Текст книги "Пропавшие сокровища"

Автор книги: Григорий Гребнев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 10 страниц)

Волошин вновь обратился к серой и извивающейся, как змея, линии на фотографии.

– Это своего рода чертеж, записанный Грозным на полу церкви. Такой чертеж не мог затеряться, а тайну его, видимо, знали немногие и при том самые верные люди… Но где же здесь путь к тайнику?

Он повернул чертеж так, что ромбовидная фигура была направлена к Кузнецкой башне.

– Здесь вход… Здесь обвал преградил путь.. – водя пальцем по снимку, рассуждал Волошин. – Значит, гробница должна находиться вот в этом месте…

Он пошарил по карману и авторучкой поставил на снимке крестик.

– Если князь Платон действительно решил сорок лет назад пробиваться к тайнику через гробницу, он должен был попасть в туннель вот где-то здесь…

Волошин вновь поставил крестик, на этот раз уже на самой извивающейся линии.

– Мы с Рудневым вошли в подземелье в этом месте и пошли прямо… Настенька, нет ли у вас карандашика?

Нате, – протянула девушка ему найденным в сумочке карандаш. Она была до крайности заинтересована и не отрываясь глядела на чертеж.

– Мы пошли сюда… Потом дальше, еще дальше, – Волошин вел карандашиком по снимку. – Ах, ты черт! Как хитро устроено! Нам казалось, что мы идем прямо, а на самом деле мы уже возвращались назад…

– А вот здесь линию вашего пути пересекает другая линия, – указала пальцем Тася.

– Ага! Так вот где надо сворачивать в сторону? Но где же он, этот переход? Мы ощупали там каждый сантиметр стены туннеля.

– Надо сосчитать шаги, а затем вычислить, на каком отрезке пути находится стык с другой линией, – подсказала Тася.

Волошин вскочил:

– Сейчас! Я лезу в туннель немедля.

– Что вы, Ваня?.. Один? – испуганно прошептала Тася. – Возьмите хоть меня.

– Нет, нет! Ни в коем случае!

– Я разбужу Руднева.

– Не надо… Я должен проверить. Я не люблю ложных тревог. Вы лишь постерегите у входа в склеп. Если что случится, я выстрелю, и вы позовете Руднева.

Она покорно поплелась за ним.

– Но первый спуск ничего не даст. Я только сосчитаю шаги, а потом мы высчитаем, где стык.

Он спустился в туннель и на этот раз вернулся очень быстро.

– Тысяча триста шесть шагов! – объявил он и припал к снимку.

С помощью нитки они определили, что стык находится где-то между 750-м и 800-м шагами… Волошин вновь спустился в склеп. Быстро отшагав 750 шагов, он стал продвигаться медленно, освещая каждый сантиметр стены, пола и свода и тщательно осматривая и выстукивая их. Неожиданно ему показалось, что пол в одном месте отозвался гулко. Он подпрыгнул и ясно почувствовал, что глина в этом месте насыпана на крышку какого-то люка.

«Значит главный туннель находится под этим туннелем? – подумал он и стал руками разгребать глину. Это было нелегкое занятие. Слой глины толщиной не менее 20 сантиметров покрывал дубовую крышку.

Волошин хотел было позвать кого-нибудь, но озорное желание самому все узнать удержало его. Сообразив, что проникнуть в нижний туннель можно лишь приподняв крышку с глиной, он понял, что надо искать кольца или ручки в этой крышке.

«Иначе как же ее приподнимают? – подумал он.– Надо чем-то потыкать глину».

Но ничего под руками не было, и он помчался по туннелю к гробнице.

Выпрыгнул он из склепа как только что воскресший покойник.

– Нашел! Настенька! Я нашел ход в другой туннель!

– Неужели? – обрадовалась Тася. – Я сейчас позову Руднева.

– Ни в коем случае… – сдавленным голосом сказал Волошин. – Я хочу проверить сам, один…

– Честолюбие? А я тут сижу и дрожу от страха за вас, – обиженно произнесла Тася.

– Ничего не бойтесь. Я сейчас… Мне нужна какая-нибудь штучка… Ага! Вот!

Он выдернул железный прут из полуразрушенного решетчатого окна часовни и, махнув рукой Тасе, спустился вниз.

…Протыкая глину подле самой стены, прут неожиданно уперся во что-то железное и соскользнул. Волошин лихорадочно стал совать прут в этом месте и, наконец, явственно услыхал лязг железа. Кстати, слой глины в этом месте был гораздо тоньше, чем над всей крышкой.

Покопавшись в глине, Волошин нащупал большое железное кольцо и потянул его. Но ему надо было стать так, чтобы не давить на крышку. После трех неудачных попыток он, наконец, поднял крышку и отбросил ее к противоположной стене.

Осветил открывшийся люк фонарем и увидел деревянную стремянку… Поколебавшись с минуту и взяв в руки пистолет «ТТ», переданный ему Рудневым еще днем, Волошин медленно опустился по стремянке вниз.

Нога ступила на земляной пол. Прислушался… Тихо. Оглянулся, посвечивая фонарем… Увидел темные стены низкого хода, выдолбленные в камне-песчанике. На минуту мелькнула зловещая мысль: «А вдруг князь тут притаился. Трахнет по голове топором, и стрельнуть не успеешь».

Но все же Волошин пошел вперед. Нагнув голову и вглядываясь в тьму, отодвинутую лучом фонаря лишь на несколько шагов, он осторожно брел по невысокому и узкому ходу. Каменный песчаник потемнел здесь от времени и копоти. Очевидно, этим путем не раз ходили с факелами, или свечами, сажа свисала на паутинках, как черный гарус. Воздух был затхлый, пахло плесенью и сырым камнем.

Ход шел вниз, внезапно он сворачивал в сторону, затем как бы делал скачок вверх, уходил еще раз, но уже в иную сторону, и дальше опять опускался вниз. Волошин поглядывал на фотоснимок. Теперь он не сомневался– это, действительно, был план; все извивы подземного хода, которым он сейчас шел, в точности повторялись на этом замысловатом рисунке линий. Вот сейчас план показывает, что ход возвращает его обратно. Правильно!

Волошин вгляделся в снимок. Скрещение! Дальше идти нужно назад, а затем свернуть влево.

Он остановился и осмотрелся. Неуютно здесь… Нужно окончательно выжить из ума, чтобы проводить дни и ночи в этой норе, как это делал князь Платон Бельский.

«Но как в такой сырости могли сохраниться свитки папируса и рукописные книги? – размышлял молодой разведчик. – Приходится только верить все той же легенде о книжном тайнике царевны Зои, будто строили его в пятнадцатом веке зодчие-итальянцы, которые знали какой-то «секрет», особый камень, не пропускающий влаги, и выкладывали им подземные помещения».

Размышляя таким образом, Волошин пробирался вперед почти ползком (ход стал очень узким и низким). При этом он не забывал поглядывать на план и держал наготове пистолет.

Волошин уже прошел триста шагов по линии, все время извивающейся, возвращающейся и пересекающей самое себя. Пока все шло благополучно. Очевидно, тайник находился в конце этого хода: вот здесь на плане он обозначен крестиком.

Вдруг Волошин остановился. Ему послышался какой-то шорох за спиной.

Он оглянулся.

Никого…

Прислушался… Шорох слышен явственно. Хотя, нет! Это не шорох. Это журчанье… Вода? Несомненно, это лепечет где-то близко подземный родник.

Волошин медленно побрел вперед, освещая фонарем и ощупывая ногой каждую пядь каменистого пола шахты. Внезапно он увидел перед собой две доски, сбитые вместе в виде мостков. Рокот воды здесь слышался отчетливо. Очевидно, вода течет под этими мостками. Вдруг Волошин остановился. Доски!.. Странно… Зачем тут доски? Впрочем, это можно объяснить. Рокот воды усыпляет удивление перед внезапно появившимися деревянными мостками. Потом эти мостки могут провалиться, и… непрошенный посетитель свалится в ловушку. Не иначе!

Волошин стоял и не решался ступить ногой на подозрительные мостки. Но другого пути не было: только вперед или назад.

Он попробовал поднять или оттащить мостки, но из этого ничего не вышло: мостки были крепко сколочены.

Волошин стал водить фонарем вдоль стен. В одном месте с самого пола большой камень отошел от стены. Волошин отвалил его. Образовалась дыра. Он осветил ее фонарем и увидел совсем узкий ход, даже не ход, а щель…

«Но как же поступает сам старик? Либо как-то переходит по этим мосткам, – размышлял Волошин, – либо?..»

Он еще раз внимательно осмотрел нору за отваленным камнем.

«Эх, была-не была! Полезу».

Волошин достал из кармана мелок и сделал на стене крупную надпись: «По мосткам не ходить! Опасно! Обход здесь!». Он нарисовал стрелу, окружил новый вход десятью меловыми плюсами и, вытянув вперед руки, полез.

Полз он минут пять. Останавливался, отдыхал, лежа животе, прислушивался и полз дальше. Но вот, наконец, рука с фонарем и голова его вынырнули в просторную шахту. Волошин выполз из норы и огляделся: недалеко от себя он увидел… все те же мостки. «Обошел западню!.. Ай да итальянец! Молодец, если это он придумал. А там, под мостками, наверное, колодец с гладкими стенами. Утонешь, как мышь…»

Волошин побрел дальше. Он сделал всего тридцать-сорок шагов, свернул вместе с ходом вправо и остановился, пораженный неожиданной и необычайной картиной.

В нескольких метрах от него, распахнув тяжелую дубовую дверь, стоял высокий, сгорбленный старик, седой, косматый, с клинообразной желтой бородой. Волошин узнал его. Это был князь Платон. Он смотрел дикими, немигающими глазами на пришельца. Непокрытая голова старика чуть тряслась. Худой, левой рукой он держался за косяк, в правой у него был топор…

Прошла минута молчания.

– Что надо? – спросил старик голосом резким, как скрежет ножа по тарелке.

– Вы убежали от меня, – оторопев, сказал Волошин.

– Что надо? – снова повторил старик.

– Книги, – сказал Волошин.

– Не отдам! – отрезал старик. Он дышал часто и голова его тряслась все сильнее.

– Успокойтесь. Давайте объяснимся! – уже спокойно и деловито предложил Волошии.

– Нет! – сердито каркнул старик.

– Обещаю вам, что вы до самой своей смерти будете хранителем книг, найденных вами, а ваше покушение вам простят.

– Уходите! – прохрипел старик.

Волошин нахмурился.

– Я не уйду..,.

– Никому не дам! – истерически взвизгнул старик. – Это мое! Я нашел… Мое!..

– Эти книги принадлежат народу! – строго сказал Волошин.

– Я не знаю никакого народа! Сгинь, сатана!.. – внезапно сорвав голос, просипел старик.

Волошин сделал шаг вперед, но старик молниеносно взмахнул рукой и швырнул топор.

Юноша едва успел нагнуться, над его головой пролетел топор… Затем дверь захлопнулась и загрохотал тяжелый засов.

Волошин бросился к двери, навалился: дверь стояла, как каменная. Он застучал:

– Откройте!

Ни слова… Слышно, как старик ходит за дверью, шуршит бумагой.

– Откройте! – приказал Волошин.

Ни слова.

Волошин нашел выемку в двери, вставил в нее железный прут одним концом, а другим упер его в каменистый грунт.

«Не уйдет!» – подумал он и, повернув, быстро направился обратно, за Рудневым.

…Тася сидела подле страшного склепа, поглотившего ее друга. Сидела уже час, а его все не было, и ни звука не доносилось из этого проклятого склепа.

Она еще не решалась взбудоражить всех, но отчаяние уже до краев переполнило ее сердце.

«Неужели с ним что-то случилось? Что, если этот страшный старик убил его? Подстерег и убил! А я сижу и жду!»

Она вскочила и опрометью бросилась к притвору церкви Иоанна Предтечи. Затормошила Руднева и, не в силах сдержаться, крикнула:

– Товарищ Руднев! Скорее! Он убил Ваню! Старик! Под землей! Убил!.. Вани нет уже час! Скорее!..

Руднев вскочил, как ошпаренный, вместе с ним вскочил и Стрелецкий. Прибежал испуганный Янышев.

– Кто убил? Кого убили? В чем дело?!

Уразумев, что произошло, Руднев взял с собой двух милиционеров и спустился в склеп. Он нашел ход в нижний туннель и понял, что Волошин сделал открытие.

Перед мостками остановились и уже стали разбирать надпись, как вдруг из бокового хода вынырнула лохматая голова Волошина.

– Вы живы?! – радостно воскликнул Руднев.

– Вполне, – весело ответил Волошин. – А вы явились кстати. Я нашел и тайник и старика. Он заперся. Нужно ломать дверь. Топор есть. Пошлите ребят за ломом…

Вскоре Руднев и Волошин, а с ними и один оставшийся милиционер уже стояли перед дверью. Волошин выдернул прут и крикнул:

– Выходите! Будем ломать дверь!

Молчание было ему ответом.

Волошин взмахнул топором и сразу понял, что эту дверь срубить будет не легко, но он рубил, рубил и рубил. Неожиданно они почуяли запах дыма, который пробивался сквозь щели в двери. Руднев и Волошин догадались, что старик решил сжечь библиотеку, но не отдать ее никому.

– Бегите! Поторопите там с ломом. Да захватите брезент или что-нибудь! Огонь накрыть! – приказал оставшемуся милиционеру Руднев.

Нагнувшись, тот быстро побежал по туннелю. Вскоре примчался его товарищ с ломом.

…Волошин вонзал топор в дубовую дверь, а Руднев старался просунуть в щель лом. Подземелье гудело от ударов топора и лома, летели щепки, из щелей валил дым. Волошин неистово работал топором, кромсал крепкое дерево, старался перерубить засов, на котором с той стороны была заперта дверь и боялся лишь одного, – что засов этот окажется металлическим.

– Если засов там железный, все пропало, – задыхаясь, сказал он Рудневу.

– Ничего, ничего! Руби, Ваня! Мне бы только в щель лом просунуть, – подбодрил его Руднев.

Наконец, Волошин добрался до засова и радостно крикнул:

– Деревянный! Наша взяла!

Он обрушил на засов всю силу своих ударов и перебил его.

Руднев рванул дверь. Едкий дым заволок их, как завеса.

Вбежав в помещение, Руднев стал шарить. Вдруг он услыхал голос Волошина:

– Старик готов! Он здесь! Лежит на полу…

– Тащите его наверх! – крикнул милиционеру Руднев.

– Надо спасать книги! – услыхал он слова Волошина и понял, что тот тушит огонь.

Волошин, действительно, боролся с огнем. Неожиданно он услыхал позади себя тревожный голос Таси:

Ваня! Где ты?

– Настенька! – откликнулся Волошин. – Горят книги Грозного! Тушить надо!..

– Там побежали за брезентом!-успокоившись, сказала Тася.

И, действительно, минуты через две в тайник вбежал милиционер, волоча за собой брезент из арсенала Янышева.

– Накрыть огонь брезентом! – весело скомандовал Руднев.

Пользуясь брезентом, Волошин, Руднев и милиционеры окончательно расправились с огнем. Тася тем временем не оставалась без дела: шаря руками по каменным полкам и по полу, она собирала в охапку полуобгоревшие и целые книги. Собрав, сколько могла донести, она пошла с ними по туннелю к выходу.

В подземелье трудно было дышать из-за дыма, но Руднев, Волошин, Тася и милиционеры все же дышали. Видимо, где-то здесь была тяга для притока свежего воздуха…

Погасив огонь, Руднев и Волошин стали собирать книги.

* * *

Уже занялась заря. Подле гробницы Тася и профессор Стрелецкий осматривали спасенные книги.

– Что это? – с тревогой и волнением говорил Стрелецкий, беря в руки одну за другой запыленные, полуобгоревшие книги.

– Это церковные книги, профессор, – сказала Тася.

– Да. Но это совсем не то…

Стрелецкий раскрыл какую-то книгу в картонном переплете и прочел вслух:

– Житие святого Ферапонта, можайского и лужецкого чудотворца… Эта книга напечатана в 1912 году в Московской синодальной типографии.

Тася тоже взяла в руки книгу, лежавшую на траве. Это был часослов, напечатанный типографским способом в 1909 году. Тася еще ничего не понимала, она механически раскрывала одну за другой спасенные книги и убеждалась, что она вытащила из подземного тайника обыкновенные церковные книги – псалтыри, часословы, молитвенники, «жития святых» – и что книги эти не древние, а современные, напечатанные в типографиях на бумаге, на русском и церковно-славянском языках.

– Этого не может быть! – воскликнул встревоженный профессор. – Эти книги туда попали случайно!

Давайте! Давайте, сюда! – крикнул он милиционерам, выносящим из гробницы книги. – Тасенька! Смотрите внимательно! Листайте каждую книгу…

Но Тася убеждалась, что все книги были такие же.

Из подземелья вышел Волошин и за ним Руднев.

Испачканных землей и копотью, с ожогами на руках и ногах, их трудно было узнать.

– Ваня! Вы обгорели! – крикнула Тася и бросилась к своему другу. – Скорее к врачу!

Но расторопный Янышев уже явился с бинтами и с какой-то мазью. Тася тотчас же превратилась в медсестру.

– Тебе больно? – с нежностью глядя на Волошина и накладывая повязку, спросила Тася, неожиданно для себя переходя «на ты» со своим другом.

– Да пет же, Настенька! Что вы? Что ты? Это пустяки! – смеясь ответил Волошин.

– Ну, как библиотека Грозного, камрад Березкина?– окликнул ее уже забинтованный Руднев.-Небось, не вся сгорела?

Тася не ответила и с тревогой поглядела на профессора Стрелецкого. Он стоял на коленях и внимательно просматривал спасенные книги.

Тася оставила Волошина и подошла к нему:

– Ну, что, Игнатий Яковлевич?

– Это не то, что мы искали. Безумный старик, найдя пустой тайник, решил, что его разграбили, и за много лет натаскал в подземелье все, что попадалось ему под руки. Не иначе! – ответил Стрелецкий.

– Значит, это не библиотека Грозного? – разочарованно спросила Тася.

– Нет, Тасенька… – ответил Стрелецкий. – Но мы потрудились недаром. Вот здесь я отобрал старинные греческие и славянские рукописные книги, которые когда-то хранились в монастыре. Они очень ценные. Их считали погибшими, а они – вот где.

Глаза у Таси ожили:

– Значит, что-то нашли все же?

– Нашли, Тасенька! Но самое ценное, что мы нашли, это рукопись Кирилла Белозерского «О падающих звездах»… Это вполне научное, вполне материалистическое объяснение небесных явлении, написанное умным русским человеком в XIV веке… Существовали только копии этого труда, а сейчас мы нашли подлинник. Это очень, очень ценная рукопись…

Тася взяла в руки пачку сшитых пергаментных листов и вдруг неожиданно из пачки выпал какой-то листок. Тася подобрала его, но прочесть убористо написанное старинным русским языком не смогла и подала Стрелецкому:

– Что это, профессор?

Стрелецкий взял в руки листок, поправил очки и сразу взглянул на подпись и дату

– Семь тысяч девяносто четвертый год? Годунов… Постойте!.. Где вы это нашли?

– Вот здесь, – испуганно ответила Тася. – В Кирилловой рукописи…

– Да ведь это же грамота Бориса Годунова о библиотеке Грозного! – взволнованно воскликнул Стрелецкий.

Его окружили, заговорили, забросали вопросами.

– Слушайте, друзья мои! В тайнике, который мы нашли, нет библиотеки Ивана Грозного. Но она не погибла! Она была здесь. Она существует! Из найденного нами тайника она вывезена 350 лет назад Борисом Годуновым. Вот его грамота! Это его подпись. Я ее знаю… Слушайте!

Все притихли.

– «По повелению великого государя всея Руси Федора Ивановича… – громко читал Стрелецкий – …яз вывез книги грецкие и иных языков захороненные в святой обители Кирилловой покойным государем Иваном Васильевичем, дабы купно соединить их в книгохранительнице государевой… Боярин Борис Годунов сын Федоров. Лета от сотворения мира 7.094-е… Маия 2-го в субботний день, в обители святого Кирилла».

– В р е ш ь! – хрипло крикнул кто-то. – Врешь, сукин сын!

Все оглянулись и увидели, что Платон Бельский, который до того лежал распростертый и бездыханный на траве, сидит, покачиваясь, упираясь руками в траву и дико ворочая налитыми кровью глазами. Он пытался встать, но не мог. Потрясая худым костлявым кулаком, старик вновь хрипло закаркал:

– Это подложная грамота! Ее воры положили! Сжечь ее надо бы… Да сдуру я сунул ее в свиток!

Он перевел дух и уже не закричал, а заговорил, как во сне, качаясь, припадая на руку и хватаясь на траву:

– Я нашел старинные книги… Их разворовали… Я много лет собирал… Я стаскивал их на прежнее место… тайное место… Я нашел их!.. Они мои!.. Только мои и ничьи больше!

Старик пополз к разбросанным, к таким же, как и сам он, истерзанным книгам; пополз на четвереньках, задыхаясь, плача, как ребенок:

– М о е!.. М о е!..

Неожиданно, уткнувшись лицом в траву и распластавшись, он затих.

Руднев подошел к нему, перевернул его на спину и, взяв руку, потрогал пульс:

– Умер… – сказал он и осторожно положил большую узловатую руку на траву.

Стрелецкий приблизился к мертвому старику. Сурово сдвинув брови, смотрел он в широко открытые, но уже потухшие глаза человека, который лишь вчера днем хотел убить его. Но даже на мертвом лице безумного старика лежала печать страсти и упрямого фанатизма.

– Ну, что ж, друзья мои! – сказал он. – Мы не нашли библиотеки Ивана Грозного, но мы не успокоимся, мы будем искать ее.

– И найдем! – закончила Тася. Поглядев на Волошина ясными глазами, она спросила. – Правда, Ваня?

– Правда, Настенька, – ответил тот. – Найдем…-или, наконец, узнаем, что же случилось с этой загадочной библиотекой.

– А на этот вопрос, юноша, нам дадут ответ только подземелья московского Кремля, – сказал Стрелецкий.