Текст книги "Фирдоуси Абулькасим. Шахнаме. Том 2"

Автор книги: Хаким Фирдоуси

[СКАЗ О СИАВУШЕ][104]104
  2963—8470 «Сказ о Сиавуше», как и предшествующее сказание, внесено Фирдоуси в «Шахнаме» дополнительно, а не взят из основного источника версификации – Мансуровского «Шахнаме».
  Цикл сказаний о Сиавуше неразрывно связан с общим циклом древнейших иранских (это означает – восточноиранских, среднеазиатских) мифов, легенд, эпических преданий.
  В «Шахнаме» Сиавуш – эпический (с отдельными мифологическими чертами) герой, наследник и сын Кей-Кавуса и таинственной красавицы. Не дождавшись престола, Сиавуш погиб по воле Ахримана от руки Афрасиаба. От брака дочери Афрасиаба Ференгис и Сиавуша родился Кей-Хосров – мститель за смерть отца.
  По первосвидетельству знаменитого Бируни, Сиавуш выступает мифическим основателем древнейшей династии хорезмийских царей, так называемых «Сиавушидов» – факт исторически относимый к XIII в. до нашей эры.
  Образ Сиавуша и мифологически, и легендарно-исторически связывается с Хорезмом – наиболее вероятной реальной основой авестийской Айрианы (Эран-Веж), прародины арийцев-иранцев. Отражение образа Сиавуша, всадника на черном коне, скачущего невредимым сквозь пламя, мы находим в памятниках культуры древнего Хорезма. Так, эмблему коня – своего рода символа Сиавуша – можно встретить на хорезмийских монетах  мусульманского периода в истории Ирана, Хорезма и Средней Азии. В образе Сиавуша не трудно обнаружить черты, роднящие его с мифологией древних греков, вавилонян, фригийцев, с культом «умирающих» богов растительности, подземного царства (Озирис, Аттис, Адонис). Имя Сиавуш в «Шахнаме» встречается в двух  чередующихся формах: Сиавуш и Сиавахш (более древняя, восходящая к авест. Syavarsan). В переводе это чередование не отражается и дается ставшая уже традиционной форма имени – Сиавуш. Нарицательное значение имени Сиавуш – примерно «чернокудрый».


[Закрыть]

 
Сказ новый сложи, вдохновенный поэт,[105]105
  2963—3000 Развернутое лирическое вступление, зачин, вводящий в основное повествование.


[Закрыть]
И пусть красотою чарует он свет.
Поэту гордиться твореньем дано,[106]106
  2965—2966 В оригинале:
  «Когда слово сравняется с разумом
  Душа певца обретёт веселье».


[Закрыть]
Которое разумом озарено.
А если в тисках заблуждения он
И если порочною мыслью прельщён,
Хотя б распинался, трудясь без конца, —[107]107
  2969—2970 В оригинале: «Всегда себя самого крестом делает [т. е. распинается]. Делает [себя] опозоренным перед мудрецом».


[Закрыть]
²⁹⁷⁰ Себя опозорит в глазах мудреца.
Но кто у себя обнаружит порок?
Свой нрав для любого и чист и высок.
Неси знатоку завершённый свой труд,
Услышь справедливый, взыскательный суд,
И если услышал хвалу знатока —
Достиг благодатного ты родника.[108]108
  2976 В подлиннике: бе джуйе то дäр аб чун диде гäшт. Здесь собственно даже не игра, а намёк на игру слов (понятный иранцу): «диде» (глаз) – то же, что чäшм, имеющие два значения: глаз и источник. Другими словами здесь образ: в твоем ручье вода подобна глазу (роднику).


[Закрыть]
Поведаю сказ миновавших времён,[109]109
  2977—2978 Обычный приступ к сказанию, что не исключает и книжного оформления источника Фирдоуси.


[Закрыть]
Который дехканом для нас сохранён.
Забыты предания древние,– их
²⁹⁸⁰ Пусть вновь оживит для народа мой стих.
Коль дни мои в радостном мире земном
Продлятся, то долгим усердным трудом
Такую смоковницу выращу я,[110]110
  2983 Смоковнице в подлиннике соответствует слово «мейведар» – дословно плодоносящее дерево.


[Закрыть]
Что ввек не увянет в саду бытия.
Без малого мне шестьдесят уже лет,[111]111
  2985 В подлиннике «пятьдесят восемь». Одно из многочисленных и не всегда согласующихся упоминаний о возрасте автора (см. Вводную статью в томе I.).


[Закрыть]
Я многое видел, но все еще свет[112]112
  2986—2988 В оригинале:
  хäми аз кäмтäр нäгäрдäд бесаль
  хäми руз джуйäм бе тäквим-о фаль,
  что дословно переводится:
  «жадность [к жизни] не уменьшается с годами
  Постоянно ищу [счастливого] дня по календарю и гаданию».


[Закрыть]
Душе не постыл. Жаждой жизни горю,
Гадаю по звездному календарю...
Однажды мне мудрый сказал человек:
²⁹⁹⁰ «Состарившись, не обновишься вовек!
Слагай свои песни, доколе ты жив,
Будь нравом приветлив, умом прозорлив.
О каждом деяньи, благом иль худом,
Отчет пред изедовым дашь ты судом.
Что сеял – пожнешь ты. Каков твой привет,
Таков, без сомнения, будет ответ.
Кто сдержан, хулы не услышит и сам,
Привержен будь мудрым делам и речам».
Но к сказу дехкана вернусь, наконец,
³⁰⁰⁰ Послушай, о чем повествует мудрец.[113]113
  3000 Послушай, о чем повествует мудрец.– В оригинале сказано (не мудрец, а певец, сказитель сäрайäнде мäрд). Имеется в виду, разумеется, также дехкан.


[Закрыть]
 

[О матери Сиавуша]

 
Такое преданье сберег его слух:[114]114
  3001 В оригинале прямая ссылка на повествующего мобеда: ченин гофт мубäд ке... («так сказал мобед...»).


[Закрыть]
Однажды, лишь первый проснулся петух,
Тус, храбрый Гудерз и воинственный Гив
К равнине Дагуй поскакали, решив[115]115
  3004 Так и в оригинале: равнина или степь Дагуй (дäшт-е дäгуй). Сопоставление с реальной местностью затруднительно.


[Закрыть]
Охотой потешиться. Мчатся на лов
Борзые и соколы; толпы бойцов[116]116
  3006 Борзые – в оригинале йузан, (см. прим. к 14064 в томе I).


[Закрыть]
Стреляют и травят, вдоль речки скача,
Добыче вдогонку свистя и крича.
И дичи подстрелено было в тот раз
³⁰¹⁰ Немало – дней на сорок полный запас.
Поодаль просторы Турана легли,
Где столько шатров, что не видно земли.
Вблизи от туранских степных рубежей
Лесок заприметили взоры мужей.
Гив с Тусом туда поскакали вдвоём,
Других обгоняя в усердьи своём.
Примчались, и в роще тенистой одни
За дичью охотиться стали они.
Вдруг взорам их дева предстала; смеясь,
³⁰²⁰ Охотники к ней поспешили тотчас.
Невиданной прелестью дева цвела,
Ее красота безупречна была:
Стройней кипариса, прекрасней луны —
Красавицей витязи ослеплены.[117]117
  3024 В оригинале: «невозможно кинуть на неё взгляд» (нä шайäд кäрдäн беду дäр негах).


[Закрыть]
«Ответь, луноликая! – Тус ей сказал —
Кто путь в эту рощу тебе указал?»
Сказала: «Покинуть родительский дом
Пришлось мне, обиженной тяжко отцом:
Он с пира вернулся, неистов и пьян;
³⁰³⁰ Увидев меня, гневом вдруг обуян,
Из ножен извлек свой отравленный меч
И голову мне порывался отсечь».
О роде и племени спрашивать стал
Красавицу Тус, и в ответ услыхал:
«Сродни Герсивезу я, богатырю,[118]118
  3035 Герсивез – брат Афрасиаба (см. прим. 8825—8827 в томе I).


[Закрыть]
Восходит мой род к Феридуну-царю».[119]119
  3036 Феридун – владыка Ирана (см. прим. 2321 в томе I).


[Закрыть]
Спросил: «Отчего же ты пешая шла?
Почто провожатых с собой не взяла?»
Сказала: «Не мог меня дальше нести
³⁰⁴⁰ Мой конь; обессиленный, пал он в пути.
Была я в богатой короне, на ней
Немало блистало бесценных камней.
Дорогой алмазов лишили меня,
Ножнами меча оглушили меня.
Бежала я, душу спасая свою.
Здесь, в роще теперь слёзы горькие лью.
Отец мой – сомненья в том нет – спохватясь,
За мною погоню отправит тотчас;
В тревоге и мать устремится за мной,
³⁰⁵⁰ Не даст мне расстаться с родною страной».
Девица обоим по сердцу пришлась
И Тус над собою теряет уж власть.
«Добыча моя! – так он стал говорить,—
Недаром я гнал скакуна во всю прыть».
Но Гив возразил: «Предводитель полков!
Не разом ли мы обогнали стрелков?».
Сильней горячится, упорствует Тус:
«Я первый приблизился к роще, клянусь!»
А Гив ему: «Правды в том нет и следа,
³⁰⁶⁰ Я раньше, охотясь, примчался сюда!
Негоже бойцу благородному лгать,
Со мной из-за пленницы ссоры искать».
Зашла уж о том – слово за слово – речь,
Что голову должно прекрасной отсечь.
Пылает у каждого яростью взор,
Но мудрый посредник уладил их спор,
Промолвив: «К чему препираться вам тут?
Владыке Ирана отдайтесь на суд».
Те вняли совету, и вскоре втроём
³⁰⁷⁰ Предстали они пред иранским царём.
Увидев пленительной пленницы лик,
Её полюбил повелитель владык.
И слышат воители слово царя:
«Сюда, удальцы, вы спешили не зря.
Пусть лёгкая серна, иль нежная лань,
Она – властелина достойная дань.
Рассказом теперь скоротаем мы час —
Как солнце поймали вы, по лесу мчась».
Царь молвит: «Прекрасная, словно пери!
³⁰⁸⁰ Свой род от кого ты ведешь? Говори!».
«Мать носит,– сказала, – туранский венец,
Из рода царя Феридуна отец.
Мой дед – Герсивез, предводитель дружин,
Богатых шатров и земель властелин».
Сказал повелитель: «Зачем же в лесу
Тебе свою знатность губить и красу?
В чертоге златом поселишься. Любя,
Среди луноликих возвышу тебя».
Ответила: «С первого взгляда ты мной
³⁰⁹⁰ Средь витязей избран, не нужен иной».
Послал он для двух именитых бойцов
Престолы, венцы, огневых жеребцов,
А деву в покой озарённый отвел.
Из кости слоновой поставил престол;
Увенчана дева короной резной,
Украшенной жемчугом и бирюзой;
В парчу, где горит золотое шитьё,
В топазы и лалы убрали её.
Сидела на троне, блистая, лучась, —
³¹⁰⁰ Красы и невинности светлый алмаз.
 

[Рождение Сиавуша]

 
Дни мчатся; неможется шахской жене,
Пленительно-юной, цветущей весне.
Лишь в беге небесного свода истек
Начертанный девятимесячный срок,
Пришли к повелителю с вестью благой:
«Порадуйся дару жены дорогой!
До неба теперь вознесешь свой престол.
О царь, ты не чадо, а чудо обрел![120]120
  3108 Подлинник не дает оснований для звуковой игры слов в переводе, но подобная игра (зрительно-звуковые повторы) нередко встречается в стихах поэмы, как и классической поэзии Средневековья вообще.


[Закрыть]
Младенца такого не видывал мир:
³¹¹⁰ Хорош, как пери, как священный кумир»
О прелести дивной лица и кудрей
Мгновенно молва донеслась до людей.
Владеть небосводом достоин был сын;
Его Сиавушем нарек властелин.
Гадал о младенце седой звездочет,
И вскоре поведал ему небосвод
Свое предсказанье; гласило оно,
Что много царевичу бед суждено.
И сердце гадателя сжалось в тоске.
³¹²⁰ Младенца он вверил Йездана руке,
И шаха-родителя нредостерег,
Поведал, что к сыну немилостив рок...
Года миновали. К царю во дворец
Примчался могучий забульский боец.
Просил он: «Мне львёнка доверь своего,
Воспитывать мне подобает его.
Здесь нянек немало, да грош им цена;
Ты лучше меня не найдешь пестуна».
Раздумывал долго над тем властелин,
³¹³⁰ Затем, для отказа не видя причин,
Он отрока храброго, полного сил,
Свой светоч – заботам бойца поручил.
Могучий в Забул Сиавуша увёз,
Жилище воздвиг для него среди роз.[121]121
  3134  В оригинале: нешäстäнгäхи сахтäш дäр гол[е]стан – «устроил для него место пребывания в голестане (цветнике)». Здесь, возможно, имеется в виду княжеский дворец, окруженный деревьями и цветами (ср. прим. 7097—98 в томе I).


[Закрыть]
Арканом и луком владеть, и уздой,
И тешиться в поле лихою ездой,
С гепардом и соколом мчаться на лов,
Обряд соблюдать богатырских пиров,
Страной управлять, строить грозную рать,
³¹⁴⁰ Добро от насилья и зла отличать —
Всему Сиавуша Ростем обучил,
Немало на это затратил он сил.
И вырос таким молодой Сиавуш,
Что с ним ни один не сравнился бы муж.
Не раз, выходя с удальцами на лов,
Герой заарканивал яростных львов.
И молвил царевич Ростему-бойцу:
«О витязь, меня потянуло к отцу.
Меня обучая искусству царей,
³¹⁵⁰ Трудился ты рьяно. Хочу поскорей
Отцовское сердце порадовать всем,
Чему обучил меня славный Ростем».
Царевича выслушал вождь удальцов
И в разные стороны шлет он гонцов.
Оружие, перстни, венцы, кушаки,
И с золотом, и с серебром кошельки,
Одежда, сосуды, рабы, скакуны
Ростему во множестве привезены.
А что не сыскалось на месте – за тем
³¹⁶⁰ Послал в отдаленные земли Ростем.
Столь много даров погрузили, что рать
Дивилась, юнца выходя провожать.
И витязь немалый проехал с ним путь,
Чтоб грусть не стеснила царевичу грудь.
Весь край, словно в праздник огнями горя,
Украсился, радуя богатыря.
Осыпали амброй и златом юнца,
Повсюду полны ликованья сердца.
На улице каждой веселье кипит,
³¹⁷⁰ И каждая кровля убранством слепит.
Ступают копыта лихих кобылиц
По грудам монет. Озабоченных лиц
Не встретишь – хоть весь обойди ты Иран;
И мускус на гривах коней, и шафран.[122]122
  3174 В оригинале наряду с мускусом и шафраном назван и еще один обычный компонент умащивания коней – вино (мей): бäр äндуде мошк-о мей-о за'фäран.


[Закрыть]
 

[Возвращение Сиавуша из Забулистана]

 
Гонцы Кей-Кавусу спешат принести
Отрадные вести: царевич в пути.
Приказано Тусу и Гиву скакать,
Навстречу с литаврами вывести рать.
Вот к царскому замку идут удальцы,
³¹⁸⁰ К властителю сына ведут удальцы.
«Дорогу! Дорогу!» – глашатай кричит;[123]123
  3181—3182 Дословно:
  «Когда он [Сиавуш] прибыл во дворец шаха Кавуса
  Раздался громкий крик (хоруши амäд) и очистили путь (о гошадäнд pax)».
  Фирдоуси неоднократно в подобных случаях точно передает ритуал встречи высокого гостя. Сравните, например, прибытие Мехраба в шатер Заля (стр. 177 тома I) и т. п.


[Закрыть]
И путь им широкий к престолу открыт.
Курильницы благоуханье струят,
Склонившись, вокруг царедворцы стоят,
К царевичу юному взор приковав;
Он – строен, как тополь, могуч, величав.
И все восхищаются юным вождём;
Алмазы и золото льются дождём.
Как только увидел царевич отца
³¹⁹⁰ На царском престоле, в сияньи венца,[124]124
  3190 В подлиннике традиционно: «на троне из слоновой кости, с венцом из блистающих рубинов».


[Закрыть]
К престолу припал он и долго лежал
Ничком, словно тайну земле поверял.
Поднявшись, к Кавусу приблизился сын,
И ласково обнял его властелин.
С собой усадив на сапфировый трон,[125]125
  3195 В оригинале трон назван бирюзовым (тäхт-е фирузе).


[Закрыть]
О славном Ростеме расспрашивал он.
Восторженно имя Йездана твердя,
Очей не сводил с молодого вождя;
Дивился осанке, величью, уму,
³²⁰⁰ Всесветную славу пророчил ему.
Его добродетель и мудрость познав,
Был счастлив и горд повелитель держав.
На землю упав, к ней приникнув лицом,
Он душу свою изливал пред Творцом,
Взывая: «О Ты, Кто воздвиг небеса,
Кем созданы разум, любовь и краса —
Все лучшее в мире! Тебе возношу
Моленья – о счастьи для сына прошу».
С дарами пришли к властелину страны
³²¹⁰ Ирана мужи. Ликованья полны,
Глядят на юнца, восхваляют его,
И славят, и благословляют его.
Пред ним, по веленью владыки земли,
Иранские воины строем прошли.
Украшены пышно палаты и сад,
Несчётные гости на праздник спешат.
Звенит сладкозвучного руда струна,
Повсюду веселье и реки вина.
Такой был устроен властителем пир,
³²²⁰ Какого дотоле не видывал мир.
Семь дней веселились: властитель страны
Затем повелел из державной казны
Дары для любимого сына достать.
Здесь перстень, и шлем, и престол, и печать,
Арабские кони, оружье, броня,[126]126
  3225 Арабские кони – в оригинале äспан-е тази. Выше (стих 3177) то же сочетание переведено как «лихие» кони, в других местах – «борзые» и т. п., что более правильно, но не исключает и верности перевода в данном стихе.


[Закрыть]
Седло боевое, щитки для коня,
Динары, дирхемы в сумах расписных,
Алмазы, парча и немало иных
Сокровищ заветных: всё, кроме венца,—
³²³⁰ Затем, что венчать ещё рано юнца.
Столь щедро дарами его наделив,
Надеждой отрадной в нем дух окрылив,
Семь лет он испытывал сына, и тот
Ничем не унизил свой царственный род.
Восьмой наступает – несут, наконец,
Из золота цепь и кушак, и венец.
На шелке – указа блестят письмена;
Так в мире велось у владык издавна.
Достойный величья, достойный венца,
³²⁴⁰ Сын в дар Кухистан получил от отца, —[127]127
  3240 Кухистан – дословно «горная страна» в нарицательном смысле слова, но иногда является именем собственным.


[Закрыть]
Так звали обширный тот край искони,
Но Мавераннахром зовут в наши дни[128]128
  3242 Мавераннахр – арабское ма вара'ан-нахр, «заречье» (то, что за рекой) – территории, расположенные по правому берегу Аму-Дарьи, т. е. именно «за рекой» (на востоке) для завоевателей арабов, пришедших с запада. Установившееся в Средние века название одной из основных территорий Востока Ирана и Халифата. По существу это еще ираноязычная в раннее Средневековье и тюркоязычная (позднее) территория Средней Азии.


[Закрыть].
 

[Смерть матери Сиавуша]

 
Нежданно беда к Сиавушу пришла,
Любимую матушку смерть унесла.
С престола вскочил он, душой удручён,[129]129
  3245 В оригинале: «Сиавуш вскочил с престола, словно див» (Сиавош зе гах äндäрамäд чо див).


[Закрыть]
Взлетел к небесам раздирающий стон.
Царевич одежды свои разрывал,
Землею посыпав главу, горевал.
В безумном отчаяньи плечи и грудь
³²⁵⁰ Терзал он, себя не жалея, ничуть.
С улыбкой расстались уста, и с огнём
Глаза разлучились; и ночью и днём
Не знал он покоя, стеная, скорбя,
Печалью, постом изнуряя себя.
Так месяц минул; к Сиавушу пришли
Знатнейшие люди иранской земли:
Гив, Тус и Гудерз и другие друзья —[130]130
  3257 В оригинале упомянуто еще имя Фериборза.


[Закрыть]
Вождей и воителей славных семья.
Едва Сиавуш на вошедших: взглянул,
³²⁶⁰ Он снова печально и тяжко вздохнул,
Вновь стал безутешно стенать и рыдать,
Печали сердечной дал волю опять.
Увидя томимого жгучей тоской,
Гудерз опечаленный с речью такой
К нему обратился: «Совету внемли,
Царевич, и скорбь от себя отдали.
Ведь каждый умрёт, кто родился на свет,
От смерти спасения смертному нет.
Не плачь, потеряв дорогую свою:
³²⁷⁰ Дано ей блаженствовать вечно в раю...»
Мольбы, увещания длил он дотоль,
Пока не утихла царевича боль.
 

[Судабе влюбляется в Сиавуша]

 
Шло время, душой расцветал властелин;
Его утешеньем был доблестный сын.
Однажды сидел, с ним беседуя, шах,
Как вдруг Судабе показалась в дверях.[131]131
  3276 Судабе – жена Кавуса, дочь хамаверанского царя (см. прим. 13186 в томе I).


[Закрыть]
Едва увидав Сиавуша, она
Любовью внезапно была пронзена.
Томилась и таяла, стала, как нить,
³²⁸⁰ Ты лед над огнем с нею мог бы сравнить.
К царевичу вестника шлет: «От меня
Спеши передать, осторожность храня:
„В гарем заглянул бы к отцу своему,[132]132
  3283 Гарем – в оригинале здесь и в ряде других мест стоит иранское слово «шабестан» – ночной покой, опочивальня (от шäб – ночь и ...стан – известный суффикс места) по существу с тем же значением, что и арабское (и общемусульманское) слово «харам», т. е. интимный, запретный для чужих, внутренний покой. Гаремом называлась также часть шатра кочевника, отделенная завесой. Отсюда часто выражение «за завесой» является синонимом гарема. Русское «гарем» воспринимается конечно в более узком и конкретном смысле как женская половина дворца, «сераля» с женами и одалисками под надзором обязательного евнуха.


[Закрыть]
Никто удивляться не стал бы тому“».
Слуге Сиавуш, возмущен и суров,
Промолвил: «Царице ответ мой таков:
В гарем повелителя я не ходок;
Мне хитрость чужда, ненавистен порок».
Всю ночь пролежала царица без сна,[133]133
  3289 Всю ночь пролежала царица без сна.– В подлиннике:
  «На следующий день к вечеру Судабе пошла [к шаху Ирана...]»


[Закрыть]
³²⁹⁰ Наутро к царю поспешила она:
«Вождь рати! – ему говорит Судабе —[134]134
  3291 Вождь рати – в оригинале: «повелитель (государь) войска (шäхриар-е сепäх)».


[Закрыть]
Не видело солнце подобных тебе.
И юного мир прославляет царя:
Да здравствует, радость народу даря!
Ему повели навестить поскорей
Супругу твою и твоих дочерей.
Пусть ходит свободно в гарем с этих пор,
Почаще пускай навещает сестер;
Так любят его и тоскуют по нём,
³³⁰⁰ Что льют они слёзы и ночью и днём.
Придет он – склонимся, почёт воздадим.
Дарами и рвеньем ему угодим».
Кавус отвечает: «Нет речи мудрей.
К нему ты добрее чем сто матерей».
И сына призвав, говорит Кей-Кавус:
«От голоса крови, от родственных уз
Не скрыться. Любовь ты вселяешь в сердца,
Таким уж ты создан по воле Творца> [135]135
  3308 Здесь в переводе пропущен бейт текста Вуллерса, отсутствующий в Калькуттском издании на том основании, что он явно дублирует уже сказанное.


[Закрыть]
С тобою ведь в близком родстве Судабе —
³³¹⁰ Недаром душой потянулась к тебе.
В гареме ты сможешь сестер повидать,
В царице найдешь благосклонную мать.
Тебя обласкают, почтят от души
Затворницы, их навестить поспеши».
Такие слова говорит властелин.
В тревоге, в смущении слушает сын
И так размышляет, молчанье храня,
Печаль и глухое сомненье гоня:
«Царь, видно, испытывать верность мою
³³²⁰ Задумал – проверить, что в мыслях таю».
Царевич умом был остёр, прозорлив
И знаний исполнен, и красноречив.
Начало такое недобрый конец
Ему предвещало; страшился мудрец,
Что в сеть попадет он к жестокой судьбе —
В гареме погубит его Судабе.
«Властитель державы! – так вымолвил он —
Не ты ль даровал мне и царство и трон?
Повсюду, где солнце с небесных высот
³³³⁰ На землю лучи животворные льёт,
Ты славишься, всех превзошел ты вождей
И мудростью, и добротою своей.
Ты путь укажи мне к мужам-мудрецам,
К прославленным, неустрашимым бойцам:
В науке у них изощрюсь боевой,
В стрельбе, во владеньи копьём, булавой,
В державных делах и в весельи ночном —
Под пение руда, за пенным вином.
А в женских покоях учиться чему?
³³⁴⁰ У жён ли познаний набраться уму?
Но если решенье царя таково —
Пойду я, покорный приказу его».
«О сын мой, будь счастлив! – царь молвит в ответ —
Столп мудрости – так да зовет тебя свет!
Так пламенна речь твоя, так хороша,
Что разум расцвёл, просветлела душа.
Тревожные помыслы прочь отгони,
Да будут светлы твои думы и дни!
Сестёр дорогих навести поскорей,
³³⁵⁰ Их братской любовью и лаской согрей».[136]136
  3350 Переводчик опустил следующий у Вуллерса бейт, который отсутствует и в Калькуттском издании.


[Закрыть]
И сын отвечает: «Готов я идти,
Чтоб царскую волю твою соблюсти».
 

[Сиавуш приходит к Судабе]

 
Был старый слуга у владыки – Хирбед.[137]137
  3353 Хирбед – пехлев. Herpat, авест. aethrapaiti. По-видимому, скорее титул (должность), чем личное имя. Пехлев. Herpat – жрец низшего ранга.


[Закрыть]
Блюдя неусыпно служенья обет,
Дом жён охранял он и днём и в ночи;
Ему вручены от покоев ключи.
Такую от шаха услышал он речь:
«Лишь солнце исторгнет блистающий меч,
Иди к Сиавушу и каждый приказ,
³³⁶⁰ Который услышишь, исполни тотчас.
Вели Судабе свой ларец отворить,
Алмазами щедро его одарить.
А сёстры с рабынями пусть поднесут
Кто – мускус, кто – жемчуг, а кто – изумруд».
Когда над вершинами встала заря,
Предстал Сиавуш пред очами царя,
Поклон сотворил, и отец в тишине
С ним долго беседовал наедине.
Окончив беседу, Хирбеда призвал,
³³⁷⁰ Ему наставления должные дал,
Сказал Сиавушу: «Иди вместе с ним,
Будь весел: впервые идёшь ты к родным».
Направились к женским покоям дворца
Хирбед и царевич – покойны сердца.
Но только завесу успел приподнять
Хирбед – полон страха царевич опять.
В гареме с почётом встречают его,
В честь гостя великое там торжество.
Невиданным блеском чертог осиян,
³³⁸⁰ С душистою амброю спорит шафран;
Нет счёта пленяющим взор жемчугам;
Дирхемы царевичу сыплют к ногам.
Путь устлан китайской парчой золотой,
Алмазным сиянием сплошь залитой.
При говоре струн распевают певцы,
На юных красавицах блещут венцы.
Кружится пленительных дев хоровод,
Все к неге и райским усладам зовет.
В чертоге сверкающем том водружен
³³⁹⁰ Высокий, из чистого золота трон.
Он дивно украшен слепящей глаза
Парчой, на которой цветет бирюза.
На троне, блистая красой неземной,[138]138
  3393 В оригинале: бе сан-е бехешти пор äз рäнг о буй, т. е. «как бы некий райский сад, полный красок и аромата».


[Закрыть]
Сидит Судабе, ликом схожа с луной.
Светила Йемена затмила она![139]139
  3395 Светила Йемена – в оригинале обычное сочетание Сохейл-е йäмäн, т. е. «счастливый (йеменский) Сохейль (Канопус)» – известная звезда (см. прим. 2878 и 5762 в томе I).


[Закрыть]
Душистых кудрей смоляная волна
Струится, трепещет, спускаясь до пят;
Алмазы в венце драгоценном горят.
И держит рабыня, у трона склонясь,
³⁴⁰⁰ Её башмачки золотые. Лишь князь
К престолу направился – ликом светла,
Царица поспешно с престола сошла
И низкий отвесила гостю поклон,
И вот у прекрасной в объятиях он.
Целует она молодого вождя
И молвит, с прекрасного глаз не сводя:
«Заря ли на небе, ночная ли мгла,
Моя не смолкает Йездану хвала.
Ещё у кого столь блистательный сын?
³⁴¹⁰ И в царском семействе такой —ты один».
Но чует смущённый царевич: грешны[140]140
  3411—3412 В переводе по существу точно передана мысль бейта:
  «Сиавуш понял (узнал), что такое эта любовь
  Ведь такая дружба не на пути [указанном] Йезданом».


[Закрыть]
Объятья горячие царской жены,
Здесь дело неладно. Тревогой томим,
Поспешно подходит он к сёстрам своим.
Царевны навстречу с приветом идут,
Его к золотому престолу ведут.
Немалое с ними он время провёл,
И после, тепло распростившись, ушёл.
В гареме толкуют о нем лишь одном:
³⁴²⁰ «Вот истинный царь! Сколько доблести в нём!
И мудрости свет на высоком челе...
Таких не бывало ещё на земле!».
В чертоги отца, между тем, Сиавуш
Вступает и молвит: «О, царственный муж!
Гарем посетил я: на жребий роптать
Тебе, о счастливейший царь, не подстать.
Хушенг и Джемшид с Феридуном, клянусь,[141]141
  3427 Джемшид, Феридун и Хушенг – имена прославленных владык Ирана (см. соответственно примечания 815, 2321 и 625 в томе 1).


[Закрыть]
Тебя бы затмить не могли, Кей-Кавус».
Речь сына услышав, отец просиял,
³⁴³⁰ Украсил чертоги, наполнил фиал.
Пируют и слушают лютню, в вине
Топя помышленья о завтрашнем дне...
Как только стемнело, покинув престол,
В покои супруги властитель вошёл
И молвит: «Скажи откровенно, жена, —
Ты правду скрывать от меня не должна:
Прекрасен ли юный мой сын? Какова
Осанка его и разумны ль слова?
Воистину ль мудростью он наделён,
³⁴⁴⁰ И славы столь громкой достоин ли он?».
В ответ Судабе: «Не царил под луной
Подобный тебе повелитель иной.
И славному сыну нигде твоему
Нет равных,– замалчивать правду к чему?».
«Да станет он мужем! – царь молвил тогда —
Его да минуют и сглаз и беда!»
Сказала она: «Коли будут царю
Угодны слова, что ему говорю —
Царевичу дам я жену из своей
³⁴⁵⁰ Семьи, не ища среди чуждых семей.
Царевичу сына подарит она,
В ком будет отцовская доблесть видна.
Средь юных царевен, что мной рождены,
Когда для себя не найдет он жены,
То пусть Кей-Ареша он дочь изберёт
Иль дочь Кей-Пешина, чей царственен род».
Шах молвит на это: «Согласье даю,
Тем силу умножу и славу свою».
Наутро царевич явился к отцу,
³⁴⁶⁰ Хвалу его трону воздал и венцу.
Других удалив, Кей-Кавус в тишине
Стал с сыном беседовать наедине.
Сказал венценосец: «Не раз я молил
Создателя мира, Дарителя сил,
Чтоб славный твой род не угас, чтобы трон
Был царственным сыном твоим озарен;
И так же как стал ты отрадой моей,
Да станет он светом отцовских очей!
Жрецов о твоей вопрошал я судьбе;
³⁴⁷⁰ Поведали мне мудрецы, что тебе
Такого наследника звезды сулят,
Чью память нетленной века сохранят.
Супругу теперь для себя избери
Высокого рода, чьи предки – цари.
Ищи у Пешина, Ареша в дому.[142]142
  3475 Пешин, Ареш – в оригинале Кей-Ареш и Кей-Пешин (Пишин) – сыновья владыки Ирана Кей-Кобада (см. прим. 10975—10976 в томе I).


[Закрыть]
Уж действовать время, готовься к тому».
И слышит сыновний ответ Кей-Кавус:
«Я воле державной твоей покорюсь.
Кого повелишь, назову я женой;
³⁴⁸⁰ Я верный твой раб, о владыка земной!
Об этом решеньи узнав, Судабе,
Быть может, противиться станет тебе.
Но ей не пристало об этом судить,
И незачем впредь мне к царице ходить».
Кавус улыбнулся; в тот миг роковой
Он топь не сумел разглядеть под травой.
Сказал он: «По сердцу ты должен найти
Жену; опасения прочь отмети.
Царица, заботясь о благе твоем,
³⁴⁹⁰ Тебя обласкает, поможет во всём».
Сын, выслушав речи отца своего,
Уверился в благоволеньи его.
Он пал пред высоким престолом царя
Всевластного славя и благодаря.
Но думы царевича все же смутны,
Он чует: то замысел царской жены,
То ею раскинуты злые силки.
И сердце – в тисках затаённой тоски.
 

[Сиавуш во второй раз приходит в покои Судабе]

 
Вновь свод повернулся и ночь протекла,[143]143
  3499—3450 В оригинале:
  бäр ин дастан низ шäб гозäшт
  сепäхр äз бäр-е хак-е тире бегäшт.
  Дословно:
  «За этим сказом также ночь прошла.
  Небосвод совершил оборот над темным прахом».


[Закрыть]
³⁵⁰⁰ И снова земля молода и светла.
Сияя, взошла Судабе на престол,
Венец золотой изумрудами цвёл.
Явились царевны; слепя красотой,
Воссели они на престол золотой.
Рой юных красавиц порхает, гарем
Цветёт и сияет, как будто Эдем.
И слышит Хирбед луноликой приказ:
«Ступай, передай Сиавушу тотчас:
О, статный как тополь, тебя лицезреть
³⁵¹⁰ Хочу – лицезрением сердце согреть».
Торопит царица посланца, и тот
Исполнить ее повеленье идет.
Известьем таким Сиавуш удручён,
В тревоге взывает к Создателю он,
Смятеньем объятый, не видит пути,
Как злую беду от себя отвести,
К царице направил стопы, наконец.
Блистает на ней драгоценный венец,
И ярче алмазов сиянье чела.
³⁵²⁰ Вот к гостю, покинув престол, подошла,
Глубоким поклоном почтила его,
С собой на престол усадила его
И царских спешит показать дочерей:
Все блещут красою, достойны царей.
Сказала: «На трон обрати ты свой взгляд,
Там юные девы в коронах сидят,
Прекрасным кумирам Тераза равны,[144]144
  3527—3528 Традиционное сравнение, Тераз – город в Средней Азии, славящийся своими красавицами.


[Закрыть]
Из неги и прелести сотворены.
Вглядись и ответствуй, которой из них
³⁵³⁰ Ты сердце даруешь, венчанный жених?»
Князь еле глядит на царевен, а те
Очей не отводят, его красоте
Дивятся, тайком меж собой говоря:
«Что месяц пред ликом такого царя!»
Вот каждая снова в светлице своей
И грезит: царевич достанется ей.
Невест отослав, говорит Судабе:
«Доколе скрывать свою волю тебе?
Какую из них изберёшь? Говори.
³⁵⁴⁰ Ты ликом прекрасным похож на пери.
Тебя лишь завидев, любая сама
Готова тебя полюбить без ума.
Прислушайся к голосу разума: что ж,
Какую невестой достойной сочтёшь?».
В ответ не сказал Сиавуш ничего,
Тревожная дума смущает его:
«Мне лучше предаться могильному сну,
Чем взять из враждебного рода жену.
От витязей славных я слышал не раз
³⁵⁵⁰ О хамаверанском владыке рассказ – [145]145
  3550 О хамаверанском владыке рассказ.– См. в томе I, стр. 410—420.


[Закрыть]
Как шаха иранского он заточил,
Как витязей наших в оковах томил.
И дочери сердце коварства полно,[146]146
  3553—3554 В оригинале дословно:
  полна хитростей (кейд) Судабе, так как она дочь его.
  Не хочет этому [нашему] роду сердцевины и оболочки (мäгз-о-пуст).


[Закрыть]
Ей славный наш род ненавистен давно».
Молчанье хранят Сиавуша уста.
Тут с лика царицы упала фата,
Сказала красавица: «Рядом с луной
Лик солнца увидевший, житель земной
Не диво, коль бледной признает луну.
³⁵⁶⁰ Взгляни, пред тобою как солнце сверкну!
Меня лицезрел ты в короне моей,
В лучах жемчугов и бесценных камней —
Кто мог бы теперь твое сердце привлечь?
Ты девами, вижу, готов пренебречь.
Решайся же в верности мне присягнуть,
Упорство оставь, опасенья забудь.
Рабою моя малолетняя дочь
Войдет в твой гарем. Опасения прочь!
Уста разомкни для обета любви,
³⁵⁷⁰ Моей благосклонности счастье лови.
Умрёт повелитель – ты в мире земном
Мне памятью милою будешь о нём.
Как душу свою, охраняя от бед,
Меня ты лелей до скончания лет.
Стою пред тобою, любви не тая,
Душою и телом отныне твоя.
Рабою к тебе я попала во власть,—
Сама в твои сети желала попасть».
И шею царевича крепко обвив,
³⁵⁸⁰ Целует его, о стыде позабыв.
Но стыд Сиавушу ланиты обжег,
Из глаз заструился горячий поток.
Он думает: «Сети раскинул мне бес.[147]147
  4583—3584 В оригинале:
  «Так сказал [Сиавуш] про себя (букв. сердцу), от дела дива
  Да удалит меня владыка Кейвана»,
  т. е. Сатурна как самой высокой планеты. В оригинале в значении владыка сказано хадив – слово, впоследствии известное как специальный титул правителей Египта – вассалов бывшей Турецкой империи (Хедив).


[Закрыть]
Храни мою душу, Владыка небес!
Могу ль вероломно отца обойти,
Предать его – с дьяволом дружбу свести!
Но если красавицу я оскорблю,
Холодным ответом в ней гнев распалю —
Прибегнет к коварству бесовских сетей,
³⁵⁹⁰ Владыку опутает ложью своей.
Нет, лучше с ней ласково речь поведу,
Её ублажив, отвращу я беду».
В ответ Сиавуш говорит Судабе:
«Нет в мире красавицы равной тебе.
Тебя не затмит и сиянье луны;
Достоин лишь царь столь прекрасной жены,
В супруги я ту, что тобой рождена,
Возьму: не нужна мне иная жена.
Решенье должна ты царю передать.
³⁶⁰⁰ И царского соизволения ждать.
Тебе приношу я священный обет
Дождаться, пока моих нынешних лет
Достигнет невеста моя. До тех пор
Никто не пленит моё сердце и взор.
Не должно мне слушать о лике моём,
О том, что пылаешь любовным огнём,
Забудется это, минует как сон...
Что делать, уж так я Творцом сотворён!
Сокрытой останется тайна твоя,
³⁶¹⁰ От мира хранить её стану и я.
Тебя, как царицу цариц, почитать
Готов я, любить, словно милую мать».
Так молвил и вышел. Меж тем всё сильней
Преступная страсть разгорается в ней.
Вот ночь наступила, в покои жены
Вошел Кей-Кавус, повелитель страны.
Увидев его, Судабе подошла,
О сыне властителя речь повела:
«Здесь был и гарем он осматривал весь,
³⁶²⁰ Всех дев чернооких, собравшихся здесь —
Столь дивных красавиц, что их бы сравнил
Ты с сонмом лучистых небесных светил.
Но он ни одной не пленился из них,
Дочь выбрал мою несравненный жених».
От радости так засиял Кей-Кавус,
Как будто луна с ним вступила в союз.
Ларя за ларём отворял он засов;
Собрал он немало венцов, поясов,
Уборов, достойных обличья царей,
³⁶³⁰ Престолов, достойных величья царей,
Доспехов и много сокровищ иных...
Земля, ты сказал бы, ломилась от них.
Царице велит он: «Богатства храни;
Назначены в дар Сиавушу они.
Вручая, ты скажешь: здесь мало даров,
Их счёт я стократно умножить готов».
Дивится богатым дарам Судабе,
А в сердце твердит непрестанно себе:
«Когда не смогу я себе подчинить
³⁶⁴⁰ Желанного – лучше на свете не жить!
Открыто и тайно я к средствам любым
Прибегну; красавца, что мною любим,
Коль силою чар не сумею привлечь —
Решусь на позор всенародно обречь».
 

[Сиавуш в третий раз приходит в покои Судабе]

 
На трон в светозарной короне своей
Воссела, алмазные серьги на ней;
Призвать повелев Сиавуша, опять
Речами его начала искушать.
Сказала: «Готовит владыка дары,
³⁶⁵⁰ Каких не видали до этой поры.
Несчетные собраны блага земли —
Их двести слонов бы едва довезли.
И юную дочь я тебе отдаю.
На кудри взгляни, на корону мою;
Найдешь ли предлог, чтоб отвергнуть меня,
Со взором блистающим ярче огня?
Тебя увидала, и гибну с тех пор,
И стражду, и жажду, и сердце – костёр.
Твой лик меня в муку такую поверг,
³⁶⁶⁰ Что день пред моими очами померк.
Семь лет от любви изнывая, томясь,
Кровавые слёзы точу я из глаз.
Ты радостью тайной мне жизнь озари,
Ты новую молодость мне подари!
Я больше, чем царь, драгоценных даров
Тебе поднесу – лишь откликнись на зов!
А если не хочешь покорность явить
И юной любовью меня оживить —
Тебе отомщу я: престола лишу,
³⁶⁷⁰ Свет солнца и звёзд для тебя погашу!».
В ответ ей царевич: «Тому не бывать.
Мне ль, страсти покорствуя, честь забывать!
Отца обмануть, добродетель поправ,
Могут ли? Нет, чужд вероломству мой нрав!
О, солнце престола, владыки жена,
Подобным грехом ты гнушаться должна!»
Разгневан, хотел он вернуться к себе,
Но шепчет, вцепившись в него, Судабе:
«Тебе я отважилась душу излить,
³⁶⁸⁰ А ты замышляешь мне злом отплатить!
Ты хочешь унизить, ославить меня,
Всем честным порочной представить меня!».
 

[Судабе обманывает Кей-Кавуса]

 
Ланиты себе исцарапала вмиг
И разорвала одеяния; крик
Донесся из женских покоев дворца.
Смятеньем и страхом наполнив сердца.
И весь зашумел, всполошился дворец,
Сказал бы ты: свету приходит конец!
Лишь вопль до ушей властелина дошел,
³⁶⁹⁰ Он тотчас покинул державный престол.
Охвачен тревогой, душою смущён,
В гарем торопливо направился он.
На лике царицы кровь видит супруг,
Шум, крики прислужниц, смятенье, испуг...
Коварства жены Кей-Кавус не постиг.
Узнав о случившемся, вспыхнул он вмиг.
Рыдая, предстала пред ним Судабе,
Льёт слезы и волосы рвёт на себе,
Кричит: «Сын твой дерзостный миг улучил,
³⁷⁰⁰ В объятья меня, как в тиски, заключил,
Шепча: – Я любовного полон огня.
Доколе тебе сторониться меня!
Душа моя рвётся к одной лишь тебе,
Склонись же, прекрасная, к пылкой мольбе! —
Сорвал мой венец,– правду как утаю! —
Взгляни, разорвал и одежду мою».
Той речи в раздумьи владыка внимал,
И долго расспросы еще продолжал.
Он думал: «Коль правду сказала жена,
³⁷¹⁰ И замыслов чёрных не прячет она—
Снесу Сиавушу я голову с плеч!
Иначе мне узел беды не рассечь.
Что мудрые скажут про эти дела?
Тут кровь вместо пота закаплет с чела!».
Он прочь отослал верноподданных слуг,
В тоске и тревоге стоявших вокруг.
Затем на престоле оставшись один,
Жену с Сиавушем призвал властелин.
Спокойно повел он разумную речь:
³⁷²⁰ «Ты истину должен из мрака извлечь.
В беде своей сам я повинен, не ты,
Я жертвою собственной стал слепоты.
Зачем я в гарем распахнул тебе дверь!
Я – в горе, ты бьёшься в тенетах теперь.
Открой же уста, без утайки и лжи
Ты всё происшедшее мне расскажи».
И правду услышал в ответ властелин,
Как речью царицы разгневан был сын,
Что сказано было... Одно за другим
³⁷³⁰ Деянья неверной раскрыты пред ним.
В ответ Судабе: «Вероломный солгал!
Всех дев он отверг, лишь меня пожелал.
Ему все дары перечислила я,
Какие рука предлагала твоя:
Оружие, золото, царский венец,
Без счета сокровища, дочь, наконец!
Не меньше бы я уделила ему,
Все блага земные сулила ему.
Сказал он: „Богатств не хочу, не нужна
³⁷⁴⁰ Ни дочь мне твоя, ни другая жена.
Хочу лишь тебя вместо мира всего,
А кроме тебя – никого, ничего".
Меня он сломить попытался, в руках
Сжимая, как будто в гранитных тисках.
Но я не сдавалась. И, яростен, дик,
Стал волосы рвать он, царапать мне лик.
Ношу твоего я младенца, внемли
Правдивому слову, владыка земли!
С испуга его потерять я могла;
³⁷⁵⁰ Весь мир пред очами окутала мгла».
«Не вижу,– внимая, раздумывал шах —
Я правды ни в тех и ни в этих речах.
Нет, в деле таком торопиться не след,
В горячности, в гневе наделаешь бед.
Поглубже сначала я вникну в их спор,
Мне сердце подскажет тогда приговор.
Узнаю, кто грешен из этих двоих,
Кто кары жестокой достоин из них».
Чтоб дело расследовать, царства глава
³⁷⁶⁰ К рукам Сиавуша склонился сперва,
Взяв сына за плечи, к себе притянул,
И запах кудрей и одежды вдохнул.
Склонился к жене: от ланит и волос
Дыхание амбры к нему донеслось,
Но ею не пахло от юноши. Нет,
Объятий преступных отсутствует след!
Царь гневной хулой оскорбил Судабе,.
Хоть сердце он этим изранил себе,
И в ярости мыслит: «Не буду ли прав,
³⁷⁷⁰ Её на куски растерзать приказав?».
Но после подумал про Хамаверан,
Где тотчас войны запылает вулкан.
Припомнил ещё опечаленный шах,
Как встарь одиноко томился в цепях;
О муже тогда Судабе лишь одна[148]148
  3775—3776 Дословно:
  «Судабе [тогда] заботилась днем и ночью.
  Извивалась от этой беды и молчала (букв.: губ не открыла)».
  Об этих, пришедших на память Кавусу событиях см. в томе I.


[Закрыть]
Пеклась, и без жалоб страдала она.
К тому же и сердце любовь ему жгла:
Какого, любя, не стерпел бы он зла!
И малых детей повелителю жаль:
³⁷⁸⁰ Немалое бремя – о малых печаль!
Повинен в случившемся не Сиавуш.
Нет спора – он чистый и праведный муж...
И молвит владыка: «Все это забудь,
Будь мудр, избери осторожности путь.
Чтоб нас не порочили злою молвой,
От мира ты всё происшедшее скрой».
 

[Судабе прибегает к помощи колдуньи]

 
Узнав о своем пораженьи в борьбе,
Царя обмануть не сумев, Судабе
Вновь хитрые козни плести начала
³⁷⁹⁰ И семя посеяла нового зла.
Служила в гареме колдунья в те дни,
Обман и коварство ей были сродни;
Младенца носила в утробе, и ей
Та ноша была с каждым днем тяжелей.
Колдунью к себе Судабе позвала,
Дав золота, верности клятву взяла
И молвила: «Слову внемли моему,
Да только не выдай меня никому.
Ты снадобьем верным себе помоги,
³⁸⁰⁰ И выкинь, а тайну мою сбереги.
Себя облегчишь и меня ты спасёшь.
За истину выдам коварную ложь.
Скажу Кей-Кавусу: „Младенец тот – мой.
Убил его дьявол!". Пред шахом с мольбой
Паду, Сиавуша в злодействе виня...
За дело возьмись, не теряя ни дня!
А если согласья не дашь ты, страшусь:
И милости царской, и трона лишусь».
На это колдунья ответствует ей:
³⁸¹⁰ «Готова склониться пред волей твоей».
На мир опустилась вечерняя мгла,
И женщина, зелья испив, родила
Два мерзких исчадия – двух близнецов;
От дива с колдуньей приплод был таков!
Тайком от прислужниц, тот дьявольский плод
Царица в лохань золотую кладёт,
Колдунью затем водворяет в тайник,
Сама испускает пронзительный крик
И падает навзничь на ложе свое;
³⁸²⁰ Гарем содрогнулся от вопля ее.
Прислужницы к ложу царёвой жены
Все разом сбежались, тревоги полны.
Два мёртвых младенца предстали глазам.
Рыданья, стенанья летят к небесам,
И прерван стенаньями этими сон
Властителя; вздрогнув, прислушался он,
Расспрашивать стал, что случилось и где.
Узнав о постигшей царицу беде,
Взъярился, но гнева не выдал ничем.
³⁸³⁰ Наутро пришел, удрученный, в гарем.
На ложе увидел жену и вокруг
Печалью объятых, встревоженных слуг,
И мёртворожденных увидел, четой
Лежавших в посудине той золотой.
Льёт слезы рекою пред ним Судабе:
«Теперь, словно солнце, все ясно тебе.
Не я ль пред тобою злодея дела
Раскрыла? Но разум твой ложь оплела».
Проникли сомнения в душу царя.
³⁸⁴⁰ В раздумьи ушел он, себе говоря:
«На что же решиться? Чем зло мне пресечь?
Подобной виною нельзя пренебречь».
 

[Кавус расследует дело о младенцах]

 
Собрав звездочётов иранской земли,
Которые тайны небес берегли,
Царь ласковым словом приветствовал их.
Затем, рассадив на скамьях золотых,
Рассказывать стал о венчанной жене,
Напомнил о хамаверанской войне,
Дабы прорицателей мудрость могла
³⁸⁵⁰ Судить справедливо царицы дела.
Затем о младенцах заводит он речь,
Велев мудрецам тайну свято беречь.
Таблицы читая, сидели они,
Трудились не меньше недели они...
Сказали: «Коль чаша отравы полна,
Напрасно ты стал бы искать в ней вина.
Гадали мы чьим-то младенцам чужим —
Не ты и царица родители им.
О тех, что владыка держав породил,
³⁸⁶⁰ Нетрудно прочесть предсказанья светил.
Но этих не видно ни здесь, на земле,
Ни в небе – их след исчезает во мгле».
Затем рассказали владыке земли
Все то, что узнать о колдунье смогли.
Стеная, взывает к владыке жена,
В слезах, правосудия просит она,
Твердит: «Мне не страшен царя приговор,
Побои, лишенье престола, позор,
Невмочь мне младенцев загубленных кровь
³⁸⁷⁰ Забыть,– что ни час умираю я вновь!».
«Уймёшься ли, женщина! – царь ей в ответ —
К речам твоим в сердце доверия нет».
И отдал он страже дворцовой приказ:
Собравшись, на поиски выйти тотчас,
Весь город от края до края пройти,
Виновницу зла отыскав, привести.
И стражи бывалые вскоре на след
Напали. Колдунью извлекши на свет,
Схватили и тут же к владыке земли
³⁸⁸⁰ Насильно злосчастную поволокли.
С ней шах поначалу добром говорил,
Ей жизнь обещал и награды сулил.
Но тем увещаньям она не вняла,
От шаха свершённые скрыла дела.
Не веря, велит он колдунью схватить,
Все средства возможные в дело пустить:
«Солжёт – пусть распилят ее пополам,
Ведь так указуют обычаи нам».
К упрямой колдунье идут с палачом
³⁸⁹⁰ И ей угрожают петлёй и мечом.
Она же одно повторяет в ответ:
«Вины за собою не ведаю, нет!».
Ни с чем воротились к царю во дворец:
Мол, истину знает один лишь Творец.
Велит Кей-Кавус привести Судабе,
Велит звездочётам при ней, при себе
Поведать, что речь о младенцах – обман,
Что мать их – колдунья, отец – Ахриман.[149]149
  3898 Ахриман – дух зла, Сатана (см. прим. 520 в томе I).


[Закрыть]
Ответ у жены и на это готов:
³⁹⁰⁰ «Правдивых от них не дождёшься ты слов.
Им правду сказать запретил Сиавуш,
Ослушаться князя под силу кому ж?
Кто мог бы тягаться с могучим таким?
Лев ярый, и тот задрожал бы пред ним.
Он восемь десятков слонов бы сразил,
Он Нилу бы силою путь преградил.
В сто тысяч бойцов закалённая рать
В бою от него бы пустилась бежать.
Мне, слабой, его одолеть не дано,
³⁹¹⁰ Лишь слёзы кровавые лить суждено.
Кому, кроме князя, их речь угодит?
И кто их другой за неё наградит?
Ты холоден к детям, к их горькой судьбе,
А мне ведь не ближе они, чем тебе.
На зло равнодушно взираешь ты – что ж
В том мире зато от суда не уйдешь!».
И более влаги, чем Нил от лучей
Теряет, царица струит из очей.
Внимая коварной, и царь зарыдал,
³⁹²⁰ С ней вместе младенцев оплакивать стал.
В печали затем проводил он жену;
Все думал он горькую думу одну,
И в поисках истины дальше идти
Решился, чтоб дело к концу привести.
Мобедов столицы владыка созвал
И мудрым мужам обо всём рассказал.
Ответил владыке верховный мобед:[150]150
  3927 В оригинале просто «мобед».


[Закрыть]
«От мира не скроешь негаданных бед.
Коль истину хочешь раскрыть, государь,
³⁹³⁰ Ты камнем о ковш, размахнувшись, ударь.
Душа твоя тяжким сомненьем полна:
И сын их внушает тебе, и жена,
Властителя хамаверанского дочь;
Тебе отогнать подозренья невмочь.
Когда ты и в ней усомнился, и в нём —
Его иль её испытай ты огнём.
Кто зла не свершил, на костре не сгорит —[151]151
  3937—3938 Здесь прямая аналогия с узаконенным в средневековом праве Западной Европы «божьим судом», в узком смысле с «очищением» водой или огнём.


[Закрыть]
Так небо высокое нам говорит».
И вот объявил повелитель, к себе
³⁹⁴⁰ Призвав Сиавуша и с ним Судабе:
«Покоя не знает мой дух и сейчас,
Не знаю досель, кто виновен из вас.
Одно остается: пусть жаркий костёр
Виновнику вынесет свой приговор».
Ему отвечает на то Судабе:
«Я правды слова говорила тебе,
И мёртворожденных ты видел детей:
Бывало ли в мире злодейство лютей!
В огонь Сиавуша пошли: это он
³⁹⁵⁰ Свершил преступленье, грехом соблазнён».
Властитель на сына взглянул своего:
«Решенье твоё – вопросил – каково?»
Ответ был: «Доколь от стыда мне гореть!
Мучения ада готов я презреть.
Велишь мне пройти через гору огня,
Пройду я – позор нестерпим для меня».
 

[Сиавуш невредимым проходит через огонь]

 
Кавус, изнывая в душевной борьбе,
О сыне скорбит и о злой Судабе:
«Его ли, её ли постигнет позор,
³⁹⁶⁰ Кто звать меня станет владыкой с тех пор?
Жена – моё сердце, и кровь моя – сын,
Добра не сулит мне исход ни один.
И все же готов я прибегнуть к огню,
Сомненья сей страшной ценой отгоню.
Вождь, мудрости полный, говаривал встарь:
В груди подозренье носящий – не царь...
Везиру погонщиков звать он велит,[152]152
  3967 Везир – в оригинале «дастур» – иранский эквивалент общеизвестного арабского слова везир.


[Закрыть]
Им сто караванов пригнать он велит.
На рыжих верблюдах он множество дров
³⁹⁷⁰ Доставить велит, непреклонен, суров.
И стали поленья везти без числа.
Всё выше гора поднималась, росла;
Уж издали можно её различить.
Царь дольше неведенья бремя влачить
Не мог. С каждым часом страдая сильней,
Искал он виновника боли своей.
Запомни, о сын мой, правдивую речь:[153]153
  3977—3980 Дидактическое отступление с обычной для того времени моралью. То ли имевшаяся в оригинале версификация, то ли вставка Фирдоуси – сказать трудно.


[Закрыть]
От женских сетей должно сердце беречь.
Женись, коли честную выбрал жену:
³⁹⁸⁰ С порочной – изведаешь муку одну...
В степи возвели две горы дровяных,
Народ с содроганьем взирает на них.
Меж теми горами проход неширок,
Там мог бы проехать один лишь ездок.
По воле владыки, обильно сперва
Горючею нефтью полили дрова.[154]154
  3986 Горючею нефтью полили дрова.– В оригинале: ке бäр чуб ризäнд нäфт-е сиäх – «чёрная нефть».


[Закрыть]
Вот с сотнями факелов слуги идут,
Подносят, и дуют все разом, и тут
День сделался ночью,– не видно ни зги.
³⁹⁹⁰ Но встали из дыма огня языки,
И вот уж земля небосклона светлей,
И пламя бушует при воплях людей.
Явился в степи Сиавуш, между тем.[155]155
  3993 В оригинале Вуллерса этим стихам предшествует бейт, отраженный в переводе ниже (стихи 3997 – 3998).


[Закрыть]
На нем золотой, ослепительный шлем,
Вид бодрый, одежда бела и проста,
Дух полон надежды, смеются уста.
И всех в этот миг опалила печаль.
Цветущего юношу каждому жаль.
Себя Сиавуш осыпал камфорой,
⁴⁰⁰⁰ Как будто свершая обряд гробовой,
 

Испытание огнем Сиавуш

С рукописи Государственной публичной библиотеки им. Салтыкова-Щедрина.

Худ. Резайе-Мосаввер

 
Как будто его не в палящий огонь,[156]156
  4001 – 4002 Этот бейт, имеющийся в Калькуттском издании, в издании Вуллерса дан в примечаниях как сомнительный.


[Закрыть]
А в рай унести приготовился конь.
На гордом своем вороном скакуне,[157]157
  4003—4004 Этот бейт равным образом перенесён переводчиком. В тексте Вуллерса он предшествует стиху 3999.


[Закрыть]
Что тучею пыль поднимает к луне,
Приблизился к шаху и спешился он,
И отдал властителю низкий поклон.
На лике у шаха смущенье и стыд,
Он ласково с сыном своим говорит.
В ответ Сиавуш: «Не кручинься. Увы,
⁴⁰¹⁰ Превратности жизни людской таковы!
Удел мой сегодня – печаль и позор.
Да будет небесный свершён приговор!
Коль прав я – Создателем буду спасен,
Коль грешен – меня не помилует Он.
Но верю я, благость Йездана меня
Живым проведет сквозь громаду огня».
И вот уж пред самым костром Сиавуш,
И молит Создателя праведный муж:
«О, дай мне живым через пламя пройти,
⁴⁰²⁰ Меня от отцовской вражды защити!».
Стремительно, словно клубящийся дым,[158]158
  4021 В оригинале: сиäхра бäр äнгихт бäр сан-е дуд – «[Сиавуш] погнал вороного (черного) по образу дыма». В персидской поэзии «как дым» (чо дуд) – сравнение, призванное выразить быстроту движения.


[Закрыть]
Уносится конь с седоком молодым.
Народ возмущеньем и горем объят,
Равнина и город от воплей дрожат.
До слуха царицы те вопли дошли;
На кровлю идет, видит пламя вдали,
И в бешенстве, мстительной злобы полна,
Погибели князю желает она.
А люди глядят на владыку страны
⁴⁰³⁰ Сурово: слова осужденья слышны.
Несётся, меж тем, вороной сквозь огонь:
Сдружился, сказал бы ты, с пламенем конь!
Багровое пламя встаёт, как стена,
Не видно ни всадника, ни скакуна.
Все замерли, тяжкой тревогой томясь:
Сквозь адское пламя прорвется ли князь?
И вдруг невредимым явился ездок,
Уста улыбаются, лик – что цветок.
И радостно грянуло: «Сладил с бедой,
⁴⁰⁴⁰ Прошел сквозь огонь властелин молодой!».
Казалось, его лишь душистый жасмин
Касался – так светел и свеж властелин.
В воде был бы княжеский плащ увлажнён,
В огне – не покрылся и копотью он.
Сравнится, когда пожелает Йездан,
С дыханьем весны огневой ураган.
Веселья огонь в каждом взоре сверкнул,
В столице, в степи ликования гул.
⁴⁰⁵⁰ Равнина дирхемами устлана сплошь.
И топотом конским повергнута в дрожь.
Ликуют и празднуют все, как один,
Пируют и знатный, и простолюдин.
Благое известье друг другу несут:
Свершился Создателя праведный суд!
Льет в ярости слёзы, меж тем, Судабе,
Рвёт волосы, щёки терзает себе.
Предстал Сиавуш пред очами царя
В одежде нетронутой, свеж, как заря.
Спустился с коня своего властелин,
⁴⁰⁶⁰ За пешим владыкой – строй пеших дружин.
И вот Сиавуш пред венчанным отцом
Склонился, к земле припадая лицом:
Мол, вышел из пламени я невредим
На горе врагам вероломным моим!
Восклинул Кавус: «Богатырь молодой,
Муж славного рода, с великой душой!
Да славится та, что тебя родила,
Такого властителя миру дала!».
И крепко обняв Сиавуша, в слезах
⁴⁰⁷⁰ Прощенье просил даровать ему шах.
Ликуя, прошествовал он во дворец,
Надел драгоценный кеянский венец,[159]159
  4072 Кеянский венец – здесь царский венец, наследственная корона Кеянидов.


[Закрыть]
Потребовал руд и певцов, и вина,
И с сыном пируя, сидел допоздна.
Три дня веселился он с кубком в руках:
Забыла казна о ключах и замках.
 

[Сиавуш просит отца помиловать Судабе]

 
Затем Кей-Кавус на престол родовой
Воссев с бычьеглавой своей булавой,[160]160
  4078 Бычьеглавая булава Феридуна (см. прим. 1458 в томе I).


[Закрыть]
Царицу призвал; вспыхнул яростью взор,
⁴⁰⁸⁰ И слышит коварная гневный укор:
«Бесстыдно меня одурманила ты,
Жестоко мне сердце изранила ты.
Чего добивалась бесчестной игрой?
Чтоб сын мой погиб, благородный герой!
В огонь его ввергла – дошло до того
Коварное, злое твое колдовство!
Теперь о прощеньи молить ни к чему.
Иди, приготовься к концу своему!
Исчезнешь, преступная, с лика земли.
⁴⁰⁹⁰ Ты лишь одного заслужила: петли!».
В ответ Судабе: «О, владыка, меня
Твой гнев обжигает сильнее огня.
За зло причиненное мне же, твой меч
Готов мою голову ныне отсечь.
Казни, государь! Свой приемлю удел.
Не должно, чтоб гнев властелином владел,
Пусть яростью сердце твое не горит,
Всё истина, что Сиавуш говорит;
С ним пламень губительный не враждовал.
⁴¹⁰⁰ Но знаешь причину? То Заль колдовал!».[161]161
  4100 В подлиннике: хäме джадуйе заль кäрд äндäр ин. Речь идет неожиданно о «колдовстве Заля». Вероятно, Заль, воспитанник Симорга, обладающий его чудесными перьями, мог вмешаться в дело ради Сиавуша – воспитанника Ростема. Но слово «заль» может быть и не собственным именем, а просто означать «старик», «старуха». Допустимо, что Судабе ссылается на старую колдунью, «арестованную» Кавусом (см. выше стихи 3877 и след.).


[Закрыть]
«Ты снова хитришь! – был Кавуса ответ —
Ещё твоей лжи не согнулся хребет!»
Иранцев спросил повелитель страны:
«Злодейские козни коварной жены
Как должно карать? Что велит нам обряд?»
Иранцы, восславив царя, говорят:
«Виновная с жизнью расстаться должна;
Зло сделав, пусть муки познает она!»
«Повесить – владыки звучит приговор —
⁴¹¹⁰ И выставить тело её на позор!»
Царицу повёл, повинуясь, палач.
В гареме послышался горестный плач,
И тайным страданием грудь стеснена
У шаха; покрыла лицо желтизна.
Оставив униженную Судабе,
Все вышли, направился каждый к себе.
Подумал царевич: «Когда казнена
По воле властителя будет жена,
Он после раскаяньем будет убит
⁴¹²⁰ И в этой потере меня обвинит».
И стал он просить возглавлявшего край:
«Помилуй супругу, себя не терзай!
Прозреет, твоим наставлениям вняв,
Царица,– поверь, повелитель держав!».
Простить преступленье царю самому
Хотелось, и рад он предлогу тому.
Ответил: «Твоей уступая мольбе,
О праведный, жизнь я дарю Судабе».
Склонился царевич, целуя престол.
⁴¹³⁰ Веленье отца выполняя, пошёл
Вослед за прощенною царской женой,
Отвел её снова в покой расписной.
И радостно девы гарема уже
Бегут поклониться своей госпоже.
Дни мчатся за днями... Коварная вновь
У шаха в душе пробудила любовь.
С неё венценосец не сводит очей,
В нём страсть разгорается все горячей.
И вновь Кей-Кавуса с прямого пути
⁴¹⁴⁰ Царица свела, стала сети плести,
В нем к сыну вражду разжигает сильней,
Покорствуя злобной природе своей.
И вновь подозренье Кавуса томит,
Но чёрную думу от всех он таит...
Когда ты постигнут подобной бедой,
Спасение – в честности, в правде одной"
Будь мудр, осмотрителен, будь справедлив —
Добьёшься победы, беду отразив.
Коль судьбы наполнили ядом сосуд,
⁴¹⁵⁰ В нем светлого мёда уста не найдут.
Роптать бесполезно; когда ты не слеп, Склонишься покорно пред волей судеб.
Таков небосвода изменчивый бег,
Тебе не постичь его тайны вовек.
Учил справедливо наставник благой,
Что кровная связь крепче всякой другой.
Лишь сына обрёл – порожденье любви —
От женщины душу свою оторви!
Речь с сердцем в разладе у женщин: ты ждёшь[162]162
  4159—4160 Отражение идиомы с раскрытием оригинала:
  зäбан дигäр-о делäш джайи дегäр
  äз у пай йаби ке джуйи то cäp
  – дословно:
  «язык – это одно, а сердце – другое.
  Найдешь ногу (основание), когда ищешь голову (вершину)».


[Закрыть]
⁴¹⁶⁰ Добра, но одно лишь коварство найдёшь.
 

[Кавус узнает о набеге Афрасьяба]

 
Все жарче любовь Кей-Кавуса... Но вот
От верных разведчиков он узнаёт,
Что царь Афрасьяб, к новым битвам готов,
Возглавил сто тысяч отборных бойцов.
И мысли свои опечаленный шах
К войне обратил, позабыв о пирах.
Созвав меченосцев иранской страны,
Мужей, что короне кеянской верны, С
казал: «Афрасьяб изумляет меня!
⁴¹⁷⁰ Из воздуха, праха, воды и огня[163]163
  4170 Здесь перечислены четыре элемента – основные стихии средневековой космологии (см. прим. 77—78 в томе I).


[Закрыть]
Его, ты сказал бы, не создал Йездан;
Он выращен из неизвестных семян!
Охотно он дружбы обеты даёт,
Теряя благим уверениям счёт,
Но лишь соберет многомощную рать,
Все клятвы святые готов он попрать,
Я сам с ним оружие ныне скрещу,
День в тёмную ночь для него обращу,
Избавлю я землю от этого зла!
⁴¹⁸⁰ Иначе, быстрей чем несется стрела,
Он с войском нагрянет, помчится вперёд,
Огню и разгрому Иран обречёт».
Промолвил один из мобедов: «К чему
В поход снаряжаться тебе самому?
К чему понапрасну казну расточать,
С сокровищ заветных срывая печать?
Уж дважды, поддавшись горячности, сам
Державу свою уступал ты врагам.
Не лучше ль послать исполина тебе,
⁴¹⁹⁰ Стяжавшего славу в кровавой борьбе?».
Кавус отвечает: «Средь войска всего
Туранцу соперника ни одного
Не сыщем; лишь мне Афрасьяб по плечу.
На бой, словно чёлн по волнам, полечу!
Ступайте, с советником наедине
Останусь: готовиться должно к войне».
В волненье пришел Сиавуш – больше дум,
Чем в чаще деревьев,– заполнили ум.
Он думает: «Мне бы возглавить поход!
⁴²⁰⁰ Смиренно царя попрошу я – пошлёт.
Избавлюсь, быть может, по воле Творца,
От козней царицы, от гнева отца.
К тому же я славное дело свершу —
Враждебное войско в борьбе сокрушу».
Пришел, опоясан, сказал:[164]164
  4205 Опоясывание себя – реальное и в то же время символическое выражение готовности к делу, к работе, выполнению приказа и т. п. Фраза «завязать пояс» (кäмäр бäстäн)—обычна и в обиходе и в литературе.


[Закрыть] «По плечу,
О царь многодоблестный, мне силачу
Сломить Афрасьяба. В кровавых боях
Я головы вражьи повергну во прах!».
Но голову сам он в Туране сложил —
⁴²¹⁰ Так, верно, Создатель миров предрешил!
Невмочь нам вести с провидением спор,
Невмочь изменить роковой приговор...
Вняв сыну, дозволил ему властелин
Возглавить поход меченосных дружин.
Довольный, вождя обласкал Кей-Кавус,
Воздав ему почести, молвил: «Клянусь,
Все блага, что есть у меня – для тебя;
Всё войско моё – что родня для тебя».
За славным Ростемом послал он гонца,
⁴²²⁰ Герою хвалу воздавал без конца.
«Тебя бы и слон боевой не сразил,
Тебя не щедрее и царственный Нил.
Отважней, мудрее найдется ли муж?
Недаром воспитан тобой Сиавуш.
Железо растопит, исторгнув из скал,
Твоей сокрушительной воли накал.
Пылая отвагой, исполненный сил,
Меня Сиавуш молодой посетил.
На бой с Афрасьябом готов он идти,
⁴²³⁰ Так будь ему верной защитой в пути!
Когда ты на страже – покоен мой сон,
А если ты дремлешь – мой дух устрашён.
Твой меч и стрела твоя – мира оплот,
С небес тебе месяц покорность несёт».
«Слуга я – ответил глава храбрецов —
И воле твоей покориться готов.
Твой сын – словно око моё и душа;
Живу я, царевича славой дыша!»[165]165
  4238 В оригинале: «венец его – мое небо» (сäр-е тадж-е у асман-е мäн äст).


[Закрыть]
Царь молвил: «О доблестный муж-великан,
⁴²⁴⁰ Будь разумом светлым весь век осиян!».
 

[Сиавуш выступает в поход J

 
Литавр и кимвалов разносится гром,
И Тусом, прославленным богатырем,
Построена рать у дворцовых ворот.
Царь сыну ключи от хранилищ несет,
Где груды монет и сокровищ других:
Блестящих уборов, камней дорогих,
Тяжелых булав, боевых кушаков,
Щитов и шеломов, кольчуг и клинков,
Где тканей богатых несметный запас,
⁴²⁵⁰ И слышит царевич отцовский наказ:
«Всем этим добром безраздельно владей,
Дворец и богатства во власти твоей».
И рать из двенадцати тысяч бойцов
Владыка собрал средь мужей-храбрецов;
И столько же тысяч готовых к войне
Воителей пеших, в железной броне,
Прислали в подмогу Белудж кочевой,[166]166
  4257—4258 Здесь перечисляются области, представленные в войске Сиавуша избранными витязями (отрядами):
  хäм äз пäхлäви парс кудж о бäлудж
  загилан-е джäнги во дäшт-е сорудж (сäрудж

):
  пехлевийский (или богатырский?) Парс, т. е. Фарс Персида; Белудж – Белуджистан); Гилян – Прикаспийская провинция современного Ирана и равнина Сорудж, географическое местоположение ее не ясно.


[Закрыть]
И Парс, и Сорудж, и Гилян боевой.
Примчались потомки знатнейших родов,
⁴²⁶⁰ И каждый к решительной битве готов;
Отважны, искусны в сраженьях они,
И годы у них с Сиавушем одни;
Пять славных мобедов иранской земли,[167]167
  4263—4266 Здесь допущена перестановка смежных бейтов оригинала.


[Закрыть]
Что знамя Каве пред собою несли,[168]168
  4264 Знамя Каве – государственное знамя Ирана (см. прим. 1770 в томе I).


[Закрыть]
И сын Шаворана Зенге, и Бехрам —[169]169
  4265 Шаворан, Зенге, Бехрам – витязи Ирана (см. прим. 12752, 12140 в томе I).


[Закрыть]
Герои, внушавшие ужас врагам.
Всем двинуться в путь повелел властелин, —
И вот удальцы на просторе равнин.
И места на этом просторе уж нет,
⁴²⁷⁰ Где конских подков не тянулся бы след.
Как месяц в небесной ночной синеве,
Плывет над дружиною знамя Каве.
Покинул столицу владевший страной,
Вдоль войска промчал его конь вороной.
И слышат бойцы Кей-Кавуса привет:[170]170
  4275 Здесь в переводе пропущен бейт, отсутствующий и в Калькуттском издании:
  «Он увидал войско убранное, как невеста,
  С боевыми слонами, со звуками литавр...»


[Закрыть]
«Мужи знаменитые, воинства цвет!
Удача везде да сопутствует вам,
Погибель несите заклятым врагам!
Счастливо свершите поход боевой,
⁴²⁸⁰ С победой, с весельем вернитесь домой!».
Кимвал на слона водрузили: ведет
Царевич дружину в далёкий поход.
Рыдая, его провожает отец.
День ехали рядом: с коней, наконец,
Сошли, обнялись на прощанье они
И оба, как тучи в весенние дни,
Льют слёзы; разлукою дух удручен,
По степи разносится горестный стон.
Предчувствием тягостным каждый томим:
⁴²⁹⁰ Уж больше вовеки не свидеться им!
Таков он, над нами кружащийся свод:
То яд поднесет, то целительный мёд.
Вернулся к себе во дворец властелин,
А войско возглавивший доблестный сын
Вослед за Могучим коня повернул
К владеньям Дестана, в далекий Забул.
Примчался. Пирует и слушает руд,
В забавах часы неприметно бегут.
То с Залем беседует – мудрым вождем,
⁴³⁰⁰ То чашу вздымает с Могучим вдвоем,
То ночью пирует с бойцом Зеваре,
То в зарослях ловит зверей на заре,,.
Срок минул, и с места снимается стан,
Умчался Могучий, остался Дестан.
В Забуле, в Кабуле, в индийском краю
Пополнил царевич дружину свою.
Любого бойца, что отвагой богат,
В ряды принимая, вступил он в Герат.
Там пеших прибавилось много бойцов —
⁴³¹⁰ Возглавил Зенге поспешивших на зов.
К Талкану, Мервруду царевич идет,[171]171
  4311 Талкан – точнее Талекан – в древней Маргиане область Мерва (есть и другой Талкан – на западе Ирана, близ Казвина), и близ него Мервруд – город на р. Мургаб.


[Закрыть]
Везде благосклонен к нему небосвод;
В пути никому не чинит он обид,
И вот уже путь ему к Балху открыт.[172]172
  4314 Балх – один из древнейших городов Средней Азии, очагов иранской культуры в цветущей долине р. Балхаб (греч. Бактрос) – притока Аму-Дарьи. Балх – древняя Бактриана, ныне расположен в пределах современного Афганистана.


[Закрыть]
С бойцами, меж тем, Герсивез и Барман
Навстречу неслись, как степной ураган,
И полчища те замыкал Сепехром;[173]173
  4317 Сепехром – этимологически правильнее Сипехрам (пехл. Spahram) вождь туранцев, брат Афрасиаба.


[Закрыть]
Узнали они о вожде молодом,
Который войной из Ирана идёт,
⁴³²⁰ Рать мощную против Турана ведёт.
И вот Герсивез, предводитель бойцов,
Средь ночи быстрейшего шлет из гонцов
С известьем к владыке туранской земли:
«Бойцы Сиавуша войною пришли,
Ведет их Ростем, знаменитый герой;
Меч в длани могучей и саван – в другой.
Когда властелина услышу приказ,
Я войско в сражение двину тотчас.
С дружиной спеши на подмогу и ты:
⁴³³⁰ Ведь буря огню придает быстроты».
И мчится быстрее огня самого
Посланец по воле вождя своего.
На месте, меж тем, не стоит Сиавуш;
Как буря, несётся воинственный муж,
Ведя в наступленье иранскую рать.
Вождю Герсивезу уж некогда ждать
Ответа владыки. Он в битву идти
Решился, не видя иного пути.
Все ближе дружина к дружине, и вот
⁴³⁴⁰ Столкнулись пред Балхом, у самых ворот.
Бой вспыхивал дважды, кровав и жесток;
Царевич, как только день третий истёк,
Отрядами пеших бойцов заградил
Все выходы Балха, и в город вступил.
С бойцами за реку бежал Сепехром
И вскоре предстал пред туранским царём.
 

[Письмо Сиавуша Кавусу]

 
Лишь Балх сиавушева рать заняла,
С письмом предводитель отправил посла.
Написано мускусом было оно
⁴³⁵⁰ На шелке, как издавна заведено.
Вначале хвалу Сиавуш воздавал
Творцу, что ему торжество даровал,
Создателю солнца и звёзд, и луны,[174]174
  4353 В оригинале: «Владыке солнца и вращающегося месяца».


[Закрыть]
Кем троны державные вознесены:
«Захочет – дарует он власть и почёт,
Захочет – на горе и боль обречёт.
И должно велению разума внять,
Не споря, Создателя волю принять.
Молю: вездесущий святой Судия,
⁴³⁶⁰ Благой, всемогущий Творец бытия
Да будет опорой тебе, да пошлёт
Твоим начинаньям счастливый исход!
Под сенью твоею, владыка владык,
Я города Балха счастливо достиг.
Сражения длились три дня, наконец,
Победу послал нам великий творец.
В Термед отступил Сепехром. Обуян[175]175
  4367 Термед – так и в оригинале: „даль" в конце. В других местах «Шахнаме» и обычно – Термез – важнейший в древности и в средние века пункт переправы через Джейхун. Современный город в Средней Азии.


[Закрыть]
Смятеньем, умчался стрелою Барман.
Джейхуна достиг мой воинственный строй,[176]176
  4369 Джейхун – Аму-Дарья, основное в Средние века арабское и персидское название реки.


[Закрыть]
⁴³⁷⁰ Здесь реет победно мой стяг боевой.
Привел Афрасьяб в Согдиану войска,[177]177
  4371 Согдиана – в оригинале Согд – древняя территория Самарканда.


[Закрыть]
От них отделяет нас только река.
Когда мне прикажет владыка, велю
Бойцам переправиться, битву продлю».
 

[Ответ Кей-Кавуса Сиавушу]

 
Посланье дошло до властителя. Он,
От этих вестей торжеством озарён,
Йездану молился, склоняя чело,
Чтоб юное древо плоды принесло.
В ответном послании радость излил
⁴³⁸⁰ И красками рая его расцветил:
«Небесных светил всемогущий Творец,
В чьей власти дарить и престол, и венец,
Тебя да хранит от негаданных бед!
Пусть вечно сияет в душе твоей свет.
Да будет величьем всегда озарён
Тобою прославленный царственный трон!
Ведом правотою и счастьем своим,
Вступил ты в сражение с недругом злым.
Твои ещё пахнут уста молоком,
⁴³⁹⁰ А ты уже сердцем к сраженьям влеком.
Победу одерживай в каждом бою,
Являя отвагу и силу свою.
Ликуй и сегодня, врага сокрушив,
Но будь осмотрителен, нетороплив.
На месте останься: не следует рать,
Преследуя вражьи войска, раздроблять.
Знай, царь Афрасьяб хитроумен и зол.
Венец ему дан и верховный престол:
Из рода великого, древнего он,
⁴⁴⁰⁰ Главой до небесных светил вознесён.
Не рвись же с туранским владыкою в бой,
Знай, сам поспешит он сразиться с тобой.
Но если он первым Джейхун перейдет —[178]178
  4403—4404 Стих, наглядно свидетельствующий о роли Джейхуна (Аму-Дарьи) как границы Ирана и Турана. Второй стих бейта переведен по общему смыслу. В оригинале: «Он полу свою будет влачить в крови».


[Закрыть]
Кровавая кара безумного ждет».
К посланью приложена шаха печать,
И вот уже вестник послание мчать
Готов, и ему повелел властелин
Скакать неустанно средь гор и долин.
Гонец, к Сиавушу примчавшись, ему
⁴⁴¹⁰ Посланье доставил, и рад был письму
Царевич, по сердцу пришелся совет;
Он свято исполнил отцовский завет.
Поспешно покинув Ирана предел,
Меж тем, Герсивез к Афрасьябу летел.
Примчавшись, владыке воинственный муж
Поведал: «Уж в Балхе стоит Сиавуш;
С ним грозная рать, полководец Ростем,
Герои, чьи подвиги ведомы всем.
На каждого нашего – их пятьдесят,
⁴⁴²⁰ И все с булавами как буря летят.[179]179
  4420 В оригинале: «[Все] гордо поднявшие головы с булавами баранобычьими (горзейе гавмиш)», т. е. с булавами, украшенными головой быка-барана – символом мощи и силы.


[Закрыть]
Из пеших бойцов, облаченных в броню,
Любой быстротою подобен огню;
Их стан бы орёл облететь не дерзнул!
Никто из туранцев очей не сомкнул:
Три дня и три ночи не ведали сна,
Воителей силы иссякли до дна.
Но в стане иранцев – лишь сон одного
Охватит – уж новый сменяет его,
А первый на отдых идет; освежён,
⁴⁴³⁰ В сражение снова кидается он».
Во гневе вскочил повелитель, едва
От брата услышал такие слова.
Так грозно взглянул, будто меч обнажить
Хотел, и на месте его уложить.[180]180
  4431 – 4434 Эти два бейта в оригинале звучат так:
  «Вспыхнул, словно огонь, Афрасиаб,
  Вскочил с места отдохновения и сна.
  Он так взглянул на Герсивеза,
  Сказал бы ты, что он рассечёт его стан».


[Закрыть]
Осыпав хулою, прогнал его прочь,
Не в силах свирепый свой гнев превозмочь.
Сзывает он тысячи знатных гостей,
Велит приготовиться к пиру скорей,
Убрать, разукрасить равнины простор,
⁴⁴⁴⁰ Одеть Согдиану в китайский убор.[181]181
  4440 Согд издавна был связан с далеким Китаем. Китайская культура и техническое мастерство (наряду с греческим) считались во времена Восточного (мусульманского) Средневековья непревзойденными.


[Закрыть]
Весь день веселились. Когда же родник,
На землю лучи изливающий, сник,
Властитель, простёршись на ложе своём,
Забылся тревожным, томительным сном.
 

[Афрасьяб видит зловещий сон]

 
Лишь первая треть ночи тёмной прошла,[182]182
  4445 В оригинале: «Одна часть (чо йäк бäхре) ночи прошла». В Парижском издании вместо «одна часть» сказано «одна стража» (йäкпас). Второй вариант уточняет понимание первого, т. е. прошла не какая-то часть ночи, но определённая, соответствующая смене ночной стражи. «Треть ночи», как сказано в переводе,– по существу точное определение (в течение ночи стража менялась трижды).


[Закрыть]
Царь вскрикнул со сна, словно вдруг затрясла
Его лихорадка; испугом пронзён,
На ложе трепещет и мечется он.
И слуги вскочили, смятенья полны,
⁴⁴⁵⁰ Тем воплем отчаянным пробуждены.
Едва Герсивезу-вождю принесли
Известье, что худо владыке земли,
Он кинулся к Афрасиабу тотчас
И видит упавшим его; огорчась,
Его обхватил и, тревогой объят,
Спросил: «Что случилось с тобою, мой брат?».
«Не спрашивай,– царь говорит,– погоди,
Со мною речей ни о чем не веди,
Очнуться мне дай. Чтобы страх мой утих,
⁴⁴⁶⁰ Держи лишь покрепче в объятьях своих!».
Но вот повелитель в сознанье пришел
И видит: все плачут вокруг. На престол
Воссел он, как ивовый лист трепеща;[183]183
  4463 В оригинале вместо «ивовый лист» сказано «ветвь дерева» (чо шах-е дерäхт).


[Закрыть]
В чертоге зажглась за свечою свеча,
И вновь Герсивез вопрошает: «С тобой
Что сталось, владыка? Мне правду открой».
На то Афрасьяб отвечает ему:
«О, я бы не мог пожелать никому
Увидеть, что нынче я видел во мгле.
⁴⁴⁷⁰ Сна хуже не вспомнит никто на земле.
Мне виделись логова, полные змей,
Пустыня и коршуны злые над ней,[184]184
  4472 Коршунам перевода соответствуют в оригинале орлы, дословно: «Земля – полна праха, небо – орлами» (зäмин пор äз гард асман пор окаб).


[Закрыть]
Угрюмых, бесплодных утесов гряда,
Не знавших улыбки небес никогда.[185]185
  4474 В подлиннике:
  «[Ты сказал бы – небо] Не явило им своего лица с начала мира».


[Закрыть]
Там видел я царскую ставку свою
И наших бойцов, закаленных в бою.
Вдруг вихрь налетел, нас повергнувший в страх,
Мой царственный стяг опрокинут во прах,
Кровь льётся рекою и сорван покров
⁴⁴⁸⁰ С шатра моего и со многих шатров.
Смерть воинов косит, нет павшим числа,
Кровавой горой громоздятся тела.
Несутся иранцы, что вихрь грозовой,—
Кто с луком натянутым, кто с булавой.
Сто тысяч воителей, каждый в броне,[186]186
  4485—4486 Эти стихи не имеют опоры в соответственно расположенном бейте оригинала, а взяты из одного полустишия ниже (см. след. прим.).


[Закрыть]
Весь в черном, на вихреподобном коне.
Лес копий; от крови дымится трава;
На каждом копье, словно плод,– голова.
Примчались и, с трона совлекши меня,[187]187
  4489—4490 Здесь в переводе рассказа Афрасиаба о своем сне переводчик допустил перестановку и дробление двух бейтов оригинала с переносом части бейта.


[Закрыть]
⁴⁴⁹⁰ Связали, помчали быстрее огня,
И сколько я взоры вокруг не кидал,
Из близких своих никого не видал.
Тут некий воинственный, гордый ездок
К ногам Кей-Кавуса меня приволок.
Владыки иранского царственный трон,
Казалось, до самых небес вознесён.
Сидел близ носящего царский венец
С сияющим месяцем схожий юнец.
Ты б только четырнадцать лет ему дал;
⁴⁵⁰⁰ Лишь в путах меня пред собой увидал —
Свирепо взревев, ярым гневом объят,
Мне в грудь он вонзил закаленный булат.
От боли жестокой лишился я сил,
И крик мой меня же от сна пробудил».
В ответ предводитель: «К добру этот сон,
Друзей твоих, верь мне, порадует он.
И счастье и власть принесёт он тебе,
А недругов злой обречёт он судьбе.
Но должно найти толкователя снов,
⁴⁵¹⁰ Богатого мудростью мыслей и слов.
Клич кликни мобедам, которым ясны[188]188
  4511—4512 В подлиннике: «позовем бодрствующих сердцем мобедов, звездочетов и мудрецов». «Бодрствующие сердцем» (бидардель) – здесь проницательные, мудрые. Мобеды вообще выступали в качестве мудрецов-советников, в частности, в роли толкователей снов.


[Закрыть]
Небесные знаменья – вещие сны».
 

[Истолкование мобедами сна Афрасьяба]

 
И те, что владели премудростью сей,
Из царской столицы, из всех областей
Собравшись, пришли к властелину на зов;
Внимать повелению каждый готов.
Их царь усадил, оказал им почёт;
О том и об этом беседа течёт.
Затем говорит он почтенным жрецам,
⁴⁵²⁰ Познавшим веления звезд мудрецам:
«Лишь вам я поведаю виденный сон,
Для прочих пусть тайной останется он.
Кто нашу беседу дерзнет разгласить,
Тому, поклянусь, головы не сносить».
Награду, чтоб их не пугать, посулил,
Их золотом и серебром оделил
И сон свой поведал. Владыки слова
Услышав, мобедов премудрый глава[189]189
  4528 В оригинале просто «мобед», вместо «мобед над мобедами» (мобедан мобед), но вполне естественно предположить, что от имени всех говорил некто, имеющий на это право по своему положению.


[Закрыть]
Сказал, устрашённый: «Я царскому сну
⁴⁵³⁰ Правдивое дать толкованье дерзну.
Но раньше мне дай нерушимый обет,
Дай клятву, которой священнее нет,
Что если поведаю истину я,
На нас не обрушится кара твоя».
Поклялся владыка жрецов не казнить,
Безвинных в несчастьи своем не винить.
Мобед, умудрённый познаньями муж,
Известный своим красноречьем к тому ж,
Промолвил: «Могучий владыка земли,
⁴⁵⁴⁰ Разгадку тебе я открою, внемли.
Готовься теперь наяву увидать
Иранских воителей грозную рать.
Несётся воинственный вождь перед ней,
Средь мудрых, войной закалённых мужей;
Светлее звезда не сияла ничья.
Погублена будет держава твоя.
Когда с Сиавушем завяжешь войну,
Ты кровью затопишь родную страну.
Тебе с ним соперничать будет невмочь,
⁴⁵⁵⁰ Тебя из державы изгонит он прочь.[190]190
  4550 В переводе пропущен следующий за данным стихом бейт оригинала:
  «Не оставит из туранцев (торкан) никого на троне.
  Опечалится от войны с ним государь» (Афрасиаб).


[Закрыть]
А если тебе победить суждено,
Турану спасения нет всё равно.
В возмездье за смерть Сиавуша страна
Разрушена будет, дотла сожжена.
Когда истребят её пламя и меч,
Мою ты припомнишь правдивую речь.
Хоть птицей сквозь тучи стреми свой полёт,
Тебе не осилить вертящийся свод;
Как раньше вращаться он будет и впредь,
⁴⁵⁶⁰ То лаской светиться, то гневом гореть».
Внимает владыка, тревогой пронзён,
Уж в битву идти не торопится он.
Пророчество брату открыв своему,
Зловещую тайну поведав ему,
Сказал он: «Коль против царевича рать
Не двину – не станет он мщенья искать;
В бою не погибну и он не падёт,
От распрей кровавых народ отдохнёт;
Не станет сражаться со мною Кавус,
⁴⁵⁷⁰ И мир не наполнится смутой. Клянусь:
Забуду земель покоренье, бои,
Лишь к миру отныне стремленья мои!
Пошлю Сиавушу немало добра,
Алмазов и золота, и серебра.
Был мир Менучехром-царём разделён[191]191
  4575—4578 Точно по оригиналу Вуллерса:
  Мäнучехр гити нä бäхшид раст
  хäман бäхрейе хвиштäн кäм бехваст,
  но о каком делении мира именно Менучехром идет речь? – В томе I повествовалось лишь о разделе мира между сыновьями Феридуна (см. стр. 99—100 и прим. 2899—2900 в томе I). Таким образом, бейт в оригинале непонятен и даже предположение о случайной замене имен Феридуна на Менучехра не устраняет сомнений, так как «удел» Иреджа (и самого Феридуна) – Иран может быть и был меньше по территории, но, бесспорно, был лучшей долей в разделе, что и послужило поводом к раздорам и братоубийству.


[Закрыть]
Не поровну: долю взял меньшую он.
Теперь возвращу я уделы,что встарь
Мне сам уступил добродетельный царь.
Быть может, я средством таким отведу
⁴⁵⁸⁰ Над нами нависшую злую беду.
Я щедростью грозной судьбине глаза
Закрою: быть может, промчится гроза.
Приемлю всё то, что назначил мне рок:
Да всходит посеянный небом росток!».
 

[Афрасьяб советуется со знатью]

 
Вращаясь, полкруга свершил небосвод,
Взошло лучезарное солнце, и вот
Вожди-венценосцы туранской земли,
Как верные слуги, к владыке пришли.
И долго с вождями держал он совет.
⁴⁵⁹⁰ Мужам многоопытным, видевшим свет,
Такие слова властелин говорил:
«Доселе мне жребий лишь войны дарил.
Немало убито рукою моей
В Иране отважных и славных мужей.
В пустырь обратил я немало садов,
Немало в крови потопил городов,
Немало долин, став добычей беды,
Набегов моих сохраняют следы.
Когда кровожадны владыки, во мгле
⁴⁶⁰⁰ Скрывается счастье на этой земле:
Онагры степные в свой срок не родят,
И сокол выводит слепых соколят;
У серн молоко иссякает в сосцах,
И воды мутнеют в нагорных ключах,
И в руслах ручьям высыхать суждено,
И мускусу благоухать не дано,
И стонет народ от жестоких обид,
И кривда безжалостно правду теснит.
Пресытилось сердце войною и злом,
⁴⁶¹⁰ Отныне мы праведный путь изберём.[192]192
  4610 В оригинале: «я хочу искать божеского пути (рах-е Изäди) – пути Изеда-Йездана.


[Закрыть]
Несчётные блага польются рекой,
На землю сойдет долгожданный покой.
Мы людям дадим отдохнуть от тревог,
И смерть застигать их не будет врасплох.
В Туране, в Иране – владенья мои,
Закон для владык – повеленья мои.
Две трети земли мне богатую дань[193]193
  4617 Две трети земли – в оригинале «две части» (до бäхр äз джäхан).


[Закрыть]
Несут ежегодно: сильна моя длань!
К чему мне война? Лишь услышу от вас
⁴⁶²⁰ Согласье – с Ростемом снесусь я тотчас,
Пошлю Сиавушу письмо и дары,
Чтоб в мире мы зажили с этой поры».
Раздался в ответ одобрения шум,
Все славят царя миролюбие, ум:
«Ты царь наш, а каждый из нас – твой слуга,
И воля владыки нам всем дорога».
Расстались, для радости души раскрыв,
Заботы откинув и страх позабыв.
Тогда Герсивезу сказал Афрасьяб:
⁴⁶³⁰ «В дорогу тебе собираться пора б!
Две конные сотни с собою бери,
Без устали мчись от зари до зари.
Ты должен вождю Сиавушу во стан
Богатых даров отвезти караван:
Вези златоуздых коней молодых,
Булаты из Хинда в ножнах золотых,[194]194
  4636 Булаты из Хинда – т. е. из Индии; они славились на всем Востоке, как и йеменские клинки, румийские шлемы и т. п.


[Закрыть]
Венец, излучающий блеск жемчугов,
С коврами богатыми сотню вьюков.
Две сотни рабов и рабынь подари,
⁴⁶⁴⁰ Учтиво, приветливо с ним говори.
Скажи от меня: «На Иран нападать
Не думает вовсе туранская рать.
Одну Согдиану моею считай:
От брега Джейхуна до Чина – мой край.
Тур ярый и Сельм в прошлом начали спор,[195]195
  4645—4646 О Туре и Сельме см. прим. 2851, 2859 в томе I.


[Закрыть]
Вверх дном и пошло всё на свете с тех пор.
Иреджа невинная кровь пролилась,
И ярость в сердцах у иранцев зажглась.
А были Иран и Туран сплочены,
⁴⁶⁵⁰ Не ведал никто ни вражды, ни войны.
Но должно надеяться нам на Творца,
К согласью и счастью вернёт он сердца.
Тебя из Ирана недаром сюда
Привёл он: да сменится дружбой вражда!
Пусть миром звезда твоя мир озарит,
Век распрей и злобы да будет забыт!
Слова Герсивеза услышь, и в ответ
Дай мудрою мыслью внушённый совет:
Не лучше ль раздел совершить нам, как встарь[196]196
  4659—4660 О Феридуне и разделе им мира между сыновьями см. прим. 2899—2900 в томе I.


[Закрыть]
⁴⁶⁶⁰ Свершил Феридун, прозорливейший царь?
Мы этим бы путь заградили беде,
Конец положили старинной вражде.
Ты царь, и владыке ты мог бы внушить,
Что пламя раздора пора потушить».
Затем и Ростема ты к миру склони,
Все средства для цели благой примени.
Чтоб дружбу он принял и не был суров,
Ему не жалей драгоценных даров.
Лишь трон не дари, не царем он рождён;
⁴⁶⁷⁰ Иметь не пристало Могучему трон».[197]197
  4670 В подлиннике:
  «тело (простого?) богатыря не достойно (царского) трона» (тäн-е пäхлäван аз дäр-е гах нист).


[Закрыть]
 

[Герсивез прибывает к Сиавушу]

 
Идет с Герсивезом даров караван.
Их блеском, ты скажешь, весь мир осиян.
Дошел до Джейхуна, идя все быстрей.
И выбрав из доблестных богатырей
Посланца, ему Герсивез повелел
Известье доставить. Гонец полетел
И волны реки пересёк на челне,[198]198
  4677 В оригинале говорится не о переправе через Джейхун, а о движении по реке на судне в течение дня (разумеется на левый берег в направлении Балха).


[Закрыть]
И вот уж он в Балхе, на той стороне.
Едва до вождя Сиавуша дошла
⁴⁶⁸⁰ Нежданная весть о прибытьи посла,
Ростема призвал Сиавуш, и одни
Оставшись, ту весть обсудили они.
И вот Герсивез именитый вошёл.
Дорога открыта, подходит посол
К престолу. Сын шаха иранского встал,
Являя учтивость, его обласкал.
Пал ниц Герсивез, лобызает он прах —
Его обуяли смущенье и страх.
У трона его Сиавуш усадил,
⁴⁶⁹⁰ Приветствовал, об Афрасьябе спросил.[199]199
  4690 В оригинале: зе äфрасйа бäш бепорсид сäхт. Обычное значение слова сäхт – грубый (грубо), крепкий и т. п., но едва ли можно допустить, чтобы Сиавуш спрашивал об Афрасьябе грубо. Это не вяжется с общим тоном встречи. Скорее слово «сахт» употреблено в значении усиленно, т. е. «и много расспрашивал об Афрасьябе», что вполне согласуется с этикетом.


[Закрыть]
Дивит ослеплённого богатыря
Величье того молодого царя.
Внимает Ростем обращенью посла:
«Лишь весть о тебе к Афрасьябу пришла,
Мне мчаться велел он, не медля в пути,
Дары от него венценосцу везти».
Тут знак подает Герсивез-исполин,
И вот уж дары пред главою дружин.
До двери дворца от ворот городских —
⁴⁷⁰⁰ Рабов вереницы, коней дорогих,
В коронах рабы, в кушаках золотых,[200]200
  4701 – 4704 Здесь допущена перестановка двух смежных бейтов.


[Закрыть]
Рабыни в запястьях, в серьгах золотых,
Динары, престолы, венцы без числа.
Их мысль бы измерить и счесть не могла.
Глядит на посланца, лицом прояснись,
И внемлет ему благосклоннее князь.
Ответил Могучий: «Семь дней проведём
В весельи, а там и решенье найдём.
Обдумаем просьбу царя, на совет
⁴⁷¹⁰ Мужей созовем и составим ответ».
Склонясь до земли, лобызая престол,
Хвалой отвечал хитроумный посол.
Готовят высокому гостю покой,
Украшенный золототканной парчой,
И слуг посылают к нему. Между тем
Вдвоем с Сиавушем остался Ростем.
Раздумывать стали над речью посла:
Предвестие блага она или зла?
Сомненье закралось Могучему в грудь:
⁴⁷²⁰ Зачем столь поспешно свершил этот путь
Туранец? И вот средь ночной темноты[201]201
  4721—4722 В оригинале отсутствует образ «ночной темноты», а дана просто оговорка, что «сделали всё как было надо», т. е. «приняты были все меры предосторожности».


[Закрыть]
Расставлены всюду дозорных посты.
Ростему затем Сиавуш говорит:
«Верь, будет их умысел нами раскрыт.
И если коварством туранец ведом,
От этой отравы мы средство найдём.
Сто знатных туранцев из царской родни
В письме перечисли: пусть будут они
Отправлены к нам, как надёжный залог.
⁴⁷³⁰ Избавится сердце тогда от тревог.
Поймём, не притворно ли к миру он звал,
За мирной завесой не скрыт ли кимвал?
Залогом таким успокоив сердца,
Мы верного к шаху направим гонца.
Владыка, услышав подобную весть,
Быть может, забудет кровавую месть».
Ростем отвечал: «Твой разумен приказ,
Без этого мир невозможен для нас».
 

[Сиавуш заключает договор с Афрасьябом]

 
Наутро туранец, покинув покой,
⁴⁷⁴⁰ Корону надев и кушак золотой,
Пришел к Сиавушу, к престолу припал,
Хвалой молодого царя осыпал.
Спросил Сиавуш: «Многошумная рать
В ночи не мешала ль тебе почивать?»
И после сказал: «Речь мне в душу твоя
Запала: немало раздумывал я.
К решенью мы оба пришли, наконец, —
Возмездия жажду изгнать из сердец.
Пошли Афрасьябу ответ: „С этих пор
⁴⁷⁵⁰ Да будет окончен воинственный спор!
Кто дела недобрый конец разглядел,
Прозрев, от недобрых откажется дел.
Коль правдой и мудростью дух твой богат,
Обрёл ты сокровищ невиданный клад.
Когда не таится отрава в меду
И в сердце не прячешь ты месть и вражду,
И верен ты клятве священной своей —
Пришли мне из родичей сотню мужей
Знатнейших, известных Ростему: сполна
⁴⁷⁶⁰ Тебе перечислит он их имена.
Когда мне отдашь ты в заложники их —
Докажешь правдивость обетов своих.
А также из градов иранской земли,
Что ранее в руки к тебе перешли,
Ты должен в Туран отвести свою рать
И впредь нападений на них не свершать.
Пусть правда и мир воцарятся навек.
Не должен быть лютым, как тигр, человек.
Весть шаху отправлю: быть может, смягчён,
⁴⁷⁷⁰ Войска отзовет без сражения он“».
Гонца Герсивез посылает: «Лети,
Будь вихрю степному подобен в пути!
Расстанься с покоем, не думай о сне,
Несясь к Афрасьябу на быстром коне.
Скажи, что, с пути не свернув ни на миг,
Я цели желанной счастливо достиг.
Сказал Сиавуш: будет мир заключён,
Но сотню заложников требует он».
И воин в пыли непроглядной исчез,
⁴⁷⁸⁰ Известье везя, что послал Герсивез.
Был царь озадачен известьем таким,
Сомненьями тяжкими втайне томим,
Он мыслил: «Что если уловки одни
Всё это, и сотню мужей из родни
Утрачу? Тогда пораженье грозит,
Без верных помощников буду разбит.
Но если заложников дать откажусь —
Лжецом я в глазах у него окажусь.
Решусь на уступку пойти; ведь иной
⁴⁷⁹⁰ Согласья достигнуть не сможем ценой.
Приму, не отвергну рассудка совет,
Быть может, спасусь от нагрянувших бед».
И сотне мужей, что Могучий назвал,
Он тотчас отправиться в путь приказал.
Царю молодому иранской земли
Немало сокровищ они повезли.
Кимвал загудел, трубный слышится вой,
Снят с места державный шатёр боевой.
Чач, Согд, Самарканд, Бухару, Сепиджаб,[202]202
  4799 Чач, Согд, Самарканд, Бухару, Сепиджаб.– Перечисляются владения Афрасиаба. Чач– вариант Шаш – современный Ташкент (ср. прим. 3580 в томе I). Самарканд – древнее Маракапда, столица Согда, ныне городище Афрасиаб (!) – на окраине нового (с середины XIII в.) города – Самарканда. Сепиджаб – город в Мавераннахре.


[Закрыть]
⁴⁸⁰⁰ И земли и трон – бросил все Афрасьяб;
Предлогов и хитростей он не искал,
Не медля, с дружинами в Канг ускакал.[203]203
  4802 Канг – см. ниже прим. 5651—5652.


[Закрыть]
Как только тот слух до Ростема дошёл,
Он ожил, покой долгожданный обрёл.
Стремительней ветра спешит он принесть
Царю Сиавушу отрадную весть.
И молвит: «Идет наше дело на лад,
Дозволь Герсивезу вернуться назад».
Дары приготовить велел Сиавуш:
⁴⁸¹⁰ Оружье, венцы, кушаки и к тому ж
Коня, что поспорить и с вихрем бы мог,
И в ножнах блестящих индийский клинок
Обрадован даром богатым таким
Посол – будто месяц блеснул перед ним.
В восторге он князю хвалы расточал;
Ты скажешь, по воздуху конь его мчал.
 

[Сиавуш посылает Ростема к Кавусу]

 
Трон кости слоновой блестит во дворце,
На нем Сиавуш в драгоценном венце.
Так вымолвил он: «Обозрев нашу рать,
⁴⁸²⁰ Нам витязя должно такого избрать,
Который умён, красноречьем богат,
Чьи речи, быть может, царя убедят».
Могучий в ответ: «Где такого найти?
Кто шаху дерзнёт эту весть отвезти?
Всё тот же, что ранее был, Кей-Кавус,
Ещё невоздержанней он, поклянусь.
Не лучше ли к шаху отправиться мне,
Открыть ему истину наедине?
Коль будет веленье тобою дано —
⁴⁸³⁰ Помчусь я, в том вижу лишь благо одно».
По сердцу та речь Сиавушу была,
Искать уж не стал он другого посла.[204]204
  4832 В оригинале хäдис-е ферестадеган йад (Вариант бад) гäшт (шод), дословно: «рассказ о посланных (прежде) воспоминанием (ветром!) сделался».


[Закрыть]
Советуясь, долго сидели вдвоём
Могучий Ростем с именитым вождём,
И после призвали писца, и ему
Тотчас приступить повелели к письму.
Восславил в начале послания вождь
Того, кто дарует отвагу и мощь:
«Создатель сознания, разума, сил,
⁴⁸⁴⁰ Он мудростью души людей просветил
Ему неподвластного нет существа,
А тот, кто преступит завет божества
Суровую кару судьбы понесёт.
Оплот благоденствия, правды оплот,
Небесных светил всемогущий Творец,
Да благословит он твой трон и дворец,
О царь многославный, владыка владык.
Да будешь ты вечно могуч и велик!
К добру неизменно указывай путь,
⁴⁸⁵⁰ Опорою правды и разума будь!
Я Балха весною победно достиг,
Мне счастье являло смеющийся лик.
От вести такой Афрасьяба вино
Вдруг сделалось в чаше хрустальной черно.[205]205
  4853-4854 – В оригинале: «черной стала в его чаше светлая вода [вино]» – сиäх шод беджам äндäрäш роушäн аб. При варианте Парижского издания: «потемнело в его глазах солнце» (...бечäшм äндäрäш афтаб).


[Закрыть]
Тогда, устрашённый нависшей бедой,
Поняв, что покинут благою звездой,
Навстречу с дарами он брата прислал,
Рабынь, облачённых богато, прислал.
Тебя умоляет о милости он,
⁴⁸⁶⁰ Верховный венец уступает и трон.
Твое признаёт превосходство над ним.
Довольствуясь царством туранским одним,[206]206
  4861—4862 В оригинале точнее сказано, что Афрасиаб отныне будет доволен своим уделом (мäрз – пограничная область – см. прим. 7100 в томе I), и далее: «будет [отныне] знать свое место и значение [как вассала]».


[Закрыть]
На землю Ирана не ступит он впредь,
Не будет враждою и злобой гореть.
Сто родичей знатных в залог он прислал.
К тебе именитый Ростем поскакал
Просить, чтобы внял ты смиренной мольбе
Того, кто явил дружелюбье тебе».
И мчится Могучий к владыке царей
⁴⁸⁷⁰ С блистающим стягом, с дружиной своей.
Меж тем от вождя Сиавуша назад
Вернулся к владыке туранскому брат,
Поведал ему об иранском вожде:
Владыки подобного нет, мол, нигде.
Красы ослепительной, скромен, стыдлив,
Исполнен отваги, умён, прозорлив.
Снискал бы он в каждом бою торжество;
Ты скажешь, сам разум взлелеял его!».
Царь молвит с улыбкой: «Цель наша ясна,
⁴⁸⁸⁰ Согласье нужнее теперь, чем война.
Во сне увидал я со страхом в груди:
Не взлёт, а падение ждёт впереди.
Отыскивать средства я начал тогда,
Чтоб нас миновала лихая беда;
Скупиться не стал, посылая дары, —
Идёт всё, как должно, до этой поры».
 

[Ростем вручает Кавусу послание Сиавуша]

 
Как буря простор покоряя, меж тем
К владыке Ирана примчался Ростем.
С поклоном вступил во дворец исполин,
⁴⁸⁹⁰ Навстречу ему поднялся властелин,
С приветом в объятья его заключил,
О здравьи, о близких, о войске спросил,
О ходе боёв, нападений, засад,
Спросил, отчего воротился назад?
Рассказ о делах Сиавуша ведёт
Ростем, и посланье царю отдаёт,
Лишь строки, что мудрый писец прочитал,
Царь выслушал – тучи темнее он стал.[207]207
  4898 ...тучи темнее он стал.– В оригинале сравнение со смолой (рох-е шах-е Кавус шод хäмчо кир).


[Закрыть]
Ответил Ростему: «Пусть юный мой сын
⁴⁹⁰⁰ Ещё не изведал суровых годин,
Но ты-то, над кем столько лет протекло —
Муж зрелый, познавший и благо, и зло.
Безмерно тебя превозносит молва,
Отвагою в битве затмишь ты и льва.
Ужели забыл ты, став памятью слаб,
Как сон и покой наш унёс Афрасьяб?
Мне рать подобало вести самому!
Я рвался навстречу врагу своему,
Меня удержали, упорно твердя:
⁴⁹¹⁰ Уместней послать молодого вождя.
Чтоб быть справедливым возмездье могло,
Лишь злом воздавать подобает за зло.
А вы, на проклятые эти дары
Польстившись, к противнику стали добры!
У вас же добытое силой добро
Вам дарит – опутал вас недруг хитро!
Прислал худородных и жалких в залог —
Назвать и отца ни один бы не смог!
А сам и не вспомнит о них никогда,
⁴⁹²⁰ Они для него – что в канаве вода.
Пускай вы покинули доблести путь,
Но я от сражений не рвусь отдохнуть.
Туда, где раскинул свой стан Сиавуш,
Помчится разумный, испытанный муж
С таким повеленьем: „Покорствуя мне,
Надень на заложников цепи. В огне,
Сожги все дары и по ветру развей,
Смотри, ни к чему прикоснуться не смей!“ —
Туранцев ко мне ты отправишь затем,
⁴⁹³⁰ Велю отрубить я им головы всем.
А сам, распалив жажду мести в груди,
С дружиной своей на Туран напади.
Обрушьте на недругов лютый свой гнев,
Как волки, на стадо ягнят налетев!
Когда занесёшь ты губительный меч
И станешь селения грабить и жечь —
Встревоженный, чуждый покою и сну,
Начнёт Афрасьяб поневоле войну».
Ему отвечает Могучий: «О царь,
⁴⁹⁴⁰ Заботою сердце себе не мытарь.
Совет мой послушай, а там и решай:
Тебе ведь покорны и войско и край.
Не ты ль говорил: „На врага наступать
Не должно, на месте удерживай рать.
С ордою своей не замедлит он сам
Джейхун пересечь и направиться к вам“.
Я ждал наступления вражеских сил,
Но дверь примирения недруг открыл.
Коль ищут согласья и мира с тобой,
⁴⁹⁵⁰ Не должно кидаться в неистовый бой.
К тому же верны обещаньям князья,[208]208
  4951—4952 В оригинале:
  во дигäр ке пейман шекäстäн зе шах
  нäбашад песäндидейе никхах,
  дословно: «и ещё разрыв договора со стороны шаха не будет одобрен доброжелателями», т. е. Ростем призывает шаха Кавуса к соблюдению условий договора, заключённого его сыном Сиавушем.


[Закрыть]
Поправшего клятву осудят друзья.
Положим, царевич, враждой обуян,
В кровавых боях разгромил бы Туран,
Ты что приобрел бы?—Престол и печать,
Ирана богатство, покой, благодать...
Всего ты достиг, для чего же война?
Да будет душа твоя света полна!
А если бы мы обманулись, когда б
⁴⁹⁶⁰ Решился обет преступить Афрасьяб —
Что ж, мы не устали от грохота сеч!
Все те же и львиная хватка и меч.
Ты с сыном в Иране на троне златом
Сиди, не печалься, прошу, ни о чём.
С дружиной забульскою вихрем примчась,
Я вражий престол ниспровергну тотчас.
Взмахну булавой Афрасьябу на страх —
Дрожь схватит его, потемнеет в глазах.
Мы с ним не однажды встречались в бою.
⁴⁹⁷⁰ Захочет – вновь мощь испытает мою.
Не требуй, чтоб клятву нарушил твой сын,
На душу греха не бери, властелин.
Открыто скажу я – таиться к чему ж? —
Обет не нарушит твой сын Сиавуш.
Твоё повеленье, душой возмутясь,
Сурово отвергнет прославленный князь.
Сыновнее сердце, о царь, не терзай:
Сам после ты горько раскаешься, знай!»
 

[Кей-Кавус отсылает Ростема в Систан)

 
Речь выслушал царь, и сверкнули глаза,
⁴⁹⁸⁰ И гнева его разразилась гроза.
Ростему сказал повелитель земли:
«Я речь поведу откровенно, внемли.
Внушил ему это решение ты,
Виной, что забыл он о мщении – ты.
Ты думой о благе своем поглощён,
Не ищешь возвысить державу и трон.
Останься, а Тус-полководец пойдёт
С дружиной, с литаврами в ратный поход.
Отправлю я в Балх верхового гонца
⁴⁹⁹⁰ Со словом суровым царя и отца.
А если веленье моё Сиавуш
Отвергнуть решится, то дерзостный муж
Пусть рать предводителю Тусу вручит,
А сам с приближенными к нам поспешит.
Я с ним по заслугам тогда поступлю,
Подобной строптивости не потерплю!
И другом тебя уж не стану я звать,
Не будешь ты впредь за меня воевать».
Во гневе воскликнул Ростем: «Небосвод,
⁵⁰⁰⁰ И тот на Могучего не посягнёт!
Тус, правда, Ростема воинственней – всё ж[209]209
  5001 В образе Ростема (следуя, вероятно, народной основе и даже усиливая этот момент) Фирдоуси подчеркивает сочетание силы непомерной с мирными стремлениями, любовью к миру.


[Закрыть]
Подобных Ростему едва ли найдёшь!»
И тотчас Ростем покидает царя,
Насупившись, негодованьем горя,
Приказ отдаёт, и снимается стан,
И мчится Могучий с дружиной в Систан.
А шах предводителя Туса призвал,
Собраться в далёкий поход приказал.
Ему торопиться велит Кей-Кавус.
⁵⁰¹⁰ Дружину скликает литаврами Тус,
И каждый воитель готовится в путь,
Себе говоря: «О покое забудь!»
 

[Ответ Кей-Кавуса на послание Сиавуша]

 
Посланца избрал Кей-Кавус и ему
В дорогу велел собираться. К письму
Спеша приступить, он писца подозвал,
Сиденье у трона ему указал.
Враждою и гневом посланье полно,
Подобно стреле острожалой оно.
Царь славил вначале Создавшего мир:
⁵⁰²⁰ «Того, кто войну посылает на мир,
В чьей власти Луна и Бехрам, и Кейван,[210]210
  5021 Бехрам, Кейван – Марс и Сатурн—планеты, определяющие по астрологическим представлениям Средневековья судьбы людей.


[Закрыть]
Чьей милостью царский престол осиян,
Чьей волей над нами вращается свод
И солнце лучи животворные шлёт.
Ведом негасимой своею звездой,
Ты здрав будь и счастлив, мой сын молодой!
Ужели завет мой ты ныне забыл,
Ужели угас твой воинственный пыл?
Врага ты жалеешь, а мало ли бед
⁵⁰³⁰ На нас он обрушил в дни прежних побед?
Не вздумай искать примирения, край
В пучину несчастия вновь не ввергай.
Поддавшись по младости лет на обман,
Ты участи горькой обрёк бы Иран!
Немедля пришли ты заложников нам,
Их крепко связав по рукам и ногам.
Не диво, что хитрому веришь врагу,
Об этом судить по себе я могу:
Поддавшись обманчивым, льстивым речам,
⁵⁰⁴⁰ Не раз от войны отступался я сам.
Послал я тебя не мириться, а мстить,
Ты ж царскую волю дерзнул преступить!
Красавицам думы твои отданы —
Недаром стремишься избегнуть войны!
Дарами врага соблазнился Ростем —
Должно быть, его не насытить ничем!
А ты, возмечтавший о мире юнец,
Надеешься, верно, на царский венец?
Мечом проложи к благоденствию путь!
⁵⁰⁵⁰ Чтоб царствовать – завоевателем будь!
Тус храбрый к тебе с удальцами спешит,
Тобой несвершённое он совершит.
Заложников ты, – супостату на страх,
Ко мне отошли на ослах, в кандалах.
Когда примиришься с врагом – небосвод
В возмездье пошлёт нам немало невзгод.
В Иране о тяжкой напасти такой
Узнают, и смута нарушит покой.
На поле сражения выведи рать
⁵⁰⁶⁰ И долее слов бесполезных не трать!
Взрывая воинственным грохотом тишь,
Прах чёрный в кровавый Джейхун обратишь,
И царь Афрасьяб позабудет о сне:
Его нападеньем принудишь к войне.
А если жалеешь заклятых врагов,
Злоречием их устрашён,– будь готов
Рать Тусу вручить и вернуться в свой дом,
Но впредь недостоин ты зваться бойцом!».
К письму приложили владыки печать,
⁵⁰⁷⁰ Гонцу повелели послание мчать.
Доставлено князю посланье. Едва
Прочел он суровые эти слова,
Гонца подозвал и расспрашивать стал,
И многое тот Сиавушу сказал:
С Ростемом о чем говорил Кей-Кавус,
Как гневался яро, как призван был Тус.
Князь сумрачно повествованью гонца
Внимал, оскорблён за Ростема-бойца.
В глубокое впал он раздумье: как быть?
⁵⁰⁸⁰ Царя ли ослушаться, клятву ль забыть?
Себя вопрошает он: «Сотню бойцов,
Знатнейших туранской страны храбрецов
Ужели владыке я выдать решусь?
Раздумывать долго не станет Кавус.
Несчастных, ни в чём не повинных, тотчас
Повесить прикажет он, разгорячась.
Как вымолю после прощенье Творца?
В ответе мне быть за жестокость отца!
И если войною без важных причин
⁵⁰⁹⁰ Пойду на владыку туранских дружин,
Меня покарает Создатель миров,
И суд соплеменников будет суров.
Когда же к царю во дворец ворочусь
И войска главою останется Тус,
От грозного шаха пощады не жди —
Смерть справа и слева, и смерть впереди.
Злокозненной также страшусь Судабе...
Кто знает, какой обречён я судьбе?».
 

[Сиавуш совещается с Бехрамом и Зенге]

 
Воззвал он о помощи к богатырям,
⁵¹⁰⁰ Которые звались Зенге и Бехрам.
С тех пор как дружину покинул Ростем,
Во всем доверялся он витязям тем.
Других из шатра своего удалив,
Воителей рядом с собой усадив,
Князь вымолвил: «Шлёт мне, вражды не тая,
Беду за бедою судьбина моя.
Всегда благосклонный и ласковый шах,
Чье щедрое сердце – что древо в плодах,
Попался в силки Судабе, и оно,
⁵¹¹⁰ Сказал бы ты, стало отравы полно.
Как в мрачной темнице, в покоях её
Поблекло цветущее счастье моё.
Гнев сердце отцовское вдруг охватил —
Такое мне рок испытанье судил!
Позору тогда предпочел я войну,
Я думал: от грозной беды ускользну.
Балх полон был вражеских мощных дружин,
Которые вёл Герсивез-исполин,
А в Согде стоял Афрасьяб со своей
⁵¹²⁰ Воинственной ратью в сто тысяч мужей.
Мчась бурно и днём, и под пологом тьмы,
Врагу не давали опомниться мы.
Покинуть пришлось нашу землю врагам,
Прислать и дары, и заложников нам.
И все согласились мобеды со мной,
Что должно покончить с кровавой войной.
Коль шах увеличить богатства хотел,
Расширить иранского царства предел —
Всего он добился: к чему ж воевать
⁵¹³⁰ И мщения жаждать, и кровь проливать?
Кто б худшее лучшему мог предпочесть,
Когда хоть немного в нем разума есть?
Царил Кей-Кобад, но с престолом своим
Расстался и царство оставил другим...
Но я Кей-Кавусу не смог угодить,
Он стал наносить мне обиды, грозить.
К войне принуждает меня Кей-Кавус,
Но клятвопреступником стать я страшусь.
Кровавая мне ненавистна стезя,
⁵¹⁴⁰ Заветы отцов мне отринуть нельзя.
На гибель меня в двух мирах он обречь
Задумал, – в силки Ахримана завлечь.
Кто знает, победа кому суждена,
Коль грянет неправая эта война?
Уж лучше б я матерью не был рождён
Иль был бы на раннюю смерть осуждён,
Чем столько страдать, не изведав отрад,
Вкушая на свете лишь гибельный яд!
Ты скажешь, высокое древо взросло,
⁵¹⁵⁰ Чьи листья и смоквы – отрава и зло...
Я клятвой священной скрепил договор
Клялся всемогущим Йезданом. Позор
Падёт на меня, грянет множество бед,
Когда вероломно нарушу обет.
Меня за обман, столь бесчестный и злой,
Заслуженной люди осыплют хулой.
По свету о том разнесётся молва,
Что предан был мною Турана глава.
Зов чести отвергнув, идти мне войной,
⁵¹⁶⁰ Презреть небеса для корысти земной?
Того не одобрит Создатель миров,
Суд рока всевластного будет суров.[211]211
  5162 В оригинале: «Какой плод принесет [мне] круговращение времени (изменчивая судьба)».


[Закрыть]
Пойду отыщу уголок на земле,
Укроюсь от шаха, исчезну во мгле.
Жизнь наша то света полна, то мрачна —
Во власти Творца мирозданья она...
Труд тяжкий возьми на себя, исполин
Зенге, Шаворана прославленный сын!
Спеши к Афрасьябу, и днём, и в ночи
⁵¹⁷⁰ Без отдыха, без остановки скачи.
Заложников всех и Турана дары:
Престолы, венцы, самоцветы, ковры
Доставь и владыке вручи самому,
Про всё, что случилось, поведай ему.
Бехрам, сын Гудерза, о слава мужей!
Войска и защиту родных рубежей,
Слонов, и литавры, и княжий шатёр
Я власти вверяю твоей до тех пор,
Пока не прибудет с дружиною Тус.
⁵¹⁸⁰ Ему передай ты и войско, и груз.
По счету пусть будут ему вручены
Престолы, венцы и богатства казны».
Узнав, что задумал свершить Сиавуш —
В смятеньи Бехрам, полный доблести муж,
И Хамаверан проклиная в тоске,
Льёт слезы кровавые славный Зенге.
В тоске на царевича оба бойца
Глядят; обливаются кровью сердца.
Бехрам отвечает: «Не прав ты, о князь!
⁵¹⁹⁰ Приюта не сыщешь, с отцом разлучась.
Посланье пиши, убеди ты царя
Вернуть оскорблённого богатыря.
Шлёт в битву родитель – ты должен идти.
Коль миг не упустишь, всё можно спасти.
Беды еще нет, проясни только взор;
Прощенья просить у отца – не позор.
Заложников вышли вдогонку письму —
Рассеешь ты в сердце властителя тьму.
А если заложников жаль – отпусти.
⁵²⁰⁰ Кто выдаст тебя? Пусть исчезнут в пути.
Нет боли, которой нельзя исцелить.
Велит он борьбу с неприятелем длить —
Царю покоримся, не спорить же с ним!
Туранскому войску разгром учиним.
Будь ласков с отцом, колебанья забудь!
К отцовскому сердцу отыщешь ты путь.
Опомнись, во мрак не ввергай наши дни.
Раскинулось древо величья, взгляни!
Его ты иссушишь упорства огнём,
⁵²¹⁰ Но после ты кровью заплачешь о нём.
Себя не лишай ты престола, венца,
И войска, и царских шатров, и дворца.
Властителя нрав – что огонь; ничего
Не значат хула и угрозы его.
А если иное сулил небосвод,
Что делать? Никто от судьбы не уйдёт».
Но мудрых советов он слушать не стал,
Не то ему горестный рок начертал.
Ответил он: «Воля владыки страны,
⁵²²⁰ Нет слов, выше солнца и выше луны.
Но воля Йездана – превыше, она
Над всем – от былинки до льва и слона.
Кто воли Йездана ослушался, тот,
Во тьме заблудившись, пути не найдёт.
Ужель два народа я ввергну в войну
И руки в безвинную кровь окуну?
Шах в гневе, нужна ему пленников кровь.
Минувшим меня попрекает он вновь.
Покинуть мне поле сражения? Рать
⁵²³⁰ С врагом не столкнув, пред владыкой предстать?
Обрушит он ярый свой гнев на меня
И дух мой повергнет в пучину огня.
Коль сердце вам замысел мой омрачил,
Приказ мой исполнить не сыщется сил —
Сам буду себе и посол, и вожак.
Здесь, в поле оставлю и ставку, и стяг.
Наград от меня вы не можете ждать,
К чему же вам службой себя утруждать?».
От тех укоризненных княжеских слов
⁵²⁴⁰ Стеснились сердца именитых бойцов.
Рыдали они, изнывая, томясь
От мысли, что хочет покинуть их князь.
Предвидели множество тяжких невзгод,
Какие с Кавусом разрыв принесёт.
И чуяло сердце – не свидеться впредь:
Как слёзы не лить и душой не гореть!
«О князь,– восклицает Зенге, – мы верны,
К тебе неизменной любовью полны.
Обет нерушимый приносим, любя:
⁵²⁵⁰ Бестрепетно жизнь отдадим за тебя». —
Доволен ответом, дружины глава
К Зенге обращает такие слова:
«Спеши властелину Турана отнесть
О горьких моих злоключениях весть:
Себя ради мира обрек я войне,
И счастье твое стало гибелью мне.
Я клятву сдержал и с пути не сошёл,
Хоть знаю: за это утрачу престол.
Йездан всемогущий – мне щит и оплот,
⁵²⁶⁰ Престол мне – земля, мой венец – небосвод.
Ослушником стал я царю своему,
Могу ли теперь воротиться к нему?
Меня через земли свои пропусти
Туда, где смогу я приют обрести.
В стране отдаленной, безвестной своё
Хочу от Кавуса укрыть бытиё,
Уйти от хулы, от жестоких обид,
Которыми шах разъяренный грозит».
 

[Зенге отправляется к Афрасьябу]

 
Зенге опечаленный двинулся в путь.
⁵²⁷⁰ Заложников знатных спешил он вернуть,
И с ними даров драгоценных обоз,
Что раньше посол Афрасьяба привёз.
И вот он столицы туранской достиг.
Тут с вышки вгляделся дозорный, и крик,
Прибытье посла возвещавший, исторг.
Навстречу пришел знатный витязь Товорг.[212]212
  5276 Товорг – с эпитетом «воинственный» (джäнги Товорг). Здесь – имя туранского витязя из окружения Афрасиаба. Имя Товорг в источниках иногда переплетается с Турак, Турек – легендарным предком Наримана. В исторической – сасанидекой части поэмы тоже встречается это имя.


[Закрыть]
Как только Зенге к Афрасьябу вошёл,
Властитель Турана покинул престол,
Воителя крепко в объятиях сжал,
⁵²⁸⁰ Приветствовал, рядом с собою сажал.[213]213
  5280 Обращает на себя внимание тонкость этикета и его оттенки. Сиавуш, принимая брата владыки Турана, как победитель, сажает его ниже себя. Афрасиаб в положении добровольного вассала, принимая простого иранского витязя (посла «сюзерена»), отводит ему место рядом с собой.


[Закрыть]
И витязь послание отдал сперва,
Затем повторил Сиавуша слова.
Был вестью такой Афрасьяб потрясён,
Исполнился гнева и горести он.
Посла повелел он в покой поместить,
Как должно, его обласкать и почтить,
А сам предводителя рати зовёт.
Мгновенно предстал пред властителем тот.
С премудрым Пираном оставшись вдвоём,[214]214
  5289 Пиран – один из первых – по доблести и знатности рода – богатырей Турана. Пиран – прямой потомок Тура из знаменитого рода Висе, брат Пешенга – отца Афрасиаба. В событиях, изложенных в томе I, активное участие принимали братья и сыновья Пирана. В данном и последующих сказах активная роль принадлежит уже самому Пирану, занимающему особое место в повествовании. Фирдоуси наделяет Пирана чертами особого благородства и мудрости. Как и Ахрирес, он выступает в роли «доброго гения» Сиавуша, Кей-Хосрова и иранцев вообще. Образ Пирана мастерски обрисован Фирдоуси, а его последний бой с Гудерзом – один из лучших по драматизму эпизодов поэмы Фирдоуси.


[Закрыть]
⁵²⁹⁰ Его Афрасьяб известил обо всём:
О шахе, что столь неразумен и слеп
И жаждет войны, неуёмно свиреп;
И как он обходится с сыном родным,
Поведал ему, возмущеньем палим;
Затем о прибытьи Зенге-храбреца
Сначала он всё рассказал до конца.
«Что делать? – спросил он,– Давать ли обет,
Дорогу пред ним открывать или нет?»
«Владыка! – ему отвечает Пиран —
⁵³⁰⁰ Да будешь ты счастьем весь век осиян!
Ты разумом нас прозорливей, мудрей,
Богаче казною, могучей, храбрей.
В познаньях никто не сравнится с тобой —
Столь щедро, о царь, одарён ты судьбой!
Знай, каждый, кто милости властен дарить,
Добро и открыто, и втайне творить,
Для князя, чей столь многотруден удел,
Ни злата б, ни помощи не пожалел.
К тому ж, говорят, среди знатных земли
⁵³¹⁰ Царевича верно нигде б не нашли
Прекрасней, стройнее, спокойней его,
Учтивей, скромнее, достойней его.
Не только он родом высок – по уму,
По доблести в мире нет равных ему.
Увидев его, убедишься, пленясь:
Недаром на свете прославился князь.
Да если б заслуг он других не имел —
Лишь ту, что вступился, разгневан и смел,
За сотню туранцев, восстал на отца,
⁵³²⁰ Лишился престола, лишился венца —
Ему не должна ли туранская знать
В среде своей место почётное дать?
Коль будем велению чести верны,
Его не отпустим из нашей страны.
К тому ж постарел Кей-Кавус, и престол
Покинуть властителю срок подошёл.
Князь молод и блеском царей озарён,
Верховный престол унаследует он.
Осудит тебя каждый доблестный муж,
⁵³³⁰ Обиду в душе затаит Сиавуш.
Ему, по веленью высокой души,
Послание мудрое ты напиши.
Приют благородному юноше дай,
Как сына родного, его обласкай.
Пусть в нашей державе покой обретёт,
Пусть должный его окружает почёт.
Дочь дай ему в жёны, исполнив обряд.
Средь милостей пусть он живёт, средь услад.
И край твой родимый душой возлюбя,
⁵³⁴⁰ Быть может, останется он у тебя.
А если вернётся к родителю сын,
Умножится слава твоя, властелин;
Признателен будет владыка владык,
Услышишь хвалу ото всех, кто велик.
Сюда, знать, привел Сиавуша Творец,
Чтоб войнам пришел долгожданный конец.[215]215
  5346 Фирдоуси вкладывает в уста благородного туранца Пирана свою и общенародную любовь к миру.


[Закрыть]
Чтоб странам обеим опять процветать;
Всесильна святая Его благодать!»
Когда отзвучали Пирана слова,
⁵³⁵⁰ Над ними задумался царства глава:
То благо провидел в грядущем, то зло...
И долго в безмолвии время текло.
Пирану седому сказал он в ответ:
«Ты прав, о мудрейший, сомнения нет.
Меж славных мужей, закаленных в бою,
Кто доблесть и славу затмил бы твою?
Но мне не забыть многозначащих слов,
Что слышал я раньше из уст мудрецов:
„Коль вырастишь львёнка, уму вопреки,
⁵³⁶⁰ Поплатишься: когти его и клыки
Окрепнут. Исполнится ярости он
И кинется вдруг на того, кем взращён"».
На это ответ у Пирана готов:
«Рассудку внемли, повелитель бойцов!
Пусть злобен отец, если сын не в отца,
Возможно ль злонравия ждать от юнца?
Ужели не знаешь: Кавус одряхлел,
Уж близится старческой жизни предел.
Князь будет владыкой огромной страны,
⁵³⁷⁰ Наследственных замков, богатой казны,
И станут твоими престолы двух стран.
Кто в мире был счастьем таким осиян?»
 

[Послание Афрасъяба Сиавушу]

 
Пиранова речь убедила царя.
Разумным решением дух озаря,
Писца подозвал он, видавшего свет,
И стал Сиавушу готовить ответ.
Когда повелитель уста разомкнул
И в амбру писавший перо окунул,[216]216
  5378 Амбра—благоухающее вешество. Здесь в значении изысканных чернил.


[Закрыть]
Во славу Создателя мира сперва
⁵³⁸⁰ Хвалебные сказаны были слова:
«Вне времени Он, вне пространства.
К Нему Пути не сыскать никакому уму.
Взлелеян Им каждый мыслитель, мудрец.
Души и рассудка людского Творец,
Да бодрствует он над твоим бытиём!
Да славится в мире твой меч и шелом,
О князь, чья душа непорочна, светла,
Чужда вероломству, свободна от зла!
Я выслушал всё, что сказал исполин
⁵³⁹⁰ Зенге, Шарована прославленный сын.
Тебе сострадаю, душою скорбя;
Мне жаль, что разгневался шах на тебя.
Но если ты ищешь венец и престол —
А дальше бы мудрый в желаньях не шёл, —
Всё это тебя, многодоблестный, ждёт
У нас: и богатство найдёшь, и почёт.
Тебя преклонением встретит страна;
Поверь, мне тобою любовь внушена.
Отныне отец я, ты – сын дорогой,
⁵⁴⁰⁰ И сыну отец будет верным слугой.
Улыбок ещё никогда, поклянусь,
Столь щедро тебе не дарил Кей-Кавус,
Сколь щедро я ныне тебе отомкну
И верное сердце своё, и казну.
Дворец подарю, а умру я – в стране
Останешься памятью ты обо мне.
Но если уйдёшь – надо мною свой суд
Простые и знатные произнесут.
Дорога трудна, по такому пути
⁵⁴¹⁰ Лишь сила изедова может вести.
Пришлось бы о суше надолго забыть,
Чин-море пришлось бы тебе переплыть.
День счастья Йезданом дарован тебе,
Отрадный приют уготован тебе.
Твои здесь – богатство и царство, и рать,
И незачем край наш тебе покидать.
А если решишься мириться с отцом —
Престолом тебя наделю и венцом,
С дружиною мощной в Иран отряжу,
⁵⁴²⁰ С любовью и ласкою в путь провожу.
Не вечно ведь гневаться будет отец:
Он стар, утомится враждой под конец.
Ведь каждый, хоть пламени будь он подстать,
Угаснет, прожив шесть десятков и пять.
Ирана законным владыкою став,
Ты станешь главою двух мощных держав.
В свидетели ныне Йездана беру:
Душою и телом привержен добру,
Чинить тебе зло не дозволю, и сам
⁵⁴³⁰ Я сердцу в тебе усомниться не дам».
И шах, наложив на посланье печать„
Зенге именитому в путь выступать
Велит, подарив ему много добра,
Алмазов, и золота, и серебра,
А также подобного вихрю коня.
Понесся воитель быстрее огня
И вскоре явился к вождю своему,
Что видел и слышал, поведал ему.
Царевич известию доброму рад,
⁵⁴⁴⁰ Но дух его тайной печалью объят.
Врага суждено ему другом назвать,
Но может ли пламя живительным стать?
От недруга мудрые блага не ждут,
Его ублажать – зря затраченный труд.
 

[Сиавуш вверяет войско Бехраму]

 
Посланца к отцу отрядил он с письмом,
Правдиво в письме рассказал обо всём:
«Меня с юных лет добродетель влекла,
И сердце чуждалось порока и зла.
Изведал я, царь, твой неправедный гнев,
⁵⁴⁵⁰ В том пламени грозном душою сгорев.
Мне горе в гареме изведать пришлось,
Немало я пролил сжигающих слёз.
В костер меня ввергла жестокая длань,
Рыдала в степи обо мне даже лань.
От срама спасенья искал я в войне,
Дракона смирить посчастливилось мне.
В обеих державах о мире твердят
С восторгом, лишь сердце твое – что булат.
Тебя не смягчить мне! Уйду от одной
⁵⁴⁶⁰ Беды – уж другая висит надо мной.
Я вижу, властитель, тебе я постыл,
Постылым к тебе воротиться нет сил.
Твоими да будут и счастье и власть!
Я с горя кидаюсь чудовищу в пасть.
Кто ведает, что мне сулит небосвод:
Суровую кару иль милость пошлёт?»
Бехраму затем говорит Сиавуш:
«Прославь свое имя, о доблестный муж!
Я ныне тебе отдаю под надзор
⁵⁴⁷⁰ Престол, и казну, и верховный шатёр,
Слонов, и кимвалы, и войско, и стяг.
Лишь Тус, вновь назначенный шахом вожак,
Прибудет – в сохранности всё передай.
Будь бдительным, витязь, будь счастлив. Прощай!»
Царевич три сотни избрал верховых,
Привычных к походам мужей боевых;
Немало собрал драгоценных камней,
С динарами множество взял кошелей.
В уборах сверкающих сотня юнцов
⁵⁴⁸⁰ И сто златоуздых лихих жеребцов
Готовы в дорогу. При князе сполна
Сосчитаны кони, оружье, казна.
Затем он воителей славных созвал.
«Джейхун переплыв, – так он рати сказал, —
Сюда направляется знатный Пиран
Послом от царя, в чьем владеньи Туран.
Доверием высшим мужей облечён,
К нам с тайною вестью торопится он.
Я встречу посланца туранской страны,
⁵⁴⁹⁰ А вы оставаться на месте должны,
Над вами начальствовать станет Бехрам,
Отныне его повинуйтесь словам».
Мужи, лишь умолк многодоблестный князь,
Склонились, веленью его подчинясь.
Лишь спряталось ясное солнце, и мгла
На землю остывшую тихо легла,
Ушел он к Джейхуну с дружиной своей;
Горячие слёзы текли из очей.
И вскоре царевич Термеза достиг;
⁵⁵⁰⁰ Украсился город, как вешний цветник.
И Чач облачился в нарядный убор,
Подобно невесте, пленяющей взор.
Разостланы в каждом жилище ковры,
Готовится снедь, задаются пиры.
Князь далее в Качар-Баши поскакал,[217]217
  5505 Качар-баши – точная транскрипция подлинника:  «кипчакский» камень, т.е. половецкий камень.


[Закрыть]
Тот город становищем славному стал.
Тус к Балху меж тем подъезжает и там
Внимает, встревоженный, горьким вестям:
«Кавуса, владыки иранского сын
⁵⁵¹⁰ Бежал к властелину туранских дружин».
И рать отозвав, возвращается Тус,
И вскоре увидел его Кей-Кавус.
Раздался властителя горестный стон;
Лицом пожелтел он, известьем сражён.
В груди его пламя и влага в очах;
Порочит и сына, и недруга шах.
И думает: что же сулит ему рок?
С ним милостив будет иль будет жесток?
Сражаться властителю было невмочь,
⁵⁵²⁰ И мысли о мщеньи откинул он прочь...
Меж тем о прибытьи царевича весть
В Туране спешат Афрасьябу принесть:
С дружиной приплыл и на берег сошёл,
И в царский дворец им отправлен посол.
Царь почести гостю велит оказать,
Навстречу вести с барабанами рать.
С дарами знатнейших из близких своих
Пиран отрядил: ровно тысяча их.
С невиданной пышностью рать убрана.
⁵⁵³⁰ Вот белых четыре ступают слона.
На первом сверкнул бирюзовый престол;
И стяг, словно гордое древо, расцвёл
Фиалковый, золотом сплошь залитой.
И месяц на древке блеснул золотой.
Блестят позади три сиденья других,
В роскошной парче и коврах дорогих.
Из золота сёдла ста резвых коней,
На золоте – блеск многоцветных камней.
Все светится, будто на небе горя,
⁵⁵⁴⁰ Сиянием мир заливает заря.
Лишь весть о прибытьи бойцов донеслась,
К ним тотчас навстречу направился князь.
Вот знамя сверкнуло, и клики слонов
Он слышит, и ржанье лихих скакунов.
В объятья царевич вождя заключил,
О царстве, о славном владыке спросил
И молвил: «Ты, верно, устал, исполин,
Так долго скача среди гор и долин?
Весёлым и здравым тебя пред собой
⁵⁵⁵⁰ Узреть я стремился, о славный герой!»
Прекрасного князя Пиран без конца
Целует в чело. Прославляя Творца,
Воззвал он: «О Ты, что премудр и велик,
И в каждую тайну, всевластный, проник.
Увидел бы счастье такое во сне —
И то возвратилась бы юность ко мне».
И молвит он князю: «Йездану хвала!
Ты здесь, невредимый, спасенный от зла!
Заменит отца для тебя Афрасьяб.
⁵⁵⁶⁰ Здесь каждый, поверь мне, твой преданный раб.
Князей больше тысячи в близкой родне
Имею, покорных и преданных мне.
Владыкой будь наших богатств и держав,
Будь радостен духом и телом будь здрав,
Счастливо живи, без тревог и забот!
Служить тебе верно весь будет народ.
Достойным признаешь меня, старика —
Служить и моя тебе станет рука!».
И радостно двинулись оба вперёд,
⁵⁵⁷⁰ О том и об этом беседа течёт.
Робабов и лютней разносится звон,
Уснувший и тот бы вскочил, пробуждён.
И улицы мускусом напоены,
И словно на крыльях летят скакуны.
На это глядит Сиавуш, из очей
Слёз гневных и горестных хлынул ручей.
Припомнил Забула, Кабула пиры,
Похмелье и песни веселой поры,
Когда пребывал он с дружиной своей
⁵⁵⁸⁰ В гостях у Ростема, меж славных мужей.
Вот так осыпали их амброй в те дни,
Вот так по алмазам ступали они...
И вспомнился князю родимый Иран,
И тяжко вздохнул он, тоской обуян.
Томился, к отчизне душою стремясь,
Раскаяньем горьким охваченный князь.
От спутника он отвернулся, печаль
Скрывая. Пирану царевича жаль;
Он горе изгнанника сердцем постиг
⁵⁵⁹⁰ И, грустно умолкнув, главою поник.[218]218
  5590 «Главою поник» передает идиому оригинала «положил зубы на губы», т. е. закусил губы.


[Закрыть]
Стоянку устроили в Качар-Баши,
Уселись, и льётся беседа в тиши.
На юного князя взирает Пиран:
Как лик его светел, а стан – что платан!
Прекрасным невольно любуется он,
Йезданово имя твердит, восхищён,
И так говорит Сиавушу: «Внемли,
Наследник былых властелинов земли!
Трёх свойств обладатель, втройне ты велик,
⁵⁶⁰⁰ Нет качеств подобных у прочих владык.
Вот первое – истину я говорю —
Во всем ты подобен Кобаду-царю.
Второе: отважен, свободен твой дух,
Ты речью правдивою радуешь слух.
А третье: людей ты влечёшь добротой,
Сердца оживляет взор ласковый твой».
Пирану в ответ говорит Сиавуш:
«О старец почтенный, правдивейший муж,
Чья добрая слава весь свет обошла,
⁵⁶¹⁰ Чье сердце не знает коварства и зла!
Когда поклянёшься мне в верности – я,
Поверив, что клятва священна твоя,
Останусь, как будто в родимом дому,
Себя милосердью вручу твоему.
Клянись, что окончится это добром,
Что каяться мне не придется потом,
Не то – через земли свои пропусти,
В другую страну укажи мне пути».
Пиран отвечает: «Сомненья отбрось!
⁵⁶²⁰ С Ираном тебе разлучиться пришлось,
Так бойся любовь Афрасьяба-царя
Отвергнуть; твердишь об уходе ты зря.
Хоть царь повсеместно молвой осуждён,
Ей верить не должно: муж праведный он.
Высоким умом одарён властелин,
Не станет обиды чинить без причин.
Советник я, первый боец у него,
Нас кровное также связует родство.
В почёте я, брат властелина родной,
⁵⁶³⁰ Владею престолом, войсками, казной.
Ко мне не замедлят явиться на зов
Сто тысяч и более конных бойцов.
И тысяч двенадцать из них мне родня,
И ночью и днём охраняют меня.
Несчётны стада, необъятен удел;
Немало коней, и арканов, и стрел,
Заветных сокровищ немало храню
И гордой главы ни пред кем не клоню.
Все в жертву тебе, преисполнен любви,
⁵⁶⁴⁰ Отдать я готов: беззаботно живи!
Клянусь я – да слышит Создатель благой! —
Я буду тебе неподкупным слугой,
Тебя ограждая от бед и обид.
Кто ведает, что провиденье сулит!».[219]219
  5644 В оригинале: «Не знает никто тайны высокого Колеса (небесвода)».


[Закрыть]
Воспрянув душою от этих речей,
Царевич забыл о тревоге своей.
Уселись беспечно, пируют вдвоём,
Стал сыном царевич, Пиран стал отцом.
Поднявшись, они продолжали поход,
⁵⁶⁵⁰ Не ведая устали, мчались вперёд,
И вскоре достигли, веселья полны,[220]220
  5651 – 5652 Канг – в оригинале Вуллерса «гäнг, гäнг-деж», как и в большинстве рукописей «Шахнаме», т.е. ,  но иногда и  – с начальным «к»?). Мы приняли этимологически обоснованное написание Канг (вм. Ганг, Генг, что создавало бы возможность смешения с р. Ганг – в Индии и крепостью Гангдеж, Гангдежгухт – в повествовании тома I).
  Рассказ о городе-крепости, построенном фактически Сиавушем, имеет в основе мифологические сказания Авесты, где упоминается «кангха» («высокая», «священная»), сопоставляемая с китайскими свидетельствами о государстве-стране Кангюй (путешественник Чжан-цянь 126 г. н. э.) и с реконструкцией доахеменидской государственности Хорезма (Айрианы Авесты), а также со свидетельством Бируни о династии Сиавуша в Хорезме (ср. сказанное выше, в прим. 2963). Разумеется, предания и известия о Канге-Хорезме и о Гангдеже-Гангдежгухте (крепости близ Вавилона) в сказаниях переплетаются и нередко смешиваются друг с другом.


[Закрыть]
Цветущего Канга – столицы страны.
 

[Встреча Сиавуша с Афрасьябом]

 
Лишь в город вступил Сиавуш, донесли
Об этом владыке туранской земли.
И вот Афрасьяб из дворца своего
Выходит на улицу – встретить его.
Увидя, что пеший владыка идёт,
Царевич покинул седло в свой черёд.
И руку друг другу кладут на плечо,
⁵⁶⁶⁰ Целуют в чело и в глаза горячо,
И так говорит Афрасьяб: «На земле
Отныне забудут о горе и зле.[221]221
  5662 В оригинале: «...зло в мире отошло ко сну».


[Закрыть]
Рассеется распри зловещая тень,
В ручье рядом с тигром напьётся олень.
Тур начал воинственный спор в старину,[222]222
  5665—5666 В оригинале:
  «Заволновался мир от отважного Тура.
  Теперь лицо страны пресытилось войной...»


[Закрыть]
В пучину несчастия ввергнув страну.
О мире забыли в обоих краях,
Везде воцарились насилье и страх.
Ты людям усталым подаришь покой,
⁵⁶⁷⁰ Кровь более литься не будет рекой.
В Туране, с любовью склонясь пред тобой,
Служить тебе преданно станет любой.
Пиран тебе родичей кровных родней,
Казною и жизнью моею владей.
Я буду всегда, словно сына любя,
С улыбкой приветной взирать на тебя».
Владыке хвалу Сиавуш воздает:
«Да здравствует твой многодоблестный род!
Восславим Йездана, кем жизнь создана,
⁵⁶⁸⁰ Чьей волей сменяется миром война».
Взял за руку царь Сиавуша потом,
На троне с собой усадил золотом,
На юношу смотрит и молвит, дивясь:
«Подобных тебе я не ведаю, князь!
Красою, осанкой, величьем вождей
С тобой не сравнится никто из людей».
И снова слова Афрасьяба звучат:
«Кавус, одряхлевший, умом не богат,
Коль мог разлучиться он с сыном родным,
⁵⁶⁹⁰ Столь доблестным богатырём молодым.
Лишь взорам моим ты явился, клянусь,
Поверг в изумленье меня Кей-Кавус:
Подобную в сыне снискав благодать,
Кто б счастья другого стал в мире искать?»
Для князя роскошный избрали чертог,
Парчой златотканной убрали чертог.
Доставлен туда и престол золотой.
Украшенный алой китайской тафтой,
На буйволовых головах золотых .
⁵⁷⁰⁰ Стоящий, и много сокровищ иных.
Зовут Сиавуша под своды вступить,
Под ними привольно и счастливо жить.
И арка дворца до небес вознеслась,
Как только под нею прошествовал князь.
Воссел Сиавуш на блистающий трон,
В глубокую думу душой погружён.
Сбираются гости к владыке, и вот
Посланец туда Сиавуша зовёт.
С собою его усадив пировать,
⁵⁷¹⁰ Беседует с князем туранская знать.
Но вот уже гости в чертоге ином,
Фиалы наполнены алым вином.
Запели певцы, слышен сладостный руд,
Мужи веселятся, без устали пьют.
Пируя, сидели они дотемна,
Пока не затмились умы от вина.
Князь в замок вернулся, весёлый, хмельной,
Забыв во хмелю про Иран свой родной.
Царевичем был Афрасьяб покорён,
⁵⁷²⁰ Все думал о нём, забывая про сон.
И тою же ночью он мужа призвал,
Который в гостях у него пировал —
Шиде. Повеленье услышал сей муж:
«Лишь утром раскроет глаза Сиавуш,
Тебя пусть увидит он в замке своём,
Со знатью, с моею роднёю притом.
Доставьте рабов, молодых удальцов,
Со сбруей златой дорогих жеребцов,
И много подарков богатых других;
⁵⁷³⁰ С почтеньем вручите царевичу их».
Собрали вожди быстроногих коней,
Немало динаров и ярких камней,
Царевичу эти дары поднесли,
И речи хвалебные произнесли.
Немало добра и владыка прислал...
За днями шли дни, уж седьмой миновал.
 

[Сиавуш отличается в присутствии Афрасьяба]

 
И вот на восьмой Сиавуш от царя
Услышал: «Лишь завтра заблещет заря,
Мы в поле поскачем с човганом, с мячом,
⁵⁷⁴⁰ Игрой удалою сердца развлёчем.
Ты в ней столь искусен – слыхал я не раз —
Что в поле човган твой невидим для глаз».[223]223
  5742 В оригинале: «...твой човган не увидят вращающимся на арене твоей» – т. е. так быстры твои движения, что их не заметят.


[Закрыть]
«О славный властитель, – был князя ответ, —
Счастливо живи без печалей и бед!
Ты – доблести первый наставник, с тобой
Кто мог бы тягаться в затее любой!
О дней моих светоч, властитель-мудрец,
Ты лучший во всём для меня образец!».
Царь вымолвил: «Светел да будет твой путь!
⁵⁷⁵⁰ О славный, везде победителем будь!
Ты царства достоин, властителя сын,
Краса властелинов, опора дружин!».
С зарёй Сиавуш и Турана сыны
Помчались на поле, веселья полны.
Сказал возглавлявший туранскую рать:
«Теперь нам товарищей должно избрать.
Ты сторону эту возглавишь, а я —
Другую: примкнут к нам обоим друзья».
«О нет,– был ответ повелителю дан —
⁵⁷⁶⁰ Рука не возьмётся моя за човган.
Невмочь мне, о царь, состязаться с тобой;
Найдётся достойный противник другой.
Я лучше – коль дружбу ты примешь мою —
На поле игры за тебя постою».
Обрадован ласковой речью его,
Царь более слушать не стал никого.[224]224
  5766 Дословно: «речь каждого ветром стала (ушла на ветер)».


[Закрыть]
Сказал он: «Меня ты достоин, клянусь
Главою владыки, чье имя Кавус!
Искусством своим пред мужами блесни,
⁵⁷⁷⁰ Мой выбор пускай не осудят они;
Пусть каждый хвалою тебя подарит
И счастья улыбка мой лик озарит».
Князь молвил: «Приказ властелина – закон,
Здесь каждый наездник тебе подчинён».
Владыкой в товарищи избран Гольбад,[225]225
  5775—5782 В числе витязей Турана, избранных Афрасиабом для соревнования в игре в поло с Сиавушем, упомянуты братья Пирана: Гольбад, Хуман, Нестихен и его сын Руин; сыновья Афрасиаба: Шиде и Джехен (Джахн – ), брат Афрасиаба – Герсивез и  племянники: Эрджасп, Эндериман и Пулад (ср. прим. 10926 в томе I).


[Закрыть]
Джехен удалой, Герсивез и Пулад,
Воинственный муж Нестихен, и Пиран,
И мяч настигающий в море Хуман.
В друзья Сиавушу назначен Руин,
⁵⁷⁸⁰ Шиде, украшенье туранских дружин,
Эрджасп, что и льва б на аркане повлёк,
И Эндериман, искушённый ездок.
«О славный! – царю говорит Сиавуш —
Найдется ль средь этих наездников муж,
Который к мячу прикоснулся б? Один
Я в поле, а все – за тебя, властелин.
Когда повелишь, из дружины своей
Сюда призову я иранских мужей;
Их взять подобает в товарищи мне,
⁵⁷⁹⁰ Чтоб не быть сильней ни одной стороне».
И князю перечить не видя причин,
На это согласие дал властелин.
И князь меж иранцев в подмогу себе
Семь витязей выбрал, искусных в борьбе.
Уже барабан оглушительно бьёт,
Вздымается пыль до небесных высот,
Рычанье кимвалов и труб разнеслось,
Ты скажешь, ристалище вдруг затряслось.
Човган повелитель Турана схватил,
⁵⁸⁰⁰ Взмахнул им – и мяч в облака запустил.
Князь тронул коня, скрылся в тёмной пыли,
И мяч, воротясь, не коснулся земли:
Так сильно ударил несущийся вскачь,
Что, скрывшись, остался невидимым мяч.
И отдал туранский владыка приказ
Мяч новый нести Сиавушу тотчас.
Мяч царский к устам он подносит, труба
Зовёт, и опять закипает борьба.
Князь сел на другого коня и на миг
⁵⁸¹⁰ Мяч бросил на землю, но тут же настиг
Човганом: удар был таков, что луне
С мячом повстречаться пришлось в вышине;
Вознёсся, и тут же из виду исчез,
Как будто притянутый сводом небес.
Нет, не было на поле том удальца
Искуснее, не было краше лица.
Глядит Афрасьяб, ликованьем объят.
Очнувшись, туранцы ему говорят:
«Он доблести полон, бесстрашен, удал;
⁵⁸²⁰ Подобного всадника мир не видал».
Царь молвил: «Дано ему мир восхищать,
На нем опочила Творца благодать.
Красой богатырской, отвагой в борьбе,
Клянусь, превзошел он молву о себе!».
Поодаль поставили царский престол,
На царский престол повелитель взошёл,
Сел рядом царевич; владыка с него
Не сводит очей, и в душе – торжество.
«Теперь – говорит венценосец бойцам —
⁵⁸³⁰ И поле, и мяч предоставлены вам».
Сошлись две дружины в игре удалой,
И небо от пыли подёрнулось мглой.
Шум, клики... Несутся наездники вскачь,
То мяч у того, то у этого мяч.
Ярятся туранцы, коней горяча_г
Но тщетно добраться хотят до мяча.
Уже Сиавуш на иранцев сердит
И так на родном языке им кричит:[226]226
  5838 В подлиннике сказано о «богатырском языке» – пäхлäвани зäбан, что этимологически соответствует пäхлäви «парфянскому» т. е. пехлевийскому языку. Напомним, что речь идет о периоде, «исторически» предшествующем и Заратустре, и ахеменидам, и парфянам, и периоду не только пехлевийского (среднеперсидского), но и известных древних языков Ирана.


[Закрыть]
«Здесь поле сраженья иль поле игры?
⁵⁸⁴⁰ Забыли, как были к нам судьбы щедры?
Лишь срок подойдёт, отступите тотчас,
Противнику мяч уступите хоть раз!».
И каждый иранец поводья без слов
Ослабил: не гонят мужи скакунов.
Соперники рвутся вперед впопыхах,
И вот уже мяч у туранца в руках.
Клич грянул, и тут Афрасьяб разгадал
Слова, что царевич иранцам сказал.
Промолвил затем повелитель дружин:
⁵⁸⁵⁰ «Я помню, рассказывал витязь один,
Что равного князю нет в мире стрелка,
Не ведает промаха эта рука».
Царевич, услыша властителя речь,
Свой царственный лук не замедлил извлечь.
На лук пожелал повелитель взглянуть:
Достанет ли силы рукою согнуть?
И дрожь изумленья по телу прошла,
И долго звучала владыки хвала.
Лук дал Герсивезу сперва Афрасьяб:
⁵⁸⁶⁰ «Согни, да надень тетиву, коль не слаб!»
Но лук не согнул, как ни тщился боец;
Взъярённый, оставил его, наконец.
Схватил Афрасьяб тот невиданный лук, —
Потёр его крепко, всей силою рук
Налёг, и согнул и воскликнул смеясь:
«Стрелою достанешь до месяца, князь!
Я луком владел в молодые года
Таким же, тех дней не вернуть никогда!
Никто ни в Иране, ни в нашем краю
⁵⁸⁷⁰ Таким управлять не сумел бы в бою.
Он лишь Сиавушу подстать одному;
Лук меньший подобной руке ни к чему».
Мишень на ристалище укреплена:
И тут Сиавуш впереди! Скакуна
Он к цели погнал, словно яростный див;
Крик дружный раздался, простор огласив.
Дивятся бойцы: прямо в сердце стрелой
Мишени попал богатырь удалой.
Другую стрелу, где четыре пера,
⁵⁸⁸⁰ Вложил в желобок и подумал: пора!
Поводья вкруг правой руки обмотал,
Прицелился метко и – снова попал.
Закинул свой лук за плечо исполин,
Примчался к владыке туранских дружин
И спешился. С трона владыка встаёт:
«Вновь, – молвит он, – славой покрыл ты свой род!».
Вернулись, горды и веселья полны,
В просторный дворец властелина страны.
Для пышного пира чертог уж готов;[227]227
  5889 В подлиннике сказано не о «чертоге», а о «накрытом столе» – хван.


[Закрыть]
⁵⁸⁹⁰ Зовут музыкантов, искусных певцов.
В рубиновых чашах – сверканье вина,
За славного их осушают до дна.
Дары приготовить владыка велит:
Тут кони и сбруи, оружье и щит,
Венец и престол, и дивящие взор
Шелка, что не видывал мир до тех пор;
Монеты; слепящие блеском глаза
Алмазы, и яхонты, и бирюза;
Рубины и жемчуг в сосудах златых,
⁵⁹⁰⁰ И много рабов, и рабынь молодых.
Сокровища царские велено счесть,
Затем во дворец Сиавуша отнесть.
И всем, кто в Туране землею владел,
Кто сердцем к владыке страны тяготел,
Приказано слать Сиавушу дары,
Устраивать в честь Сиавуша пиры.
Царь молвил дружине своей боевой:
«Он пастырем будет, вы будьте паствой».
 

[Афрасьяб и Сиавуш едут на охоту]

 
Царевичу молвил владевшей страной:
⁵⁹¹⁰ «Не хочешь ли ты на охоту со мной
Поехать – веселье и радость познать,
Охотой заботу из сердца изгнать?».
Ответил царевич: «Готов я всегда;
Приказывай только, когда и куда».
И вот повелитель собрался на лов,
С собою и соколов взял он, и псов.
С ним едут обеих дружин удальцы —
Ирана бойцы и Турана бойцы.
Онагров царевич увидел вдали,
⁵⁹²⁰ Как вихрь, полетел он и скрылся в пыли.
Поводья ослабив и сжав стремена,
Он гнал по холмам и лугам скакуна.
Онагра настиг и рассёк пополам, —
Точней серебра не развесить весам,
Две доли равны, хоть на чаши клади.
Полны изумленья и царь, и вожди.
Царевича славя, толкуют о чём?
О том, как он ловко владеет мечом!
Твердят меченосцы: «Великой бедой
⁵⁹³⁰ Грозит нам Ирана герой молодой.
Всех витязей наших обрёк на позор;
Властителю нашему это в укор!».
Горами и степью царевич скакал,
Добычу копьём и стрелой настигал,
Огромных онагров горой громоздил:
Обильным запасом дружину снабдил.
Натешась охотой, мужи, наконец,
С весельем вернулись к царю во дворец.
Ликует ли царь, иль душой омрачён,
⁵⁹⁴⁰ Всегда неразлучен с царевичем он.
Забыты Джехен, Герсивез... Лишь ему
Вверяет он тайны свои одному.
С ним ночью пирует, беседует днём,
Отраду для сердца находит лишь в нём,
С ним делит и радость, и горе. Уж год
Иранский царевич в Туране живёт.
 

[Пиран отдаёт свою дочь в жёны Сиавушу]

 
Однажды Пиран с Сиавушем вдвоём
Сидели толкуя о том и о сём.
Промолвил Пиран: «Здесь живешь ты, как тот,
⁵⁹⁵⁰ Кто мыслит, что вскоре отсюда уйдет.
Ты счастьем наполнил царя бытиё,
И в снах повторяет он имя твоё.
Цветенье весеннее ты для него,
Души утешение ты для него.
Ты – сын именитый Кавуса-царя,
Прославленный доблестью богатыря.[228]228
  5956 Дословно: «от множества талантов (доблестей) вознесённый главою до луны».


[Закрыть]
Отец одряхлел, сыну – жить и цвести;
Престола кеянского не упусти!
Иран и Туран гордой мощи твоей
⁵⁹⁶⁰ Должны покориться, о царь из царей!
Но кровной не вижу родни у тебя,
Что всюду б тебе помогала, любя.
Не смог и друзей ты в Туране сыскать,
Что были б тебе, удалому, подстать.
Без брата, сестры и жены – одинок,
Как будто вне сада взошедший росток.
Супругу достойную ты избери,
Тоску об Иране родном побори.
Уйдёт и в наследье оставит отец
⁵⁹⁷⁰ Тебе и страну, и престол, и венец.
Сокрыты в гареме владыки страны
В богатых уборах три девы-луны
Такие, что если бы месяц владел
Очами – на них неотрывно б глядел.
Трёх также гарем Герсивеза таит,
Блистательный род их вдвойне именит:
Им дед – Феридун, Афрасьяб им – родня;
Блистают венчанные, взоры маня.
Четыре – взрастают в покоях моих,
⁵⁹⁸⁰ Супругу ты можешь избрать среди них.
Все юны, и старшая дочь Джерире[229]229
  5981 Джерире—дочь Пирана.


[Закрыть]
Соперниц не знает, подобна заре.
Коль взоры твои привлечет, пред тобой
Склонится красавица верной рабой».
Ответил царевич, исполнен любви:
«Прими благодарность и сыном зови!
Хочу породниться с семьёю твоей,
Красавиц других Джерире мне милей.
Отрадою будет, любимой женой,
⁵⁹⁹⁰ Искать я не стану супруги иной.
Признательность в сердце навек сберегу;
До гроба теперь у тебя я в долгу».
Пиран Сиавуша покинул тотчас;
К супруге, почтенной Гольшехр, воротясь,[230]230
  5994 Голынехр – имя жены Пирана, матери Джерире.


[Закрыть]
Сказал ей: «Готовь Джерире к торжеству;
Её Сиавушу, могучему льву,
Вручаю. От радости как не сиять!
Внук шаха Кобада отныне наш зять».
Красавицу пышно Гольшехр убрала;
⁶⁰⁰⁰ Венец состязался с сияньем чела.
Свежа, как весны благовонной расцвет,
Парчой, самоцветами, златом монет
Блистая и взору отраду даря,
Явилась невеста пред очи царя.
И вот Сиавуш близ жены молодой,
Сияющей ярче луны молодой
На золоте трона, в сверканьи камней;
Богатства давали без счёта за ней.
Подругой прекрасной любуется князь,
⁶⁰¹⁰ Смеётся, от счастья лицом прояснясь.
Он радостен ночью и днём с Джерире,
Забыл о Кавусе, суровом царе.
Дни мчатся за днями, вертящийся свод
Царевичу милость за милостью шлёт.
Меж знатных мужей высоко вознесён,
Царю все милей и угоднее он.
 

[Пиран беседует с Сиавушем о Ференгис]

 
Однажды Пиран прозорливый, склонясь,
Сказал Сиавушу: «О доблестный князь!
Могуч предводитель туранских полков,
⁶⁰²⁰ Главой он возносится до облаков;
На свете ему ты дороже всего;
Ты – сердце, и разум, и сила его.
Коль с ним породнишься, как учит закон,
Возвысит тебя больше прежнего он.
Хоть дочь моя стала твоею женой,
Но знаю, для доли ты создан иной.
Пускай Джерире – образец красоты
И стал её милым избранником ты,
Но больше тебе подобает, мой зять,
⁶⁰³⁰ Алмаз, Афрасьябом взлелеянный, взять.[231]231
  6030 В оригинале:
  «...более достойно для тебя,
  чтобы ты искал жемчуг от полы шаха».


[Закрыть]
Всех лучше его дочерей – Ференгис,[232]232
  6031 Ференгис – дочь Афрасиаба, жена Сиавуша (впоследствии Фериборза).


[Закрыть]
На лик и на кудри взгляни и дивись!
Стройней кипариса красавицы стан,
Венец ей из мускуса чёрного дан.
Нет девы прекрасней, достойней, умней,
Сам разум склонится, как раб перед ней.
Такой ни Кашмир, ни Кабул не видал;[233]233
  6037 Кашмир – город в Индии, славившийся красотой женщин и чудесной природой. Кашмирские «кумиры», кашмирская «весна» – обычные стандарты в языке поэтов-классиков. Кабул – ныне столица Афганистана (см. прим. 5191 в томе I), также славился красотой женщин, в частности Рудабе – возлюбленной Заля, матери Ростема.


[Закрыть]
Хочу, чтобы в жёны прекрасную дал
Тебе властелин. Породнившись с тобой,
⁶⁰⁴⁰ Блестящей тебя одарит он судьбой.
Велишь – Афрасьябу об этом скажу
И тем у владыки почёт заслужу».
На это Пирану сказал Сиавуш:
«С Создателем спорить под силу кому ж?
Когда повеленье Творца таково,
Напрасно противиться воле Его.
О милом Иране, знать, грежу я зря!
Не видеть мне больше Кавуса-царя,
Дестана, родного душе пестуна,
⁶⁰⁵⁰ Ростема, мне милого, словно весна,
Бехрама, Зенге, чей отец Шаворан,
Шапура и Гива, кем славен Иран.
С друзьями разлука навек суждена!
Отныне Туран мне – родная страна.
Готов я, сосватай, отца замени,
Но это до времени втайне храни».
И тяжко вздыхает он, грустью объят,
И очи без удержу влагу струят.
Ответил Пиран: «Кто рассудком не слеп.
⁶⁰⁶⁰ Смирится пред волей всемощных судеб.
Над всеми владыка – вертящийся свод;
To грозную кару, то милость он шлёт.
В Иране имел ты друзей дорогих,
Йездану вручил и оставил ты их.
Здесь ныне твой дом, здесь оставишь ты след;
К престолу иранскому доступа нет».
 

[Беседа Пирана с Афрасьябом]

 
Царевича скрытые думы узнав,
Пиран именитый к владыке держав
Направился, радостью светлой лучась,
⁶⁰⁷⁰ И все перед ним расступились тотчас.
Он долго стоял пред владыкой, и тот
Ему добродушно вопрос задаёт:
«В молчаньи зачем ты стоишь предо мной?
Чего ты желаешь от жизни земной?
Я в благе твоем вижу благо своё.
И рать и казну – всей страны бытиё
Я вверил тебе. Много взятых в полон,
Хоть их избавлением я устрашён,
На волю я ради тебя отпустил.
⁶⁰⁸⁰ Войну я по воле твоей прекратил.
Ни трона не жаль для тебя, ни мечей.
О многом иль малом – проси, не робей!».
Вождь мудрый промолвил владыке в ответ:
«Пусть вечно щедротами радуешь свет!
По милости царской я всем одарён:
И рать у меня, и богатства, и трон.
Поручено мне Сиавушем принесть
Царю от него сокровенную весть.
Просил он: владыке Турана скажи:
⁶⁰⁹⁰ „Я счастлив, меня прославляют мужи.
Как милым отцом, я лелеем тобой,
Немало доселе я взыскан судьбой.
 

Свадебный пир Сиавуша и Ференгис

С рукописи Государственной публичной библиотеки им. Салтыкова-Щедрина

 
Супружества счастье даруй мне теперь,
К блаженству открой мне заветную дверь.
Тобой несравненная дочь взращена;
Дворец мой украсить могла бы она.
Я честью почел бы супругой назвать
Ту деву – зовет Ференгис ее мать“».
Задумался царь, обуял его страх,
⁶¹⁰⁰ И вымолвил он со слезами в глазах:
«Когда-то я притчу тебе рассказал,
Но отклика в сердце твоем не сыскал.
Мне муж прозорливый, чей разум высок,
Такие слова в назидание рек:
О ты, что воспитывать львёнка готов!
Добра от своих не дождёшься трудов.
Усердствуя, вырастишь полного сил —
Смотри, чтоб расцветший тебя не сгубил.
Лишь когти окрепнут, он прежде всего
⁶¹¹⁰ Набросится на пестуна своего...
Я помню, к тому ж, предсказанье жрецов,
Седых звездочетов, благих мудрецов.
Подняв астролябии к солнцу, они
Поведали мне, что в грядущие дни
Немало страданий великих и бед
Мне внук принесёт, народившись на свет.
Державный венец и дворец, и казна,
И войско моё и родная страна —
Все будет разгромлено, сгинет в огне,
⁶¹²⁰ И в мире приюта не сыщется мне.
Престол мой наследственный вырвет из рук,
Погибели злой обречёт меня внук.
Я вижу: гадатели были, правы,
Судеб начертанье свершится, увы!
Воинственный отпрыск двух царских семей
Всю землю увидит под властью своей.
Безжалостно будет Туран разорён,
И рухнет во прах мой блистательный трон.
Как древо растить, если знаю: таят
⁶¹³⁰ И плод, и листва истребительный яд?
Сольются черты столь различные в нём,
Что их ты сравнил бы с водой и огнём.
Кто знает, к Турану потянется он
Иль дух его будет Ираном пленён?
К чему смертоносную трогать змею,
Опасности жизнь подвергая свою?
Доколе захочет, пребудет со мной,
Любимый и чтимый, как брат мой родной.
Когда пожелает – в Иран отряжу,
⁶¹⁴⁰ С почётом невиданным в путь провожу,
И сына верну я в объятья отца,
Покорен заветам благого Творца».
Пиран, отвечает ему: «Властелин,
Ты сердце избавь от забот и кручин.
Поверь, если станет отцом Сиавуш,
Сын будет разумный и праведный муж.
Припомни, нам лгут звездочёты порой.
Вняв разуму, брак Сиавуша устрой.
Двух тронов наследник, велик и могуч,
⁶¹⁵⁰ Венчанной главой вознесётся до туч,
С кобадовой кровь Феридуна сольет:
Бывал ли знатней и блистательней род?
А если иное тебе суждено,
Уловкой судьбу не смягчить всё равно.
То будет, чему предназначено быть;
Беду осторожностью нам не избыть.
Деянием столь благодетельным ты
Заветные все утолил бы мечты».
Промолвил, яладыка Пирану в ответ:
⁶¹⁶⁰ «К худому не может вести твой совет.
Тебе повинуясь, согласье даю:
Надеюсь на мудрую помощь твою».
Пиран поклонился царю до земли,
Уста славословие произнесли.
Затем удалился, и добрую весть
Тотчас поспешил Сиавушу принесть.
За чашей они просидели всю ночь,
Вином отгоняя все горести прочь.
 

[Свадьба Сиавуша и Ференгис]

 
Лишь солнце явилось, слепя красотой,
⁶¹⁷⁰ Сияя на небе, как щит золотой,
Свой замок покинул достойный Пиран.
Конь резвый, летя, как степной ураган,
Его ко дворцу Сиавуша принёс.
Вошёл он, и князю хвалу произнёс,
И молвил: «Готовься же, царская дочь
Пожалует гостьей к тебе в эту ночь.
Приказывай, гостье готов я служить,
Заботой усердной её окружить».
У князя горит от смущения лик;
⁶¹⁸⁰ Пирана стыдясь, головой он поник:
Тот дочь ему отдал – бесценный залог,
Как душу лелеял, как сына берёг.
«Свершай все, что хочешь,– был князя ответ,—
Здесь тайн от тебя, многодоблестный, нет».
Лишь это услышал, домой поспешил
И все по обряду Пиран совершил.
Ключи от хранилищ, где тканей запас,
Гольшехр умудрённой вручил он тотчас,
(Та старшей в гареме Пирана была,
⁶¹⁹⁰ Разумною, доброй женою слыла.)
Всё лучшее, взяв у супруга ключи,
Достала она: из Китая парчи
На тысячу мантий; и множество блюд,
С которых сапфиры сияние льют;
Иранских подносов, ковшей дорогих.[234]234
  6195—6196 Здесь допущена перестановка бейтов. «Нош тридцать верблюжьих» – шоторб[в]ар – груз, который способен поднять верблюд – нередко мера большого веса в Средние века.


[Закрыть]
Нош тридцать верблюжьих – сосудов других;
Два дивных венца, ослепляющих взор,
Цепь, серьги, подвески – весь царский убор;
Ковры расписные – вьюков шестьдесят,
⁶²⁰⁰ Три царских одежды, что дивно блестят
Узорами лалов на поле златом...
Нет счёта дарам, как посмотришь кругом!
Престол и скамьи золотые с боков,
Три пары алмазно-златых башмачков.
Две сотни нарядных рабынь, – у любой —
Две чаши, в них мускус и лучший алой;
И триста рабов – все в шеломах они.
Сто знатных мужей из ближайшей родни,
Взяв чаши с шафраном и амброй, пошли;
⁶²¹⁰ За ними Гольшехр и сестёр понесли
В носилках златых, под богатой парчой;
Ряды за рядами проходят чредой.
Сто тысяч динаров с собою взяла
Гольшехр и народу затем раздала.
Со всеми дарами пришли к Ференгис,
Во славу её похвалы раздались.
И землю целуя, Гольшехр говорит:
«Привет сочетавшейся с Солнцем Нахид!».
Меж тем поспешил к Сиавушу Пиран
⁶²²⁰ И с ним властелин, возглавлявший Туран.
Царевичу в жёны царевну отдав,
Как требовал веры священный устав,
Свидетелям брак узаконить велят;
«Скреплён договор и закончен обряд.
Шлет вестника ветра быстрее, Пиран
К супруге; наказ ей торжественно дан
Скорей Ференгис к Сиавушу привесть.
И вот до невесты доносится весть:
«Лишь вечер наступит, царевна-луна
⁶²³⁰ Дворец Сиавуша украсить должна».
Спешат Ференгис нарядить поскорей,
Цветами украсили волны кудрей.
В чертоги царя молодого идут,
К нему луноликую деву ведут.
И пробыли вместе они до светла,
И с каждым мгновеньем любовь их росла.
Вокруг всё живое не спало семь дней,
Семь дней пустовали жилища людей.
Весь край – что огнями сияющий сад,
⁶²⁴⁰ Повсюду веселье и песни звучат.
 

[Афрасьяб вручает царство Сиавушу]

 
Ещё миновало семь дней с той поры.
Готовит владыка для князя дары:
Немало коней и овечьих отар,
Кольчуг и шеломов, горящих, как жар,
Арканов, булав и одежд дорогих,
Динаров и много сокровищ других.
И земли ему до Чин-моря даны,
Где грады богатые возведены —
В уделе том сотни фарсангов длины,
⁶²⁵⁰ Никто б не измерил его ширины.
Владыка, по царским законам, указ
Велев нанести на тончайший атлас,
Его к Сиавушу послал во дворец,
С указом престол золотой и венец.
Большое устроил затем торжество:
Откуда б и кто ни пришел, у него
И стол находил, и кувшины с вином,
Ел, пил, уносил и с собою притом
Так много, что после под кровлей своей
⁶²⁶⁰ Ещё угощался семь дней и ночей.
Темницы для узников царь отворил,
Блаженствуя, людям блаженство дарил.
Семь дней пировали, пришел на восьмой
С Пираном к царю Сиавуш молодой.
Властителю оба хвалу вознесли:[235]235
  6265 Здесь переводчик выпустил один бейт, предшествующий в издании Вуллерса этому стиху (отсутствует также и в Калькуттском издании).


[Закрыть]
«О ласковый, щедрый владыка земли!
Пусть жизнь твоя радостью будет полна,
От горя да сгорбится вражья спина!».
К себе, под высокие своды дворца
⁶²⁷⁰ Вернулись затем, прославляя Творца.
Так минул покойно и радостно год,
Страданий и бедствий не слал небосвод.
Однажды царя Афрасьяба посол
Со словом таким к Сиавушу пришёл:
«Привет посылает тебе властелин
И молвит: „О славный водитель дружин!
До Чина простёртый, обширный свой край
Объехать не хочешь ли? В путь выступай.
По нраву тебе коль отыщется град,
⁶²⁸⁰ Что сделать столицею будешь ты рад —
Останься и весело там заживи,
И счастье – своим неизменно зови“».
Той речью обрадован царь молодой.[236]236
  6283—6284 В оригинале: «Сиавуш обрадовался его словам, повелел бить (букв, ударил) в литавры, играть на свирели и заготовить [к походу] обоз».


[Закрыть]
Литавры и трубы запели; с собой
Ведет Сиавуш закалённых бойцов
И множество перстней везёт, и венцов,
Походных шатров и оружья. Меж тем,
В дорогу собрался и царский гарем.
Воссела в парчовом шатре Ференгис,
⁶²⁹⁰ И вышел обоз, и бойцы понеслись.
Хотена достигли, веселья полны;[237]237
  6291 Хотан – Хотен (Хотäн) – город в Восточном (Китайском) Туркестане (см. прим. 9953 в томе I).


[Закрыть]
Их знатные витязи той стороны
Встречают; там издавна княжил Пиран,
Край верен был князю. Раскинули стан,
И месяц – условленный ранее срок —
Гостили, не зная забот и тревог.
В пирах Сиавуш проводил день за днём;
То мчится на лов, то сидит за вином.
Но вот, откликаясь на крик петухов,
⁶³⁰⁰ Донесся кимвала походного зов.
Властитель направился к землям своим,
Пираном ведомое войско – за ним.
Навстречу – лишь это успела узнать —
К царю поспешила верховная знать,
От вести благой ликованья полна;
Как в праздник, украсилась пышно страна.
Такое веселье везде началось,
Что небо, ты скажешь, с землёю слилось.
Шум, трубное пенье – того и гляди
⁶³¹⁰ Вдруг выпрыгнет сердце твое из груди.
Дошли до селенья, пленявшего взор:
С одной стороны – моря синий простор,
Высокие горы с другой стороны,
Леса заповедные дичи полны,
Древесная сень и журчащий родник—
Здесь юношей стал бы и дряхлый старик.
Пирану сказал Сиавуш: «Этот край
Влечёт мое сердце, земной это рай.
Воздвигну я здесь благодатный приют,
⁶³²⁰ Где взоры и сердце отраду найдут.
Просторный и светлый раскинется град;
Дворец – что ни дом, что ни улица – сад.
Здесь замок хочу возвести до луны,
Какой подобает владыке страны».
«О мудрый,– Пиран отвечает ему, —
Свершай, что угодно душе и уму.
Прикажешь, дворец до луны вышиной
Воздвигну – ты властен во всём надо мной.
О землях, богатствах не думаю я,
⁶³³⁰ Ты, славный, – отрада земная моя».
«Величия древо, – сказал Сиавуш, —
Взрастил ты, о мудрый и доблестный муж!
Богатство и счастье обрёл я не сам,
Я ими твоим лишь обязан трудам.
Такую построим столицу, чей вид
Блистательный, стройный весь мир удивит».
 

[Сиавуш строит город Канг]

 
Вновь двери сказания растворены,[238]238
  6337—6338 Этот вступительный бейт как бы разделяет сказания о Сиавуше на две части; вторая повествует о событиях, связанных с постройкой чудесного града-твердыни и трагической гибелью юного героя.


[Закрыть]
Спою о деяньях седой старины,
О Канге, прославленном граде, что встарь
⁶³⁴⁰ Возвел Сиавуш, многодоблестный царь.
Сначала Йездану хвалу воздадим.[239]239
  6341—6374 Одно из больших лирических, философских «отступлений» Фирдоуси.


[Закрыть]
Мир зримый Им создан и тот, что незрим.
Все сущее, знай, двуедино; един
Лишь Он, Вседержитель, миров Властелин.[240]240
  6344 Следующий в издании Вуллерса бейт, как явная и по существу и по форме интерполяция, выпущен в переводе (ср. прим. 185—248 в томе I).


[Закрыть]
Немало достойных покинули свет,
Здесь вечно и ты не пребудешь, о нет!
Где, вспомни, венчанные главы царей,
Отважных, прославленных богатырей!
Где полные знаний мужи-мудрецы,
⁶³⁵⁰ Науки подвижники, слова жрецы!
Где нега и скромность пленительных дев,
Их сладкие речи, их нежный напев!
Где тот, кто приют среди каменных скал,
Со славой и счастьем расставшись, искал!
Где тот, кто главой возносился до туч,
Кто с тиграми бился, бесстрашен, могуч!
Все взяты могилой, все скрылись во мгле.
Блажен, кто посеял добро на земле!
Из праха мы все и поляжем во прах,
⁶³⁶⁰ От зла да удержит нас праведный страх.
Исчезнем, но жизни продолжится путь,
Дверь тайны извечной не нам отомкнуть.
Нас мир поучает вседневно; твой дух
Ужели к его поучениям глух?
Достигнув шестидесяти и шести,
Земную тщету от себя отмети.
Ровесники с миром расстались давно,
Его удержать и тебе не дано.
Когда назиданием не убеждён,
⁶³⁷⁰ Послушай предания древних времён
О славных царях, о героях благих:
Иль хочешь ты быть долговечнее их,
Возжегших святой справедливости свет,
Украсивших, благоустроивших свет?
О городе Канге сказанье теперь
Послушай, и разумом светлым поверь,
Что нет ему града второго подстать,
И края отрадней нигде не сыскать.
Усердным трудом Сиавуш в старину
⁶³⁸⁰ Тот город воздвиг и украсил страну.
Лежит за рекою безбрежный простор:[241]241
  6381 Этому бейту в Лондонской рукописи предшествует бейт, не отмеченный в вариантах Вуллерса:
  бейäк мах зе руйе дäрйай-е чин.
  Ке бинам гäшт ин зäман ан зäмин,
  т. е.
  «на расстоянии месяца пути за рекой (озером?) —Чин,
  Земля, ставшая ныне безымянной»
  и т.д. Здесь дäрйай-е Чин разумеется не «море Чин» (см. прим. 1219 в томе I), а река (м. б. Аму?) или озеро (Арал?).


[Закрыть]
Пустыня, куда бы ни кинул ты взор.
Минуешь её – города пред тобой,
И сердцу отраду дарует любой.
А дальше, безмерно крута, высока,
Возносится горная цепь в облака.[242]242
  6386 Возносится горная цепь в облака.– В оригинале: «После того увидишь высокую гору,вершина которой выше,чем „как" и „сколько"» (т. е. невозможно измерить) бäртäр äз чун-о чäнд.


[Закрыть]
Узнай же: там крепость на круче стоит,[243]243
  6387—6388 В подлиннике:
  «...Посреди этой горы [и находится] Гангдеж.
  Узнай [это], чтобы тебе не было ущерба в знании».


[Закрыть]
И город она за стенами таит.
Фарсангов до сотни – окружность горы.[244]244
  6389 Фарсанг (фäрсäнг), или фарсах (фäрсäх) – расстояние, обычно покрываемое, в данной местности, за один час пути. Средняя величина фарсанга – так сказать «нормальная» для караванных путей скорость движения, равна, примерно, шести километрам. В таком значении и употребляется обычно этот термин в описаниях географов и путешественников Средневековья.


[Закрыть]
⁶³⁹⁰ Вершины – как очи твои ни остры —
Увидеть не сможешь, и в крепость пути
Не сыщешь: в ворота лишь можно войти.
Вкруг города встала громада стены,[245]245
  6393—6394 Здесь перевод бейта дан по варианту Лондонской рукописи.


[Закрыть]
В ней больше чем тридцать фарсангов длины;
На этой стене даже горстка мужей
Защитой бы стала твердыне своей,
Хотя бы напало сто тысяч бойцов,
Закованных в сталь верховых удальцов.
Проникнув за стену, увидишь ты град,
⁶⁴⁰⁰ Где взоры чарует то замок, то сад;
Роскошные бани, журчание вод,
Украшены улицы, весел народ.
Уйти не захочешь из этой страны!
Косули в лугах, горы дичью полны.
Фазан, куропатка и пёстрый павлин
Тебе попадутся средь гор и долин.
Везде ликование, как на пиру.
Не холодно в холод, не жарко в жару.
Струятся потоки, сердца веселя,[246]246
  6409—6410 Здесь в переводе допущена перестановка смежных бейтов.


[Закрыть]
⁶⁴¹⁰ Не блекнет в весеннем уборе земля.
И немощных там не увидишь; весь край —
Цветник благовонный, сияющий рай.
Град мерой персидской измерь – ширины
В нем тридцать раз тридцать и столько ж длины.
Дивит высотою крутая гора:
Фарсанг – до вершины, иль все полтора.
Долину увидишь, пройдя перевал,
Прекрасней которой никто не знавал.
Объехав Туран, для себя её встарь
⁶⁴²⁰ Избрал Сиавуш, полный доблести царь.
Он мудростью славы всесветной достиг:
Вторую вкруг города стену воздвиг,
Для этого камень с извёсткою взяв
И мрамор, и ныне забытый состав.
Сто рашей – той крепкой ограды длина,[247]247
  6425 Раш – мера длины, столь же малоопределеньгая, как русский локоть или охват.


[Закрыть]
И больше чем тридцать – ее толщина;
Бессильны пред ней и стрела и таран.
Но лучше ты сам отправляйся в Туран,
Воочью увидеть её поспеши,
⁶⁴³⁰ Иначе певца заподозришь во лжи.
На выси крутой неприступна стена,
Возносится на два фарсанга она.
Не видно земли, сколько вниз ни глядеть,
На ту высоту и орлу не взлететь.
Затратив немало усилий и дней,
Во имя величья державы своей
Построил владыка невиданный град,
Пленяющий сердце, ласкающий взгляд.
Вкруг дивных дворцов зеленели сады,
⁶⁴⁴⁰ Душистые зрели на ветках плоды,
Фиалка и роза, нарцис и тюльпан
Вокруг разливали волшебный дурман.[248]248
  6443—6450 Здесь переводчик ввел в текст данные у Вуллерса в сноске четыре бейта Калькуттского издания, как естественно связанные с последующим рассказом о беседе Сиавуша с Пираном. В переводе к тому же допущена перестановка вносимых бейтов.


[Закрыть]
Светла и прекрасна столица была,
И не было дивным богатствам числа
В чертоге, достойном верховных владык,
Достойном того, кто могуч и велик.
 

[Сиавуш беседует с Пираном о будущем]

 
Однажды, объехав окрестности все
С Пираном, прославленным сыном Висе,
Такие успев уголки посетить,
⁶⁴⁵⁰ Что старому юность могли возвратить,
Властитель верхом возвращался домой.
Он ехал неспешно, в печали немой,
И вдруг говорит звездочёту: «Скажи,
Но только, смотри, без увёрток и лжи:
Мной город блистательный сооружён —
В нем счастлив я буду иль горем сражён?»
Глава звездочётов промолвил в ответ:
«Тебе благодати в том городе нет».
И царь на провидца прикрикнул в сердцах,
⁶⁴⁶⁰ Но слёзы блеснули на царских очах.
Ослабив поводья, вперед не спеша
Он едет, тревогой объята душа.
«Владыка, – Пиран прозорливый спросил, —
От горя какого лишился ты сил?»
А тот отвечает: «Покой мой исчез,
Страшусь приговора высоких небес.
Как дивно ни блещет мой царственный дом,
Как много сокровищ ни собрано в нём,
Все в руки врагу моему попадёт,
⁶⁴⁷⁰ Всесильный раздавит меня небосвод.[249]249
  6470 Всесильный раздавит меня небосвод.– В переводе этого стиха использован вариант Калькуттского издания (сепäхрäм хäми зир-е пей беспäрäд).


[Закрыть]
Мой город прекрасен, – такой красоты
Нигде на земле не увидел бы ты.
Его помогли мне искусно создать
Удача, рассудок, Творца благодать.
Мой стройный дворец выше горных вершин.
Главой достигает он светлой Первин.[250]250
  6476 Первин – созвездие Плеяды (см. прим. 461 в томе I).


[Закрыть]
Поныне я, град украшая, тружусь,
Твореньем любимым всё больше горжусь.
Когда же невиданно он расцветёт,
⁶⁴⁸⁰ Исполнен сокровищ и дивных красот —
Мой город отнимет безжалостный рок,
Другому отдаст озарённый чертог.[251]251
  6482—6486 Здесь допущена перестановка бейтов.


[Закрыть]
Увы, недалек моей жизни конец,
Не нужен мне будет высокий дворец.
Не я наслажусь им, не сын мой родной,
Не родич, не друг, почитаемый мной, —
Царить в нем владыке туранской страны;
На смерть он осудит меня без вины.
Таков небосвода извечный закон:
⁶⁴⁹⁰ То горе, то счастье нам жалует он».
«О славный, – ему отвечает Пиран, —
Напрасно тревогою ты обуян.
Надёжна, как царского перстня печать,[252]252
  6493—6494 Дословно по оригиналу:
  «Ведь Афрасиаб в беде – опора твоя,
  В царствовании – перстень (м. б. талисман) на пальце твоем» (бе шахи нäгин äндäр äнгоште-то).


[Закрыть]
Властителя дружба. Тебя защищать
Он станет, и я наш священный союз
Хранить до последнего вздоха клянусь.
Не дам на тебя даже ветру дохнуть,
Не дам волоска на тебе шевельнуть!»
«О славный, – услышал воитель в ответ, —
⁶⁵⁰⁰ Твоя доброта мне отрада и свет.
Да здравствуешь, бодрый, исполненный сил!
Дозволь, чтобы тайну тебе я открыл.
Я волю Йездана познал, я не слеп,
Открылись душе начертанья судеб.
Завесу сорву я с грядущего дня;
Про все, что постигнет мой град и меня,
Услышь, дабы после подумать не мог:
Несчастный не знал, что судил ему рок!..
Тебе, о Пиран, предводитель мужей.
⁶⁵¹⁰ Поведаю ныне о доле своей.
Недолгое время, узнай, пролетит,
По воле владыки Турана убит
Безвинно я буду враждебной рукой,
Престол мой займет повелитель другой.
Ты честен, ты верность хранить мне готов,
Но грозных небес приговор уж таков!
Мне вражьи наветы готовят беду,
Я жертвою жребия злого паду.
Иран на Туран ополчится тогда,
⁶⁵²⁰ Вновь смуту зажжёт роковая вражда,
Вновь звоном мечей огласятся поля,
Наполнится горем великим земля.
Лиловы и алы, желты и черны,
Взовьются знамена иранской страны.
Немало в Туране захватят добра,
Алмазов и золота, и серебра.
От конских копыт изнеможет страна,
И станет в потоках вода солона.
В речах и делах безрассудных своих
⁶⁵³⁰ Раскается после владыка, но их
Назад не вернуть, не загладить, когда
Разгромлены сёла, горят города.
Стон встанет повсюду, весь мир закипит,
Услышав, что я Афрасьябом убит.
Так, верно, назначило небо с высот;[253]253
  6535 Весь предшествующий фрагмент – живое предвидение ужасов войны и разорения страны – явно подсказаны Фирдоуси окружающей его действительностью: смутами и войной за Хорасан (см. Вводную статью в томе I).


[Закрыть]
Что небом посеяно, то и взрастёт.
Вкушая, даря, не тужи ни о чём,
Жить станем, а смерть подоспеет – умрём.
Казной не гордись, не страшись нищеты!
⁶⁵⁴⁰ Покинув земное убежище, ты
Другому оставишь казну,– для чего ж
Лелея врага, на земле ты живёшь?..»
Внимая словам Сиавуша, Пиран
Невольной тревогою вдруг обуян.
Он мыслит: «Несчастью себя я обрёк,
Коль вправду познать он грядущее смог.
Не я ли, посеяв раздор и вражду,
В Туран Сиавуша завлёк на беду?[254]254
  6548 Снова пропуск бейта Вуллерса, явно дублирующего переведённые стихи.


[Закрыть]
Забыл я владыки разумный наказ,
⁶⁵⁵⁰ Хоть слышать его доводилось не раз».
Но сердце свое успокоил затем:
«Небес начертанья разгаданы кем,
И стали откуда известны ему?
Он, знать, по Ирану опять своему
Тоскует, припомнив Кавуса и трон,
И светлое счастье минувших времён.
Печалью предчувствия те внушены
Ему, вдалеке от родимой страны».
Весь путь рассуждали об этом они,
⁶⁵⁶⁰ Пытаясь провидеть грядущие дни.
Но вот воротились мужи во дворец,
С коней соскочили – беседе конец.
И стол золотой перед ними накрыт,
И пенятся чаши, и песня звенит.
 

[Афрасьяб посылает Пирана в объезд своих земель]

 
Неделю в весельи они провели
За чашами в честь властелинов земли.
На утро восьмое, едва рассвело,
Письмо от владыки Турана пришло.
⁶⁵⁷⁰ Пирану приказ посылал властелин:[255]255
  6570—6574 В приказе Афрасиаба Пирану объехать подвластные владыке Турана владения указан маршрут: до «моря Чин», отсюда до Индии – та сäр-е мäрз-е хенд (см. прим. 414 в томе I), а далее до «моря» или «реки» Синд (та бе дäрйайе сенд), и, «собрав там должную дань», «займи своими войсками хазарские владения» букв.: расстели в пределах хазар (-бе мäрз-е хäзäр дäр) войско, как в переводе.


[Закрыть]
«К Чин-морю с дружиной спеши, исполин.
Оттуда направься к индийской стране
И далее, к Синду. Подвластные мне
Державы объехав, с них дань собери
И землю хазаров мечом покори».
Пред замком разносится клич удалой,
И меди бряцанье встаёт над землей.
Немало к вождю собралось удальцов,
Войной закалённых, отважных бойцов.
Они под водительством богатыря
⁶⁵⁸⁰ В поход собрались по веленью царя.
Дары без числа предводитель мужей
Прощаясь, вручил Сиавушу: коней
С блистающей сбруей, со златом мошны.
И войско увел из родной стороны.
 

[Сиавуш строит Сиавушгорд]

 
В глубокой ночи, погоняя коня,
Гонец Афрасьяба быстрее огня
Примчался с посланьем; как небо, оно
И света, и милости было полно.
Писал он: «С тех пор, как с тобой разлучён,
⁶⁵⁹⁰ Я счастья не знаю, мой дух удручён.
Узнай же, в Туране успел я, любя,
Достойную землю найти для тебя.
Быть может, увидев, полюбишь её,
И радость наполнит твое бытиё.
Ты, доблестный, этой земли падишах,[256]256
  6595 В оригинале: бедан падшахи конун баз гäрд, т. е. направься теперь в это (свое) царство.


[Закрыть]
Повергни же головы вражьи во прах!».
Собрал караван Сиавуш и тотчас
В путь выступил, царский исполнив наказ.
За ним десять тысяч неслись удальцов,
⁶⁶⁰⁰ Иранских бойцов и туранских бойцов.
Верблюдов отборных с ним тысяча шла,[257]257
  6601—6604 Здесь в переводе допущена перестановка смежных бейтов.


[Закрыть]
И не было грузам богатым числа.
Сто рыжих верблюдов с дирхемами шли,
А сорок верблюдов динары везли,
Шатрами все прочие нагружены,
И каждый шатёр – для нарядной жены.
Горят на венцах, ослепляя глаза,
Алмазы и яхонты, и бирюза.
С вьюками, где мускус и лучший алой,
⁶⁶¹⁰ С шелками, дивящими взоры красой —
Их Чин поставляет и Мыср, и Иран —[258]258
  6611 Мыср – т. е. Египет (см. прим. 13044 в томе I).


[Закрыть]
Шел в тридцать верблюдов ещё караван.
Вот с места и вождь, и дружина снялись
И в солнечный Хоррембехар понеслись.[259]259
  6614 Хоррембехар – название города (нарицат. значение: «цветущая весна»), которое затруднительно уточнить.


[Закрыть]
Там град задожил он, украсив страну,
В длину два фарсанга и два в ширину.
Высокий дворец в этом граде возник,
Сад, полный прохлады, и пёстрый цветник.
И роспись везде на стенах галерей:
⁶⁶²⁰ Сраженья, охоты, забавы царей.
Там шахов иранских престол золотой,
Кавус на престоле в венце с булавой,
И подле престола Ростем-великан,
И Заль и Гудерз – весь воинственный стан.
Там царь Афрасьяб с грозной ратью своей,
Пиран с Герсивезом, грозою мужей...
Молва облетела Иран и Туран
О крае прекрасном – жемчужине стран, —
О городе стройном, где жизнь весела,
⁶⁶³⁰ Где в небо уходят дворцов купола,
Где славятся доблестью богатыри,
Где слышится голос певца до зари.
И стал называться он Сиавушгорд,
И каждый блистательным городом горд.
 

[Пиран посещает Сиавушгорд]

 
Пиран, из похода назад возвратясь,
О городе славном услышал тотчас.
В Туране везде воздаётся хвала
Творенью владыки, чья слава светла:
Там стройные замки, сады, цветники,
⁶⁶⁴⁰ И горы вокруг, и луга у реки.
Он тут же решился направиться в путь—
На город, царём возведённый, взглянуть.
И тысячу в славной дружине своей
Мудрейших, достойнейших выбрав мужей,
В поход на конях быстроногих повёл,
Лишь срок отправляться в дорогу пришёл.
И вот Сиавуш знаменосную рать
Выводит желанного гостя встречать.
Увидел Пиран молодого царя
⁶⁶⁵⁰ И спешился, радостью светлой горя.
И царь с вороного коня соскочил,
В объятья Пирана-вождя заключил.
И вместе затем Сиавуш и Пиран
В прославленный град повели караван.
Гость видит: пустыня, где в прежние дни
Сухие колючки серели одни,
Исчезла, царем обращённая в град,
Прекрасный как светоч, отрадный как сад.
По городу ездили долго, и вот
⁶⁶⁶⁰ Хвалу Сиавушу Пиран воздает:
«Не будь у тебя благодати царей
И знаний, и мудрости светлой твоей,
Не мог бы возникнуть столь дивный приют,
Где рядом искусство и радость живут.
Он, созданный даром чудесным твоим,
Да будет во веки прославлен и чтим!
Пусть внукам в наследье достанется он,
Сияньем великих побед озарён!».
С восторгом тот сказочный град обозрев,
⁶⁶⁷⁰ Дворец Сиавуша и сад осмотрев,
Увидел царицы роскошный чертог,
Что взоры не менее радовать мог.
Их встретила дочь Афрасьяба-царя,
Посланцу улыбки и злато даря.
Воссев на престол, оглядел он покой,
Увидел прислужниц пленительный рой,
И дань восхищения отдал дворцу,
Хвалу вознося всеблагому Творцу.
От снеди бесчисленной ломится стол.[260]260
  6679—6680 В оригинале бейт звучит так:
  во зан пäс бехордäн герäфтäнд кар.
  мей-о хван-о рамешгäр-о мейгосар,
  т. е.
  «После этого приступили к еде.
  Вино и накрытый стол [и] музыкант [и] виночерпий...»
  – перечислены обычные атрибуты пиршества.


[Закрыть]
⁶⁶⁸⁰ Вино и певцы... Пир горою пошел!
Семь дней пировали, веселья полны,
Порой веселы, а порою хмельны.
На утро восьмое воитель поднес
Дары, что с собой из похода привёз.
Там были и жемчуг, и пламенный лал,
Венец, что алмазами взор ослеплял,
Парча, и в попонах из шкур скакуны,
Что в беге стремительном вихрю равны.
Вручил Ференгис ослепляющий взор
⁶⁶⁹⁰ Венец, ожерелье – весь царский убор,
И после собрался в Хотен, говоря,
Что время приспело увидеть царя.
Помчался и, в замок к себе возвратясь,
В покои жены устремился тотчас.
Увидев Гольшехр, говорит ей Пиран:
«Кто рая не видел, где правит Резван,[261]261
  6696 Резван – в Коране страж райских садов, охраняющий вход в рай.


[Закрыть]
Пусть мчится в обитель счастливую ту, —
Увидеть воочью о рае мечту.
Чтоб радостью сердце свое осветить,[262]262
  6699—6704 Здесь в переводе допущена перестановка бейтов.


[Закрыть]
⁶⁷⁰⁰ Ты град Сиавуша должна посетить.
А сам ещё лучше он града того,
Со светочем утра сравнишь ты его —
Так блещет на троне своем Сиавуш,
Великий, исполненный мудрости муж.
Красе Ференгис подивишься: она
С ним рядом сияет, что в небе луна!».
К царю устремился затем богатырь,
Как чёлн, рассекающий водную ширь.
Сперва про свершённый поход рассказав,
⁶⁷¹⁰ Как дань собирал он с подвластных держав,
Как выиграл в Хинде с врагами войну,
И как покорял за страною страну.
Поведал затем о делах, что сумел
Свершить Сиавуш, хитроумен и смел.
Расспрашивал долго владыка о нём,
Как правит он в крае и в граде своём.
Пиран отвечал: «Если житель земной
В небесном краю побывал бы весной,
Тот край он от рая бы не отличил
⁶⁷²⁰ И с солнцем бы он Сиавуша сравнил.
Подобного града средь ведомых стран
Не знали – хоть Чин обойди, хоть Туран.
Там замки, дивящие разум и дух,
Журчание вод, веселящее слух...
Куда бы ни кинул внимательный взор,
Ничто заслужить не могло бы укор.
Увидел я стройный дворец Ференгис —
В нём будто лучи всех алмазов слились.
Когда б из небесных пределов Соруш[263]263
  6729 Соруш – имя ангела-вестпика в пантеоне зороастризма (см. прим. 533 в томе I).


[Закрыть]
⁶⁷³⁰ Спустился – он более чем Сиавуш
Не мог бы тебя восхитить красотой,
И царственной мудростью, и добротой.
К тому ж отдохнули от долгой войны,
Желанный покой обрели две страны.
Да будет дано тебе в мире и впредь
И разумом и правосудьем греметь!»
Внимает владыка, на сердце светло:
Могучее древо плоды принесло!
 

[Афрасьяб посылает Герсивеза к Сиавушу]

 
Призвал Герсивеза, пиранов рассказ
Ему передал и добавил наказ:
⁶⁷⁴⁰ «Ты радостью сердце свое озари,
Отправься и Сиавушгорд обозри.
Всем сердцем наш край Сиавуш полюбил,
Давно об Иране своем позабыл.
Ему не видать уж Кавуса-царя,
Ростема, забульского богатыря,
Гудерза, Бехрама, иранскую рать,
И палицу впредь ему в руки не брать,
В пустынной дотоле, безлюдной стране
⁶⁷⁵⁰ Построил он город, подобный весне.
В роскошный дворец Ференгис водворил,
Почётом и счастьем её одарил.
Итак, собирайся и в путь выступай,
Спеши к Сиавушу в прославленный край.
Почтенье величью его окажи:
Увидишь на троне – язык придержи.
В час пира, средь шумных забав на лугу,
Когда властелин в многолюдном кругу,
Ему уваженье являй и любовь,
⁶⁷⁶⁰ При витязях всюду его славословь.
Дары собери для него поценней:
Динары и перстни, венцы и коней,
Одежды из лучшей китайской парчи,
В алмазах престол, кушаки и мечи,
Ковры, благовонья, всё лучшее – сплошь
Из благ, что в хранилищах тайных найдёшь.
А также дары отвези Ференгис.
Приветствуя, на похвалы не скупись.
Коль будет хозяин приветлив и рад,
⁶⁷⁷⁰ Побыв две недели, покинешь ты град».
Вот в путь Герсивез именитый готов,
С ним тысяча конных туранских бойцов.
Помчались мужи, пыль взметнув до небес, —
Их в град Сиавуша привёл Герсивез.
Услышал о том Сиавуш, и гостей
Встречать он выходит с дружиной своей.
Обняв именитого богатыря,
Спросил Сиавуш о здоровьи царя.
Гостей во дворец отвели, а уж там
⁶⁷⁸⁰ Готовы покои вождю и бойцам.
На утро к царю Герсивез поспешил,
Дары и посланье с поклоном вручил,
Взглянул Сиавуш и зарделся, как мак,
При виде тех милостей щедрых и благ.
Велит он коня своего оседлать,
Вослед поскакала иранская рать —
Проехали с гостем по улицам всем
И в царский дворец воротились затем.
 

[Рождение Форуда, сына Сиавуша]

 
Примчался гонец, пред владыкой своим
⁶⁷⁹⁰ Предстал он с отрадным известьем таким:
«У дочери ратного богатыря
Родился младенец, хорош, как заря;[264]264
  6792 В оригинале «как блистающий месяц» – чо табäнде мах.


[Закрыть]
Форудом достойным его нарекли.[265]265
  6793 Форуд – сын Сиавуша от Джерире (дочери Пирана), впоследствии падет от руки Бижена.


[Закрыть]
Едва до Пирана те вести дошли,
Средь ночи он мне и другому гонцу
Велел их доставить владыке-отцу.
Еще возлежала на пышном одре[266]266
  5797—6798 В оригинале:
  хäман мадäр-е кудäк-е äрджоманд
  Джäрире сäр-е банован-е болäнд.
  Дословно:
  «Мать драгоценного ребенка – Джерире,
  глава высоких [родом] [знатных] женщин».


[Закрыть]
Младенца светлейшая мать Джерире.
Но ею приказ был прислужницам дан;
⁶⁸⁰⁰ Те кисть малыша окунули в шафран
И тут же ладонь приложили к письму.
Сказал мне Пиран: «К зятю мчись моему,
Поведай: Всевышний, Кем держится свет,
Послал мне отраду на старости лет».
Владыка ответствовал: «Царственный трон
Да будет Форудом навек озарён!».
Он столько дирхемов гонцу подарил,
Что нёсший дирхемы остался без сил.
Сказал Герсивез, предводитель дружин:
⁶⁸¹⁰ «Ликует Пиран, словно он – властелин!»
Все двинулись тут к Ференгис – поскорей
Отрадную новость поведать и ей.
Из кости слоновой престол во дворце,
Царица на нём в бирюзовом венце
Красою сияет, как в небе луна,
Рабынями юными окружена.
С престола сошла и поклон отдала,
Спросила, трудна ли дорога была.
Ответил, но втайне разгневался он,
⁶⁸²⁰ Величием царственным тем уязвлён.
Подумал: «Дай срок, пролетит ещё год,
Над всеми себя Сиавуш вознесёт.
Ведь ныне владеет он целой страной,
И ратью, и троном и царской казной».
От зависти свет Герсивезу не мил,
Но гнев он в душе глубоко затаил.
Сказал Сиавушу: «Будь счастлив, труды
Твои не пропали, обильны плоды!».
Поставили троны под сводом дворца,
⁶⁸³⁰ Воссев, для веселья раскрыли сердца.
Алмазами дивными троны цвели.
Пришли музыканты, и гости пришли;
Запели свирели и руды поют,
Веселие в души пирующих льют.
 

[Сиавуш играет в конное поло]

 
Вот солнце завесу с себя совлекло,
Даруя вселенной и свет и тепло.
И царь на ристалище с первым лучом
Примчался для конной забавы с мячом.
Мяч бросил сперва Герсивез удалой,
⁶⁸⁴⁰ К мячу Сиавуш устремился стрелой,
Ударив човганом, обрёл торжество.
Соперника он посрамил своего.
Мяч кверху взлетел и мгновенно исчез,
Как будто притянутый силой небес.
Тогда именитый промолвил бойцам:
«Играйте, досталось ристалище вам».
Помчались иранские воины вскачь,
И мигом отбит у противников мяч.
Доволен победою рати своей,
⁶⁸⁵⁰ Царь выпрямил стан, кипариса стройней.
Приходит метания копий черёд.
Престол золотое сияние льёт,
Сидят на престоле два славных вождя,
За той богатырской потехой следя.
Летя, словно по полю вихрь, ездоки
Сражаются; копий удары метки.
Владыке хвалу Герсивез воздаёт:
«От предков венчанных ведёшь ты свой род,
Но доблестью род свой затмил ты, о вождь:
⁶⁸⁶⁰ Яви пред туранцами доблесть и мощь!
В ход лук свой и стрелы пусти, и копьё,
Во всём покажи нам искусство своё».
Князь, веру в себя неизменно храня,
Покинул престол и вскочил на коня.
Вот связаны вместе пять крепких кольчуг;
Поднять и одну – труд немалый для рук.
Связав, положили средь поля все пять,
И смотрит, полна нетерпения, рать.
Властитель копьё поднимает своё,—
То было отца боевое копьё,
⁶⁸⁷⁰ Служившее в мазендеранских боях,
На тигров лесных наводившее страх,—
С тем грозным копьём мчится по полю он;
Узду натянул и, как яростный слон,
Ударил в кольчуги, подкинул их ввысь,
И звенья, не выдержав, разорвались;
Поймал их копьём и на нём повертел,
И мигом забросил, куда захотел.
Помчались вослед Герсивезу бойцы,
⁶⁸⁸⁰ Огромными копьями бьют удальцы,
Но сколько ни тщатся мужи, ни на пядь
Не могут кольчуги с земли приподнять.
Четыре гилянских щита Сиавуш[267]267
  6883 Гилянский щит – в оригинале «гильский» (от имени народа – гилы, см. прим. 4513 и 4520 в томе I) (сиавäш сäпäр хваст гили чäхар).


[Закрыть]
Сложил, две брони богатырских к тому ж.
Лук взял он и стрелы свои; коли счесть,
Три было в руке и за поясом шесть.
Он лук оснастил, крепко стиснул бока
Коню боевому, и видят войска:
Щиты и брони – все пробила, прошла
⁶⁸⁹⁰ Того молодого владыки стрела.
Вслед первой он прочие стрелы подряд
Послал: стали славить его стар и млад.
«Великий Йездан! – отовсюду неслось, —
Все стрелы прошли до единой насквозь!»
«О доблестный царь! – Герсивез возгласил. —
Иранцев ты всех и туранцев затмил.
Теперь на ристалище вместе с тобой
Поскачем, пред взорами ратников бой
Начнем врукопашную, за кушаки
⁶⁹⁰⁰ Схватившись, как в яром бою седоки.
В Туране второго, как я, не сыскать,
Коню моему не найдется подстать,
А ты средь иранцев не знаешь в борьбе
Отвагой и мощью подобных себе.
Коль силы найдётся довольно в руках
И будешь ты мною повержен во прах —
Склонишься тогда ты пред силой моей,
Признаешь: я в битве искусней, смелей.
А если во прах ты повергнешь меня —
⁶⁹¹⁰ Не витязь я более с этого дня».
«Не надобно так говорить,– Сиавуш
Ответил,– ты выше, о доблестный муж!
Коню моему повелитель – твой конь,
Мне светит твой шлем, как священный огонь.[268]268
  6914 «Священному огню» перевода в оригинале соответствует Азäргошäсп – гений огня и молнии (см. прим. 5047 в томе I).


[Закрыть]
С туранцем другим повстречаться бы мне,
Но в дружеской схватке, не в ярой войне!»
«О доблестный,– был Герсивеза ответ,—
Вреда от потехи воинственной нет.
Друг друга за пояс схватив, поведём
⁶⁹²⁰ Бой честный, худого не вижу я в том».
«Неправ ты,– звучит Сиавуша ответ,—
Мне биться с тобой, именитый, не след.
Борцов поединок – ведь это война,
Где ярость под ясной улыбкой видна.
Ты месяц к копытам коня своего
Повергнуть бы мог, брат царя самого.
Любым повеленьям твоим покорюсь,
Но битва расторгнуть грозит наш союз.
Коль хочешь ты видеть, я в битве каков,
⁶⁹³⁰ Могу ль побеждать удалых ездоков —
Из свиты своей призови храбреца,
Ему быстроногого дай жеребца.
Поверь мне, я в грязь не ударю лицом
На поле борьбы пред тобой, удальцом».
Умолк Сиавуш, многодоблестный князь,
По нраву та речь Герсивезу пришлась.
Спросил он, окликнув туранскую рать:
«Кто хочет из витязей славу стяжать, —
Сойтись с Сиавушем один на один?
⁶⁹⁴⁰ Кем будет повергнут во прах властелин?».
Не слышно ответа. Из витязей всех
Один лишь откликнулся Горуй-Зерех.[269]269
  6942 Горуй-Зерех – имя туранского богатыря сына Пешенга – в недалёком будущем убийцы Сиавуша. Позднее пленен Гивом и казнён Кей-Хосровом; часто именуется просто Горуй (). В основе этого имени авест. Waroe, а зерех, новоперс. zirih, пехл. (пазенд) – zareh (арабск. zarad) – панцирь.


[Закрыть]
«Я, – молвил он, – выйти отважусь на бой,
Когда не найдётся соперник другой».
Поморщился царь, брови хмурые свёл —
Горуя противником равным не счёл.
Князь вымолвил: «Полно, досаду рассей!
Горуй ведь – сильнейший из наших мужей».
Ответ был: «Коль битва моя – не с тобой,
⁶⁹⁵⁰ В глазах моих жалок соперник любой.
Вели, не один пусть выходит – вдвоём,
Во всем боевом снаряженьи своём».
И новый противник, Демур-великан,[270]270
  6953 Демур – туранский богатырь; имя, по-видимому, восходит к тюрко-монгольскому демир-темир – железо.


[Закрыть]
Которому равных не видел Туран,
Летит к Сиавушу быстрее, чем дым,
Готовый померяться силою с ним.
Приблизились оба – Горуй и Демур,
И каждый из них неспокоен и хмур.
Владыка за пояс Горуя схватил,
⁶⁹⁶⁰ Ремень богатырской рукою скрутил.
И тотчас повержен во прах великан,
Не надобны ни булава, ни аркан.
Затем обернулся к Демуру и вдруг,
Сжав плечи ему всею силою рук,
С седла его сбросив, могучий герой
Поверг в изумленье весь воинский строй;
Демура легко к Герсивезу повлёк —
Так птицу нести он под мышкой бы мог,
И тут же бойца отпустив, на престол
⁶⁹⁷⁰ С улыбкой весёлой беспечно взошёл.
Гнев ярый, меж тем, Герсивезом владел;
От злобы завистник лицом пожелтел.
Вступили затем в озарённый дворец —
Ты скажешь, на небо вознес их Творец![271]271
  6974 «На небо» – в оригинале точнее «над зенитом или превыше (бäр аудж-е кейван) Кейвана».


[Закрыть]
Внимая певцам, пировало семь дней
Собранье великих и славных вождей.
Но в путь Герсивезу пора выходить.
Царевич торопится сердце излить
В письме к Афрасьябу; приветствий оно
⁶⁹⁸⁰ И пламенных благословений полно.
Дары для царя повелел он собрать,
И весело город покинула рать.
Толкуют бойцы, восхищенья полны,
О славном царе, о красотах страны.
Но ярость в душе Герсивеза горит,
Он мыслит: «Как много мы терпим обид!
Такой из Ирана явился к нам гость,
Что в сердце и стыд закипает, и злость.
Горуя с Демуром, столь славных мужей,
⁶⁹⁹⁰ Воинственных, лютых, как львы, силачей,
Злой хваткою тот ненавистный боец
Унизил, поверг, обесславил вконец.
Не то ещё будет! Безумство, царем
Свершённое, кончится вряд ли добром».
 

[Возвращение и навет Герсивеза]

 
Он скачет, не зная покоя и сна,
И вот уж столица Турана видна.
Примчался и к брату вошел своему,
Немало вопросов тот задал ему.
Ответил и брату посланье вручил.
⁷⁰⁰⁰ Прочел Афрасьяб: словно луч озарил
Лик царский, сияет от радости он,
Но радостью той Герсивез омрачён.
Досада и зависть гнетут его дух.
Вот солнечный диск, закатившись, потух;
Всю ночь не смыкает очей Герсивез.
Когда же сверкающий светоч небес
Зажёгся, ночной разрывая покров,
К владыке пришел он, угрюм и суров.
Лишь слуг отпустил Афрасьяб на покой,
⁷⁰¹⁰ Брат с речью к нему обратился такой:
«Правдивому слову внимая, поверь:
О царь, не узнать Сиавуша теперь!
Нередко я видел, послания шли
К нему от владыки иранской земли,
Из Рума и Чина; он полный фиал
За шаха Кавуса не раз поднимал.
Немало бойцов у него собралось:
Страшусь, как бы худо тебе не пришлось.
Ты вспомни о Туре: себя уберечь[272]272
  7019—7020 Здесь Герсивез напоминает брату о далеком прошлом – начале вражды Ирана и Турана.


[Закрыть]
⁷⁰²⁰ Хотел он; погиб не безвинно Иредж.
Ужели не знаешь: огня и волны,
Что тайной враждою от века полны,
Не сблизить вовеки, вовек не сдружить —
Так с волею ветер нельзя разлучить,
Мне – если бы эту опасность я скрыл, —
Позор бы уделом заслуженным был».
И сердце властителя боль обожгла;
В смятеньи, в боязни грядущего зла,
Сказал он: «Недаром одна у нас кровь;
⁷⁰³⁰ Вела тебя братская, знаю, любовь.
Но надобно мне поразмыслить, меня
Оставь, посвящу размышленьям три дня.
Ясней пусть откроется правда уму,
К совету прибегну тогда твоему».
Три дня протекли, Герсивез пред царём
Предстал в боевом облаченьи своём.
Владыка, его усадив на престол,
Вновь речь о царе Сиавуше повел.
«Рожденный Пешенгом! – сказал Афрасьяб, —[273]273
  7039 Пешенг – общий родоначальник туранских царей, отец Герсивеза, как и самого Афрасиаба.


[Закрыть]
⁷⁰⁴⁰ Любовь твою чья заменить мне могла б?
Я сердце готов пред тобой отомкнуть;
Постигни событий свершившихся суть.
Вначале зловещий смутил меня сон,
Тревогою тайной внезапно пронзён,
Я мир предложил Сиавушу тогда,
И мы от того не видали вреда.
Он с троном расстался, противясь войне,
Он соткан из чести и верности мне.
Ни разу меня не ослушался он,
⁷⁰⁵⁰ И мною заслуженно вознаграждён.
Забыл я про зло, причиненное встарь:
Теперь он могучий, владетельный царь.
С ним в кровный союз я вступил, и с тех пор
Кровавый из памяти вычеркнул спор.
Я с ним поделился казною своей
И дочь ему дал, что дороже очей.
Столь много трудов понеся для него,
Вручив ему царство, вступив с ним в родство,
Могу ли теперь помышлять о худом?
⁷⁰⁶⁰ Худая молва разнеслась бы о том.
Я повода с ним враждовать не найду;
Малейшую если явлю я вражду,
Суров будет витязей суд надо мной,
Себя опозорю пред каждой страной.[274]274
  7064 Здесь в переводе допущена перестановка смежных бейтов.


[Закрыть]
Когда нападу на невинного я,
Меня покарает святой Судия.
Напомню еще про отцов и детей:
Лев даже, что зверя любого лютей,
Вступился б за львёнка: обидят – беда!
⁷⁰⁷⁰ Вокруг все сметёт, сокрушит он тогда.
Исход лишь один остается у нас:
К отцу отослать Сиавуша сейчас.
Хоть перстень достанься ему, хоть венец —
Покинул бы только наш край, наконец».
«Владыка! – ответная слышится речь.—
Ты хочешь столь грозной бедой пренебречь?
Когда Сиавуш возвратится в Иран,
Безжалостно будет погублен Туран —
Затем, что чужого почел ты родным,
⁷⁰⁸⁰ Все тайны державы раскрыл перед ним.
Совет я слыхал: даже ветру твой дом
Покинуть не дай, коли стал он врагом.
Отпустишь – дождёшься тревог и забот,
Утратишь богатство, исчезнет твой род.
Ужели не знаешь: кто тигра взрастит,
В злосчастную жертву себя обратит».
Царь вдумался в речь Герсивеза, ему
Она показалась согласной уму;
В содеянном горько раскаялся он,
⁷⁰⁹⁰ Беды устрашился, душой омрачён,
Сказал Герсивезу: «Не вижу пути,
Который ко благу бы мог привести.
Помедлим, пусть некое время пройдёт,
С загадки завеса, быть может, падёт.
Не стану спешить, коль могу подождать;
Дам солнцу не раз закатиться и встать,
Узнаю к кому благосклонно оно
И волей небесною что суждено.
Сперва Сиавуша к себе призову,
⁷¹⁰⁰ Покров с его замыслов тайных сорву.
Увижу, как будут события течь,
И будет легко мне себя уберечь.
Коль заговор дерзостный будет раскрыт,
Тогда поневоле душа закипит;
Людская меня не коснётся хула,—
Ведь зло я свершу в возмещение зла».
Но, местью дыша, говорит Герсивез:
«Владыка правдивый, любимец небес![275]275
  7108 «Любимец небес» не имеет основания в оригинале.


[Закрыть]
С могучей такой, богоданной рукой,
⁷¹¹⁰ С булатом таким, с булавою такой
К тебе он примчится главою бойцов,
Он мир помрачить пред тобою готов.
Сказал я: не прежний, другой это муж,
До солнца вознёсся главой Сиавуш.
И дочь ты свою не узнал бы, поверь:
Как будто весь мир ей подвластен теперь.
К нему перейдёт твое войско; увы,
Погибнешь, как пастырь, лишенный паствы![276]276
  7118 Дословно: «не будет пастыря, когда не будет стада» (набашäд шабäн чун нäбашäд раме).


[Закрыть]
Увидев столь доброго сердцем царя,
⁷¹²⁰ Чья мудрость безмерна, чей лик – что заря,
Отвергнут тебя: ты останешься наг,[277]277
  7121—7122 В оригинале переводу соответствует стих:
  Нä хахäнд äз ан пас бешахи тора
  берäх (или барä) гах ура во махи тора,
  т. е.
  «после этого не захотят [увидеть] тебя на царстве
  на [этом] пути [суждено]: ему – престол, или: ему престол – созвездие Тельца, тебе – Рыба» [на которой покоится земля],
  т. е. тебе – смерть, могила.


[Закрыть]
А он будет гордым владетелем благ.
Ужели надеяться можно к тому ж,
Что, бросив цветущий свой край, Сиавуш
Примчится, едва позовет Афрасьяб,
Падёт перед ним как униженный раб.
Мир дружбы не видел меж львом и слоном,
Не видел воды, покорённой огнём.
Ты новорождённого львёнка в шелках
⁷¹³⁰ Лелей и ласкай, и носи на руках,
Молочной и сахарной влагой корми,
И всё же, хоть вырастет он меж людьми,
В нем львиная будет природа видна:
Он в яростной схватке сомнёт и слона».
Речь хитрая в сердце проникла царю,
В смятеньи внимает он богатырю.
И всё ж торопиться не хочет: лишь тот,
Кто тверд и спокоен – к победе придёт.[278]278
  7138 Словам перевода «кто тверд и спокоен» соответствует ходавäнд-е сäнг, дословно: «обладающий (качествами) камня» (тяжелый – устойчивый и т. п.).


[Закрыть]
Недаром хулит торопливых молва.
⁷¹⁴⁰ Я помню премудрого старца слова:
Лишь ветер шальной выжидать не привык,[279]279
  7141—7142 Перевод дан по общему смыслу контекста. В оригинале дословно:
  «Если бы ветер без смысла не срывался с места,
  может быть обретал бы (букв. лицо, руки и ноги?)»
  (мäгäр йафти чехре во дäст-о пай), т. е. «не терял бы своего лица и обрёл бы форму».


[Закрыть]
Он с места сорваться готов каждый миг.
А шалый хвалу заслужить бы не мог,
Будь даже как тополь могуч и высок.
Расстались, но каждый томится без сна;
Вновь старой враждою душа зажжена.
Исполненный умыслов злых, исполин
Не раз приходил к властелину дружин.
Старался склонить к злодеянью царя,
⁷¹⁵⁰ Недобрые речи ему говоря,
Плёл сети коварства, а время всё шло —[280]280
  7151—7152 Здесь Афрасиаб – туранец, о котором по существу в пределах сказания Фирдоуси не сказал ничего дурного, обнаруживает свою истинную природу «слуги Ахримана»: неспособность полного различения добра и зла. Он идет по пути зла, как бы в заблуждении (ср. в прим. 520 в томе I).


[Закрыть]
В душе у царя озлобленье росло.
Однажды к себе Герсивеза призвал,
Придворным покинуть покой приказал
И с братом он стал совещаться опять:
Как быть с Сиавушем, как зла избежать?
Затем повелел Герсивезу: «Скачи,
Посланье моё Сиавушу вручи».
Писал он: «Забыл ты о тех, что любя
⁷¹⁶⁰ Давно стосковались вдали от тебя.
Душой истомился я; в путь соберись,
Меня навести со своей Ференгис.
По лику соскучился я твоему,
По чуткому сердцу, душе и уму.
В горах и у нас разной дичи полно,
В ковшах и у нас молоко и вино;
Веселье вкушая, побудешь со мной.
А если ты вспомнишь свой город родной —
С отрадою тут же вернёшься назад.
⁷¹⁷⁰ Ужель пировать ты со мною не рад!
Встань, сердце от царственных стен оторви,
И в путь поспеши, внемля зову любви».
 

[Герсивез снова отправляется к Сиавушу]

 
Помчался, коварен и кознелюбив,
Боец Герсивез, в мыслях зло затаив.
И вот уж страна Сиавуша близка.
Избрав среди рати своей седока.
Велит он: «Скачи, Сиавушу скажи:
– Властитель, которым гордятся мужи!
Во имя владыки туранской земли,
⁷¹⁸⁰ Во имя владыки иранской земли:
С престола ты ради меня не сходи,
Навстречу своих удальцов не веди.
Ты слишком великий, прославленный муж
И слишком высокого рода к тому ж,
Чтоб с места внезапно срываться, как лист
Взлетает, чуть ветра послышится свист».
И вот к Сиавушу примчался посол,
Склонился пред ним, лобызая престол,
Слова Герсивеза ему передал.
⁷¹⁹⁰ Наказа такого царевич не ждал
И долго сидел он, исполненный дум:
«Здесь кроется тайна»,– подсказывал ум.
Но вот у ворот Герсивез-исполин;
Навстречу ему поспешил властелин.
Прибывшего витязя стал вопрошать
Про путь, про царя и про царскую рать.
Тот всё повторил, что наказывал брат.
Приветным словам афрасьябовым рад,
Сказал Сиавуш: «За владыку я грудь,
⁷²⁰⁰ Не дрогнув, булату подставил бы. В путь
Готов я, мы стремя о стремя с тобой
К царю Афрасьябу помчимся стрелой.
Но раньше мы в этом дворце расписном
Три дня проведём, услаждаясь вином.
Мир бренный немало нам горя несёт;
Злосчастен живущий под гнётом забот!»
Ответ благородный царя-мудреца
Смутил и в тревогу поверг хитреца.
В душе трепетал он, себе говоря:
⁷²¹⁰ «Коль вместе со мной пред очами царя
Появится он, воплощенная честь,—
Всё рухнет, и мне торжества не обресть.
Тогда уж властителя не обойдёшь,
В моих увереньях увидит он ложь.
Уловку попробую изобрести,
С пути легковерное сердце свести».
Задумался, взор в Сиавуша вперив,
И долго сидел, недвижим, молчалив.
Вдруг хлынули жаркие слёзы из глаз,
⁷²²⁰ И эта уловка лжецу удалась.
Царь видит: глаза Герсивеза струят
Потоки, как будто он горем объят.
«Друг милый,– сказал он,– что с сердцем твоим?
Какою кручиной ты втайне томим?
Быть может, тебе оскорбленье нанес
Владыка, виновником став твоих слёз?
Тогда я с тобою немедля помчусь,
С суровым укором к нему обращусь:
Как мог он унизить, задеть твою честь,,
⁷²³⁰ Тебя недостойным почтения счесть!
Когда удручён ты заботой иной,
Коль недругу должен ответить войной,—
И в этом, поверь, помогу я тебе,
Соратником стану в кровавой борьбе.
А если в глазах Афрасьяба позор
Навлёк на тебя хитреца наговор,
Злодея, что лживый сплетает рассказ,
Себя над тобою возвысить стремясь
Наветчика ты назови мне, вдвоём
⁷²⁴⁰ Скорей на него мы управу найдём.
Я разум на помощь тогда призову
И сети обманщика вмиг разорву».
«О славный, – звучит Герсивеза ответ, —
Размолвки меж мной и властителем нет.
Не знал и врага я до нынешних дней,
Кто был бы богаче меня и сильней.
О прошлом я вспомнил, скажу не тая,
Об истинах горьких задумался я.
Злой Тур был начальной причиною бед,
⁷²⁵⁰ Его разлучил с благодатью Изед.
Ты знаешь о том злодеяньи, что встарь
Свершил над Иреджем тот яростный царь.
Воздал Менучехр Афрасьябу враждой;
С Ираном Туран, словно пламя с водой,[281]281
  7254—7256 Здесь перевод отражает общий смысл бейта —
  бе йäк джай хäргäз нäйамихтäнд
  зе бäнд-е херäд дур богрихтäнд,
  т. е. дословно:
  «В одном месте они никогда не смешаются (т. е. очевидно огонь и вода)
  От [сдерживающих] оков разума они [Иран-пламя и Туран-вода] далеко убежали».
  О событиях, на которые указывает Герсивез – см. том I (глава «Феридун делит мир между братьями»).


[Закрыть]
Столкнулись, забыли согласия дни
И разума голос отвергли они.
Но знай, Афрасьяб злее Тура стократ.
Не то ещё будет! Смятеньем объят,[282]282
  7258 В оригинале: конун гав-е бите бечäрм äндарäст. Дословно: «теперь [пока] бык леса – в шкуре». По-видимому, поговорка.


[Закрыть]
Не раз содрогнёшься, властителя нрав
⁷²⁶⁰ С течением дней до конца разгадав.
Возьми Агриреса в пример: без вины
Погублен рукой властелина страны
Единоутробный, достойнейший брат.
Владыка убил его, гневом объят,
И много других именитых мужей
Затем умертвил он рукою своей.
Пойми, о твоей хлопочу я судьбе,
Спасенья и счастья желая тебе.
С тех пор, как в Туран тебя жребий, занёс,
⁷²⁷⁰ Ни разу не стал ты причиною слёз
Народных, стезёй добродетели шёл;
Твоими стараньями край наш расцвёл.
Но злобный тебя очернил Ахриман,
И жаждою мщения царь обуян.
Враждою пылает он, лют и суров.
Кто ведает волю владыки миров?
Ты знаешь: как лучшего друга любя,
Во всём я готов постоять за тебя.
Боюсь, чтобы после меня не корил
⁷²⁸⁰ За то, что я истину горькую скрыл.
Я тяжкий бы грех совершил, умолчав
О том, что замыслил владыка держав».
«Не думай об этом, – ответил мудрец, —
На помощь придет мне всевышний Творец.
Я верю владыке; противно уму,
Чтоб ясный мой день погрузил он во тьму.
Будь яростью тайною царь распалён,
Меня средь мужей не возвысил бы он,
Не дал бы мне трона, венца и страны,
⁷²⁹⁰ Ни дочери в жёны, ни войск, ни казны.
С тобою теперь поспешу я к царю
И дух его мрачный лучом озарю.[283]283
  7292 В оригинале: «блестящей сделаю темную луну его» (дерäхшан конäм тирегун мах-е уй).


[Закрыть]
Где правды зажёгся живительный свет —
Ложь меркнет, её исчезает и след.
Я сердце открою владыке, оно
Как солнце небесное, света полно.
Ты ясной и радостной душу храни,
Избегну я гибели, страх отгони!
Не кинусь опасности в пасть – не таков[284]284
  7299 Здесь в оригинале: кäси ке дом-е эждеха беспäрäд – «тот, кто наступит на хвост дракона» (поговорка).


[Закрыть]
⁷³⁰⁰ Премудрый завет Властелина миров».
Ответ был: «О царь добросердый, поверь:
Владыку и ты не узнал бы теперь.
Воистину если таинственный рок
Нахмурит чело, беспощадно-жесток,
Мудрейший, и тот не отыщет пути,
Как жизнь от тисков смертоносных спасти.
Возможно ль? Герой, одарённый притом
Столь ясным и столь прозорливым умом,
Ты милостью счел вероломную ложь?
⁷³¹⁰ Опомнись: на верную гибель идёшь!
Он сетью опутал тебя колдовской,
Затмил он рассудок доверчивый твой.
С тобой породнился он, зятем назвал,
И ты в ослеплении возликовал.
Тебя он владыкою провозгласил,
Тебя пред великими превозносил.
Твой ум усыпляя, не делал он зла,
Чтоб в мире худая молва не прошла.
Был братом ему Агрирес; братских уз
⁷³²⁰ Ведь твой не теснее с владыкой союз.
Булатом он брата рассёк пополам
На горе и страх именитым мужам.
Таков его нрав, от тебя не таю.
Будь бдителен, жизнь охраняя свою!
Я всё, что мне опыт и разум внушил,
Тебе, не колеблясь, открыть поспешил.
Я истину другу поведал скорбя:
Всё ясно, как солнце, теперь для тебя.
Отца ты отверг и покинул престол,
⁷³³⁰ За городом город в Туране возвёл;
Властителю жизнь легковерно вручив,
Его обещаньями дух обольстив,
Ты вырастил чёрное, древо беды,
Где дышат отравой листва и плоды».
Так молвит он, слёзы обильно струя,
Вздыхая, но в сердце коварство тая.
Глядит Сиавуш, удручён, потрясён.
Слёз жарких ручьи проливает и он,
И в горести мыслит: нависла беда,
⁷³⁴⁰ Отвергли его небеса навсегда.
Сколь рано, в расцвете желаний и сил,
Злой рок ему с жизнью расстаться судил!
Боль в сердце, подернулся бледностью лик;
Вздохнул тяжело, головою поник,
В ответ искусителю так говоря:
«Не ведаю, чем я прогневал царя!
Ни слов, ни деяний дурных от меня
Не видел, не слышал до этого дня,
И сам для меня не жалел он щедрот;
⁷³⁵⁰ Мне горько, что боль ему душу гнетёт.
Пусть кара обрушится – кару стерплю,
Но воли властителя не преступлю.
Без войска с тобою отправлюсь к нему,
Обиду его разгадаю, пойму».
«О славный,– звучит Герсивеза ответ,—
К нему ты не езди, услышь мой совет.
Кто б сам захотел очутиться в огне?
Кто вверил бы жизнь вероломной волне?
Ты кинуться хочешь навстречу беде,
⁷³⁶⁰ Сам гаснуть своей помогаешь звезде.[285]285
  7360 Дословно:
  «...смеющееся счастье приводишь ко сну».
  «Бодрствующее счастье» – бäхт-е бидар и «уснувшее» – бäхт-е хофте – обычные в народной и классической поэзии иранцев выражения-образы.


[Закрыть]
На друга надейся, готов я служить.
Помчусь – попытаюсь огонь потушить,
Ответ на посланье царю повезу,
Увидим, что встречу я – тишь иль грозу.
Когда обнаружу, что гнев его стих,
И можно времен дожидаться иных,
К тебе верхового с известьем пришлю
И скорбную душу твою исцелю.
На правого я уповаю Творца,
⁷³⁷⁰ Которому помыслы все и сердца
Открыты; Он гордую душу смягчит,
Его на благую стезю обратит.
А если в неистовстве все ещё он —
Ты будешь об этом гонцом извещён.
Тогда собирайся немедленно в путь,
Спеши из смертельных тисков ускользнуть!
В соседних краях будут рады принять
Тебя и цари, и верховная знать.
В трех ста сорока лишь фарсангах пути
⁷³⁸⁰ Отсюда Иран; Чин – лишь в ста двадцати.
Радушно бы встретили в Чине тебя,
Служили усердно, всем сердцем любя.
В Иране – отец истомившийся ждёт,
И верная рать, и родной твой народ.
Ты в обе державы послов отряди.
Прощай же, готовься, известия жди!»
И внял увещаньям его Сиавуш.
Так был ослеплён проницательный муж!
Ответил: «Тебя не ослушаюсь, нет,
⁷³⁹⁰ Усердно исполню твой каждый совет.
ёёступником будь и от казни избавь,
Ко благу и правде владыку направь».
 

[Письмо Сиавуша к Афрасьябу]

 
Писца умудренного вызвав, ему
Тотчас приступить повелел он к письму.[286]286
  7394 В оригинале: «он рассыпал [там] слова» (кто «он»– писец, или сам Сиавуш?).


[Закрыть]
Вначале письма восхвалялся Творец,
Рабов утешитель, целитель сердец,
В честь разума сказаны дальше слова,
Затем возвеличен Турана глава:
«О царь-победитель, чья доля светла!
⁷⁴⁰⁰ Да царствуешь вечно, не ведая зла,
В кругу справедливых и мудрых мужей!
Я царственной милостью счастлив твоей:
Со мной Ференгис в озарённый твой дом
Ты кличешь, любовью отцовской ведом.
Но мается, бременем отягчена,
Не ест и не пьёт, и не ходит она.
Прикован и я к изголовью её,
Меж смертью и жизнью её бытиё.
Я вскоре примчусь, на призыв твой спеша,
⁷⁴¹⁰ Согретая лаской, трепещет душа.
И дочь ты увидишь: она, исцелясь,
С любовью к тебе устремится тотчас.
Я страха и жалости полон: одну
Не в силах я ныне оставить жену».
Посланье окончив, печать приложил,
Затем Герсивезу посланье вручил,
И тот, оседлав трех коней огневых,
Посменно скакал днём и ночью на них.
Путь дальний и трудный средь гор и долин
⁷⁴²⁰ Свершил в трое суток боец-исполин.
Примчался, к владыке вошел впопыхах;
Злой умысел в сердце и ложь на устах,
И злоба на сумрачном лике его.
Дивясь, вопросил Афрасьяб: «Отчего
Так рано вернулся? В короткий сей срок
Как путь столь далёкий осилить ты смог?»
А тот: «Коль опасность вдали разглядишь,
Не ищешь покоя, себя не щадишь.
Посла твоего не почтил Сиавуш,
⁷⁴³⁰ Навстречу не вышел ко мне, и к тому ж
Не выслушал речи, письма не прочёл,
Сесть наземь заставил, не с ним на престол.
Иранских посланников чествует он,
Путь в край Сиавуша лишь нам прегражден.
Там грохот оружья над ширью равнин:
И Рум присылает дружины, и Чин.
Коль первым напасть не отважишься – знай,
На верную гибель осудишь ты край.
В Туран поначалу придёт он войной,
⁷⁴⁴⁰ А там овладеет иранской страной.
А если в Иран поведёт он войска,
Его уж ничья не осилит рука.
Ясны его замыслы ныне тебе,
Забудь же сомненья, спасенье в борьбе».
 

[Афрасьяб идет войной против Сиавуша]

 
Царь слушал, и яро кипела в нём кровь.
Ты скажешь, минувшее ожило вновь.
Его обуял столь неистовый гнев,
Что, брату ответить ещё не успев,
Он в рог и в трубу повелел затрубить.
⁷⁴⁵⁰ В литавры и в гонги индийские бить.
Из Канга цветущего вывел ряды,
Посеял он сызнова семя вражды...
Как только бесчестный хитрец Герсивез,
Погнав скакуна, в клубах пыли исчез,
Вошел Сиавуш в сокровенный покой,
Всем телом дрожащий, томимый тоской.
Сказала царица: «О храбрый, как лев,
Что в сердце таишь ты, печаль или гнев?».
«Узнай, светлоликая,– молвил он тут,—
⁷⁴⁶⁰ В Туране уже Сиавуша не чтут.
Теряюсь в догадках, мой ум потрясен,
Как будто тяжелый гнетёт меня сон.
Коль речь Герсивеза правдива – мой путь
Окончен, круг жизни пора мне замкнуть».[287]287
  7463—7464 Дословно:
  «...от циркуля доля моя – центр»,
  т. е. круг судьбы очерчен; замкнулся вокруг меня, находящегося в центре (во власти неотвратимой судьбы).


[Закрыть]
За косы рванула себя Ференгис,
Миндалины-ногти в ланиты впились;
Кровь брызнула на гиацинты кудрей,
На снежные перси слёз жаркий ручей
Льёт бедная в бурном порыве тоски.
⁷⁴⁷⁰ То перлы зубов ранят губ лепестки,
То рвёт одеянья она на себе,
Укор посылая отцу и судьбе.
Сказала, рыдая: «Венчанный герой,
Что станешь ты делать? Мне правду открой!
Обиду в душе затаил Кей-Кавус;
Подумать, и то об Иране страшусь;
Путь долог до Рума, а в Чине искать
Приюта, о славный, тебе не подстать.
Куда ж устремишься, в какие края?
⁷⁴⁸⁰ Один лишь Создатель – опора твоя».[288]288
  7480 По оригиналу:
  «Прибежищем тебе [только] Владыка Солнца и Луны».


[Закрыть]
В ответ Сиавуш: «Состраданьем горя
Нам весть Герсивез принесёт от царя
О том, что, всю правду постигнуть сумев,
Сменил он на милость неистовый гнев».
Так молвил и, злою судьбой удручён,
Себя поручил Вседержителю он.
 

[Сон Сиавуша]

 
Немилостью рока повергнутый в страх,
Три дня пребывал он в печали, в слезах;
А в ночь на четвёртый на ложе своём
⁷⁴⁹⁰ Забылся тревожным, томительным сном.
Средь ночи вскочил он, испугом пронзён,
Взревев, словно буйством охваченный слон.
Царица-луна обхватила его.
«Что сталось с тобою?» – сцросила его.
Пришли со свечами; свет спорит со мглой,
Жгут амбру и пряный, душистый алой.
И ласково молвит царица: «Во сне
Что видел ты, царь, не расскажешь ли мне?»
Ответил владыка: «Поведаю сон,
⁷⁵⁰⁰ Но только не должен он быть разглашён.
Река мне приснилась, о мой кипарис,
Текущая бурно. Рядами сошлись
Чужие бойцы на её берегу,
И гонится пламя за мной. На бегу
Громада огня всё росла и росла
И град Сиавуша спалила дотла.
Я – в смертных тисках у огня и волны,
Все ближе бойцы, Афрасьяб и слоны.
Взъярился владыка, взглянув на меня,
⁷⁵¹⁰ И яростней вспыхнуло море огня».
В ответ Ференгис: «Сон твой, верно, к добру.
Спокойно усни, всё решишь поутру.
То гибель судьба Герсивезу сулит,
Он будет властителем Рума убит».
Дружину созвал Сиавуш, и посты
Расставить велел средь ночной темноты.[289]289
  7516 Точнее:
  «он расставил их вокруг и во дворце» (бе дäргах о эйванешан бäр нешанд).


[Закрыть]
Готов защищаться, сжимая кинжал,
Разведчиков в сторону Канга послал.
В предутренний час к Сиавушу назад
⁷⁵²⁰ Примчался разведчик, смятеньем объят,
С известием: «Движутся издалека
Властителя Афрасиаба войска».
Пришел и наказ Герсивеза: «Добра
Не жди! О спасеньи подумать пора.
Владыка не внял увещаньям моим,
По-прежнему яростью лютой палим.[290]290
  7526 Дословно:
  «От огня не вижу я ничего, кроме тёмного дыма»,
  т. е. я не жду от всего этого ничего, кроме плохого.


[Закрыть]
Спасайся же, рать уводя за собой,
Защиты ищи от беды роковой!»
Известием этим повергнутый в дрожь,
⁷⁵³⁰ Царь принял за правду коварную ложь.
«Не думай о нас,– говорит Ференгис,—
Все ближе заклятый твой враг, берегись!
С Тураном простись, ты в опасности тут.
Коня быстроногого пусть приведут.
Спасайся! Тебя да минует беда,
Душой успокоюсь я только тогда».
 

[Наставления Сиавуша Ференгис]

 
Сказал Сиавуш: «Мой сбывается сон,
Счастливой звезды моей свет помрачён.
Дожить привелось мне до горького дня,
⁷⁵⁴⁰ Отныне окончена жизнь для меня.
Вознёсся до неба мой гордый чертог,
Но чашу отравы подносит мне рок.
Что ж, пусть проживу я хоть тысячу лет,
Мне, кроме могилы, убежища нет.
Не всё ли равно – в лапы тигру попасть,
Иль птице Хомай, или ястребу в пасть.
Роптать бесполезно: в ком мудрость живёт,
Тот света от полночи тёмной не ждёт.
Ты ныне шестой уже месяц, жена,
⁷⁵⁵⁰ Отрадною ношею отягчена.
На древе надежды ты вырастишь плод,
Царём наградишь несравненный мой род.
Его Кей-Хосровом благим назови,[291]291
  7553 В подлиннике: сäрäфраз Кей-хосроу – т. е. горделивый-величественный Кей (царь). Хосров – в позднейшем – средневековом и современном понимании тоже царь, т. е. назови его двойным, царственным именем.


[Закрыть]
Взрасти под заботливой сенью любви.
Создателем движимо всё естество,
Всё в мире подвластно закону его —
И крылья букашки, и ноги слона,
Источника струйка и Нила волна.
Уснуть не дано мне в иранской земле,
⁷⁵⁶⁰ Лежать суждено мне в туранской земле.
Веленье всевластных судеб таково![292]292
  7561—7562 В оригинале:
  Ченин гäрдäд ин гонбäд-е тиз роу
  Сäрай-е кохонра нä хванäнд ноу.
  Дословно:
  «Так вращается этот быстро бегущий [небо]свод
  старый дом (дворец) не назовут новым».


[Закрыть]
Век прожит – назад не воротишь его.
Погубит меня Афрасьяба вражда,
Померкнет державного счастья звезда.
Придут меня в саван кровавый облечь,
Снесут неповинную голову с плеч.
Никто не оплачет страдальца судьбу,
Усну не в могиле, не в царском гробу —
Останусь лежать, обезглавлен, в пыли,
⁷⁵⁷⁰ Как бедный пришелец из чуждой земли.
Тебя обнажат злые стражи царя,
Потащут на улицу, злобой горя.
С мольбою тогда устремится Пиран
К владыке, которым возглавлен Туран,
И жертву безвинную тот пощадит.
Укроет тебя от невзгод и обид
Пирана, вождя седовласого, кров;
Там славный родится на свет Кей-Хосров.
Спаситель затем из Ирана придёт,
⁷⁵⁸⁰ На помощь, по воле Йездана, придёт;
К Джейхуну пробраться поможет он вам,
В Иран переправит по бурным волнам.
В Иране Хосров воцарится, и впредь —
От рыбы до птицы – всем станет владеть.
Несчётному войску оттуда прийти,
Вновь смуте кровавой весь мир потрясти.
Так сводом кружащимся предрешено,
Смягчить приговор никому не дано.
Немало иранцев, мне верных душой,
⁷⁵⁹⁰ Оденутся в латы, помчатся на бой.
Весь мир забушует, когда Кей-Хосров
Клич воинам кликнет, могуч и суров.[293]293
  7592 Следующий в тексте Вуллерса бейт оригинала пропущен в переводе (как ненужное повторение ясного обращения к Ференгис). Бейт отсутствует и в Калькуттском издании.


[Закрыть]
Вновь Рехшу могучему землю топтать,
Туранцев Ростем обездолит опять.
Булаты и палицы, мстя за меня,
Разить не устанут до судного дня.
Прощай же, подруга, бестрепетно жди:
Немало суровых невзгод впереди.
Готовься к пришествию чёрных времён,
⁷⁶⁰⁰ Забудь наслажденье и счастье, и трон».
Рыдая, припала к нему Ференгис,[294]294
  7601 Здесь допущена перестановка смежных бейтов.


[Закрыть]
Кровавые слёзы ручьями лились;
Ногтями впилась в розы нежные щёк,
Кляня в исступленьи безжалостный рок.
Судьба, для того ли растишь ты людей,
Чтоб сделать их жалкой добычей своей?..
Излив свою душу пред милой женой,
Владыка покинул покой расписной,
Тоскуя, не в силах стенанья сдержать.
⁷⁶¹⁰ На лике поблёкшем – страданья печать.
К дворцовым конюшням владыка идёт,
Оттуда коня вороного ведёт,—
Бехзад его кличка; порой боевой
Не знал себе равных скакун огневой.
Владыка его обнимает, стеня,
Поводья и сбрую снимает с коня
И в горести на ухо шепчет ему:
«Будь стойким, врагу не служи моему![295]295
  7618 Дословно:
  «Будь бодрствующим в сердце и ни с кем не ладь» (ке бидар дель баш-о ба кäс мäсаз).


[Закрыть]
Знай, должен тебя Кей-Хосров оседлать,
⁷⁶²⁰ Когда приведёт он для мщения рать.
Украшен его золотою уздой,
Забудешь о стойле, скакун молодой.
Служа Кей-Хосрову, по свету скачи,
Подковами злобных врагов растопчи!»
Коням остальным, вынув острый свой меч,
Решился он резвые ноги подсечь.
А груды динаров, алмазов, парчи,
Шеломы, венцы, пояса и мечи
Без жалости он истребленью обрёк,
⁷⁶³⁰ Цветник разорил и чертоги поджёг.[296]296
  7630 Здесь тоже переставлены последние бейты.


[Закрыть]
 

[Сиавуш в плену у царя Афрасьяба]

 
Все это свершил он и город тотчас
Покинул, судьбы беспощадной страшась.
К Ирану с дружиной направился он;
Слезами кровавыми лик обагрён.
Едва полфарсанга успели пройти,
Настиг их владыка Турана в пути.
В доспехах бойцов он увидел, к тому ж
В кольчугу одет был и сам Сиавуш.
Подумал владыка: «Сказал Герсивез
⁷⁶⁴⁰ Мне правду – ведь правда не терпит завес».
Едва Сиавуш Афрасьяба войска
Увидел, почуял он: гибель близка.
Смятенье объяло бойцов: каждый склон
Туранцами занят, и путь преграждён.
Две рати в молчаньи сомкнули ряды.
Ведь раньше сердца их не знали вражды.
Застыли туранцы, напасть не решась,
Царя Сиавуша невольно страшась.
Иранцы к владыке тогда подошли,
⁷⁶⁵⁰ Сказали ему: «Повелитель земли,
Ужели дозволим, чтоб нас обрекли
На гибель, и мёртвых в пыли волокли!
Сразимся, пусть ратные наши дела
Увидят. Опасность, поверь, немала».
Но князь отвечал: «Ваш совет не приму
Не время мне в битву идти, ни к чему!
Свой род запятнал бы я славой дурной,
Когда на владыку пошёл бы войной.
Пусть рок мне готовит лихую беду,
⁷⁶⁶⁰ Пускай от злодейских ударов паду —
Являть не пристало мне бранный задор.
Напрасен с небесною волею спор!
Твердили не раз мудрецы в старину.
С судьбиною злою не вступишь в войну».
Взывая к царю, Сиавуш говорит:
«Владыка, чья слава по свету гремит!
Зачем эти полчища приведены
Тобою – ужели убьёшь без вины?
Опять разгорится былая вражда,
⁷⁶⁷⁰ Проклятья вселенной услышишь тогда».
Вскричал Герсивез недостойный в ответ:
«Нас речью пустой не обманешь ты, нет!
Зачем же, когда не виновен ни в чём,
В доспехах ты ныне предстал пред царём?
Твой лук смертоносен и стрелы остры —
Такие ль царю подобают дары?».
Лишь эти слова услыхал Сиавуш,
Вскричал он: «Ты низкий предатель, не муж!
Меня погубила твоя западня;
⁷⁶⁸⁰ Ты лгал, что разгневался царь на меня.
Знай, тысячи тысяч безвинных людей
Падут из-за подлой уловки твоей.
Но ждет тебя кара за гнусную ложь:
Что ныне посеял, то после пожнёшь!».
Сказал он затем возглавлявшему край:
«О царь, в ослепленьи огнём не играй!
Не шутка поднять на безвинного меч
И столько мужей истребленью обречь.
За правду приняв недостойный обман,
⁷⁶⁹⁰ Погибнешь ты сам и погубишь Туран».
Тут снова вмешался коварный, едва
Услышать успел Сиавуша слова:
«Опомнись, о царь! – злобно стал он кричать —
Что слушать врага и ему отвечать!»
И внял Афрасьяб Герсивезу. Взошло
Тем временем солнце и стало светло.
Бойцам повелел он мечи обнажить,
С воинственным кличем скакать и разить.
Но царь Сиавуш, помня клятву свою,
⁷⁷⁰⁰ Не мог прикоснуться к мечу и копью.
И слышит его повеление рать:
Не двигаться с места, в борьбу не вступать.
Меж тем Афрасьяб, беспощаден и яр,
Велит наносить за ударом удар.
«Крушите,– кричит,– чтобы после челны
Вздымались на гребне кровавой волны!»
Их тысяча было, иранских бойцов,[297]297
  7707 Здесь тысяча иранцев разумеется горсть в реальном плане. Ср. выше стих 5475 перевода, где говорится о трехстах иранцах в свите Сиавуша.


[Закрыть]
В борьбе закалённых мужей-храбрецов;
На поле сражения все полегли,
⁷⁷¹⁰ Под алою кровью не видно земли.
О горе, уже роковою бедой
Сражен Сиавуш, властелин молодой.
Клинками и стрелами злыми пронзён,
С коня вороного низринулся он;
Привстав, как хмельной, зашатался, поник.
Тут злобный Горуй Сиавуша настиг
И пленнику шею петлею двойной
Стянул он, и руки связал за спиной,
И пешим его за собой волоча,
⁷⁷²⁰ Помчался... О, злобная месть палача!
По розам ланит слёзы с кровью текли;
Дня не было горше, страшней для земли!
Один, беззащитный средь вражеских орд,
Доставлен был мученик в Сиавушгорд.
Велит повелитель Турана: «Скорей
Скачите! Вдали от проезжих путей,
В пустыне бесплодной карающий меч
Преступнику голову должен отсечь:
Там прах раскалённый пусть кровь его пьёт!
⁷⁷³⁰ Без трепета, без промедленья вперёд!»
«О царь,– говорят Афрасьябу мужи,—
Какой совершил он проступок? Скажи,
Что сделал худого тебе? Отчего,
Поведай, возжаждал ты крови его?
Расправиться хочешь с венчанным царём?
Венец и престол зарыдают о нём!
Сажаешь ты древо, чьи будут плоды
Отравлены ядом смертельной вражды!»
Но вождь Герсивез, ярой злобой горя,
⁷⁷⁴⁰ Торопит убийц обезглавить царя:
Ещё не забыл он обиды былой,
Нет места пощаде в душе его злой.
У старца Пирана был доблестный брат,
Моложе годами. Рассудком богат,
Он старшему брату подобен во всём,
А имя тому меченосцу – Пильсом.[298]298
  7746 Пильсом, или Пильсем – туранский витязь, брат Пирана, см. прим. 14279 в томе I.


[Закрыть]
Сказал властелину Пильсом молодой:
«Убийство такое чревато бедой.
От мужа премудрого слышал я речь,
⁷⁷⁵⁰ Которой рассудку нельзя пренебречь.
Собою владей: не раскается тот,
Кто в гневе рассудок на помощь зовёт.
От дьявола злоба и бешенство, им
Поддавшись, раскаяньем будешь томим.
Подвластному голову – помни о том —
Рубить недостойно в порыве слепом!
Не лучше ли в цепи его заковать,
В советники мудрое время призвать?
Молю я, пока обойдись без меча,
⁷⁷⁶⁰ Дай гневу остыть, не казни сгоряча.
Коль время решенье твое изменить
Не сможет – не поздно ведь будет казнить.
Главу, на которой державный венец,
Рубить неразумно, о славный мудрец!
Решившись венчанную голову снесть,
Ростема и шаха подвигнешь на месть.
Ведь шахский он сын, и достойно притом
Воспитан Ростемом, могучим бойцом.
Когда злодеянье такое свершишь,
⁷⁷⁷⁰ Ты кары безжалостной не избежишь.
Припомни подобный алмазу булат,
Чьи взмахи мгновенную гибель сулят,
И всех именитых иранских мужей,
Весь мир изумляющих мощью своей.
Герой Фериборз, сын Кавуса родной,
Которого ввек не насытить войной,
И Слоноподобный, разящий мечом,
Которому рать сокрушить нипочем,
И Тус, и Гудерз, и Горгин, и Ферхад
⁷⁷⁸⁰ Литавры на спины слонов водрузят,
Примчатся, о мщении мысля одном,
Лес копий взрастив на просторе степном.
Не нам одолеть их в кровавой войне —
Ни мне, ни другим, равным силою мне.
Примчится Пиран, чуть забрезжит рассвет.
Услышав премудрого мужа совет,
Ты пленника сам не захочешь казнить.
Войны берегись, поспеши отменить
Приказ, что не ты, а твой гнев отдавал —
⁷⁷⁹⁰ Иль хлынет в Туран полчищ вражеских вал».
Смягчился владыка от этих речей,
Но ярость наветчика всё горячей.
Царю Герсивез говорит: «О мудрец,
Тебя на безумство толкает юнец![299]299
  7794 В оригинале:
  «При словах юноши ты воздух не вяжи» (идиоматическое выражение: бе гафт-е джäван то хäвара мäбäнд).


[Закрыть]
Ты видишь, иранцев клюёт вороньё:
Коль битвой испугано сердце твоё,
Для битвы и так уж довольно причин.
На клич Сиавуша Рум дальний и Чин
Откликнутся, грозные рати прислав.
⁷⁸⁰⁰ Мир дрогнет от звона мечей и булав.
Иль мало того, что досель натворил?
Теперь для советов ты слух отворил!
Змею придавив, должно смерти предать,
А ты ей щедроты готов расточать!
Коль недруг помилован будет тобой,
Уйду я, владыка. Гонимый судьбой,
Вдали уголок для себя отыщу,
Недолго ещё на земле прогощу!»
Горуй и Демур, озлобленья полны,
⁷⁸¹⁰ Твердят в свой черёд властелину страны:
«Пусть казнь Сиавуша тебя не страшит!
Где медлить губительно, мудрый спешит.
Совет Герсивеза исполни, с пути
Опасного недруга смело смети.
Он пойман, захлопнута дверь западни, —
Убей же, достоинства не урони!
Лишь смерти достоин твой враг. Не робей,
Сердца зложелателей разом разбей!
Тобой сметена сиавушева рать,
⁷⁸²⁰ Как жаждою мщенья ему не сгорать!
Ведь ты бы его не безвинно казнил:
Он первый обиду тебе причинил.
Нет, лучше на гибель врага осуди,
Ни тайно, ни явно его не щади!»
Бойцам отвечает владыка страны:
«По правде, за ним я не знаю вины,
Но он на погибель меня обречёт —
Так мудрый предсказывал мне звездочёт.
А если казнить Сиавуша решусь,
⁷⁸³⁰ Пыль ратная встанет над краем, страшусь,
И солнце такая окутает тьма,
Что каждый разумный лишится ума.
В Туран на погибель мою, на беду
Пришел он. К спасенью пути не найду.
Прощение – тяжкий бы вред принесло,
А казнь причинит ещё большее зло».
Бесхитростен будь, или будь ты хитёр —
Напрасно вести с провидением спор!
 

[Ференгис умоляет Афрасьяба о пощаде]

 
Услышала чёрную весть Ференгис,
⁷⁸⁴⁰ И ногти несчастной в ланиты впились.
Терзает страдалицу горе и страх;
Посыпала голову прахом; в слезах,
Свой стан опоясав кровавым жгутом,
Упала она пред венчанным отцом.
«Владыка, что делаешь! – стала молить —
Иль сердце ты хочешь мне испепелить?
Злодею, что хитрые сети плетёт,
Ты вверился! Бездну не видишь с высот?
Царевича ты не казни без вины,
⁷⁸⁵⁰ Побойся Создателя звезд и луны!
С Ираном расставшись, тебе Сиавуш
Доверился: клятвы святой не нарушь!
Ведь ради тебя он прогневал отца,
Отрёкся от трона, казны и венца.
Ты взял под защиту изгнанника: что ж
Он сделал худого? Все козни и ложь!
Венца и престола тому не сберечь,
Кто сносит венчанную голову с плеч.
Ужель надо мною не сжалишься ты?
⁷⁸⁶⁰ Что мир? – поразмысли – обитель тщеты!
Один, благородный, с престола сметён,
Другой, недостойный, восходит на трон,
Но роком обоим отсчитаны дни,
И оба во прах обратятся они.
Не верь Герсивезу, предатель он злой,
Себя не позорь перед целой землёй!
Ты помнишь, как был Феридуном Зохак
Наказан – добра, справедливости враг;
Как Сельма и Тура жестокого встарь
⁷⁸⁷⁰ Сразил Менучехр, добродетельный царь?
Теперь Кей-Кавус возглавляет Иран,
С ним грозный Ростем и премудрый Дестан,
Бехрам и Зенге, украшенье дружин,
Не знающий страха в бою исполин,
И витязь из рода гудерзова – Гив,
Что землю потряс бы, в сраженье вступив.
От гнева моря закипят, небосвод
За кровь Сиавуша тебя проклянёт.
Себя обрекаешь ты горькой судьбе,
⁷⁸⁸⁰ Не раз моё слово припомнить тебе.
Ведь ты не онагров пугаешь степных,
Не ланей ведь ты настигаешь степных—
У трона ты хочешь похитить царя.
Тебя проклянут и луна и заря!
Опомнись, владыка, родимый наш край
Несчастью и гибели не обрекай».
Тут лик Сиавуша узрела жена,
И щёки терзая, вскричала она:
«О царь и воитель, о вождь и мудрец,
⁷⁸⁹⁰ О доблестный лев, о могучий храбрец!
Покинув отчизну, покинув престол,
Владыку Турана отцом ты почёл.
И что же? Ты в путах на гибель ведом!
Где трон и корона, где царственный дом?
Где клятва, повергшая в дрожь небеса,[300]300
  7895 В подлиннике:
  «...затрепетали Солнце, Кейван (Сатурн) и Луна».


[Закрыть]
Которой тебе повелитель клялся!
О, если б видал тебя ныне Кавус
И витязи шаха: Могучий и Туc,
Воинственный Гив, Ферамарз и Дестан![301]301
  7899 Ферамарз – сын Ростема (от Шехр-бану-Ирем) – герой одной из примыкавших к «Шахнаме» «рыцарских» поэм XI в.(см.том I, Вводный очерк, стр. 584). На основании этой поэмы написано либретто известной оперы А. Рубинштейна «Фераморс».


[Закрыть]
⁷⁹⁰⁰ Лишь весть роковую узнает Иран,
Вражда и война разгорятся опять,
Дней мира и счастья уж нам не видать!
Да будут постигнуты карой небес
Горуй и Демур, и злодей Герсивез!
Кто руку дерзнёт занести над тобой,
Да будет сражён беспощадной судьбой!
Тебе да поможет великий Йездан,
Пусть ужасом будет твой враг обуян!
Ослепнуть, не видеть бы мне, как врагом
⁷⁹¹⁰ Униженный, пеший, в пыли ты влеком!
Лик солнца похитил отец у меня,
Могла ль ожидать я столь страшного дня?»
Речь дочери выслушав, царь побледнел,
Свет белый пред взором его потемнел.
«Прочь! – крикнул он в гневе,– Что мной решено,
Тебе ещё, дерзкая, знать не дано!»
Он разума очи смыкал всё плотней,
Хоть сердце сжималось от жалости к ней.
Таилась темница под замком его,
⁷⁹²⁰ Не знала о том Ференгис ничего.
По воле владыки туранской земли,
Страдалицу стражи туда повлекли;
В темницу её беспощадно втолкнув,
Исчезли, тяжёлые двери замкнув.
 

[Смерть Сиавуша от руки Горуя]

 
Злодей Герсивез на Горуя взглянул,
И тотчас Горуй повернулся, шагнул
К царю Сиавушу, взъярён словно див,
И совесть отвергнув и честь позабыв.
За кудри схватил Сиавуша – о стыд! —[302]302
  7929—7930 По оригиналу Вуллерса:
  «Протянул руку и схватил Сиавуша за бороду.
  И – удивительно! – в унижении протащил его по земле (или поверг во прах)».
  Переводчик использовал вариант Парижского издания (в примечаниях), где вместо бороды сказано о волосах.


[Закрыть]
⁷⁹³⁰ Палач венценосца во прахе влачит!
И слышен страдальца венчанного стон:
«О правящий круговращеньем времён,
Мне сына достойного ты ниспошли!
Как солнце, блестя средь героев земли,
Пусть недругам он за меня отомстит,
Мой правый обычай земле возвратит
И множа невиданных подвигов счет,
Отвагой людские сердца привлечет!»[303]303
  7938 В оригинале:
  «Отвагой весь мир положит к ногам».


[Закрыть]
В слезах, неутешной печалью томим,
⁷⁹⁴⁰ Пильсом подошёл и склонился над ним.
И мученик молвил Пильсому: «Прощай,
Мир долгие годы собой освещай![304]304
  7942 В оригинале:
  «Мир – уток, а ты вечной основой будь».
  Это – обычное в классической поэзии образное выражение (тар-о пуд), многообразно применяемое поэтами, вероятно народного происхождения.


[Закрыть]
Да примет Пиран от тебя мой привет,
Скажи: изменился обманчивый свет!
Я думал, советы Пирана к добру,
А стал я злосчастней листка на ветру.[305]305
  7946 В оригинале:
  хäми пäнд-е у бад шод мäн чо бид,
  т. е.
  «советы его ветром стали, а я, словно ива, [колеблемая этим ветром]».


[Закрыть]
Мне слово давал он: сто тысяч бойцов,
Закованных в латы мужей-удальцов
В час трудный тебе на подмогу пришлю
⁷⁹⁵⁰ И щедро все нужды твои утолю.
Увы, у врага Герсивеза в тисках
Позору я предан, повержен во прах,
Но дружеской нет здесь руки ни одной,
Никто и слезы не прольёт надо мной».
Страдальца, связав по рукам, повлекли.
От града и ратного стана вдали
Сжимает Горуй смертоносный кинжал,
Который из рук герсивезовых взял
⁷⁹⁶⁰ За волосы дерзко царя волоча,
Не дрогнув ни разу, рука палача
Его дотащила до места того,
Где он в состязаньях обрёл торжество.
У той же мишени, где мчащийся вскачь,
Стрелял он вдвоём с Герсивезом, палач
Ударом поверг венценосца во прах —
Такому ни стыд не доступен, ни страх!
Он жертве главу, что овце, отогнул,
Над нею кинжал занесённый сверкнул;
Поспешно под ток багровеющих струй
⁷⁹⁷⁰ Лохань золотую подставил Горуй,—
И рухнул, лишившись главы, кипарис,
И крови потоки в лохань пролились.
Палач поспешил, выполняя приказ,
Сосуд на скалу опрокинуть. Тотчас
На месте, где пролит был жизненный сок,[306]306
  7975—7976 В оригинале:
  «Некая трава (растение) тотчас же поднялась из крови
  Там, где была опрокинута чаша».


[Закрыть]
Взошел небывалого вида цветок.
Зовется он «Кровь Сиавуша»; в пути[307]307
  7977 Растение так и называемое в народе «Кровь Сиавуша» – хун-е сиавäшан (хун-е сиавäш).


[Закрыть]
Ты можешь не раз на него набрести.
Так был он повержен, могучий платан.
⁷⁹⁸⁰ С тех пор погружён молодой великан
В сон крепкий. Увы, протекут времена,
Но он не проснётся от этого сна...
Злодейство свершилось. И вдруг поднялся
Злой вихрь, и сокрылись от глаз небеса.
Не видят друг друга, все сумрак застлал,
И каждый Горую проклятия слал.
Так дни Сиавуша царя прервались...
Постыло мне солнце, постыл кипарис![308]308
  7988—8000 Лирическое философское отступление Фирдоуси.


[Закрыть]
Направо, налево ли кину я взор,
⁷⁹⁹⁰ Жестокой судьбе посылаю укор.
Злодею, глядишь, улыбаются дни,
Весь мир ему служит и счастье сродни,
А праведник чахнет от горя и бед,
Хотя и ведёт его истины свет.
Отбрось же докучное бремя забот,
Пусть сердце ни разу печаль не сожмёт!
Судьбе не вверяйся, от века она
Обманчива, злого коварства полна.
Что жизнь ни пошлёт – все приемли равно:
⁸⁰⁰⁰ Её ведь навек сохранить не дано...
Стон, плач во дворце Сиавуша, весь свет
Хулит Герсивеза, виновника бед.
Вот косу свою, ароматный аркан,
Отрезала в горе царица, и стан,
Как траурной лентой, косою обвит.
Ногтями терзает тюльпаны ланит;
В отчаяньи слёзы горючие льёт,
И то Афрасьябу проклятия шлёт,
То ими осыпан злодей Герсивез,
⁸⁰¹⁰ И стоны летят до высоких небес.
Лишь только до слуха царя донеслись
Проклятья и горестный плач Ференгис,
Сказал Герсивезу владыка земли:
«Её из темницы извлечь повели
И в руки отдай палачам поскорей;
Пускай изорвут одеянья на ней
И, ей причиняя жестокую боль,
Пусть яростно бьют батогами дотоль,
Покуда на землю без сил не падёт,
⁸⁰²⁰ И вражье отродье конец свой найдёт.
Не дам сиавушевой ветви взрасти
И в силу войти, и престол обрести!»
Тогда меченосцы туранских дружин
Властителя прокляли все, как один.
Они восклицали: «Не слыхивал мир,
Чтоб так поступали царь, вождь иль везир».
В тоске, удручённый нависшей бедой,
Льет горькие слёзы Пильсом молодой.
К бойцам, что звались Фершидверд и Леххак,[309]309
  8029 Фершидверд – здесь туранский витязь из рода Висе, брат Пирана. Позднее в «Шахнаме» встретится другой Фершидверд – сын Вистаспы-Гоштаспа. Имя Фершидверд восходит к авест. Фрашхамварета (пехл. Фрашаварт) и, по-видимому, вначале просто олицетворение «мужской силы» (хамварети). Леххак (или Лехак) в «Шахнаме» другой брат Пирана, с именем, восходящим к авест. Lawahak, с нарицательным значением, примерно, «не имеющий цены», «бесценный» (ср. новоперсидск. бäха).


[Закрыть]
⁸⁰³⁰ Он бросился тотчас и вымолвил так:
«Мне ад афрасьябова царства милей!
О сне и покое забудем, скорей
К Пирану поскачем, поищем пути
Как бедную жертву от смерти спасти!»[310]310
  8034 В оригинале:
  бе тимар-о дäрд-е äсиран шäвим
  – т. е.
  «позаботимся, посочувствуем пленникам».


[Закрыть]
Осёдланы кони, помчались они,
По шири степной так и стлались они.
Три всадника, в замок Пирана примчась,
В печали ему рассказали тотчас
О том, что содеял безжалостный рок,
⁸⁰⁴⁰ И слёз неутешных пролился поток.
Пиран, потрясенный известьем таким,
Пал наземь в отчаяньи, нем, недвижим.
Очнувшись, он всё на себе изорвал;
Рыдал он и прахом главу посыпал,
Взывая: «О, доблестный, более трон
Не будет подобным тебе озарён!».
Пирану Леххак говорит: «Торопись,
Иль новая грянет беда: Ференгис
С престола низвергнута, заточена,
⁸⁰⁵⁰ От страха дрожит, словно ива, она.
Царь отдал несчастную, злобой палим,
Своим палачам, душегубам своим».