Текст книги "Закон Линча"

Автор книги: Густав Эмар

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 18 страниц)

ГЛАВА XXI. Курумилла

Приблизительно через месяц после тех событий, которые мы описали в предыдущей главе, в первых числах декабря, вскоре после захода солнца, группа из пяти или шести человек взбиралась на один из самых высоких пиков восточной цепи Скалистых гор, которая тянется до самого Техаса.

Время стояло холодное, и толстый слой снега покрывал склоны гор. Тропинка, по которой карабкались путники, была настолько крута, что они, несмотря на привычку передвигаться по горам, очень часто бывали вынуждены, закинув свои ружья за плечи, продолжать путь на четвереньках, цепляясь за выступы руками и ногами.

Но их не могли удержать никакие трудности, никакие препятствия.

Иногда, изнемогая от усталости и обливаясь потом, они останавливались, чтобы перевести дыхание, ложились на землю и утоляли мучившую их жажду несколькими горстями снега. Затем, немного отдохнув, они снова мужественно пускались в путь.

Искали ли эти путники удобную дорогу в лабиринте гор, острые вершины которых возвышались вокруг них, покрытые ледниками и вечным снегом?

Или, может быть, они хотели ради им одним известных целей достигнуть такого пункта, с которого можно было бы обозреть окрестности далеко вокруг?

Если путешественники на это надеялись, то не ошиблись. Когда они наконец после неимоверных усилий достигли вершины горы, то перед ними внезапно открылась картина, поразившая их своей необъятностью. Они, так сказать, парили над землей, тем более что, благодаря чистоте и прозрачности воздуха, малейшие предметы были совершенно отчетливо видны на поразительно далеком расстоянии.

Впрочем, по всей вероятности, путники предприняли это опасное восхождение не из простого любопытства. По той внимательности, с которой они рассматривали и исследовали все части гигантской панорамы, развернувшейся перед их глазами, видно было, что серьезные причины заставили их преодолеть все трудности пути и взобраться на такую головокружительную высоту.

Долго стояли они молча, погруженные в созерцание окрестностей и не обращая внимания на рокот горных потоков и грозный шум скатывающихся вниз лавин, увлекавших в своем падении деревья и целые скалы.

Наконец один из путников, предводительствовавший, по-видимому, отрядом, провел несколько раз ладонью по своему орошенному потом лбу и обратился к товарищам:

– Друзья, – сказал он им, – теперь мы находимся на высоте двадцати тысяч футов над уровнем моря! Одни только орлы могут подняться выше нас!

– Да, – отвечал другой путник, покачав головой, – но сколько я ни смотрел во все стороны, я не вижу для нас возможности выбраться отсюда.

– Генерал, – возразил первый, – что вы говорите? Можно вообразить, что вы отчаиваетесь.

– Э-э! – отвечал не кто иной, как генерал Ибаньес. – Предположение это не лишено некоторой доли справедливости. Выслушайте меня, дон Валентин. Вот уже скоро десять дней, как мы блуждаем среди этих дьявольских гор, окруженные льдом и снегом и терпя голод, стараясь разыскать берлогу этого старого злодея Красного Кедра. Признаюсь вам, что я не то чтобы отчаиваюсь, но начинаю думать, что лишь какое-нибудь чудо поможет нам выбраться из этого нескончаемого лабиринта.

Пятью спутниками, взобравшимися на такую головокружительную высоту, были Валентин Гилуа и его друзья. В ответ на последние слова генерала Ибаньеса охотник отрицательно покачал головой.

– Все равно, – продолжал генерал Ибаньес, – вы должны согласиться со мной, что наше положение вместо того, чтобы улучшаться, напротив, с каждой минутой становится все затруднительнее. Вот уже два дня, как мы ничего не ели, и я положительно не знаю, откуда мы достанем себе среди этих снегов пищу. Красный Кедр сыграл с нами свою обыкновенную штуку, которая почти всегда ему удавалась: он заманил нас в западню, из которой нам не выйти и в которой мы погибнем.

Воцарилось тягостное молчание.

– Простите меня, друзья мои, – сказал наконец с глубокой горестью дон Мигель, – простите меня, ибо я один виноват во всем.

– Не говорите этого, дон Мигель, – с живостью воскликнул Валентин, – еще не все потеряно для нас.

Грустная улыбка появилась на губах дона Мигеля.

– Вы все такой же, дон Валентин, – сказал он, – добрый и благородный, забывающий о себе ради друзей. Увы! Если бы мы последовали вашим советам, то не умирали бы теперь от голода среди пустынных гор.

– Ну, что сделано, то сделано, – возразил охотник, – это правда, что, может быть, было бы лучше, если бы вы послушались меня несколько дней тому назад, но к чему теперь вспоминать об этом? Поищем лучше способ выбраться отсюда.

– К сожалению, это невозможно, – с унынием произнес дон Мигель и, опустив голову на руки, погрузился в грустные и тяжелые размышления.

– Нет! – с энергией воскликнул охотник. – «Невозможно» – это то слово, которое мы, французы, вычеркнули из своего словаря. Пока у нас в груди бьется сердце, отчаяние не должно овладевать нами. Пусть даже Красный Кедр будет еще хитрее – что, впрочем, очень трудно себе представить, – все-таки, клянусь вам, мы его найдем и выберемся отсюда.

– Но как? – с живостью спросил дон Пабло.

– Не знаю, но я уверен, что выберемся.

– О, если бы мы находились хотя бы там, где те два всадника, то мы были бы спасены, – со вздохом сказал генерал Ибаньес.

– О каких всадниках вы говорите, генерал? Где вы их видите? – воскликнул Валентин.

Генерал указал рукой в северо-восточном направлении.

– Смотрите, вон они, – сказал он, – позади тех пробковых дубов… Вы видите их?

– Да, – отвечал Валентин, – они едут спокойно, как люди, чувствующие себя на верной дороге и которым нечего опасаться.

– Счастливые! – прошептал генерал.

– Но кто знает, что ожидает их за поворотом дороги, по которой они теперь так мирно едут! – со смехом возразил Валентин. – Никто не может поручиться за то, что произойдет в следующую минуту. Они едут по дороге к Санта-Фе.

– Гм! Я бы не прочь быть там, – сквозь зубы проворчал генерал.

Между тем Валентин, сначала рассеянно следивший за

всадниками, теперь смотрел на них с живейшим интересом, граничащим с беспокойством. А когда они скрылись за поворотом дороги, то он все еще продолжал смотреть на то место, где они впервые появились, и, по-видимому, что-то соображал.

Его товарищи с нетерпением ожидали, не придумает ли он чего-нибудь, но не решались его тревожить.

Наконец он поднял голову и посмотрел вокруг себя просветленным взором.

– Друзья мои, – сказал он весело, ударив прикладом о снег, – мужайтесь. Я думаю, что на этот раз нашел средство благополучно выбраться из этой западни, в которой мы очутились.

Все спутники охотника вздохнули с облегчением.

Они хорошо знали Валентина, знали изобретательный ум этого неустрашимого и преданного человека и вполне доверяли ему.

Валентин сказал им, что они спасены, и этого было для них достаточно.

Они не задумывались о том, как это произойдет. Это было его дело, а не их. Он всегда держал свое слово, и потому они теперь терпеливо ждали, когда пробьет час их освобождения.

– Что ж, – весело заметил генерал, – я знал, что вы нас вызволите отсюда, мой друг.

– Когда мы отправимся в путь? – спросил дон Пабло.

– С наступлением ночи, – отвечал Валентин. – Но где же Курумилла?

– Право, не знаю. Он всего полчаса назад был еще здесь, а затем вдруг поспешно спустился вниз, точно с ума сошел, и с тех пор его не видно.

– Курумилла ничего не делает без веских на то причин, – сказал охотник, – вы увидите, что он скоро вернется.

Действительно, через несколько минут из-за края площадки появилась сначала голова индейского вождя, а затем и весь он предстал пред очами своих друзей.

Его плащ, связанный за все четыре угла, висел у него за спиной.

– Что вы там принесли, вождь? – с улыбкой спросил его Валентин. – Уж не съестного ли чего-нибудь?

– Ого! – воскликнул генерал. – Это было бы превосходно, ибо я голоден как волк.

– Где здесь найти съестного! – мрачно произнес дон Пабло.

– Пусть мои братья смотрят! – просто сказал индеец и бросил свой плащ на снег.

Валентин поспешно развязал его, и все громко вскрикнули от удивления.

В плаще индейского вождя находились заяц, молодой пекари и несколько птиц.

Эта пища, появившаяся так кстати, когда наши путники уже двое суток ничего не ели, вызвала громкие выражения радости и восторга, которые может понять только тот, кто сам сорок восемь часов не имел во рту ничего, кроме снега, и потерял уже надежду утолить свой голод.

Когда первое волнение улеглось, Валентин со слезами на глазах крепко пожал руку индейскому вождю.

– Разве мой брат волшебник? – сказал он.

Индеец весело улыбнулся и, указав на орла, летавшего недалеко от них, произнес:

– Мы с ним поделились.

Поняв все, Валентин громко рассмеялся.

Оказалось, что индейский вождь, от которого ничто не могло ускользнуть, заметил орла, догадался, что у него есть птенцы и, забравшись в гнездо, унес сделанный орлом запас пищи.

– Теперь мы действительно спасены, – радостно воскликнул Валентин, – так как можем подкрепить наши силы, которые нам необходимы, чтобы выполнить задуманный мною план! Следуйте за мной, нам надо вернуться к нашей стоянке, хорошенько там пообедать и сегодня же вечером отправиться в путь.

ГЛАВА XXII. Эль-Маль-Пасо

Охотникам понадобилось меньше часа, чтобы спуститься с горы, на которую они взбирались в течение долгих восьми часов.

Найдя хакаль Красного Кедра пустым, они скоро отыскали следы беглецов и шли по ним четыре дня. Следы эти привели их к горной гряде, и охотники смело вступили в темные ущелья, но тут следы внезапно исчезли.

Все поиски охотников привели только к тому, что они заблудились в горах и, несмотря на все старания, не могли найти тропинку, которая вывела бы их на верную дорогу.

Уже два дня, как их запасы съестного иссякли, и они испытывали все муки голода.

Подобное положение было невыносимо, и во что бы то ни стало надо было из него выйти.

Поэтому Валентин и его товарищи, несмотря на крайнюю степень утомления, взобрались на горную вершину, где мы их видели, чтобы найти дорогу.

Эта смелая попытка имела два результата: во-первых, Валентин нашел дорогу, а во-вторых, Курумилла достал съестных припасов.

Вернувшись на место своей стоянки, которая находилась на вершине почти неприступной скалы, охотники разожгли огонь, которого за ненадобностью не разводили уже двое суток, приготовили обед и с наслаждением утолили мучивший их голод.

После обеда Валентин закурил свою трубку. Все последовали его примеру и некоторое время молча курили.

– Senores caballeros, – сказал наконец охотник, – Бог оказал нам помощь, завтра мы выберемся из этой проклятой западни. Когда вы кончите курить, то ложитесь все спать. Я разбужу вас, когда будет нужно. В нашем распоряжении еще целых четыре часа, воспользуемся же ими, чтобы хорошенько отдохнуть, так как, предупреждаю вас, в эту ночь нам придется порядком потрудиться. Последуйте же моему примеру.

С этими словами Валентин вытряхнул из трубки золу, улегся и почти моментально заснул.

Охотники не замедлили последовать его примеру, и через десять минут все, кроме Курумиллы, уже крепко спали.

Они не могли бы точно сказать, сколько времени продолжался их сон, но когда Валентин разбудил их, тронув каждого за плечо, была уже ночь и на чистом небе ярко светила луна.

Вскоре все были готовы выступить в путь.

– Идемте, – сказал Валентин.

– С большим удовольствием, друг мой, – произнес дон Мигель.

Валентин знаком подозвал к себе товарищей.

– Выслушайте меня внимательно, – сказал он, – ибо, прежде чем решиться сделать то, что я придумал, я хотел бы, чтобы вы одобрили мой план. Положение наше отчаянное, оставаться здесь дальше – значит умереть от голода, холода и жажды, промучившись предварительно несколько дней. Вы согласны с этим, не правда ли?

– Да, – отвечали все разом.

– Хорошо, – продолжал он, – снова браться за поиски потерянной нами дороги было бы безумием, так как найти ее нет никакой надежды, так?

– Да, – снова повторили все.

– То, что я придумал, – продолжал охотник, – тоже безумная попытка, но если эта попытка удастся, то мы будем спасены. Подумайте, прежде чем отвечать мне, друзья мои, – твердо ли вы решились следовать за мной и повиноваться мне во всем безропотно и без колебаний? Отвечайте!

Охотники обменялись взглядами.

– Приказывайте, друг мой, – ответил наконец за всех дон Мигель, – мы клянемся следовать за вами и повиноваться вам, что бы ни случилось.

Наступило минутное молчание. Затем Валентин сказал:

– Хорошо, вы дали мне клятву, и я должен исполнить перед вами свое обещание. Идемте! Валентин стал во главе отряда.

– Прежде всего, – сказал он, – не говорите ни слова.

Охотники потянулись индейской цепью. Валентин шел впереди, а Курумилла замыкал шествие.

Нелегким делом было пробираться темной ночью среди хаоса скал, прерываемого иногда глубокими пропастями, со дна которых доносилось журчание невидимых потоков. Достаточно было сделать один неверный шаг, чтобы неминуемо скатиться в бездну.

Но Валентин продвигался вперед с такой уверенностью, как будто он шел в ясный день по ровной местности. Он поворачивал то вправо, то влево, то взбирался на скалу, то спускался вниз, и только изредка оборачивался к своим спутниками, чтобы их приободрить.

Так шли они часа два, не проронив ни единого слова.

Спустившись затем с довольно высокой скалы, Валентин знаком велел своим спутникам остановиться.

Путники боязливо осмотрелись вокруг и увидели, что находятся на крошечном плато площадью не более десяти квадратных метров.

Вокруг этой площадки царил мрак, так как она нависла над бездонной пропастью.

Гора была точно разрублена на две части, которые разделялись зияющей бездной приблизительно метров в пятнадцать шириной.

– Здесь мы и пройдем, – сказал Валентин, – даю вам десять минут, чтобы отдохнуть и приготовиться.

– Как, здесь? – с удивлением спросил дон Мигель. – Но я вижу вокруг нас только пропасть!

– Ну, так что же, – возразил охотник, – вот мы и переправимся через нее.

Дон Мигель уныло покачал головой.

Валентин улыбнулся.

– Знаете вы, где мы находимся? – спросил он.

– Нет, – отвечали все.

– Сейчас я вам скажу, – и продолжал, – это место пользуется печальной славой у краснокожих и у трапперов. Может быть, вы слышали когда-нибудь его название, но, конечно, не предполагали, что придется вам самим очутиться здесь. Оно называется Эль-Маль-Пасо, благодаря этой пропасти» которая преграждает путь на противоположную сторону 1111
  Название «Эль-Маль-Пасо» дословно переводится с испанского как «плохой перевал».


[Закрыть].

– Что же из этого? – спросил дон Мигель.

– А то, – продолжал Валентин, – что несколько часов назад, когда я с вершины горы следил за двумя путниками, которых мы видели на дороге к Санта-Фе, мой взгляд случайно упал на Эль-Маль-Пасо. Тогда я понял, что у нас еще есть один выход и что, прежде чем признать себя побежденными, мы должны попробовать перебраться через Эль-Маль-Пасо.

– Итак, – вздрогнув, спросил дон Мигель, – вы решились на эту безумную попытку.

– Да.

– Но это значит искушать милосердие Бога.

– Нет, это значит просить у Бога чуда, вот и все. Поверьте мне, мой друг, что Бог никогда не оставляет того, кто верит и надеется на него, и Он нам поможет.

– Но… – хотел возразить дон Мигель.

Валентин с живостью перебил его.

– Довольно, – сказал он, – вы поклялись повиноваться мне, а я поклялся спасти вас, – так держите вашу клятву, как я сдержу свою.

Все спутники, невольно подчиняясь Валентину, молча склонили головы.

– Братья, – сказал охотник, – помолимся, чтобы Господь не оставил нас.

И подавая пример, он опустился на колени. Все сделали то же самое.

Через несколько минут Валентин поднялся.

– Не теряйте надежды, – сказал он.

Затем охотник подошел к краю пропасти и устремил взор на ее противоположный край. Спутники следили за ним, ничего не понимая.

Через несколько мгновений он возвратился к друзьям.

– Отлично, – сказал он и, сняв с пояса лассо, начал его собирать в правой руке.

Увидев это, Курумилла улыбнулся. Индеец сразу понял, что намерен был сделать француз. Не говоря, по обыкновению, ни слова, он также взял свое лассо и тоже стал собирать его.

– Прекрасно, – сказал Валентин, одобрительно кивнув головой. – Мы сделаем это вместе, вождь.

Каждый из них двоих подошел к краю пропасти, выставил правую ногу вперед, чтобы придать себе больше устойчивости и, взмахнув над головой свернутым лассо, одновременно с партнером по сигналу закинул его на противоположную сторону пропасти, крепко держа в руках другой конец веревки.

Затем они потянули лассо обратно, но те не поддавались, так как, очевидно, зацепились за что-нибудь на другой стороне бездны. Они сделали еще несколько попыток, но лассо держались крепко.

Тогда Валентин привязал свободные концы лассо к скале и возвратился к товарищам.

– Мост готов, – сказал он.

– О! – воскликнули мексиканцы. – Теперь мы спасены!

– Что же, – сказал Валентин, – начнем переправу.

Никто ничего не ответил.

– Правда, – произнес охотник, – вы хотите удостовериться, что мост достаточно прочен, не так ли? Извольте!

С этими словами он подошел к бездне, схватился руками за лассо и повис в воздухе. Затем он начал медленно перебирать руками и передвигаться вперед.

Через несколько секунд он был уже на другой стороне, оставил там свое ружье и спокойно возвратился к товарищам.

– Надеюсь, – сказал он им, – теперь вы убедились в прочности лассо и не будете колебаться.

Курумилла, ни слова не говоря, спокойно подошел к краю бездны и точно так же переправился на противоположную сторону.

За ним последовал дон Пабло, а затем и дон Мигель.

Теперь на площадке оставались только двое: Валентин и генерал Ибаньес.

– Теперь ваша очередь, генерал, – сказал Валентин, – я должен переправиться последним.

Генерал грустно покачал головой.

– Я не смогу этого сделать, – сказал он.

ГЛАВА XXIII. Смерть генерала Ибаньеса

Валентину показалось, что он плохо расслышал.

– Что вы сказали? – спросил он, наклоняясь к генералу.

– Я не в силах переправиться, – отвечал тот. Охотник с удивлением посмотрел на него. Он слишком давно знал генерала и видел его при таких обстоятельствах, что не мог сомневаться в его храбрости.

– Почему же? – спросил он.

Генерал Ибаньес встал, крепко пожал Валентину руку и прошептал ему на ухо сдавленным голосом:

– Потому что я боюсь.

Услышав это неожиданное признание, Валентин в изумлении отшатнулся и внимательно посмотрел на генерала, – настолько оно показалось ему чудовищным в устах такого смелого человека.

– Вы шутите! – воскликнул он.

Генерал Ибаньес покачал головой.

– Нет, я не шучу, – сказал он, – это чистая правда. Да, я понимаю, – продолжал он, вздохнув, – что это должно показаться вам странным, не правда ли – я, которого вы до сих пор всегда видели встречающим опасность со смехом, которого ничто не могло… Но что делать, мой друг, это так… Я боюсь. Я не знаю почему, но при мысли, что мне предстоит переправиться через эту пропасть, держась руками только за веревку, которая каждую минуту может оборваться, мною овладевает непреодолимый ужас, от которого я дрожу. Этот род смерти мне представляется отвратительным, и я ни за что не решусь проделать то, что совершили вы и все остальные.

Валентин внимательно слушал взволнованную речь генерала, которого теперь трудно было узнать. Он побледнел, по лицу его струился пот, он весь трясся, как в лихорадке, и его голос дрожал.

– Ну, – сказал Валентин, стараясь улыбнуться, – это все пустяки. Пересильте себя, и вы преодолеете этот страх, вызванный в вас только головокружением.

– Я не знаю, отчего он происходит, но уверяю вас, что я сделал все что мог, чтобы победить его.

– И что же?

– Все было напрасно. Мне кажется даже, что чем больше я стараюсь пересилить себя, тем сильнее страх овладевает мною.

– Как! Вы… Такой смелый… Подумайте, оставаться здесь нельзя, возвращаться тоже поздно, остается одно – сделать то же, что сделали и все мы.

– Все, что вы мне говорите, я уже себе и сам говорил, но, повторяю вам, я скорее застрелюсь, чем решусь переправиться таким способом.

– Но ведь это безумие! – воскликнул охотник.

– Как вам угодно. Я не хуже вас понимаю, что кажусь смешным, но ничего не могу с собой сделать.

Валентин в отчаянии топнул ногой и бросил взгляд в сторону своих спутников, которые, собравшись на противоположном краю бездны, не могли понять, отчего произошла заминка.

– Слушайте, генерал, – сказал он через мгновение, – я не покину вас так, что бы ни случилось. Нас связывают слишком тесные узы, чтобы я мог оставить вас умирать от голода на этой скале. Если для вас действительно невозможно перебраться через пропасть так, как перебрались наши спутники, то я найду другой способ, позвольте мне только действовать.

– Благодарю вас сердечно, мой друг, – печально ответил генерал Ибаньес, с чувством пожав ему руку, – но послушайте меня и не заботьтесь обо мне, а оставьте меня здесь. Пусть будет со мной то, что угодно Богу, а вам надо торопиться, ваши товарищи ждут вас.

– Я не уйду! – с решимостью вскричал охотник. – Клянусь вам, что вы отправитесь вместе с нами.

– Нет, говорю вам, я не могу.

– Попробуйте!

– Это бесполезно – я не в состоянии этого сделать. Прощайте!

Валентин задумался и ничего не ответил.

Через мгновение он поднял голову. Лицо его осветилось радостью.

– Ну вот, – воскликнул он весело, – я ведь знал, что найду средство. Вы переправитесь, как в повозке. Вот увидите.

Генерал Ибаньес улыбнулся.

– Благородное сердце! – прошептал он.

– Подождите меня, – сказал Валентин, – через несколько минут я возвращусь. Мне надо только кое-что приготовить.

С этими словами охотник схватился за веревки и быстро переправился на другую сторону.

Как только генерал увидел, что Валентин уже на другой стороне, он поспешно отвязал лассо и перебросил его вслед за охотником.

– Что вы сделали? – вскричали все с ужасом и изумлением.

Генерал, между тем, наклонился над бездной, держась левой рукой за выступ скалы.

– Не следует допускать, чтобы Красный Кедр открыл ваши следы, – крикнул он, – вот почему я отвязал лассо. Прощайте, братья. Да поможет вам Бог!

Раздался выстрел, на который ответило эхо гор, и труп генерала низвергнулся в бездну.

Генерал Ибаньес размозжил себе выстрелом череп.

Его спутники застыли как вкопанные от изумления, пораженные тем, что они увидели. Они не могли понять, как генерал Ибаньес, из боязни свалиться в пропасть, мог предпочесть самому покончить с собой. Между тем его поступок был сам по себе логичен. Его страшила не сама смерть, но род смерти.

Но перед тем как умереть, генерал оказал им неоценимую услугу. Благодаря ему Красный Кедр никоим образом не мог теперь обнаружить их след.

Хотя охотники при помощи смелого плана Валентина и выбрались теперь из западни, в которую завел их скваттер, но положение их все еще было довольно опасным. Им необходимо было как можно скорее спуститься на равнину, чтобы найти хоть какую-нибудь дорогу.

Валентин первым пришел в себя. С тех пор как охотник переселился в прерию, он присутствовал при стольких ужасных зрелищах, что не многое могло надолго выбить его из колеи.

Но к генералу Ибаньесу Валентин чувствовал глубокую симпатию. Ему не раз приходилось убеждаться в благородстве души генерала, а потому его трагическая кончина произвела на охотника сильное впечатление.

– Что же, – сказал он, встряхнув головой как бы для того, чтобы отогнать грустные мысли. – Cosa que no tiene remedio olvidar la e lo mejor 1212
  Лучше забыть то, чему нельзя помочь (исп.).


[Закрыть]. Наш друг отошел в лучший мир, так угодно было Богу, и наши сожаления не возвратят жизни нашему милому генералу. Позаботимся же о себе, друзья мои. Наше положение тоже далеко не блестяще, и если мы не поторопимся, то скоро последуем за ним.

Дон Мигель с грустью посмотрел на охотника.

– Это верно, – произнес он, – наш друг теперь успокоился. Позаботимся о себе. Говорите, дон Валентин, что нам делать. Мы готовы.

– Хорошо, – сказал Валентин. – Самое трудное еще впереди. Ничего не значит, что мы перебрались через пропасть, если найдут здесь наши следы. Этого-то я и хочу избежать.

– Гм! – произнес дон Пабло. – Это очень трудно, чтобы не сказать – невозможно.

– Все возможно, если есть сила, мужество и ловкость. Слушайте внимательно, что я вам скажу.

– Мы слушаем.

– Края пропасти с этой стороны не так отвесны, как с той, не так ли?

– Это верно, – заметил дон Мигель.

– На двадцать метров ниже нас вы можете видеть площадку, начиная от которой почти до самого дна пропасти, то есть до подошвы горы, тянется лес.

– Да.

– Вот это и есть наша дорога.

– Как, наша дорога, мой друг? – воскликнул дон Мигель. – Но как же мы достигнем той площадки, о которой вы говорите?

– Очень просто: я вас спущу на своем лассо.

– Это так, но как же спуститесь потом вы сами?

– Пусть это вас не беспокоит.

– Прекрасно, – возразил дон Мигель, – но позвольте сделать вам одно только замечание.

– Извольте.

– Вот тут перед нами тянется вполне ясно видимая дорога, и притом очень удобная.

– Действительно, – спокойно возразил Валентин, – то, что вы говорите, вполне справедливо, но две причины мешают мне направиться этой дорогой, как вы ее называете.

– Какие же это причины?

– Сейчас скажу. Во-первых, эта дорога находится настолько в хорошем состоянии так бросается в глаза, что подозрения Красного Кедра неминуемо обратятся на нее, если дьявол поможет ему перебраться сюда.

– А вторая причина? – спросил дон Мигель.

– Вторая, – сказал Валентин, – не считая всех преимуществ, представляемых выбранной мною дорогой, та, что я не хочу – и вы, наверное, со мною все согласны, – чтобы тело нашего друга, лежащее на дне пропасти, осталось без погребения и стало добычей диких зверей. Что вы на это скажите, дон Мигель?

Услышав это, дон Мигель схватил руку охотника и крепко пожал ее.

– Дон Валентин, – сказал он, растроганный до глубины души, – вы лучше нас всех. Благодарю вас за вашу благородную мысль.

Остальные вполне согласились с этим и, в свою очередь, выразили Валентину свои чувства.

– Итак, решено, – сказал он, – мы отправимся этим путем?

– Конечно. Когда вы пожелаете.

– Хорошо. Но так как ночь довольно темная, а путь опасен, то Курумилла, который больше всех нас знаком с Диким Западом, отправится первым и покажет нам дорогу. Вы согласны, вождь?

Индеец утвердительно кивнул головой. Тогда Валентин дважды обвязал себя своим лассо, спустил другой его конец в пропасть, уперся ногами в скалу и подал индейцу знак спускаться.

Курумилла не заставил себя ждать. Он схватился обеими руками за веревку и, упираясь ногами в попадавшиеся ему выбоины в скале, начал медленно спускаться. Через несколько минут он благополучно достиг площадки.

Дон Мигель и его сын внимательно следили за всеми движениями индейца. Когда они увидали, что он вполне благополучно достиг цели, то с облегчением вздохнули. Немного погодя они один за другим так же успешно спустились вниз по веревке, которую держал охотник.

Теперь он остался наверху в одиночестве и, следовательно, ему никто не мог оказать той услуги, которую он оказал своим товарищам.

Но у него уже был наготове план. Он зацепил серединой лассо за скалу, торчавшую на краю бездны, а оба конца его спустил вниз. Затем, ухватившись за них обеими руками, он так же благополучно, как и товарищи, достиг нижней площадки. После этого он потянул за один конец лассо и, когда оно упало к его ногам, преспокойно свернул его и прикрепил к своему поясу.

Товарищи с удивлением наблюдали за его мужественными и ловкими действиями.

– Я думаю, – сказал он им улыбаясь, – что если мы будем продолжать таким образом, то Красному Кедру будет трудно выследить нас. Скорее мы выследим его. А теперь, senores caballeros, осмотрим местность, чтобы знать, куда мы попали.

С этими словами он принялся за осмотр площадки.

Она была значительно обширнее той, с которой они только что спустились. У ее края начинался девственный лес, который по довольно отлогому склону спускался до самого дна ущелья.

Осмотрев опушку леса, Валентин возвратился к своим спутникам, покачивая головой.

– Что такое? – спросил его дон Пабло. – Или вы заметили что-нибудь подозрительное?

– Гм! – отвечал Валентин. – Я не знаю наверное, но если не ошибаюсь, то поблизости находится берлога какого-то хищного зверя.

– Хищный зверь? – воскликнул дон Мигель. – На такой высоте?

– Да, это-то меня и беспокоит, я видел широкие и глубокие следы на земле. Посмотрите вы, вождь, вон там, – продолжал он, обращаясь к индейцу и указывая ему на место, где были обнаружены отпечатки.

Не говоря ни слова, индеец подошел к указанному месту и, наклонившись к земле, внимательно осмотрел следы.

– Какой же это зверь, по вашему мнению? – спросил дон Мигель,

– Гризли, – отвечал Валентин.

Гризли – самое опасное животное в Северной Америке. Мексиканцы невольно содрогнулись, услышав, с каким противником имеют дело.

– А вот и Курумилла возвращается, – сказал Валентин, – теперь все наши сомнения должны рассеяться. Ну, вождь, чьи это следы?

– Гризли, – коротко ответил индеец.

– Я был уверен в этом, – заметил Валентин. – И, кажется, очень крупного?

– Да, очень крупного: следы имеют восемь дюймов в ширину.

– О-о! – произнес дон Мигель. – Но когда они оставлены, вождь?

– Они совсем свежие. Зверь прошел не более часа тому назад.

– Карамба! – воскликнул вдруг Валентин. – Да вот и его берлога!

С этими словами он указал на широкое отверстие в скале. Все невольно попятились.

– Senores caballeros, – сказал Валентин, – я думаю, что никто из вас, так же, как и я, не желает помериться силами с гризли, не правда ли?

– Конечно, никто, – отвечали мексиканцы.

– Хорошо. В таком случае, немедленно уйдем отсюда. Зверь, вероятно, недалеко и скоро явится.

– Да, да, идемте! – воскликнули все.

В это время в лесу раздался треск ломающихся ветвей, и свирепое рычание нарушило тишину ночи.

– Слишком поздно! – воскликнул Валентин. – Вот и неприятель. Да поможет нам Бог, так как бой будет нешуточным.

Все охотники собрались в кучу и прижались спинами к скале.

Через несколько мгновений из-за края площадки появилась страшная морда гризли.

– Мы погибли, – прошептал дон Мигель, заряжая ружье, -нам не удастся отступить, так как позади нас отвесная скала.

– Кто знает? – возразил Валентин. – Бог делал для нас так много до сих пор, что с нашей стороны было бы неблагодарностью отчаиваться теперь!