Текст книги "Ветка омелы"

Автор книги: Гвендолин Кэссиди

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)

12

Жером искренне обрадовался Фейт, а Констанс ограничилась дежурными фразами, стараясь держаться в рамках приличий. Она мало изменилась за последний год, если не считать восьмимесячной беременности. Фейт тщетно искала былое обожание в темных глазах Констанс, когда во время ланча та посматривала на Эрика. Она порадовалась за Жерома, который явно обожал свою жену.

Если бы я так глупо не испортила свою жизнь, грустно думала Фейт, то могла бы сейчас вместе со всеми радоваться предстоящему событию. Она взглянула на красивый профиль Эрика и почувствовала легкое головокружение. Как бы ей хотелось иметь от него ребенка!

Будто почувствовав ее взгляд, Эрик посмотрел на Фейт, и его лицо стало жестким. Фейт тут же опустила глаза. Несмотря на то что было между ними год назад, Эрик не испытывал к ней ничего, кроме презрения. Что ж, я это заслужила, с болью подумала Фейт.

Эрик сразу после ланча ушел куда-то. Фейт решила отдохнуть с книгой на одном из шезлонгов. Ей вдруг вспомнилось, как всего год назад Эрик присел к ней на шезлонг… Уже тогда Фейт полюбила его, хотя не смела признаться себе в этом. Ах, если бы не Грег…

Но во всем надо винить только себя. Грег тут ни при чем. Теперь уже ничего не вернуть, успокаивала себя Фейт. Как сказал когда-то Гюстав, новая любовь не похожа на старую. Может быть, я еще буду счастлива.

– Как хорошо, что я застал тебя одну!

К ней направлялся Жером. Он уселся на краешек шезлонга, снова вернув воспоминания, которые Фейт гнала от себя.

– Боюсь, Констанс все еще не может простить тебя, – извиняющимся тоном начал он. – Поэтому я воспользовался тем, что она спит, и пришел сюда.

Он помолчал, участливо глядя на Фейт.

– Ты все еще любишь Эрика?

Вопрос звучал риторически. Фейт растерянно пробормотала:

– Разве заметно?

– Для меня – да. Я столько лет страдал по Констанс, что могу посочувствовать тебе. Конечно, надо было сразу открыться Эрику, в этом я с ним солидарен, но ни за что не поверю, будто ты польстилась на его деньги.

– И все же Эрик так думает, верно? Спасибо тебе за участие, я очень тронута. Хотя твоя жена не разделяет твоих взглядов.

– Брак не подразумевает потерю собственного мнения. Я всей душой люблю Констанс и вполне допускаю, что каждый из нас имеет право на собственное мнение. Хочу опередить твой вопрос, – продолжал Жером. – Теперь Констанс прекрасно понимает разницу между увлечением и любовью. Мы очень счастливы.

– Рада за вас, – искренне сказала Фейт.

– Тут я во многом обязан тебе! Без твоей поддержки я вряд ли решился бы бороться за нее. Тебе, конечно, известно, что Нина тоже замужем.

– Я что-то слышала…

– И эта новость не вселяет в тебя надежду?

– Отчего? – удивилась Фейт. – Мне еще год назад было известно, что Эрик не собирается на ней жениться. – Она помедлила, прежде чем задать вопрос, точно не зная, волнует ли это ее: – У него, вероятно, уже кто-то есть?

– Весь этот год у него не было женщины. – Жером понизил голос до шепота. – Это я знаю точно. Наверное, это о чем-то говорит тебе.

Фейт пристально посмотрела в его лицо, столь похожее на лицо старшего брата.

– Мне это говорит лишь о том, что Эрик все еще ищет и наверняка найдет ту, которая достойна его внимания. Но, извини, мне трудно поверить, что все эти двенадцать месяцев он жил монахом.

Жером слегка пожал плечами.

– Ну, в такие подробности он меня не посвящал, однако, зная брата, позволю себе усомниться, что он стал завсегдатаем борделей.

– Я не это имела в виду… – начала Фейт, но осеклась – подтекст и так был слишком ясен. – Извини, Жером, конечно нет. – Она подалась вперед и неожиданно поцеловала его в щеку. – Спасибо тебе, мой несостоявшийся братец. Мне очень важно знать, что хотя бы ты меня простил.

Жером взял ее руку и поднес к губам.

– Меня ты ничем не обидела. Может, тебе стоит поговорить с Эриком и убедить его, что ты его действительно любишь?

– Ты прекрасно знаешь своего брата. Неужели ты думаешь, что он поверит хоть одному моему слову? Я приехала сюда на крестины, и только. Как только все закончится, я уеду навсегда. – Голос Фейт дрогнул.

– Разве ты не приедешь на крестины моего сына?

– А если будет дочь? – Фейт не сдержала улыбку.

– Сын. Ты не ответила на мой вопрос.

– Я больше не собираюсь сюда приезжать. Ты можешь выслать мне фото, – с усмешкой ответила Фейт.

– Обязательно вышлю, обещаю тебе. – Жером наклонился и поцеловал Фейт в щеку. – Я никогда не забуду тебя, моя «почти сестричка».

Фейт сморгнула слезу, когда он скрылся в доме. В последний раз мы видимся вот так, один на один. Как только закончатся крестины – если, конечно, я выдержу до тех пор, – я распрощаюсь со всеми навсегда. Конечно, я буду поддерживать связь с Эвелиной по почте или по телефону, но поездок сюда больше не будет.

Упала книга, которую Фейт пыталась читать, и, наклонившись за ней, она вдруг замерла: на другом конце дворика показалась знакомая фигура мужчины, который направлялся прямо к ней. Эрик был в костюме для верховой езды, его лицо было угрюмым.

Фейт медленно выпрямилась, чувствуя, как сердце запрыгало в груди. Эрик явно был чем-то разгневан. Фейт хотела встать, чтобы, разговаривая, не смотреть на него снизу вверх, но ноги не слушались ее.

– У тебя осталась хоть капля стыда?! – набросился на нее Эрик. – Ты пытаешься флиртовать с моим братом буквально под носом у его беременной жены! И не пытайся отрицать, я все видел!

– Видел что? – раздраженно осведомилась Фейт.

Эрик остановился совсем рядом, нависая над ней. Его рубашка была не застегнута, и Фейт облизнула кончиком языка пересохшие губы, представив, как уткнулась бы лицом в его грудь, поддавшись острому желанию.

– Ты поцеловала Жерома, – тоном обвинителя сказал Эрик, – и добилась ответного поцелуя.

– Ничего страшного не произошло, – возразила Фейт, стараясь подавить предательскую дрожь в голосе. – Мы поцеловали друг друга в щеку. Обычный дружеский поцелуй. Я вижу, тебя раздражают любые проявления дружбы между нами, но это еще не повод, чтобы я плевала Жерому в лицо.

Его черные глаза загорелись неуправляемым гневом. Опершись коленом на край шезлонга, Эрик схватил Фейт за плечи и резко привлек к себе, так что ее губы оказались вровень с его ищущим ртом. Фейт стала беспомощно колотить кулаками по груди Эрика, стараясь хоть как-то освободиться.

Когда он все же отпустил Фейт, глаза ее были как два бездонных колодца, она часто дышала, стараясь справиться с охватившим ее волнением.

– Пора покончить с этим! – наконец смогла выговорить Фейт.

– Ты должна мне больше, чем пару поцелуев, – скрипнув зубами, процедил Эрик. – Если ты посмеешь остаться, за мой позор ты заплатишь мне сполна, уж это я обещаю!

– Если я уеду, то пропущу крестины, – дрожащим голосом напомнила Фейт. – Твой отец не заслужил такого оскорбления. Можешь ты хоть ради него взять себя в руки?

У Эрика заходили желваки на скулах, когда он посмотрел на обращенное к нему красивое лицо.

– Как ты вообще смеешь говорить об уважении? Ты и твоя мачеха привыкли действовать лишь в своих интересах!

– Когда-то ты мог думать так об Эвелине, – возразила Фейт, – но сейчас надо быть слепым, чтобы не видеть, что она действительно любит твоего отца. В конце концов, она родила от него ребенка!

– И не скрывает, что получилось так по воле случая. – Эрик засунул руки в карманы, его лицо было непроницаемым. – Ребенок – это что-то вроде страховки, если отец вдруг разлюбит ее. Эвелина ненавидела свою беременность. И к мальчику не питает материнских чувств.

Что касается беременности, тут он, возможно и прав, признала Фейт. Утраченная стройность фигуры – для Эвелины вполне достаточный повод, чтобы впасть в депрессию. Правда и то, что она не собирается полностью посвящать себя материнству. Но в материнских чувствах к ребенку Фейт не сомневалась, вспомнив нежность в голубых глазах Эвелины, когда та держала сына на руках.

– Не все женщины рождаются с материнским инстинктом, – сказала Фейт, – однако это не означает, что у них нет чувств к своему ребенку. Но беременность в качестве страховки – с этим я никогда не соглашусь! На такое Эвелина никогда не пошла бы. А что касается тебя, Эрик… – продолжала она, собрав в кулак всю свою решимость, – ты совершенно не способен на компромисс. Ну хорошо, я обошлась с тобой отвратительно. Я, как видно, напрасно пытаюсь убедить тебя, что действительно любила тебя, и не жду, что ты простишь или все забудешь. Но ты мужчина и мог бы отбросить свои обиды и претензии хотя бы на время моего пребывания здесь. Я скоро уеду, так что потерпи немного.

Что-то вспыхнуло на мгновение в глазах Эрика, но выражение лица не смягчилось.

– Значит, ты считаешь, что я не способен на компромисс, – изрек он и, резко развернувшись, ушел. Фейт медленно опустилась на подушки шезлонга. Да, это была завуалированная угроза. Мне придется расплачиваться, если я останусь. Что ж, бесстрашно решила Фейт, я пройду через это. Может, таким образом мне удастся вернуть Эрика? Ведь он любил меня. Кто сказал, что любовь нельзя воскресить? Что я теряю, кроме пресловутой гордости?

Фейт поднялась в детскую и полчаса играла с проснувшимся ребенком под недреманным оком Жюли. Малыш был просто очарователен и заливался смехом, когда Фейт тискала его. Казалось, он понимал каждое ее слово. Когда Фейт убрала свой палец, который Никки пытался кусать беззубыми деснами, малыш продемонстрировал характер, о котором говорил Гюстав. Он капризно выпятил губу и разразился пронзительным ревом, от которого чуть не лопались перепонки.

– Могучие легкие, – гордо прокомментировала Жюли. – Из него вырастет сильный мужчина. Вам надо завести своего ребенка, – добавила она. – Из вас получится хорошая мать.

Хотя год назад этой девушки здесь не было, вряд ли ей не известна история моих отношений с Эриком, отметила про себя Фейт. Но в Жюли не чувствуется враждебности, которую проявляют ко мне остальные слуги.

– Когда-нибудь рожу, – заверила ее Фейт. – И даже не одного. – И вскрикнула от боли – Никки запустил ручонки в ее волосы. – Ах ты, маленький безобразник! Мне больно!

Жюли, смеясь, пришла ей на помощь под протестующие вопли Никки. Они все еще старались освободить волосы Фейт от цепких пальчиков, когда в комнату вошел Эрик.

– Успокойте же наконец ребенка!.. – начал он, но осекся, увидев, что здесь происходит. – Какого черта…

– Твой маленький брат отрабатывает хватку Кьюте, – объяснила Фейт. – Извини, что тебя побеспокоили, но в этом возрасте малышам свойственно подавать голос.

– Можно подумать, ты большой специалист в этом вопросе, – иронично заметил Эрик.

В облегающих кремовых брюках и в темной шелковой рубашке он был великолепен. Фейт стоило больших усилий подавить восторженный вздох.

– Во всяком случае, я разбираюсь в этом больше тебя. Говорят, это природный инстинкт, который я уже успела развить в общении с ребенком подруги. – Фейт передала хныкающего малыша Жюли. – Я пойду, а вы успокойте его.

Эрик отступил, пропуская Фейт, и с нескрываемым презрением процедил:

– Кого ты тут собралась впечатлять своими материнскими инстинктами?

– Уж конечно не тебя. Сомневаюсь, что тебя так всполошили всхлипы ребенка!

– Всхлипы! – Он насмешливо улыбнулся и снова на мгновение превратился в мужчину, которого Фейт когда-то знала и любила. – Они будят меня каждую ночь!

– Возможно, тебе лучше поселиться отдельно, – робко посоветовала Фейт. – Я знаю, ты очень привязан к вилле, она помнит несколько поколений твоей семьи, но…

– Так она останется и дальше. – Эрик насупился. – А Эвелина может находиться здесь, только пока жив отец.

– Сомневаюсь, что ей захочется оставаться здесь без него. К твоему сведению, ваша вилла никогда особенно не нравилась ей. Она всегда считала ее довольно устаревшей и вычурной.

– Мне это известно. Эвелина пыталась перестроить ее в соответствии со своим вкусом, но всему есть предел, даже терпению моего отца.

– И что? – Интуиция подсказывала Фейт, что лучше промолчать, но она не могла остановиться: – Вилла останется сохранной в руках твоего отца, так что не отравляй людям жизнь. Тебе лучше перебраться в современную городскую квартиру, ты прекрасно там себя чувствовал бы, тебя не беспокоил бы по ночам детский плач. Отличное место для холостяцкой жизни и…

Фейт осеклась: Эрик неожиданно схватил ее и больно вжал спиной в стену. Его губы гневно сжались в тонкую линию.

– Я не намерен и дальше выслушивать твои оскорбления! – почти взревел он. – Еще слово – и я поступлю с тобой, как ты того действительно заслуживаешь!

Фейт поняла, что ей сейчас лучше помолчать и не злить Эрика. Она действительно переступила рамки дозволенного. А еще ей невольно захотелось приникнуть губами к его шее, моля дать ей новый шанс.

Эрик ослабил хватку, его рука переместилась к вырезу блузки Фейт. Мягкие прикосновения его пальцев не могли обмануть – у него еще остались какие-то чувства. Фейт смежила веки в ожидании, но продолжения не последовало. Она нехотя открыла глаза и заметила, что Эрик с усмешкой наблюдает за ней. Значит, примирения не последует, разочарованно подумала Фейт.

– Ты заплатишь мне за все! – процедил он. – И очень скоро.

– Разве за мной должок?

– Не пытайся меня провести, изображая побитую овцу. Я собираюсь получить все сполна! – Эрик театрально поклонился. – До скорого!

13

Констанс и Жером уехали в шесть вечера. Фейт несколько удивило, что, несмотря на дневной отдых, Констанс выглядела усталой.

– Восьмой месяц беременности кого угодно измотает, – авторитетно сказала Эвелина. – Но она молода и быстро оправится после родов. А я не могла восстановиться больше месяца. Бедная моя талия!

– Лично я не вижу никакой разницы, – успокоила ее Фейт.

– Одному Богу известно, скольких усилий мне это стоило, – сухо возразила мачеха. – Интересно, чем ты занималась сегодня весь день?

– Так, слонялась без дела, – ответила Фейт, стараясь выглядеть беззаботной. – Да, я заглянула на полчаса к Никки. Такой занятный малыш! Можно, я прогуляюсь с ним завтра по окрестностям?

– А что, неплохая мысль. У Жюли появится возможность чуть-чуть отдохнуть. – Эвелина с любопытством взглянула на Фейт. – Ведь правда, тебе хочется иметь собственного ребенка?

Не просто ребенка, подумала Фейт, а ребенка от вполне конкретного мужчины. Она попыталась улыбнуться.

– Когда-нибудь рожу.

От дальнейшего обсуждения щекотливой темы ее спасло появление Гюстава.

Эрик отсутствовал за обедом, но Гюстав и Эвелина никак не комментировали это – наверное, им было известно, где он. Фейт тщетно пыталась убедить себя, что для нее так лучше, – по крайней мере, не приходится встречаться с Эриком взглядом всякий раз, отрывая глаза от тарелки. Ее мучили подозрения, что он, возможно, проводит время не один. Мысль о присутствии рядом с ним другой женщины была невыносимой.

Около одиннадцати часов на улице разыгралась настоящая буря.

– Эрик правильно поступил, решив не возвращаться в такую непогоду, – заметил Гюстав, глядя, как за окнами хлещет дождь.

– Где же он сейчас? – поинтересовалась Эвелина.

– В городе.

– По делу или развлекается?

– По делу. – Гюстав отошел от окна и, взглянув на Фейт, сел на диван. – Исключительно по делу.

Гюстав сказал так, щадя меня, подумала Фейт, хотя это мало что меняет.

На следующее утро светило яркое солнце, и Фейт решила сменить надоевшие брюки на короткий ярко-желтый сарафан, а волосы подвязала газовым шарфом песочного цвета.

– Ты похожа на солнечный лучик, – сделал ей комплимент Гюстав, когда она спустилась к завтраку.

Гюстав завтракал в одиночестве. Фейт знала, что Эвелина любит поспать, а вот Эрик… У нее все же теплилась надежда, что он вернулся вечером, несмотря на непогоду.

– Эрик, вероятно, ночевал на городской квартире, – словно угадав ее мысли, сказал Гюстав.

– Не знала, что у него есть квартира в городе, – помолчав, заметила Фейт.

– Конечно, и уже не первый год. У Жерома тоже была квартира, пока он не женился.

– Надо полагать, для интимных встреч с женщинами?

– Не без этого, – не стал отрицать Гюстав. – Думаешь, прошлой ночью был именно тот случай?

– Это не мое дело.

– Эрик сопровождал наших зарубежных компаньонов по бизнесу, которые пожелали познакомиться с ночной жизнью всемирно известного курорта, – объяснил Гюстав, будто не слыша ее слов. – Потому Эрик не собирался возвращаться вечером. Непогода тут ни при чем.

Конечно, Эрику незачем спешить, подумала Фейт. Ведь я пробуду здесь еще несколько дней, и он не отказывает себе в удовольствии подержать меня в напряжении, оттягивая время «расплаты».

– Повторяю, меня это не интересует, – сказала она. – Вы уже видели сегодня Никки?

Гюстав улыбнулся, поняв ее уловку.

– Конечно. Я навещаю его утром, днем и вечером, все еще не переставая удивляться, что у меня снова родился ребенок. Меня огорчает, что я, вероятно, не увижу его взрослым, – с грустью добавил он.

– Сейчас вам чуть больше пятидесяти и нет серьезных проблем со здоровьем, – с жаром принялась успокаивать его Фейт, позабыв на время о собственных переживаниях. – Так что вы вполне доживете до ста лет, если, конечно, не вмешается несчастный случай.

Гюстав скорчил гримасу.

– Я вовсе не уверен, что мне захочется превращаться в столь древнего старика.

Фейт шла по дорожкам сада и катила перед собой коляску, роскошью напоминавшую «роллс-ройс». Из головы у нее не шел разговор с Гюставом. Уж кто точно не увидит Никки взрослым, так это я. Интересно, каким он вырастет, имея такое необычное сочетание генов? Наверное, будет решительным и очень красивым мужчиной, размышляла Фейт.

– Да, красивым, мой милый, – проворковала она, обращаясь к ребенку. – И женщины будут сохнуть по тебе!

Продолжая разговаривать с малышом, Фейт катила коляску по нескончаемым дорожкам обширного парка. Вокруг было пустынно, лишь однажды ей встретились садовники. «Роллс-ройс» казался слишком громоздким и довольно тяжелым, и Фейт подумала, что гулять с ребенком было бы намного удобнее в легкой коляске, какие предпочитают большинство родителей в Америке. У каменной скамьи на небольшом возвышении она решила передохнуть, тем более что отсюда открывался прекрасный вид. Фейт взяла мальчика на руки и стала показывать ему окрестности.

– Вот, взгляни на семейные владения!

Но малыша волновали более насущные проблемы: по его сосредоточенному виду Фейт поняла, в чем дело, и обрадовалась, что захватила чистый подгузник. Да, все дети одинаковы, независимо от их происхождения, с усмешкой подумала Фейт.

Она обернулась к коляске, собираясь положить туда малыша и заменить ему подгузник, но с ужасом обнаружила, что передние колеса коляски зависли на самом краю склона, прямо над шоссе. Крепко прижимая к себе Никки, Фейт в шоке смотрела, как коляска стремительно понеслась вниз и, подпрыгнув на кочке, выскочила на шоссе как раз в тот момент, когда из-за поворота выехала машина.

Послышался резкий звук тормозов, от которого у Фейт волосы встали дыбом. Если бы Эрик – а за рулем находился именно он – ехал на большей скорости, его автомобиль смял бы коляску в лепешку. Машину развернуло поперек дороги, и ее капот оказался в нескольких сантиметрах от дерева.

Похолодев, Фейт наблюдала, как Эрик распахнул дверцу и вышел из машины. Убедившись, что коляска пуста, он бросил обжигающий взгляд на Фейт.

– Идиотка! Ты что, не догадалась установить коляску на тормоз?!

– Я установила! – Фейт постаралась взять себя в руки, чтобы отражать его нападки, хотя ее все еще трясло от мысли о катастрофе, которая могла произойти.

– Тогда чем ты объяснишь все это? – Эрик указал на обломки коляски. – Это счастливая случайность, что ребенка там не оказалось!

– Ты что, считаешь меня ненормальной?! – огрызнулась Фейт. – Что-то случилось с тормозом.

От их резких голосов малыш заплакал. Фейт крепче прижала его к себе и принялась утешать, нашептывая нежные слова. У нее не было никаких сомнений – она отчетливо помнила, как опустила рычажок тормоза коляски, остановившись передохнуть.

Да, но я могла не закрепить его! – вдруг осенило Фейт. У нее подкосились ноги, и она опустилась на скамью, глядя, как Эрик проверяет тормоз, чтобы убедиться в его исправности. Это моя вина, подумала Фейт, чувствуя, как ее сердце упало камнем.

Эрик взглянул на Фейт, и гнев его моментально улетучился, но, должно быть, это ей только показалось, потому что его голос прозвучал достаточно резко и отрывисто:

– Подожди здесь!

Эрик оттащил на обочину поврежденную коляску, затем сел в машину и, развернувшись, поехал в имение. Пешком он вернется ко мне всего через несколько минут, рассчитала Фейт. Я могла бы и сама донести Никки, но лучше перестраховаться и доверить ребенка Эрику – после всего, что произошло.

Эрик действительно вскоре вернулся, он явно спешил, не рискуя оставлять ее надолго одну. Впервые Фейт видела его в джинсах, которые идеально подчеркивали его безупречную фигуру, и ее словно пронзило током.

Фейт поднялась навстречу Эрику и передала малыша в его протянутые руки. Никки невозмутимо отреагировал на свое перемещение, но вскоре издал громкий неприличный звук. Эрик невольно скорчил брезгливую гримасу, как только почувствовал неприятный запах.

– Это один из сюрпризов, которые преподносят малыши, – невозмутимо прокомментировала Фейт. – Отнеси его Жюли, а я сама расскажу обо всем Гюставу и Эвелине.

Фейт старалась идти твердым шагом и не оглядываться на Эрика, который кое-как управлялся с вопящим ребенком, явно не испытывая от этого особого удовольствия. Но, по крайней мере, в его руках ребенок будет в большей безопасности, чем со мной, решила Фейт.

Фейт вкратце описала Гюставу и Эвелине происшедшее, нисколько не преуменьшая свою вину.

– Самое важное, что Никки остался цел и невредим, – благожелательно резюмировал Гюстав. – А коляску мы легко заменим.

Эвелины уже не было в комнате – она помчалась к сыну, отметая тем самым обвинения в равнодушии к собственному ребенку. После некоторого колебания Фейт сказала:

– Я никак не оправдываю себя, но, на мой взгляд, следует заменить коляску на менее помпезную. Жюли было бы намного легче управляться с ней во время прогулок.

– Я учту это, пообещал Гюстав. – Предыдущая коляска была… – И осекся. – Не стоит об этом.

Фейт прекрасно поняла, что он имел в виду. Вероятно, коляска – «роллс-ройс» была выбрана по настоянию Эвелины. Даже в такой мелочи мачеха осталась верна своим принципам, выбрав самую роскошную в ущерб удобству.

– Ты сказала, Эрик вызвался донести ребенка? – поинтересовался Гюстав.

– Да, это так, – заверила Фейт, стараясь поддержать в нем надежду, что Эрик наконец проникся теплыми чувствами к брату. – Я думаю, он распорядится насчет коляски.

– Это уже сделано, – прозвучал голос Эрика, который слышал ее последние слова. – Я вызвал представителя компании, он уже сегодня к вечеру доставит сюда новые образцы колясок.

– Очень трогательно с твоей стороны! – обрадовался Гюстав. – Эвелина все еще у Никки?

– Кажется, да.

– Тогда я присоединюсь к ней.

Фейт не отводила взгляда от стакана с бренди, которое предложил ей Гюстав для успокоения нервов. Эрик не двинулся с места, чтобы сесть.

– По словам Жюли, педаль тормоза была слишком тугой и надо было с силой закреплять ее, – сообщил Эрик. – Она винит себя, что забыла предупредить об этом.

На этот раз Фейт отважилась поднять глаза на Эрика, и от нее не укрылось, что он уже успел поменять рубашку. Наверное, тут не обошлось без вмешательства Никки, решила она.

– Она тут ни при чем. Мне следовало быть более внимательной. Ты совершенно справедливо обозвал меня идиоткой. Ведь малыш мог погибнуть.

– Временами я называл тебя еще хлеще, – заявил Эрик. – По крайней мере, про себя.

– Могу представить, – пробормотала Фейт.

– Нет, не можешь! Тебе не понять, что я чувствовал, обнаружив твою двуличность! – Он тяжело вздохнул. – Надо признать, ты действовала довольно ловко и выбрала правильную тактику, чтобы убедить меня в своей искренности.

– Все было совсем не так. Я действительно… – Фейт оборвала себя и покачала головой. – Ты и теперь не веришь мне.

– Что ты еще до нашей встречи решила порвать с человеком, с которым была помолвлена? Что до меня ты не знала любви? Что собиралась рассказать мне о женихе? – Тон Эрика стал ожесточенным. – Может, ты вообще скрыла бы все это, если бы я не настаивал, что поеду с тобой в Нью-Йорк!

– Может быть, и так, – призналась Фейт. – Я так боялась потерять тебя!

– Вместе со всем остальным, что светило тебе!

– Остальное не волновало меня! – Фейт гордо вздернула подбородок, ее зеленые глаза полыхнули пламенем. – Я любила только тебя! Я не поверила своим ушам, когда ты сделал мне предложение.

Лицо Эрика окаменело.

– Я дал себя обмануть, очарованный твоей красотой.

– Если для этого было достаточно одной лишь красоты, почему же ты не сделал предложение Нине? – резко возразила Фейт, боясь признаться себе, что ее снова тянет к Эрику, несмотря ни на что.

– Она ничем не привлекала меня.

– Ты хочешь сказать, что Нина не легла бы с тобой в постель!

– Я хочу сказать, что она не вызывала во мне никаких чувств как женщина, в этом все дело. – Эрик скривил губы. – Ты с самой первой встречи поняла, как понравилась мне. Это было видно по твоим глазам.

– А в твоих глазах я видела только враждебность. Как и сейчас. – Фейт пожала плечами. – Весь этот разговор – пустая трата времени. Что бы я сейчас ни говорила, мне не убедить тебя в серьезности своих чувств.

– Я не ослышался, ты употребила настоящее время? – цинично уточнил Эрик.

Фейт ровно секунду досадовала на то, что проговорилась, ее уже понесло:

– Да, настоящее! Если хочешь знать правду, все эти двенадцать месяцев я еще надеялась, что между нами не все кончено! Но теперь я вижу, что ошибалась!

Эрик молча смотрел на нее, на его лице одно выражение сменялось другим.

– Слова подтверждаются делами. Докажи мне, что твои слова – правда.

Фейт охватила паника.

– Как? – хрипло спросила она.

– Приди ко мне сегодня ночью. Без всяких условий.

Значит, добровольная капитуляция без каких-либо гарантий. Он хочет именно этого. Фейт потрясенно взирала на Эрика потемневшими глазами, судорожно пытаясь найти выход из создавшейся ситуации.

– Это проверка моих чувств или оплата долга?

Он пожал плечами.

– Я просто даю тебе возможность рискнуть.

Когда Эрик ушел, Фейт одним глотком осушила содержимое своего стакана и почувствовала, как внутри разливается приятное тепло. Я рискну, подумала она, я должна это сделать.

От Эвелины, вернувшейся из детской, Фейт не услышала ни слова упрека в свой адрес.

– Вероятно, мне следует поблагодарить Эрика, что он донес Никки до дома. – Эвелина попыталась улыбнуться. – Причем с полным подгузником. Поэтично, не правда ли?

Фейт криво усмехнулась.

– В последнее время тебе явно пришлось несладко.

– Я и не такое выдерживала. Знаешь, порой мне кажется, что наши с Эриком стычки очень стимулируют. Надо отдать ему должное: на людях он ведет себя вполне корректно. Так что сегодня вечером мы снова временно сложим оружие.

Сердце Фейт упало.

– Сегодня вечером?

– Да, сегодня мы ужинаем с крестными, будут еще несколько гостей. Ужин неформальный, так что можешь надеть то, в чем тебе удобно.

Удобнее всего мне было бы в своей комнате, подумала Фейт. Как невыносимо снова встречаться с людьми, которые наверняка были свидетелями той сцены на свадьбе! Эрик тоже не испытает особой радости. Единственный выход – держаться так, будто ничего не произошло, хотя это непросто.

Однако Фейт справилась. Она заставила себя не замечать косых взглядов, не слышать едких намеков. Эрик также сохранял совершенно невозмутимый вид, оказавшись рядом с Фейт за столом: Эвелина не удержалась от соблазна объединить их хотя бы на пару часов. Интересно, подумала Фейт, как бы моя дорогая мачеха отнеслась к тому, что я собираюсь сделать сегодня ночью?

За столом собралось не более десяти человек, разговор велся на общие темы. Говорили в основном по-английски, поскольку познания Эвелины во французском ограничивались несколькими общими фразами. Вероятно, она не собирается утруждать себя изучением языка, когда почти все вокруг владеют английским.

Фейт почти не участвовала в разговоре – все ее мысли были заняты лишь одним человеком. Она вспоминала его объятия, его поцелуи и ласки, доводившие ее до исступления. Возможно, этой ночью ей вновь удастся изведать все это.

Казалось, вечер никогда не закончится. Вернувшись наконец в свою комнату, Фейт приняла душ и намазала тело душистым кремом, затем надела черную шелковую сорочку и такой же пеньюар. Когда в доме воцарилась полная тишина, она осторожно вышла из комнаты и неслышно прошла по коридору в противоположное крыло дома. У дверей Эрика какое-то время помедлила, раздумывая, стоит ли стучаться.

Фейт решила войти без стука и замерла в дверях, увидев в мягком свете ночника обнаженное тело Эрика поверх простыней. Он дремал. Значит, ситуация была в ее руках. Фейт в волнении облизнула пересохшие губы, не в силах двинуться с места.

– Закрой дверь, – услышала она его голос.

Фейт повиновалась и с трудом выговорила:

– Ты был уверен, что я приду?

– Абсолютно. – Он улыбнулся, на этот раз совершенно искренне. – Ты очень красива, и сама это знаешь. – Фейт хотела что-то сказать, но Эрик остановил ее жестом. – Не надо слов. Снимай с себя все.

Значит, он хочет, чтобы я разделась перед ним, поняла Фейт. Что ж, сделаю и это. Она развязала ленты пеньюара, повела плечами, и он соскользнул на пол. Затем неторопливо избавилась от сорочки, с удовлетворением наблюдая, какое впечатление производит на Эрика ее нагота.

Фейт медленно пересекла комнату и остановилась у кровати. При свете ночника ее тело отсвечивало алебастром, пышные волосы образовывали рыжий нимб вокруг головы. Эрик взял ее за руку и потянул на кровать, а когда Фейт легла рядом, заглянул в глаза, проведя пальцами по ее животу.

– Ты воображаешь, что заставишь меня пасть к твоим ногам?

– Разве ты можешь пасть к ногам женщины? – отозвалась Фейт, стараясь совладать с охватившим ее желанием. – Я здесь, потому что больше не в силах сдерживаться. Все это время я желала тебя каждый день, каждую минуту.

Губы Эрика скривились в хищной усмешке.

– Но ты могла найти удовлетворение с другими мужчинами.

– Да, но только физически. Мне не хотелось даже думать об этом. – Голос Фейт задрожал. – Я люблю тебя, Эрик, и не знаю, как мне убедить тебя в этом.

– Да, будет трудновато. Хочу предупредить: если ты останешься сегодня со мной, это ничего не изменит.

Я всегда это знала, только боялась себе признаться, отстраненно подумала Фейт. Он не допустит меня до своей души.

– Ты сказал, если я останусь. – Фейт подобно утопающему цеплялась за соломинку. – Значит, у меня есть выбор?