Текст книги "Греховные сны"

Автор книги: Хеди Уилфер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц)

Оказавшись на волосок от гибели, она пережила то самое ощущение, о котором читала в журналах и книгах, хотя ни за что бы в этом не призналась. На пороге жизни и смерти люди якобы чувствовали то же, что и она: сначала – стремительный полет сквозь тьму навстречу желанной обители отдыха и забвения, затем – ослепительно яркая вспышка света, а потом – поворот вспять, в то время как голос – или не голос? – возвещает, что их час еще не пробил.

Наверное, это незабываемое переживание, как бы абсурдно сие ни прозвучало, позволило Кандиде почувствовать, что главное событие ее жизни еще впереди. Иначе зачем бы ей возвращаться?

Немыслимо, невозможно... Да, так. Но ведь в мире столько тайн, неподвластных логике и анализу!

Страх, пережитый накануне вечером, и потрясение уступили место радостному возбуждению, граничащему с эйфорией. Ее призрачный возлюбленный существует. Он настоящий! Он... Кандида блаженно зажмурилась, мечтая о том, как в один прекрасный день он обнимет ее и признается в своей любви...

Она долго лежала, грезя наяву. Но потом все-таки заснула, уверенная, что встреча в ресторане – это и впрямь знак судьбы, недвусмысленно говорящий: то, к чему готовили девушку сны, вот-вот сбудется наяву!

– Ну, как себя чувствует сегодня моя девочка?

В дверях стояла Абигейл с чашкой дымящегося ароматного кофе в руках.

– Не знаю, – честно призналась Кандида, приподнимая голову над подушкой. – Эти твои таблетки просто убойная штука. – И добавила, усаживаясь на кровати и глядя на старшую подругу и наставницу настойчиво-вопрошающе: – А ты веришь в судьбу?

– Не совсем понимаю, о чем ты, – осторожно ответила Абигейл.

– Тот человек... ну, с которым я вчера столкнулась в ресторане... – шепотом пояснила Кандида. – Сначала я подумала, что у меня просто воображение разыгралось: быть того не может, чтобы персонаж из сна объявился наяву. Но он опять мне привиделся, и я поняла... – она вдохнула поглубже и закончила: – что нам суждено встретиться! Что он и я... – Кандида беспомощно умолкла и покачала головой. – Да, понимаю, это звучит на редкость глупо. Но какие еще объяснения тут можно подобрать? Я понятия не имею, с какой стати он мне всякую ночь снится и почему мне кажется, будто мы знакомы. Я принимаю это как данность, и все тут. Только, пожалуйста, не называй меня дурочкой...

– Не буду, – пообещала Абигейл, усаживаясь на постель и поглаживая мягкий шелк спутанных волос Кандиды.

Она всей душой привязалась к приемной дочери, точно к родному ребенку. И тем острее осознавала ее уязвимость. Кандида едва не погибла, получила тяжелейшие травмы, поэтому на выздоровление ушли все те силы и энергия, что другие девушки ее возраста естественным образом расходуют на процесс взросления.

Нет, никто не назвал бы Кандиду инфантильной дурочкой! Напротив, она с блеском окончила университет и в своем отношении к людям и миру казалась куда старше и мудрее сверстниц. Но поскольку на восстановление здоровья ушло немало времени, у Кандиды не было возможности сформироваться как женщине, набраться сексуального опыта, предаться тем безрассудствам, что отмечают бурный и событийный путь молодежи от отрочества к зрелости.

А теперь вот бедная девочка настолько увлеклась вымышленным героем, что реальных поклонников и видеть не хочет! Предпочитает упрямо верить в судьбу, закрывая глаза на очевидное.

– Но ты действительно считаешь меня глупой фантазеркой, – упрекнула подругу Кандида, прочтя в ее глазах что-то вроде неуверенности.

– Вовсе нет, – мягко поправила Абигейл. – Но может быть... – Она умолкла, сочувственно улыбнулась Кандиде и мягко спросила: – А тебе не приходило в голову, что этот человек кажется тебе знакомым просто потому, что ты и впрямь с ним встречалась?

– В снах? – упрямо уточнила Кандида.

– Нет, не в снах. Подумай хорошенько, девочка моя, может, ты его знаешь?

– Знаю? – озадаченно переспросила Кандида. – Нет, не знаю.

– Но ведь у тебя и по сей день остались провалы в памяти, – напомнила Абигейл, выждав минуту-другую. – Несколько недель, предшествующих несчастному случаю, само происшествие, и дни, проведенные в коме, – ты ведь ничего из этого не помнишь!

– Да, ты права. – Чистый лоб Кандиды прорезала едва заметная морщинка. – Но я просто не могла его знать... судя по тем чувствам, что к нему испытываю... судя по тому, как мы... Ведь тогда выходит... – Она смущенно умолкла, затем решительно подвела итог: – Нет, исключено!

– По правде говоря, мне это тоже кажется маловероятным, – задумчиво произнесла Абигейл. – Но нельзя упускать из виду и такую возможность.

– Понимаю, – заверила ее Кандида, порывисто обнимая за плечи. – Но если бы он был со мною знаком, то пришел бы в больницу, верно? Ведь вы тогда дали объявления в газеты. Кроме того... – взгляд ее затуманился, – я знаю наверняка, что, если бы он... – Кандида решительно тряхнула головой и уже спокойнее сказала: – Я бы его не забыла. Прости, что вчера я вас так напугала. А все оттого, что он появился столь неожиданно... Плюс еще выпитое шампанское...

– Да уж, переживаний нам всем в тот вечер с лихвою хватило! – откликнулась Абигейл.

– Как вы добры ко мне, – прошептала Кандида, накрывая ладонью руку приемной матери.

– Все, что я когда-либо для тебя сделала, ты возвращаешь сторицей, родная моя девочка, – ласково сказала Абигейл. – И еще, того и гляди, нам с Марти внучат подаришь, – поддразнила она, разряжая атмосферу. – Да, кстати, Марти! Я обещала помочь ему упаковать чемоданы... Мы же завтра улетаем на конференцию. Ну да ладно, – озорно подмигнула она. – Он и сам отлично справится!

– Четыре дня на Кипре... До чего замечательно! – рассмеялась Кандида.

– Я бы этого не сказала, – наморщила нос Абигейл. – Три дня, толком не выспавшись, торчать в закрытом помещении. А в промежутках между докладами Марти непременно потащит меня смотреть местные достопримечательности!

– И кто бы жаловался! – усмехнулась девушка. – Ты же обожаешь экскурсии! Когда мы втроем ездили в Прагу, я возвращалась в отель, ног под собою не чуя, а вы с Марти резво мчались изучать очередной замок.

– Славно съездили, правда? – улыбнулась Абигейл, поднимаясь с постели и осторожно передавая Кандиде чашку с кофе. – Ты полежи, не вставай! Что бы ты там ни говорила насчет твоего отменного здоровья, а последствия шока все еще сказываются.

– Ради Бога, Абигейл, стоит ли поднимать шум из-за какого-то обморока! – запротестовала Кандида.

Однако она ничуть не удивилась, когда во второй половине дня Абигейл решительно усадила ее в машину и повезла в больницу на очередной медицинский осмотр.

– Ох уж эти матери! – усмехнулся дежурный врач, с удовольствием подтверждая диагноз: пациентка абсолютно здорова. – Вечно они суетятся, вечно квохчут над своими чадами!

– Да уж, они такие! – широко улыбнулась Кандида и слегка зарумянилась под восхищенным взглядом молодого светила медицинской науки.

3

– Ты уверена, что хорошо себя чувствуешь? – в десятый раз осведомилась Абигейл, выходя из машины. Кандида подбросила супружескую чету до самых дверей аэропорта.

– Да все со мной в порядке. Перестань себя изводить, – добродушно усмехнулась девушка, крепко обнимая обоих и целуя на прощание. – Вот сейчас вернусь домой и займусь своим садиком – уже месяц собираюсь, да все руки не доходят.

На Рождество помимо прочих подарков Марти и Абигейл вручили «приемной доченьке» книгу по садоводству и в придачу так называемый подарочный талон – чек на изрядную сумму, который предстояло «отоварить» в местном магазине «Цветы». Кандида со всем тщанием изучила увесистый фолиант, предвкушая, каким в недалеком будущем станет ее ненаглядный садик.

Первым делом надо бы приглядеть решетки для вьющихся растений, решила она. И, весело помахав вслед улетающему самолету, уселась за руль и покатила к магазину.

Следующие несколько часов прошли в самых что ни на есть приятных хлопотах. Кандида выбрала по каталогу и заказала решетки, а потом договорилась о доставке и установке.

Заводя двигатель, она мурлыкала себе под нос веселенький мотивчик. День выдался погожий и солнечный, легкий ветерок гнал по небу пушистые белые облачка. И, повинуясь внезапной прихоти, вместо того чтобы ехать прямиком домой, Кандида покатила за город, к реке.

По обе стороны дороги зеленели живописные рощицы, тут и там от шоссе отходили извилистые проселочные дороги. Сущий лабиринт для непосвященного водителя – особенно когда машина проезжала сквозь молодой лесок и река временно исчезала за деревьями. Вот впереди замаячила развилка – разумеется, на карте не обозначенная! – Кандида слегка сбавила скорость, размышляя, куда свернуть.

Интуиция подсказала: направо. Логика внушала: налево, ведь река явно была в той стороне. Махнув рукой на доводы разума, Кандида послушалась внутреннего голоса – и горько об этом пожалела. Вскоре дорога сузилась настолько, что ее «мазда» с трудом проходила между густых зарослей ежевики и терновника. И хотя девушка твердо знала, что отродясь здесь не проезжала, почему-то путь показался ей знакомым.

Но вот дорога вильнула в сторону – и, миновав поворот, Кандида задохнулась от изумления. Прямо перед ней возникла ограда. Каждый из кирпичных воротных столбов венчала странная металлическая конструкция. Что-то вроде скульптурной композиции из гарпунов – ведь человек, некогда построивший дом, видневшийся за оградой, составил себе состояние, плавая на китобойном судне. Господи, но ей-то откуда об этом знать? До крайности озадаченная, Кандида остановилась в самом начале подъездной дорожки и заглушила мотор. Не иначе, где-то прочла... На протяжении долгих месяцев своего выздоровления она жадно глотала книгу за книгой, посвященные самым разным темам, в том числе и по истории города и окрестностей.

И все же... Кандида вышла из машины и на негнущихся ногах направилась к дому. Сердце колотилось в груди словно тяжелый молот. По обе стороны дорожки кустились пышные рододендроны, заслоняя свет и отбрасывая на землю темно-лиловые тени. Но вот кусты кончились и незваная гостья вышла на ослепительный свет. На мгновение она зажмурилась от неожиданности. Голова закружилась, колени подогнулись. А когда Кандида вновь открыла глаза перед нею стоял...

– Ты, – шепнула она, трепеща от потрясения и восторга. – Это ты, – повторила для пущей надежности.

Синие глаза засияли от счастья. И девушка порывисто шагнула навстречу своему герою.

Теперь, в ярком солнечном свете, он походил на персонажа ее снов как две капли воды. Кандида благоговейно затаила дыхание: что за мистическое шестое чувство, что за неведомый импульс привели ее сюда, к нему?.. Всю ее переполнила пьянящая, искрометная, безудержная радость.

Это правда! Она не ошиблась! Их встреча и впрямь предначертана свыше, предопределена судьбой...

Кандида глядела на незнакомца во все глаза, жадно вбирая мельчайшие подробности, мысленно сопоставляя каждую из них с намертво отпечатавшимся в памяти образом. Да, те самые глаза – графитово-серые, со стальным отливом, и загорелое лицо, и каштановые пряди, что в беспорядке спадают на лоб... Все в точности, как во сне... Даже губы... Особенно губы!

При одном взгляде на резкий изгиб верхней губы, на соблазнительно припухлую нижнюю Кандида затрепетала от сладкого предвкушения. Если закрыть глаза, так легко представить, что эти губы вот-вот жадно прильнут к ее собственным и заставят их приоткрыться. Тогда она ощутит обжигающе горячее дыхание...

– Так ты все-таки приехала.

Всем своим существом Кандида откликнулась на интонации этого голоса – такие знакомые и родные! Пусть даже сейчас голос прозвучал непривычно резко и отрывисто.

Девушка едва устояла на ногах – узнавание нахлынуло волной, грозя сокрушить и опрокинуть. Какой долгий путь проделала она ради этой минуты!

– Да, – прошептала она в ответ. – Ты... ты ждал меня? Ты знал?

В этот момент высочайшего эмоционального напряжения Кандиде казалось, что в ней пробудилась чуткость едва ли не сверхъестественная – вплоть до способности читать мысли.

За спиною незнакомца зиял дверной проем. А дальше – Кандида знала это – находились просторная прихожая с бронзовым бюстом первого владельца дома и мраморная лестница, уводящая наверх. Стены там украшали изображения всевозможных обитателей моря, настоящих и мифических. Тут и дружелюбные дельфины, и неуклюжие киты, и изящные морские коньки, и лукавые русалки...

– Я... – Голос незнакомца прервался, словно и он тоже ощущал значимость происходящего.

Девушка доверчиво подняла взгляд – и герой ее снов поспешно отвел глаза, словно вдруг оробев. В груди Кандиды тотчас же всколыхнулось яростное, по-матерински властное желание уберечь и защитить любимого от любой беды. Она инстинктивно шагнула вперед, ласково положила руку ему на плечо, успокаивающе зашептала:

– Все в порядке, все хорошо. Я здесь. Мы...

Под ее пальцами вздувались и перекатывались твердые бугры мускулов. Незнакомец с силой закусил нижнюю губу. Его тело сотрясала крупная дрожь – словно эхо ее волнения.

– Может быть, мы войдем? – нерешительно предложила Кандида.

Дом притягивал ее, точно магнит. Словно она знала его как свои пять пальцев: комнаты, и коридоры, и предысторию... и даже запах. Точно так же, как героя своих сновидений...

Дрожа, она переступила порог. Незнакомец следовал за нею по пятам. Свет внезапно померк – это широкая спина мужчины загородила дверной проем. Кандида обернулась.

– Свершилось... а мне и не верится, – доверчиво призналась она, не сводя с любимого восхищенного, мечтательного взгляда.

Незнакомец был высок – выше ее на целую голову – и широк в плечах. Но и об этом она знала заранее. Знала, как он выглядит без этой рубашки в клеточку и потертых джинсов, облегающих узкие упругие бедра. На правой лодыжке есть небольшой след от пореза – памятка о детской шалости. Как часто она целовала эту серебристо-белую отметинку...

Чувства, подчинившие себе Кандиду, стремительно нарастали, грозя вырваться из-под контроля. Желание и неодолимая, просто-таки первобытная страсть... Господи, как она его любит!

– Может, поднимемся наверх? – глухо спросила она, не отводя взгляда от лица незнакомца и словно надеясь прочесть ответ прежде, чем он облечет его в слова.

Томительное молчание, казалось, длилось вечность. Но вот мужчина вновь обрел дар речи. Голос его звучал хрипло, прерывисто, губы двигались с трудом.

– Если ты и впрямь этого хочешь.

– Да, да! – точно прыгая с моста в ледяную воду, воскликнула Кандида. – Да, хочу... хочу... – «Я хочу тебя. Я люблю тебя», – не терпелось сказать ей, но события развивались слишком стремительно для признания столь откровенного.

Вместо этого Кандида сняла руку с плеча своего спутника и обернулась было к лестнице. Но тут же, словно передумав, порывисто приподнялась на цыпочки и коснулась его лица кончиками пальцев, вбирая желанное человеческое тепло, наслаждаясь ощущением реальности... Отныне он не эфемерное создание снов и грез, а настоящий, встреченный наяву возлюбленный из плоти и крови!

Несмотря на то что незнакомец был чисто выбрит, Кандида ощутила под пальцами легкое, будоражащее покалывание – это ее обостренная женская чувствительность жадно откликалась на зов властного мужского начала. Едва не вскрикнув от неожиданности, она отдернула руку, точно обжегшись. Сапфирово-синие глаза изумленно расширились.

– Ты меня хочешь, – хрипло выдохнул он, и слова его прозвучали не вопросом, а утверждением.

Однако Кандида все равно кивнула, ибо не было места лицемерию и притворству между теми, кого свела сама судьба. Вздрогнув, точно застигнутая охотником лань, она робко подняла взгляд. Его глаза графитово-серые, потемневшие до угольно-черного оттенка, пылали огнем. Черты лица обозначились резче, а губы...

Голова Кандиды кружилась, ноги подкашивались. Тишина и напряженность растекались в густеющем воздухе, точно тонкой корочкой льда покрывая бездонный, ледяной омут. Лишь безрассудный храбрец дерзнул бы бросить вызов опасности.

– Иди сюда, – тихо приказал незнакомец.

Кандида мгновенно послушалась, одним неуловимым движением преодолев разделяющее их расстояние и словно с разбегу окунувшись в знойный жар, исходящий от его тела. С губ ее сорвался еле слышный, блаженный вздох. И вот незнакомец сомкнул объятия. Тогда она запрокинула голову навстречу его поцелуям и ее губы – такие нежные, такие упоительно-влажные – нетерпеливо приоткрылись.

– О да. Да. Ты меня хочешь...

Он хрипло прошептал эти отрывистые, исполненные жгучего соблазна слова, не отрываясь от ее губ. И голос его звучал удовлетворенно, едва ли не самодовольно – словно речь шла об утоленной мужской гордости. Вот он крепче сомкнул объятия, заставляя Кандиду откинуться назад так, чтобы тела их соприкасались как можно интимнее.

И только тогда он припал к ее губам поцелуем, который Кандида, будь она в состоянии оценивать и анализировать, назвала бы яростным, и свирепым, и властным, словно незнакомец стремился силой подтвердить свои права на нее, сокрушить в объятиях первобытной страсти. Кандида беспомощно всхлипнула, точно прося пощады, точно напоминая о своей уязвимости, неопытности и неведении. И все-таки каким-то непостижимым образом она вновь ощутила эффект узнавания.

– Понравилось? – глухо осведомился незнакомец, отрываясь от ее распухших губ.

В следующую минуту, не дождавшись ответа, он вновь подался вперед и с тем же исступленным, жарким самозабвением приник к затвердевшему соску. Пальцы его умело сдвинули в сторону тонкую ткань, открывая взгляду округлую грудь, а жаждущие, нетерпеливые губы уже ласкали второй сосок сквозь невесомый шелк лифчика и блузки.

Мгновение Кандиде казалось, что этого экстатического блаженства ей не пережить. Она затаила дыхание, чувствуя, что еще немного – и у нее остановится сердце. Глаза ее были закрыты, но перед внутренним взором стоял тот самый ослепляющий белизною свет, что запомнился ей на грани жизни и смерти – чистый, яркий, проникающий в самую душу... точно сама любовь.

Кандида открыла глаза и залюбовалась склоненной головой незнакомца в ореоле каштановых кудрей. Его открытая взгляду шея казалась ей несказанно трогательной, наводила на мысль о беззащитном мальчике, о ребенке... который в один прекрасный день у них непременно родится...

И в тот же миг Кандида вздрогнула, точно грубая рука задела в ней мучительно ноющий нерв. Острая боль тут же схлынула, но страх остался.

– Что такое? Ты передумала? – отрывисто спросил незнакомец, поднимая голову и испытующе глядя ей в глаза.

И таково было выражение его лица, что Кандида поспешно отвела взгляд. Где-то в глубинах подсознания уже пробудились тревога и настороженность, но девушка усилием воли подавила их. Ничто не испортит ей этого волшебного момента сближения. Ничто на свете!

– Я... – медленно начала она, подыскивая нужные слова.

Ей так хотелось оправдаться перед любимым, попросить его о помощи, рассказать об остром приступе боли и смутно ощущаемой угрозе!

Но вместо того чтобы к ней прислушаться, незнакомец нетерпеливо тряхнул головой.

– Мне казалось, ты хочешь, чтобы мы отправились прямиком в постель. Ведь так, Кандида?

Кандида! Он знает ее имя! Сердце девушки неистово забилось в груди, тело затрепетало от нежданного сладостного потрясения.

– Да... я хочу, чтобы мы занялись любовью, – сбивчиво пролепетала она и на одном дыхании добавила: – Наверху, в той комнате, которая...

Пусть он наконец поймет, что ее интуиция, и внутренний голос, и инстинкты – все повинуются подсказке свыше.

– Я знаю, в какой, – заверил незнакомец, и в его низком, хриплом от страсти голосе прозвучала нотка раздражения.

Может быть, это слух ее обманывает? Да уж, не иначе!

Рука об руку они поднялись – медленно, шаг за шагом, все теснее прижимаясь друг к другу. На площадке между двумя пролетами лестницы она помедлила и рассеянно взглянула в окно, на реку.

– Этот дом построил капитан китобойного судна, – сообщила она чуть слышно.

– Знаю, – коротко ответил ее спутник, на мгновение отдергивая руку.

– И этот дом мне иногда снится, – призналась Кандида, осторожно подыскивая слова. Ну как поведать ему о своем мистическом произведении? – И комната тоже... И ты...

Умолкнув, она снова прильнула к любимому, точно ища защиты. Сильная рука обнадеживающе обняла ее за плечи.

Остаток пути они проделали молча. И уже у самого порога комнаты незнакомец произнес-таки слова, от которых сердце ее ликующе забилось в груди:

– Ты мне тоже снишься.

Она ему снится! Значит, не одна она пережила это волшебное ощущение узнавания! Вне себя от радости, Кандида обернулась к любимому и, крепче стиснув его руку, спросила:

– Так, значит, ты узнал меня тогда, в ресторане?

Незнакомец коротко, словно нехотя кивнул – и у Кандиды защемило сердце. Он смущен, он боится сознаться в собственной слабости... Ох, как она его любит, как любит! До чего удивительно, что они нашли друг друга!

– Все будет хорошо, – ласково заверила она. – Отныне все будет просто замечательно.

Кандида переступила порог... и оказалась в комнате из своего сна. Огромные окна выходили на обрыв над рекой, а дальше расстилались поля и холмы. Деревянный, до блеска натертый пол. Обшитые деревом стены. На окнах чуть колышутся невесомые тюлевые шторы. Кровать...

При виде кровати Кандида вздрогнула да так и не смогла отвести изумленного взгляда. В отличие от ее собственной это была настоящая антикварная вещь, а вовсе не имитация. Очень медленно, едва ли не с опаской, девушка коснулась металлической спинки. На ощупь железо казалось теплым и слегка шершавым от времени. В сравнении с ее ложем эта кровать выглядела гигантской. А тут еще пышно взбитая перина, целая гора подушек, кремово-белое белье с ручной вышивкой... Кандида наклонилась, погладила покрывало, и в воздухе разлился неуловимо-нежный запах лаванды.

– Кровать... – тихо выдохнула она.

– Супружеское ложе, – с горькой издевкой проговорил незнакомец.

Но не успела Кандида удивиться, как он резко рванул ее к себе – и девушка задохнулась от неистовости его желания. Она ждала и страсти, и пыла, и даже мужской властности, но эта яростная, распаленная, нетерпеливая требовательность и немая, жадная одержимость превзошла ее догадки.

– Ну же, целуй меня. Ты знаешь как! – хрипло приказал он в свою очередь исступленно, до боли впиваясь в нежные, уже и без того распухшие губы.

Кандида безропотно уступила его натиску, даря наслаждение и упиваясь ответным даром. С губ ее срывались тихие стоны, а его язык двигался равномерно и напористо, подстраиваясь под жаркий, пульсирующий ритм ее тела. Они начали раздеваться, причем пальцы Кандиды, к ее изумлению, оказались на диво опытными и ловкими – они явно знали, что делают!

Для страха места не осталось. Ведь в снах они уже познали друг друга – оба вполне насладились каждым дюймом тела партнера, каждым изгибом, изучили каждый потайной уголок.

И все-таки Кандида почувствовала легкую тревогу, прилив девичьей застенчивости и смущения. Ощущение было мимолетным, но она поняла: от любимого оно не укрылось. Словно через чуткие подушечки пальцев ему передавались все движения ее души.

– Ты боишься...

Прозвучало это так, словно незнакомец от души радуется этой мысли, и Кандида напряглась.

– Нет, – запротестовала она и нежно укорила: – Как я могу бояться... тебя?

Слова ее словно высвободили некую мощную стихийную силу, не подвластную обузданию. Незнакомец подхватил Кандиду на руки и понес к кровати. Бережно уложив на постель, он опустился на колени. Глаза его, потемневшие от страсти, цветом напоминали ночное небо тропиков. Кандида инстинктивно протянула руку, чтобы коснуться любимого... дотронуться до...

В горле его заклокотал не то стон, не то предостерегающий рык – хриплый отголосок первобытной страсти, – и незнакомец припал губами к ее ладони, ласково покусывая нежную кожу у основания большого пальца.

– Да, да... О да, – стонала Кандида.

Тело ее выгибалось навстречу его пальцам, в груди нарастала жаркая ноющая боль. С каждым порывистым, судорожным движением девушка придвигалась все ближе и ближе к нему. Даже закрыв глаза, она ощущала пыл его желания. Кандида уже знала, каково это – принадлежать ему, помнила каждое обжигающе нежное, шелковистое прикосновение и всесокрушающий натиск его мужского естества.

Сладостная боль, восторг, неутолимая жажда накатили на нее с новой силой.

– Хочу тебя... Хочу тебя... – самозабвенно твердила Кандида снова и снова. Пальцы ее нетерпеливо, рывками, расстегивали пуговицы, отбрасывали прочь мешающую ткань.

Сумеречное небо за окнами постепенно темнело. Девушка ощущала запах любимого, исступленно льнула к нему, словно стремясь завладеть им всецело и полностью, вобрать в себя и пряный аромат лосьона, и жар разгоряченной кожи, и...

Под распахнувшейся рубашкой виднелась его грудь – загорелая, мускулистая. Резкость ее очертаний слегка скрадывалась за счет шелковистых волосков – тонких и пушистых, свойственных лишь ему одному. Пальцы покалывало от желания дотронуться до них. Кандида прижала ладони к широкой груди незнакомца, по-женски восхищаясь ее упругостью и мощью. Затем, повинуясь порыву, лизнула подушечки пальцев и медленно, неспешно обвела каждый сосок, любуясь тем, как его тело содрогается в ответном отклике.

– Кандида, перестань! Ты сама не знаешь, что со мною делаешь, – хрипло застонал он.

Но хотя она отлично расслышала эти слова, равно как и заключенное в них желание, отказываться от наслаждения столь острого вовсе не собиралась.

А что, если коснуться губами того самого места, где только что побывали пальцы? Может быть, тогда он?.. Кандида подалась вперед – и задохнулась от неожиданности, когда незнакомец до боли сжал ее запястья, силой уложил на постель и наклонился над нею.

Его джинсы, ею заблаговременно расстегнутые, съехали ниже, являя взгляду полоску ослепительно белого белья, а под ним – зримое свидетельство его возбуждения.

Во рту у Кандиды пересохло, тело напряглось в мучительном ожидании. А затем затрепетало в сладостном предвкушении – и дрожь эта конечно же не укрылась от зоркого взгляда незнакомца. Зрелище это явно дарило ему неизъяснимое удовольствие – точно так же, как и Кандида упивалась неоспоримыми признаками того, что любимый не остался глух и слеп к ее чарам.

Даже во сне не переживала она блаженства настолько острого. Сну недоставало яркости и осязаемости, нетерпеливого исступления. Теперь Кандида знала, – сама не зная, откуда, – что ее ночные грезы были лишь бледной тенью того, что сбудется наяву.

– Ты меня хочешь, – повторил он.

И, улыбнувшись в ответ, Кандида вдруг почувствовала себя такой могущественной и всевластной, такой женственной, и желанной, и одержимой желанием, что, едва любимый выпустил ее руки, поступила самым естественным и предсказуемым образом. Приподнялась, сдернула с него джинсы и, глядя ему в глаза, провела ладонями по его упругим бедрам навстречу полоске белой ткани – последней разделяющей их преграде.

Кандида секунду помедлила, и он яростно зарычал:

– Ну же... Ну же!

Слова его прозвучали приказом и одновременно мольбой. Губы Кандиды изогнулись в дразнящей улыбке. Но улыбка эта тут же растаяла, сметенная бурей неуправляемых эмоций, – любимый предстал перед нею во всей своей наготе.

Сны были... просто снами. А он... он принадлежит реальности. С губ Кандиды сорвался тихий стон, восторг и боль слились воедино и, сама не сознавая, что делает, она порывисто обняла любимого, уткнулась лицом ему в грудь так, что слезы, выступившие у нее на глазах от избытка чувств, увлажнили его кожу.

– Нет. – Голос его прозвучал отрывисто и резко, а сильные руки предостерегающе легли на плечи.

До глубины души потрясенная отказом, Кандида подняла глаза. Но при виде выражения лица любимого у девушки перехватило дыхание. Сердце забилось в груди так яростно, что слова умерли у нее на устах. Кандида тут же позабыла и о том, что железные пальцы до боли впились ей в плечи, и о попытке незнакомца оттолкнуть ее, и об обидном отказе. Лицо его было бледным как смерть, а в лихорадочно пылающих глазах читалась такая мука, что Кандида не нашла в себе сил отвести взгляд.

Это было все равно что заглянуть в чужую душу, дабы понять ее силу и тщательно скрываемую слабость. Боль, мука, гнев, тоска, желание... Что за сложная гамма эмоций! Сердце Кандиды таяло от любви и нежности: как уязвим ее любимый, несмотря на всю свою властную мощь, как легко его ранить!

Почему герой ее грез в разладе с самим собой, девушка не догадывалась. Но знала одно: ему бесконечно нужно ее участие, ее сострадание, ее доброта. Кандида инстинктивно потянулась к нему, стремясь исцелить своей любовью, оградить от любой беды, успокоить и утешить.

Тела их почти соприкасались. Сапфирово-синие глаза затуманились слезами.

– Я люблю тебя, – тихо проговорила Кандида. – Всегда любила и всегда буду любить.

В серых глазах что-то вспыхнуло – некий мимолетный отклик, что тут же погас, исчез прежде, чем Кандида успела распознать его. Зато в родном голосе отчетливо зазвенела холодная ярость. Незнакомец отпрянул, словно обжегшись, и выпалил:

– Да как ты смеешь?!

Он злится... он сомневается в ее любви. Но почему же, почему, ведь в глубине души он не может не знать?..

– Ты меня не хочешь? – потрясенно прошептала Кандида. Губки ее задрожали, к лицу прихлынула кровь.

Незнакомец на мгновение задержал взгляд на неоспоримом свидетельстве своего возбуждения и хрипло простонал:

– Неужто сама не видишь, что хочу? Хочу, черт подери, еще как хочу! – И яростно добавил: – Ведь и ты меня тоже хочешь, верно, Кандида? О да, еще бы!

Сам ответив на свой же вопрос, незнакомец решительно привлек девушку к себе и осыпал поцелуями такими нежными, и легкими, и такими дразняще чувственными, что Кандида застонала в ответ и теснее прильнула к нему, наслаждаясь жаркой, атласистой наготой, вздрагивая и трепеща, не в силах утолить обуревающую ее жажду. О, что за наслаждение – быть с ним, видеть его, осязать, вдыхать его запах... Куда уж там снам и грезам!

В упоении Кандида закрыла глаза. Она таяла, точно снег под лучами солнца, не в состоянии противиться соблазну собственных мыслей.

– О да, ты меня хочешь, – повторил незнакомец глухо, легонько покусывая и щекоча языком ее нежную кожу, и в голосе его прозвучало неприкрытое торжество. – Ты меня хочешь и ты меня получишь, о моя Кандида! Получишь всего... всего меня, а я получу тебя... всю, как есть...

Сны сбывались наяву, реальность оказывалась неизмеримо богаче и ярче ночных грез. О, это жаркое сплетение горячих тел, сближение губ и наконец миг высшего единения!

Как часто Кандиде снилась эта долгожданная близость! Как часто она думала, что знает о страсти абсолютно все! В определенном смысле так оно и оказалось: ведь она уже изучила своего возлюбленного настолько хорошо, что вполне готова была принять его. Но что до прочего...