Текст книги "К нам едет инквизитор (СИ)"
Автор книги: Ханна Хаимович
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
– Так может, сектанты пробуждали не душу, а что-то другое? – усомнилась Кристина.
– Что, например? – Лещинский слегка усмехнулся.
– Не знаю. Я не так давно стала главой ковена. За все это время усвоила одну вещь: магия непознаваема до конца. Всегда найдется что-то, о чем мы понятия не имеем…
Кристина обхватила свою чашку ладонями. Было одновременно холодно и жарко. Горячие стенки обожгли кожу, и она отдернула пальцы. Схватила ложечку, начала ковырять кусочки персиков в желе на поверхности пирожного.
– Согласен, – Лещинский в задумчивости потер подбородок. – И все же по всем признакам это была душа города. Дело в том, что я застал спиритические эксперименты Дэвида Юма…
– Юма?! – не выдержала Кристина. Известный медиум числился в какой-то из зарубежных лож в девятнадцатом веке, она точно знала. Его в числе прочих приводили в пример, рассказывая ведьмам, как в открытую пользоваться магией и в то же время заставить людей поверить, что все это лишь ловкость рук. Юма приглашали даже к русскому царю – провести спиритический ритуал. Мать-магия! Еще сильнее захотелось спросить, сколько Лещинскому лет.
– Я тогда был совсем молод, – хмыкнул он, точно прочитав ее мысли. – Так вот, Юма знали не только любители пощекотать нервы общением с покойными. Он был первым, кто пробудил душу города при помощи ритуала. Ритуал он тоже придумал сам. В то время маги экспериментировали смелее, чем сейчас. Юм проводил ритуал, а мы смотрели – целая толпа любопытных… Он пробудил душу Сан-Франциско. Это был относительно молодой город в то время. И в нем уже зародилось магическое сердце, но еще спало. Никто не мог черпать из него силу, оно никого не наделяло способностями. И когда пробуждается душа города – это видно. В небе светится магический узор, потом над городом ненадолго зависает туманная сущность. Она похожа на животное, но на несуществующее животное, знаете, их любят придумывать для фильмов об инопланетянах, – хмыкнул инквизитор. – Сначала эта сущность похожа на обычные облака, но в течение недели конденсируется, сгущается, приобретает форму… и приходит в движение.
– И убегает? – полушепотом спросила Кристина. Ей ясно представился небывалый зверь в небе над городскими огнями. Зверь отчего-то светился зеленым. А потом он махнул пушистым хвостом и на мягких лапах помчался к горизонту.
– Первая душа, которую пробудил Юм, скрылась на улицах города. А все остальные просто пропадают. Скорее всего, их захватывают сектанты.
К образу зверя добавилась клетка с толстыми прутьями, ошейник и короткая цепь.
– И поэтому все эти беспорядки в городах длятся не больше недели? Вы говорили, – сказала Кристина. – За неделю душа конденсируется, и ее ловят?
– Именно. Только после эксперимента Юма не было никаких беспорядков. Точнее… время тогда вообще было неспокойное, но ничего особо не изменилось.
– Так может, вы потому и не заметили, что время было неспокойное?
Лещинский пожал плечами.
– Сейчас можно думать что угодно. Я такого не помню. Ну а современные души… Те инквизиторы, которые ловили преступницу до меня, пытались перехватить над ними контроль. У них не получилось. В распоряжении сектантов какие-то сильные чары или другое оружие, о сути которого мы можем только догадываться. Они могут многое, на что не способна даже инквизиция.
Его губы сжались в тонкую полоску, пальцы стиснулись в кулак до побелевших костяшек. Кристина его понимала. Беспомощность – само по себе плохо, а уж беспомощность перед преступником… И в то же время ей стало страшно. По спине побежал холодок, растекся по кончикам пальцев, заставляя их неприятно неметь. Сильные чары… Неизвестное оружие… Неизвестное, но очень могущественное. Способное подчинять души городов, а может быть, и делать их злыми. Способное вербовать всех без исключения противников, кроме инквизиторов…
Но об этом известно было лишь со слов самих инквизиторов.
– А вы сами пытались перехватить контроль над душами городов? – спросила Кристина.
– Когда на розыски бросили меня, – без улыбки ответил Лещинский, – сектанты больше не пробудили ни одной души. Они прибывали в новые города, но скоро были вынуждены уйти. Бежали все дальше, пока не оказались здесь. Так что стратегия, которую я собираюсь использовать, дает эффект.
Кристина закусила губу, переваривая услышанное. Щеки пылали. Они всегда пылали от избытка впечатлений. Значит, пробужденные души… беспорядки и поток злобы в мирных и добрых прежде городах… и неизвестные мощные чары… И другие инквизиторы. Значит, Лещинский не так давно разыскивает эту Марианну Бойко. А Кристина в музее обвиняла его… Она нервно схватилась за чашку и отхлебнула кофе. Теперь все казалось понятным. Но загадка, тот самый шлейф прошлого, никуда не исчезла. Лишь затаилась, прячась за ясными картинами, в которые теперь складывались события.
Почему Лещинского не бросили на розыски раньше, а ждали, пока преступница пробудит еще несколько городов? И почему бросили именно его? К тому же в компании злорадно хмыкающего Семена Никитича, который явно знал что-то неприятное…
Но обо всем этом Лещинский не сказал ни слова. Ловко обошел молчанием и это, и свою загадочную мигрень, разыгравшуюся, когда он рассказывал о преступнице. И то, что его связывало с преступницей. Кристина почти не сомневалась – что-то точно связывало. Но не спрашивать же в лоб…
– Вы притихли, – спокойно заметил Лещинский, тоже берясь за свой кофе. Кристина нервно воткнула ложечку в пирожное.
– Да так. Думаю. Зря вы пьете на ночь такой крепкий, – она говорила первое, что взбредет в голову, как всегда, когда пребывала в растрепанных чувствах.
– Что? – инквизитор усмехнулся. – Спасибо за беспокойство. Это не имеет значения. К тому же сейчас никто не будет спать. Сначала мы с вами договоримся о завтрашней стратегии, а потом можно провести ритуал для ограничения магии. Поздний вечер – для него самое время.
– Ну вот. – Кристина от неожиданности уронила ложечку. – Опять вы… А так хорошо сидели.
Лещинский негромко рассмеялся.
– Жаль вас разочаровывать, но это необходимо. И без магии никто не останется. Будет ограничение. Оно скажется на интенсивности чар, а не отменит их. Магические существа ослабеют. Тех же персонажей рекламы станет проще ловить. Сильные маги, возможно, даже не заметят разницы… Кристина, не дуйте губы, вы кажетесь ребенком. У меня такое впечатление, что я уговариваю вас идти в детский сад, а вам не нравится тихий час и невкусный суп.
– Ну, я не несу ответственности за то, что вам кажется, – фыркнула Кристина. – Ладно. Я понимаю, что это нужно. Проведем ваш ритуал… Кстати о детских садах. Сколько вам лет?
Вопрос все-таки вырвался, хотя она отчаянно пыталась сдержать любопытство. Но оно оказалось сильнее. Ну и ладно. И пусть инквизитор считает ее бесцеремонной. Ведьмы редко скрывают свой настоящий характер.
– Давайте не будем об этом, – развеселился Лещинский. – Не люблю, когда красивые девушки смотрят на меня, как на старика. Уж простите старика за такую причуду.
Кристина тоже прыснула в чашку, чудом не расплескав кофе.
– Если не любите, так, может, надо помалкивать, что видели Юма? Ладно, молчите. На старика вы не тянете. Буду считать, что вам тридцать пять, и добавлять сотню или две… под настроение.
– Спасибо, что не тысячу, – вздохнул инквизитор. Они ненадолго замерли, глядя друг на друга и посмеиваясь. Когда Лещинский смеялся, он не казался таким пугающе замороженным. Кристине некстати вспомнились его слова – «если доживу». Спросить, что ли, если ситуация располагает?
– А что…
– Теперь насчет того, как выманивать преступницу. – Он ловко перебил Кристину, как будто случайно, но она готова была поклясться, что намеренно. Предугадал вопрос и поспешил отвлечь. – Как ни странно, сектантов пугают техногенные катастрофы. Любого масштаба. От мелких аварий до взрывов, уносящих жизни. Но, конечно, чем масштабнее катастрофа, тем сильнее они нервничают. А когда они нервничают, они начинают делать глупости и выдают себя. В Ростове мы чуть не схватили преступницу с ее сообщниками. Тогда они вывернулись. В этот раз… думаю, не должны.
– Все-таки вы не оставите в покое наш водопровод, да? – вздохнула Кристина.
– Что? – опешил Лещинский. Он успел напрочь забыть о несчастных жителях «сталинки», обросших перьями из-за отсутствия воды. – О дьявол, при чем здесь ваш водопровод? Выберем что-нибудь другое, не настолько… хм… болезненное. Я затем и позвал вас, чтобы договориться!
– Ну ладно, – Кристина задумалась. – А почему они боятся техногенных катастроф? Может, они боятся, как все нормальные люди? Никому не понравится взрыв на химзаводе… или поломка водопровода.
Снова услышав о водопроводе, Лещинский мученически возвел глаза.
– Они начинают делать глупости, – повторил он. – Торопятся. Пытаются провести длительный ритуал оживления за десять минут. Или отправляют патрулировать улицы толпу магических существ, которых видят простые люди, и потом приходится кропотливо заметать следы. Или пытаются заколдовать главу ковена или главу ложи, чтобы получить доступ к магическому сердцу города. – Тут Кристина вздрогнула. – И тогда их можно брать голыми руками, если подготовиться. В прошлый раз я плохо подготовился, и они прорвали оцепление, но в этот раз такого быть не должно.
– Но должна же быть причина, – Кристина не успокаивалась, ей казалось, что она упускает что-то очень важное. – И потом, здесь какое-то несоответствие. Вы говорите, они боятся этих техногенных аварий. Но преступница сама устроила аварию водопровода! Выходит, они…
Когда слово «водопровод» прозвучало в третий раз, Лещинский страдальчески уронил лоб в ладонь. Кристина скрипнула зубами.
– Нет, послушайте! Выходит, они боятся, только если эти аварии устраивает кто-то другой? А почему? Боятся, что он опередит их? Или боятся не успеть? Если после аварий они начинают торопиться, идут на риск, теряют голову, то, наверное, боятся не успеть. Возможно, все эти аварии для них – признак приближения того чудовища, в которое они верят?
– Возможно, – Лещинский поднял голову. – Все возможно. Только при чем здесь души городов?
– Это уже вопрос не ко мне, – произнесла Кристина вяло. Она выдохлась. Зато сказала все, что хотела. Конечно, инквизиция наверняка уже пришла ко всем этим выводам, но она должна была сказать. Просто на всякий случай. Теперь оставалось думать.
Какое чудовище может приближаться, давая о себе знать техногенными катастрофами? Кристину пробрала дрожь, когда она попыталась представить, что это может быть. Попыталась, но так и не смогла.
Зачем это чудовище сектантам? Почему они действуют в одиночку, а не выложат все, что знают, инквизиции и магическому сообществу? Они хотят покорить монстра, уничтожить или задобрить, став его первыми жрецами?
Или все иначе? И никакого чудовища нет, а у инквизиции неправильные данные? И секта пытается провернуть какое-то совершенно другое дело?
– Ладно, – сказала Кристина, одним махом допивая остывший кофе. – Нет смысла гадать. Мы все узнаем точно, только если поймаем хоть одного сектанта. Кстати, как вы собираетесь их ловить после ритуала по ограничению магии? Вам же сложнее будет.
– Инквизиции – не будет. На антимагию ограничение не распространяется. Антимагия – это не магия, – сообщил Лещинский, глядя на Кристину с легкой опаской, будто боялся, что она сейчас швырнет в него недоеденное пирожное. Но новость ее не удивила. Кто бы сомневался, что инквизиторы оставят себе лазейку.
– Ладно… – повторила она, рассеянно постукивая ложечкой о блюдце. – Тогда нужна безвредная, но эффектная катастрофа… По-моему, это невозможно. Но я не могу позволить, чтобы пострадали люди!
– От физического вреда вы можете защитить их заранее. Сплетите какой-нибудь заговор, – сказал Лещинский. – А материальный я могу возместить.
– Что, из своего кармана? – сощурилась Кристина. – Инквизиция не такая нищая, как притворяется, или у вас фонд на такие случаи?
– Если региональное управление господина Муравьева предпочитает побираться, это их дело, – чуть раздраженно ответил он. – У меня есть деньги. Это ваш город, подумайте, какую катастрофу здесь удобнее устроить. В Ростове мы обрушили несколько недостроенных зданий и, – он замялся, – устроили прорыв водопровода, но если это такая больная тема…
Кристина уставилась на него. Потом, не выдержав, расхохоталась. Инквизитор сдержанно хмыкнул. Не понимал, над чем она смеется. Да она и сама не смогла бы объяснить. Наверное, просто не выдерживали нервы.
– Обрушили… – пробормотала она, резко прекратив смеяться и уставившись на пирожное. – Обрушили…
Потом отломила ложечкой кусок лакомства и отправила в рот. Идея была где-то рядом. Вертелась на краю сознания, не давая себя поймать. Лещинский благоразумно помалкивал, чтобы не мешать. А мог бы и помочь! Обозлившись, Кристина вскинула на него глаза… и тут идея наконец возникла на поверхности.
– Обрушим парочку жилых домов. Из-за проседания грунта, вызванного строительством по соседству. Годится?
– Вполне, – невозмутимо кивнул инквизитор. – Только как вы обрушите дома, не навредив людям?
– Постепенно, – отрезала Кристина. – Такой удобный случай! В центре полно дореволюционных зданий. Рядом строят офисный центр. Почва проседает. Старые стены и фундаменты не выдержат. Те дома уже давно аварийные. Они начнут трескаться, людей эвакуируют, и после этого все обвалится окончательно. И вам не придется ни за что платить, потому что новое жилье для людей купят за счет городского бюджета. – Она почувствовала, как губы против воли растягиваются в зловещей ухмылке: – Обязательно купят. Просто не смогут отказать, когда их попросят об этом ведьмы.
– Не хотел бы я быть мэром вашего Города, – заметил Лещинский себе под нос. На это Кристина раздосадованно фыркнула.
– Лучше скажите, смогу ли я сплести все нужные чары после вашего ритуала.
– Да сможете, – ответил он. – Тем более если все будет происходить постепенно… Думаю, сможете. Если что-то пойдет не так, я буду рядом и отменю магическое воздействие.
– Тогда ладно.
Кристина встряхнула головой, выныривая из разговора, как из бездонной толщи воды. В ее мир хлынули звуки, запахи и цвета, которых она не замечала, сосредоточившись на деле. Донеслись разговоры, смешки, весь тот шум, какой обычно стоит в людном помещении, в котором каждый болтает о своем. Она не могла разобрать ни слова – действовали чары Веры Кунцман. Умопомрачительно смешивались запахи кофе, корицы, ванили и шоколада. Переливались искры в каплях воды в фонтане, отблески танцевали на листьях папоротника и медово-коричневых оконных стеклах.
Кристину на миг охватило чувство, будто она прощается с жизнью. Хотя расстаться предстояло всего лишь с частью магической мощи… Она беспомощно посмотрела на Лещинского.
– В чем там заключается ваш ритуал?
– Нам понадобится самая высокая точка города, на какой-нибудь крыше, – выражение его лица было сочувственным, но непреклонным. – Необходимо ваше участие и участие главы ложи, а также нескольких самых сильных ведьм и колдунов. Достаточно будет по пять человек от вас и от ложи. Кроме меня, от инквизиции будут Игорь Игоревич и Аль… – Лещинский огляделся, ища Яржинова, и не сразу заметил его: тот сидел в дальнем углу за столиком с целым десятком молодых ведьмочек. – Семен Никитич продолжит работать с документами.
– И на том спасибо, – вздохнула Кристина. – Сейчас будет вам крыша.
Глава 8. Жертва ритуала
На крыше офисной «свечки» из стекла и бетона хозяйничал пронизывающий ветер. От него не спасала тонкая осенняя куртка, в которую Кристина безуспешно куталась, стуча зубами; не помогали даже согревающие магические узоры, потому что их тут же сносило ледяными порывами. На магию вообще не стоило надеяться. Когда ее ограничат… Кристина снова дернула полы куртки, запахивая их на груди.
Крыша щерилась торчащими кверху антеннами. Невысокий, чуть выше колена, бортик давал призрачное ощущение безопасности, отгораживая от бездны, простиравшейся внизу. Офисная башня стояла на возвышенности. Город с нее просматривался как на ладони: рваные цепочки фонарей вдоль дорог, россыпь огоньков-витрин и искорок-окон. Кристина села на бортик и разглядывала дрожащее море огней. Колдуны и ведьмы скупо переговаривались.
Наконец раздался грохот, возвещающий, что прибыл последний колдун, которого сегодня ждали. Тимур Барсуков жил отшельником, и чтобы его вызвать, Лешке пришлось минут десять ругаться в трубку. Прилетел Барсуков на каком-то деревянном поддоне, который, похоже, подобрал возле ближайшего супермаркета. Вскочил, оттолкнул деревяшку ногой, пригладил встрепанную седую бороду и презрительно оглядел присутствующих.
– Добрый вечер, – сказал ему Лещинский. Остальные молчали, потому что Барсуков успел перессориться со всеми колдунами и почти всеми ведьмами Города. – Отлично, все в сборе. Кто-нибудь уже участвовал в ограничительном ритуале раньше?
– Ну, я участвовал, – процедил Барсуков через губу. – Опять до утра проторчим? Хотя о чем я, на эту деревню получаса хватит.
– Несколько часов. Надеюсь, успеем до трех. Вам понадобятся запирающие чары, которые используются, чтобы закрыть ход в какое-либо место магам и магическим существам, – начал объяснять Лещинский. А Кристина вздрогнула. Что? Несколько часов? До трех?! Сколько сейчас – часов девять? А еще более длительного ритуала он придумать не мог? Чтоб им всем пусто было! Мерзнуть на этой крыше до трех часов ночи, и то если повезет и не придется торчать до утра! Захотелось взвыть на растущую луну, насмешливо глядящую с неба.
– Перед вами появятся энергетические копии городских улиц, – продолжал Лещинский. – Для удобства я постараюсь разделить их на сектора. Каждый маг накладывает запирающие чары на каждую улицу, переулок и проезд в своем секторе. Да, занятие кропотливое. Все готовы?
– А вы что будете делать? – поинтересовалась Эля, вторая по силе ведьма после главы ковена. Кристина покосилась на нее с завистью: на Эле было дорогущее длинное пальто, и от холода она явно не страдала.
– Поддерживать доступ к энергетическим копиям, – ответил Лещинский. – Дамы и господа, встаньте в круг спиной к нам.
Инквизиторы тоже встали спинами друг к другу, образовывая небольшой треугольник. Прежде чем отвернуться, Кристина успела рассмотреть, что они делают.
Обычная магия. Вскинутые руки, узор в воздухе. Губы инквизиторов шевелились, но заклинания, которые они шептали, уносил ветер. Зато результат появился почти сразу. Вокруг кольца ведьм и колдунов начал сгущаться сияющий белый туман. Его свечение чем-то напоминало свет компьютерного монитора. Кристину обдало теплом, и она блаженно прикрыла глаза. Туман источал тепло. Интересно, почему?
Она отвернулась от инквизиторов и стала вглядываться в белое облако перед собой. Мгновение – и в нем начали проступать линии, похожие на геометрическую паутину. Сначала толстые, потом тоньше и тоньше, они сплетались, сходились в одной точке и разбегались десятками лучей… Это очень напоминало карту города. Или… или спутниковый снимок, очень четкий и детальный, очень миниатюрный – при желании можно было рассмотреть каждый дом, каждый киоск и деревце вдоль дороги.
Одно только портило эту красоту. Тот факт, что запирающие чары предстояло наложить на все миниатюрные улочки до одной.
Если бы Кристина раньше знала, в чем заключается ритуал, она бы, наверное, отказалась. Сбежала бы и трусливо предоставила отдуваться кому-нибудь другому. Но сейчас деваться было уже некуда. Она глубоко вздохнула и принялась плести первый узор.
Благо хоть холод больше не пробирался под куртку.
Запирающий узор был несложным. На него уходило не больше минуты, а может, и меньше. Зато в Городе оказалось действительно много улиц, переулков и подворотен. Кристина раньше и не задумывалась, сколько их. Теперь она ткала чары, и сияющие нити улиц гасли, но остальные, еще свободные, продолжали сиять, и становилось видно, что десять или двадцать штук – это капля в море. А может, даже меньше, чем капля в море.
Свистел ветер. Слух улавливал негромкие голоса и шепот инквизиторов, продолжающих читать заклинания. Монотонность происходящего гипнотизировала. Ведьмы и колдуны все чаще вздыхали и ворчали что-то невнятное.
Кристина потеряла счет времени. Однажды ей пришлось вынырнуть из обволакивающего гипнотического полутранса, когда Эля где-то за спиной громко спросила:
– А перерывы будут? Кофе попить?
Ей никто не ответил. Инквизиторам нельзя было сбиваться. Так и не дождавшись реакции, Эля театрально вздохнула и «погасила» запирающими чарами доставшийся ей центральный проспект.
– Если перерыв, то потом надо начинать все сначала, – с запозданием ответил Барсуков. В его голосе сквозило явственное презрение к глупым инквизиторам и отсталому магическому сообществу в целом, раз они не смогли придумать более удобный ритуал.
Кристина не смотрела на часы. Время шло, но она не знала, с какой скоростью. За работой минуты пролетают незаметно, за монотонной работой – наоборот, ползут улитками… Нельзя было отвлекаться от узора, иначе нити улиц не хотели гаснуть и продолжали нахально светиться. Руки уставали от того, что приходилось постоянно держать их на весу, и тогда Кристина плела чары по очереди, то правой, то левой. Левой рукой работать оказалось непривычно, но со временем она приноровилась.
Очнулась она, когда попыталась найти в сером облаке перед собой светящуюся нить – и не нашла. Поморгала, всмотрелась в погасшую карту. Руки гудели, казалось, каждая из них весит целую тонну. Кристина опустила их.
Ей не верилось, что ритуал закончился…
Она оглянулась на инквизиторов. Лещинский спокойно кивнул ей, не прекращая читать заклинания. Всех троих опутывали летающие в воздухе полупрозрачные нити, тянущиеся к копиям улиц. Кристина отошла в сторону и присмотрелась к другим магам. Многие уже почти закончили. Вот погас сегмент города перед Барсуковым, и тот вперевалку отошел к краю крыши, достал сигареты, щелкнул зажигалкой, и воздух наполнился ядреным запахом дешевых сигарет. Затем с работой справилась Эля, тоже отошла и, вытащив телефон, стала кому-то звонить. Мужу, наверное. Ее муж держал сеть заправок по всей стране и знал, что Эля периодически варит зелья и летает на неприспособленных для авиперелетов предметах. Когда это вскрылось, инквизиция чуть не стерла ему память, но потом нарушение спустили на тормозах. Раиса Петровна помогла.
Последние четверо или пятеро участников закончили почти одновременно. Когда погасла последняя улочка, инквизиторы разом вскинули руки.
Облако-карта, ставшее из белого серым, взвилось высоко в небо. Потом внутри него что-то полыхнуло, облако взвихрилось и словно развеялось, сливаясь с ночью. А затем опустилось на город.
Кристина не увидела, как оно движется, но заметила, что на миг поредевшие уличные огни выцветают, будто их мгновенно обесцвечивают. Секунда – и оттенки вернулись, фонари снова зажглись желтоватым. Кольцо инквизиторов разомкнулось. Заклинания стихли.
– Когда будете улетать, – сказал Лещинский, – не стартуйте сразу. Убедитесь, что полетные чары сработали с должной интенсивностью.
– Не учи ученого, – буркнул Барсуков, подобрал свой поддон и начал накладывать полетные чары. Остальные напряженно наблюдали.
Барсуков сплел всем знакомый узор, но поддон, повисев в воздухе, обрушился вниз. Не сдаваясь, Барсуков подобрал его, повторил узор – поддон завис в воздухе, покачиваясь, будто не мог решить, падать ему или лететь.
Только с пятого раза Барсуков удовлетворился результатом. От души сплюнул на крышу, запрыгнул на свой транспорт и был таков. Кристина проследила глазами за его полетом.
– Не свалился, – констатировал Лешка Змеев. В его голосе слышалось легкое разочарование.
Остальные начали потихоньку собираться. Несколько ведьм и магов решили не рисковать и вызвали такси. Люк, ведущий с крыши на лестницу, оказался закрыт. На то, чтобы открыть его магией, вместо нескольких секунд ушло минут пять. Другие кое-как справились с полетными чарами. Крыша постепенно пустела.
Кристина несколько мгновений тупо смотрела на телефон. Потом вспомнила, что внизу дожидается ее собственная машина, на которой она приехала сюда из «Фонарика». Вместе с Яржиновым и Лещинским. Черт, их тоже нужно ждать, да? А может, не ждать… вот они, сейчас тоже будут спускаться… Мысли путались, в голове царила пустота и свистел ветер, набросившийся на Кристину с новой силой, едва исчезла призрачная защита от холода. Казалось, вместе с магией Города кто-то ограничил ей и способность соображать. Возможно, так и было. Глава ковена связана с Городом сильнее, чем другие ведьмы. А глава ложи – сильнее, чем другие колдуны. Но Лешка не выглядел отупевшим. Наверное, виновата усталость и недосып… Или нужно привыкнуть к этому состоянию, когда на руках будто висят свинцовые гири, на плечах лежат невидимые пудовые мешки, и все это тянет вниз, не дает колдовать, мешает думать…
Она потрясла головой. Так, завтра выходной. Никакой работы и тем более никаких поисков. Если секта околачивается в Городе с зимы, подождет еще день. Все равно в таком состоянии Кристина способна только на то, чтобы попасться им в лапы тепленькой. Она сварит несколько укрепляющих зелий, зелье бодрости, зелье хорошего сна, зелье невидимости на всякий случай. Потом выспится, потом приведет себя в норму и только после этого будет что-то делать.
– Вы идете? – окликнула она Яржинова и Лещинского. Кроме них, на крыше больше никого не осталось.
– Да-да, – Яржинов оторвался от созерцания города и шагнул к Кристине. – Простите. Удачно получилось, – он кивнул на мерцающую сеть улиц. Ну да, инквизиторы же, наверное, видят, как сработали запирающие чары.
– Поезжайте, – сказал Лещинский, тоже разглядывая ночную панораму. – Не ждите меня, у меня еще… дела.
– И какие это у вас дела? – бесцеремонно пробурчала Кристина. Яржинов, пожав плечами, взялся за крышку люка. – Думаете, после ограничения магии преступница сразу вылезет или что?
– Не раньше утра, – отозвался Лещинский, по-прежнему не оборачиваясь. – Утром тоже вряд ли, но на всякий случай вызовите нескольких ведьм, пусть подежурят в офисе. Сами вы, как я понимаю, будете отсыпаться.
– Правильно понимаете, – уже спокойнее сказала Кристина. Ну ладно. Хочет человек померзнуть на ледяном ветру в половине четвертого утра – да пожалуйста. Она развернулась и подошла к люку, в котором уже почти полностью скрылся Яржинов.
Но что-то дернуло в последний момент оглянуться и посмотреть.
Лещинский уже не изучал городскую панораму. Он сел на крышу у самого бортика, прислонившись к нему спиной, запрокинул голову и устроил ее на краю каменной ограды. Закрыл глаза и застыл неподвижно.
– Нет уж, – сказала Кристина. – Это мне совсем не нравится.
Она бросилась к Лещинскому. Тот не реагировал, он не замечал ее и не замечал ничего вокруг. Кристина коснулась его холодной руки, беспомощно оглянулась на Яржинова… Тот казался чуть недовольным, но не удивлялся.
– Что происходит? – спросила Кристина.
Яржинов вздохнул с легкой досадой, будто его раздражало, что не удалось скрыть от ведьмы какой-то неопасный, но неприятный секрет.
– Проклятие, – ответил он неохотно. – Придет в себя – он сам вам объяснит, если посчитает нужным.
– Так, значит, он придет в себя? Когда?
Она снова посмотрела на Лещинского. По его лицу разливалась меловая бледность. Черты заострились, как у покойника. Руки были холодными, и Кристина попыталась нащупать пульс. Он нашелся с третьего раза. Тьфу ты черт… Значит, проклятие. Это, конечно, проливало свет на странные слова инквизитора – «если доживу», но… Но черт побери!
Яржинов помолчал. Она внимательно смотрела на Лещинского. На плотно сжатые губы, стиснутые челюсти, закрытые глаза. Выражение лица не было страдальческим, скорее злым. Хотя Кристина не могла сказать наверняка.
– Через полчаса, максимум час, – наконец выдавил Яржинов и сел на бортик неподалеку. – Лучше бы мы все-таки ушли. Он не любит, когда кто-то это видит.
Но судя по тому, что он никуда не шел, он понимал, что Кристина уже не махнет рукой на то, что узнала.
– И почему никто до сих пор его не снял? Что за проклятие? – настаивала она. Хотя догадывалась об ответе. Какое еще проклятье невозможно снять, кроме ведьминского? Классического ведьминского проклятия с «замком» и «ключом». И в чем состоит ключ и замок? Вопросы, вопросы… И нахальный малолетний инквизитор, который не желает выдавать тайны своего начальника.
Лещинский еле слышно что-то пробормотал. Кристина вскинулась, прислушиваясь, но не разобрала ни слова. Он говорил по-польски.
Ей было страшно. Страшнее, чем тогда, когда она слушала о непобедимом оружии сектантов. Рассказы оставались рассказами, а это… это была наглядная демонстрация силы. Кристина не сомневалась, что Лещинского проклял кто-то из секты. В таких делах не бывает совпадений. Она могла только догадываться, что с ним сейчас происходит. Он что-то видит, проживает какие-то события или просто терпит боль… Зависело от проклятия.
К тому времени как Лещинский открыл глаза, прошла целая вечность.
Кристина встрепенулась, заглядывая ему в лицо. Она так и сидела на корточках, больше не чувствуя ночного холода. Яржинов листал ленту в телефоне. Почему-то это возмущало, будто он развлекался интернетом на похоронах.
Лещинский медленно провел рукой по лицу. Он словно не сразу понял, где находится и что делает. Потом увидел Кристину – и губы болезненно скривились.
Он шевельнулся, но продолжал сидеть на полу. И так ничего и не сказал.
– Что за проклятие? – минуя лишние расспросы, поинтересовалась Кристина. – Кто проклял – Марианна Бойко? Какой замок и ключ?
Лещинский слабо усмехнулся.
– Деловой… подход, – прошелестел он. – Мне жаль, что вам пришлось наблюдать эту неприглядную картину… Забудьте о ней. Все в порядке. Идите домой.
– Обязательно пойду, как только удостоверюсь, что вы не скончаетесь на этой крыше, – проворчала Кристина. – Будете возвращаться в отель?
– Вернусь. Позже.
Она покачала головой и устроилась поудобнее, чувствуя, как затекают ноги.
– Послушайте. Я понимаю, что ключ к проклятию может быть невыполнимым. Но если вы расскажете хотя бы о замке, я постараюсь помочь…
Замком называли основу проклятия, то, что изводило проклятого по воле ведьмы. А ключом – вторую часть, дополнительное условие. Именно через него можно было сломать проклятие. Если, к примеру, замок гласил, что несчастный обречен до конца жизни страдать от роя кусачих пчел, то ключ создавал дополнительную проблему. Если бы проклятый обратился к ведьме за помощью, то пчелы закусали бы ее до смерти. Но одновременно ключ содержал и выход. Проклятому следовало просто не дать пчелам навредить ведьме, и тогда проклятие рассыпалось. Другое дело, что ключи почти всегда были невыполнимыми. Как защитить ведьму от пчел, если сам от них страдаешь?
