Текст книги "Лесник"

Автор книги: Густав Эмар

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 15 страниц)

ГЛАВА VII. Где доказывается, что иногда полезно подслушивать беседу некоторых особ

Положение капитана Лорана было довольно странно в эту минуту: он снял дом и внес плату за целый год вперед, следовательно, по праву был хозяином Цветочного дома. Между тем он тайком прокрался в него через подземный ход и потайные двери с пружинами, тогда как, напротив, владелец, который не должен был уже входить в дом без разрешения того, кому уступил его, вскоре на виду у всех войдет в него через парадный ход и отопрет внутренние двери оставленными им у себя против всякого законного права вторыми ключами.

Как это часто бывает в жизни, случай все устроил по своей прихоти, и два этих человека невольно поменялись ролями.

Не руководил ли перст Божий всеми событиями, с первого взгляда такими нелогичными?

Как бы то ни было, авантюристы, совершенно не заботясь о будущем, жили только настоящим, усердно отдавая должное добытым Хосе запасам.

В течение всего времени пути индеец был верен, предан и находчив. Буканьеры невольно поддавались чувству, которое влекло их к нему, и, сами того не подозревая, мало-помалу начинали испытывать к нему искреннюю дружбу.

Хосе, однако, со своей стороны, оставался неизменен, он не выходил из своей роли подчиненного, но без раболепства и без заискивания, готовый на все, чтобы услужить, он, тем не менее, не делал никаких попыток более тесно сойтись с флибустьерами и, зная, что нужен, даже необходим, с редким тактом, которым был наделен в высшей степени, заставлял добродушием, простой и заразительной веселостью прощать себе это досадное с точки зрения гордых и щепетильных людей положение зависимости.

На этот раз трапеза длилась долго и сопровождалась забавными рассказами. Авантюристам нечего было торопиться, они убивали время, осушая стакан за стаканом и разговаривая обо всем, что приходило в голову.

Однако к концу ужина разговор принял более серьезный оттенок – в сущности, буканьеры играли в опасную игру и в случае проигрыша могли поплатиться головой; тут было над чем призадуматься.

– Вот мы и в Панаме, благодарение Богу, целые и невредимые! – сказал наконец капитан Лоран.

– Пока нас не повесят, – прибавил Мигель Баск, прихлебывая вино из громадного стакана.

– Ну тебя к черту с такими разговорами! Подумаем лучше о наших делах. Хосе, друг мой, десять человек из наших захвачены в плен этой зеленой рожей – доном Пабло Сандовалем.

– Хотел бы я в отместку захватить его корвет, – заметил Мигель.

– Терпение, брат, дойдет и до этого очередь.

– Надеюсь.

– Ты слышал, что наши товарищи попались в руки испанцев, друг Хосе?

– Слышал, капитан, – ответил проводник. – Здесь никто нас не услышит, и я могу называть вас таким образом.

– Называй как хочешь, любезный друг, лишь бы ты сообщал нам приятные вести, – вмешался Мигель, – и я ведь капитан, черт возьми!

– Знаю; ваша слава настолько велика, что не знать вас нельзя.

– Благодарю. Итак, ты говорил капитану Лорану…

– Что слышал о ваших товарищах, захваченных в плен, и это опечалило меня.

– Надо спасти их! – вскричали в один голос оба авантюриста.

– Об этом-то я и думаю… Здесь все делается за деньги, но дело не шуточное, даже очень опасное, ведь речь идет о Береговых братьях.

– Возможно ли спасти их? – спросил Лоран взволнованно.

– Все возможно, – со значением ответил проводник.

– Так мы сделаем это!

– Но обойдется не дешево.

– Велика беда, был бы успех!

– У вас есть деньги?

Капитан Лоран усмехнулся с пренебрежением.

– Деньги? – повторил он. – Мы с товарищем имеем векселя на первых банкиров в городе на сумму свыше двух миллионов пиастров.

– О-о! Так много!

– Даже больше. Умеешь ты читать?

– Умею, – улыбаясь, ответил проводник. – Вас удивляет, что индеец обучен грамоте?

– Ничто в тебе не удивит меня, любезный друг. Смотри. Капитан достал из кармана бумажник, раскрыл его и разложил перед краснокожим все находившиеся в нем бумаги.

Тот стал рассматривать их с величайшим вниманием.

– Все эти векселя действительны, – сказал он наконец.

– Еще бы!

– Ваши товарищи будут спасены.

– Ты мне ручаешься?

– Ручаюсь.

– Тогда я спокоен! Во сколько нам это обойдется?

– В пятьдесят тысяч пиастров, по меньшей мере.

– Это пустяки. Вот вексель на сто тысяч на фирму Олибарьета.

– Первую и, следовательно, богатейшую в Панаме.

– Завтра же получи деньги и приступай к действиям.

– Не замедлю.

– Какова будет наша роль во всем этом?

– Сам еще не знаю, смотря по обстоятельствам.

– Очень хорошо; итак, это дело решенное.

– Вполне.

– Где мы спрячем их?

– Здесь же.

– Правильно, таким образом они будут у нас под рукой, когда настанет минута действовать.

– Нам нельзя терять времени, – заметил Мигель. – Задача наша не шуточная; двадцать восьмого марта должен быть дан сигнал эскадре, месяц на подготовку наших батарей – этого маловато.

– Но достаточно, если подходить к делу с умом и храбростью, – сказал Лоран.

– Ни в том, ни в другом у вас недостатка не окажется, капитан, – заметил Хосе.

– Но кто же даст сигнал эскадре?

– Я, если хотите, – ответил Хосе.

– Посмотрим, – продолжал Лоран. – Прежде всего надо овладеть асиендой дель-Райо – это сильная позиция.

– И хорошо укрепленная; она неприступна, – прибавил Мигель.

– Есть у тебя там связи, Хосе?

– Очень мало, капитан, ведь я бедный индеец и ничего больше.

– Ну, мне так ты кажешься королем, – весело сказал Мигель, – разумеется, королем без владений.

Индеец улыбнулся, но ничего не ответил.

– Я собираюсь во что бы то ни стало завладеть асиендой, – сказал Лоран, – она будет в моей власти, хотя бы пришлось брать ее приступом.

– Мы примем меры, дружище, когда настанет время; с тех пор как мы попали в эти края, с нами случилось столько удивительных вещей, и в особенности таких полезных для наших целей, что я спрашиваю себя, не откроет ли нам добрая фея двери асиенды, когда мы захотим завладеть ею.

Теперь была очередь капитана Лорана улыбаться, хотя он не счел нужным возражать.

– Что касается меня, – заключил Мигель, – то больше всего я жажду захватить корвет.

– И он будет твоим!

– Вы обещаете?

– Честное слово, до истечения недели.

– Благодарю, – ответил Мигель искренне.

Эти два льва никогда не сомневались друг в друге, обещанное одним было в глазах другого все равно что сделано.

– Скажи, пожалуйста, Хосе, поскольку тебе известен край, не можешь ли ты разыскать некоего Педро Серано? – спросил Лоран.

– Чем он занимается и кто он, капитан?

– Кто? Самый натуральный мошенник, а что делает – право, не знаю. Одно я знаю достоверно – он должен жить в Панаме или в окрестностях.

– Как давно?

– Лет тринадцать или четырнадцать.

– И вам необходимо отыскать его?

– Больше всего на свете. Для него одного я предпринял эту свою отчаянную экспедицию.

– Хорошо, капитан, я отыщу его, хоть бы он скрывался в недрах земли.

– Запомни хорошенько, друг Хосе, что в тот день, когда ты отыщешь мне этого человека… ведь ты знаешь меня, не правда ли?

– Знаю, капитан, очень люблю вас и удивляюсь вам.

– Ну, Хосе, в тот день обратись ко мне с любой, даже самой невозможной просьбой, и – клянусь честью дворянина и Берегового брата! – она будет исполнена.

– Вы не шутите, капитан? – вскричал проводник, и в глазах его сверкнула молния.

– Никогда в жизни не говорил вернее! Вот моя рука, Хосе.

– Решено, капитан, я найду этого человека.

– Сдержи свое слово, а я сдержу свое.

– Вот тебе и моя рука, Хосе, – вмешался Мигель, – раз капитан Лоран берет на себя обязательство, я также беру его. Хотя я понятия не имею, о ком он говорит, это имя для меня ровно ничего не значит, отыщи этого мерзавца и полагайся на меня.

– Благодарю, капитан Мигель, – ответил проводник с волнением, странным для человека, который всегда владел собой.

– Однако как долго не едут наши молодцы, – заметил Лоран, набивая трубку.

– Сейчас шесть часов, капитан, не пройдет и получаса, как они будут здесь. Но позвольте, здесь курить нельзя, запах табака может нас выдать.

– Это правда, ей-Богу! А ведь мне и в голову не пришло. С этими словами Лоран положил трубку на стол.

– Как же мы увидим их? – прибавил он. Проводник выдвинул и убрал во внутренние пазы две-три

тоненькие дощечки.

– Отсюда видна вся комната, где они будут находиться. Щели, которые я открыл, находятся в украшениях потолка и совершенно незаметны снаружи, поглядите.

Капитан наклонился к отверстиям, которые находились почти наравне с его плечом, и стал всматриваться.

Отверстия достаточной величины просверлены были так, чтобы одним взглядом можно было легко охватить всю комнату.

Комната эта, просторная и хорошо, даже роскошно меблированная, была скорее гостиной, чем кабинетом.

Несколько небольших свертков лежало на столе.

– Что это за свертки? – спросил капитан.

– Жемчуг.

– Гм! Должно быть, на громадную сумму!

– Из-за этих-то свертков дон Хесус Ордоньес сюда и скачет.

– Возможно, – с приливом надменности ответил Лоран. – Между тем, стоило ему только потребовать, и я счел бы за долг немедленно возвратить их.

– И вместе с тем вы узнали бы, что дон Хесус Ордоньес де Сильва-и-Кастро занимается контрабандой, чего именно он и хотел избежать.

– Это правдоподобно, но, думаю, здесь кроется еще что-то.

– Об этом мы скоро узнаем, надеюсь.

– Терпение!

– Самое главное сделано, капитан… Э! А вот и наши друзья! Слышите? Минут через десять они будут здесь.

Действительно, со двора донесся сильный шум, слышался звук отпираемых и затворяемых дверей, шаги стали раздаваться все ближе, наконец дверь кабинета растворилась и в нее вошли дон Хесус и дон Пабло в сопровождении третьего лица.

– Так я и знал! Тут кроется что-то еще, – прошептал проводник. – По местам, сеньоры, и ни слова!

Все трое приникли к отверстиям.

У дона Хесуса и дона Пабло одежда была в беспорядке и вся в пыли, как бывает после дальнего переезда верхом.

Сопровождал их высокий старик невзрачного вида, с хитрым лицом и блестящими маленькими бегающими серыми глазками. Он был с ног до головы одет в черное, в шляпе того смешного фасона, который веком позднее, после представления Фигаро, прозвали «доном Базилио».

– Сеньоры, – произнесла эта мрачная личность, – я имел честь получить ваше извещение всего полчаса назад и поспешил явиться на зов. Вероятно, речь идет о чем-то важном.

– И даже очень, сеньор коррехидор1616
  Коррехидор – администратор, судья в городах и провинциях Испании и ее колоний.


[Закрыть], – ответил капитан Сандоваль. – Прошу садиться, сеньор дон Кристобаль Брибон-и-Москито, нам надо переговорить о серьезном деле.

– Весь к вашим услугам, любезные сеньоры, – ответил, садясь, коррехидор дон Кристобаль Брибон-и-Москито, фамилия которого метко обрисовывала его, если душа соответствовала внешности.1717
  Испанцы всех комаров называли москитами (от испанского слова moscas – муха).


[Закрыть]

– Что нового у нас здесь, сеньор дон Кристобаль? – спросил дон Хесус.

– Да немного, сеньор.

– Хорошего?..

– Ровно ничего.

– А дурного?

– Много.

– Черт возьми, как видно, дело дрянь! – вскричал дон Пабло.

Судья благоговейно перекрестился.

– Не поминайте проклятого, любезный капитан, прошу вас, – заметил он с притворным лицемерием, – это приносит несчастье.

– К черту ваши гримасы! – возразил запальчиво капитан. – Я просто выхожу из себя, когда вижу такого старого плута, как вы, вечно бормочущего молитвы.

– Дела делами, капитан, – возразил судья тоном оскорбленного достоинства, – но они не должны мешать мне спасать мою душу!

– Спасать вашу душу! Да будет вам вздор-то молоть, поговорим о деле. Ей-Богу! Мы здесь не для того, чтобы терять время на ваше смешное жеманство, ведь вы даже хуже нас.

– Сохрани меня от этого Господь! – вскричал судья, осенив себя два-три раза крестным знамением и круто переменив тон. – Ведь контрабанда – не преступление!

– Нет, но воровство – грех, да еще величайший из смертных грехов, – грубо перебил его капитан. – Вам, как судье, должно быть хорошо известно – преступление ли кража или нет, – посмеиваясь, заключил он.

– Капитан! – воскликнул с гневом коррехидор. – Да простит мне Бог, что я не в силах дольше владеть собой, но подобные оскорбления…

Ссора была неминуема между грубым моряком и лицемерным чиновником, дон Хосе понял это и вмешался, чтобы положить ей конец.

– Полноте, сеньоры! – вскричал он повелительно. – Что это за речи между друзьями и товарищами? Мы здесь для того, чтобы заниматься нашим делом, и ни для чего другого.

– Правда, дон Хесус, – ответил капитан. – Сеньор коррехидор, я погорячился и прошу у вас извинения.

– Все оскорбительное я слагаю к ногам моего Господа, – ответил злопамятный судья.

– Итак, вы говорили, дон Кристобаль, – продолжал дон Хесус, – что из новостей имеются только дурные.

– И не мелочь – увы, сеньор, не мелочь!

– В каком смысле?

– Нас подозревают! Наше товарищество было выдано правительству.

– Кто изменник?

– Не знаю, но разыщу его. Губернатор призвал меня к себе четыре дня тому назад.

– Ага! Дон Рамон де Ла Крус против нас?

– Самой ожесточенный наш противник.

– Он, видно, не может простить нам барышей последней сделки, которые он считал в своих руках, а мы так искусно увели у него из-под носа, – заметил капитан, посмеиваясь.

– Именно так, он не может перенести своего поражения.

– Я это понимаю, сто тысяч пиастров у собаки под хвостом не валяются, как говорят простолюдины.

Все трое рассмеялись.

– Что же сказал вам губернатор? – продолжал дон Хесус спустя некоторое время.

– Вот его собственные слова: «Сеньор дон Кристобаль Брибон-и-Москито, вы – главный коррехидор в городе; при этом звании долг велит вам не только печься о безопасности жителей, но и соблюдать выгоды казны. Вы же постыдно пренебрегаете своими обязанностями: контрабанда принимает чудовищные размеры. Я подозреваю несколько весьма высокопоставленных лиц в городе; берегитесь, чтобы я не напал на доказательства вашего сообщничества с ними и не потребовал вашего отстранения от должности!» С этими словами он отпустил меня.

– Положение стало опасным. Что же вы сделали, сеньор? Обычно вы изворотливы.

– Увы! – ответил судья своим протяжным и льстивым голосом. – Я понял, что все пропало, если не прибегнуть к решительным мерам. Я велел схватить первых попавшихся презренных индейцев, по моему приказанию им сунули на пятнадцать тысяч пиастров жемчуга в пояс, и таким образом я сам привел их к губернатору.

– Ага! Что же он сделал? Пятнадцать тысяч пиастров – большая сумма.

– Надо было покориться неизбежному, любезный сеньор, я записал их на общий расход общества.

– Гм! Что же дальше?

– Как я ожидал, сеньор, так и случилось: губернатор взял жемчуг и отослал меня, осыпав похвалами и рассыпаясь в извинениях. Таким образом я удостоверился, что подозрения его основаны лишь на одних неопределенных доносах и ни одного имени ему не известно.

– Так значит, на первый случай мы спасены?

– Надеюсь.

– А что же сталось с индейцами, которых вы захватили?

– К моему глубокому сожалению, я должен был велеть повесить их вчера, но, разумеется, умываю руки в этом деле – приказание исходило от дона Рамона де Ла Круса, а не от меня, я только повиновался его воле.

– Мы и не ставим вам этого в укор.

– Потом я дал три пиастра настоятелю францисканского монастыря, чтобы он помолился за их души.

– О! Я узнаю в этом вашу бережливость, которая так благородно согласуется с вашей просвещенной верой! – не мог удержаться от насмешки капитан.

Дон Хесус опять поспешил вмешаться, чтобы предотвратить новую ссору, которую могла вызвать насмешливая выходка моряка.

– Каково же ваше мнение, дон Кристобаль, обо всем случившемся?

– Да, да, послушаем-ка ваше мнение, я не прочь был бы узнать его; один раз не закон, да и вам для разнообразия неплохо бы разок высказаться откровенно.

Дон Кристобаль Брибон-и-Москито бросил на своего оппонента взгляд, исполненный надменности и презрения.

– Я думаю, – сказал он, – что подозрения на наш счет скорее временно усыплены, чем уничтожены вовсе, и пробудятся при первом же случае с удвоенной силой.

– И я так думаю, дон Кристобаль, но что вы подразумеваете под этим первым случаем?

– То, что подозрения с новой силой возникнут в уме губернатора, как скоро он проиграет полученные от нас хитростью пятнадцать тысяч пиастров – будьте уверены, что он все отлично понимает и ничуть не проведен нами.

– Разумеется, нет, – подтвердил неисправимый капитан, – это он нас провел.

– Вполне разделяю ваше мнение. И вы заключаете из этого, любезный сеньор коррехидор…

– Я заключаю, дон Хесус, что положение наше опасно, очень опасно, даже может привести к катастрофе.

– И я это полагаю, но мне приятно было бы услышать, как, по вашему мнению, нам следует поступить теперь.

– Я вижу один только выход из западни.

– А именно?

– На время, по крайней мере, совсем прекратить нашу деятельность и ловко направить подозрения на других лиц, которые таким образом поплатятся за все вместо нас. В сущности, это устроить не трудно.

– Но и не так легко, как вы думаете.

– Почему же, дон Хесус?

– Господи! Да по той простой причине, что все так или иначе занимаются запрещенным торгом в Панаме, ведь ни для кого это не тайна, и дон Рамон де Ла Крус знает об этом не хуже кого-либо, вот потому-то я и думаю, что, обратившись к нам, он имел особую на то причину, и кто знает, не лучше ли дон Рамон снабжен сведениями на наш счет, чем заблагорассудил выказать вам?

– К тому же, – прибавил капитан, – ваша выдумка с индейцами, которую вы считаете такой искусной и хитрой, просто глупость и страшная ошибка.

– Капитан!

– Да, сеньор, повторяю, глупость и страшная ошибка! Дон Рамон де Ла Крус далеко не олух, он сунул себе в карман наши пятнадцать тысяч пиастров, но разгадал проделку, как Бог свят! С помощью этой вашей гениальной выдумки он узнал все, что ему было нужно, и будьте уверены – он не преминет воспользоваться этими сведениями. Благодаря вашей трусости его подозрения, если они прежде существовали, превратились в уверенность, и скоро вы увидите последствия ваших гениальных соображений.

– Если только мы не пресечем зла в самом корне и немедленно!

– Я был бы рад этому, сеньор, и чем скорее, тем лучше.

– Выслушайте меня внимательно, дон Кристобаль, ни одного слова не пропустите мимо ушей, дело чрезвычайно важно.

– Слушаю во все уши.

– Послезавтра около полудня я прибуду в Панаму со своей дочерью Флорой, капитаном Сандовалем и несколькими слугами.

– Как прибудете в Панаму?

– В эту же ночь я вернусь на асиенду, понимаете?

– Ровным счетом ничего, но все-таки продолжайте.

– Я остановлюсь в своем доме на Пласа-Майор, где все будет готово для моего приезда.

– Не лучше ли вам было бы остановиться здесь?

– Ну, видно, что вы меня вовсе не понимаете; постараюсь говорить яснее, если возможно.

– Очень был бы признателен вам за это, весьма важно, чтобы я понял вас хорошо, иначе не смогу удачно содействовать.

– Втолковать будет трудно, – побурчал капитан, посмеиваясь по своему обыкновению.

– Вчера после землетрясения, – продолжал дон Хесус, – которое, вероятно, почувствовали и здесь…

– Действительно, сеньор, несколько ударов были ощутимы, но благодаря милосердному заступничеству Пресвятой Девы Марии нам не приходится оплакивать ни одного несчастья.

– Тем лучше… Итак, после землетрясения ко мне на асиенду прибыл путешественник со слугой и проводником-индейцем и попросил приюта. Разумеется, я принял гостя с полным радушием.

– До сих пор я не вижу…

– Этот путешественник – один из знатнейших вельмож при испанском дворе; он едет сюда и должен быть в городе завтра, так как уехал из асиенды сегодня утром на рассвете.

– Ага!

– О его прибытии давно уже оповещен губернатор.

– Как же зовут этого путешественника?

– Дон Фернандо Гарсиласо, граф де Кастель-Морено. Он племянник вице-короля Новой Испании и даже, если не ошибаюсь, немного сродни губернатору Кампече.

– Этого вельможу действительно ждут с нетерпением, сеньор! Два дня назад в гавань вошла каравелла, доверху груженная одними его вещами.

Слушатели со значением переглянулись.

– Но я не вижу еще, какое отношение… – начал было судья.

– Подождите, сейчас дойду и до этого. Графу понадобилось снять дом, и я сдал ему свой.

– Который?

– Вот этот самый.

– Как! Этот дом, который так удобен для нас?

– Именно потому и сдал. Разве не решено, что мы, по крайней мере на время, должны прекратить нашу деятельность? Присутствие здесь графа де Кастель-Морено уничтожит все возможные подозрения относительно этого дома, которые могли возникнуть вследствие его уединенного положения. Кроме того, граф имеет большой вес, влияние его громадно; я поступил с ним так, что должен был внушить к себе доверие, он считает себя моим должником за оказанную ему услугу, знакомство с ним я буду поддерживать усердно, постараюсь втереться к нему в доверие, и это не будет трудно, так как он молод, кажется добр, благороден и совершенно неопытен. Разумеется, он станет нам покровительствовать, в случае нападения защитит нас, и нам нечего будет опасаться, держась его. Понимаете теперь?

– Отлично понимаю, сеньор, вы прекрасно умеете устраивать дела!

– К тому же, граф беден, – продолжал асиендадо, – он сам мне признался в этом. Кто знает, если искусно подойти к делу, не сумеем ли мы сделать из него не только друга, но и сообщника?

– Вот мастерская шутка была бы, ей-Богу! – вскричал судья в порыве восторга, но тотчас же, опомнившись, осенил себя крестным знамением и пробормотал благоговейно: – Да простит мне Господь, что я произнес Его святое имя всуе!

– Для достижения этой цели, которую я вовсе не считаю невозможной, – продолжал дон Хесус, – нужны осторожность и ловкость.

– Главное, надо впутать его как-нибудь в дело, остальное придет само собой.

– Совершенно справедливо, любезный дон Кристобаль, это я беру на себя и преуспею в том, клянусь вам.

– Нисколько не сомневаюсь.

– Здесь у нас остается еще некоторое количество товара, который следует сейчас же скрыть. Можете вы взять его к себе?

– Это крайне затруднительно. Разве здесь, в доме, нет какого-нибудь чердака или подвала, или, наконец, потайного угла, где можно было бы спрятать товар без опасения, что его отыщут?

– Увы, любезный коррехидор, дом этот, как вам известно, нечто вроде беседки или охотничьего павильона, в нем нет ни подвалов, ни тайников.

– Это весьма неприятно.

– Утешьтесь; товар, о котором я говорю, не займет много места: всего-то несколько пачек жемчуга и два-три тюка расплющенной серебряной посуды. Как только стемнеет, мы сможем перенести их к вам так, что никто и не заметит, и легко сделаем это в один прием.

– Если это необходимо, – согласился коррехидор в полном отчаянии.

– Не пугайтесь из-за ерунды, дон Кристобаль, послезавтра я все заберу у вас обратно, только заранее навьючьте на мула, когда по своем прибытии в город я проеду мимо вашего дома; мул с навьюченным на него товаром смешается с моими мулами, и никто ничего не заметит.

– Так-то лучше, я весь к вашим услугам.

– Разумеется, с условием иметь большие барыши и ничем не рисковать, – заметил презрительно капитан.

– Что ж прикажете? – наивно возразил судья. – Ведь я главный коррехидор, одно из первых лиц в городском управлении, мое звание ставит меня на вид, прежде всего мне надо охранять свое доброе имя и стараться не потерять уважение публики.

– Как же, как же! – вскричал капитан с насмешливым хохотом. – И счастлив же город, черт возьми, где такая администрация! Если правосудие наблюдается и не всегда, действует оно, по крайней мере, быстро; пример тому – бедняги-индейцы, которых вы так проворно вздернули на виселицу.

Судья встал, весь позеленев от злости. Но дон Хесус опять вмешался.

– Полноте! Полноте! – вскричал он. – Что вы это, сеньоры? Нам пора приниматься за дело – надо скорее все убрать с глаз долой.

Дон Кристобаль прикусил свои тонкие губы и бросил ядовитый взгляд на моряка, а тот презрительно пожал плечами и замолчал.

Все трое взялись за пачки с жемчугом, которые лежали на столе, и вышли из кабинета.

Еще некоторое время слышно было, как они ходили взад и вперед по дому, но по прошествии четверти часа все окончательно смолкло.

Ночь была темная, хоть глаз выколи.

– Что вы обо всем этом скажете? – обратился индеец к Лорану, зажигая свечу.

– Скажу, что это канальи, каких свет не видывал, а судья со своим набожным видом и приторной кротостью – самый отвратительный из всех.

– Мне капитан по душе, – заметил Мигель.

– Впрочем, я узнал многое, что для нас очень важно, – продолжал Лоран, – прибытие каравеллы, виды на меня достойного дона Хесуса, из которых я надеюсь извлечь свои выгоды, и плюс уверенность, что никто не знает тайников этого дома.

– Поскольку мы теперь здесь хозяева и нам нечего бояться посторонних глаз, не желаете ли вы, капитан, чтобы я ознакомил вас с подробным устройством этих тайников?

– Разумеется, желаю, Хосе, и немедленно: пока нам нечего делать, следует воспользоваться свободным временем.

Путешественники немедленно приступили к осмотру, который и произвели тщательно, со всеми подробностями, в продолжение нескольких часов. Было около полуночи, когда он наконец был кончен и три путешественника могли насладиться отдыхом.