Текст книги "Великие противостояния в науке. Десять самых захватывающих диспутов"

Автор книги: Хал Хеллман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 21 страниц)

Луис Упорный

Дарт проиграл устоявшимся взглядам. У еще одного молодого ученого тоже появилась необычная идея, но его победить было не так-то просто. Более того, если у истории со статьей в Times было начало, то оно крылось в жизни Луиса С. Б. Лики, отца Ричарда Лики. Луис, проведший большую часть молодости в Кении, к 13 годам знал, что хочет стать археологом. К 1924 году 21-летний Лики уже участвовал в экспедиции по поиску останков динозавров там, где располагается современная Танзания, и зарабатывал деньги, читая лекции об этой экспедиции.

По сути, данное исследование заложило основы его будущей карьеры, поскольку этот дерзкий молодой человек не только заявлял, что Дарвин был прав относительно африканского происхождения человека, но и намеревался доказать это. Высокий, красивый и уверенный в себе, он, уже будучи известным, обожал приводить в бешенство ученый мир.

Хотя Луис Лики получил степень в Кембридже, он не терпел кабинетных ученых. Кроме того, он приводил их в еще большую ярость, утверждая, что наши предки появились не около полумиллиона лет назад, как было принято считать, а намного раньше. Хотя уже в колледже его считали упрямым, он легко сходился с людьми, в том числе и с Грегори Бейтсоном, экологом и антропологом, который позже стал мужем Маргарет Мид (см. главу 10).

В 1926 году, в возрасте 23 лет, смелый Луис отправился на свои первые поиски окаменелых останков человека. Район, в котором он решил копать, называется Великая Рифтовая Долина и тянется с севера на юг по территории Эфиопии, Кении и Танзании. В те время никто не думал, что этот район представляет какой-либо интерес, а в наши дни известно, что там расположены четыре богатейшие в мире стоянки человекообразных существ.

Своими необычными чертами эта территория обязана действию тектоники плит. Здесь встречаются три отдельные плиты, и благодаря их движению образовалась неровная поверхность, поднялись вулканы и появились впадины, которые позже стали озерами и реками. Это непрерывное, хотя и медленное воздействие повлияло и на формирование вулканических и осадочных слоев. В течение многих веков появлялись и исчезали новые виды, оставляя окаменелые свидетельства своего пребывания.

Луис направил поиски в свой самый любимый район – Олдувайское ущелье на севере Танзании. Простираясь более чем на 30 км и имея множество ответвлений, оно содержит ясно очерченные геологические горизонты. В некоторых случаях окаменелости поднимаются почти на 100 метров над песчаным дном. Но это место, где царят зной и пыль. Позже Ричард, принимавший участие во многих экспедициях, вспоминал: «Я очень хорошо помню, почему никогда не хотел быть палеоантропологом… Ты постоянно страдаешь от жары и духоты, мечтаешь о тени и отгоняешь мух»^{261}. Дональд Джохансон согласен с этим и добавляет: «Я практически всегда возвращался с теми или иными болезнями. В 1970-х годах у меня бывала жесточайшая лихорадка, причину которой так и не нашли»^{262}.

Помимо долгих часов на палящем солнце к испытаниям добавляются еще и транспортные проблемы с доставкой пищи и воды для поисковой партии в течение долгого времени и за сотни километров от какого-либо жилья; сложность с распознаванием камней и костей; необходимость исследовать огромные территории в поисках подчас мельчайших фрагментов. Кроме того, когда что-то удается найти, то все нужно подробнейшим образом описать, в том числе не только местоположение находки, но и ее ориентацию по сторонам света, в каком слое она была сделана и на какой конкретно глубине.

Луис, хотя и обладавший поразительным чутьем, где нужно искать, не уделял особого внимание таким мелочам. Позже это доставило ему неприятности, когда он не смог правильно задокументировать одну из своих опубликованных находок. Эта легкомысленная оплошность преследовала его до конца профессиональной карьеры и менее сильного человека, наверное, просто доконала бы.

Не помогла и привычка Луиса обращаться к газетам для публикации своих открытий, потому что он получил прозвище «Отвратительный показушник». Журналистские эпитеты и раздражали, и дразнили ученый мир.

Несколько раз услышав о таких находках в Африке, научное сообщество не имело понятия, что с ними делать. На научной конференции в 1947 году уважаемый эксперт по окаменелостям Роберт Брум наконец смог убедить разностороннюю группу ученых этой области в наших африканских корнях. Брум доказал, что австралопитеки, в том числе и ребенок из Таунга, имеющие возраст от одного до двух миллионов лет, действительно относятся к человекообразным существам. К этому времени ученые уже были знакомы с именем Лики и названием Олдувайского ущелья.

Олдувайское ущелье

Луис, а затем и его жена Мэри сделали Олдувайское ущелье своей собственностью. Мэри, учившаяся палеонтологии у Луиса, была хорошей ученицей, потому что многие из их известных находок сделала именно она, хотя все похвалы зачастую доставались Луису. На самом деле она первой проводила раскопки так, что можно было точно собрать и задокументировать все необходимые данные.

Летом 1959 года, после невероятных 30 лет упорных поисков, как правило, в крайне изматывающих условиях, они наконец обнаружили «золотую жилу». Мэри не только раскопала примечательный черен, но и нашла рядом с ним каменные орудия. Это был настоящий сюрприз, потому что считалось, что изготовление орудий является еще одним признаком человека. Если просто сказать, что череп был обнаружен, то это не передает всей сложности данного процесса: он был раздроблен на 400 фрагментов, которые Мэри пришлось соединить. Это напоминало огромную трехмерную головоломку.

В результате появился череп с огромными челюстями и макушкой как у гориллы, но, тем не менее, с определенными человеческими чертами. Луис понял, что эта находка достойна того, чтобы вынести ее в отдельный вид, и назвал ее Zinjanthropus boisei (Zinj – древнее название Восточной Африки, anthro – «человек», a Boise – фамилия одного из спонсоров экспедиции). Назвав его древнейшим предком человека, и даже более того – недостающим звеном, Луис вызвал сенсацию. Позже было установлено, что возраст черепа насчитывает 1,75 миллиона лет, и эта находка послужила еще одним доказательством того, что, возможно, и в остальном Луис тоже был прав. В конечном итоге зинджантропа отнесли к виду австралопитеков, и теперь этот череп известен как Australopithecus boisei^{263}. Эта находка изменила жизнь семьи Лики – внезапно они сделались известными, стало проще доставать деньги, что позволяло ученым отправляться в лучше подготовленные, лучше оснащенные и более укомплектованные экспедиции.

Ричард Лики

Между тем подрастал сын Луиса и Мэри Ричард. Независимый, как и отец, он не собирался всю жизнь провести в тени своих родителей и сначала отправился в другом направлении, Некоторое время он использовал свои навыки натуралиста в управлении компанией по организации сафари.

Но во время путешествий его заинтересовал другой район – Кооби Фора в Кении, далеко на Запад от Олдувайского ущелья, но в пределах Великой Рифтовой Долины. И тогда, имея еще меньше достижений, чем отец, – он никогда не учился в колледже, – Ричард собрал команду и сделал самые разные находки, но на тот момент среди них не было ничего примечательного.

Однако в 1972 году, в последний год жизни Луиса, Ричард преподнес ему великое открытие: превосходный череп, один из самых хорошо сохранившихся из всех, что когда-либо были обнаружены. Черепная коробка была больше, чем у других окаменелостей, и не отличалась заметными надбровными дугами, как прежние находки. Луис сиял: его детище компания Hominid Gang снова заявила о себе. Кроме того, нашлись убедительные доказательства того, во что давно верил Луис, – что настоящий предок человека, с большим мозгом, жил в Африке более двух миллионов лет назад. После некоторой начальной путаницы с возрастом черепа он был установлен в 1,9 миллиона лет. Теперь Ричард стал известен тем, что нашел останки древнейшего представителя человеческого рода. В 1973 году, заявляя о своей находке, он вынес ее в отдельный вид под названием Homo habilis (Человек умелый).

Хотя Ричард, несомненно, был одним из ведущих специалистов в Hominid Gang и в некоторой степени унаследовал свойственное всем Лики везение, во многом он отличался от своего отца. Небольшой пример: вместо того чтобы дать своей находке ласкательное имя (родители часто называли зинджантропа Щелкунчиком – за крупные челюсти, Малышом – по очевидным причинам), Ричард упоминал о своем открытии просто как о «1470», его порядковом номере при раскопках. Более того, он все свои находки называл такими номерами, тем самым надеясь сделать неизбежные дискуссии и споры менее эмоциональными. Такова была тенденция, которую Ричард пытался сохранить в будущих дебатах, хотя и не всегда успешно.

Позже он писал, что 1470-й «сделал для меня то же, что зинджантроп для Луиса. Он принес мне известность и вывел на международную арену»^{264}. Но были и некоторые негативные аспекты. Лондонский журнал Economist в рецензии на одну из книг Ричарда выразился так: «В зависимости от того, с какой стороны Атлантического океана вы родом, господин Лики считается либо властным и упрямым невежей с талантом делать саморекламу, либо последним великим ученым-любителем, который намного чаще оказывается прав в своих догадках и толкованиях окаменел остей, чем его соперники, получившие лучшее образование»^{265}. Нельзя сказать, чтобы когда-либо возникал вопрос об уровне его компетентности: молодой Ричард и два его брата часто участвовали в экспедициях родителей и в свои юные годы накопили больший практический опыт, чем другим ученым удается получить за всю жизнь.

Три последующие экспедиции Ричарда в начале 1970-х годов тоже были очень успешными. Таким образом, за четыре года, самостоятельно выбрав место для раскопок, он сделал столько же важных находок, сколько его родители за 30 лет напряженных поисков. К1979 году 35-летний Ричард Лики – любитель – стал звездой в научном мире. Даже его мать, самостоятельно сделавшая себе имя, не могла бы с ним соревноваться. Как и Луис, Ричард был намного лучшим популяризатором, чем Мэри, не только своих открытий, но и палеоантропологии в целом.

Подобно отцу, Ричард обожал поддерживать интерес общественности к палеонтологии, что, конечно же, помогало в поиске средств. Как и в случае с Коупом и Маршем за 100 лет до этого, экспедиции были дорогими, и находить деньги на них было так же сложно и так же важно, как и находить сами окаменелости. Сбор средств оставался непрерывной обязанностью, поэтому Ричард должен был очаровывать общественность и получать поддержку как с ее стороны, так и со стороны тех, кто распределяет деньги.

Для этого необходимо быть всегда на виду, открывать выставки и выступать с лекциями, где только возможно. Ричард часто шутил по поводу своих лекций, что только на них он и ходил в колледж. Хотя эти выступления всегда проходили с аншлагом.

Теперь он водил знакомство с богатыми и знаменитыми, а также вышел из отцовского фонда и основал свой собственный. Таким образом он не только собирал больше денег для исследований, но и играл решающую роль в том, кто получал эти средства и каким образом затем расходовал.

Между тем, с поразительным сходством с судьбой отца, Ричард развелся с первой женой и женился на Мив, которая была молодым ученым-палеоантропологом. Как и Мэри Лики, Мив легко переносила тяготы работы в поле. Компания Hominid Gang процветала, а Ричард был поистине королем положения.

На сцене появляется Люси

Молодой американец Дональд Джохансон позже рассказывал, какое он в то время занимал положение по отношению к Лики: «Я прочел о зинджантропе в журнале National Geographic, когда еще учился в школе. Название Олдувай с таким глухим, экзотическим звучанием отдавалось у меня в мозгу как удар гонга. Я как раз должен был выпускаться и, несмотря на все рассказы своего наставника Пола Лесера о том, какие преимущества предоставляет химия в качестве профессии, все чаще задумывался об антропологии. Опыт Лики служил доказательством, что на поиске окаменелостей можно сделать карьеру.

Я поступил в колледж, и вскоре Лики меня снова потряс. В 1972 году появилось сообщение, что он нашел в Олдувайском ущелье еще одни останки, на этот раз не австралопитека, а настоящего человека [Homo habilis]». Шокирующим в этом сообщении «был возраст нового вида Homo – около 1,75 миллиона лет, такой же, как у зинджантропа. Одним росчерком пера Лики со своими помощниками перечеркнули всю известную историю человечества»^{266}.

Очевидно, что уже тогда Джохансона интересовал вопрос о недостающем звене. К 1970 году, когда он начинал работу над докторской диссертацией, события приняли ироничный оборот. Знакомый Ричарда Лики, геолог Морис Тайеб, занимался изучением геологической истории отдаленных пустынь в Эфиопии. Его особенно интересовал район под названием Афарский треугольник, который представлял собой» северную оконечность Великой Рифтовой Долины. «Люди только начинали понимать теорию тектонических плит, – позже вспоминал Тайеб, – поэтому я подумал, что могу изучить этот район для своей диссертации»^{267}.

Ричард знал Тайеба и, посмотрев некоторые образцы окаменелостей, которые тот обнаружил, предложил на будущие раскопки взять с собой кого-либо из палеоантропологов. Ричард порекомендовал Джохансона. Хотя на тот момент Джохансон еще не закончил диссертацию и ему говорили, что на Афаре он только потеряет время, все же он решил поехать. Незадолго до смерти Луис написал Тайебу и Джохансону рекомендательные письма, которые помогли им найти средства, и к 1973 году они уже разбили лагерь на солнечной стороне Афара под названием Хадар.

Джон Калб, еще один участник экспедиции на Хадар, вспоминает: «Джохансон был одержим поисками гоминидов. Он хотел монополизировать экспедицию и сделать ее единственной целью поиск останков человекообразных существ»^{268}. Ричард приехал в лагерь, чтобы посмотреть, как продвигаются дела, и спросил Джохансона, неужели он действительно ожидает найти здесь гоминидов. «Более древних, чем ваши», – ответил Джохансон и добавил: «Могу поспорить на бутылку вина». «Согласен», – сказал Ричард^{269}.

Через год, осенью 1974 года, Джохансон выиграл пари. Его команда обнаружила скелет, сохранившийся почти на 40%. Хотя возраст останков приближался к трем миллионам лет, а рост существа составлял всего около метра, скелет был поразительно похож на человеческий. Находка, получившая имя «Люси», подняла Джохансона на вершину палеоантропологического Олимпа еще быстрее, чем туда в свое время добрался Ричард.

Но выйти из своего угла (образно) Ричарда заставило не открытие, а его толкование, которое предложил Джохансон со своими коллегами, особенно Тимом Уайтом. Уайт, который прежде восхищался Луисом и работал на Ричарда, в конечном итоге отошел от него. Он помог Джохансону убедиться в том, что Люси является представителем нового вида, который они назвали Australopithecus afarensis. Они утверждали, что таз, бедро и большеберцовая кость этого скелета доказывают, что Люси была двуногим существом.

Джохансон прекрасно знал, что выражение древнейший человек обладает чарующей притягательностью, и именно такое заявление он сделал, особенно после еще одних успешных раскопок, в ходе которых группа обнаружила останки по меньшей мере 13 существ, которых он назвал «Первым семейством». А как он сам расценивал находку Люси? Что его интересовало в первую очередь – профессиональный рост или все же развитие знаний?

Вирджиния Морелл, написавшая подробную биографию семьи Лики, утверждает, что Джохансон был одержим этими людьми, особенно Ричардом. Описывая волшебное мгновение открытия, она говорит: «Протягивая кости верхних и нижних конечностей к камере, он выкрикнул: «Ну-ка, Ричард, посмотри на это! Отличная кость! Теперь я обошел тебя, Ричард! Я тебя победил!»^{270}Морелл также цитирует Тайеба, который будто бы сказал, что после обнаружения Люси «Джохансон начал вести себя как лидер. Он хотел всего только для себя, и это ему было нужно только для того, чтобы обойти Ричарда»^{271}.

Действие и противодействие

О том какова была реакция Ричарда на эти сообщения, сведения противоречивы, но он, несомненно, не был рад тому, что вскоре случилось. Когда на пресс-конференции команду Джохансона попросили объяснить свои находки, они заявили, что это «не имеющий себе равных прорыв в поисках истоков человеческого рода… Всего за два дня мы расширили наши знания о роде Яото почти на полтора миллиона лет… Все прошлые теории происхождения той ветви эволюции, которая привела к появлению современного человека, теперь нужно кардинально пересмотреть»^{272}.

Джохансон, этот выскочка в овечьей шкуре, поставил с ног на голову всю отрасль науки. Хотя относительно возраста сделанной Ричардом «находки 1470» еще оставались некоторые сомнения, утверждение Джохансона о том, что его команда отодвинула появление человека на полтора миллиона лет в прошлое, было, как понимал Ричард, преждевременной заявкой на победу в погоне за древностями.

Но, несмотря на это и все другие утверждения, в отношениях между учеными не было заметных перемен, и обе команды поддерживали контакт друг с другом. Более того, встретившись вскоре после этого, Ричард и Мэри привезли с собой некоторые находки из Олдувайского ущелья и из Кооби Фора в надежде решить проблему с датировкой. Позже в своей книге Lucy («Люси») Джохансон заявлял, что ему казалось, будто Ричард и Мэри делают все возможное, чтобы не затрагивать этот вопрос, а Ричард считал, что его группа как раз пытается выяснить, что происходит. Тайеб, присутствовавший на этой встрече, позже говорил, что как для Мэри, так и для Ричарда обстоятельства складывались неудачно.

Выделение нового вида – всегда сложный процесс. В данном случае выделенный Джохансоном вид Australopithecus afarensis вызвал бурю с разных сторон. Официальное объявление должно было произойти на Нобелевском симпозиуме в 1978 году. Мэри присутствовала на нем и пришла в ярость, когда Джохансон заявил, что включает в свою классификацию и некоторые из ее находок. Хотя она, возможно, знала об этом его намерении, но публичное заявление было особенно досадным, потому что его классификация полностью противоречила той позиции, которую давно занимали Лики.

Ситуация обострилась, когда Джохансон опубликовал свою точку зрения в соавторстве с Тимом Уайтом. Он называл Люси и свое «Первое семейство» древнейшим видом, который можно считать настоящими предками человека. Если он прав, то это действительно было то самое недостающее звено или, по крайней мере, одно из таких звеньев.

По классификации Джохансона, Australopithecus afarensis располагается в основании Y-образного дерева. Люси, «Мать человечества», образует основу, из которой в одном направлении отходит Homo habilis, в свою очередь приводящий к появлению Homo sapiens, современного человека. Вторая ветвь этого дерева ведет к Australopithecus boisei Луиса Лики, а затем к вымиранию. Это полностью противоречило убежденности Лики в том, что человеческий род появился намного раньше. Таким образом, были задействованы результаты множества исследований, а некоторые находки самих Лики использовались против них же. Тем самым Джохансон претендовал на честь считаться открывателем того самого недостающего звена^{273}.

Трудно сказать, что на самом деле чувствовали Ричард и Мэри. Как всегда, Ричард утверждал, что хочет докопаться до правды. Хотя он никогда не говорил об этом, но, должно быть, думал, что Джохансон в стремлении получить титул первооткрывателя делал поспешные выводы. Лики придерживался позиции, что а) нет достаточных доказательств, поддерживающих утверждения Джохансона, что б) для Люси можно найти место среди уже существующих видов и, наконец, что в) ее можно отнести к «неопределенным» данным, как сам он это уже делал в начале своей карьеры.

Сильным свидетельством против использования Джохансоном некоторых находок Мэри служило то, что он объединял образцы, между которыми пролегли миллионы лет и тысячи миль. В письме своему коллеге Мэри называла работу команды Джохансона «неряшливой» и призывала его «собрать доказательства» против них^{274}.

Ситуация осложнилась еще больше, когда Джохансон опубликовал книгу о Люси. Среди его комментариев о реакции Мэри: «Она выдвигает против нас… мелочное обвинение относительно номенклатуры и ошибок, которые, как она утверждает, мы допустили, давая название этому новому виду»^{275}. Тем не менее семья Лики и Джохансон продолжали общаться, и на этом фоне произошло финальное противостояние Джохансона и Ричарда Лики.

Если у кого-то еще и оставались сомнения в том, что палеонтология получила широкую известность, то они развеялись, когда Уолтер Кронкайт пригласил и Джохансона, и Ричарда в свою влиятельную и очень популярную телепрограмму Universe. По словам Джохансона, Лики утверждал, что вражда между ними – миф, всего лишь выдумка прессы. «Это казалось мне неправдой, поэтому я обрадовался возможности встретиться с Лики в эфире»^{276}. С другой стороны, Ричард был убежден, что попал в ловушку, которую, правда, не обязательно расставил именно Джохансон, потому что был уверен, что это будут не дебаты, а скорее дискуссия по поводу креационизма и эволюции человека!

Дело не в том, что Лики боялся дебатов, но ему казалось, что, поскольку в центре обсуждения находятся окаменелости, найденные Джохансоном, то сам он будет в заведомо невыгодном положении. Конечно же, Джохансон захватил с собой кое-какие экспонаты, в том числе и череп Australopithecus afarensis. Вот что рассказывает Джохансон: «Как только заработали камеры, стало очевидно, что Кронкайту нужны были именно дебаты»^{277}.

После этого Джохансон представил свою версию генеалогического дерева человека на диаграмме и посмотрел на Лики. Ричард, рассердившись из-за того, что позволил заманить себя в подобную ловушку, нарисовал на ней большой крест. Затем, придерживаясь своей обычной позиции, согласно которой мы не располагаем достаточным количеством доказательств для принятия окончательного решения, он просто добавил с другой стороны огромный вопросительный знак. Позже Лики называл эту передачу «неудачной». Джохансон по-прежнему настаивает: «Я выиграл!»^{278}

Это было в 1981 году. С тех пор они не общались^{279}, но негативные последствия все еще ощущаются. В 1984 году Лики начал отходить от исследований. Некоторые полагают, что к этому имеет отношение данная вражда, он же утверждает, что у него просто появились другие интересы, которыми он намерен заняться. Хотя Лики продолжает руководить Национальным музеем Кении, а также Институтом по изучению приматов – ответвлением института его отца, – он все же действительно отошел от активных исследований. Он не участвует в конференциях и совещаниях, столь важных для него в молодости, а особенно в мероприятиях, где может столкнуться с Доном Джохансоном.

Однако имя Лики по-прежнему высоко ценится в кругах палеоантропологов. Например, в 1984 году Американский музей естественной истории в Нью-Йорке спонсировал крупную выставку под названием «Предки: четыре миллиона лет человечества». Организаторы хотели продемонстрировать оригиналы крупнейших находок окаменелостей, в том числе и ребенка из Таунга Дарта, зинджан-тропа Луиса и Мэри, «1470» Ричарда и Люси Джохансона. Основной доклад должен был делать Джохансон. Ричарда тоже пригласили выступить и показать некоторые из своих находок. Он не только отказался участвовать, но и не дал разрешения использовать ничего из материалов семьи Лики, ссылаясь на опасения за их безопасность.

Мэри тоже пригласили, и она явилась. В своей речи она хвалила организаторов за хорошо устроенное мероприятие, но, повторяя слова Ричарда, также указала на то, что все эти уникальные экспонаты собраны в одном помещении, где какой-нибудь религиозный террорист (несомненный намек на креационистов) может легко уничтожить все наследие. Этим замечанием дело не закончилось. Другие музеи тоже отказались предоставить свои ископаемые. Как уже часто бывало в прошлом, обвинили во всем Ричарда, могущество которого было надуманным. Естественно, его власть не выходила за границы Кении, поэтому большинство жалоб были несправедливы.

Среди других направлений деятельности Ричарда была также работа в качестве директора Службы охраны дикой природы Кении в период с 1989 по 1994 год. Действуя решительно, он многих выводил из себя. В 1993 году, возможно, в результате диверсии, а может быть, исключительно вследствие несчастного случая, рухнул самолет, которым он управлял, и Ричард потерял обе ноги. Хотя он продемонстрировал огромное мужество и продолжил работу во многих областях, полевые раскопки теперь оказались не для него. Поэтому его жена и помощница Мив взяла на себя множество обязанностей в экспедициях. Ричард занялся политикой.