Текст книги "И снова утро (сборник)"

Автор книги: Хараламб Зинкэ

Соавторы: Теодор Константин,Драгош Викол,Аурел Михале
сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 17 страниц)

VII

Через несколько дней отряд ускоренным маршем уже продвигался по долине Тротуша в горы. Узкая каменистая дорога то пересекала реку и железную дорогу, то лентой вилась между ними. Серая тяжелая пыль поднималась невысоко, так что из своей машины на открытом месте сверху Матеяну видел маленькие, как пчелы, мотоциклы впереди колонны и большие, как шмели, танки позади, а между ними – автомашины саперов и горных стрелков, зенитные и противотанковые орудия с длинными стволами, будто плывшие над облаком пыли. Когда склон становился более пологим и рев двигателей стихал, со стороны гор можно было слышать грохот выстрелов и непрерывный торопливый стрекот пулеметов. Матеяну чутко прислушивался к схватке в горах, к которым они приближались…

В обед подполковник Лейтман, советский офицер связи, вернулся из штаба дивизии и поднялся к нему в машину.

– В ущелье нужны танки…

– Все готово, через час выступаем.

– Мне приказано спросить, закончили ли вы все приготовления?..

– Еще вчера вечером, такая была договоренность.

– А танки, доставленные Олтяном?

– И те готовы… У нас теперь снова два батальона и батальон горных стрелков.

– Хорошо, – обрадовался Лейтман.

Когда Матеяну вышел, чтобы отдать приказ о выступлении, Лейтман повертел ручку полевого телефона и попросил связать его с командиром советской дивизии. Подполковник, стройный и подвижный, с продолговатым лицом и бородкой клинышком, с немного искривленным носом и сверкающими живыми глазами, знал румынский. Вернувшись, Матеяну застал его нагнувшимся над картой, готовым проинформировать его об обстановке, сложившейся у перевала. За неделю, пока отряд был на отдыхе и реорганизации, дивизия генерала вела упорные бои с немцами, сосредоточившимися в ущелье, ведущем через горы. Там, говорил Лейтман, настоящий ад. Только танки могут преодолеть оборону гитлеровцев и, прорвавшись через ущелье, выйти по ту сторону гор.

– Нужно прорваться сегодня же вечером, когда стемнеет, – решил Матеяну. – Мы застанем немцев врасплох, к тому же в темноте они не могут вести прицельную стрельбу.

Лейтман удивился, но не стал возражать; он видел, что командиров танковых батальонов и батальона горных стрелков, которые должны были осуществить прорыв, захватила эта идея. Были установлены время и порядок прорыва: голова колонны должна достигнуть Паланку в сумерки; горные стрелки и саперы быстро пропустят танки, которые в обманчивой вечерней тишине с остервенением навалятся на позиции гитлеровцев и остановятся только по ту сторону гор. В непосредственной близости за танками будут следовать горные стрелки и советские части, находящиеся у ущелья.

– Когда мы запросили танки у генерала, – признался Лейтман с неподдельной искренностью, – он нам ответил: «У вас там полковник Матеяну, хватит вам!»

– Спасибо за доверие, – пробормотал Матеяну, и лицо его, впервые за последние тревожные дни, просветлело. – Признаюсь, мне приятно сотрудничать с генералом. Замечательный солдат!

– О! – вмешался майор Олтян. – Я обещал ему трофеи первого боя за отрытые из земли танки, так что за мной право первым прорваться через ущелье!

Действительно, после того как танкистов взяли из импровизированного лагеря и погрузили в автомашины, майор Олтян попросил у генерала разрешения забрать танки, оставшиеся в долине. Генерал тогда вопросительно взглянул на него.

– Семь танков абсолютно целы, – заверил его Олтян, – и жаль бросать их.

– Неужели целы?

– Я покажу вам на месте.

– Есть, – быстро ответил Олтян. – Но боеприпасов – ни единого снаряда. Даже в наших пистолетах не осталось ни одного патрона.

Потом генерал пригласил Олтяна и Матеяну в свою машину. До места боя оставалось километров семь-восемь. Матеяну еще находился под впечатлением встречи с Олтяну и другими танкистами, которых считал погибшими или попавшими в плен, и различил место прошлого боя, лишь когда очутился возле леса, где он «запирал» выход из долины. Машины остановились как раз напротив долины, и Олтян вместе с танкистами побежали вперед, на дорогу. Долина выглядела как развороченное кладбище танков. В конце ее, по обе стороны дороги, сгрудились румынские танки, до половины корпуса зарытые в землю, с орудиями, направленными в сторону долины, и поднятыми крышками люков.

– Быстро, ребята! – приказал Олтян.

В то же мгновение танкисты разбежались по экипажам к своим танкам. Дрожащими руками они нетерпеливо высвободили привязанные ремнями к борту железные лопаты и принялись лихорадочно копать. Несколько человек копали в стороне от дороги на краю воронки от снаряда. Они извлекли звенья гусениц, разные детали двигателей, замки орудий и пулеметов. Все это было запрятано танкистами после того, как у них кончились боеприпасы. И вскоре на глазах удивленного генерала танки выползли из своих укрытий, урча двигателями. Земля стекала с них, как вода. Олтян вскочил на первый танк, на башню, радуясь, как ребенок, которому вернули любимую игрушку. Он на ходу отдал честь и на большой скорости рванул по дороге, по которой должен был. следовать несколько дней назад, ведя за собой танки.

Генерал остался в штабе в Бакэу. Он молча, сощурившись, смотрел на проходящие мимо танки. В целом он был доволен случившимся. Его солдатское сердце искренне тронули слова признательности танкистов.

– Парадоксально, господин генерал, – заметил Матеяну, – но именно мы быстрее и легче всего договорились…

– Может быть, именно потому, что мы солдаты!

И в тот же вечер и эти танки присоединились к остальным в Комэнешти. И ни Матеяну, ни Олтян даже не пытались умерить бурный взрыв радости танкистов, бросившихся навстречу своим товарищам…

В связи с готовностью отряда принять участие в борьбе за ущелье положение окончательно прояснилось, и Матеяну должен был информировать об этом румынское командование. Но поскольку он не сумел установить связь со штабом армии по радио – то ли потому, что армия сменила длину волны, то ли потому, что она двинулась дальше к Бухаресту, – ему не оставалось ничего другого, как послать курьера в штаб механизированных войск в Бухарест. Он назначил для этой миссии одного из унтер-офицеров, и, пока отряд готовился к маршу, Матеяну принялся писать донесение. Весть об отправке курьера молнией облетела офицеров, солдат, и вскоре у унтер-офицера оказалась охапка военных открыток, писем или просто клочков бумаги, на которых большинство из солдат вывели карандашом только домашний адрес и две-три строчки: «Я жив! Теперь мы воюем вместе с русскими против немцев!»

– Что мне делать с ними, господин полковник? – спросил унтер-офицер.

– Захвати с собой. Возьми вещевой мешок и положи все письма туда… Подожди, я тебе тоже дам письмо.

В его распоряжении оставалось лишь несколько минут, чтобы черкнуть пару строк Ноне. А как много он хотел сказать ей и детям! Он никак не мог сосредоточиться, чтобы наскоро изложить на бумаге те мысли и чувства, которые испытывал. В результате и он ограничился скупой формулой солдат: «Любимая! Я жив! В другой раз расскажу все, что мне пришлось пережить. Сейчас я со своим отрядом вступил в бой вместе с русскими против немцев в Трансильвании. Нона, дорогая, надеюсь, с вами ничего не случилось? Береги себя и детей! Когда встретимся с нашими в Трансильвании, возможно, я все же вырвусь в Бухарест. А пока обнимаю вас всех и целую!»

– Любой ценой ты должен пробиться! – сказал он, вручая письмо унтер-офицеру. – Если не сможешь вернуться, оставайся в штабе, увидимся потом в Трансильвании…

Орудия теперь били еще ближе, эхо разрывов подхватывалось и усиливалось в горах. Воздух глухо дрожал. На горы опускались синие сумерки. День заканчивался, как всегда, яростной дуэлью батарей. «Поспеем как раз, когда они успокоятся, – обрадовался Матеяну, – и застанем их врасплох!»

И действительно, грохот орудий вскоре смолк и воздух вдруг словно опустел. В ущелье установилась непроницаемая и холодная тишина. Вершины гор постепенно скрывались в сумерках. Это был момент, когда немцы еще могли обнаружить приближающуюся к ним колонну, но колонна тоже была начеку. Голова ее как раз достигла Паланку и свернула с дороги. Автомашины и орудия быстро отъехали на обочину или на другую сторону канавы, освободив дорогу танкам, которые пронеслись мимо Матеяну с командирами в открытых люках. Шоссе дрожало под их тяжестью.

Танки первого батальона под командой Олтяна быстро растворились в низкой и густой пепельно-серой темноте в горах. Остальные, с работающими двигателями, остановились как раз напротив Матеяну. Майор Михуляк спрыгнул с одного из танков и быстро подошел к полковнику, который тем временем связался по радио с Олтяном. Возле него появился и советский офицер, командовавший частью около ущелья. Несколько минут они прислушивались к шуму танков, устремившихся к ущелью. Шум нарастал, пока его не перекрыл грохот первого выстрела. В следующее мгновение все орудия перепуганных гитлеровцев открыли частый и беспорядочный огонь, пронизывая вспышками темноту в ущелье. Им ответили орудия танков, затем непрерывными очередями заговорили и пулеметы. Плотный огонь гитлеровцев остановил танки как раз у входа в ущелье. Там же, на линии советских частей, остановились и устремившиеся за танками горные стрелки. Один из танков, пораженный с первого выстрела, горел огромным дымным факелом, освещая скалы густым кроваво-красным светом… «Вся теснина забита их орудиями и пулеметами, – встрепенулся Матеяну. – Кроме того, дорога может быть заминирована!»

Полковник приказал Олтяну еще раз испытать оборону немцев, ведя огонь всеми орудиями вдоль узкого прохода между скалами. Через несколько мгновений горы загрохотали, будто обрушиваясь. В ущелье взвились вверх и зажгли ночь белым металлическим светом десятки ракет. Скрытые орудия немцев грохотали безостановочно с отчаянной яростью. Матеяну быстро остановил атаку и приказал танкам отойти, прикрывая друг друга. Он сдержал также пыл Михуляка, который все время рвался к ущелью. «Ущелье длинное, восемьдесят километров, – аргументировал Матеяну свое решение. – И немцы могут даже позволить нам войти в него, чтобы таким образом поймать все танки в ловушку. За полчаса мы можем потерять все танки!»

Советская артиллерия из леса и долины начала обстреливать ущелье, а Матеяну, пользуясь этим, смог отвести всю колонну в укрытие, слева от ущелья. Все более ожесточенная артиллерийская дуэль между русскими и гитлеровцами продолжалась до тех пор, пока немцы не убедились, что противник временно отказался от мысли проникнуть в ущелье. Немцы превратили ущелье в узел обороны, но Матеяну знал, что он должен любой ценой прорваться по ту сторону гор, и ему пришла в голову мысль обогнуть ущелье танками с юга.

– Как с юга? – недоуменно спросил Лейтман. – Через горы?

– Да, через горы. Мы проберемся с танками через горы!

– О! – воскликнул Лейтман и замолчал.

Михуляк и даже Олтян, более дерзкий и горячий, чем Матеяну, командиры батальонов горных стрелков, привыкшие штурмовать горы, – все были ошеломлены, узнав о замысле Матеяну. Горы были высокие, дикие, с крутыми обрывами, покрытые лесом. Другой дороги, кроме той, что проходила через глубокое ущелье, не было. Пытаясь перейти прямо через горы, танки могли застрять в лесу или в каком-нибудь овраге, могли повиснуть над высокими обрывами или свалиться в пропасть. То же самое могло случиться и с противотанковыми и зенитными орудиями, с машинами, нагруженными солдатами, боеприпасами и провизией. Однако Олтяна через несколько мгновений уже захватила высказанная Матеяну идея.

– Представьте себе, – шепнул он, и глаза его загорелись, – что будет, когда немцы обнаружат у себя в тылу танки!

– Господин Лейтман, – пытался Матеяну убедить советского офицера, – согласитесь, что попытка прорваться в ущелье танками равноценна самоубийству…

– Надо действовать не сразу, постепенно.

– Это значит атаковать двадцать раз и каждый раз терять по одному или два танка.

Самого Лейтмана замысел Матеяну и привлекал и пугал в одинаковой мере. Он все же связался со штабом советских войск, действовавших вблизи ущелья, но там и слышать не хотели о подобной операции. Румыны, если они хотят сражаться, как обещали, должны прорваться через ущелье и открыть, таким образом, путь через горы. Однако сумасшедшая идея Матеяну по-прежнему не выходила у Лейтмана из головы.

Матеяну поднялся из-за стола, за которым они изучали карту. Решение штаба не удивило его. Он ожидал такой реакции, любой штаб был бы так же удивлен и обеспокоен подобным предложением. Но именно потому, что, по общему мнению, для танков больше подходит шоссе, Матеяну укрепился еще больше в своем решении.

– Немцы ожидают, что мы будем действовать танками только по ущелью, и не думают, что мы можем повести танки через горы. Именно поэтому и надо осуществить этот маневр! – настаивал он.

Не отрывая глаз от карты, Матеяну вызвал командира отделения разведки, сухощавого, костистого унтер-офицера с желваками на скулах, с серо-стальными глазами, и приказал ему отыскать в селе проводника и быть готовым. Ему предстояло вместе с Матеяну отправиться в горы на разведку.

– Поищите генерала, – потом попросил он Лейтмана, – и скажите, что мне необходимо получить его согласие…

– Кто теперь может найти генерала? – высказал сомнение Лейтман. – Вчера его танкистов встречали цветами жители Бухареста.

– В Бухарест вступили только передовые части, – возразил Матеяну. – Сам он должен быть где-нибудь ближе – в Аджуде или в Рокшанах.

VIII

Через полчаса три мотоцикла разведчиков с проводником и Матеяну въезжали по долине Чугеша в горы южнее ущелья. Проводник подтвердил, что ущелье начинено минами, дотами, орудиями и пулеметами, хортистами и гитлеровцами. Все лето здесь грохотали от взрывов горы и урчали бетономешалки.

Ехали медленно, потому что узкая дорога, усыпанная мелким щебнем, извивалась змеей, то удаляясь от ручья, то приближаясь к нему, блестящему и журчащему среди камней. Если бы в русле ручья не попадались высокие скалистые пороги, танки могли бы подняться здесь. Дорогу можно было использовать после того, как ее выпрямят и расширят саперы. Но вскоре она уперлась прямо в ворота домика лесника, покинутого, возможно, с началом боев в ущелье.

Здесь они остановили мотоциклы и двинулись дальше пешком по тропинке, наискось поднимавшейся вверх по недавно вырубленной просеке. Слева разверзлось ущелье, поросшее молодым густым ельником, а справа поднималась темная густая стена леса. Тропинку можно было расширить, ельник танки легко могли подмять под себя, а в случае необходимости они могли укрыться в лесу. Но сама гора была почти отвесной. Дорога, ведущая к плешивой и пологой вершине, была трудной. Необходимо было очистить ее, укрепить бревнами, чтобы танки не опрокинулись. В отряде была тысяча человек, и если бы каждый сделал хотя бы несколько метров дороги, через час они оказались бы по ту сторону леса, на хребте. Матеяну остановился, так как подъем был очень крутой. У его ног расстилалась темная бездна; он на секунду представил себе, как танки скользят и падают в пропасть. Здесь дорогу надо было прокладывать прямо по лесу, чтобы ели затормозили скольжение стальных чудовищ.

По-настоящему Матеяну пришел в себя только тогда, когда они достигли хребта. Проводник сообщил им, что именно здесь прошли и какие-то советские части, которые накануне вырвались через горы в направлении села Лунка. Голый и прямой хребет танки могли преодолеть за какие-нибудь четверть часа. Но смогут ли танки добраться сюда, а потом спуститься по противоположному склону, более крутому и сильнее поросшему лесом?

Проводник стоял молча, опершись на палку, вглядываясь в темное пространство за вершинами. Возле него, будто на пороге другого, полного неожиданностей мира, замер Матеяну. Рядом застыли силуэты солдат.

Впереди, едва угадываемые в бездне, тянулись горы Трансильвании, на вершинах которых громоздились темные облака. Плотная, густая темнота скрывала все впереди. Временами темное небо прорезали кроваво-красные вспышки. Справа, в долине, то и дело вспыхивали, словно нанизанные на нить, цепочки голубоватых огоньков. «Немцы, – подумал Матеяну, – подтягиваются к ущелью!» На дне пропасти перед ними, хам, где, как сказал проводник, находится село, через неравные промежутки времени вспыхивали лучи света.

«Это немцы обстреливают позиции русских. Они хотят их уничтожить, прежде чем начнется бой в ущелье!..» Туда, в село, он должен нагрянуть со своими танками! Это было бы неплохо! Через холмы до ущелья не очень далеко. В ущелье горы глухо грохотали, как во время землетрясения, и ночь между ними вздрагивала и освещалась огненными вспышками… «Немцы держат под непрерывным огнем теснину… Почувствовали перед собой танки и боятся! Тем более нужно появиться у них как из-под земли по другую сторону ущелья!» О, если бы у него была сила, способная перенести танки прямо туда, в тыл гитлеровцев! Немцы оказались бы запертыми в ущелье, как в мышеловке!

Матеяну повернулся, окинул взглядом оставшийся позади подъем, потом снова посмотрел на крутой склон впереди и подумал: «Мы сами проложим себе дорогу!» Затем он подал знак трогаться в обратный путь.

В полночь Матеяну вернулся в отряд. Колонна танков, машин и орудий ожидала, готовая к выходу. По погруженному в темноту селу Чугеш сновали тени солдат. По другую сторону села, в ущелье, продолжало грохотать: немцы или русские по-прежнему вели ожесточенный огонь. Было время выступать. На своем КП, где у рации оставался Лейтман, Матеяну увидел и советского генерала, который сидел, нахмурившись, перед разложенной на столе картой: Лейтман нашел его в дороге, в Фокшанах, и за три-четыре часа, пока Матеяну был в горах, генерал успел добраться на машине сюда. Недовольный этой непредвиденной ночной поездкой и, возможно, охваченный сомнениями, генерал вел себя как настоящий солдат. Сдержанный и осторожный, он готов был выслушать объяснения полковника.

– Как вы хотите поступить? – поднял он голову от карты.

– Хотим ударить по немцам в ущелье с тыла танками…

– Вот что мучает тебя с самого начала! – больше для самого себя проговорил генерал.

Матеяну, таким образом, почувствовал, что и генералу присуща трезвая дерзость, но, чтобы решиться, ему нужны веские аргументы.

– Первое: абсолютно ли это необходимо? Второе: через горы все же можно пройти. Третье: если немцы учуют?

– Разрешите, товарищ генерал? – И Матеяну в нескольких словах обрисовал ему ущелье, как узкое, длинное, с высокими обрывистыми краями начиненное орудиями и дотами и, без сомнения, заминированное.

– Что поделаешь? – пожал плечами генерал. – Нам нужно пройти через него в любом случае! В течение одного-двух дней мы должны пропустить через него целую армию. В случае необходимости я верну с дороги еще пятьдесят, сто советских танков…

– Бесполезно, господин генерал!.. Все они будут уничтожены в ущелье по одному. И потом, мы взяли на себя задачу открыть танками путь в Трансильванию… Это наше право и наш долг.

Взгляд Матеяну сделался холодным. Генерал не знал, да и не мог знать, что с этого момента ничто не заставит Матеяну отказаться от принятого решения.

– Признаюсь, мне импонирует риск подобной авантюры, но…

– Это не авантюра…

– Любой дерзкий маневр заключает в себе долю сумасшествия, которое охватывает вначале командира, потом всех его солдат… Этого противник не может предвидеть. Но мы должны знать, с какой долей этого сумасшествия можно согласиться после трезвого расчета! А я не знаю, в какой степени сумасшествие может помочь нам здесь, в этих неприступных горах…

– Горы не совсем неприступны, – возразил Матеяну.

– Конечно, и в ущелье отряд может погибнуть! – заметил генерал. – Я знаю немецкие танки… Вы требуете от них слишком многого… А мы, даже если потеряем половину танков, все-таки сможем пробиться!

– Мы не можем позволить себе потерять половину наших танков, господин генерал!

Усталый взгляд генерала оторвался от карты. Но смелость Матеяну была не только горячей, но в то же время и сдержанной, трезвой.

– Представьте себе, – настаивал Матеяну, – как будут выглядеть немцы, увидев у себя в тылу танки! Вы, господин генерал, не можете уже сейчас не испытывать удовольствие от этого!

– Ваш план действительно привлекателен, господин полковник! – оживился генерал. – Но в вашем решении есть доля безумства, которую я не могу точно определить и, следовательно, исключить.

– Некоторая доля, господин генерал!

Генерал отвлекся: его искал офицер из штаба. Дивизия, перевалившая через горы, зажатая гитлеровцами на шоссе, в селе, срочно нуждалась в помощи. И поскольку решение нужно было принимать на месте, генерал связался прямо с командиром этой дивизии. Едва он надел наушники и нагнулся над картой, лицо его посуровело. Он отделил один из наушников, протянул его Лейтману, чтобы тот переводил разговор Матеяну, потом отыскал дорогу по ту сторону гор и провел на карте карандашом издалека стрелу, вершина которой уткнулась напротив ущелья с противоположной стороны…

Оказалось, что крупная немецкая танковая колонна пыталась прорваться к ущелью. Встревоженные появлением перед ущельем румынских танков, немцы теперь направляли на помощь своим частям в ущелье танки. Намного уступающие им по численности советские части, перехватившие шоссе, могли быть опрокинуты, им требовалась помощь. Таким образом, обстановка резко осложнилась; более того, укрепленная танками оборона гитлеровцев в ущелье грозила стать непреодолимой.

Советский генерал задумался, но уже через несколько секунд его взгляд загорелся, будто только теперь он оценил Матеяну. Он принял решение, и от этого его лицо просветлело. То, что он согласился с планом Матеяну, доказывало, что у него живой, с богатым воображением ум, что ему не чужда та самая «доля сумасшествия».

Генерал ткнул карандашом в то место на карте, где находился противоположный конец ущелья, и приказал:

– Пропустите их! Пусть доберутся до ущелья!.. – По-видимому, командир дивизии по ту сторону гор выразил удивление и отчаяние, потому что генерал повысил голос: – Отойдите с дороги и отступите в лес, дайте им пройти, потом снова закройте шоссе и ждите… Удерживайте село любой ценой до завтрашнего вечера! Понятно?

Из всех присутствующих только Матеяну сразу понял замысел генерала. Да, генерал был непревзойденным стратегом и командиром! Гитлеровцев надо пропустить, заманить их к ущелью вместе с их танками, а потом ударить по ним с тыла как гром с ясного неба!

– Спасибо, господин генерал, – встрепенулся Матеяну.

Советский генерал некоторое время задумчиво вертел наушники в руках.

– Знаю, что вас очень мало, – медленно проговорил он, – но других танков под рукой у нас нет, а горы нужно форсировать уже этой ночью… Самое позднее завтра мы должны неожиданно ударить по немцам! Теперь, – повернулся он к Матеяну, – только ваша дерзость, которую я, как солдат, давно привык ценить, может решить судьбу ущелья.

Перед отъездом генерал вместе с Матеяну зашли к другому советскому генералу, чтобы обсудить план обхода ущелья. Было решено, что Матеяну оставит несколько танков, которые все время будут передвигаться у входа в ущелье, а иногда и показываться на дороге. Гитлеровцы обязательно попадутся на приманку: решив, что здесь сосредоточены танки румын, они бросят сюда значительные силы.

– Будем надеяться, что так и будет, – пробормотал генерал.