Текст книги "К нам едет инквизитор (СИ)"
Автор книги: Ханна Хаимович
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
В конце концов, скрывать от него аномалию было уже поздно. А когда еще появится такой случай выяснить, что новенький собой представляет в деле? Пусть помогает. Если ведьмы вернулись за подмогой, значит, в Городе что-то действительно серьезное.
Глава 3. Кондитерская авиация
В холле собрался с десяток ведьм. Не успела дверь закрыться, как донеслось мяуканье. Кристина начала озираться, но Лера тут же замельтешила, засуетилась и заверещала, перекрикивая любую кошку:
– Кристина Сергеевна! Они засели возле «Дефиле»! Там ужас что делается! В центре города коллапс!
Если Лера вспомнила умное слово «коллапс», значит, дела и впрямь неважные. «Дефиле» было модным торговым центром на главном проспекте. Пятница, вечер… Мать-магия, сколько же народу увидело, что творится что-то необычное! Завтра обитатели рекламы будут во всех газетах!
– Они пока хулиганят только, – поспешно добавила Лера. – Засели на крыше «Дефиле», понимаете, там надо с воздуха зайти и сразу обратные чары набросить, а мы не успеваем, силы не хватает! А они наши летательные коврики обстреливают… то есть бомбят…
– Воздушный бой, – прокомментировал Лещинский. – Дамы, кто бы там ни засел на крыше, отвлеките его. Кристина…
Она кивнула, не дослушав. И так ясно было, что он предложит – накрыть распоясавшихся созданий с воздуха. Ей уже не терпелось добраться до них. И увидеть наконец, что там происходит!
– До главпочтамта долетим, дальше пешком, – сказала Лера другой ведьме, направляясь к двери. Потом оглянулась. – Кристина Сергеевна, вы там поосторожней! Смотрите, чтобы они в вас не попали!
– А из чего стреляют? – крикнула вслед Кристина, но ведьмы уже выскочили во двор. В руках они держали кто швабру, кто офисный стул, кто уличную урну с логотипом кандидата в мэры Города…
– У вас летают на урнах? – предельно вежливо поинтересовался Лещинский.
– Вообще-то нет, но если время поджимает, приходится, – невнятно буркнула Кристина. Она судорожно искала, какой предмет интерьера можно было приспособить для полетов, но ничего не находила. Диван? Кресло? Медленные и плохо маневрируют. Горшок с пальмой? Вообще маневренности никакой. И чем тяжелее предмет, тем медленнее он будет передвигаться… А, ладно! Возьмем пример с Хоттабыча!
Она сдернула с дивана чехол и встряхнула его. На пол свалилась сумка с поглотителями магии, брошенная в холле, когда прибыли инквизиторы. Кристина подхватила ее и бросилась на улицу.
Решимости ей было не занимать. Магия это чувствовала. Поэтому чехол, повинуясь движениям пальцев, почти сразу расправился и завис в воздухе. Бордовый вельвет в два слоя натянулся, теряя сходство с тканью, теперь он напоминал широкую и надежную доску. Кристина удовлетворенно кивнула.
– Полагаете, удобнее летать сверху, а не внутри? – поинтересовался бесшумно подкравшийся Лещинский.
– Внутри чехла, как в мешке? Это у вас так в Высшем Круге летают, да? – фыркнула Кристина и запрыгнула на доску. Та не прогнулась ни на миллиметр. Отлично.
Лещинский запрыгнул следом. Свет из окон офиса упал на его руку, и Кристина заметила на тыльной стороне ладони пятно сажи. А под ним, кажется, ожог… Она изумленно заморгала.
– На меня сейчас кое-кто напал, – весело хмыкнул Лещинский. – Удивлены? Это не вы поселили в холле одно мелкое и недружелюбное создание? Ладно, тогда потом сами увидите, полетели!
«Многовато развелось недружелюбных созданий», – подумала Кристина и выбросила эту странность из головы. Будь там что-то опасное, инквизитор бы сообщил.
– Держитесь за меня, – на всякий случай предупредила она. Поджала под себя ноги, подползла поближе к краю чехла и взялась за него обеими руками, приподнимая и задавая направление.
Кусок вельвета, превратившийся в доску, сорвался с места и ракетой понесся вперед и вверх.
До «Дефиле» было километров шесть по прямой. Но приходилось перемещаться зигзагами, избегая людных мест. Потом Кристина поднялась повыше и вздохнула с облегчением. Теперь увидеть их с земли можно было, лишь очень хорошо постаравшись. Пару раз она нервно оглядывалась на инквизитора. Тот подозрительно молчал, и Кристине постоянно казалось, что он рухнул вниз. Но он сидел, вольготно вытянув ноги, и наслаждался полетом. Обычно она и сама любила летать, но не в такой спешке и не в таких обстоятельствах.
– Не волнуйтесь, я здесь, – улыбнулся Лещинский, когда Кристина оглянулась в третий раз. Потом легко положил руку ей на талию.
Нетрудно было представить, что он не держится, чтобы не упасть, а просто обнимает ее… Ну да, и они направляются полюбоваться звездами и видами ночного города. Закопченными трубами, облезлыми многоэтажками и переполненными свалками. Кристина прибавила скорости.
Заложив последний вираж, чехол вылетел к центральному проспекту. Каменная громада «Дефиле» оказалась совсем рядом.
Кристина застыла.
Центр Города потопал в пышных кремовых облаках.
Настоящих, чтоб им провалиться, кремовых облаках!
Огромная масса розового крема из белков и взбитых сливок облепила «Дефиле», придавая сходство с гигантским тортом. Крем покрывал тротуары и проезжую часть, так что немногочисленные прохожие, которые еще не разбежались, брели по пояс в воздушной массе. От машин оставались только крыши. Они плыли, как баржи, включив дальний свет. Подсвеченные изнутри взбитые клубы смахивали на огненное зарево.
А крем все прибывал.
На крыше «Дефиле», у самого края, стояла хрупкая девушка в розовом платье. В руках она держала… волшебную палочку. И с каждым взмахом палочки в воздухе появлялось новое огромное облако крема!
Шлеп! – облако обрушилось прямо на ведьм, которые что-то кричали у входа в «Дефиле» и размахивали руками. Шлеп! – кремовая шапка залепила стекла снегоочистителя, подкрадывавшегося со стороны проспекта. Городские власти уже узнали о чрезвычайной ситуации и пытались расчистить дорогу от крема тяжелой техникой. Как не вовремя!
Новый взмах палочкой – и со стороны снегоочистителя донесся отборный мат. Вся массивная машина, от ковша до колес, превратилась в густую кремовую массу. Посреди нее барахтался водитель. Девушка с крыши нацелила на него палочку.
– Кондитерская «Фея», – злобно пропыхтела Кристина. – Креативщики фиговы!
Фея, сбежавшая с вывески кондитерской, принялась озираться, будто что-то услышала. Пользуясь этим, водитель снегоуборочной машины вскочил и нырнул в покрывающие дорогу пушистые облака. Кристина поспешно направила чехол вниз, скрываясь из поля зрения.
– Гадость кружевная, – буркнула Кристина. Потом повернулась к инквизитору. – Значит, так, пока она не сбила нас этим кремом, действуем одновременно. Вы бросаете в нее поглотители магии, а я тем временем плету заклинания.
Она принялась рыться в сумке, вынимая кругляши поглотителей. Те напоминали крупную гальку и мгновенно вытягивали излишки магии из предметов и магических существ.
– Кружевная гадость. Звучит поэтично, – прокомментировал Лещинский, медленно убирая руку. – Вы боретесь с ними с помощью поглотителей?
– Сейчас да, – вскинула голову Кристина. – Нужно ненадолго остановить эту… поэтичную гадость, и я успею сплести возвратные чары. Если ее не задержать, она и нас превратит в пародию на торт!
– Тогда оставьте в покое эти штуки, все равно я промахнусь. Я сам ее нейтрализую, – Лещинский покосился на перетекающую через край крыши массу крема. Пышная сладкая лавина обрушилась на тротуар.
– Точно, – пробормотала Кристина, опуская сумку. Она и забыла, что инквизиторы владели антимагией не хуже, чем обычными чарами. Иначе не поймали бы и половины магов-преступников. – Тогда… готовы? Летим.
Она швырнула «ковер-самолет» вверх. А потом, едва тот приподнялся над уровнем крыши – сразу вперед.
Лещинский и фея атаковали одновременно. Инквизитор перегнулся через край чехла и выбросил руку перед собой, будто отправляя в фею что-то невидимое. И в ту же секунду она взмахнула палочкой. Вблизи волшебная палочка соперничала размером с бейсбольной битой. И орудовала фея ею тоже, как битой. Замахнулась изо всех сил, с кончика сорвался сноп искр… и бита замерла в высшей точке. Но было уже поздно.
Сноп искр превратился в облако жирного желтого крема. И всем своим весом обрушился на «ковер-самолет»!
«Хорошо, что невысоко поднялись», – успела подумать Кристина, прежде чем ее прибило к крыше. Чувство было такое, будто сверху свалилась гигантская перина. Ее поволокло, перевернуло, в нос, глаза и рот забился крем, заставляя судорожно чихать и откашливаться. Глаза заслезились, как от едкого-едкого мыла. Кристина, забыв обо всем, потянулась к ним руками, и тут гравитация поймала ее своей неумолимой хваткой.
Все еще яростно растирая глаза, Кристина рухнула на спину. Мгновением спустя что-то ударило в плечо. Она поморгала – и увидела лицо Лещинского совсем рядом со своим. Он свалился сверху и навис над ней, опираясь на полусогнутые руки. Потом растерянно, как в трансе, облизнулся, глотая крем.
– Мне нравится ваш город… – выдохнул он и откатился в сторону. Горы крема окутали его, как куклу вуду, упрятанную в вату. Кристина осторожно приподнялась.
Что ж, сработал он отменно. Фея с битой не двигалась. Это был уже не живой человек, а тонкая бумажная фигурка, невесть как держащаяся вертикально. Магия ушла из нее, рекламный персонаж снова стал рекламным персонажем. Куском бумаги, отклеившимся от плаката у входа в кондитерскую.
– Не расслабляйтесь, – сказала Кристина. – Вам как инквизитору еще следы заметать.
Донесшийся снизу обреченный стон оповестил, что Лещинский проникся масштабом предстоящих работ. Она пнула ногой сладкую массу.
Пара движений руки, простенький магический узор – и фея бесследно исчезла. Остались только сугробы из взбитых сливок и яичных белков. Снизу доносились возгласы. Кто-то ругался, кто-то на одной ноте повторял: «Офигеть! Офигеть!». Щелкали камеры телефонов.
Во рту поселилась омерзительная химическая сладость. По колено утопая в креме, Кристина добралась до небольшого бортика и выглянула вниз, на центральную площадь.
Ведьмы были там – втолковывали что-то стремительно увеличивающейся толпе. Ежесекундно полыхали вспышки. Нужно было срочно что-то делать. Такое даже аварией на кондитерской фабрике не объяснишь – нет в центре города кондитерских фабрик! Только пресловутая «Фея», закупающая пирожные и торты у рукастых надомников в пригороде и продающая втридорога под видом французской выпечки.
Кристина оглянулась в поисках инквизитора и поняла, что потеряла его. Он скрылся в глубине кремовых сугробов. Уснул он там, что ли? Нашел время!
– Стефан… простите, как вас по отчеству? – позвала она. – Не поможете?
– Просто Стефан, – откликнулся тот, восставая из крема, как взъерошенная Афродита в кожаной куртке из пены морской. – Сейчас… Этот состав магического происхождения. Может, подействует…
Он поднял руки и медленно повел ими перед собой в простом антимагическом жесте. Антимагия не требовала узоров, не требовала сложных и долгих плетений. Она просто стирала с лица земли. Развеивала навеянное, развоплощала воплощенное, уничтожала плоды чар. Жаль, этому не обучали. Антимагом нужно было родиться…
Кристина подумала, что можно, наверное, попросить инквизитора развоплотить и собак, которых она случайно создала. Подумала – и затолкала мысль подальше. В отличие от рекламных персонажей, изначально нарисованных, собаки были живыми. Уничтожить их или убить – какая разница? И… Ей просто стало жаль возвращать их в небытие. Может, когда-нибудь, лет через сто долгого ведьминского века, она и научится отключать жалость. Но пока не получалось.
Горы крема исчезали, точно кто-то очень аккуратно стирал их ластиком. Ночь выцветала, чернея на глазах. Зеваки почему-то не кричали и не удивлялись. Толпа просто начала рассасываться, люди как ни в чем не бывало направились по своим делам. Наверное, антимагия и об этом позаботилась. Удобно… Раиса Петровна никогда не ликвидировала так следы чар. Хотя следов и при ней хватало. Может, для такого всеобъемлющего очищения нужно быть высшим инквизитором?
– Не спешите радоваться, – сказал Лещинский, поворачиваясь к Кристине. – Антимагия действует отнюдь не на все результаты чар. Если бы кто-то погиб, я бы не смог вернуть его к жизни.
Кристина лишь вздохнула. Это ее не удивляло. Люди придумали сотни способов убивать друг друга, но даже маги не знали ни одного способа, чтобы оживить.
Лещинский мазнул ладонью по воздуху напротив Кристины, и ее точно огладила гигантская невидимая рука. Слипшиеся от крема волосы взлетели шелковистыми прядями на ночном ветру, одежда очистилась. Исчезло омерзительное ощущение испачканной кожи.
Напоследок инквизитор стер крем с себя и задумался.
– Так быть не должно, – наконец сказал он. – Таких масштабных аномалий я не припомню ни в одном городе. Преступница где-то рядом. Может быть, прячется прямо здесь, в торговом центре… хотя если триангулировать…
– В тех городах, может, и не припомните, а у нас такое уже бывало, – возразила Кристина. – В смысле, с бигбордов уже материализовались люди или звери… или предметы. Материализация на основе образа – это же самая простая ступень. Как-то с предвыборного плаката сбежал кандидат в президенты и провел митинг на центральной площади. И никто не догадался, что он ненастоящий.
– И что, раньше они тоже появлялись по всему городу? – Лещинский испытующе уставился на нее, заложив большие пальцы в карманы и раскачиваясь с пятки на носок.
– Ну… – Кристина попыталась вспомнить. – Нет. Были отдельные случаи.
– А другие аномалии? Тоже отдельные случаи? Или по всему городу?
– Обычно отдельные. Хотите сказать… это она? Оживляет их?
Кто такая «она», уточнять не пришлось. Лещинский отвернулся, вглядываясь в затянутый смогом горизонт.
– Не напрямую. Она что-то делает с магическим фоном города. А выбросы магии уже принимают любые формы. Даже самые фантасмагорические. Думаю, это не последняя аномалия. Пожалуйста, не забудьте – сообщайте мне о каждой. Завтра с утра можно поискать убежище преступницы.
Он упорно избегал называть имя Марианны Бойко. Боялся случайно призвать ее, что ли?
– Почему с утра? Лучше по горячим следам, – заметила Кристина. Хотя сейчас ей совершенно не хотелось шататься по центру города в поисках какого-то убежища.
– Ночью не стоит, – поморщился Лещинский. – Ночь придает ей сил. Это… довольно старая и опытная ведьма, она умеет черпать силу из природных явлений. Завтра с утра встретимся в вашем офисе и решим.
Кристина мгновение смотрела на него остановившимся взглядом, потом опомнилась и пошла к летательному чехлу.
Черпать силу из природных явлений! Черт, кажется, городской ковен вляпался еще сильнее, чем казалось раньше. Ну да, ведьмы могли жить столетиями, сохраняя молодость, могли брать силу из магического сердца Города, но из природных явлений… Это звучало как легенда. Это было легендой! В ковене числились ведьмы старше и опытней Кристины, но ни одна еще не умела пользоваться естественной мощью ночи, солнца, воздуха, грозы… И он так походя об этом упоминает!
– Когда будем искать убежище, вы идете вперед, – проворчала Кристина, расправляя чехол.
Глава 4. О вреде бессонницы
Оказавшись в своей квартире в спальном районе, она сбросила пальто и туфли и рухнула в кресло. И некоторое время сидела так в темноте, не раздеваясь и даже не двигаясь.
В голове шумело, и как знать, было тому виной магическое истощение или простое обилие впечатлений.
Хотя, если верить господину инквизитору, впечатления еще только начинались. Сегодня вечером не произошло ничего особенного.
Кристина потрясла головой, как кошка, вскочила, включила свет и стала переодеваться.
За окном чуть заметно гудел не успевший уснуть район. Когда-то его строили на окраине, но с тех пор город расползся щупальцами медузы во все стороны, и теперь отсюда до центра было четверть часа езды на маршрутке. Квартиру получили еще родители Кристины как передовики производства. Потом, когда Город одарил ее магической силой, для родителей все обставили так, будто она устроилась на хорошую работу в солидный офис. Тогда фирмы вовсю завоевывали рынок. И родители засобирались, приговаривая: «Ну что мы будем сидеть здесь, стеснять тебя, мы лучше в деревню поедем»… Остановить их не удалось. Кристина купила им хороший дом в пригороде и до сих пор частенько ездила в гости, привозя самые лучшие ведьмовские зелья для оздоровления. Благо запрета пользоваться магией в личных целях не было. Запрещалось только причинять вред другим.
Вопреки мечтаниям родителей, Кристина вела одинокую жизнь. Детей не рожала, потому что боялась: рано или поздно придется их пережить. Замуж не выходила – не попадалось кандидатов. Точнее, в кандидатах-то ни одна ведьма никогда не знала недостатка, но все это были не те люди. Одно слово – люди. Ничего общего с ними, ни общих целей, как хотелось бы, ни общих взглядов на жизнь. Кристина проводила с ними какое-то время… а потом уходила первой.
Колдуны тоже подкатывали, но и с ними не клеилось. Да что там колдуны – даже Лешка Змеев, глава ложи, при каждой встрече интересовался, не передумала ли Кристина и не готова ли она упасть в его объятия. Но она знала, что любвеобильный Лешка говорил то же самое половине городских ведьм. И то потому, что вторую половину уже успел охмурить.
Одиночество Кристину не тяготило. Слушая жалобы некоторых других ведьм, она лишь улыбалась. Не только люди, но и ведьмы любят во всем находить поводы для страданий. Куда лучше превращать их в поводы для радости. Как сейчас: хочешь – спи, хочешь – пляши, хочешь – затевай пирог, никто и слова не скажет. Кристина даже потянулась к музыкальному центру, чтобы было под что плясать, но отдернула руку. Десять вечера все-таки, соседям завтра на работу.
А вот Лешке надо бы позвонить.
– Кристи-иночка, – протянул тот в трубку. – Не спится, сестричка? Как сама, как семья?
– Отлично, – хмыкнула она. Вдали послышался стук двери – Лешка предусмотрительно вышел в другую комнату, чтобы скрыть разговор с «сестричкой» от тех, с кем он проводил вечер. – Тебе инквизиторы не звонили?
– Какие инквизиторы? – голос Лешки мгновенно стал сухим и деловитым.
– Значит, еще позвонят. А еще лучше приходи завтра утром в наш офис. Они ищут преступницу и подозревают, что у вас может быть ее сообщник. Этим сообщником можешь оказаться даже ты…
Может, стоило бы умолчать об этом, но Кристина не видела смысла. Все равно Лешку введут в курс дела. Инквизиторы не боялись, что сообщник может узнать о поисках и затаиться, иначе приехали бы инкогнито и слова бы не проронили, что расследуют что-то. Наверное, у них был способ безошибочно определять этого самого сообщника. Кристина на их месте обязательно попыталась бы придумать что-то подобное.
Лешке пришло в голову то же самое, потому что он ответил:
– Если преступница симпатичная, то могу и оказаться… Остальных вызвать в ложу? Будут проверки?
– Лучше вызови, – сказала Кристина. – Думаю, проверки скоро будут везде.
Причитая «ну вот, опять на работу!», Лешка распрощался. А Кристина отправилась на кухню и долго сидела там за столом, рассеянно глядя в чашку с чаем.
Она до последнего не хотела признаваться самой себе, что побаивалась столкновения с сектой «Знак Гефея».
Ночью, как обычно, явилась бессонница.
Пришла, по-хозяйски села на край кровати и принялась изводить Кристину, заставляя то просыпаться и смотреть в потолок, то плавать на грани сна и яви, следя за причудливыми видениями. То опрокидывала в глубокий сон, то заставляла вскакивать от кошмаров. Пожалуй, это был единственный повод для страданий, из которого Кристина не смогла сделать плюс. Бессонница одолевала часто. И не спасали от нее аптечные препараты. Только магическое зелье, а принимать его требовалось свежим, и не всегда находилось время, чтобы его сварить…
В изнеможении Кристина снова закрыла глаза и почувствовала, как проваливается в блаженную дрему.
…Она сидела на троне в большом полутемном зале со сводчатым потолком.
Когда-то в детстве при слове «трон» Кристине представлялось огромное сооружение на помосте, на высоте человеческого роста, а то и выше. И она очень разочаровалась, увидев царский трон в историческом музее. Обычный мягкий стул, обтянутый узорчатым бархатом. И вот сейчас она сидела на таком стуле, а по обе стороны вдоль стен зала выстроились ведьмы в парадных одеждах.
Зал окутывала полутьма, чуть надъеденная светом свечей. С окон ниспадали массивные портьеры. Шепотки и шаги сплетались в гулкое эхо. По проходу от двери к Кристине шагали инквизиторы, тоже в парадных одеждах. Она узнала их: Семен Никитич в синем фраке, Аль Яржинов в щегольском жемчужно-сером колете и таких же брюках, Игорь Игоревич в офисной двойке, приобретшей неуловимо торжественный вид… И Лещинский. В черном костюме и черной рубашке, с гладко зачесанными на пробор волосами.
Делегация явилась приветствовать ведьму по всем правилам.
Они поклонились по очереди, а потом Лещинский опустился на колени.
Кристина посмотрела вниз и увидела, что на ней тоже парадное платье. Темно-красное, цвета запекшейся крови. С разрезом, почти полностью обнажающим правую ногу.
Она невольно положила ладонь на бедро, точно пытаясь прикрыть вызывающе белую кожу – и увидела собственные ногти, выкрашенные в такой же темно-красный цвет.
А Лещинский склонился и коснулся колена губами. По телу пробежала электрическая дрожь. Поцелуй все длился и длился, пока из тьмы не выступил смутный силуэт и не зазолотились в свете свечей льняные волосы…
Кристина проснулась и от души протерла глаза. Перед ними все еще нахально мигали свечи. Отголоски сна исчезли не сразу.
Привидится же такая ерунда!
Нечего было и надеяться снова уснуть. Промаявшись минут двадцать, Кристина встала и посмотрела на часы. Они показывали пять с небольшим. Ну что, вызвать остальных ведьм в офис? Как раз рассветет, можно начать поиски убежища, не спеша пообщаться с Лешкиными колдунами, прочесать Город в поисках невыловленных рекламных человечков… Или пускай поспят, еще успеют набегаться?
За окном стояла непроглядная тьма. Кристина включила свет, зевнула, опять протирая глаза. Взгляд упал на ногти. Аккуратные, чуть удлиненные, без следов лака. Ей все было недосуг записаться на маникюр.
Она порылась в выдвижном ящике письменного стола и отыскала темно-красный лак. Потом, все еще зевая, поплелась на кухню, заварила чай и принялась красить ногти, высунув от усердия язык.
Не только Кристина не могла уснуть в этот предрассветный час.
Номер трехзвездочного отеля располагался в самом конце коридора. Он был чистым, тихим и… нет, не безликим. Даже гостиничные номера не бывают полностью безликими, у них есть свое настроение, атмосфера и узнаваемое лицо. Стефан Лещинский повидал достаточно номеров, чтобы с уверенностью утверждать это. Тяжелый темно-зеленый простор «А-отеля» в Петербурге, вялая желтизна, тюремная теснота и грубо отделанные стены «Берлина» в Будапеште, красно-бежевый, почти домашний уют безымянной львовской гостиницы при автобусной станции… Продолжать он мог до бесконечности. Этот номер был маленьким, но полным света и воздуха. Большое окно выходило на площадь. Даже сейчас, поздно вечером, оттуда доносился шум и смех.
Что было безликим, так это коньяк. Дешевое пойло, годное только на то, чтобы запивать им снотворное. Зачем он продолжал глотать снотворное с алкоголем, Стефан и сам не знал. Видения приходили всегда, независимо от глубины сна. Даже когда он однажды валялся без сознания, видение явилось и честно отработало свою смену. Даже когда не спал, оно вплеталось в реальность. Ничего не менялось.
Правда, ощущения после снотворного казались не такими острыми. А чем острее они были, тем больше сил выпивало проклятие. Если бы оно ограничивалось дурацкими кошмарами, Стефан был бы счастлив. Но видения служили лишь приправой к основному угощению.
Он выщелкнул из блистера капсулу транквилизатора, откупорил коньяк и выполнил свой ежевечерний ритуал. Потом лег на кровать, заранее зная, что будет дальше.
Отличались только детали.
…На площади бурлила вечная толпа. На помосте стояла плаха, покрытая темными разводами. Рядом из колоды торчал сверкающий топор.
Значит, площадь. Проклятие насмехалось, выцепляя из реальности подходящие параллели. Что-что, а насмехаться оно умело прекрасно.
Происходящее ткалось из мириад деталей. Тонкая трещина на топорище, скрипящие доски помоста, детский плач в толпе, запахи пота, навоза, прелых листьев; тусклый блеск окон приземистых домишек по краям площади, ворчание помощников. Полы балахона палача, путающиеся в ногах. Происходящее во весь голос кричало о своей абсолютной реальности.
Приговоренного выволокли на помост. Юноша, худой до прозрачности, безвольно обвис в руках стражников. Его обвиняли в отравлениях, доказательства тщательно собрали и подшили, дело рассмотрели со всех сторон и противоречий не нашли. Коллегия инквизиции постановила: виновен. И огласила приговор: казнь через отрубание головы.
Сожжение полагалось за другие преступления. Как правило, за магические убийства.
Стефан смотрел на юношу, медля взять топор. Он точно знал, что настоящий виновник отравлений давно скрылся за границей. И просто нашел козла отпущения, чтобы было на кого списать свои грехи. Подделал неопровержимые доказательства, а жертву опоил одним из своих фирменных ядов, лишающих воли. И даже инквизиторская антимагия не могла ничего с этим поделать. Антимагия вообще была еще тем колоссом на глиняных ногах. В любой ситуации, когда от нее зависело что-то действительно важное, она оказывалась бессильна.
Толпа шумела, волновалась и ждала.
Стефан отлично понимал, что убивает невиновного, но наклонился и взял топор.
Приговоренного бросили на колени. Голова легла на плаху. Топор в руках Стефана обрушился на тонкую шею с отвратительным хрустом. Теплая кровь окропила лицо и выплеснулась, пятная плаху новыми разводами…
…Он проснулся с привычной смесью обреченности и облегчения. Они переплетались гнилостными пятнами перед глазами, гнилостным привкусом во рту, отдавались тяжелым стуком в висках.
Обреченность шептала: снова попался. Снова поверил, что все наяву. Потому что не мог иначе. Потому что проклятие бы не позволило осознать себя с высоты реальности. И не позволит никогда, и будет каждую ночь до скончания века заставлять казнить одного невиновного за другим. А заодно выпивать твои силы, пока не убьет. Медленно и мучительно.
Облегчение возражало: но это не наяву, и отлично, и на том спасибо, проклятия бывают разные, вот превратило бы тебя в настоящего убийцу-лунатика, вот устроило бы эффект полного погружения, тогда узнал бы, почем фунт лиха, тогда уж точно небо бы показалось с овчинку, ни работать, ни искать бы не смог, надежда на избавление исчезла бы… Надежда на избавление – великая вещь. Так говорили бесплотные шепотки, и в этот предутренний час Стефан был с ними согласен.
Работать. Искать. О дьявол, скорее бы утро. Утром, как обычно, можно будет отвлечься на работу. Поговорить с нормальными людьми, встретиться с ведьмами. С главой ковена, в обществе которой то и дело приключались курьезы, будто она их притягивала. Стефан с усмешкой вспомнил конфеты, горланящие песни, фею, бомбардирующую центр города жирным сливочным кремом. Потом смешные картинки сменились видом ведьмы, тяжело дышащей, лежащей под ним… Он поспешил сморгнуть эту картину и для надежности шлепнул себя по глазам. Неподходящее время. Совсем неподходящее.
Утром гнилостный осадок отойдет на второй план, а к обеду исчезнет совсем, чтобы вернуться ночью. Магия полностью восстановится к вечеру, чтобы через пару часов невидимая сила снова впилась в нее ненасытным жалом.
– Паршивая же штука эти ваши проклятия, – беспомощно сказал Стефан, ни к кому не обращаясь, и вскочил с кровати.
И тут в дверь постучали.
Тихо, будто скреблись. Стефан нащупал телефон и посмотрел, который час. Было без четверти пять. Остатки сна слетели с него, и отголоски видения тоже побледнели и выцвели. Очень интересно. Что такого могло случиться в гостинице, из-за чего понадобилось тревожить постояльца в такое время?
Стук повторился.
Глупый вопрос. В гостинице ничего не случилось. Неизвестному визитеру был нужен он, инквизитор. Зачем-то.
Недолго думая, Стефан шагнул к двери и открыл.
Сначала ему показалось, что в коридоре никого нет. Потом пустота шевельнулась, подняла голову, и стало ясно: там старик. Сгорбленный, скрюченный, весь в черном… ну или коричневом или темно-синем. Он почти полностью сливался с темнотой.
– К проклятию привык? – прошамкал беззубый рот с резкими, не старческими интонациями. – А вторую часть проклятия помнишь? Смотри не забудь. Пригодится.
И старик растаял в воздухе.
Стефан застыл. По венам будто пустили жидкий азот. Это было что-то новенькое.
В городах, куда его приводило расследование, случалось всякое. Магия порождала причудливых существ. Порой они нападали. Порой нападала противница. Она всегда оказывалась на шаг впереди – именно из-за сектантского умения становиться своей для местной магии. Но она никогда не вступала в переговоры.
Марианна… Это были ее интонации. Безошибочно узнаваемые. Посланца с напоминанием о второй части проклятия отправила именно она. И не стоило сомневаться – вторая часть сбудется… как только получит повод.
– Тебя неправильно информировали, – едва шевеля губами, ответил Стефан темноте. – Вторая часть не сбудется. Я все контролирую.
Он контролировал. Наверное, это само по себе было проклятием.
