Текст книги "Эссенция пустоты (СИ)"

Автор книги: Хелег Харт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 28 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

– Мы… оторвались? – Перед глазами до сих пор всё плыло.

– Не знаю, – выдохнул пуэри. – Хотелось бы верить в это.

Пиратка прислушалась: вокруг лишь бренчали насекомые да гулял ветер.

– В жизни не видела таких химер.

– Я тоже, – парень, наконец, разогнулся. – Целое семейство. Охотятся стаей. Нам повезло, что они сожрали четырёх всадников, а перед этим ещё Творец знает сколько всего. Это их сильно замедлило.

Девушка вспомнила отрыгнутое червём копыто и её передёрнуло.

– Вот же… Откуда они появились вообще?

– А вот это ещё интереснее. Они шли по верхнему слою Эфира, где я их и увидел, а потом нырнули ещё глубже. С ума сойти… Это значит, что они в теории способны плести заклинания.

Хелия поёжилась:

– Сюда бы пару десятков чистильщиков.

Рэн только фыркнул – мол, где ты возьмёшь чистильщиков посреди степи?

Рука, за которую пиратку тащил охотник, ныла в обоих суставах выше запястья. Ноги не отставали – таких нагрузок они ещё не испытывали. «От пуэри даже помощь принимать опасно для здоровья…» – подумала Хелия, потирая больные места.

Привычным движением хлопнув себя по поясу, девушка ощутила, что чего-то не хватает. ещё секунда понадобилась на то, чтобы понять, чего именно:

– А где вторая сабля?

Охотник, глянув на обрывок петли, в которой раньше болталось оружие, пожал плечами:

– Наверное, оторвалась во время бега, – и быстро добавил: – Искать не пойдём!

– Да неужели? – огрызнулась пиратка. – А так хотелось!

На самом деле ей было очень жаль клинок – ведь он ей достался от Кривого и был самым привычным оружием на свете. Правда, он стоил всяко не дороже её жизни.

Да и жалеть особо времени не было.

– Дело к вечеру, – сказала она, глядя спутнику в глаза, – а твоего друга всё нет. Он опаздывает почти на полсуток. У нас на хвосте теперь может быть три чудища, с которыми лично мне больше встречаться не хочется. Надо уходить, как можно скорее. И желательно в противоположную от химер сторону.

Рэн отвернулся и уставился в розовеющее небо, явно не желая разговаривать об уходе. Но вслух он уже не отказывался.

– Слушай, я не хочу закончить как те четверо, – сказала она и осеклась, потому что почувствовала резкий запах мертвечины.

Рэн выхватил кинжал, и его взгляд заволокла чернота.

– Поздно.

Со всех сторон раздалось знакомое шипение, и кровь в жилах Хелии обратилась в студень. Поняв, что их заметили, мутанты один за другим вышли из укрытия – они окружили лагерь так, что проскочить между ними стало невозможно. Переваливаясь на своих крабьих лапах, они медленно приближались к замершим в напряжённых позах двуногим. Вблизи эти туши казались Хелии ещё мерзостнее и больше – ей даже показалось, что они выросли.

Попеременно оглядываясь то на одного из них, то на другого, пуэри и пиратка встали спиной к спине, девушка стискивала в руке оставшуюся саблю, Рэн – свой кинжал, удлинившийся за счёт наложенного на него заклятья почти в два раза. Чёрное магическое лезвие отливало синевой.

Должно быть, черви поняли, что пуэри – не такая простая добыча, как четыре янгвара, а потому вели себя осторожно, готовые в любой миг броситься наперерез, если парочка решит убежать.

Хелию прошиб пот.

– Они неповоротливы, – сказал Рэн. – Старайся держаться сбоку от них, только не попадись в лапы.

– Поняла.

– Если они все отвлекутся на меня, сразу же беги. Без оглядки.

– Так и сделаю.

Охотник усмехнулся, а потом напал сам.

Сначала девушка не поняла, как такое возможно. Мимо неё пронеслась размытая фигура, и, взвившись в прыжке, упала на морду нацелившегося на девушку мутанта. Позади заклекотало, засвистел рассекаемый воздух, а тёмный силуэт впереди стал неистово кромсать взбесившуюся тварь, одну за другой отрывая кривые ноги.

Девушка отпрыгнула в сторону и с удивлением заметила, что с червями сражаются сразу двое – откуда взялся этот тёмный, она так и не смогла понять, но Рэн с другой стороны оборонялся от наседающих на него двух химер. Вот его клинок погрузился в тело червя по самую рукоять, но тот этого даже не заметил и ударил пуэри жирным хвостом.

Замерев в замешательстве, пиратка смотрела то в одну сторону, то в другую, слева охотник метался вокруг двух червей, справа его тёмный двойник расправлялся с третьим, неразличимыми движениями разрывая его на части. Вот он вырвал извивающемуся монстру ус, но тот, заверещав, резко перевернулся и подмял под себя противника. Рэн размашистым ударом отхватил червю кончик хвоста, тут же получил удар лапой и упал в ручей.

Тут пиратка вспомнила, что нужно делать ноги, как ей и советовали. Но увидев, как над пуэри нависает необъятная туша, она разом забыла о бегстве.

Заорав что было мочи – от страха, чтобы подбодрить себя – она ударила по нескольким ногам атакующего Рэна мутанта, срубив их у основания, и тут же отскочила, уклоняясь от третьего червя.

Но уже от следующей атаки ускользнуть не смогла. Её, как и охотника, опрокинули на землю, а сверху, растянув мясистую кольцеобразную губу, раскрыл пасть мутант.

За тот короткий миг, что оставался Хелии, она успела испытать все чувства разом. Так случалось всегда, когда она находилась в шаге от смерти, но в этот раз всё было хуже. Представив, что сейчас её перемелет в кашу целый миллион зубов, она зажмурилась и, кажется, даже закричала.

Чушь, что перед смертью в голове мелькает вся жизнь. Позже она вспомнила, что первым делом подумала о том, как рыбачила с Кривым на небольшой речушке близ Белого Камня, и насаживала на крючок чующих скорую смерть полосатых червей. А потом подумала, какая это смешная шутка судьбы, что их собрат так же легко сожрёт её, как рыбы глотали ещё живую наживку.

Вдруг тень над ней исчезла. Затихающее шипение подсказало ей, что червь удаляется, но больно уж быстро, открыв глаза, девушка увидела, как только что нависавший над ней мутант грохается на землю в десяти саженях от лагеря, а к нему уже летит второй, с отрубленным хвостом. Третий, наполовину выпотрошенный двойником Рэна, бросается куда-то в сторону, но получает мощный удар, и его второй ус ломается у основания, а сама туша, извиваясь и вереща, валится в ручей.

Отброшенные черви исчезли, нырнув под завесу невидимости, но Энормис, стоящий неподалёку, делает лёгкое движение рукой, и обоих монстров выбрасывает обратно, а секунду спустя на них обрушивается невидимый молот, с хрустом превращая химер в лепёшки.

Тварь в ручье не переставала верещать и биться в бешенстве. Седой подошёл ближе, но та отчего-то хлестала куда угодно, только не в него. Спустя несколько секунд Хелия поняла – лишившись усов, червь полностью ослеп. Чародей, наблюдая за беснующейся тварью, сложил руки в странном жесте, и туша вспыхнула заживо, постепенно издыхая и обращаясь в пепел прямо на глазах. Останки первых двух червей постигла та же участь – чёрный огонь сжигал их дотла, ничуть не трогая растущую рядом растительность.

Энормис подошёл к стоящему на четвереньках Рэну и помог тому встать.

– Если бы я любил низкосортные шутки, то сказал бы, что появился вовремя.

Выглядел пуэри неважно. Бледный, в изодранной одежде, на руках несколько кровоточащих порезов – похоже, его, в отличие от пиратки, успели-таки пожевать.

– Если бы ты появился вовремя, нас бы уже тут не было, – охотник сплюнул кровью.

– Потому это и шутка, – хмыкнул седой. – Извини, задержали кое-какие обстоятельства.

Рэн, глянув на него исподлобья, обратился к Хелии:

– Ты цела?

Несколько заторможено осмотрев себя, та ответила:

– Всяко целее теб-бя, – её всё ещё колотило после пережитого.

Чародей, осмотрев Рэна и решив не предлагать тому помощь, бросил свой мешок на землю и одним движением руки зажёг костёр.

– Такое происходит повсеместно, – сказал он. – Выродки почувствовали свободу, а потому вылезают из своих нор и начинают сплочаться. Вчера я услышал об одной деревне, полностью уничтоженной волной отродий. Чистильщики в городах с ног сбиваются. Уверен, нечисть в Острохолмье тоже зашевелится активнее. И чем дальше, тем будет хуже. Я подозревал, что всё так и будет.

– Почему? – Рэн перевязывал свои руки.

– Да прикинул, – Энормис лениво достал из мешка свежий хлеб и начал его жевать. – Похоже, Средоточие притягивает возвратную энергию и стабилизирует её. Благодаря возвратной энергии появляются химеры. Возможно, протоэлементы обладают противоположным действием, то есть отталкивают её. Чем больше эссенций находится возле Средоточия, тем слабее его притяжение. Энергия начинает оседать в бо̀льших количествах. Выродки чувствуют это и смелеют. Может, даже умнеют. Сначала это было не сильно заметно, но теперь, когда у Гроггана в руках уже пять эссенций… Сам понимаешь.

– Я не понимаю, – встряла Хелия, но чародей ожёг её взглядом и не ответил.

Спас-то спас, да всё равно не жалует.

– Вижу, у вас тут еды не осталось, – Энормис протянул мешок с провизией девушке. – Ешь и будем выдвигаться.

– Куда на этот раз? – Пуэри сел рядом.

Седой нехорошо улыбнулся и ответил:

– Тебе понравится. Литесса обнаружила протоэлемент Тьмы.

Хелия, не удержавшись, присвистнула. На неё странно посмотрели и пуэри тут же спросил:

– Где?

– Древний Лабиринт. Самый его центр.

– Так пусть сама его и заберёт! – Рэн скривился, опершись на больную руку. – Нам туда зачем?

– Не всё так просто, – сказал Энормис. – Я взял с неё обещание, что она не полезет туда одна.

– Зачем?

– Его должен забрать именно я. Риск меньше, – ответил чародей, и больше пуэри ничего не смог из него выжать.

Они, к вящему удовлетворению Хелии, плотно поели и даже отдохнули полчаса. Правда, глаза девушки так и косились на останки уничтоженных монстров, а мимо носа то и дело проносилась знакомая вонь, но после такой наглядной расправы она ничуть не боялась наткнуться на новых чудищ. Пока Энормис рядом, думала она, можно расслабиться.

Пиратка никак не могла понять, что не так стало с этим человеком, но вёл он себя несколько иначе. То и дело посмеивался, но веселье по его виду никак не читалось. Скорее ожесточённость и сосредоточенность. Рэн тоже не мог этого не заметить, но почему-то угрюмо молчал. С возвращением Энормиса его добродушное настроение улетучилось, как дым. Впрочем, Хелия в присутствии седого тоже не могла отделаться от ощущения, что имеет дело с душевнобольным, но отчего-то не боялась. Даже несмотря на всю его мощь.

Они собрали уцелевшие после волков и мутантов вещи и сгрудились у ручья, морально готовясь к переходу, от которого у Хелии заранее онемели пальцы. Она уже знала, что снова заорёт, когда вся их компания провалится в чёрную спираль, и надеялась, что этого никто не услышит.

Но, похоже, остальным не было до неё никакого дела. Пуэри, наблюдающий за вырисовывающейся перед ними магической каракулей, вдруг произнёс:

– Эн, ты так ничего и не рассказал. Где ты был?

Помолчав, седой чародей обернулся, и улыбка на его лице напомнила пиратке безумный оскал:

– Делал мир лучше.

Чёрное полотно поглощало свет, излучаемый хаотично разбросанными по нему разноцветными точками. Снаружи сфера панорамы могла показаться небольшой, но только если не знать, какое огромное пространство она отображала. Зелёные точки – маленькие миры, не представляющие особого интереса. Синие точки – миры средних размеров, но мёртвые, пустынные, а потому пока оставленные без внимания. Таких было больше всего. Красные – крупные миры-источники, красные с белым – они же, но уже подготовленные к преобразованию. И, наконец, белые точки – миры, преобразованные в чистую энергию.

Грогган улыбнулся. Белых точек с каждым днём становилось всё больше и больше. Процесс продвигался очень быстро. Количество красных миров сократилось уже на десять процентов. Ещё несколько десятилетий в таком темпе – и с ними будет покончено, а остальные планеты уже не станут оказывать сопротивление.

«Они сопротивляются, потому что не могут понять. Если бы они могли, никого не пришлось бы уговаривать. Никого не пришлось бы убивать. Но нет, они слишком привязаны к своим телесным оболочкам, слишком держатся за своё жалкое короткое существование, чтобы понять такое. Они слишком твердолобы и недальновидны, чтобы видеть тщетность череды телодвижений, высокопарно называемой жизнью. Жизнь – это короткая дорога к вечной смерти, и не более. Зачем столько патетики при её защите?

Тот, кто создал Вселенную, намеренно сделал так, чтобы любой её обитатель – живой или не живой – имел ограничения. Ограничение, распространяющееся буквально на всё – это время. Самая глупая идея Создателя. Всё вынуждено подчиняться времени, никто не в состоянии превозмочь его. Но за пределами вселенского кокона нет времени. Оттуда всё наше „бескрайнее“ Сущее выглядит не больше, чем набором мельчайших частиц, замерших в суперпозиции. Это же смешно! Мы переживаем, что наше время заканчивается, а на самом деле мы – лишь масса, недвижимая, неживая масса. Масса, которая хочет казаться бо̀льшим, чем является. Чтобы самой себе казаться богатой, разнообразной, интересной. Бесконечной.

Но рано или поздно время закончится даже у Вселенной. Есть ли смысл в столь несовершенном творении? Есть, но только если ты хочешь создать нечто более совершенное, учтя все допущенные в черновом варианте ошибки. И так как мы являемся частью черновика, на нас лежит ответственность за то, чтобы преобразить слепую массу в идеал.

Тринерон как раз способен создать такой идеал из нашего несовершенства. И мы с радостью принесём себя в жертву ради этого. Потому что мы – предки по-настоящему живых созданий, над которыми не будет властно ни время, ни любые другие ограничения. И именно их появление станет чудом, а не та глупая ошибка, что привела к зарождению нашей вселенной».

…Его мысли прервало тянущее чувство, начинающееся от шеи и постепенно спускающееся по позвоночнику.

«Зов. От Вернона. Чего ему надо? Мы же расстались пару часов назад».

Гадливо поморщившись, Грогган развеял панораму и принял вызов.

Появившийся в светящемся окне архимаг выглядел очень злым и очень обеспокоенным.

– Говори, – сказал слуга Тринерона.

– У нас неприятности, – сквозь зубы просипел Вернон.

Усмехнувшись, Грогган спросил:

– Какие у нас, – он сделал ударение на этих словах, – могут быть неприятности? О чём ты, дружок?

– Кое-кто заявился в мою башню. Навёл здесь хаос, – глаза архимага сверкнули от злости. – Нижние этажи выжжены. Те, что выше, разгромлены. Двадцать два адепта мертвы. Ещё восемь пропали без следа. Пятнадцать раненых. А в своём кабинете я обнаружил вот что, – Вернон сместился в сторону и расширил угол обзора окна.

Глазам слуги Тринерона предстала комната, интерьер которой он когда-то довольно высоко оценил. Сейчас от него ничего не осталось. На полу в разных местах лежало три трупа, ещё один был пригвождён к стене, ещё один, обезглавленный, – к потолку. Почти вся мебель превратилась в щепки, щедро политые кровью. Уцелел один лишь массивный рабочий стол, на нём лежал шестой труп, вскрытый от горла до пупка. Его внутренности лежали рядом, разложенные в обратном порядке. Сердце среди них отсутствовало, присмотревшись, Грогган обнаружил его в глотке несчастного, прижатое наполовину оторванной челюстью.

На стене напротив двери, где ранее висел портрет Вернона, теперь красовался наскоро намалёванный кровью знак вопроса.

Слуга Тринерона нахмурился.

– Кто это сделал? – Он и так знал, но всё же решил уточнить.

– Сам догадаешься? – Вернон снова появился в зоне видимости. – Выжившие обрисовали его как высокого, крепкого мужчину лет тридцати пяти с сединой в волосах.

– Энормис.

– Да. Ублюдок! Как он только осмелился?!

– Успокойся, Вернон. Почему тебе ничего не сообщили?

Лицо архимага посерело ещё сильнее.

– Он накрыл всю башню куполом, который не пропускал даже мух. Эфир тоже был перекрыт. Так говорят выжившие. Подозреваю, что восемь пропавших попытались уйти Эфирной Тропой, но при столкновении с преградой их порвало вместе с вакуумным пузырём.

– Он хорошо продумал нападение. Интересно, откуда у него столько сил? Чародею восемнадцатой ступени не справиться с двумя сотнями магов.

– С тремя сотнями, считая учеников. Дело в том, что основная масса разбежалась от него, как куры от лисицы. Тех, что оказали сопротивление, он вывел из строя, за остальными не гнался. Видимо, целенаправленно шёл именно сюда, чтобы продемонстрировать свои художественные способности. Но всё равно, один против полусотни опытных чародеев – как это возможно?

– Он точно был один?

– Выжившие говорят, что один. Ты бы их видел! Некоторые до сих пор не понимают, что живы, хотя он ушёл почти сутки назад! И ещё сутки он хозяйничал здесь. Пока мы с тобой готовили огненную эссенцию, он гулял по моей башне!

– Долго. Чем он мог заниматься целые сутки?

Архимаг стиснул зубы:

– Не знаю, может, думал, как получше украсить мой кабинет кишками моих же подчинённых? Знаешь, кто этот парень? – Он ткнул пальцем в сторону стола. – Мацхи, адепт, с помощью которого я отслеживал девчонку ренегата. Он жил в потайной комнате, спрятанный от всяческих посягательств, но этот Энормис нашёл его и вот что сделал. Как тебе послание, а? Кого он выпотрошит, чтобы отомстить за гнома?

– Не надо так волноваться, Вернон. Здесь явно какой-то трюк. Он просто не способен на такое.

– А я буду волноваться, потому что больше не чувствую себя в безопасности! – голос архимага охрип. – И с чего ты взял, что он не способен? Знаешь, что ещё он сделал? Уничтожил прибор! Мы больше не можем даже приблизительно отследить его перемещения! И вообще ничьи перемещения! На восстановление уйдёт несколько месяцев. В это время он сможет сколько угодно кромсать на части моих людей и меня тоже, а мы его даже убить не можем. И что, по-твоему, означает этот знак? А я скажу тебе, что. Он означает: «Ну, и что ты мне сделаешь?»

– Заткнись. – голос Гроггана лязгнул, точно наковальня, в которую ударил молот.

Вернон, бурно дыша, закрыл рот и засопел. Слуга Тринерона все ещё не отказывался от варианта с трюком, хотя понимал, что такое маловероятно. Нельзя так недооценивать противника. Энормис действительно не так прост, как казалось. Он пытается запугать, деморализовать врага. Пусть Гроггана подобные зрелища давно уже не впечатляли, но зато они впечатлили Вернона и его людей. Так что, можно сказать, ученик Мага заработал первое в этой игре очко.

Что ж, возможно, это даже к лучшему.

Подумав, Грогган начал отдавать распоряжения:

– Наведи порядок. Ободри людей. Ты это умеешь. Ищи любые следы, которые помогут нам узнать, как ему это удалось. Ещё он вряд ли сунулся бы в башню, если бы знал, что мы в это время будем там. Значит, он знал, что нас там не будет. Выясни, откуда.

– Он мог сделать простой вывод из того, что ты вырвал протоэлемент буквально из его рук, – возразил архимаг. – Восстановил силы у какого-нибудь источника и тут же нанёс быстрый удар.

– Есть ещё вариант. Что ему помогли.

– Час от часу не легче. Но не срастается. Тут кроме него больше посторонних не видели, а накачивать его силой издалека было невозможно – верхние слои Эфира были заперты.

– Заперты им. У него имелся ключ от замка. Кроме того, можно создавать каналы и через более глубокие слои. У него достаточно глубины Дара и опыта, чтобы реализовать такую связь. В отличие от твоих людей.

– Но если он не один, то почему его союзник – такой сильный союзник! – до сих пор себя не проявлял?

– Вот и выясни это, – сказал Грогган. – Действуй, о результатах доложишь. И не прекращай поиски последней эссенции.

– А ты что будешь делать? – вскинулся Вернон, явно забывая своё место.

– Он предложил мне сделать следующий ход. Я сделаю два, – сказал слуга Тринерона и оборвал связь.

Глава 24
Сердце Тьмы

Из Эфира их выкинуло в темноту. Точнее, так показалось Рэну, чьи глаза после пёстрого мельтешения недр эфирного пространства отказывались видеть что-либо. Они переместились не так уж далеко – здесь, в Лабиринте, ночь приблизилась всего на час или полтора по сравнению со степью, в которой они находились минуту назад. Лишь спустя несколько секунд пуэри увидел, что вокруг сгустились сумерки, даже несмотря на то, что солнце ещё не село.

– Чтоб ваших родственников… в этот раз ещё хуже, – Хелия говорила сдавленно, видимо, с трудом удерживая в желудке ужин после лихого полёта по Тропе. – С такими путешествиями можно собственными кишками подавиться.

– С удовольствием предоставлю тебе возможность выбираться отсюда пешком, – сказал Энормис, озираясь по сторонам.

Охотник, поднявшись, тоже осмотрелся. На первый взгляд коридор, в котором оказалась их разношёрстная троица, походил на ущелье, только чересчур уж идеальное: пол под прямым углом сталкивался с вертикальными стенами, почти ровная поверхность того и других казалась местами естественной, местами срезанной, коридор не имел ни малейшего изгиба, ещё раз подтверждая догадки об искусственном происхождении Лабиринта. Солнечные лучи падали на одну из стен, подсвечивая лишь небольшую её полоску, что позволило пуэри легко определить время и стороны света. Верхние края коридора также поражали своей ровностью и возвышались над полом по крайней мере на десяток саженей. При четырёхкратно меньшем расстоянии между стенами ущелье казалось очень тесным. Небо здесь можно было видеть только как узкую светло-синюю полосу, зажатую в каменных тисках.

– Что-то не наблюдаю здесь Литессы, – Рэн окинул взглядом коридор от одного конца до другого.

– От этих координат она велела идти на юг, – чародей рывком поставил ойкнувшую девчонку на ноги и подобрал свой мешок. – Тут должно быть близко.

Он не ошибся. Спустя каких-то пять минут ходьбы они достигли поворота, за которым вдалеке обнаружился маленький лагерь архимагессы, разбитый на развилке. Фигурка Стальной Леди казалась такой маленькой на фоне высоченных стен, что Рэну показалось, будто та уменьшилась в росте. Она сидела на походном мешке, привалившись к песчаного цвета камню, и что-то читала.

Когда их троица приблизилась на расстояние слышимости, волшебница поднялась, и книга исчезла из её рук, как не бывало.

– Ты не слишком-то торопился, – вместо приветствия сказала она подошедшему Энормису. – Кого это вы притащили с собой?

Хелия, возведя очи горе, тихо сказала:

– Какие вы все гостеприимные, жуть просто.

Чародей, оглянувшись на пиратку, развёл руками, мол, сам не понимаю, что она здесь делает.

– Она временно с нами, – вставил пуэри. – Её зовут Хелия. Всё в порядке, она нам не помешает.

– Но и не поможет, – жёстко отрезала Литесса. – В нашем положении не помогать и мешать это одно и то же. Судя по одежде, обычная разбойница.

– Пиратка, с вашего позволения, – поправила её девушка, ничуть не робея.

Видимо потому, что Рэн успел вкратце рассказать ей, кто такая Литесса и почему её не стоит опасаться. Говоря, что её не стоит опасаться, он забыл упомянуть о том, что грубить ей всё же не стоит, но девушка, похоже, и сама это поняла.

– Одно отребье не лучше другого. Мальчик, можешь мне объяснить, зачем ты её сюда притащил?

– Есть разница? Был выбор убить её или взять с собой. Я выбрал второе.

– Выбрал за всех нас причём, – заметил Эн, разглядывая стрелку, нарисованную на повороте.

– С нами она всё равно погибнет, – пожала плечами чародейка, теряя интерес к теме. – Не стойте, располагайтесь. Заночевать лучше здесь.

Хелия после этих слов зябко поёжилась, то ли поверив интонации архимагессы, то ли оттого, что здесь и впрямь было заметно холоднее, чем в степи.

– Уверена? – спросил Эн, посмотрев вверх. – До темноты ещё час-полтора.

– Уверена. Именно здесь перестаёт действовать магия внутренней части лабиринта.

– Как скажешь.

Они расположились кругом, заняв всю площадь развилки. Чародей зажёг огонь на голом полу и, обращаясь к Литессе, потребовал:

– Рассказывай, что узнала.

– То, что вы видите, – Стальная Леди обвела взглядом коридор, – ещё не Лабиринт. Думаю, заметили уже, что это всё создано руками.

Как обычно присвистнув от удивления, Хелия как обычно вклинилась в разговор:

– И у кого такие неспокойные руки?

Литесса прожгла её взглядом не хуже Энормиса, но всё же ответила:

– Вроде как к западу отсюда раньше жил древний народ, Тулхат. Они поклонялись Лабиринту и силе, что там живёт, а потому расширяли его за счёт окружающих гор.

– Никогда не слышала такой легенды.

– Потому что это очень редкая легенда. Мне стоило больших трудов выискать человека, который знал хоть сколько-то подробный её вариант. Он рассказал, что горы, которые уничтожили Тулхат, раньше были частью Опавших гор. Это вполне похоже на правду, потому что эти стены того же цвета и почти такой же высоты. Тулхат возводили лабиринт столетиями, проход за проходом, развилка за развилкой, и жили в нём. В это уже верится не так легко. Я пробиралась через всё это великолепие больше месяца, и порой мне встречались большие… комнаты с буйной растительностью и даже водой, но ни одного следа пребывания человека так и не нашла. Ни костей, ни орудий, которыми всё это строилось, ничего. Всё, что здесь живёт, это зверьё да парочка выродков.

– Кстати, как тут с выродками? – спросил Эн.

– После того, как ты мне высказал эту идею, я прикинула – действительно, здесь их на удивление мало. Снаружи ещё встречаются, но ближе к центру – нет как нет.

Чародей кивнул, а Хелия снова воспользовалась паузой, чтобы вставить своё слово:

– Ясно-понятно, чего ж тут ловить?

– Что ты имела в виду, когда сказала «снаружи»? – спросил Рэн.

– А то, что внутренний Лабиринт – совсем не то, что внешний. Знаешь, почему я предпочла разбить лагерь здесь? Потому что ближе к середине нарастает странный магический фон, из-за которого становится невозможно спать. А между тем блуждать тут – то ещё удовольствие. Если бы не поисковые заклятья, я бы десятки лет искала правильную дорогу. Кое-где пользовалась левитацией, хотя сил тратила при этом непозволительно много. Просто сократить было проще, чем топать десятки лиг по глухим каменным коридорам. Если идти по всем правилам от входа до центра, понадобился бы год, если не больше. Но во внутренней части даже левитация нам не поможет.

– Это ещё почему? – возмутилась Хелия, видимо, загоревшаяся надеждой полетать.

– Потому что там есть потолок. – голос Литессы лязгнул сталью, и пиратка вскинула руки в примирительном жесте, показывая, что будет молчать. – Там всё иначе. Стены, камень из которого они сделаны, даже воздух. Магия очень мощная, но её природу я не могу как-либо классифицировать. Ни с чем подобным дела не имела. И есть там одна особенность, которая очень затрудняет движение. Каждую полночь стены перемещаются на другие места, образуя новый путь к середине. Я даже засекала – в одну секунду перед тобой коридор, моргнёшь – и уже тупик.

Хелия, забыв про только что данное обещание, снова присвистнула.

– К главному, – вклинился чародей. – Что там, в середине?

– Не знаю. – Литесса развела руками. – Поисковое заклятие показывает, что путь дальше есть, но что именно там находится, непонятно. Будто там вообще ничего нет.

– То есть ты туда не дошла, – констатировал Эн.

– Нет. Трое суток без сна заставили меня повернуть назад. От этого никакая магия не помогает. Сейчас ты бодр, а через минуту тебя уже клонит в сон, вот только заснуть-то ты и не можешь. Пока я вернулась, прошло ещё два дня, за это время я чуть не рехнулась от недосыпа.

– Если ты не смогла, как мы-то сможем? – спросила пиратка.

– Первый интересный вопрос за сегодня, – ответила Литесса, ничуть не подобрев. – Этого я тоже не знаю. Там главное не терять ориентацию, потому что есть все шансы заблудиться насовсем. Там, знаете ли, темно, как в заднице у Лукавого.

– Постой, раз ты не дошла до середины, то как ты можешь быть уверена, что там находится протоэлемент? – подал голос Рэн.

– А я и не уверена. – Женщина повернулась к чародею. – Эн, разве я говорила, что уверена? Я сказала, что это надо проверить.

– Эссенция там, – уверенно заявил чародей, для убедительности махнув рукой, словно это вопрос решённый. – Главное добраться до сердца Лабиринта.

Пуэри фыркнул, но не стал возражать. Попытался бы, но, как показывает практика, этого человека в его правоте не разубедить.

– Во внутренний Лабиринт есть четыре входа, с каждой стороны света по одному, – продолжила Литесса. – Они точно в серединах сторон квадрата, я проверяла. Всё это наводит на мысли, что если мы дойдём до центра, там мы и найдём искомое. Можно запоминать расстояния, которые пройдём в том или ином направлении. Вычитать их, если придётся идти в обратную сторону. Так мы сможем хоть как-то ориентироваться относительно начального положения, когда стены начнут смещаться. А что делать со сном, я совсем не знаю.

– Если ты мне скажешь ширину внутреннего Лабиринта, я даже смогу высчитывать, как далеко мы от центра, – заверил её Рэн. – Несложная математика.

– Семь с половиной лиг. Плюс-минус пятьсот саженей. Точнее моё плетение не показывает.

Хелия снова вытянула губы трубочкой и издала первый звук, но Энормис, бывший наготове, шлёпнул её пальцами по губам, оборвав свист. Девушка, не ожидав такого с собой обращения, в первую секунду опешила, потом зло сдвинула брови, но в итоге насупилась и скрестила руки на груди, решив не связываться. Литесса, наблюдая за ними, злорадно улыбнулась, хотя и с изрядной долей досады. По всей видимости, она не отказалась бы посмотреть, как чародей скручивает надоедливую девчонку и сует кляп ей в рот.

– Замечательно, – сказал Эн, удовлетворённый результатом. – Будем придерживаться этого плана.

– Погоди, это ещё не всё, – сказала Литесса. – Во внутреннем лабиринте кто-то живёт. Они бежали от моего света, но я не могла отделаться от ощущения чужого присутствия. Судя по тому, что на меня так ни разу и не напали, они вполне дружелюбны, или, по крайней мере, трусливы, но я бы рекомендовала приготовиться к худшему. Особенно тебе, милая. – Она бросила зловещий взгляд на Хелию. – С твоим-то талантом всех раздражать.

– Обещаю раздражать только вас, – буркнула пиратка.

– Именно поэтому я не гарантирую твоё возвращение, – повысила голос Стальная Леди. – Мы тут собрались не шутки шутить. Это – не весёлая прогулка и не занимательное приключение. Мы идём в Лабиринт не потому, что нам интересно, что там. Мы идём, потому что это, возможно, последняя возможность сохранить мир, в котором все мы родились и живём. Нас всех могут убить в любую минуту. Если мы потерпим неудачу, всё, что тебя окружает, девочка, как и ты сама, превратится в бесформенный клубок энергии, – её взгляд впился в лицо Хелии. – Так что если ты будешь путаться под ногами, если я почувствую, что ты угрожаешь успеху нашей операции, я без колебаний тебя убью. Рэн, может, и защищает тебя, но как ты думаешь, что он выберет – одну нахальную девчонку или целый Нирион?