Текст книги "Наступает ударная"

Автор книги: Григорий Семенов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 20 страниц)

Армией командовал генерал-лейтенант Василий Александрович Юшкевич, сменивший в начале апреля генерала Н. Е. Чибисова. Новый командарм отличался броской, благородной внешностью и подчеркнутой строгостью. Я бы даже сказал резкостью в обращении с людьми. В штабе его боялись.

Членом Военного совета оставался Андрей Иванович Литвинов. У него сложились хорошие.отношения с генералом Юшкевичем, почти всегда и всюду они бывали вместе. Генерал Бейлин продолжал занимать пост начальника штаба. Среди личного состава штаба изменений почти не произошло. Только на должность начальника разведывательного отдела взамен полковника И. Я. Сухацкого в начале года был назначен подполковник Владимир Климентьевич Гвозд. С помощью подчиненных он быстро освоился со своими обязанностями, хорошо изучил противостоявшую вражескую группировку.

Общая военная обстановка в тот период складывалась явно в нашу пользу. В конце июня начали наступление три Белорусских и 1-й Прибалтийский фронты, действовавшие южнее нас. Операция развивалась вполне успешно. 4 июля войска этих фронтов вышли на линию Десна, озеро Нарочь, Молодечно, западнее Минска. 1-й Прибалтийский фронт 9 июля пересек шоссе Даугавпилс – Каунас. Под Вильнюсом вели бои войска 3-го Белорусского фронта.

Немецкое командование, пытаясь спасти положение, спешно перебрасывало к Вильнюсу подкрепления, снимая части с других направлений. Девять дивизий для этой цели оно взяло из своих армий, стоявших против войск 2-го Прибалтийского фронта. Близилось время, когда и нам предстояло включиться в активные действия.

По замыслу Ставки войска 2-го Прибалтийского фронта должны были овладеть городами Резекне и Даугавпилс, а затем наступать на Ригу и вместе с 1-м Прибалтийским фронтом отрезать пути отхода всей прибалтийской группировке противника. Командующий войсками нашего фронта генерал Еременко решил нанести главный удар силами двух армий – 10-й гвардейской и 3-й ударной. На левом фланге должны были наступать войска 22-й и 4-й ударной армий.

Полученная нашим штабом директива фронта ставила лишь общие задачи, которые были сформулированы следующим образом: "Быть в готовности при обнаружении признаков отхода противника перейти немедленно в стремительное наступление"{2}.

3-я ударная нацеливалась на Идрицу, а затем на Себеж. Одновременно в директиве предлагалось подготовить и 30 июня представить на утверждение план предстоящих действий.

Генерал Юшкевич находился на лечении в Москве, поэтому обязанности командующего армией временно исполнял его заместитель генерал-майор Г. И. Шерстнев. Обменявшись мнениями с работниками штаба, он дал указания готовить два варианта решения на прорыв обороны противника. Выполняя это задание, я нанес на одну и ту же карту оба варианта и по каждому из них написал краткую объяснительную записку. Эти документы были представлены командующему войсками фронта.

По первому варианту усилия армии сосредоточивались в северной части ее оборонительной полосы. Удар предлагалось наносить правым флангом в юго-западном направлении во взаимодействии с соседом справа – 10-й гвардейской армией. Однако условия местности на этом направлении из-за большого количества озер были весьма неблагоприятными.

По второму варианту мы наносили удар в центре оборонительной полосы, вдоль шоссе Пустошка – Опочка, навстречу наступавшим войскам 10-й гвардейской армии. В замысле этого варианта сказывался опыт Невельской операции, когда мы удачно использовали хорошие дороги на территории противника и достигли в короткий срок решающего успеха.

Но у второго варианта была своя слабость: удар по противнику наносился изолированно, в 40 километрах южнее полосы наступления 10-й гвардейской армии. А это при наших крайне ограниченных силах, при отсутствии резервов могло привести к быстрому затуханию всей намеченной операции. В штабе фронта учли это. Мы получили соответствующие указания. При дальнейшей разработке плана за основу был принят первый вариант.

1 июля генерал Шерстнев и я выехали в штаб фронта доложить подготовленный нами план предстоявших действий. Стояла хорошая сухая погода, мы быстро добрались до места. Однако командующий находился в войсках. Нас принял начальник штаба фронта генерал-лейтенант Л. М. Сандалов. Решение наше было одобрено.

По нашим подсчетам на перегруппировку войск требовалось от трех до пяти суток. Надо было со всего фронта армии собрать и незаметно для врага сосредоточить силы в районах, прилегавших к переднему краю, откуда будут нанесены удары. Требовалось время и для рекогносцировок, и для доведения задач до всех соединений и частей. Поэтому армия могла перейти в наступление не раньше 5 – 7 июля.

Перемещение войск в период подготовки операции производилось только по ночам. Однако ночи в июле короткие: после 3 часов утра движение частей, подразделений и даже отдельных машин прекращалось. Средний ночной переход пехоты, артиллерии и танков не превышал 25 – 30 километров.

Штаб армии период перегруппировки выслал на маршруты движения войск несколько контрольных групп во главе с офицерами оперативного отдела. Они следили за точным выполнением частями установленных сроков сосредоточения, за строгим соблюдением мер маскировки.

Генерал В. А. Юшкевич, приехавший наконец из Москвы, заслушал доклад начальника штаба и взял бразды правления в свои руки. В день его возвращения из штаба фронта поступила вторая, более подробная и определенная директива. Наша армия в составе шести дивизий должна была, взаимодействуя с 10-й гвардейской армией, прорвать оборону противника на участке между озерами Каменное и Хвойно, разгромить идрицко-себежскую группировку и к концу первого дня наступления освободить город Себеж. В дальнейшем нам предстояло выйти на линию железной дороги Резекне – Даугавпилс. Справа 10-я гвардейская армия имела задачу наступать на Опочку. Левее переходила в наступление 22-я армия в общем направлении на Освею.

3-я ударная усиливалась танковой бригадой, двумя танковыми и двумя самоходно-артиллерийскими полками, пушечной бригадой, одним минометным и двумя гаубичными артиллерийскими полками, бригадой и двумя полками гвардейских минометов, полком противотанковой и полком зенитной артиллерии. В составе перечисленных частей насчитывалось 117 различных танков и самоходных установок, 123 орудия, 36 минометов и 72 установки гвардейских минометов. Численность каждой стрелковой дивизии была около 5000 человек.

Для наступления на фронте в 60 километров этих сил было явно недостаточно. Обеспеченность боеприпасами тоже оставляла желать лучшего. В общем, мы были не сильнее противостоявшего нам врага. Но в наших руках находилась инициатива. Мы могли создать некоторое превосходство на отдельных хоть и узких, но важных для нас участках, на тех направлениях, где дивизии сосредоточивали свои главные усилия. Однако такое превосходство позволяло рассчитывать лишь на достижение местного тактического успеха. Можно было прорвать оборону противника на глубину в несколько километров, после чего силы сторон уравнивались. Требовалось бы вновь сосредоточивать усилия каждой дивизии на небольшом участке для последующего общего удара армии. Такой вариант нас, естественно, не устраивал. Выход был один: смело сосредоточить основные силы на главном направлении, до предела оголив другие участки.

7 июля было представлено на утверждение в штаб фронта окончательное решение командующего 3-й ударной армией. Суть его заключалась в следующем:

– главный удар нанести на правом фланге армии силами трех дивизий 93-го стрелкового корпуса под командованием генерал-майора П. П. Вахрамеева;

– в полосе наступления 93-го корпуса для развития успеха ввести армейскую подвижную группу в составе 207-й стрелковой дивизии, 29-й танковой бригады, 239-го танкового полка, 1539-го самоходного артиллерийского полка, 163-го гвардейского истребительно-противотанкового полка, 1622-го зенитно-артиллерийского полка и других частей усиления. Эти войска к исходу дня должны овладеть городом Себеж. Весь личный состав группы посадить на автомашины, которые были собраны из всех дивизий. Командиром группы назначался командир 207-й стрелковой дивизии полковник И. П. Микуля;

– 79-му стрелковому корпусу в составе двух дивизий наступать с небольшого плацдарма на западном берегу озера Ученое, нанося удар на участке 2 километра в юго-западном направлении. Корпусом командовал генерал-майор С. Н. Переверткин. Для развития успеха в корпусе была создана своя подвижная группа из одного усиленного стрелкового полка. Задача полка – к концу первого дня наступления освободить город Идрица;

– участок от озера Ученое до озера Васьково на левом фланге армии (протяженностью более 30 километров) оборонять группой полковника Исаева, в которую входили курсы младших лейтенантов, армейский запасный полк, два заградительных отряда и пулеметно-артиллерийский батальон.

На окончательное решение командарма в значительной степени повлияли особенности местности, которая в полосе предполагаемого наступления была сильно пересеченной, с большим количеством озер и лесов по переднему краю вражеской обороны. Это позволяло противнику обороняться малыми силами и одновременно затрудняло наши наступательные действия. К тому же отсутствие хороших дорог и обилие в ближайшей глубине вражеской обороны лесных массивов, рек и озер ограничивало использование танков и их маневрирование вдоль фронта для поддержки своей пехоты.

Боевой приказ командарм подписал в 23 часа 9 июля. И сразу закипела работа. В 3 часа утра следующего дня выписки из приказа были вручены офицерами связи командирам корпусов и командиру 207-й стрелковой дивизии. У меня уже был готов подробный план операции на глубину задачи первого дня наступления.

Противник, находившийся перед армией, был известен вам до деталей. Мы заранее провели разведку боем. Да и вообще разведчики наши не бездействовали, систематически доставляли контрольных пленных.

Перед нами оборонялись 23-я и 329-я пехотные дивизии немцев и 15-я латышская пехотная дивизия СС. В ближайшем резерве противник имел до трех батальонов пехоты. Главная полоса вражеской обороны проходила по межозерным дефиле и по высотам. Она состояла из двух позиций, оборудованных траншеями полного профиля с открытыми площадками для пулеметов, с развитой системой ходов сообщения. В глубине обороны было подготовлено несколько промежуточных рубежей.

О возможных намерениях гитлеровцев говорилось в одном из боевых донесений, которое было представлено Военным советом армии в штаб фронта. В донесении сообщалось, что противник, предположительно, готовится к отходу с идрицкого направления на полоцкое, то есть туда, где в этот период вели успешное наступление войска 1-го Прибалтийского фронта.

Подготовка к предстоящим боям велась у нас полным ходом. Полки 207-й стрелковой дивизии, находившейся в резерве армии, вместе с частями усиления отрабатывали на полевых занятиях практические действия в составе подвижной группы. На одном из таких занятий присутствовал командарм с группой офицеров. Сопровождать его было поручено мне. Ехали в одной машине. Настроение у генерала Юшкевича после возвращения из Москвы было хорошее.

– Ну что, Семенов, скоро повоюем? – весело спросил он.

– Не знаю, товарищ командующий, – помедлив, ответил я. В последние дни мне пришлось выслушать несколько замечаний по работе отдела. Пустяковые по существу, они излагались в грубой форме. Меня не радовал такой, с позволения сказать, стиль. – Может, в ближайшее время мне придется уехать из армии...

– Откуда вы это взяли? – удивился генерал.

– Вы не раз высказывали неудовлетворение работой оперативного отдела. Возможно, уже подобрали себе более подходящего офицера...

– И не думайте об этом! Будем воевать вместе, – дружелюбно заключил генерал.

Этот случайный разговор не прошел даром. В дальнейшем Юшкевич проявлял больше сдержанности, тщательно выбирал выражения. Наши взаимоотношения стали почти нормальными, хотя добрым словом он вообще никого не баловал.

Закончив сосредоточение войск, командиры корпусов провели утром вместе с командирами дивизий рекогносцировку участков прорыва. Затем аналогичная работа началась в дивизиях, полках и батальонах.

Генерал Юшкевич на своем наблюдательном пункте заслушал и утвердил окончательные решения генералов Вахрамеева и Переверткина. Член Военного совета Андрей Иванович Литвинов тут же вкратце познакомил генералов с партийно-политической работой, проводимой политотделом армии в войсках. Перед политорганами стояла задача обеспечить безусловное выполнение боевых приказов, поднять наступательный порыв солдат и офицеров. В беседах, лекциях и докладах, а также на политинформациях особое внимание уделялось сообщениям Совинформбюро о победах Красной Армии на фронтах

Отечественной войны. Мы должны были внести свой вклад в разгром врага.

Командный пункт армии переместился в деревню Хлыново, ближе к исходному положению войск, сосредоточенных на направлении главного удара. Наблюдательный пункт командарма был оборудован на безымянной высоте юго-западнее населенного пункта Монино, в двух километрах от линии соприкосновения с противником.

9 июля войска армии полностью закончили подготовку к операции. Однако боевые действия начались не совсем так, как намечалось по плану.

2

Учитывая, что противник в любой момент может отойти с занимаемых позиций, наши соединения и части непрерывно вели разведку. В течение ночи на 10 июля немцы усиленно обстреливали боевые порядки и тылы наших войск, выпустив более 2000 снарядов и мин. Утром огневая активность противника резко снизилась. Авиаразведка фронта обнаружила на рассвете большое движение вражеских обозов и артиллерии в западном направлении. По данным авиаразведки, из Кудиверя на Опочку прошло 500 повозок и 200 автомашин, из них 30 с орудиями на прицепе. Из Красного на Мякишево двигалось 300 повозок и столько же автомашин, многие из которых тоже имели орудия на прицепе. Из Опочки на Красногородское – 150 автомашин. Из Идрицы на Себеж – 200 автомашин. В Опочке летчики видели пожары, а это один из явных признаков, что противник готовится к отходу.

Едва взошло солнце, выделенные роты 150-й и 171-й стрелковых дивизий, действуя в качестве разведывательных отрядов, ворвались в немецкие траншеи и после короткого рукопашного боя овладели важной в тактическом отношении высотой. При этом было уничтожено до 80 фашистов и 42 захвачено в плен.

В первой половине дня генерал армии Еременко находился у нас на наблюдательном пункте. По его распоряжению на всем фронте армии была проведена разведка боем. Противник встретил ее сильным огнем. В 16 часов мы дополнительно ввели в бой по одному батальону от 150-й и 171-й дивизий 79-го стрелкового корпуса и два батальона от 219-й дивизии 93-го стрелкового корпуса. Преодолев сопротивление врага, эти батальоны за час овладели четырьмя населенными пунктами, захватив при этом пленных из 15-й латышской пехотной дивизии СС и 23-й пехотной дивизии немцев. Пленные показали, что их части получили приказ начать отход в ночь на 11 июля. Наше неожиданное наступление спутало их планы, внесло неразбериху.

В небольшую брешь, пробитую в обороне противника батальоном 171-й дивизии, немедленно была брошена подвижная группа 79-го стрелкового корпуса. Эта группа, которую возглавил подполковник Бакулев, имела задачу овладеть Идрицей. Успех, наметившийся в 150-й стрелковой дивизии, был поддержан 991-м самоходно-артиллерийским полком.

Продолжая наращивать активные действия, все соединения первого эшелона провели небольшую артиллерийскую подготовку, атаковали позиции противника, заняли ряд населенных пунктов, а затем перешли к преследованию отходивших гитлеровцев.

В 20 часов по сигналу командарма в полосе действий 93-го стрелкового корпуса была введена в сражение подвижная группа армии – 207-я стрелковая дивизия с частями усиления. Двигаясь двумя колоннами, она на большой скорости прошла передний край обороны в районе Харитонове. Там были в это время командарм, командующий артиллерией армии и я.

Солнце близилось к закату, наступали сумерки. Мимо нас, поднимая облака пыли, проносились машины с пехотой, с пушками на прицепе. Чувство гордости наполняло тех, кто видел это стремительное, хорошо организованное движение вперед лавины людей и техники.

К 24 часам подвижная группа достигла населенных пунктов Красное и Щукино, находившихся в 15 километрах от прежней линии фронта. Наступление войск не прекращалось всю ночь на всех направлениях.

Наш удар оказался настолько неожиданным для противника, что вначале немцы даже не успевали взрывать мосты и разрушать дороги. Лишь на следующие сутки, пытаясь закрепиться на промежуточных рубежах, используя для этого реки, болота и крупные населенные пункты, фашисты начали оказывать сопротивление. Вместе с тем они стали минировать и разрушать дороги, подрывать мосты и устраивать различные препятствия на путях движения советских войск.

Наши танки и пехота на автомашинах продолжали преследовать разрозненные части гитлеровцев. Наступательный порыв был так велик, что преследование нередко походило на форсированный марш. Когда фашисты пытались задержать продвижение наших частей, применялся смелый маневр в сочетании с огнем: врага обходили с флангов и с тыла. В этих скоротечных боях наши солдаты и офицеры показывали примеры мастерства, мужества и отваги. Планомерный отвод сил противника удалось сорвать.

11 июля части 23-й пехотной дивизии немцев и 15-й латышской пехотной дивизии СС беспорядочно отступали на запад. Вечером начали отходить со своих позиций арьергарды 329-й пехотной дивизии, оборонявшейся против левого фланга армии, где действовала группа полковника Исаева.

Плененные в этот день в районе Мутовозово командир роты пехотной дивизии и командир взвода той же роты сообщили:

9-й пехотный полк имел задачу с 23.30 10.7 начать отход на заранее подготовленную линию оборонительных позиций под условным наименованием "Рейер", проходящую по командным высотам от Опочки на Себеж и отстоящую от переднего края его обороны в 40 – 50 километрах. Однако в связи с неожиданным прорывом русских 9-й пехотный полк не смог отступить на Красное, как указывалось в приказе, и вынужден был отходить разрозненными ротами на Печурки и Забеги. Командир полка подполковник Триппель убит при отходе. По рассказам солдат, командир 68-го пехотного полка этой дивизии полковник Цингер также погиб.

У убитого командира 9-го пехотного полка наши разведчики нашли приказ командира 23-й пехотной дивизии, подписанный 10 июля. В приказе тоже говорилось о предстоявшем отходе на линию "Рейер". Саперному батальону дивизии ставилась задача производить разрушения в предполье, уничтожая в первую очередь мосты. Запасному батальону предписывалось с утра 11 июля сжечь все населенные пункты и отдельные строения перед позициями "Рейер". Всем частям дивизии приказывалось: "...При своем отходе угонять из деревень мужское население, енот и лошадей. При невозможности угона скота уничтожать его. Гражданских лиц, встречаемых вне населенных пунктов, считать заподозренными в сношениях с партизанами и немедленно расстреливать"{3}.

К счастью, выполнение этого зверского приказа было сорвано успешными действиями наших войск.

Развивая стремительное наступление и нанося противнику удары с флангов и тыла, части 79-го стрелкового корпуса 12 июля освободили город Идрица и, не задерживаясь в нем, продолжали двигаться в западном направлении – на Себеж. У этого корпуса дела шли успешно. А на правом участке и на левом фланге армии враг оказывал сильное сопротивление, прикрывая отход своих главных сил. Во второй половине дня противник девять раз переходил в контратаки, используя для этого от батальона до полка.

Вечером на НП в районе населенного пункта Красное я написал по указанию генерала Юшкевича телеграммы, в которых ставились задачи корпусам на следующий день. 93-му стрелковому корпусу приказывалось форсировать реку Великая на участке Гужево, Шершни; в дальнейшем, наступая в западном направлении, форсировать реку Исса и освободить латвийский город Зилупе. Для 79-го стрелкового корпуса основной задачей на 13 июля являлось освобождение города Себеж; затем форсирование реки Исса и освобождение крупного населенного пункта на территории Латвии – Пасиене. Подвижная группа армии (207-я стрелковая дивизия) частью сил должна была содействовать 79-му корпусу в освобождении Себежа, а основными силами наступать на Зилупе.

Эти короткие телеграммы были подписаны командармом, членом Военного совета и без промедления переданы по радио адресатам.

В тот же вечер мы слушали сообщение Московского радио: передавался приказ Верховного Главнокомандующего.

В приказе, в частности, говорилось: "Войска 2-го Прибалтийского фронта, перейдя в наступление из района северо-западнее и западнее Новосокольники, прорвали оборону немцев и за два дня наступательных боев продвинулись вперед до 35 километров, расширив прорыв до 150 километров по фронту. В ходе наступления войска овладели городом и крупным железнодорожным узлом Идрица..."

Эта часть сообщения непосредственно касалась нашей армии.

В ознаменование достигнутого успеха Москва салютовала войскам нашего фронта двадцатью артиллерийскими залпами. 150, 171 и 219-й стрелковым дивизиям, а также некоторым танковым и самоходным частям 3-й ударной было присвоено наименование Идрицких.

Группа офицеров, особо отличившихся в последних боях, была награждена орденом Красного Знамени. Среди них – командир саперной роты капитан Дмитрий Михайлович Каракулин, предотвративший взрыв железнодорожного моста через реку Великая.

Стремительно ворвавшись с группой саперов на мост, Каракулин перебил охрану, а часть гитлеровцев захватил в плен. Один из раненых немцев ползком подкрался к бикфордову шнуру, чтобы поджечь его. Но гитлеровца заметили наши бойцы.

Захватив мост в целости и сохранности, советские войска без задержки переправились через реку к городу Идрица.

В развернувшихся боях особенно проявилось умелое взаимодействие пехоты с артиллерией. Орудийный расчет гвардии старшего сержанта Монахова из 163-го гвардейского истребительно-противотанкового полка прямой наводкой уничтожил вражеский пулемет, расчистив тем самым путь пехоте. Пехотинцы старшего лейтенанта Чиколина из 598-го стрелкового полка тоже не остались в долгу: они протащили пушку сержанта Монахова на руках через болото.

К вечеру 13 июля войска армии на отдельных участках форсировали реку Великая к югу от Опочки и вышли к подготовленному немцами оборонительному рубежу, где встретили упорное сопротивление. Это и была линия "Рейер", на которую отходили полки 23-й и 329-й вражеских пехотных дивизий, усиленные полевой артиллерией и штурмовыми орудиями. Опираясь на заранее оборудованные позиции, гитлеровцы огнем и контратаками стремились задержать наступление наших передовых частей.

Нам пришлось остановиться, провести дополнительную разведку, подтянуть артиллерию и полки вторых эшелонов. Но остановка была недолгой. 14 июля, прорвав вторую оборонительную полосу противника, соединения 3-й ударной армии продолжали развивать наступление.

Действия наших войск были настолько стремительны, что многие подразделения противника оказались отрезанными от основных сил. Гитлеровцы рассеялись по лесам, где их вылавливали и брали в плен связисты, саперы, химики, бойцы тыловых подразделений. В плен сдавались по своей инициативе целые группы немецких солдат, оказавшихся в тылу наших наступавших частей.

Интересный случай произошел 13 июля, когда во главе с двумя командирами рот сдалось сразу 174 немецких солдата. Дело было так. Понимая, что положение безвыходное, обер-лейтенант Гофман собрал разбежавшихся по лесу солдат разных подразделений и предложил им организованно сдаться. Те согласились. Оставив группу в лесу, Гофман вышел на дорогу, чтобы сообщить кому-либо из русских о своем намерении. Остановив проходившую машину, обер-лейтенант объяснил, что ему нужно. Затем построил своих солдат и в сопровождении наших бойцов повел их на сборный пункт.

Один из пленных унтер-офицеров заявил следующее:

"6 июля наш командир роты лейтенант Хандель сообщил солдатам, что получен совершенно секретный приказ Гитлера, в котором от солдат группы армий "Север" требуется удерживать занимаемые позиции до последней капли крови. Солдаты выслушали сообщение о приказе Гитлера с иронией: "Сколько раз можно говорить об одном и том же, зная, что все равно это бессмысленно?! Если русские начнут наступать, не поможет и наша последняя капля крови". Присутствовавший при этом солдат Мюллер проколол себе иглой палец и, выжав каплю крови, сказал: "Ну вот, свою каплю я отдал, теперь имею право сдаться в плен".

16 июля 379-я стрелковая дивизия, которой командовал полковник П. К. Болтручук, с помощью партизан обошла лесными дорогами левый фланг себежской группировки противника. Маневр был смелый и неожиданный. Исход борьбы за город был предрешен.

В 8 часов 30 минут дивизии 79-го стрелкового корпуса штурмом овладели городом и станцией Себеж – важным узлом шоссейных дорог, мощным укрепленным районом немцев на пути в Прибалтику. Это была значительная победа!

Мы выбивали врага с последних метров древней русской земли. В войсках в эти дни царил особый подъем.

Группа бойцов 1255-го стрелкового полка, которым командовал подполковник А. И. Морозов, получила приказ перерезать пути отхода противника по дороге Опочка – Лудза. Пройдя в тыл врага, группа из 60 человек выбила гитлеровцев из деревни Янчево и заняла оборону. Немцы не заставили себя долго ждать. Вскоре на дороге появились их отступавшие подразделения.

Встреченные в своем тылу огнем советских бойцов, фашисты не на шутку перепугались. Еще не разобравшись, в чем дело, они быстро подтянули несколько подразделений общей численностью до 800 человек. Завязался неравный бой, который продолжался шесть часов.

Командир отделения младший сержант Алексей Алымов метко стрелял из станкового пулемета. Много уложил он фашистов, но и сам получил ранение, а пулемет его был разбит. Восемь осмелевших гитлеровцев бросились к советскому бойцу, надеясь взять его живым. Когда они приблизились на 10 – 15 метров, в них полетели гранаты. Трое фашистов упали замертво, а один, преодолев броском оставшееся расстояние, кинулся на Алымова.

Рукопашная схватка была короткой. Победителем оказался мужественный младший сержант.

Выхватив у немца автомат, Алымов уничтожил еще двух вражеских солдат. Остальные убежали. Только после этого Алымов почувствовал, что ранен вторично. Но больше всего его беспокоило то, что он оторвался от товарищей. "Надо во что бы то ни стало пробраться к ним", – решил Алымов. Преодолевая страшную боль, младший сержант пополз к холму, где находились бойцы его отделения. Тут его настигла третья вражеская пуля. Но Алымов все-таки продолжал ползти.

Достигнув цели и узнав, что офицер, возглавлявший группу, погиб, младший сержант Алымов, несмотря на три ранения, принял командование. Под покровом ночи он вывел людей в расположение своего полка. Задание было выполнено. Враг недосчитался нескольких сотен солдат и офицеров. Только от меткого огня Алексея Алымова он потерял более 50 человек.

За мужество и отвагу, проявленные в этом бою, Алексею Алымову было присвоено звание Героя Советского Союза...

Продолжая наступление, войска нашей армии 17 июля выбили противника из ряда населенных пунктов и вышли к реке Зилупе. Немцы оказывали огневое сопротивление с западного берега. Впереди была Латвия!

Идрицко-Себежская операция закончилась. За семь дней войска армии прошли с боями около 100 километров. Ограниченность наших сил и противодействие неприятеля не позволили развить прорыв в оперативный и наступать более высокими темпами. Советским войскам приходилось преодолевать упорное сопротивление отходивших частей врага. Это вело к потерям личного состава и ослаблению дивизий. Некоторые наши соединения за неделю боев потеряли убитыми и ранеными до 1000 человек.

В ходе операции войска ощущали острый недостаток горючего. Армия начала подготовку к операции, имея небольшие запасы, которых хватило лишь на сосредоточение войск. А в период наступления горючего из тыла доставлялось слишком мало. При суточной потребности 80 тонн войска армии за первые два дня операции получили только половину того, что требовалось.

Не все оказалось гладко и в снабжении боеприпасами. В частности, недоставало снарядов для дивизионной артиллерии. Ощущались перебои и в доставке продовольствия. Мука в дивизии поступила с опозданием, накануне наступления. Создать запасы печеного хлеба в соединениях не успели. К тому же муки оказалось мало, для того чтобы полностью обеспечить все войска армии. Сухарей, которые могли бы заменить хлеб во время наступления, армия не получила.

Главная же беда заключалась в отставании дивизионных тылов, их обменных пунктов. Тыловой службе недоставало автотранспорта: значительная часть машин была взята в подвижные группы для перевозки войск. Из армейского транспорта для подвоза материальных средств было оставлено всего 50 грузовых автомобилей. Для этих же целей использовалось 75 автомобилей, выделенных фронтом.

С фронтовых баз снабжения требовалось ежедневно подавать в войска армии 600 тонн различных грузов. С такой задачей при растяжке коммуникаций до 150 километров наличным автотранспортом справиться было трудно. Поэтому с первых дней наступления нормальное снабжение войск армии было нарушено. А это в свою очередь не могло не отразиться на ходе всей операции.

В ночь на 18 июля войска 3-й ударной армии форсировали небольшую речку Зилупе и вступили на территорию Латвии. Противник вел сильный артиллерийский и минометный огонь, стремясь остановить наши части. Особенно упорно оборонялись немцы в полосе 93-го стрелкового корпуса, который вышел к реке первым и с ходу начал переправляться.

Бои повсеместно достигли высокого накала. Трудно перечислить подвиги, совершенные тогда нашими бойцами, но один из них навсегда врезался в мою память. Когда я слышу песню "На безымянной высоте", невольно думаю о бойцах взвода старшего сержанта X. Р. Ахметгалина из 1-го батальона 375-го стрелкового полка 219-й стрелковой дивизии.

Возле деревни Сунуплява, неподалеку от волостного центра Рундены, немцы заранее подготовили промежуточный рубеж, проходивший по выгодно расположенным высотам. Наши бойцы были остановлены ливнем пуль. Однако роте, в которую входил взвод старшего сержанта Ахметгалина, все же удалось вплотную приблизиться к небольшой безымянной высоте за деревней. Стремительной атакой бойцы ворвались на высоту и начали закрепляться.