалась Литесса и зловеще улыбнулась. Энормис рассеянно предложил оставить кого-нибудь у входа во внутреннюю часть, чтобы он прикрывал тылы. «Для верности можно будет его привязать, чтобы не украли», – добавил он. Этого хватило, чтобы заставить Хелию слушаться – после нескольких часов молчания она радовалась уже тому, что может слышать звук собственного голоса.

На каждой нужной развилке белели указатели, оставленные Литессой, поэтому отряд ни разу не зашёл в тупик и даже не воспользовался поисковыми заклинаниями. Пейзаж приедался очень быстро – однообразные коридоры сменяли друг друга, и каждый следующий напоминал предыдущий, варьировалась только длина и количество ответвлений. Нужно ли говорить, что когда очередной коридор вдруг повернул в обширную комнату, все, кроме Стальной Леди, остановились от неожиданности.

У их ног брали начало ступеньки, которые вели вниз и терялись в диком саду, заполнившем собой пространство в несколько сотен квадратных саженей.

– Это последний островок жизни на нашем пути, – сказала Литесса. – Нужно быстро пополнить запасы и шагать дальше. Чем быстрее мы будем идти, тем меньше нам придётся обходиться без сна. Знай я об этом в первый раз, шла бы без остановки.

– Тут есть какое-нибудь зверьё? – спросил Энормис.

– А как ты сам думаешь? Нет, конечно. Птицы, и то немного. Зверью тоже нужно спать.

– Рэн, готовь лук. Надо настрелять свежего мяса.

Спустившись, отряд оказался в цветущем мире природы, которая по всем правилам не могла прорасти среди каменной пустыни лабиринта. Здесь пахло свежестью, и повсюду была зелень, почти сразу тропу пересёк ручеёк, вливающийся в небольшое озерцо, покрытое кувшинками. Вода в нём была настолько чистой, что местами между стеблями водорослей явственно проглядывало илистое дно.

Здесь росло на удивление много деревьев – одни старые, медленно умирающие, вторые помоложе, набирающие силу, третьи маленькие, чахлые, явно задавленные другой растительностью. Среди ветвей и впрямь щебетало несколько птах, но они оказались слишком маленькими, чтобы на них охотиться. Рэн походил-походил да убрал лук.

Набрав впрок воды, отряд пошёл дальше. Вскоре он вышел к ещё одной лестнице, ведущей наверх, обратно в неприветливые коридоры лабиринта. Возвращаться туда после освежающей прогулки по саду, пусть и искусственному, не хотелось.

Вскоре зелень скрылась за поворотом, и почти сразу же стало казаться, что никакого сада и не было – вокруг снова возвышались однообразные желтоватые стены, воздух стал сухим и не нёс в себе запахов. Указатели по-прежнему безошибочно вели отряд вглубь лабиринта, путь был извилистым и временами сильно отклонялся то к северу, то к югу. По подсчётам Рэна, путь по прямой занял бы у них не больше получаса, но тропа никогда не вела их в нужном направлении, ведя отряд окольными путями, то по спирали без единого ответвления, то через несколько десятков поворотов, один за другим.

В общей сложности путь занял около пяти часов, так что когда путники наконец вышли на финишную прямую, упирающуюся в белые ворота, солнце уже не доставало и до середины стен. Здесь даже пуэри почувствовал давление на виски – пресловутый магический фон дал о себе знать. Действительно, с такими ощущениями трудно было даже свыкнуться, не то, что заснуть.

– Привал, – скомандовал Энормис и первый сбросил с себя мешок.

Рэн так и не понял, зачем чародей таскал на себе эту ношу – и он, и Литесса пользовались каким-то хитрым заклинанием подпространственного кармана, куда складывали самые тяжёлые вещи, в нужный момент вынимая их словно из воздуха. Там же хранилось и большинство припасов, архимагесса, заглянув в свои закрома, сказала, что их должно хватить по меньшей мере на неделю, а если экономить, то и на полторы. Но Эн отчего-то не хотел полностью избавляться от поклажи – будто с мешком, висящим поверх ножен на спине, ему было спокойнее.

Они перекусили пока шли, теперь же настало время наесться как следует, нормальной пищи. Энормис зажёг зелёный огонь, на нём они пожарили мясо, которое вот-вот должно было начать портиться, и, задумчиво жуя, рассматривали ворота, перед которыми сидели.

Две каменные створки смыкались настолько плотно, что щель между ними была едва заметна. Они оказались совсем небольшими: сажень в ширину и сажень в высоту, над ними же была толща всё того же камня, из которого состоял весь внешний лабиринт. В ней, на высоте двух человеческих ростов, виднелась полустёршаяся выдолбленная надпись на неизвестном Рэну языке.

– Знать бы, что тут накалякано, – задумчиво проговорила Хелия, словно прочитав мысли пуэри.

– «Путь длиной десять тысяч шагов», – ответил Энормис, чем немало удивил пиратку. – Но смысл мне всё ещё не ясен.

– Может, столько надо, чтобы пройти его насквозь?

– Если у тебя шаги по двадцать саженей, то поверху как раз уложишься в десять тысяч, – ответил чародей. – Научись считать.

– Коридорчики там все именно такого размера, – сказала Литесса, кивнув на ворота. – Квадратные в поперечнике. Стены гладкие, полированные, как эти ворота. И ни одного стыка, как будто весь Лабиринт вырезан в сплошной толще белого камня.

– Иллюзия, – изрёк Энормис вполголоса.

– С чего ты взял?

– Ты говоришь, что там нет стыков, но стены передвигаются. Есть вероятность, что камень меняет форму, но магический фон говорит о чрезвычайно мощной магии, так что это всего лишь очень искусная иллюзия.

– Ты же чароплюй, неужели не сможешь справиться с этой иллюзией? – подала голос Хелия.

– Я пытаюсь разобрать её прямо сейчас, – ответил Эн, даже не моргнув.

Его глаза явно смотрели в Эфир.

Над отрядом повисла тишина. Все приканчивали ужин и посматривали на чародея, копающегося в эфирном пространстве и при этом не перестающего есть.

Несколько минут спустя он наконец моргнул и сказал:

– Без шансов. Ни одно заклятие ничего не видит. Словно там и впрямь только камень.

– Может, ты ошибся?

– Нет. Всё намного интереснее, – чуть заметно улыбнулся чародей. – Мы все чувствуем фон, но не можем распознать магию. Значит, эта магия более первична по отношению к нашей. Протоэлемент Тьмы здесь.

Отряд переглянулся. Такое доказательство выглядело правдоподобно.

– Но схитрить у нас не получится, придётся пройти весь путь до центра, – продолжил Эн. – Эта эссенция защищена лучше, чем все остальные.

– Надеюсь, протоэлементаль, находящийся там, более дружелюбен, чем огненный, – сказал Рэн и нашёл поддержку в лице активно закивавшей Хелии.

– Ты не понял? – Энормис посмотрел пуэри в глаза. – Этот Лабиринт – и есть протоэлементаль. Вряд ли его можно назвать разумным в классическом понимании этого слова. Но у него есть сердце, и оно находится в самой середине Лабиринта.

– Может, ты и прав, – пожала плечами Литесса. – В этом что-то есть.

– Я точно прав. Элементали способны принимать разные формы. Пока я занимался поисками, узнал, что элементаль Земли был горой. Именно его частично воссоздал Грогган с помощью эссенции, – чародей посмотрел на Рэна, намекая на события на острове Марканда. – Эссенцию воды добыли из Бирюзового моря. Она уже была без оболочки. Воздушный элементаль был грозовой тучей, беспрестанно путешествующей над Великим Океаном.

– Значит, эссенция Тьмы… – начала Хелия, но Энормис прервал её.

– … должна находиться в самом тёмном месте на планете. Или в самом чёрном. Возможны варианты.

– Тогда почему огненный был похож на человека?

– Ты помнишь, во что он превратился, когда его разозлили? Вполне возможно, любой из них мог бы принять облик человека, если бы это было ему удобно. Огненному было удобно, потому что ему лишь поклонялись, но не мешали. Тёмный избрал иной способ уединения, превратив себя в головоломку.

– Он мог бы превратиться в сплошную каменную коробку, заполненную темнотой, – возразила Литесса.

– Так поступил бы человек. Протоэлементали далеки от человеческого разума. Они могут его имитировать, чтобы иметь возможность общаться с примитивными существами вроде нас, но руководствуются они точно не привычной нам логикой. Возможно, он счёл, что лабиринт – лучшая защита, чем сплошная каменная коробка. И в этом я могу усмотреть определённую логику: наткнувшись на коробку, человек попытается её открыть, чтобы узнать, что там. А Великий Лабиринт имеет репутацию проклятого места, из которого человек без поисковых заклятий ни за что не найдёт выхода. Есть же даже легенда, что Лабиринт выстроен как преграда к Обетованному Краю, и пройти его насквозь может только достойный. Это чушь, но люди охотно верят во всякую чушь. Поэтому боятся и не рискуют. А те, кто рискует – погибают ещё на подступах.

– Думаю, Грогган не настолько дурак, чтобы верить во всякую чушь, – сказал Рэн.

Чародей в ответ криво усмехнулся и ответил:

– Это после того, что он плёл возле Средоточия? Чушь, в которую верит он, это всем чушам чушь. Возможно, он счёл легенду правдой. Или же счёл, что Лабиринт – неподходящее место для эссенции и искал в более подходящих, по его мнению, местах. В любом случае нам это на руку. – Он поднялся на ноги. – Всё, привал окончен. Пора выдвигаться.

Едва мы подошли к створкам и задумались над тем, как их открыть, ворота сами бесшумно поползли в стороны. Лабиринт гостеприимно приглашал нас внутрь, распахивая тёмный зев. Литесса, уже побывавшая здесь однажды, ничуть не удивилась, в отличие от Рэна и Хелии – эти двое зябко поёжились от открывшегося зрелища.

Дневной свет проникал совсем недалеко, камень, хоть и кажущийся полированным, почти не отражал свет, так что спустя несколько саженей освещение сходило на нет, уступая место непроглядной темноте. Выглядело это более чем неприветливо.

Мои спутники, нерешительно переминаясь с ноги на ногу, переглядывались, и никто из них не решался сделать первый шаг, поэтому я взял эту ответственность на себя, ступив на белокаменный пол. Каблук сапога стукнул о поверхность, но вполне ожидаемого эха мы так и не услышали. Похоже, звук в этом месте тоже ни от чего не отражался. Ещё один верный признак иллюзии.

– Не бойтесь, – сказал я, не оборачиваясь. – Рядом со мной вам ничего не угрожает.

– Что-то мне подсказывает, что этой фразой ты их напугал ещё больше, – заметило Отражение, скрываясь в темноте передо мной.

Я зажёг люмик и запустил первое поисковое заклинание, которому меня научил Рэн. Золотистые пчёлы стремительно понеслись по коридорам, разделяясь на развилках. Я выделил мало энергии, поэтому даже не сомневался, что на все повороты их не хватит, но это было и не нужно – мне требовалось найти точку, максимально близкую к середине лабиринта, в которую мы успеем дойти до полуночи.

Едва весь отряд оказался внутри, двери за нашими спинами с лёгким шорохом закрылись. Лица Рэна и Хелии выразили беспокойство – как только Лабиринт отрезал нас от внешнего мира, темнота надавила, стены коридора словно сдвинулись, и даже у меня появилось ощущение, будто перестало хватать воздуха.

– Ну и местечко, – сказала пиратка. – Понятно, почему никто сюда не суётся.

– Я нашёл место, до которого мы должны сегодня дойти, – сказал я, сохраняя в заклинании нужный путь. – Рэн, не забывай высчитывать расстояния до входа и до центра.

– И ни при каких обстоятельствах не разделяемся, – добавила Литесса. – Тратить время на поиски заблудившихся нам некогда.

– Да никуда я не денусь, – ответила Хелия, поняв, кому предназначались эти слова.

Мы осторожно двинулись по намеченном пути. Так как я шёл впереди, до идущего последним Рэна свет почти не доставал, поэтому пришлось зажечь ещё три люмика, персонально для каждого члена отряда.

Наши непроглядно чёрные тени плясали на белых стенах, и казалось, что это какие-то существа, меняющие форму, снуют взад-вперёд по Лабиринту, избегая встречи с непривычным для них светом. Густая, почти осязаемая темнота отступала перед нами, обнажая тело протоэлементаля, и поглощала его без остатка за нашими спинами. Иногда мне даже чудилось, будто никакого Лабиринта не существует, есть лишь заполненное тьмой пространство, а коридоры и развилки являются лишь обрётшим плоть светом, и что как только он погаснет, мы сами превратимся в часть этого мрака, властвующего здесь с самого сотворения мира.

Отряд подавленно молчал, зато невидимая его часть в лице Отражения болтала без умолку. Моему двойнику явно здесь нравилось, поэтому он не уставал доставать меня умствованиями и загадочными недомолвками. Я старался его не слушать, но это было попросту невозможно.

– Твоим спутникам, кажется, страшно, – говорил он, шагая рядом со мной. – Хотя, по сути, чего тут бояться? Это же всего лишь темнота. В ней пугает неизвестность, но разве неизвестности стоит бояться? Неизвестность окружает вас и при свете дня. Вы не знаете, что произойдет с вами в следующую минуту, но если бы всякое живое существо боялось будущего, вряд ли оно смогло бы радоваться жизни. Разница между темнотой и будущим в том, что вам кажется, будто темноту вы можете видеть. Но на самом деле темнота – это отсутствие света, и её невозможно увидеть, так же как невозможно увидеть сам свет. И за слепящим светом так же может скрываться опасность, но его вы отчего-то не боитесь. Чудны́е создания.

Я очень хотел, чтобы он заткнулся, но остальные вряд ли правильно поняли бы мою перебранку с невидимым собеседником. Поэтому пришлось молча терпеть и шагать дальше, стараясь не потерять концентрации на плетении, показывающем дорогу.

– А ещё вы отчего-то боитесь небытия. Пустоты. Чего в ней страшного? Это та же самая неизвестность, только поджидающая вас за гранью смерти. Страх самой смерти ещё можно понять – это животный инстинкт самосохранения, но почему нужно бояться того, что будет после неё? Вы же именно поэтому придумали богов, способных дать вам загробную жизнь. Благодаря местным законам управления энергией боги и вправду появились, но не всем так повезло, как здешнему куску человечества. Во Вселенной есть места, в которых живут такие же люди, с тем же складом ума. Первые из них верят, что у них тоже есть боги, вторые на это только надеются, а третьи вовсе отрицают существование надмировых сущностей. Всё как здесь, только там люди просто умирают, и после смерти у них нет никаких раев и адов, одна лишь пустота. Но так ли она страшна, как вы себе её представляете? Я проболтался в ней достаточно времени, и могу сказать, что это лучший курорт. Что-то вроде вечного сна, только в этот момент тебе ничего не снится. Никаких потребностей, никаких желаний, ничего. После такого отдыха особенно легко возвращаться к жизни, если тебя в неё вернут, конечно. Но вы, люди, отчего-то боитесь пустоты. Наверное, не можете смириться с тем, что не являетесь центром Вселенной, и что вы – всего лишь гости в существовании. Говорите, что смирение – добродетель, но смириться с собственной смертной природой не можете, и поэтому придумываете целые конфессии, чтобы хоть как-то оправдать свои страхи. Или для того, чтобы заставить глупых рабов работать в ожидании вечного отдыха и достатка в раю, а самим в это время наслаждаться жизнью земной. В общем, противоречивые вы существа. Придумали себе идеалы, в которые не можете вписаться. Из кожи вон лезете, но не можете. Если покопаться в ваших поступках, то получается, что стремитесь-то вы к лучшему, но явно нелучшими путями, и потому на выходе имеете то одно дерьмо, то другое.

«Да залепи ты уже свою говорильню!»

Наверное, я подумал это так громко, что двойник услышал и замолчал. Во всяком случае, я на это надеялся. Его склонность к пёстрым рассуждениям могла по силе спорить разве что со способностью бесить меня этими рассуждениями. Очень жаль, что слышать его могу только я, иначе Литесса уже давно нашла бы способ заткнуть этот ходячий фонтан философствований. К сожалению, на Отражение не действовала никакая магия, иначе я всякий раз с удовольствием превращал бы его в горстку пепла.

Наслаждаясь наступившей тишиной, я принялся высчитывать время, которое потребуется нам на преодоление лабиринта. Получалось, что даже если проходить в сутки по двадцать лиг, с таким количеством обходных путей мы достигнем центра не раньше, чем через неделю. Довольно суровое испытание.

– Рэн, насколько мы уже сместились относительно входа?

– Примерно сто восемьдесят саженей к центру и около восьмисот двадцати к югу, – раздался голос сзади.

– Вот так точно? – удивился я. – Какова погрешность?

– Не больше четырёх саженей. Если вы не заметили, Лабиринт делится на кубические ячейки. Я замерил высоту коридора, это на полпяди меньше сажени. Все повороты точно попадают в сетку с таким шагом. Самое сложное – высчитывать длину коридора, тут я мог согрешить пару раз на одну ячейку.

– Неплохо. Я рассчитывал на меньшую точность.

– Это ещё не всё. Если я правильно понимаю, ширина и длина всего Лабиринта равняются двадцати тысячам ячеек.

– Почему именно столько? – подала голос Хелия.

– Потому что до середины будет ровно десять тысяч, – догадался я.

– О! – только и смогла произнести пиратка.

– Путь, о котором говорилось в надписи, пролегает до центра, – сказала Литесса. – Даже строители внешнего лабиринта знали, что там что-то находится.

– Только всё ещё непонятно, почему они назвали путём расстояние по прямой, – сказал я. – Чтобы дойти до середины, потребуется пройти раз в сто больше. Зависит от удачи и выбора пути.

– Миллион шагов, – кивнул охотник. – Наверное, они владели какой-то тайной, или алгоритмом, позволяющим достичь сердца Лабиринта с минимальными затратами времени и сил.

– Если и так, то нам этот алгоритм неизвестен, – тихо сказала Литесса, словно о чём-то задумавшись.

– Рэн, – меня осенила догадка, – сколько ячеек мы прошли сегодня?

Пуэри ненадолго задумался.

– Сложно сказать. Я не считал. Но что-то в районе двух-двух с половиной тысяч.

– Нужно пройти десять.

На какое-то время в отряде воцарилась тишина, прерываемая лишь едва слышными звуками шагов.

– До полуночи? – сообразила Хелия.

– Ты полагаешь, что в надписи говорилось о пути за день?

Я остановился и развернулся лицом к спутникам.

– Да, Рэн, именно так я и думаю. Литесса не смогла приблизиться к центру, потому что проходила неправильный отрезок пути, и в полночь лабиринт выстраивался так, чтобы она не смогла достигнуть середины или хотя бы подойти близко к ней. Сутки – это отсечка, интервал, за который нужно проходить десять тысяч шагов. Я думаю, таковы правила Лабиринта. Если проходить каждый день по столько, то он пропустит нас к центру. Неполных четыре лиги в день – это не так уж и много, но не так уж и мало. И что-то мне подсказывает, что тогда путь займёт именно четыре дня. Сорок тысяч шагов.

– А что если одновременно к цели идёт несколько человек, разными путями? – спросила Хелия.

– Хороший вопрос, – встряло Отражение. – Об этом ты как-то не подумал, правда?

– Для сетки площадью в сорок миллионов ячеек это не проблема, – что-то подсчитав, сказал Рэн. – К тому же пути могут пересечься на нужном количестве пройденных шагов. Если мы разделимся сегодня, то, двигаясь с одинаковой скоростью, завтра одновременно сойдёмся в другом месте.

Я, мысленно показав двойнику язык, похлопал рукой по одной из стен со словами:

– Лабиринт управляет нами, а не мы им. Нам не удастся его обмануть.

– Даже если так, то сегодня у нас уже ничего не получится, – сказала Литесса. – Мы не знаем, сколько прошли и сколько нам осталось.

– Это как раз не проблема, – улыбнулся я. – Дорога запечатлена в моём плетении. Зная ширину ячейки, я без труда подсчитаю пройденный путь.

Мои спутники переглянулись, всё ещё сомневаясь. В чём тут можно сомневаться, всё же ясно!

– Мы ничего не теряем. Я выберу десятитысячную точку так, чтобы она оказалась как можно ближе к центру, на тот случай, если я ошибаюсь. Решайте быстрее, времени мало.

Посомневавшись ещё какое-то время, путники снова переглянулись – на этот раз в поисках согласия других.

– Но сегодня до полуночи осталось не больше двух часов, – с тревогой в голосе сказала Хелия, всё ещё надеясь, что старый план правильнее.

Я, повернувшись к ней, хитро прищурился и ответил:

– Бежать придётся быстро и долго. Выдержишь ли ты, девочка?

Мне удалось задеть её самолюбие. Пиратка тут же подобралась, и взгляд её наполнился уверенностью:

– Ха! Да после того дня на Марканде ваши лабиринты – детская забава!

Её высказывание поставило точку в обсуждении. Я дал команду сгруппироваться в одной ячейке и, немного поколдовав над своим плетением, высчитал пройденный путь. Потом, запустив ещё одно поисковое заклинание, более мощное, чем прежде, нашёл нужную цепочку поворотов.

– Рэн прав. Мы стоим в две тысячи четыреста четырнадцатой ячейке от входа. Впереди ещё три раза по столько же. Готовы?

Ответом мне послужил синхронный кивок.

– Начнёте отставать – громко кричите. Бегом!

Бег по заполненным мраком коридорам почти не запомнился. Ни мне, ни остальным. Когда перед тобой постоянно маячит одно и то же – неважно, тёмный коридор или спина товарища – быстро привыкаешь к однообразию и отвлекаешься на посторонние мысли. Так что если бы мы всё это время шли, впечатления получились бы такие же.

Несколько раз мы останавливались, чтобы прислушаться. Всем, как по команде, слышались подозрительные звуки – то ли шипение, то ли шорохи. Однако стоило нам замереть, как вокруг сгущалась тишина, прерываемая лишь нашим дыханием. Всё это напомнило мне путешествие по ярусам Небесного Пика и бег наперегонки с троглодитами. И ситуация, и обстановка были похожими. Но интуитивно я чувствовал, что в этот раз всё иначе. К добру или к худу, но то, что жило в Лабиринте, вряд ли было живым.

Я боялся, что девчонка, несмотря на браваду, не сможет три часа подряд выдерживать такой ходкий темп, но вышло так, что хуже всех пришлось Литессе. Мы с Рэном, как тренированные бойцы, отлично умели контролировать дыхание, а вот непривыкшая к такому способу передвижения архимагесса выдохлась уже спустя каких-то полчаса. Я предложил ей прокатиться на закорках, но взгляд, которым она меня одарила, заставил пожалеть о проявленном благородстве. И, надо сказать, несмотря ни на что Стальная Леди так и не заставила нас лишний раз останавливаться, стоически терпя усталость до самого конца.

Так что когда мы остановились в тупике, в котором заканчивалась нить моего путеводного заклинания, Литесса буквально повалилась на пол, зажимая пальцами бок. Почти не запыхавшийся Рэн тут же подошёл и поднял её на ноги, пояснив:

– Нельзя резко останавливаться. Пройдись немного взад-вперёд.

– Надеюсь… мы… успели, – через выдох проговорила пиратка, опираясь о стену.

– Судя по тому, что стены не сдвинулись – успели, – сказал пуэри. – Мы точно в нужной ячейке? Есть мнение, что если мы ошиблись хоть на шаг, то наши усилия напрасны.

– Перепроверю, – сказал я и взялся за волшбу.

– Интересно… – проговорила Литесса, переводя дух. – Если мы пойдём назад, это будет считаться за передвижение?

– Скорее всего нет. Вероятно, считаются только те ячейки, в которых мы побывали.

– Слава Богам, – выдохнула Хелия. – Мне нужно отлучиться на минутку.

Сказав это, она направилась за ближайший поворот.

– Мы в десятитысячной ячейке, – сказал я. – Все ячейки, в которых мы побывали, учтены. Ошибки быть не должно.

– Очень надеюсь на это, – проговорила Литесса, прикрыв глаза. – Скоро вы поймёте, как тяжело находиться в темноте без сна.

Как она и говорила, Лабиринт изменился неожиданно. Хелия, опиравшаяся спиной на одну из стен, с коротким вскриком повалилась на пол, чем сразу привлекла к себе внимание. Тупик, в котором мы остановились, перестал быть тупиком. Зато коридор приобрёл несколько ответвлений. У меня даже создалось впечатление, что весь отряд мгновенно переместился в другое место.

Нам было совсем не до удивлений – после длительного забега силы ещё не восстановились, кроме того, всех нас клонило в сон, но стоило закрыть глаза и попытаться забыться, как начинало ощущаться давление на виски, постепенно приводящее к головной боли. Поэтому всё, что нам оставалось – отсидеться, перекусить и двигаться дальше.

Новое заклинание пути выстроило в моём воображении карту ближайшей части Лабиринта с извивающейся по ней путеводной нитью длиной в десять тысяч ячеек. Конечная её точка по моим подсчётам находилась значительно ближе к середине Лабиринта, чем начальная, так что я мысленно похвалил себя за удачную догадку. Отражение, глядя на моё довольное лицо, фыркнуло и сказало, чтоб я не обольщался раньше времени. В ответ я тайком показал ему неприличный жест, которым совсем недавно пиратка отблагодарила Литессу за насланную немоту. Двойник скорчил насмешливую физиономию и промолчал.

Торопиться в этот раз смысла не имело, потому что четыре лиги за сутки можно было одолеть и ползком. Даже досадно, что лимит столь мал – при надобности мы без труда прошли бы втрое больше. Но моё плетение никак не хотело идти дальше определённой зоны, так что я не посмел рисковать. Как раз то, о чём говорила Литесса – проход дальше есть, а заклинание ничего не видит. Я не замедлил порадовать этой новостью остальных.

– Похоже, там нас ожидает какая-то особенная зона Лабиринта, – сказал я, сохранив путь в заклинании. – Я не могу понять, что находится за завесой.

– Вот и я не могла. Но уже то, что до неё существует проход, означает, что ты был прав, – сказала архимагесса, с явной неохотой поднимаясь на ноги. – Лабиринт пропускает нас дальше.

Как следует отдохнув, мы снова отправились в путь, стремясь догнать темноту, отступающую перед светом наших огоньков. Идти стало тяжелее – глаза закрывались, голова болела, силы толком не восстановились, а потому казалось, что к каждой руке и ноге привязано по небольшой гире. Когда идёшь несколько часов к ряду, ни на что не отвлекаясь, это становится особенно заметно. Поэтому, чтобы поменьше думать о сне и заодно разогнать тишину, мы начали играть в слова, но эта затея вскоре провалилась, потому что мои спутники обладали знаниями только в определённых областях. Последней каплей стал спор о том, существует ли такое слово, как «трансконфигурация», сказанное Литессой. Я, в силу своего всеязычия, знал все слова, но идущая следом за архимагессой пиратка не могла разбираться в тонкостях энергетических материй. Зато она была по макушку напичкана терминами из мореходства, которые подвергал сомнению уже Рэн. Именно он, не желая больше спорить, предложил поиграть в загадки.

И когда все задумались над загаданной им загадкой, мы вдруг поняли, что не одни.

Вернулись подозрительные шорохи, доносившиеся до нас вчера. Они, как и тогда, звучали глухо, нечётко, и нельзя было с уверенностью сказать, не мерещатся ли они нам. Но на уровне ощущений мы все чувствовали чужое присутствие – словно идёшь по тёмным переулкам города, зная, что за каждой стеной кто-то живёт.

Это понимание свалилось на нас внезапно, как гоблин, выскочивший из укрытия. Каждый наш шаг своим неестественным эхом настораживал ещё больше, заставляя чаще оглядываться и вглядываться в темноту поворотов. Стало не до игр.

– Они идут за нами, – сказал Рэн.