Текст книги "Закон Линча"

Автор книги: Густав Эмар

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 18 страниц)

ГЛАВА XXXVII. Шкатулка

Несмотря на то, что белая Газель значительно опередила его, дон Пабло настиг ее милях в двух от лагеря.

Услышав позади себя конский топот, молодая девушка оглянулась.

Одного быстрого взгляда было ей достаточно, чтобы узнать мексиканца.

При виде его густой лихорадочный румянец залил ее лицо и судорожная дрожь прошла по ее членам. Волнение ее было так сильно, что она должна была остановиться.

Стыдясь, однако, выдать безнадежно любимому ею человеку, какое впечатление произвело на нее его появление, она сделала над собой усилие, и ей удалось придать своему лицу равнодушное выражение.

«Что ему надо? Куда он направляется? – подумалось ей. – Впрочем, я это скоро узнаю», – мысленно прибавила она и осталась ждать.

Дон Пабло не замедлил нагнать ее. Молодой человек был так возбужден, что менее всего в состоянии был действовать дипломатично.

Подъехав к Белой Газели, он поклонился ей и, не сказав ни слова, продолжал путь.

Белая Газель покачала головой.

«Я сумею заставить его говорить», – подумала она.

Вонзив шпоры в бока своего коня, она помчалась галопом и скоро очутилась рядом с доном Пабло.

Так ехали они рядом довольно долгое время, не говоря ни слова.

Через час они наконец достигли места, где дорога разветвлялась на две, ведущие в диаметрально противоположные стороны.

Белая Газель придержала лошадь и, указывая на север, произнесла:

– Я еду в ту сторону.

– И я тоже, – не колеблясь отвечал дон Пабло.

Молодая девушка посмотрела на него с притворным удивлением.

– Куда же вы едете? – спросила она.

– Туда же, куда и вы, – отвечал он.

– Но я еду в лагерь Сына Крови.

– Что ж, и я тоже – что вы видите в этом странного?

– Ничего. Какое мне дело? – произнесла она, выразительно пожимая плечами.

– Значит, вы позволите мне, сеньорита, провожать вас туда?

– Я не могу и не хочу запрещать вам это; дорога свободна для всех, кабальеро, – отвечала она сухо.

Оба замолчали. Каждый погрузился в свои думы.

Иногда Белая Газель бросала на своего спутника один из тех зорких взглядов, которые читают в глубине сердца. Улыбка скользила по ее красивым губам, и она упрямо вскидывала голову. Странные мысли бродили, вероятно, в мозгу семнадцатилетней девушки.

После двух часов быстрой езды путники подъехали к берегу маленькой речки, на противоположном берегу которой, милях в двух виднелся лагерь Сына Крови. Белая Газель остановилась и в то мгновение, когда ее спутник собирался въехать в реку, она схватила своей маленькой рукой повод его лошади и, остановив ее, сказала ласково, но твердо:

– Прежде чем ехать дальше, позвольте сказать вам два слова, кабальеро.

Дон Пабло посмотрел на нее с удивлением.

– Я слушаю вас, сеньорита, – сказал он, учтиво ей поклонившись.

– Я знаю, зачем вы едете в лагерь Сына Крови.

– Сомневаюсь, – возразил он, покачав головой.

– Вы влюблены в дочь скваттера, – сказала она прямо.

– Да, – отвечал он.

– Вы хотите спасти ее?

– Да.

– Я помогу вам.

– Вы не обманываете меня? – робко спросил дон Пабло.

– Нет, – отвечала она откровенно. – К чему? Вы отдали ей свое сердце. Два раза не любят… Я помогу вам, я уже сказала.

Молодой человек посмотрел на нее с удивлением, смешанным со страхом.

Он знал, каким беспощадным врагом была для Эллен Белая Газель всего несколько месяцев назад, и опасался какой-нибудь ловушки.

Она сразу же все поняла, и грустная улыбка появилась на ее губах.

– Любить я больше не могу, – сказала она. – Мое сердце недостаточно велико для того, чтобы вместить всю ненависть, которую я питаю. Я вся принадлежу чувству мести. Поверьте мне, дон Пабло, я буду служить вам добросовестно. Когда же наконец вы будете счастливы, то пусть вы хоть немного будете обязаны своим счастьем мне, и тогда, может быть, вы почувствуете ко мне хоть капельку дружбы и благодарности. Увы! Это теперь единственное чувство, на которое я рассчитываю. Я – одно из тех несчастных осужденных созданий, которые, попав против воли на роковую наклонную плоскость, не могут удержаться в своем падении. Пожалейте меня, дон Пабло, но отгоните от себя всякий страх, ибо, повторяю вам, вы никогда не имели и не будете иметь друга, более преданного, чем я.

Молодая девушка произнесла эти слова таким сердечным, искренним тоном, что дон Пабло невольно был взволнован ее самоотверженностью и протянул ей руку.

Молодая девушка с чувством пожала ее, утерла слезу и, немного успокоившись, произнесла:

– Теперь закончим этот разговор. Мы ведь понимаем друг друга, не правда ли?

– О, да! – отвечал он радостно.

– Переправимся через реку, – продолжала она. – Через десять минут мы будем в лагере. Никто не должен знать, что произошло между нами.

Действительно, через каких-нибудь десять минут они прибыли в лагерь Сына Крови и были встречены громкими криками радости.

Но они промчались через весь лагерь и остановились только перед хижиной Мстителя.

Он ожидал их на пороге, привлеченный шумом, причиной которого был их приезд.

Прием был самый сердечный.

После первых приветствий Белая Газель сообщила дяде о результатах своей поездки и о том, что произошло в лагере Единорога за время ее пребывания там.

– Этот Красный Кедр – настоящий демон, – сказал он, – но у меня в руках есть средство овладеть им.

– Каким образом? – спросил дон Пабло.

– Вы сейчас увидите.

С этими словами Мститель поднес к губам серебряный свисток и громко свистнул.

Бизонья шкура, служившая дверью, приподнялась, и в хижину вошел человек.

Дон Пабло узнал Андреса Гарота. Гамбусино поклонился с присущей всем мексиканцам лукавой вежливостью и, вперив в Сына Крови внимательный взгляд своих серых умных глаз, ждал.

– Я позвал вас, – сказал партизан, обращаясь в его сторону, – чтобы серьезно поговорить с вами.

– Я к вашим услугам.

– Вы, конечно, припоминаете, – продолжал Сын Крови, – наше уговор, когда я допустил вас в свой лагерь. Андрес Гарот утвердительно поклонился.

– Я помню, – отвечал он.

– Отлично. Вы по прежнему желаете свести счеты с Красным Кедром?

– Собственно, не с Красным Кедром, так как лично мне он не причинил особого зла.

– Верно. Но, насколько я понял, вы желаете отомстить брату Амбросио?

В глазах гамбусино засветилась ненависть, что было замечено Сыном Крови.

– Я готов пожертвовать для этого жизнью.

– Хорошо. Это мне вполне подходит. Скоро ваше желание исполнится, если вам угодно.

– Если мне угодно! – с жаром воскликнул ранчеро. – Canarios! Скажите мне только, что надо делать, и я, клянусь вам, не промедлю ни минуты.

Сын Крови поспешил скрыть довольную улыбку, появившуюся у него при этих словах.

– Красный Кедр, брат Амбросио и их сотоварищи, – сказал он, – скрываются в горах, всего в двух милях отсюда – вы должны отправиться туда.

– Я готов.

– Подождите. Так или иначе, вы должны сойтись с ними, заслужить их доверие, и когда вы получите все необходимые сведения, вы вернетесь сюда, чтобы мы могли овладеть этим змеиным гнездом.

Гамбусино на мгновение задумался, и Сыну Крови показалось, что он колеблется.

– Вы не решаетесь? – спросил он.

– О, нет, нет, совсем не то! – воскликнул гамбусино со странной улыбкой на устах. – Напротив. Но я обдумываю одну вещь.

– Что же именно?

– Сейчас скажу. Видите ли, поручение, которое вы мне даете, может стоить мне жизни. Если я потерплю неудачу, то Красный Кедр убьет меня как собаку.

– Вероятно.

– Он будет прав, и я не могу его упрекнуть за это. Но я не желаю, чтобы негодяю удалось спастись благодаря моей смерти.

– Рассчитывайте на мое слово.

Подвижное лицо гамбусино приняло выражение необыкновенной хитрости и лукавства.

– Я на него рассчитываю, – сказал он, – но у вас есть много серьезных дел, которые отнимают все ваше время, и вы, может быть, невольно обо мне забудете.

– Вы не должны этого думать.

– Ни за что нельзя ручаться, сеньор – в жизни случаются такие странные обстоятельства.

– Что вы хотите сказать этим? Объяснитесь прямо.

Андрес Гарот приподнял свой плащ и вынул из-под него маленькую металлическую шкатулку, которую он поставил на стол возле Сына Крови.

– Вот, сеньор, – сказал он, – возьмите эту шкатулку и, как только я отправлюсь, откройте ее. Я уверен, что бумаги, которые вы в ней найдете, заинтересуют вас.

– Что это значит? – воскликнул Сын Крови в недоумении.

– Вы увидите сами, – спокойно отвечал гамбусино. – Теперь, даже если вы обо мне забудете, то я все равно буду отомщен.

– Знаете вы содержание этих бумаг? – спросил Сын Крови.

– Предположите, сеньор, что я шесть месяцев держал в руках эту шкатулку и даже не поинтересовался узнать, что в ней. Нет-нет, я не таков! Да вы сами увидите, что бумаги вас заинтересуют.

– Но отчего же, в таком случае, вы не передали мне их раньше?

– Потому что время для этого еще не наступило, сеньор. Я ждал случая, который сегодня и представился. Человек, желающий отомстить, должен иметь терпение.

Сын Крови не спускал глаз со шкатулки, причем руки его конвульсивно сжимались.

– Вы отправитесь сейчас? – спросил он у гамбусино.

– Сию минуту, сеньор, но только мы кое-что изменим в данной вами мне инструкции, если вы позволите.

– Говорите.

– Мне кажется, что если я буду возвращаться сюда, то мы потеряем много времени, чем Красный Кедр не замедлит воспользоваться, чтобы перебраться на другое место.

– Верно. Но что же делать?

– Очень просто: когда настанет время, то я зажгу в горах огонь, который послужит вам сигналом к выступлению в путь. Только было бы неплохо, если бы кто-нибудь сопровождал меня и спрятался бы там поблизости.

– Так и будет, как вы желаете, – произнесла Белая Газель, – вас будут сопровождать даже двое.

– Как так?

– Дон Пабло Сарате и я – мы намерены последовать за вами, – отвечала она, бросив на молодого человека взгляд, значение которого он тотчас же понял.

– Тем лучше, – произнес гамбусино, – мы можем отправиться когда только вам будет угодно.

– Хоть сию минуту! – воскликнули оба.

– Да, торопитесь, ибо каждое мгновение дорого, – с живостью сказал Сын Крови, сгоравший от желания остаться в одиночестве.

– Я только оседлаю лошадь, – заметил гамбусино.

– Хорошо, идите, мы подождем вас здесь.

Гамбусино вышел.

Оставшиеся молчали, одинаково заинтересованные содержимым маленькой шкатулки, которую Сын Крови прикрыл рукой, точно боясь, что ее у него отнимут.

Через несколько мгновений послышался цокот копыт, и в дверях показалась голова Гарота.

– Вот и я, – сказал он.

Белая Газель и дон Пабло встали.

– Едем, – сказали они, направляясь к выходу.

– Желаю вам успеха, – крикнул им Сын Крови.

– Сеньор, не забудьте про шкатулку, – с усмешкой сказал гамбусино, – вы увидите, что она заинтересует вас.

Через мгновение послышался удаляющийся лошадиный топот.

Оставшись один, Мститель встал, тщательно загородил вход в хижину, чтобы никто не помешал ему, вынул из кожаного мешочка несколько металлических крючков различной формы и снова сел.

Затем он взял шкатулку и внимательно осмотрел ее со всех сторон.

В ней не было ничего особенного. Это был, как мы уже как-то говорили, очень маленький ящичек из чеканной стали, сделанный с большим вкусом.

Несмотря на сильное желание узнать, что находится в шкатулке, Сын Крови колебался открыть ее. Эта вещица вызывала в нем волнение, в котором он не мог дать себе отчета. Ему казалось, что он уже видел ее когда-то, но, как он ни старался, он не мог припомнить, при каких обстоятельствах это было.

Так просидел он довольно долгое время, погруженный в различные воспоминания.

Наконец он поднял голову, тряхнул волосами и провел рукой по лбу.

– Отчего я колеблюсь? – сказал он сам себе. – Ведь сейчас я узнаю, в чем дело. Но что-то говорит мне, что на этот раз мои поиски увенчаются успехом.

С этими словами он взял один крючок и вставил его в замочную скважину, но волнение его было столь сильным, что он никак не мог повернуть инструмента и в гневе отбросил его в сторону.

– Что это со мной? – сказал он. – Надо успокоиться и взять себя в руки.

Немного погодя он снова взял крючок и на этот раз легко открыл шкатулку, с поспешностью заглянул в нее и увидел в ней два письма, пожелтевших от времени.

При виде их он даже побледнел, очевидно, сразу узнав почерк. Радостный крик вырвался у него из груди. Он схватил письма и воскликнул голосом, котором не было почти ничего человеческого:

– Вот они, те доказательства, которые я считал уничтоженными!

Он осторожно развернул бумагу, чтобы она не разорвалась на сгибах, и начал читать.

Вскоре из его стесненной груди вырвался вздох удовлетворения.

– О! – прошептал он. – Наконец-то Бог передает вас мне. Теперь мы сведем наши счеты…

Затем он бережно уложил письма обратно в шкатулку, закрыл ее и спрятал у себя на груди.

ГЛАВА XXXVIII. Дым в горах

Трое всадников быстро выехали из лагеря Сына Крови и направились к горам.

Они молча ехали рядом, так как предчувствовали, что приближается развязка ужасной драмы, и их мысли, против воли, были печальны.

Так подъехали они к первым горным отрогам и тут остановились, не проронив за всю дорогу ни слова.

– Кабальеро, – первым прервал молчание гамбусино, – прежде чем отправляться дальше, нам следует, мне кажется, принять некоторые меры.

– Какие именно, друг мой? – спросил дон Пабло,

– Мы вступим сейчас в такую местность, где наши лошади будут нам только помехой, – отвечал Андрес Гарот. – Пеший может пройти в горах где угодно, а конный – почти нище.

– Это верно. Оставим лошадей здесь – они не уйдут далеко, и когда снова нам понадобятся, то мы без труда найдем их.

– Вы согласны с этим, сеньорита? – почтительно обратился гамбусино к Белой Газели.

– Вполне, – отвечала она.

– В таком случае, расседлаем их и пустим пастись на свободе.

Все трое спешились, расседлали лошадей и отпустили их.

Благородные животные отошли на некоторое расстояние и начали мирно щипать густую траву.

– Теперь позаботимся о себе, – сказал гамбусино.

Действительно, уже наступил вечер и необходимо было поспешить сориентироваться, пока совсем не стемнело.

Так они и сделали и, заметив местоположение горных вершин, тронулись в путь.

Пройдя около часа по склону, который становился все круче и круче, путники достигли небольшого плато. Здесь они остановились, чтобы передохнуть и решить, что делать дальше.

Гамбусино предложил своим спутникам остаться на месте и ждать его возвращения, а сам удалился.

Он отсутствовал довольно долго, и дону Пабло, так же как и молодой девушке, наскучило ждать его.

Наконец, почти через два часа, гамбусино возвратился.

– Ну что? – спросил его дон Пабло.

– Идемте, – коротко отвечал Андрес Гарот.

Они последовали за ним, и он повел их по тропинке в гору. Подъем этот был так крут, что им приходилось цепляться руками и ногами, чтобы не свалиться в пропасть.

После довольно продолжительного подъема гамбусино наконец остановился и выпрямился. Его спутники последовали его примеру.

Они опять находились теперь на площадке, подобной той, на которой они останавливались в предыдущий раз. Площадка эта с одной стороны упиралась в почти отвесную скалу, в которой зияло темное отверстие пещеры. В глубине этой пещеры, на очень большом расстоянии, подобно звездочке, мерцал огонек.

– Смотрите! – сказал гамбусино.

– Что же это такое? – с удивлением прошептал дон Пабло.

– Неужели мы наконец нашли то, что искали? – воскликнула Белая Газель.

– Тише! – остановил ее Андрес Гарот шепотом. – Мы у входа в пещеру. Эти подземные ходы очень хорошо проводят звуки, и Красный Кедр, при его тонком слухе, легко может нас услышать, даже находясь далеко отсюда.

Они довольно долго смотрели на мерцающий вдали огонек – единственную светлую точку во мраке, казавшуюся глазом пещеры. Иногда какая-то тень заслоняла его на мгновение, и тогда он исчезал.

Наконец гамбусино взял их за руки и осторожно отвел назад.

– Идемте дальше, – сказал он.

Они снова начали взбираться на гору. Приблизительно через полчаса гамбусино опять остановил их и, указав рукой на какую-то точку, произнес:

– Вглядитесь повнимательнее.

– О, – воскликнул дон Пабло через мгновение, – я вижу дым!

Действительно, легкая струйка дыма выходила как бы из земли и извивалась тонкой спиралью, поднимаясь к небу.

– Нет дыма без огня, – с усмешкой произнес гамбусино. – Я показал вам сначала огонь, и теперь – дым. Убедились вы, наконец, что нашли логовище тигра?

– О, да, – отвечали оба.

– Это лучше, чем лечь спать, не так ли? – продолжал гамбусино не без торжества.

– Что же нам теперь делать? – с живостью спросила Белая Газель.

– Все очень просто, – отвечал Андрес Гарот. – Один из вас немедленно отправится в лагерь известить Сына Крови о нашем открытии, а там посмотрим, что он решит.

– Хорошо, – сказала молодая девушка, – я отправлюсь.

– А вы? – спросил гамбусино, обращаясь к дону Пабло.

– Я останусь.

Гарот ничего не возразил.

Белая Газель с лихорадочной поспешностью начала спускаться с горы.

Гамбусино, между тем, бережно разостлал на земле бизонью шкуру, завернулся в нее и улегся.

– Что вы делаете? – спросил его дон Пабло.

– Вы же видите, что, – отвечал тот. – Я собираюсь спать. В настоящее время нам нечего больше делать, надо подождать до завтра. Советую и вам последовать моему примеру.

– Вы правы, – произнес молодой человек и, завернувшись в плащ, также улегся.

Час спустя они оба уже спали – или притворялись спящими.

Вдруг дон Пабло тихо приподнялся на локте, наклонился над товарищем и внимательно посмотрел на него.

Андрес Гарот в самом деле спал спокойным сном.

Убедившись в этом, молодой человек встал, тщательно осмотрел свое оружие и, бросив последний взгляд на спящего, спустился с горы.

Луна уже взошла, и ее бледные лучи распространяли слабый свет, едва достаточный для того, чтобы различать дорогу и не скатиться в пропасть.

Достигнув нижней площадки, где был вход в пещеру, в глубине которой все еще мерцал слабый огонек, молодой человек на мгновение остановился, мысленно сотворил молитву, подняв глаза к небу, усеянному звездами и, еще раз осмотрев оружие, перекрестился и решительно вошел в подземелье.

Очевидно, необходима была изрядная доля смелости, чтобы идти таким образом навстречу опасности, тем более страшной, что она была неизвестна.

Не спуская глаз с огонька, служившего ему путеводной звездой, дон Пабло осторожно продвигался вперед, немного наклонившись и чутко прислушиваясь, готовый каждую минуту встретиться с невидимым врагом.

Так шел он довольно долго, а огонек, по-видимому, нисколько не приближался. Вдруг он почувствовал, что стена, за которую он придерживался левой рукой, кончилась, и в глубине узкого коридора, слабо освещаемого догоравшим факелом, он увидел на голой земле коленопреклоненную Эллен, погруженную в горячую молитву.

Молодой человек остановился, пораженный этим неожиданным зрелищем.

Молодая девушка с распустившимися по плечам локонами, с побледневшим и залитым слезами лицом, казалось, жестоко страдала.

Рыдания и тяжелые вздохи вырывались из ее стесненной груди.

Дон Пабло не в силах был совладать с охватившим его волнением. При виде страданий Эллен он забыл всякую осторожность и с раскрытыми объятиями бросился к ней, воскликнув:

– Эллен! Эллен! Что с вами?

При звуке этого голоса, так неожиданно поразившего ее слух, молодая девушка порывисто вскочила, но тотчас же овладела собой.

– Бегите, несчастный! – воскликнула она. – Спасайтесь, или вы погибли!

– Эллен, – произнес он с мольбой, опускаясь перед ней на колени и протягивая руки, – молю вас, выслушайте меня!

– Зачем вы явились сюда? – спросила она.

– Чтобы спасти вас или погибнуть.

– Спасти меня? – повторила она горестно. – Нет, дон Пабло, судьба моя решена. Оставьте меня и спасайтесь, я умоляю вас!

– Нет, ни за что. Вашему отцу грозит неминуемая гибель. Бегите отсюда, еще есть время. О, Эллен! Во имя нашей чистой, бескорыстной любви, молю вас, последуйте за мною!

Молодая девушка отрицательно покачала головой.

– Я осуждена на гибель, дон Пабло, – сказала она, – но я не перенесу вашей смерти. Уходите скорее отсюда.

Дон Пабло скрестил руки на груди и гордо поднял голову.

– Нет! – произнес он решительно. – Я не уйду. Да и что для меня жизнь, если я не буду видеть вас? Эллен, мы погибнем вместе!

– О, как он меня любит, Боже мой! – воскликнула она в отчаянии. – Господи! Неужели я недостаточно страдала? Дай мне силы перенести все это! Слушайте, дон Пабло, – продолжала она, взяв его за руку и крепко сжав ее, – мой отец осужден и отвергнут всеми. У него одна радость, одно счастье – это я, его дочь! Я не могу и не хочу его покинуть. Как бы я ни любила вас, дон Пабло, но я никогда не оставлю своего отца. Теперь я вам сказала все, друг мой. Оставаться здесь дольше значило бы для вас без пользы рисковать своей жизнью. Уйдите, дон Пабло, уйдите – так нужно!

– Подумайте, – возразил молодой человек со слезами в голосе, – подумайте, Эллен, что ведь эта наша встреча будет последней.

– Я знаю это.

– И все-таки вы хотите, чтобы я ушел?

– Я требую этого.

– Но я не желаю этого, – раздался вдруг грубый голос.

Оба в изумлении обернулись и увидели Красного Кедра, который, опершись на ружье, злобно усмехаясь, смотрел на них.

Эллен бросила на отца столь гневный взгляд, что скваттер невольно опустил глаза.

Затем она повернулась к дону Пабло и взяла его за руку.

– Идемте, – сказала она и решительно двинулась к отцу.

Скваттер не пошевельнулся, загородив выход.

– Пустите! – произнесла Эллен.

– Нет, – возразил скваттер.

– Слушайте же, отец, – сказала она, – я пожертвовала для вас всем, пожертвовала счастьем, радостями, но с условием, чтобы его жизнь была священна для вас. Позвольте же ему уйти, я требую этого!

– Нет, – отвечал скваттер, – он должен умереть!

Эллен рассмеялась таким страшным смехом, что оба мужчины вздрогнули. Затем она с быстротою молнии выхватила у отца из-за пояса пистолет и приставила его к своему лбу.

– Пустите! – воскликнула она.

Красный Кедр зарычал от ужаса.

– Остановись! – крикнул он, бросаясь к дочери.

– В последний раз прошу, позвольте ему уйти – или я покончу с собой!

– О-о! – заревел скваттер яростно. – Ступай, уходи, демон! Но я еще найду тебя!

– Прощай, мой дорогой! – воскликнула Эллен с нежностью. – Прощай в последний раз!

– До свиданья, Эллен! – отвечал молодой человек. – Я спасу тебя, даже против твоего желания!

С этими словами он бросился к выходу и скрылся.

– Теперь, отец, – сказала молодая девушка, бросив пистолет, как только шаги дона Пабло затихли в отдалении, – делайте со мной что хотите!

– Тебя, дитя мое, я прощаю, – отвечал Красный Кедр, заскрежетав зубами, – но его… его я убью.