Текст книги "Пропавшие сокровища"

Автор книги: Григорий Гребнев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 10 страниц)

МОНАСТЫРСКИЙ СТОРОЖ

Джейк Бельский уже обратил внимание на странное поведение монастырского сторожа, деда Антона. Последний разговор с ним на берегу озера укрепил в Джейке уверенность, что старик этот что-то знает о книжном кладе Грозного. Прежде чем поговорить с ним решительно, он стал собирать сведения о старом стороже и с разрешения директора музея Янышева получил доступ к личным делам сотрудников музея.

Послушав рассказ Стрелецкого о посещении Грозным этого монастыря, Джейк вечером направился в канцелярию музея. Ключ от комнаты отдела кадров он получил от директора…

…Джейк сидел за чьим-то письменным столом и внимательно просматривал «личные дела» сотрудников музея. Особенно внимательно изучал он одну пожелтевшую от времени справку. Пристроившись поближе к свету и вынув из кармана лупу, Джейк пристально разглядывал эту бумажку. То, что он обнаружил, так удивило его, что он даже присвистнул.

Внимательно осмотрев справку, Джейк, наконец, отошел от лампочки. Он собирался водворить справку в скоросшиватель, но, подумав, аккуратненько сложил ее и сунул в свой бумажник.

– Вот это открытие!-тихо произнес он и задумался. – А впрочем, может быть, это и к лучшему…

Уложив папки с «личными делами» на прежнее место, Джейк погасил огонь и отправился в гостиницу.

Кортец в своем номере уже поджидал его. Расставив на столе банки со шпротами, с зернистой икрой, тонко нарезанную буженину и ломтики лимбургского сыра, он осторожно вытаскивал пробку из бутылки с массандровским портвейном.

– Ага! Товарищ Богемский! Вы пришли вовремя! – воскликнул он по-французски, потирая руки от удовольствия и с вожделением глядя на стол. – Не кажется ли вам, душа моя, что этот стол сервирован не хуже, чем мой круглый столик в Париже?

– Да, мсье, – вежливо согласился Джейк. – Здесь не хватает только одного…

– Чего? – тревожно спросил Кортец.

– Не «чего», а «кого», мсье… Мадлен!

– Мадлен! – задумчиво произнес Кортец, но быстро спохватился. – Эй, эй, товарищ Богемский! Это что за намеки?

Он уселся за стол и приглашающим жестом указал на стул.

– Садитесь и выкладывайте, мистер Шерлок Холмс, что обнаружили вы в конторской келье этой Пармской обители?

– Я сделал сенсационное открытие, мсье Кортец. – спокойно сказал Джейк, не садясь и беря в руки полотенце и мыло.

Кортец посмотрел на него с любопытством.

– Какое?

– Сейчас я помою руки и расскажу вам все, мсье.

– Держу пари, что вы открыли какую-то тайну! – воскликнул Кортец, – Это написано на вашем мраморном челе.

– Да, мсье, вы угадали…

Кортец усмехнулся.

– Арабы говорят: «Если ты хранишь тайну, она твоя пленница, если ты не хранишь ее, ты ее пленник.

– Сейчас я умоюсь, мсье, и мы вместе с вами станем пленниками одной любопытнейшей тайны,-сказал Джейк н вышел из комнаты.

Через пятнадцать минут он уже сидел с Кортецом за столом.

– Итак, какую тайну открыли вы, душа моя?-спросил Кортец, любовно разглядывая фужер с пламенным и ароматным вином.

Джейк равнодушно взглянул на фужер и сказал так, будто сообщил название налитого вина:

– Я узнал, что дед Антон, древний сторож Сиверского монастыря, не кто иной, как… мой родной дядя.

Кортец поставил фужер и оторопело поглядел на своего молодого соратника:

– Простите… Я вас не понял, Джейк. Повторите…

– Разбираясь в документах сотрудников музея, – тоном участника делового совещания объяснил Джейк,– я нашел вот эту справку…

Он вынул из бумажника пожелтевшую бумажку и передал ее Кортецу.

– Как видите, мсье, эта справка выдана более тридцати лет назад каким-то вологодским домкомом гражданину Белову Антону Николаевичу. По этой справке нынешний сторож «дед Антон» был когда-то принят в монастырь-музей на работу,-пояснил Джейк.

– Ну и что же? – с Недоумением разглядывая справку, спросил Кортец.

Джейк подал ему лупу.

– Рассмотрите внимательно имя и фамилию.

Кортец прищурил один глаз и с минуту глядел на справку через лупу. Наконец, поднял глаза на Джейка и сказал:

– Подчистка…

– Да… Имя «Антон» явно переделано и скорее всего из «Платона», а фамилия «Белов» здесь была длиннее, думаю, что – «Бельский». Отчество то же, что и у моего отца, – «Николаевич»…

Кортец привстал. Он не лишен был способности удивляться, но в эту минуту его состояние скорее напоминал^ столбняк, чем удивление.

– Князь Платон Бельский? Тот самый?

– Думаю, что тот самый,-спокойно ответил Джейк. – Вам дать воды, мсье?..

– А вам?

Джейк взял фужер с вином и сказал с улыбкой:

– А я, пожалуй, выпью от радости, что нашел родного дядю.

Кортец заговорил нетерпеливо:

– Перестаньте играть комедию, Джейк. Этот оперный князь-мельник меня серьезно всполошил.

– А меня нет, – холодно ответил Джейк. – Я убежден, что это именно он, соперник моего отца, и такой же охотник за книжным кладом, как и мы. Если это так, значит мы с вами, мсье, приехали туда, куда надо.

– Но он уже, наверное, пошарил тут до нас. В его распоряжении было тридцать лет! – раздраженный спокойствием Джейка, проворчал Кортец.

– Он мог шарить здесь сто лет, мсье, и ничего не найти. Потому что план тайника был в руках у моего отца, а не у него.

– Вот как?! – насмешливо воскликнул Кортец. – А вы не забыли, что он про Годунова сказал?

– Я расшифровал это так: он слыхал все наши разговоры по-французски, он знает, зачем мы приехали сюда, и хочет нас выпроводить. Князь Платон, видимо, не потерял надежды найти здесь тайник Ивана Грозного…

Кортец в раздумье зашагал по комнате. Остановившись у окна, он долго, но невнимательно смотрел на высокую крепостную стену монастыря, уходившую вдаль из-за березовой рощи сиверского «Парка культуры и отдыха».

– Это опасный человек, Джейк, – заговорил он, наконец.– Такой же опасный, как и профессор Стрелецкий… Я думаю, что мы должны установить с ним контакт, а затем как-то избавиться от него.

– А заодно и от Стрелецкого… – подсказал Джейк.

– Джейк! – строго сказал Кортец. – У вас часто появляются дельные мысли, очень дельные… Но если бы вы могли не делиться ими со мной… Вспомните ваше обещание в Париже! Я хочу оставаться в стороне от некоторых ваших весьма необходимых мероприятий. Вам 25 лет, а мне как раз наоборот – 52, и даже один год тюрьмы для меня будет моим последним годом…

Джейк осклабился и смотрел на него с уничтожающей иронией:

– Я все помню, мсье… Я помню свое обещание. Я помню даже то, что вы получаете от треста пятнадцать процентов, а я только десять… Но я аристократ и свое обещание сдержу.

– О кей!.. Да благословит вас аллах и святая дева!– сказал Кортец и молитвенно воздел очи к потолку.

* * *

А утром на другой день Тася пришла в комнату Волошина на первом этаже Дома колхозника и застала его разглядывающим какой-то фотоснимок. Тася подошла к нему и стала смотреть через плечо.

– М-да… Полное разочарование,-сказал Волошин.– Красочная мозаика стала серой, и вся прелесть этого удивительного церковного пола поблекла.

– Профессор говорит, что мозаику сделали по указанию Грозного, после первого его приезда в монастырь,– с сожалением произнесла Тася.-Как жалко!

– Напрасно я не прихватил с собой цветную пленку… А остальные снимки хороши. Посмотрите, Настенька, на эту башню над озером: ни дать, ни взять – богатырь стоит, как вечный страж в дозоре.

– Правда! – восхищенно воскликнула Тася. – А вы заметили, Ваня, что на многих старинных русских церквах все купола разные?

– Заметил. Ну, что ж, это хорошо. Нет однообразия. Народ большой, натура неуемная и искусство такое же.

– А на вологодской Софье купола симметричные, один большой в центре, а четыре поменьше по углам… Когда смотришь прямо, видишь одну большую главу в центре и две малые по бокам. Я смотрела и все припоминала, где я их уже видела?

– Ну и что же? Припомнили? – с интересом спросил Волошин.

– Припомнила, Ваня: Третьяковская галерея. Васнецов. «Три богатыря». В центре Илья Муромец, а по бокам – Алеша Попович и Добрыня Никитич… Ну, вот! Вы опять смеетесь…

– Да нет же, Настенька! Умница вы моя! – воскликнул Волошин. – Это здорово подмечено. Конечно, Васнецов это знал. Так вот с какой натуры он своих богатырей писал? Ох, и хитрый колдун!

– Вы говорили, что я сумасшедшая, а теперь говорите, что я умница, – лукаво поглядывая на Волошина, сказала Тася.

– Я и сейчас тоже говорю: вы умница, но…

– С придурью?

– Нет, с… ну, с сумасшедшинкой, что ли.

– А вам такие не нравятся? – кокетливо спросила Тася.

– Нравятся?.. Это не то слово, Настенька, – сказал Волошин и протянул к Тасе руку, но она увернулась, засмеялась и отбежала к окну.

– Какой чудесный день сегодня, Ваня! – вдруг Тася что-то вспомнила. – А что, если я попрошу этого художника… Как его?.. Еланский, что ли? Попрошу зарисовать мозаичный пол в красках.

Волошин нахмурился и подошел к ней.

– Ни в коем случае не делайте этого.

– Почему?

– Я не люблю его.

– Напрасно. Он делает чудесные зарисовки.

– Я ему голову оторву! – свирепо крикнул Волошин.

– За что, Ваня! – насмешливо глядя на него, спросила Тася.

– Это подозрительный тип… – угрюмо сказал Волошин. – Приехал, шныряет тут по всему монастырю, во все сует свой нос… Куда ни повернись, он уж тут как тут и все в блокнотике малюет. Проныра! Не люблю таких…

– Но он для того и приехал из Вологды, чтоб все увидеть и зарисовать.

– Из Вологды ли? – многозначительно спросил Волошин. – А не из Москвы ли? И вообще, Настенька, он внушает мне подозрение. Не он ли у Клавдии Антиповны на Ордынке побывал и письма Евгении Бельской прикарманил?

– Что вы?! – в ужасе воскликнула Тася. – Почему вы так решили?

– Имею основания… – с таинственным видом сообщил Волошин и тихо добавил: – Но вас я прошу об этом пока ни слова. Не общайтесь с ним…

Тася согласно закивала головой:

– Да, да! Конечно!.. А с виду он такой симпатичный.

– Настоящий жулик всегда бывает с виду симпатичный, – с апломбом изрек Волошин. Желая переменить разговор, он отошел от окна и снова обратился к снимку мозаичного пола. – Сплошная серятина…

– А если покрасить? – нерешительно спросила Тася.

– Ну, нет! Будет не то… А ведь как интересно расположены цветные плитки. Тут целый узор.

Тася заглянула в снимок:

– Цветные плитки мозаики, став серыми, образовали единую извивающуюся линию.

– Верно… – согласился Волошин. – Смотрите, вот она начинается здесь у притвора подле огромного ромба, похожего своими очертаниями на Кузнецкую башню, а дальше вьется… Здесь в середине кружок, за ним снова витками идет линия. А вот тут ее конец помечен крестиком. Интересно!

Тася задумчиво глядела в окно.

– Я не понимаю, почему тотчас же после своего посещения монастыря Грозный велел в этой церкви настлать такой причудливый пол?

– Наверное, в память об умершем маленьком сыне,– неуверенно произнес Волошин.

– А в каком месте он велел тайник для книг вырыть?-спросила Тася.

– Профессор Стрелецкий уверен, что тайник должен находиться где-то между Кузнецкой башней и церковью Иоанна Предтечи. А почему вы об этом спрашиваете, Настенька?

Тася молча взяла в руки снимок и стала пристально разглядывать ромбовидную серую плитку, от которой на снимке, извиваясь, тянулась сплошная линия с крестиком на конце. Ромбовидная плитка действительно своими очертаниями напоминала Кузнецкую башню.

– Неужели… – тихо произнесла Тася.

– Что с вами? – спросил Волошин.

Тася положила снимок:

– Нет… Это мне показалось.

– Что вам показалось?

– Нет, нет! Не скажу. – Она засмеялась. – Вы опять будете называть меня сумасшедшей…

* * *

Позавтракав, молодые друзья вновь отправились в монастырь. Но как только они вошли на главный двор, Волошин схватил Тасю за руку:

– Стоп! – строго сказал он. – Нам, кажется, не бесполезно будет понаблюдать за «умельцем живописных дел».

– За кем? – недоуменно глядя вперед, спросила Тася.

– За художником Еланским…

– Неужели вы серьезно думаете, что он украл письма Евгении Бельской? – спросила Тася.

– Не знаю, он или нет, но, я повторяю, мне его поведение кажется подозрительным…

Волошин взял Тасю за руку:

– Давайте обойдем конторские кельи, выйдем к березовой аллее и тихонько подберемся к этому «художнику».

Они быстро прошли по березовой аллее, добрались до церкви Иоанна Предтечи и тихонько выглянули из-за ее угла… Еланского не было на холмике, где он часто сидел. Там подле заброшенной гробницы стоял лишь его одинокий мольберт.

– Гм… куда же он делся? – рассуждал Волошин, уже выйдя на самый холмик и оглядываясь вокруг.

– Смотрите! – воскликнула Тася и указала пальцем на второй ярус крепостной стены, где мелькнула какая-то фигура.

– Он! – сказал Волошин.

Еланский исчез в проломе так же быстро, как и появился.

– Что он там ищет? – злыми глазами обшаривая стену, спросил Волошин. – Настенька, вы по-пластунски умеете ползать?

– Это как? – тревожно спросила Тася.

– На животе…

– У…умею.

Волошин заговорил шепотом:

– Ложитесь на живот и ползите сквозь эти джунгли…– он кивнул на заросли полыни и репейника…– прямо к башне. Когда доползете, через пролом в башне по каменной лесенке вскарабкайтесь наверх, на второй ярус стены, и очень тихо идите мне навстречу. Я тем временем проползу вон до того «каменного мешка». Понятно?

– Понятно.

– Вперед!-скомандовал Волошин и, бросившись плашмя на траву, как змея, вполз в густую чащу полыни и репейника.

Тася с сожалением посмотрела на свое новое красивое платье и нерешительно оглянулась. Ей очень не хотелось порвать платье, расцарапать о колючки руки и лицо Неожиданно ей пришла в голову простая мысль: если вернуться назад и быстро обогнуть холм, то с успехом можно незаметно добраться до башни и не «по-пластунски».

Так она и сделала, и уже через две минуты достигла башни. Быстро и бесшумно вскарабкавшись по ее внутренней лестнице на кровлю первого яруса крепостной стены, она пошла по настилу над казематами и вскоре увидела Волошина. Он сидел на корточках и оглядывался по сторонам. Завидев Тасю, шагающую к нему осторожно на носках, он приложил палец к губам.

Внезапно Тася услыхала глухие голоса, доносившиеся снизу. Волошин уже приник ухом к щели в настиле и махнул рукой, жестом приказывая Тасе лечь рядом и слушать. Позабыв о своем новом платье, Тася легла и прислушалась. Внизу говорили по-французски…

* * *

Да, в полуразрушенном «каменном мешке» крепостной стены, действительно, говорили по-французски. Там находились: Кортец, Джейк и монастырский сторож дед Антон.

Кортец то и дело беспокойно выглядывал из полуразрушенного «каменного мешка» во двор, а Джейк, вплотную подойдя к старику, говорил ему не громко, но внушительно, как гипнотизер:

– Нам все известно, князь. Вы не тот, за кого себя выдаете. Подделанная вами справка уличает вас полностью. Мы также знаем, что именно привязывает вас к этому монастырю уже много лет. Вы ищете здесь библиотеку Грозного…

Старик громко сопел и понуро глядел на груду кирпичей у себя под ногами.

Джейк кивнул на Кортеца.

– Этот господин прибыл сюда из Парижа по тому же делу. Он представитель крупнейшей американской антикварной фирмы. Ему надо помочь. Если вы что знаете о книжном тайнике – расскажите… Вы получите деньги, уедете отсюда и спокойно проживете еще много лет.

Старик молчал.

Кортец напряженно вглядывался в его непроницаемое лицо. «Потомку великого конквистадора» казалось, что Джейк ошибся, что старик сейчас пожмет плечами и скажет:

– Не пойму я, барин, по какому это вы со мной лопочете…

Но старик выпрямился, сурово посмотрел на Джейка и заговорил на чистейшем французском языке:

– Да… вы не ошиблись… Я князь Платон Бельский… Я не знаю, кто вы, молодой человек… но я слышал… все ваши разговоры… Думаю, что и вы… не тот, за кого себя… выдаете…

– Это не имеет значения, князь, – быстро ответил Джейк.

– Вы хотите найти… книги царевны Зои и Ивана Грозного? Напрасный труд… Я искал их здесь больше тридцати лет… и нашел…

Последнее слово старик не сказал, а прошептал, но этот звенящий шепот, как порыв ветра, можно было услышать и на берегу озера.

Кортец подошел к нему и вытаращенными глазами молча смотрел в немигающие, сурово устремленные вперед глаза старика:

– Вы… нашли?

– Нашел!-твердо, как последнее слово клятвы вымолвил старик и тотчас же заговорил сам с собой, торопливо, то пришептывая, то крича: – Нашел пустой тайник! Совсем пустой! Грабители растаскали древнюю библиотеку… Но они далеко не унесли ее…

– Да? А где она? – спросил завороженный его рассказом Кортец.

Старик молчал, будто припоминая давний сон. Он беззвучно перебирал губами и глядел в треснувший, грозно нависший над ним потолок.

– Да говори ты, старый пень! – грубо рявкнул Кортец.

– Спокойно, мсье, – сказал Джейк. – Продолжайте свой рассказ, князь…

– Они… рассовали древние книги… по всему монастырю… Я долго, десять лет собирал их… Я собрал и вновь захоронил их… Теперь уже никто… не найдет эти книги… – глухо сказал старик. – Никто!

Кортец и Джейк напряженно смотрели на старого сторожа. Он молчал.

Кортец хотел что-то сказать, но Джейк властным жестом остановил его.

– Князь Платон… – заговорил он тихо и вкрадчиво, так, как говорил когда-то в кабинете Кортеца.-Доверьтесь нам. Мы люди вашего круга. Мы поможем вам увезти отсюда всю древнюю библиотеку. Вы поедете в Париж вместе с мсье Кортецом…

Старик перевел глаза на смиренную физиономию Джейка. Он будто вернулся на землю из какого-то глухого подземелья и еще не мог понять, чего хочет от него этот прилизанный чистенький юноша.

– В Париж? – спросил он и внезапно рассмеялся своим глухариным клокочущим смехом. – Нет, господа, мне ваш Париж не нужен… Мне нужно только одно… отыскать среди древних книг… индийский свиток с чудодейственным рецептом… Он вернет мне силы, память, вернет жизнь.

– Мы поможем вам найти индийский рецепт, – проникновенно зашептав Джейк. – У этого господина есть знакомые профессора, знающие все индийские наречия.

– Нет! – крикнул старик. – Родной брат украл у меня план тайника! Больше я никому не верю! Я не отдам вам древние книги… Я нашел их!.. Я спас их от гибели! Я!.: Один я! Они мои! И больше ничьи!

Джейк обменялся быстрым взглядом с Кортецом и, отбросив вкрадчивый тон, заговорил уже с угрозой:

– А если мы расскажем, кто вы такой? Если докажем, что вы присвоили себе ценности, принадлежащие советской власти?

– Да, да! – подтвердил Кортец, глядя пылающими глазами на старика. – Вы знаете, что с вами сделают коммунисты?

Старик поглядел на Кортеца, затем на Джейка и ответил внятно и спокойно:

– Знаю. Они отнимут у меня мои сокровища, а меня посадят в тюрьму, как вора…

– Вот именно! – воскликнул Кортец. – Вы, оказывается, умный человек, князь!

– О, да! – со смехом воскликнул старик. – Я умный человек, мсье… И потому я знаю… что вы ничего и никому про меня не расскажете… Вы сами в моих руках, господа…

Он хитро прищурился, и Кортец с Джейком вновь услыхали глухариное клохтанье.

– Знаете что? – неожиданно оборвав смех, резко сказал старик. – Убирайтесь вы оба… туда, откуда пожаловали… пока я первый не заговорил… Вот вам, господа ответ князя Платона Бельского…

Он грубо оттолкнул сперва Джейка, затем Кортеца и неуклюже полез в пролом…

Джейк выхватил нож, но Кортец схватил его за руку!

– Джейк! Опомнитесь! Вы не в Чикаго!..

– Проклятая старая развалина! – побледнев от бешенства, прошипел Джейк и запрятал нож. Его «азбука Морзе» после долгого перерыва работала полным ходом…

– Нам надо хорошо подумать, – сказал Кортец. – Идемте, Джейк…

* * *

– Что он сказал? – шепотом спросил Волошин.

– «Нам надо хорошо подумать. Идемте, Джейк»…– перевела Тася последнюю французскую фразу, произнесенную в «каменном мешке».

– Значит, «товарища Богемского» зовут Джейком?– сказал Волошин. – Ого-го! Это любопытно.

Тася и Волошин полежали еще минуты две на настиле, пока не затихли шаги Кортеца и Джейка.

– А теперь надо бежать немедленно в милицию, – решительно сказал Волошин, помогая Тасе встать и отряхивая ее платье от пыли.

– А это не обязательно, товарищ Волошин!-произнес кто-то почти рядом с ним.

Тася и Волошин удивленно оглянулись и увидели, что из расселины соседнего каземата выбирается весь испачканный пылью художник Еланский.

Выкарабкавшись из «каменного мешка», соседнего с тем, в котором только что происходил столь серьезный разговор иностранных авантюристов с князем-сторожем, Еланский отряхнул пыль и повторил:

– В милицию вам, товарищ Волошин, еще один раз обращаться не обязательно.

Волошин смотрел на Еланского взглядом Фауста, впервые увидевшего Мефистофеля.

– Вы еще в Москве обратились в милицию по поводу исчезновения писем Евгении Бельской. Этого вполне достаточно, – добавил Еланский и вынул из кармана какую-то бумажку. – Вот ваше заявление в уголовный розыск. Бонжур, камрад Березкина! – обратился он к Тасе. – Компренэ ву франсэ?

– Вуй… – растерянно ответила Тася.

– Трэ бьен! -с отличным французским прононсом воскликнул Еланский. – Значит, вы все слыхали и все поняли?

– Позвольте, – настороженно глядя на него, воскликнул Волошин. – Кто вы такой?

– Ах, да! Я забыл представиться. – Еланский вынул из кармана удостоверение и протянул Волошину. – Я работник государственной безопасности, майор Руднев… Ваше заявление через уголовный розыск попало к нам.

Волошин и Тася переглянулись.

– Вы прибыли по моему заявлению и ничего мне не сказали? – сконфуженно и даже с обидой произнес Волошин.

Руднев усмехнулся:

– Не обижайтесь. Так надо было.

Столь внезапно превратившийся в майора госбезопасности «художник» быстро и лаконично изложил перед комсомольцами свой план действий. Он считал, что спугивать непрошенных гостей раньше времени не следует. Руднев не сомневался, что Кортец и Джейк все же рано или поздно узнают, куда князь-сторож зарыл найденную им библиотеку Грозного.

– Пускай поработают на нас, раз уж приехали сюда, – заключил он.

Отныне Тася должна была внимательно наблюдать за Платоном Бельским, а Руднев и Волошин – за обоими туристами. Начальник сиверского районного управления милиции, оказывается, был информирован о миссии майора Руднева и готовился оказать ему поддержку в любой момент. Однако до поры, до времени в монастыре не должен был появляться никто из представителей милиции, кроме «художника Еланского».

Профессора решили не тревожить.

Но как ни предусмотрителен был Руднев, он не учел, что события в монастыре могут развернуться гораздо быстрее, чем он предполагал.

Выбравшись из «каменного мешка», авантюристы буквально на ходу, еще не дойдя до церкви Иоанна Предтечи, выработали план действия, и Джейк с быстротой тренированного спринтера пустился вдогонку за сторожем. Он догнал старика у ворот, ведущих на главный двор, пошел рядом с ним и быстро зашептал ему что-то на ухо. Платон Бельский шел, угрюмо глядя себе под ноги. Казалось, он больше слушает, как позвякивают ключи на ею поясе, чем вникает в проникновенный шепот Джейка. Внезапно он остановился и удивленно поглядел на своего назойливого спутника:

– Профессор? – глухо переспросил он. – Вздор! Он ничего не найдет.

– Нет, найдет!.. – твердо сказал Джейк. – Но если на нас вы можете донести и нас можете устранить, то на профессора вы не донесете. А он не успокоится, пока не перевернет весь монастырь. Поймите вы это, князь! Вот кто ваш главный враг, а не мы. Мы друзья, мы только можем помочь вам…

– Чем? – с недоверием глядя на Джейка, спросил старик.

Джейк оглянулся и, не видя вокруг себя никого, кроме приближающегося Кортеца, продолжал:

– Мы поможем вам устранить этого опасного профессора раз и навсегда.

– Убить? – тихо спросил старик.

– Зачем? – с деланным ужасом воскликнул Джейк.– Несчастный случай… Виновных нет, но зато нет и профессора.

Старик слушал уже внимательно, хмуро посапывая и пряча глаза в седых кустах бровей.

* * *

В тот же день вечером Волошин и Еланский, забравшись в церковь Иоанна Предтечи на холмике против Кузнецкой башни и вооружившись биноклями, наблюдали за странным поведением Джейка, который через башню проник во второй ярус крепостной стены. Этот ярус был сооружен на высоте от 6 до 8 1/2 метров. Он, как бесконечный балкон, опоясывал все крепостные стены монастыря и обращен был на монастырский двор огромными окнами без рам и стекол…

Джейк шел вдоль стены, время от времени выглядывая в окна.

Неожиданно остановившись и выглянув, Джейк стал внимательно осматривать окно, затем потрогал его подоконники и тотчас же пошел обратно к башне.

– Это еще что за манипуляции? – удивленно произнес Руднев.

– Я тоже ничего не понимаю, товарищ майор,-пожав плечами, сказал Волошин. – Колдует. Он что-то задумал.

– Не иначе.

Когда Джейк спустился вниз и, пройдя мимо церкви Иоанна Предтечи, скрылся в воротах главного монастырского двора, Руднев и Волошин вышли из своего убежища и поднялись на второй ярус стены, туда, где только что «колдовал» Джейк. Они внимательно осмотрели все стены и подоконники второго яруса. Волошин считал:

– Первое! Второе!.. Десятое!.. Вот здесь он остановился.

Руднев тщательно оглядел десятое окно.

– Смотрите, товарищ майор! Отметка мелом… – указал Волошин на один из бурых кирпичей «подоконника».

– Да, крестик! – внимательно разглядывая небольшую меловую отметку, произнес Руднев. Он огляделся вокруг. – Гм… Что бы это означало?