Текст книги "Таир (СИ)"
Автор книги: Гузель Магдеева
Соавторы: Ирина Шайлина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 11 страниц)
Эпилог первый. Ася
Я сразу поняла, что пришли по мою душу. Чуйка сработала, но как всегда, это не спасало. Машину подозрительную приметила, обернулась – рядом ещё одна. Дверь приоткрылась, а я испытала дежавю.
Только вместо Годзиллы на заднем сидении Таир расположился. Посмотрел на меня серьезно так и вздохнул:
– Сколько можно бегать, Сандугач? Садись.
Я секунду другую раздумывала, а потом устроилась рядом с ним.
– Далеко собралась на этот раз?
– Зачем тебе все это, Таир?
Вопрос этот меня волновал с тех самых пор, как Шакиров спасать меня приехал. По моей вине он оказался во все эти неприятности втянут, по моей вине – на его руках кровь чужая. Может, без меня обошлось бы гораздо легче, не мне ли знать, каково жить с ощущением того, что ты убийца?
– Дура ты, Сандугач, – заявил он устало.
– Дура, – послушно кивнула я. У него под глазами тени залегли, лоб прорезан морщинами. Я руку протянула и провела по одной пальцем, а он ладонь мою перехватил и потянул к себе:
– Домой поехали, там поговорим.
В квартиру его поднимались молча, я не знала, с чего начать, Таир думал о своем. Мы его только до больницы довезли, и пока ребята из охраны разбирались, что с ним делать, я тихонько слиняла из его квартиры, хотя велено было ждать и не рыпаться. Но удрать удалось недалеко и ненадолго.
В прихожей мой чемодан стоял. Дырявый, но такой родненький: я на колени плюхнулась и его к себе прижала, точно он самым главным в моей жизни был. Открыла его, а мне первыми под ноги вывались трусики ажурные. Вокруг черного телефона перевязанные, бантиком.
– Тимур, придурок, – произнес Шакиров из-за спины. – Это он пальто твое спёр, потом телефон подкинул, чтобы следить, куда ты поедешь, Пинкертон хренов.
Обернулась, Таир в руках два бокала держит с алкоголем, один мне протянул.
– Тебе пить-то можно?
– Поговори мне, – разозлился, – нужно, я бы сказал.
Я протянутый бокал взяла, хлебнула и поморщилась от горечи. Тишина звенела, и я понимала, что должна сказать. Выговориться, иначе это всегда будет висеть между нами.
– Я тогда, восемь лет назад…
Начала и запнулась, откровения всегда давались с трудом, – меня Артем Рогозин изнасиловал. Тебе признаться я не смогла. И не смотри на меня так! – чуть повысила голос, но тут же продолжила, – я… грязной себя чувствовала. Тебе и без меня досталось, если ещё и я бы со своими трудностями свалилась…
Я рассказывала и в глаза ему не смотрела, крутила бокал, наблюдая как алкоголь по дну переливается. В подробности той жути, что Артем со мной сотворил, вдаваться не стала, а вот дальше пришлось в красках.
– А потом я к ним домой пришла. Светка позвонила, он ее заставил. Пока доехала, Артем уже ее до полусмерти довел. А потом за меня принялся, а Света в это время уползти пыталась, на помощь позвать. Мне нож под руку подвернулся, тот, которым Артем угрожал, я ему в шею воткнула. Не раздумывала даже, сама не поняла, ничего вокруг не вижу, только лицо его ужасное и глаза эти.. как у маньяка. Пятилась от него, а он за мной ещё несколько метров полз, хрипит, кровь льется везде, не жизнь, а фильмы Тарантино… и когда он сдох, ничего я не почувствовала. Страшно было, вот и все, побежала и об Светку на пороге споткнулась, она уже не дышала к тому времени. Нож ей в руки положила, где додумалась – футболкой все протёрла своей. Вроде аффект, а это сообразила. И сбежала, думала за мной тут же придут, но не шли. День, второй, месяц… Долго в страхе жила, потом узнала, что дело закрыли, посчитали, что это Света его… мне тогда казалось, повезло, а на деле – просто отсрочку дали, чтобы Рогозин смог в своих целях меня использовать. Я-то боялась все эти годы, что от про меня узнает, а он и так знал. Представляешь? Я его сына, а он меня про запас для собственных нужд держал...
Я дошла до того самого момента. По щекам катилось, ладонью провела – слезы. Даже не заметила, что плачу. Выдохнула, на Таира посмотрела и очень тихо сказала:
– Я так привыкла жить в страхе, что за мной придут и все, что сделал Артем, повторится, что обо всем остальном даже не думала. И казалось, что выбора нет. Я знаю, что прощения мне нет, я вначале уверена была, что сделаю все, что просят, и снова смогу забыть об Артёме и о тебе. А потом поняла… только поздно было, и назад пути нет, и тебе рассказать не смогла. Ноутбук только сломала, – скомкала я свое признание. Сумбурно вышло, только и в голове ведь все так же, мысли пляшут.
Бокал Таира был пустой, лицо отрешенное и бледное.
– Я пойду тогда, – поднялась, отряхивая колени, – если голову открутить захочешь, так тому и быть
– Села, блядь! – вдруг рявкнул Таир и по столу кулаком шарахнул. Я голову в плечи втянула и зажмурилась, но послушно села напротив него. – Я из-за тебя, Сандугач, из-за твоих дурацких игр в молчанку, человека убил. Я, блядь, почти половину бизнеса Динару отписал, чтобы нас не посадили, а дело замяли, потому что у этого московского пидараса связи и знакомства, и я совсем не хочу новых конфликтов. От меня начальник охраны ушел, потому что я его не послушался и во всю эту херню ввязался, и его, и себя подставил. У нас до сих пор крыса сидит где-то, и я вообще без понятия, кто это и как его искать. Ты понимаешь, что натворила? И куда ты после этого собралась?
– Убьешь? – спросила тихонько, а Таир аж поперхнулся, а потом заорал:
– Ася, твою мать! – и за руку на себя меня дёрнул. Я на него полетела, взвизгнув, а он рыкнул, – я тебя сейчас так оттрахаю, Сандугач, чтоб ты больше ходить не могла, не то, что сбежать.
А я поняла, что вовсе этого не против. Одежда полетела в разные стороны, мы целовались, стукаясь зубами, а я думала – живые, черт возьми, мы живые.
… Я стояла возле окна нашей комнаты в доме эби. С улицы доносились детские крики, с кухни тянуло пирогами и супом, но есть не хотелось совсем. Завтра очередной аш, и я тихо радовалась, что прихватила пару платьев с большими карманами – будет куда сложить вкусняшек для Сахипжамал.
Махмуд, заметив меня в окне, махнул рукой и крикнул:
– Родила! Беги смотреть!
И я побежала, на ходу думая: если корова, – отелилась, если собака – ощенилась, а если Сахипжамал?
– Осчастливилась, – заключила я, заходя в полумрак сарая, где лежала новоиспечённая мамаша, а возле нее – два светлых, кудрявых ягненка, похожих на "Доширак". Мамино молоко едят, прижались к Сахипжамал носами. Овца при виде меня жалостно проблеяла, а я по главе ее погладила, – ты молодец. Я твоим детишкам платки привезла, чтоб их не съели.
Сзади Махмуд фыркнул весело, но я ему пальцем угрожающе помахала:
– Официально заявляю, никакой шурпы из моих овец!
Таира я нашла в беседке; он сидел рядом с Динаром, Зай видно не было. Я зашла, кивнув сыну мэра и устроилась под боком у Шакирова. Тот меня за плечи обнял и к себе прижал, а я на Динара глянула. Рядом с ним всегда чувствовала себя слишком неуютно, уж больно он напоминал мне Артема, но с этим чувством я боролась. В конце концов, мы почти родственники.
– Пойду невесту свою искать, – подняв руки вверх, он ушел, а я выдохнула. Мне нужно было кое-что обсудить с Шакировым, но хотелось сделать все без свидетелей.
– Таир…
Позвала, внимание привлекая. Он меня в висок поцеловал:
– Только не жалуйся, что эби опять назвала тебя Асылбикэ.
Я глаза закатила, но комментировать не стала. Пошарилась в огромном кармане своего платья и выудила оттуда пластиковый узкий планшет с двумя полосками. Вложила в ладонь Таиру и замерла, ожидая, что скажет. Он молчал, разглядывая его, а я пальцы скрестила за спиной и ждала.
– Мы вроде… в резинке всегда? – посмотрел растерянно, я его таким не видела ни разу.
– Не всегда, – поправила я, уточнять не стала, он сам вспомнил. Я боялась, что Таир сейчас оттолкнет меня, скажет, что ребенок ему не нужен, разом все страхи навалились. Накрыла инстинктивно живот рукой – ещё не видно ничего, но там живёт уже наш малыш. Мальчик или девочка. Не важно кто, но я его люблю уже.
Таир за моим движением проследил, а потом своей рукой коснулся моей сверху. Промолчал, прижимал к себе и в макушку носом уткнулся. Сидеть так было неудобно, в носу щиплило от переполняющих эмоций, хотелось плакать и смеяться, но я была счастлива.
Крики детские стихли, похоже, эби внуков на ужин позвала. Мы по-прежнему молчали, все понятно было без слов. И в тишине этой вдруг запела птица, красиво так, до мурашек.
– Соловьи поют,– сказал Таир. – Домой вернулись, значит.
Эпилог второй. Зай.
Эби так вертела в руках несчастную бумажку, словно на ней, как минимум, рецепт бессмертия написан, а она его никак не расшифрует. Бумажка уже помялась и засалилась по краям, всего-то за полдня.
– Ничего не понятно, – в сотый раз заключила она и вполголоса выругалась по-татарски.
На бумаге изображение детей Таира – снимок с УЗИ. Двойняшки. Толком не видно ничего, но эби пытается разглядеть половую принадлежность будущих внуков. Галия вот только разродилась пацаном, теперь Шакировых куда больше, а правнучек как не было, так и нет. Да и внучка одна – я.
– Главное, чтобы здоровые, – заметила Аська. – А пол не важен.
Таир усмехнулся и с кухни вышел. Мне казалось, что Ася специально это затеяла – мелкая мстя эбике, хотя может и правда не хотят пол узнавать. Животик у неё только-только округляться начал, а она уже приобрела свойственную всем беременным значительность. Всё жены моих многочисленных кузенов во время беременности считали себя земным пупом. И все рожали мальчиков.
– Аша (ешь), – сурово велела эби и пододвинула Аське тарелку.
Аська покорно потянулась за ложкой – простые татарские слова она уже легко понимала. Правда, никах сыграть категорически отказалась. Эби поджала губы, но возмущаться не стала. А если Аське повезёт родить дочку, ей вообще все простят…
– Сейчас чай заварю. Рахматулла такой урюк передал!
Ещё бы не передал – ему Таир на рынке чуть не павильон отгрохал, он теперь просто царь хурмы. Я же чувствовала себя на этом празднике жизни лишней. Ася, кругом Ася. Её будущие дети. Даже Ильяс к ней подобрел, разговаривать наконец начал, теперь шепчутся вдвоём, будто у них от всех секреты. А Таир светится, словно не предавала она его. Ушла в гостиную – там Галия со своим мальчиком возится. Тоже счастливая. Эби, пусть и мечтает о девочке, безумно любит всех своих внуков и правнуков.
На улице конец лета. Скоро моя свадьба. О ней я думаю с каким-то тупым равнодушием – уже смирилась. Вечер душный и тёплый. Ноги сами ведут меня к домику охраны. По ступеням поднимаюсь и замираю. Руслана тут нет. Я не знаю всего, что в те дни случилось. Меня не посвятили. Но Руслан ушёл… И тоска звериная охватывает, хоть волком вой. Всё счастливы, а я не могу даже о несбыточном мечтать. Не смею. И места мне нет.
– Не хочешь поговорить?
Я дошла до беседки и на лавку согретую солнцем села. Аська стоит на ступенях, маленький животик натягивает футболку. Смотрит так, словно знает все, словно в саму душу заглядывает. А мне это не нужно.
– Ничего ты не знаешь, – гордо вздернула подбородок. – Ни-че-го.
Аська улыбнулась.
– Иногда достаточно просто не молчать, – сказала она. – Мы сами приумножаем наши беды, Зай. Своими руками.
Ей легко говорить. Она счастлива. Аська ушла, а я осталась. Подумала – не могу. Динар без меня не сможет, я знаю. Сорвётся. Папа его не раз шептал, я – все, что держит Динара. Динар это моё бремя, моя первая любовь. Наверное – мой первый мужчина. Никто не позволит мне взять и просто так уйти, слишком большие деньги замешаны, его отец слишком большой человек… Он не говорит прямо, но я знаю, если мне вздумается хлопнуть дверью, пострадают все.
– А если…
Аська ушла уже, я даже оглянулась осматриваясь. Но её шёпот, казалось, прозвучал прямо в моей голове. Он подзуживает не быть такой тряпкой. Надо быть смелее. Просто сказать нет, и дверью хлопнуть, как мечталось…
Несколько секунд я и правда думала, что уйду. Мечтала и мечты мои были сладки. В них чувствовалась лёгкая горечь кофе и запах крепких сигарет Руслана.
– Угадай, кто?
Прохладные ладони легли на мои глаза. Динар подкрался к беседке сзади, а я так погружена была в свои мысли, что даже не заметила. Динар легко перепрыгнул через перила и рядом со мной сел, поцеловал в висок, обдав запахом дорогой туалетной воды.
– О чем думала?
– Мечтала, – честно сказала я.
Динар трезвый – он всегда такой на людях. Знакомый с детства. Когда-то я мечтала, что смогу на правах его единственной женщины просто брать и касаться его лица. Проводить пальцем по переносице, изгибу упрямого рта, легко касаться кончиков пушистых ресниц. А теперь…
– Закрой глаза, – попросил он. – И смотри. Вот ты. Платье на тебе длинное, в пол, цвета слоновой кости. Лёгкое кружево на волосах, солнце светит сзади и подсвечивает его, золотит. Моя рука в твоей ладони… Ободок кольца на пальце. Теперь, когда наши семьи связаны не только деньгами, но и кровью, которую пролил твой брат, мы вместе навсегда.
Навсегда, думаю я и слово горчит на языке. Навсегда.
Конец
