Текст книги "Вольные стрелки"
Автор книги: Густав Эмар
Жанр:
Прочие приключения
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 23 страниц)
Глава XIII. ОСАДА
Пока происходили переговоры, описанные в предыдущей главе, наши охотники, дождавшись исчезновения апачей, немедленно пустились в путь.
Ночь вновь просветлела, и путники ехали по индейскому обычаю, то есть гуськом, только Кармелу из предосторожности посадили на лошадь позади Транкиля, а Поющая Птичка поместилась за спиной Черного Оленя.
Канадец тихо сказал несколько слов Квониаму и Ланси, после чего оба они молча дали лошадям шпоры и галопом умчались вперед.
– Когда едешь с женщинами, то всегда приходится принимать меры предосторожности, – сказал Транкиль Чистому Сердцу.
Последний не стал спрашивать объяснения этих слов, и все продолжали свой путь в молчании. Ночь прошла. Ничто их не встревожило – апачи сдержали свое слово, в чем Транкиль, впрочем, и не сомневался.
Иногда охотник обращался к дочери и с плохо скрытым беспокойством спрашивал ее, не устала ли она, на что Кармела неизменно отвечала, что нет.
За несколько минут до восхода солнца он обратился к ней в последний раз и сказал:
– Слава Богу, мы скоро приедем.
Молодая девушка хотела улыбнуться, но эта долгая ночь, проведенная на лошади, страшно утомила ее, она не могла даже собраться с силами, чтобы ответить.
Обеспокоенный состоянием своей дочери, Транкиль замедлил ход лошадей. Однако когда солнце взошло и согрело немного землю, Кармела ожила, бодрость возвратилась к ней, она поудобнее устроилась в седле и облегченно вздохнула. С наступлением желанного дня и остальные путники словно забыли утомление, которое они испытывали от всех треволнений протекшей ночи.
Два часа спустя всадники достигли подошвы небольшой возвышенности. На пригорке находился вход в пещеру.
– Вот здесь нас ожидают друзья, – сказал Транкиль.
Минуту спустя весь небольшой отряд скрылся в пещере, не оставив ни малейших следов своего прохождения.
Этот грот, подобно многим другим гротам в предгорьях Скалистых гор, расходился под землей многочисленными переходами, галереями и имел несколько выходов, благодаря чему он служил убежищем для трапперов и давал им возможность скрываться от преследований врагов.
Несколько обширных залов грота, по-видимому, не имели между собой никакого сообщения, а узкие галереи извивались под землей неразрешимым лабиринтом. В прериях этот грот был известен под именем грота Ягуаров, или, на языке апачей, Кенуи-Пангю.
Два охотника, отряженные канадцем вперед, сидели около ярко пылавшего костра из сухих сучьев и, спокойно покуривая свои трубки, молча следили за тем, как жарилась великолепная задняя лопатка лани.
Несмотря на то, что они должны были уже довольно долго ждать прибывших, они удовлетворились тем, что приветствовали их кивком головы и вслух не выразили ни малейшего желания узнать, что случилось с того времени, как они расстались. Оба они уже так давно жили в лесах и прериях, что переняли все обычаи и привычки индейцев.
Транкиль провел Кармелу и Поющую Птичку в особое помещение, находившееся довольно далеко от того, где сидели охотники.
– Здесь, – сказал он им почти шепотом, – надо говорить как можно меньше и как можно тише, так как неизвестно, кто находится в соседнем помещении. Имейте это в виду, это может послужить вашей безопасности. Если вы захотите видеть меня и пройти к нам, то вы знаете, где мы, и легко нас найдете.
Кармела взяла отца за руку и что-то сказала ему на ухо. Тот наклонил голову и вышел, не сказав ни слова.
Когда молодая девушка и индианка остались одни, их первым побуждением было броситься друг другу в объятия. Когда этот порыв прошел, они обе опустились на землю с тем чувством довольства, которое испытываешь, достигнув, наконец, ценой неимоверного напряжения всех сил, давно желанного и необходимого отдыха.
Через час Транкиль вошел к ним.
– Мы опять едем? – обратилась к нему дочь с явным беспокойством.
– Нет, нет, я думаю даже остаться здесь до заката.
– Слава тебе, Боже! – воскликнула девушка.
– Я только пришел сказать вам, что завтрак готов и мы ждем вас, чтобы приступить к нему.
– Кушайте без нас, отец, – отвечала Кармела, – мы хотим теперь только уснуть, больше нам ничего не надо.
– Ну как хотите, усните. Я вам тут принес мужское платье, наденьте его.
– Как, переодеться мужчинами? – с краской смущения спросила Кармела.
– Так надо, дитя мое, это необходимо.
– Я послушаюсь вас, отец.
– Ну вот и отлично.
Старый охотник удалился. Скоро Кармела и Поющая Птичка крепко заснули.
Сон их был долог. Солнце уже склонялось к горизонту, когда они проснулись, совершенно отдохнув от своей усталости. Кармела, свежая и розовая, казалось, позабыла прошлую ночь, мучительную, бесконечную, бессонную, а индианка, привыкшая к лишениям, и вовсе не чувствовала никакого утомления.
Вспомнив о предстоящем переодевании, они, весело смеясь и болтая, стали готовиться к нему.
В тот самый момент, как они приготовились сбросить с себя свои платья, совсем близко от них послышались шаги. Они шарахнулись друг к дружке, как две вспугнутые серны. Сначала они подумали, что это идет проведать их Транкиль, но два отчетливо произнесенных слова заставили их насторожиться и наполнили их ужасом, удивлением и любопытством.
– Брат вождя запоздал, – проговорил чей-то голос всего шагах в двух – трех от них, – сахем ждет уже два часа.
– Простите, вождь! Вы правы, но мне нельзя было прийти скорее, -отвечал другой голос, принадлежащий, насколько можно было судить по сильному акценту, иностранцу.
– Пусть брат говорит, не теряя времени.
– Это я и хочу сделать.
В этот момент вошел Транкиль. Кармела и Поющая Птичка приложили палец к губам, давая ему знак соблюдать полное молчание. Охотник понял это, приблизился кошачьими шагами и насторожил ухо.
– Ягуар, – вновь начал пришедший, – желает, чтобы согласно данному вами обещанию вы присоединились к нему со своими воинами.
– До сих пор это было невозможно.
– Голубая Лисица! – прошептал Транкиль.
– Я должен сказать, что он обвиняет вас в том, что вы хотите изменить данному слову.
– Вождь бледнолицых не прав. Сахем не болтливая баба, не знающая сама, что говорит. Сегодня вечером сахем придет во главе двухсот отборных воинов.
– Посмотрим, вождь.
– При первом пении жаворонка воины апачей войдут в лагерь белых.
– Тем лучше. Ягуар готовит общий приступ и ожидает лишь вашего прибытия, чтобы дать сигнал к нападению.
– Вождь сказал брату, апачи не заставят себя ждать.
– Эти дьяволы мексиканцы дерутся как черти, их командир словно воспламенил их, с такой отвагой они выполняют его приказания! Черт возьми! Во всей армии только один достойный офицер, и как раз нам приходится биться против него! Плохо дело.
– Да! – отвечал огорченным тоном другой. – Он, кажется, заколдован. Уж на что наши кентуккийские карабины бьют без промаха, стрелки – других таких поискать, а ни одна пуля не коснулась еще его до сих пор.
– Подходя к этой пещере, Голубая Лисица взял скальп одного вождя гачупинов.
– А-а! – безучастно промолвил другой голос.
– Вот он; этот человек нес что-то на шее.
– Письмо? Ради Бога, – с волнением произнес другой собеседник, – что вы сделали с ним? Надеюсь, не разорвали?
– Нет, вождь уберег его.
– Вы отлично поступили! Покажите мне его, может быть, оно очень важно.
– О-о-а! Это словно лекарство для бледнолицых. Вождю оно не нужно, пусть брат возьмет письмо.
– Благодарю.
На мгновение оба умолкли. Можно было слышать, как билось сердце в груди троих слушателей.
– Честное слово! У вас счастливая рука! – с волнением заговорил вдруг собеседник индейца. – Это письмо, адресованное дону Хуану Мелендесу де Гонгора, коменданту дель-Меските, генералом Рубио. Уверены ли вы, что гонец убит?
– Голубая Лисица убил его.
– Ну, теперь я успокоился, я могу рассказать вам, что в нем содержится. Но пока надо, чтобы вы сделали вот что: как только…
Дальнейших слов уже нельзя было разобрать, так как говорившие удалились.
Кармела и индианка обернулись. Транкиль исчез, они были одни. Молодая девушка поняла из всего этого разговора очень мало, но он, тем не менее, повергнул ее в глубокие и грустные думы. Поющая Птичка со свойственной всем индейцам деликатностью не беспокоила ее.
Между тем время шло, мрак в пещере сгущался. Обе подруги, боясь остаться в темноте далеко от своих, приготовились было выйти из своего убежища, как вдруг раздались шаги и вошел Транкиль.
– Как! – заговорил он. – Вы еще не готовы? Скорее переодевайтесь в мужское платье: каждая минута стоит теперь ста лет.
Обе подруги не заставили повторять приглашения, вышли в соседнее помещение и через несколько минут появились переодетыми до неузнаваемости.
– Отлично, – сказал канадец, оглядев их, – попытаемся теперь пробраться в дель-Меските. Следуйте за мной. Молчание и осторожность.
Все восемь человек вышли из пещеры и стали пробираться во тьме, как ночные призраки.
Никто, не испытав этого, не может себе представить, что это значит – совершать путь ночью по пустынной прерии, когда каждое мгновение можно опасаться попасть в руки врага, таящегося за каждым деревом.
Транкиль стал во главе отряда, выступавшего гуськом, на манер индейцев. Иногда он пригибался к земле, полз на коленях, на животе, стараясь как можно лучше скрываться, чтобы нельзя было различить во мраке даже его силуэта. Остальные следовали его примеру. Кармела, несмотря на все трудности, шла вперед с чрезвычайной бодростью. Ни слова жалобы не слетело с уст ее, и она геройски переносила, когда острые иглы ползучих растений царапали ей руки и ноги и причиняли невыносимые мучения.
Через три часа ужасных усилий канадец остановился и тихонько велел своим спутникам подняться и оглядеться. Они были в центре лагеря техасцев. При лунном свете они увидели совсем рядом с собой длинные силуэты индейских всадников, опиравшихся на свои копья. Индейцы были похожи на статуи, так неподвижно стояли они, охраняя покой своих бледнолицых братьев. При виде их обе молодые подруги почувствовали, как дрожь пробежала по их телу.
К счастью для них, индейцы оберегают себя плохо и ставят часовых больше для устрашения врага. В настоящем случае, когда – они хорошо это знали – нечего было бояться вылазки гарнизона асиенды дель-Меските, часовые почти все спали, но достаточно было одного плохо рассчитанного движения, одного неверного шага, чтобы разбудить их всех, так как чувства этих людей всегда напряжены, всегда готовы воспринять внешний сигнал и ответить на него.
В двухстах шагах от аванпостов инсургентов начинались первые укрепления асиенды дель-Меските, угрюмые, молчаливые, погруженные, по-видимому, в глубокий покой.
Транкиль остановился только для того, чтобы дать увидеть своим спутникам опасность, которая им грозила, и заставить их удвоить осторожность, так как малейшая ошибка – и все могло быть потеряно.
Они вновь начали свой трудный путь…
Пройдя половину расстояния, отделявшего их от дель-Меските, Транкиль занес уже было руку, чтобы ухватиться за выступ скалы и найти затем за ним надежное прикрытие для своих спутников, как вдруг лицом к лицу встретился с группой людей, которые ползли в противоположную сторону.
Последовала минута ужасного замешательства.
– Кто идет? – грозно спросил чей-то голос.
– О-о! – отвечал Транкиль. – Мы спасены! Это я – Транкиль, тигреро.
– А что за люди с вами?
– Охотники, за которых я ручаюсь.
– Проходите.
Обе группы разделились после этого и продолжали путь в противоположных направлениях.
Люди, с которыми встретились и обменялись несколькими словами охотники, находились под предводительством дона Фелисио Паса, который оказался бдительнее техасцев и обходил по гласису 2121
Гласис – пологая земляная насыпь перед наружным рвом крепости.
[Закрыть] крепости, чтобы удостовериться, все ли спокойно и не угрожает ли какое нечаянное нападение.
Для Транкиля и его отряда оказалось благоприятным то, что Ягуар, желая оказать честь Голубой Лисице, вверил его воинам охрану лагеря на эту ночь, почему инсургенты предались сну с беспечностью, характеризующей американцев. С другими часовыми наши охотники наверняка были бы захвачены.
Десять минут спустя после встречи с доном Фелисио они достигли ворот. При имени Транкиля ворота были отворены. Наконец-то они были в безопасности, в крепости.
Они вошли вовремя: еще несколько шагов – и Кармела и ее подруга упали бы на дороге. Несмотря на все усилия воли, они, наконец, не выдержали, силы их истощились, и как только они почувствовали, что непосредственная опасность миновала, нервное возбуждение, которое только и поддерживало их в последние часы, спало, и они лишились чувств.
Транкиль взял Кармелу на руки и перенес ее внутрь асиенды, тогда как Черный Олень, который, несмотря на все видимое невнимание, страстно любил свою молодую жену, занялся ею и старался привести ее в чувство.
Неожиданное прибытие Транкиля обрадовало всех обитателей асиенды, так как все его любили и ценили его честный характер.
Охотник все еще хлопотал около своей дочери, начавшей приходить в сознание, как вдруг в комнату вошел Фелисио Пас, вернувшийся из своего обхода, и передал ему просьбу полковника немедленно прийти к нему.
Транкиль повиновался. Кармела не нуждалась более в его услугах. Придя в себя, она скоро погрузилась в глубочайший сон – следствие страшного утомления, которому она подвергалась уже несколько дней.
На пути к коменданту Транкиль обратился к мажордому, с которым он состоял в давней дружбе, с расспросами. Дон Фелисио откровенно отвечал ему.
Дела в дель-Меските шли не блестяще: осада велась с обеих сторон с неслыханным ожесточением и сопровождалась некоторыми особенностями. Инсургентам особенный урон причиняла артиллерия, находившаяся в крепости, много людей выбывало у них из строя. Но они придумали, однако, способ, причинявший осажденным много затруднений.
Этот способ состоял в следующем. Инсургенты состояли по большей части из охотников – замечательных стрелков, слывших за таковых в стране, где искусство меткой стрельбы было доведено до совершенства.
Некоторое число таких стрелков засело поэтому в траншее перед лагерем, и всякий раз, когда какой-нибудь артиллерист осмеливался подойти к орудию, чтобы навести и зарядить его, они неукоснительно перебивали ему руки 2222
Исторический факт. – Примеч. Автора
[Закрыть].
Дело дошло до того, что все артиллеристы в крепости выбыли из строя и со стен ее только изредка раскатывался неуверенный, бесцельный выстрел. Набранная наспех новая орудийная прислуга спешила кое-как исполнить свои обязанности, страшась быть изувеченной, и сбегала вниз. Артиллерия перестала быть страшной для техасцев, и они достаточно забавлялись этой оригинальною стрельбой мимо цели.
С другой стороны, крепость была обложена так тесно и за ней следили так внимательно, что решительно никто не мог ни войти, ни выйти из нее. Легко понять поэтому изумление осажденных, когда на асиенде появились наши охотники. Никто не мог понять, как удалось им проскользнуть через весь вражеский лагерь. Мимоходом мы должны заметить, что сами охотники понимали это менее всех.
Гарнизон асиенды проводил, таким образом, время, будучи совершенно отрезанным от остального мира: никакой отзвук не проникал извне, никакая весть не доходила до осажденных.
Этого было совершенно достаточно, чтобы сделать положение мексиканцев далеко не из приятных; к несчастью для них, оно с каждым часом все более омрачалось и грозило в недалеком будущем стать совершенно невыносимым.
При всем этом, полковник Мелендес с самого начала осады показал себя в своем настоящем свете, как офицер редких качеств, всесторонней предусмотрительности и беззаветной отваги.
Видя, что артиллеристы беспощадно истребляются техасскими пулями, он, чтобы поднять их упавший дух, сам, Рискуя жизнью, становился к пушкам и наводил их против неприятеля.
Жителей прерий более всего пленяют отвага и храбрость. Много раз техасские стрелки видали его на стенах, у пушек, их меткие карабины легко бы могли достать его, но они оставляли его в покое, сами наслаждаясь тем хладнокровием, с которым он смотрел в глаза верной смерти.
Сам Ягуар, несмотря на свое горячее желание поскорее взять крепость, дал приказ щадить жизнь своего друга. Он удивлялся его храбрости и самоотверженной преданности долгу.
Было около полуночи, однако полковник бодрствовал. В то время, как к нему ввели канадца, он с озабоченным видом ходил по своей спальне, заглядывая иногда в разложенный на столе план укреплений.
Прибытие Транкиля обрадовало его: он надеялся получить через него вести извне. К сожалению, охотник очень мало смыслил в политических вопросах, он вел слишком уединенную для этого жизнь. Однако он отвечал как умел на вопросы полковника и сообщил даже несколько подхваченных им на лету известий. Затем он рассказал, что случилось с ним во время пути. При имени Кармелы молодой офицер пришел в некоторое замешательство, краска бросилась ему в лицо, но он быстро овладел собою и продолжал внимательно слушать канадца.
Когда он дошел до инцидента в пещере и до подслушанных им отрывков из разговора между вождем апачей и приверженцем техасцев, интерес полковника удесятерился, и он заставил Транкиля вновь повторить все услышанное им.
– О! Это письмо, – проговорил он несколько раз, – это письмо. Чего бы не дал я, чтобы узнать, что в нем заключалось!
Но это было невозможно. Через минуту полковник попросил Транкиля продолжать рассказ. Охотник рассказал тогда, каким образом ему удалось пробраться через неприятельские заслоны.
Этот смелый поступок поразил полковника.
– Вы более счастливы, чем благоразумны, – заметил он, – дерзнув проникнуть через самый центр вражеского лагеря.
Охотник улыбнулся.
– Я был почти уверен в успехе, – отвечал он полковнику.
– Почему?
– Я долгим опытом узнал все привычки индейцев, и это позволяет мне действовать с ними наверняка.
– Я согласен, но ведь тут вы имели дело не с индейцами.
– Простите меня, полковник.
– Я не понимаю вас. Будьте так добры, объясните, что такое?
– Это совсем нетрудно: Голубая Лисица прибыл сегодня вечером в техасский лагерь во главе двухсот воинов.
– Этого я не знал, – с удивлением сказал полковник.
– Ягуар, чтобы оказать честь своим союзникам, вверил им на эту ночь охрану лагеря.
– Ну так что же?
– А то, полковник, что техасцы сладко почивают сейчас, протянув ножки, а апачи сторожат или, по крайней мере, должны сторожить лагерь.
– Что подразумеваете вы под словами «должны сторожить»?
– А то, что краснокожие вообще не знакомы с нашим способом ведения войны, не привыкли ставить часовых, так что в настоящую минуту все спит во вражьем стане мертвецким сном.
– А-а! – с лица полковника сошло выражение недоумения, и он продолжал хождение из угла в угол, которое прервал, когда охотник начал говорить о непонятных для него вещах.
Транкиль посмотрел на дона Фелисио, который оставался все время в комнате, вопрошающим взглядом – не угодно ли, дескать, будет полковнику отпустить его.
Несколько минут протекло в полном молчании. Дон Хуан углубился, по-видимому, в свои размышления.
Вдруг он остановился перед охотником и поглядел ему прямо в лицо.
– Я вас знаю давно, – сказал он прерывистым голосом, – как человека высокой честности. Вы не измените доверию, на вас можно положиться.
Канадец поклонился, не понимая, к чему это сказано.
– Вы уверены, что враги погружены в глубокий сон? – переспросил полковник.
– Я убежден в этом, – отвечал Транкиль, – мы так легко проникли через их лагерь, что в этом не может быть сомнения.
Дон Фелисио приблизился.
– Да! – про себя говорил молодой офицер. – Это будет им хороший урок.
– Урок, в котором они очень нуждаются, – подтвердил мажордом.
– Ага! Вы поняли, дон Фелисио? – с улыбкой проговорил полковник.
– Конечно.
– И вы одобряете меня?
– Вполне.
– Сейчас самое раннее утро, – вновь начал полковник, взглянув на часы на камине, – сон теперь так сладок. Пусть так, сделаем вылазку. Разбудите офицеров.
Мажордом вышел. Минут через пять офицеры, еще не вполне оправившись ото сна, собрались и ждали приказаний своего командира.
– Господа офицеры, – обратился он к ним, когда они собрались вокруг него, – я решил сделать вылазку против бунтовщиков, захватить их врасплох и уничтожить их обоз, если это удастся.
Выберите из своих людей человек полтораста понадежнее. Пусть они возьмут оружие да побольше просмоленной пакли для поджигания, и через пять минут пусть они выстроятся во дворе. Ступайте, советую вам произвести все это без лишнего шума.
Офицеры поклонились и вышли.
Полковник обратился к Транкилю и спросил его:
– Вы устали?
– Я никогда не устаю.
– Вы ловки?
– Говорят.
– Отлично! Вы будете служить нам проводником. К сожалению, у меня нет еще двоих.
– Я могу достать их вам.
– Вы?
– Да, один из них – охотник, а другой – вождь команчей. Оба они вошли со мною в крепость, за них я ручаюсь, как за себя. Их зовут Чистое Сердце и Черный Олень.
– Хорошо, так предупредите их и идите все трое туда, где соберется отряд.
Транкиль поспешил пойти оповестить своих друзей.
– Если этот охотник говорит правду, как мне кажется, по крайней мере, – обратился полковник к мажордому, – то я убежден, что мы во сто крат отплатим бунтовщикам за тот урон, что мы понесли от них. Вы с нами, дон Фелисио?
– Я? Да я ни за какие блага не покину вас в таких обстоятельствах!
– Ну, так идемте. Люди, наверное, собрались.
Они вышли.