Текст книги "Криминальные сенсации (Часть 2)"
Автор книги: Гюнтер Продёль
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц)
Убийство в Голливуде
Голливуд… Он был в свое время синонимом богатства, счастья и вечной молодости. В представлении миллионов людей – это сказочные виллы, умопомрачительно дорогие ночные рестораны и сверкающие хромированным покрытием лимузины. Двести пятьдесят кинокомпаний почти тридцать лет снабжали бесчисленных обывателей иллюзиями беззаботной жизни, получая при этом миллиардные прибыли. За вполне доступную плату Джоны и Клары могли тут же, в кинотеатре за углом, сидя в скрипучих креслах, забыть обо всех печалях своей бесцветной жизни.
Однако затем пришло телевидение и стало поставлять иллюзии прямо на дом, избавив мечтателей от необходимости куда-то ходить, а Голливуд – от прибылей.
В 1958 году Голливуд находился в трагическом положении стареющей кинозвезды, которая пытается сохранить свою увядающую красоту при помощи тройного слоя косметики. Еще сияли неоновые рекламы роскошных магазинов, премьерных кинотеатров и ночных баров, еще скользили «кадиллаки» и «пакарды» по почти бесконечной ленте знаменитого Сансет-бульвара, однако весь этот блеск уже не мог скрыть, что в ресторанах и магазинах мало посетителей, а роскошные автомобили – вышедших из моды, устаревших моделей. Этой весной Голливуд походил на декорации уже отснятого фильма.
Вечер страстной пятницы… Сансет-бульвар заполнен сотнями людей, приехавших из провинции. Автобусные компании предоставили дополнительные машины для возросшего, как всегда в праздничные дни, потока туристов, и с раннего утра автобусы возят по знаменитому предместью Лос-Анджелеса экскурсионные группы.
Фермеров, рабочих-нефтяников и мелких бизнесменов из Айдахо, Висконсина и Теннесси столица кино и виллы звезд все еще очаровывают своей недосягаемостью. Они выкладывают по пятьдесят долларов за экскурсию по Голливуду, за надежду увидеть живьем Мэрилин Монро, Фрэнка Синатру или Марлона Брандо.
Во второй половине дня автобус подъезжает к Беверли-Хиллз, где расположены виллы самых знаменитых киноактеров, и экскурсовод с многозначительной миной поясняет, где кто живет.
– Да, леди и джентльмены, здесь действительно собралась великая Америка, которую знает весь мир. Видите вон тот плавательный бассейн? В хорошую погоду там купается Джейн Мэнсфилд…
Люди из провинции послушно поворачивают головы и дивятся широкому зеленому газону с безлюдным бассейном посредине. Джейн Мэнсфилд нет и следа. Но они украдкой посматривают на затянутое небо, как бы в надежде, что случайный солнечный луч соблазнит даму с самым большим в Америке бюстом и она отправится купаться.
Но экскурсовод снова завладел их вниманием:
– Вилла на той стороне принадлежит Фрэнку Синатре, у него турне по Европе. А позади, видите, теннисный корт, на котором обычно тренируется Марлон Брандо. Как вы знаете, Марлон сейчас снимается в Японии. Будем надеяться, что, когда вы в следующий раз приедете к нам на экскурсию, вам повезет больше. Леди и джентльмены, слева виден великолепный дом Ланы Тёрнер.
Все головы, как по команде, повернулись в другую сторону, и перед удивленными взорами предстало удлиненное здание, окна которого были закрыты зелеными ставнями. Вилла выглядела как только что отреставрированный охотничий замок.
Человек с микрофоном дал людям в автобусе время поискать глазами самую скандально известную актрису Голливуда.
– "Милашка в свитере" с ангельскими глазами, какой вы, леди и джентльмены, знаете ее по десятку знаменитых фильмов, сейчас снимается в киностудии Голдвина-Майера в фильме "Пейтон Плэйс", сценарий которого написан по известному роману. Впрочем, зачем я вам об этом говорю? Все вы читаете газеты и знаете о головокружительной артистической карьере нашей крошки в пуловере. Лана идет по стопам Греты Гарбо и Грэйс Келли, поэтому вам, леди и джентльмены, не стоит расстраиваться из-за того, что у нее не нашлось времени показаться вам и перемолвиться парой словечек, как это, видимо, обещали в экскурсионном бюро.
И прежде чем туристы успели выразить свое разочарование, автобус покатил дальше по роскошным улицам мимо домов очередных знаменитостей.
В конце экскурсии их высадили возле одного из дорогих ночных ресторанов, где они два часа провели в надежде сфотографировать кого-нибудь из великих.
Ждали они напрасно, и вместо Ланы Тёрнер и Джейн Мэнсфилд им пришлось довольствоваться убогим стриптиз-шоу, которое заказало для них экскурсионное агентство. Так и не увидев в Голливуде ничего, кроме декораций, садились они в автобусы, которые везли их обратно – в Айдахо, Висконсин, Теннесси-Туристы, поздно вечером в страстную пятницу 1958 года покидавшие Голливуд, лишились не только встречи с кинозвездами… Если бы они в этот день остались у дома Ланы Тёрнер, то смогли бы стать свидетелями скандальной истории, которая ославила столицу кинематографа куда больше, чем все бракоразводные процессы до и после этого.
Было чуть за полночь, когда полицейская машина и следующая за ней "скорая помощь" с включенными мигалками и сиренами подъехали к вилле Ланы Тёрнер. Им пришлось притормозить метрах в пятидесяти от дома, поскольку обычно тихая улица была заполнена людьми, которых с трудом сдерживала дюжина полицейских. Лишь двигаясь со скоростью пешехода, полицейский автомобиль смог пробраться сквозь толпу к воротам виллы. Но здесь Клинтону Андерсону, шефу полиции Голливуда, все же пришлось выйти из машины: проезжая часть была буквально забита элегантными лимузинами.
Шериф в недоумении повертел головой. Его подняли по тревоге, так как поступило сообщение, что в доме кинозвезды произошло убийство. Но наплыв автомобилей больше напоминал обычную вечеринку.
На какое-то мгновение Андерсону подумалось, что это просто не совсем обычная, шутливая форма приглашения шерифа в качестве почетного гостя. От этих киношников можно было ожидать всего.
Поморщившись, Андерсон спросил у своего помощника Танни:
– Ну, что скажете. Боб? Это похоже на что угодно, только не на убийство. Может, Джайслер сыграл с нами шутку?
Телефонный звонок, который вынудил шефа полиции поспешить на виллу Тёрнер, был от известнейшего в Голливуде и во всей Америке адвоката Джерри Джайслера.
Боб Танни пожал плечами:
– Не могу себе такого представить, шеф. Джайслер сам был у телефона. Его голос я знаю. Такие глупости не в его духе.
– Ладно, Боб, сходите в таком случае туда, посмотрите на месте. Не хотелось бы попадаться на чьи-то дурацкие шутки.
Не успел помощник пройти несколько шагов по асфальтированной дорожке к дому, как столкнулся со знакомым репортером.
– Привет, Боб. Что, проспали? Самое время вам заявиться: еще час – и могли бы все узнать из газет. Танни не отреагировал на насмешку:
– Что здесь, Дик? Мне позвонили всего десять минут назад. Что там случилось у "милашки в свитере"?
Прозвище "милашка в свитере" очень точно указывало на причину успешной карьеры Ланы Тёрнер. Именно тогда, когда ее как "девушку в пуловере" заметили в одном из ночных ресторанов и пригласили сниматься в кино, закончилась эпоха плоскогрудных красавиц и на экране появились первые королевы бюста. Она была предшественницей широкоэкранных сверхразмерных звезд Джейн Мэнсфилд, Мэрилин Монро, Софи Лорен, Джины Лоллобриджиды и остальных, последовавших за ними.
У Дика Ригли, внука крупнейшего в мире фабриканта жевательной резинки и репортера скандальной хроники нескольких американских бульварных газет, не было времени на долгие разговоры. Он торопился в редакцию – наборщики ждали его репортаж. Каждые полчаса, выигранные при публикации сенсационного материала, означали увеличение тиража его газеты и уменьшение – у конкурентов. Поэтому Ригли только выкрикнул на ходу:
– Поднимись наверх, и все увидишь сам!
Вилла была двухэтажной. Внизу, вокруг каминного зала, располагались несколько спален, гостиная и кабинет. На верхнем этаже, куда вела подвесная лестница – так было задумано архитекторами, – находились различные спальные и ванные комнаты; там жили Лана Тёрнер, Чэрил Крэйн, ее четырнадцатилетняя дочь от третьего брака, и очередной любовник или, такое тоже бывало, муж.
Отдуваясь и не переставая удивленно осматриваться, инспектор и его помощник взобрались по подвесной лестнице. Мимо них стремительно проскакивали обвешанные аппаратурой фоторепортеры и поспешно покидали дом.
В будуаре перед спальней кинозвезды Андерсон наткнулся на настоящую пресс-конференцию, где присутствовали практически все репортеры скандальной хроники, известные в Голливуде. Ему с трудом удалось обратить на себя внимание и пробиться к центру комнаты, наподобие восточной молельни, отделанной многочисленными коврами.
Мрачный спектакль, который здесь разыгрывался, заставил содрогнуться даже видавшего виды шерифа.
У входа в роскошную спальню из розового дерева лежал молодой черноволосый человек южного типа; его сорочка была закатана вверх и открывала на всеобщее обозрение покрытый волосами живот. Над пупком зияла колотая или резаная рана почти трехсантиметровой длины. Кровотечение уже прекратилось. О характере и происхождении раны красноречиво говорил двадцатисантиметровый нож, который лежал в нескольких шагах на антикварном комоде.
Полураздетый мужчина на леопардовой шкуре, без сомнения, был уже мертв. Шериф это понял с первого взгляда по судорожно застывшим чертам лица. Он, должно быть, умер более двух часов назад, если судить по наступившему трупному окоченению. Несмотря на изменившиеся черты, лицо сразу показалось Андерсону знакомым. Долго ему вспоминать не понадобилось. Слишком часто за последние недели это правильное, красивое лицо встречалось на разворотах газет и журналов, чтобы его не узнать. Это был последний любовник Ланы Тёрнер Джонни Стомпанато, хорошо известный полиции гангстер из банды Мики Коэна.
Из спальни, как бы в дополнение к жутковатой картине, неслись истерические рыдания Ланы Тёрнер. Она сидела на обитом шелком пуфике перед большим туалетным столиком, спрятав лицо в шелковой шали. Рядом стояла ее четырнадцатилетняя дочь, которой на вид, правда, было все восемнадцать, и, успокаивая мать, гладила ее по голове. Полные чувственные губы были плотно сжаты, словно она боялась вымолвить что-нибудь необдуманное, глаза смотрели в пустоту; казалось, она не воспринимает происходящего вокруг. У дальней стены взад и вперед взволнованно ходила Милдред Тёрнер, пятидесятивосьмилетняя мать кинозвезды. Она натирала себе виски французскими духами: очевидно, страдала мигренью. На подоконнике, высоко задрав штанины, примостился долговязый антрепренер Ланы Тёрнер Гленн Роуз. Он курил сигарету и, похоже, совсем не был смущен случившимся.
Если бы шериф не был уверен, что сегодня страстная пятница и у него, как у Христа в этот день предпасхальной трезвости, еще не было во рту ни капли спиртного, он, наверное, подумал бы, что находится в голливудской студии во время перерыва между съемками детективного фильма.
Знакомый, с характерными интонациями, голос прервал его размышления:
– Ничего нельзя было сделать, шериф. Когда мы его обнаружили, он был уже мертв.
Андерсон неуклюже повернулся к говорившему. Посреди будуара, оттянув большими пальцами подтяжки, стоял шестидесятилетний Джереми Джайслер, самый высокооплачиваемый и самый ловкий адвокат от Сан-Франциско до Нью-Йорка.
– Что означает "когда мы его обнаружили", мистер Джайслер? – спросил, не здороваясь, Андерсон. – Вы были здесь, когда это произошло? – Он кивнул в сторону трупа.
– Миссис Тёрнер мне сразу же позвонила, и я через десять минут приехал.
Шериф откашлялся и раздраженно проворчал:
– Было бы лучше, если бы миссис Тёрнер сначала позвонила мне.
Адвокат сделал вид, что не понимает, о чем говорит шериф:
– Одну минутку, сэр, я сейчас закончу с прессой, и мы сможем с вами поговорить.
Джайслер оставил шефа полиции стоять одного, а сам обратился к газетчикам. Однако тут же снова повернулся к нему, когда увидел, что Андерсон со словами "Ну, а я пока допрошу миссис Тёрнер" собирается войти в спальню.
– Миссис Тёрнер поручила мне давать всю необходимую информацию, – резко сказал Джайслер и уже любезнее добавил: – Через секунду я буду в вашем распоряжении.
Клинтон Андерсон саркастически усмехнулся:
– Однако следственную группу по убийствам я все-таки вызову. Полагаю, что расследование тем не менее проводить надо.
Против этого Джереми Джайслер ничего не возразил и снова повернулся к репортерам:
– Итак, джентльмены, как все здесь получилось, вы теперь знаете. Надеюсь, ваши сообщения будут объективными. На мой взгляд, речь идет об убийстве при необходимой самозащите. Чтобы защитить свою мать от нападения Стомпанато, который, кстати, девушке тоже угрожал, Черил его заколола. Думаю, мы убедим самых строгих судей в Америке, что лучше было убить этого человека, чем погибнуть от его руки. Я благодарю вас, джентльмены, за внимание…
Лишь после того, как адвокат выпроводил репортеров за дверь будуара, шериф насмешливо спросил:
– С каких это пор, мистер Джайслер, вы стали выступать с адвокатской речью до проведения судебного расследования?
Джайслер весело рассмеялся:
– Мы ведь даже не поздоровались, Андерсон. Как у вас дела? Вы злитесь, что я побеспокоил вас в такое позднее время? Мне жаль…
– А для чего вы меня побеспокоили? – язвительно спросил Андерсон. – Вы, кажется, сами уже все расследовали.
Его раздражала заносчивая манера адвоката, который обходился с ним, как со своим служащим. Он уже давно понял, что Джайслер только тогда поставил его в известность, когда обговорил все показания с участниками случившегося и проинформировал прессу.
Что здесь теперь расследовать? Джайслер давно перемешал все карты и так распределил козыри, что полиции осталось только проиграть.
– Я лишь констатировал, что произошло, мистер Андерсон, точно так же, как это сделали бы и вы.
– Конечно, мистер Джайслер. Ну а теперь, может быть, вы и меня просветите, что же здесь все-таки случилось.
– Непременно, сэр. – Джайслер подошел к двери спальни и знаком подозвал Черил. – Черил, расскажи шерифу, как было дело.
Бесцветным голосом, опустив голову, девочка-акселератка рассказала историю смерти гангстера Стомпанато так, как об этом заранее было договорено с адвокатом Джайслером и антрепренером Гленном Роузом, – историю, которая, разойдясь несколькими часами позже по всему миру, заполнив собой все газеты и получив затем клятвенное подтверждение на суде, так никого до сих пор и не убедила.
– Я сидела в своей комнате перед телевизором. Джонни Стомпанато, с которым мама дружила уже несколько месяцев, пришел в девять часов и поздоровался со мной. Они собирались еще пойти на какой-то прием. А я смотрела детектив… Джонни пошел к маме – она еще одевалась. Около половины десятого я услышала громкий разговор. Они опять начали ругаться, как это часто бывало в последние дни. Фильм по телевизору был не очень интересный, и я подошла к маминой двери, чтобы подслушать. Вдруг Джонни закричал как сумасшедший: "Если ты меня сейчас выставишь, я тебе отомщу! Весь твой капитал – твое лицо! Я тебе его так бритвой разделаю!.."
Тут адвокат прервал рассказ:
– Он именно так сказал, Черил? "Весь твой капитал – твое лицо" и"…бритвой разделаю"?
Девушка послушно кивнула:
– Точно так он и сказал, сэр.
Шериф Андерсон закатил глаза:
– Послушайте, Джайслер, вам не надо заставлять ее повторять. Я все равно не смогу сейчас ничего проверить. Главное, чтобы она так же браво, без запинки давала показания на суде.
Адвокат воздержался от колкого замечания:
– Рассказывай дальше, Чэрил.
– Так вот, когда я это услышала, то испугалась за маму. Я побежала на кухню и взяла с холодильника нож.
– Зачем? – прервал ее на этот раз уже шериф. – Что ты хотела делать с этим ножом? Ведь достаточно было просто зайти к матери в комнату. Стомпанато наверняка бы ей ничего не сделал.
Джайслер недовольно бросил шерифу:
– Сэр, не прерывайте же ее! Она еще слишком возбуждена, чтобы выдерживать перекрестный допрос.
Задетый инспектор проворчал:
– Ну ладно, давай, рассказывай, как тебя там научили.
Чэрил в нерешительности посмотрела на адвоката. Тот успокаивающе кивнул:
– Рассказывай дальше!
– Когда я пришла сюда, в будуар, дверь в спальню была закрыта, но я услышала, как мама закричала:
"Оставь меня! Я хочу, чтобы ты ушел и оставил меня в покое!" Я открыла дверь и увидела, что Джонни держит маму двумя руками за горло и душит. Тут мне уже стало все равно, что будет… Взяла и ткнула его ножом, который держала в руке.
Шериф выжидающе взглянул на девушку, как будто все еще надеялся на более подробное объяснение. Но она молчала, и Андерсон, повернувшись к убитому, показал на его обнаженный живот:
– Ты ударила его ножом в живот? Но как это возможно, если он душил твою мать, схватив руками за горло?
Здесь решительно вмешался Джайслер:
– Все детали так точно она вспомнить не может. Но миссис Тёрнер вам это расскажет. Когда Чэрил ворвалась в комнату, чтобы заступиться за мать, она в испуге кричала: "Мама, мама!" Стомпанато, который стоял спиной к двери, отпустил Лану, повернулся и увидел, что Чэрил с ножом. Он попытался защититься… Тут все и случилось!
– Ах вот оно что, – с издевкой пробурчал Андерсон. – Итак, Стомпанато сам наткнулся на нож и сделал харакири. Я вас правильно понял?
Джайслер, не моргнув глазом, сказал:
– Да, я тоже думаю, что судебный следователь, в крайнем случае, определит это как нанесение увечий по неосторожности. Убийство, случившееся в процессе необходимой самообороны, законом оправдывается. Уже одно это дает основание закрыть дело.
Слова "уже одно это дает основание" заставили Клинтона Андерсона насторожиться.
– А какие еще могут быть основания, чтобы прекратить дело, мистер Джайслер? – с подозрением спросил он.
Разглядывая свои ногти, Джайслер ответил:
– Вы забыли, что Чэрил всего четырнадцать лет, и за преступление, которое она совершила, по калифорнийским законам, ее еще нельзя привлекать к ответственности!
Шериф Андерсон оценивающим взглядом окинул смущенно стоявшую дочь кинозвезды. Он бы ей дал девятнадцать, а то и все двадцать.
– Ей всего четырнадцать лет?
– Всего четырнадцать, шериф. Судебный следователь это легко установит.
Андерсон покачал головой, подумал и подошел к телу убитого любовника. Он долго его рассматривал, что заметно разволновало адвоката.
Колотая рана, белоснежная свежевыглаженная рубашка, леопардовая шкура, на которой не было ни малейшего пятнышка крови, – все свидетельствовало против рассказа девушки.
Если бы дело было так, как его хотела представить Чэрил, то на одежде Стомпанато имелись бы соответствующие следы. Однако сорочка и брюки не были ни повреждены, ни запачканы кровью. У Андерсона появилась уверенность, что они были надеты на Джонни уже после смерти. Мертвое тело, похоже, аккуратно уложили на леопардовую шкуру, так как на ней не было заметно никаких складок.
Андерсон достал карандаш из кармана своего фирменного кителя и протянул его Чэрил:
– Вот, покажи-ка мне, как ты его заколола.
– Протестую! – тотчас воскликнул Джайслер и, как бы защищая девушку, стал перед ней. – Это жестоко. Чэрил вообще сейчас нельзя допрашивать, разве вы не видите?! Я решительнейшим образом протестую против таких методов расследования. Она искренне призналась во всем. Пока этого вам должно быть достаточно.
Шериф спрятал карандаш обратно:
– Ну хорошо, Джайслер, если вы так заботитесь о ребенке, не могли бы тогда вы мне объяснить, как это получилось, что нигде нет ни малейшего следа крови. Если судить по ране, рубашка и шкура должны быть в крови. Что вы скажете по этому поводу?
– Я не судебный эксперт, шериф.
– Я тоже, Джайслер, однако ответ мне известен:
Стомпанато убили не здесь, а в другом месте комнаты… – Андерсон сделал паузу и подошел к пышной кровати, покрытой шелковым стеганым одеялом нежно-зеленого цвета. – Например, здесь, когда он раздетый лежал в постели и, возможно, отсыпался после пьянки. Если его в таком положении убили, а уж потом перенесли на шкуру, то, естественно, следов крови на ней не будет.
Шеф полиции решительно сдернул одеяло с кровати в надежде обнаружить там пятна крови. Постельное белье было белоснежным…
– Ну как, нашли кровь? – с иронией спросил Джай
Шериф опустил одеяло и разочарованно проговорил:
– Кровать за это время можно было застелить свежим бельем. Похоже, так оно и есть.
– Шериф, зачем вам нужно обязательно усложнять всю эту историю?! Я ведь уже и прессе растолковал, как все произошло… Вы что, непременно хотите этот трагический случай еще больше драматизировать?
На этот раз в словах адвоката прозвучала не ирония, а скрытая угроза.
– Я должен получить доказательства вины преступницы, сэр.
– Но у вас же есть ее признание, шериф. Это самое убедительное из всех доказательств!
Андерсон бросил на адвоката взгляд, которым будто говорил: "Кончай ты это, с меня хватит! Хорошо говорить о признании четырнадцатилетней девочки, зная, что она за свое преступление не несет ответственности. Меня ты на этом не проведешь!"
Антрепренер Ланы Тёрнер, который до сих пор безучастно сидел на подоконнике, решил наконец прервать свое молчаливое наблюдение за спорящими. С надменной небрежностью он обратился к Андерсону:
– Сэр, меня удивляет предубежденность нашей полиции. Кто вам дал право передергивать факты и превращать столь трагическое происшествие в скандальную историю? Почему вы так хотите, чтобы мужчина был убит именно в постели миссис Тёрнер? Может, вам платит какой-нибудь грязный журнальчик, а?
Андерсон с трудом сдержался. Он с удовольствием дал бы этому фату по физиономии, но знал, что с ним опасно связываться, так как за его спиной стояли могущественные кинокомпании. Поэтому он только осторожно ответил:
– Я вовсе не хочу ничего передергивать.
– Нет, вы хотите поднять шумиху вокруг опрометчивого поступка молоденькой девушки, продиктованного отчаянием и страхом за жизнь своей матери. Разве не так?
– Послушайте, молодой человек. Я не репортер, а полицейский. Я пытаюсь выяснить, что здесь произошло, и больше ничего!..
– Но ведь вам уже все рассказали.
Отповедь Андерсона прозвучала резче, чем ему хотелось:
– Выслушивание заученных на память историй не есть установление фактов. Обстоятельства противоречат этому мнимому признанию. Если Стомпанато был зарезан спящим в постели – значит, никакой ссоры между ним и миссис Тёрнер не могло быть и Чэрил не могла слышать никаких криков. Следовательно, девушка не приходила в спальню и не убивала Стомпанато. Неужели это так трудно понять?
Гленн Роуз хватанул воздух ртом:
– Итак, вы утверждаете, что миссис Тёрнер совершила коварное убийство, да? – Он в возбуждении повернулся к адвокату: – Мистер Джайслер, вы это слышали?
Адвокату подобное кликушество антрепренера показалось излишним, и коротким взглядом он призвал его замолчать. Затем обратился к шерифу:
– Мистер Андерсон, вы установили, что Стомпанато был убит в постели?
– Еще нет, однако…
– Вы это только предполагаете?
– Да, но…
– Вы только что сами дали понять, что ваша задача устанавливать факты, а не высказывать предположения.
Андерсон прикусил губу:
– Не цепляйтесь к словам, Джайслер.
– И тем не менее я вынужден выступить против вашего участия в расследовании этого дела. Я немедленно свяжусь с управлением полиции.
Джайслер оставил шерифа стоять, как нашкодившего школьника, а сам вышел в соседнюю комнату и позвонил прямо на дом начальнику управления полиции Лос-Анджелеса.
Через пять минут Джайслер пригласил шерифа к телефону. От своего высшего начальства Андерсон получил приказ, не откладывая, передать дело уголовной полиции Лос-Анджелеса и немедленно связаться с лейтенантом Тэйлором.
Таким образом, Андерсон вместе со своим помощником вынужден был покинуть виллу ни с чем. Следственная группа из Лос-Анджелеса прибыла только утром. В распоряжении Джайслера оставалась целая ночь, чтобы устранить последние следы, которые могли бы поставить под сомнение версию Чэрил.
Кто же такой этот всесильный Джереми Джайслер, который руководил высшими полицейскими чинами как служащими собственной конторы?
Адвокат, мастерски владеющий своим ремеслом и, как циркач, жонглирующий параграфами законов? Однако таких юристов в Америке тысячи, и только это не позволило бы ему стать адвокатом кинозвезд. Джайслер выделялся среди коллег не только изворотливостью; прежде всего – он знал больше других. Его тридцатипятилетняя адвокатская карьера, которую он начал провинциальным нотариусом в Атланте, проходила под девизом: "Джайслер отмоет любую репутацию". Сначала он занимался делами о неплатеже налогов, что, по статистике, является самым распространенным преступлением в Соединенных Штатах. В это время он свел знакомство сперва с мелкими жуликами, затем – с более крупными и наконец – с настоящими финансовыми акулами. Здесь он получил знания о махинациях в мире большого бизнеса, представителей которого породнила неутолимая жажда денег и власти. Джайслер вел их дела и поэтому многое узнавал: кто кому дал взятку, какой сенатор от какого стального магната зависит, кто из главарей мафии «сделал» такого-то шефа полиции… Зачастую понять, кто является владельцем сталеплавильных заводов, а кто боссом гангстеров, можно было только из документов, которые Джайслер хранил в своем офисе. В начале карьеры он брался за дела крупных мафиози и спасал их от электрического стула, который грозил им за контрабанду спиртного, торговлю наркотиками, а нередко – за убийства и бандитизм. Шло время, и они стали уважаемыми в обществе людьми – членами наблюдательных советов и управлений трестов, владельцами контрольных пакетов акций кинокомпаний, судовладельческих фирм и газетных концернов. На бирже никто не спрашивал, откуда у них деньги,", когда они по сниженному курсу скупали акции. А в Америке тот, кто владеет контрольным пакетом акций промышленных трестов и газетных концернов, держит в своих руках и политику, и экономику, и суд, и полицию… Ни ФБР, ни какие-либо другие правительственные органы никогда не проверяют, в чьих сейфах скапливаются акции, до тех пор, пока их владелец исправно платит налоги. Джайслер из года в год, от процесса к процессу все больше узнавал о тайных пружинах власти и умело использовал эти знания. Так он сам стал одним из сильных мира сего. В этом был секрет его карьеры, во многом такой же, как у его клиентов.
Перед историей с Ланой Тёрнер Джайслер спас от электрического стула влиятельнейшего продюсера, генерального директора компании «Парамаунт» Уолтера Уэнджера. Уэнджер, женатый в пятый или шестой раз, застрелил антрепренера своей жены, потому что застал их в недвусмысленной ситуации. Тогда Джайслер не успел так своевременно прибыть на место происшествия, как позднее в случае с плейбоем Ланы Тёрнер, и поэтому не смог замести следы убийства, чтобы придать судебному расследованию выгодное для него направление. Уэнджер был арестован и обвинен в убийстве. Казалось, его судьба решена. Джайслер взялся защищать Уэнджера уже в ходе процесса, когда другой адвокат сложил свои полномочия, так как потерял всякую надежду выиграть дело. И хотя преступление Уэнджера было установлено и прокурор настаивал на смертной казни, Джайслер потребовал оправдательного приговора, поскольку обвиняемый, мол, действовал в пределах необходимой самообороны. Веселое оживление в зале, вызванное этим абсурдным заявлением, постепенно затихло, когда адвокат начал обосновывать свою точку зрения. Убитый раньше принадлежал к одной из гангстерских группировок и был не раз замешан в историях с убийствами. Правда, ни разу не удалось доказать его непосредственное участие в этих убийствах, однако он был хорошо известен как отъявленный головорез, который ляжет спать скорее без пижамы, чем без своего кольта. Джайслер предъявил ошарашенным присяжным две связки папок с протоколами судебных заседаний, на которых в убийстве обвинялся сам убитый, и только благодаря адвокатским уловкам Джайслера избежал длительного срока заключения.
Теперь, когда его клиент был мертв – что освобождало адвоката от предписанного служебным долгом обета молчания, – Джайслер мог, ничего не опасаясь, раскрыть подлинное лицо убитого. В своей речи он сказал: "Дамы и господа присяжные заседатели! В данной ситуации мой подзащитный был поставлен в безвыходное положение. Он вынужден был считаться с тем, что его противник, матерый гангстер, снова схватится за оружие, как уже не раз бывало в его бурной жизни. И он его опередил. Он выстрелил первым, чтобы самому не оказаться убитым. Он только спасал свою жизнь!"
Однако лиса Джайслер полагался не только на свою защитительную речь, он «содействовал» судебному расследованию и по-другому. Трое из присяжных заседателей были когда-то его клиентами. Эти бизнесмены составляли балансы своих предприятий таким образом, чтобы утаить от финансовых органов часть доходов. Джайслер спас их от длительного тюремного заключения, которое предусматривает американское законодательство за подобный обман. Утром, когда присяжные заседатели удалились на совещание для вынесения приговора по делу Уолтера Уэнджера, трое из них получили анонимные письма с угрозами разоблачить их собственную преступную деятельность, если они вынесут обвинительный приговор. При тайном голосовании, которое решало, признать Уэнджера виновным или нет, три голоса были против; они-то и спасли продюсера от смертного приговора. Благодаря беззастенчивым махинациям своего защитника, Уолтер Уэнджер отделался всего лишь четырьмя месяцами заключения за превышение пределов необходимой самообороны.
Когда вечером в страстную пятницу антрепренер Гленн Роуз узнал о неприятности на вилле Ланы Тёрнер, именно Джереми Джайслера выбрал наблюдательный совет "Метро Голдвин – Майер корпорэйшн" для деликатного поручения, связанного с убийством Стомпанато. Руководителей этой крупнейшей американской кинокомпании меньше всего волновала судьба одной из звезд – под угрозой был их бизнес: Лана Тёрнер играла главную роль в фильме "Пейтон Плэйс", на который ушло семь миллионов долларов. Это была экранизация романа о жизни маленького провинциального городка, как бы подсмотренной в замочную скважину. Под покровом внешней благопристойности обывательскую среду, как раковая опухоль, разъедали всевозможные пороки. Некая добропорядочная домохозяйка, постоянно подслушивая и подсматривая за соседями, решила описать все, что таким образом узнала, и предложила результаты своего писательского труда в качестве дневника одному издательству. Роман, состряпанный редакторами по горячим следам, в течение нескольких месяцев стал бестселлером; его тираж достиг шести миллионов экземпляров. Причиной такого успеха были не литературные качества книги, а обилие в ней скабрезностей и непристойностей. Экранизируя эту печатную порнографию, "Метро Голдвин – Майер корпорэйшн" надеялась на финансовый успех, особенно необходимый и желанный перед угрозой наступающего телевидения…
