Текст книги "Наступает ударная"

Автор книги: Григорий Семенов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 20 страниц)

К этому времени, к концу 1941 года, наша 33-я стрелковая дивизия представляла собою хорошо сколоченный и легко управляемый войсковой организм. В своем составе она имела более 10 тыс. человек, на вооружении которых кроме винтовок находились 400 автоматов, 126 ручных в 18 станковых пулеметов. Правда, артиллерии и минометов было еще маловато.

4

1 января 1942 года 33-я стрелковая дивизия вошла в состав 3-й ударной армии. Чувствовалось, что активные действия начнутся со дня за день. Но тогда мы еще не могли представить масштабы той операции, которая готовилась высшим командованием и в которой нам предстояло участвовать.

Еще в декабре по решению Ставки часть сил Северо-Западного фронта была привлечена для глубокого охвата группы армий "Центр" с севера. Командующему этим фронтом генералу П. А. Курочкину было приказано создать группировку войск на левом крыле фронта для нанесения удара из района Осташкове в общем направлении на Торопец, Велиж, Рудню. В эту группировку вошли 3-я ударная армия под командованием генерал-лейтенанта М. А. Пуркаева, прибывшая из резерва, и 4-я ударная армия генерал-полковника А. И. Еременко, преобразованная из 27-й армии.

Ударные армии, как известно, предназначались для наступательных действий на важнейших направлениях. Личный состав их имел некоторые преимущества: повышенные денежные оклады, право возвращения в свою часть после ранения и другие.

В целом группировка состояла из восьми стрелковых дивизий, десяти стрелковых бригад, восемнадцати лыжных батальонов, четырех артиллерийских полков, пяти дивизионов PC, четырех танковых батальонов и двух смешанных авиадивизий, силы по тому времени были немалые. Большинство этих соединений и частей прибыло из глубины страны.

Наше командование имело довольно ясное представление о противнике в полосе предполагаемых действий. Немецкие войска размещались здесь двумя группами. Одна – в районе Демянска – состояла из пяти дивизий. Вторая – в районе Селижарова – из трех дивизии. Промежуток между этими группами прикрывали, обороняясь на широком фронте, 123-я пехотная дивизия, а также кавалерийская бригада СС. Резервы противника располагались в районах Молвотиц, Андреаполя и Луги.

На участке от Залесья (на западном берегу озера Селигер) до Селища (на южном берегу озера Волго), где намечался удар двух армий Северо-Западного фронта, враг имел наименьшую плотность сил. Это позволило советскому командованию создать там значительное превосходство.

Оборона противника состояла из отдельных узлов сопротивления и небольших гарнизонов в населенных пунктах.

Фашисты не ожидали на второстепенном направлении широких наступательных действий Красной Армии. Они намеревались удерживать занимаемый рубеж до весны наличными силами. Только в конце декабря, обнаружив сосредоточение наших войск, враг начал спешно перебрасывать резервы из Франции и Германии.

Условия, в которых нам предстояло действовать, были очень тяжелые. Леса и болота занимали девять десятых общей площади. Войска могли двигаться лишь по лесным дорогам и просекам, покрытым в ту пору глубоким снегом.

У противника в этих районах проходила разграничительная линия между группами армий "Север" и "Центр". У нас – между войсками северо-западного и западного направлений.

Забегая вперед, скажу, что и на этом, казалось бы, второстепенном направлении обе стороны вели ожесточенные бои с решительными целями.

Красная Армия, захватив стратегическую инициативу на главном направлении и расширив фронт активных действий, продолжала наносить по врагу удары в январе 1942 года. Немцы упорно оборонялись, стремясь остановить продвижение советских войск. Основной своей задачей в этот период гитлеровское командование считало удержание занимаемых рубежей, чтобы выиграть время для подготовки новых резервов, необходимых для наступления весной 1942 года. Располагая значительным количеством войск, техники и боеприпасов, немецко-фашистская армия имела большие возможности для организации прочной обороны.

В то же время советское командование считало, что в сложившейся обстановке гитлеровские войска, деморализованные поражением под Москвой и плохо подготовленные к боевым действиям в зимних условиях, не смогут оказать достаточно упорного сопротивления до тех пор, пока не будут восполнены понесенные ими потери. Поэтому Ставка решила использовать сложившуюся обстановку прежде всего для завершения разгрома основной вражеской группировки на московском направлении.

Главный удар планировалось нанести таким образом, чтобы окружить и уничтожить значительные силы группы армий "Центр". К решению этой задачи привлекались армии левого крыла Северо-Западного фронта, войска Калининского, Западного и Брянского фронтов. Здесь должны были свершиться важнейшие события.

Исходя из общего замысла и полученной задачи, командующий Северо-Западным фронтом генерал-лейтенант П. А. Курочкин решил силами 3-й ударной армии нанести удар в общем направлении Красуха, Великие Луки, а 4-й ударной – на Пено, Андреаполь. Правее 3-й ударной армии наступала частью сил 34-я армия в направлении Монаково, Ватолино. Перед этим объединением стояла задача: после окружения демянской группировки противника выйти на реку Ловать, овладеть городом Холм и обеспечить действия 3-й ударной армии с северо-запада. Следует отметить, что такая задача, как выяснилось впоследствии, оказалась для этой армии совершенно нереальной.

В ходе подготовки операции боевой состав нашей 3-й ударной претерпел некоторые изменения. В нее были включены 23, 33 и 257-я стрелковые дивизии, 20, 27, 31, 42, 45 и 54-я стрелковые бригады. Армия усиливалась двумя артиллерийскими полками РВГК, двумя дивизионами реактивной артиллерии, двумя танковыми батальонами, шестью лыжными, четырьмя саперными и одним инженерным батальоном. Всего в армии насчитывалось: людей – 51 600, танков – 35, орудий 142 и минометов – 347.

Командующий 3-й ударной генерал-лейтенант М. А. Пуркаев решил главный удар нанести центром армии в направлении Тереховщина, Слотино, уничтожить противостоящего противника и к исходу четвертого дня наступления выйти на линию Новая Русса, Слотино, Ивановское. В дальнейшем предполагалось развивать наступление в направлении Велилы, Мухино и овладеть рубежом река Большой Тудер, озеро Лучане.

Дивизии, входившие в первый эшелон 3-й ударной армии, были сколочены, хорошо управляемы и полностью укомплектованы личным составом и вооружением. Во всех соединениях и частях велась большая партийно-политическая работа. Коммунисты и комсомольцы составляли четвертую часть личного состава дивизий и бригад, являясь цементирующей силой войск. На 1 января 1942 года в соединениях армии насчитывалось 5412 членов и кандидатов партии и около 9 тыс. комсомольцев. Проводились партийные и комсомольские собрания, посвященные предстоящим боям. В войсках царил боевой подъем. Люди с нетерпением ожидали начала наступления.

Вечером 3 января полковник Юдинцев послал меня в Красуху, в штаб 3-й ударной армии, за боевым приказом. Вероятно, с целью соблюдения секретности боевой приказ по армии, занимавший семь страниц, был написан от руки чернилами. Вместе с офицерами, прибывшими из других дивизий и бригад, я тут же взялся снимать с него копию.

Перед 33-й стрелковой дивизией, усиленной 106-м дивизионом реактивной артиллерии, 146-м танковым батальоном, 469-м саперным батальоном и 79-м лыжным батальоном, была поставлена задача: совместно с частями 257-й стрелковой дивизии окружить и уничтожить противника, занимавшего рубеж Болошово, Машугина Гора, Залучье. Главный удар предстояло нанести правым флангом севернее озера Щучье. К концу первого дня боев дивизия должна была выйти в район Баталовщина, Игнашевка, выбросив вперед подвижные группы лыжников. Ширина полосы наступления 10 километров.

Справа 23-я стрелковая дивизия уничтожала противника в районе Заозерье, Ровень-Мосты. Слева 257-я стрелковая наступала в направлении Задубье, Гуща, Барутино.

Командование дивизии и работники штаба тщательно проанализировали привезенный мной документ. Детально разобравшись в поставленной перед нами задаче, полковник Макарьев выслушал мнение начальника штаба, начальника артиллерии и военкома дивизии. Затем нанес на карту свое решение. В первом эшелоне действовали 164-й и 82-й стрелковые полки. Они, в частности, получили указание: не ввязываясь в борьбу за населенные пункты, находящиеся на переднем крае обороны противника, стремительно наступать в заданном направлении.

Против нас оборонялись подразделения 415-го пехотного полка гитлеровцев, усиленные охранным батальоном.

Получив наш приказ, часта дивизии начали выдвигаться в исходные районы. Стрелковые подразделения выходили организованно: дороги были предварительно расчищены, личный состав имел хорошую подготовку, отлично поработала разведка. Хуже было с приданными частями. Танковый батальон и дивизион "катюш" застряли где-то в пути.

Такое же положение сложилось, вероятно, и в других дивизиях. Поздно вечером из штаба армии пришло распоряжение: 8 января боевых действий не начинать.

Понадобились еще почти сутки, чтобы все выделенные для наступления части прибыли на свои места. Лишь после этого мы получили боевое распоряжение штаба 3-й ударной, в котором указывалось: "Артподготовка – 8.30 9.1.42, начало наступления полков – 9.00 9.1.42".

Штаб дивизии перешел в район озера Жетонег и разместился в шалашах из лапника, построенных на снегу. Крепкий мороз обжигал руки и лицо. Густая белая дымка окутывала местность. Неподвижно застыли деревья, покрытые инеем. Наступила ночь, но спать никто не ложился.

Штабное оборудование нашего оперативного отделения уместилось в одном шалаше. Здесь была радиостанция РБ для связи с полками (ее перевозили на санях), телефонный аппарат, пишущая машинка, керосиновая лампа. Захватили мы с собой и два старых стола, необходимых для работы.

Ночью полковник Макарьев с группой офицеров уехал на наблюдательный пункт, устроенный в лесу на дереве. Полковник Юдинцев и остальные офицеры штаба остались в шалашах. Связь с полками и со штабом армии работала бесперебойно.

5

Утром 9 января войска 3-й ударной армии, при поддержке артиллерии, перешли в общее наступление. Ожесточенный бой продолжался весь день. Гитлеровцы оказывали упорное сопротивление из своих опорных пунктов, которые из-за низкой плотности артиллерии подавить полностью не удалось. Наступавшие на правом фланге армии 20-я стрелковая бригада и 23-я дивизия, преодолевая упорное сопротивление врага, вышли на подступы к Залесью и Заозерью и ввязались в тяжелый бой.

Действия 33-й стрелковой дивизии были более успешны. К исходу дня 3-й батальон 164-го стрелкового полка под командованием капитана И. Ф. Воробьева овладел деревней Болошово. Два других батальона этого полка продвигались лесом по пояс в снегу, не встречая немцев, и в сумерках вышли в район западнее озера Щучье, преодолев более восьми километров. 79-й лыжный батальон пересек дорогу в районе озера Щучье, правее 164-го полка, и начал наступление на Городище.

1-й и 2-й батальоны 82-го стрелкового полка овладели опорным пунктом противника Гвоздово и устремились по лесу в западном направлении. 3-й батальон этого полка, которым командовал мой друг капитан В. С. Лихотворик, в течение всего дня вел тяжелый бой за Большой и Малый Частивец. 73-й полк майора С. Я. Лободы продвигался за 164-м полком, составляя второй эшелон дивизии.

В целом наше наступление развивалось успешно, однако отсутствие дорог, глубокий снег и сильный мороз замедляли темп, задерживали артиллерию и танки, усложняли работу тылов.

К вечеру 11 января командный пункт дивизии полностью переместился в Баталовщину, ближе к полкам, действовавшим на направлении главного удара. Это очень затруднило нам связь со штабом армии.

Дело в том, что телеграфный провод из армии был протянут только до недавно освобожденной Машугиной Горы. По этому проводу и была установлена телефонная связь. Однако до Баталовщины, до КП дивизии, оставалось еще не менее 10 километров. Автомобильная рация застряла где-то в снегу.

В такой обстановке начальник штаба армии генерал-майор Покровский разрешил нам переместить штаб дивизии из Болотова непосредственно к полковнику Макарьеву в Баталовщину. А меня Покровский приказал посадить у армейского провода. Средства передвижения должны были находиться рядом.

Вместе с офицером-связистом я выехал в Машугину Гору на санях, взяв с собой закодированную карту и армейскую переговорную таблицу. О прибытии доложил по телефону оперативному дежурному штаба армии. Через некоторое время мне позвонил сам начальник связи генерал И. И. Дудков и предупредил, чтобы никуда не отлучался.

Вскоре после полуночи дежурный телефонист доложил, что меня вызывают.

– Кто у телефона? – услышал я. – Ваша фамилия? Это говорит Пуркаев.

– Капитан Семенов, начальник оперативного отделения.

– Кадровый или из запаса?

– Кадровый.

– Имеете ли связь с Макарьевым?

– – Нет.

– Какие у вас средства передвижения?

– Здесь, со мною, сани.

– Берите карту и слушайте задачу на двенадцатое января. – Генерал Пуркаев назвал рубеж, на который должны были выйти части нашей дивизии завтра к вечеру. – Передайте товарищам Макарьеву и Лыткину, – добавил командарм, – что за невыполнение задачи они пойдут под суд военного трибунала. А вас, если к утру не передадите им мой приказ, строго накажу.

Через десять минут мы со связистом оставили Машугину Гору и двинулись на санях в морозную ночь, не зная, где искать командира дивизии.

Полковника Макарьева я разыскал на рассвете. Вместе с ним находился и полковой комиссар Лыткин. Я дословно передал им распоряжение командарма, после чего отправился к Юдинцеву готовить приказания командирам полков.

Мой помощник, старший лейтенант Винокуров, быстро познакомил меня с обстановкой. В штабе дивизии было известно положение почти всех батальонов. Связь с полками поддерживалась только по радио, но работала устойчиво. Несмотря на непрерывное движение частей, мы имели возможность через каждые два-три часа получать от них необходимые сведения.

Штабы полков управляли батальонами также по радио. Надо сказать, что рации типа РБ были неплохими для своего времени. Дальность действия их невелика, но ведь и наступали мы тогда не очень быстро. Эти рации при умелом использовании вполне обеспечивали управление частями и подразделениями. Хуже обстояло дело со связью в звене штаб армии – штаб дивизии, где применялись более мощные автомобильные станции, которые из-за плохих дорог задерживались в пути и не могли поспеть за наступавшими войсками.

После завтрака мы с капитаном Крыловым верхом, в полушубках, с автоматами на груди, отправились вперед по маршруту движения штаба дивизии. С нами ехали на санях радисты. Время от времени мы останавливались, запрашивали у полков обстановку, наносили ее на карту. Когда догонял нас начальник штаба, докладывали ему последние данные и, получив указания для передачи полкам, снова выдвигались вперед.

В Мамоновщине разведчики привели к нам из леса двух сильно обмороженных гитлеровцев – солдат противотанкового дивизиона 123-й пехотной дивизии. По словам пленных, их дивизион был разбит нашими частями, а его остатки пытались мелкими группами выйти по лесам на северо-запад.

Перед заходом солнца нас догнал газик-вездеход. В дивизии такая машина была только у полковника Макарьева. Но на этот раз приехал не он. Из машины вышли два незнакомых нам товарища в полушубках. Мы спрыгнули с лошадей и представились. Они назвали себя: Пуркаев и Тевченков. Спросили, имеем ли мы последние данные за дивизию. У меня на карте было нанесено положение 73-го и 164-го полков, а за 82-й полк были сведения, принятые час назад. Я доложил, что части приближаются к рубежу, который был определен командармом в его приказе на сегодняшний день.

Пуркаев поинтересовался, где находится командир дивизии. Я назвал северо-западную окраину деревни Мамоновщина: там размещался КП. Пуркаев хотел было ехать дальше, но вдруг вспомнил:

– Ночью по телефону я с вами разговаривал?

– Да, со мной.

– Передали задачу командиру дивизии?

– Передал утром.

– Ну хорошо. А на резкость не обижайтесь, на войне всяко бывает, улыбнулся он и сел в машину рядом с начальником политотдела армии дивизионным комиссаром Тевченковым. Они поехали к командиру дивизии...

В тот день 164-й стрелковый полк разгромил противника в населенных пунктах Мамоновщина и Дорофееве. При этом слаженно и самоотверженно сражался личный состав 1-го батальона, которым командовал капитан М. Г. Цалкаламадзе.

Успешно действовал и 73-й полк, наступавший на правом фланге дивизии. Его воины освободили двенадцать населенных пунктов. Особенно отличился 2-й батальон полка, возглавляемый старшим лейтенантом П. М. Нечаевым. Он с боем занял деревню Мелехове, разгромив оборонявшийся там вражеский гарнизон. Удачно наступал рядом с ним я 3-й батальон того же полка под командованием старшего лейтенанта Ф. И. Дугаренко, освободивший за два дня вместе с разведчиками лейтенанта И. Силаева семь населенных пунктов. Гитлеровцы, не ожидавшие появления наших частей с тыла, растерялись и стали отходить. За весьма успешные действия 73-го стрелкового полка в этом районе его командир майор С. Я. Лобода и комиссар И. П. Борискин были награждены орденом Красного Знамени.

Наметился перелом в обстановке и на участке 82-го полка. 3-й батальон его, которым командовал В. С. Лихотворик, сломил сопротивление врага и к полудню 11 января занял с боем Большой и Малый Частивцы – последние опорные пункты на переднем крае гитлеровцев в полосе 33-й дивизии.

Наступление продолжало развиваться. Ведя упорные бои, наши части 14 января овладели рядом населенных пунктов в 10 километрах южнее Молвотиц и вышли на дорогу Молвотицы – Холм. На всем нашем пути полыхали пожары: поспешно отступавшие фашисты беспощадно сжигали деревни.

Благоприятно развивались в эти дни события и на левом фланге армии. Здесь 257-я стрелковая дивизия и 31-я стрелковая бригада овладели населенными пунктами Подгорье, Колода, Волго-Верховье и перешли к преследованию противника в юго-западном направлении.

Зимний день близился к концу, когда наша штабная колонна из десяти саней и немногочисленной охраны тронулась на новое место, вслед за наступавшими частями дивизии. Но в пути, на одном из перекрестков дорог, мы чуть не столкнулись с группой противника численностью до двухсот человек, поспешно отходившей из района Рвениц в северо-западном направлении. Не доехав до перекрестка, мы остановились и изготовились к бою, но гитлеровцы не заметили нас. Ну а нам не было смысла связываться с ними. Слишком неравными были силы.

Двух немецких солдат, отставших от своей группы, нам удалось захватить в плен. Тут-то и выяснилось, что остатки 416-го пехотного полка отходят в район Молвотиц. Для разгрома этой группы поблизости, к сожалению, не оказалось наших войск, и ей удалось ускользнуть.

Наступая в юго-западном направлении и почти не встречая организованного сопротивления, дивизия к утру 15 января вышла главными силами в район Благодать, Долгуша, Рунницы. Темп преследования возрос: мы двигались теперь по дороге Молвотицы – Холм, которую фашисты поддерживали в хорошем состоянии.

Однако по мере продвижения вперед увеличивались и трудности. Из-за отсутствия горючего отстали танковый батальон, дивизион PC и артиллерийский полк усиления на мехтяге. Тяжелое положение создалось с подвозом продовольствия и боеприпасов.

6

16 января командование Северо-Западного фронта поставило перед войсками 3-й ударной армии новую задачу. Точнее сказать – не одну, а целых три.

На правом фланге армия должна была овладеть опорными пунктами противника Ватолвно и Молвотицы.

В центре – подвижными отрядами 33-й дивизии занять 19 января город Холм.

На левом фланге – продолжать наступление на юго-запад, в сторону Великих Лук.

Фронт 3-й ударной, достигший к тому времени 100 километров, расширялся. Силы армии дробились на три части, каждой из которых предстояло действовать на самостоятельном направлении.

Вряд ли такое решение можно было считать удачным. Но задача была поставлена, и ее требовалось выполнять.

О начале нового этапа операции в нашей дивизии узнали с большим опозданием.

Основной командный пункт армии находился в Мамоновщине, в 80 километрах от нас. Фактически мы были почти отрезаны от него бездорожьем и не имели никакой связи.

Наконец в штабе армии нашли способ доставить нам распоряжение командарма. Мы получили его днем 18 января, когда, по мысли командующего фронтом, 33-я дивизия должна была уже вести бой за Холм, с тем чтобы 19 января полностью овладеть городом.

Сроки, указанные в приказе, были давно уже нереальными. Но, руководствуясь сутью распоряжения, мы сразу начали подготовку частей дивизии к выполнению новой задачи.

Командир дивизии решил: 19 января полки должны совершить 30-километровый марш, выйти в район Холма, окружить его и, нанося удар с запада и северо-запада, в ночь на 20 января овладеть городом.

По данным разведки, Холм был занят вражеским гарнизоном численностью свыше 1000 человек. Кроме того, до 500 человек насчитывалось в отрядах, прикрывавших подступы к городу с востока. Когда капитан Крылов доложил об этом полковнику Макарьеву, тот в резкой форме выразил несогласие, полагая, что оценка противника слишком завышена. Он даже упрекнул Крылова и меня в том, что мы, хоть и учились в академии, не всегда правильно разбираемся в обстановке и допускаем ошибки. Однако дальнейший ход дела подтвердил справедливость доклада начальника разведки.

Готовя боевой приказ, мы стремились предусмотреть события завтрашнего дня и поставить частям наиболее решительные задачи как по времени, так и по силам. Предварительно начальники штабов полков были предупреждены о подготовке частей к маршу.

К тому времени когда был готов приказ, всех командиров полков вызвали в штаб дивизии. Полковник Макарьев поставил им задачи по карте и определил порядок взаимодействия между частями при штурме города. Тут же командирам полков вручили боевой приказ с приложенным к нему листом кальки, на которой была нанесена задача каждого полка.

Аппарат управления дивизии сработал в этот раз точно я быстро. Задачу вовремя довели до всех исполнителей. 8 час ночи 19 января части уже выступили по намеченному маршруту. Двинулся с места и наш штаб.

Ночь выдалась темная и морозная. Капитан Крылов и я ехали со своими радистами на санях за командиром дивизии. А он, следуя за 164-м полком, периодически делал остановки, проверяя, как движутся части и подразделения.

В 9 часов утра начался бой нашего передового отряд – 2-го батальона 73-го полка – за населенные пункты Даход и Гороховку, что в 10 километрах восточнее Солма.

164-й полк майора В. В, Алтухова и 82-й – майора Ц. М. Симакина, не задерживаясь, свернули с дороги влево и продолжали двигаться в намеченные районы.

Бой возле деревни Наход длился более трех часов. Немцы впервые за период нашего наступления бросили для поддержки своих частей бомбардировочную авиацию. Но, несмотря на это, они понесли большие потери и вынуждены были спешно отойти, оставив обоз.

Поздно вечером 19 января полковник Макарьев с группой офицеров прибыл в населенный пункт Лосиная Голош, в 5 километрах к юго-востоку от Холма, где было намечено развернуть командный пункт дивизии.

Холм – старинный городок на Псковщине. Раскинулся он на возвышенности и почти со всех сторон окружен болотами. На десятки километров простираются вокруг труднопроходимые участки местности.

Река Ловать делит город на две неравные части. Восточная, большая часть, лежит на высоком берегу. Западная – на низком.

Холм – узел дорог. Этим в значительной степени определилось его военное значение. Город занимал ключевое положение на нашем направлении. Советским войскам! Холм запирал путь на юго-запад. Для немцев потеря города влекла за собой неминуемый отход к Локне, на линию железной дороги Дно – Великие Луки. Вражеское командование придавало Холму особое значение, и наша дивизия встретила здесь упорное сопротивление.

На рассвете 21 января подразделения 164-го, и 73-го полков ворвались на окраины города и начали продвигаться к реке. Развернулись ожесточенные уличные бои. Особенно успешно действовал 73-й полк, наступавший с юго-запада. Немцы трижды переходили в контратаку против него и трижды откатывались, неся большие потери. За сутки полк овладел шестью кварталами, захватил около 70 автомашин с продовольствием и вооружением.

82-й полк вел бой на южной окраине. Противник отражал его атаки массированным огнем. Цепляясь за каждый дом, гитлеровцы оказывали все возраставшее сопротивление: им некуда было отступать, гарнизон фактически оказался в окружении. Все выходы из города находились в наших руках.

То и дело над боевыми порядками 33-й дивизии появлялись немецкие самолеты. Гитлеровцы не жалели бомб, а опустошив бомбовые люки, вражеские летчики вели огонь ив бортового оружия.

Несмотря на это, два наших полка, наступавших с запада, продолжали упорно атаковать. Они полностью очистили западную часть Холма, захватили мост через реку. Дальнейшее продвижение было остановлено сильным пулеметным огнем с восточного берега.

Действия наших войск могли быть и более успешными. Как выяснилось впоследствии, командование фронта планировало нанести удар одновременно силами партизан и регулярных частей. Причем народные мстители получили распоряжение своевременно и сделали все, что от них требовалось. Но беда в том, что удары оказались разрозненными.

Смелые атаки партизан начались раньше, чем мы подошли к городу.

А обстановка между тем быстро усложнялась. Гитлеровцы чувствовали, что теряют Холм, и срочно принимали решительные меры. Разведка сообщала о приближении к городу вражеских пехотных частей.

21 января разведывательная рота старшего лейтенанта Бабанина выдвинулась километров на десять юго-западнее Холма по дороге, ведущей к станции Локня. Это был наиболее верный путь, по которому противник мог подбросить резервы.

На возвышенности возле маленького хутора разведчики устроили засаду. Через несколько часов на большаке появилась машина с отделением немецких солдат. Нападение разведчиков явилось для них полной неожиданностью. Трех фашистов бабанинцы захватили в плен, остальных перебили.

Пленные показали, что принадлежат к 386-му полку 218-й пехотной дивизии, спешно переброшенной на самолетах из Дании. Отделение вело разведку, следом двигался авангард, а затем все силы полка.

Бабанин рассудил правильно: надо задержать врага, выиграть время для доставки полученных сведений в штаб дивизии, чтобы наше командование смогло принять необходимые меры. Разведчики приготовились к стычке.

Через полчаса на дорогу выскочил грузовик с противотанковым орудием на прицепе. Следом шла машина с пехотой. Отважные воины не дали врагу опомниться, открыли шквальный огонь. Забросав машины гранатами, разведчики полностью уничтожили противника в рукопашной и захватили исправную пушку со снарядами.

Вскоре показалась крупная автоколонна. Наши смельчаки открыли огонь из трофейной пушки по головной автомашине, а из пулеметов и винтовок – по пехоте. Начался затяжной бой.

Противника удалось задержать почти на три часа. За это время командир дивизии успел выдвинуть в район Куземкино один батальон из 73-го полка.

Разведчики отошли только после приказа полковника Макарьева. Правда, отряд понес значительные потери, пятнадцать человек было убито. Командир отряда Бабанин, получивший ранение, оставался со своими людьми до конца боя. Крепко досталось фашистам: они потеряли не менее 75 солдат и офицеров.

В тот же день партизаны передали нам солдата из 379-го пехотного полка упомянутой выше дивизии, захваченного ими еще 15 января. По словам пленного, полк был тоже переброшен самолетами в Остров и сразу направлен в Холм.

Допрос взятых нами пленных еще раз подтвердил, что гитлеровцы будут оборонять Холм до последней возможности. Уже в тот момент против нас действовали кроме известных частей противника не менее двух полков 218-й пехотной дивизии, о которой раньше мы даже не слышали. Логично было предполагать, что в самое ближайшее время подоспеют и другие части врага.

Таким образом, к исходу 21 января 1942 года почти все войска 3-й ударной армии были втянуты в сражение. На правом фланге, на демянском направлении, 20-я и 27-я стрелковые бригады совместно с 241-й дивизией продолжали безуспешные бои за Ватолино, Шепелево, а 23-я стрелковая дивизия и 42-я бригада стремились овладеть Молвотицами. В центре 33-я стрелковая дивизия вела уличные бои в Холме. На левом фланге армии 257-я стрелковая дивизия и 31-я стрелковая бригада продолжали продвигаться в сторону Великих Лук и достигли района Снопово, Лушня, Кашино, Шешурино.

Сосед справа, 34-я армия, успеха не имел, его 241-я стрелковая дивизия вела бой под Ватолино. Слева войска 4-й ударной армии после взятия Андреаполя продолжали наступать на юг и юго-запад, полностью освободили город Торопец и вышли в район Старая Торопа, Западная Двина, Федоровское.

22 января в 6 часов утра по решению Ставки 3-я и 4-я ударные армии были переданы в состав Калининского фронта, которым командовал генерал И. С. Конев. Он потребовал более энергичного наступления с задачей выйти на глубокие тылы и коммуникации немецко-фашистских войск, действовавших на московском направлении.

Командующий 3-й ударной армией генерал М. А. Пуркаев, выполняя приказ, решил продолжать активные действия в районе Ватолино, Молвотицы, овладеть Холмом и наступать на Великие Луки. По существу, задача осталась прежняя.

Вечером 23 января к нам прибыл 146-й танковый батальон, имевший в своем составе 13 танков, из них два Т-34, а остальные Т-60. Дивизион PC выставил на огневые

позиции только три установки. Другие отстали в пути по различным причинам. Прибывшие части сразу включились в боевые действия. Однако малочисленность танков, неисправность материальной части, а также отсутствие горючего лишали их возможности оказать существенную помощь пехоте. Основным средством подавления противника по-прежнему оставался 44-й артполк нашей дивизии, хотя и он использовался не в полную силу: мало было снарядов.

Чтобы разгромить немецкий гарнизон, требовалось сделать кольцо окружения более плотным, не допуская притока в Холм новых вражеских сил. И разумеется, вести более решительную борьбу в самом городе. Однако никаких армейских резервов непосредственно за 33-й дивизией не было, и рассчитывать на их помощь не приходилось. В этих условиях мы возлагали все надежды на мужество, мастерство и смекалку бойцов и командиров.