Текст книги "Тайная жизнь души. Бессознательное."

Автор книги: Григорий Дьяченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 15 страниц)

15. Рассказ Р. Оуэна об отце, умершем в Европе, который явился сыну в Америке.

«Для ума, омраченного ходячими предрассудками, будет совершенно непонятно, каким образом факт привидений признавался бы так единодушно во всех странах, если бы их никто никогда не видел».

Джорж Страган.

Один из замечательных видов скептицизма, это – отрицание того, что допускалось во все века, – возможного появления так называемых у нас мертвецов. Фантастические подробности ходячих сказок о привидениях, – страшные лица, обнаженные скелеты, звон цепей, запах серы, синеватое пламя, – немало поспособствовали этому новейшему саддукейству. Ложные представления и болезненные чувства, вызываемые явлением смерти, помутили не только наше суждение, но и наши ощущения. Тех, кого мы любили в этом мире, мы приучились бояться тотчас по переходе их в другой. Мы помышляем с ужасом о возможности их появления; пожалуй, лишаемся чувств, когда они внезапно предстанут, потому что страх ослепляет: это – отец суеверия.

В детской, или при домашнем очаге дети наши слушают страшные рассказы о привидениях и трепещут от ужаса. Это духовный яд, гибельный равно и для душевного спокойствия и для трезвого религиозного чувства. Если уж сообщать что-нибудь детям о духах, то будем лучше говорить им так же спокойно, как говорим о любом естественном явлении, что все мы тоже будем со временем духами; что только часть нашей жизни протекает здесь, а остальную мы будем проводить в другом мире, которого теперь не видим, но который совершеннее и прекраснее нашего. Надо бы прибавлять, что, может быть, мы будем в состоянии приходить обратно из того мира и являться некоторым своим старым друзьям; что, может быть, и им, нашим детям, выпадет такое счастье, что, прежде своего ухода, они увидят кого-нибудь из отшедших раньше, – увидят то, что люди называют духом или привидением.

Очень вероятно, что нервы их были бы несколько потрясены, если бы это действительно случилось. Точно так гром, когда его слышат в первый раз, может повергать в трепет. Но, если дети хорошо воспитываются, они скоро приобретут способность наблюдать, без напрасного волнения, и то и другое явление. Когда бы люди, в общей их массе, достигли такого духовного строя, и привидения стали бы, вероятно, явлением более обычным. Духи, читая наши мысли, часто, конечно, воздерживаются от проявления себя людям, так как видят, что, проявившись, вызвали бы только ужас.

О привидениях самопроизвольных ограничусь только одним примером. – Рассказ свой могу подкрепить означением имени, места и времени. Это один из многочисленных случаев появления близкого лица вскоре после смерти.

В 1862 году, г. Брэдгёрст Шиффлин (Bradhurst Schieffelin), член известной фирмы Шиффлин и К⁰ в Нью-Йорке, очень любезно доставил мне этот рассказ при следующей записке:

«Нью-Йорк. Июня 12, 1862 г.

М. Г. Вменяю себе в удовольствие сообщить вам прилагаемое при сем письмо о. Фредерика Штейнса (rev. Frederick Stems), где он говорит о факте явления ему отца. Г. Штейне, немец и в высшей степени почтенная личность, служит пастором при пресвитерианской церкви на Madison-street в этом городе и заведует очень обширной приходской общиной из немцев».

Вот приложение к письму.

«Нью-Йорк. Июня 10, 1862 г.

Согласно вашей просьбе, выраженной в письме, я передаю вам обстоятельства, непосредственно связанные с фактом явления моего отца.

13 декабря 1847 года я гулял с двумя моими старшими сыновьями на Grand-street в Нью-Йорке. Дело было днем, перед полуднем, и панель была полна народа. Тут мне предстала вдруг фигура моего отца. Он был в своей обычной одежде, со своей, хорошо знакомой мне, шляпой на голове, с всегдашней трубкой в руке, – и смотрел на меня очень серьезно; затем так же внезапно исчез.

Я был очень испуган и немедленно написал домой о происшедшем. Через некоторое время ко мне пришли письмо от одного из братьев, из Нейкирхена, в прирейнской Пруссии, где жило наше семейство. Брат извещал меня, что утром 13 декабря отец мой там скончался. Еще за завтраком в этот день он был в своем обычном здравии и говорил обо мне, выражая на мой счет большое беспокойство. После завтрака он уходил из дому и, воротившись назад, упал мертвым, пораженный вдруг апоплексическим ударом.

Я узнал потом, что в момент смерти на нем была та самая одежда, в которой я его видел, та же шляпа на голове, и трубка, по обыкновению, в руке.

С истинным почтением…

Φ. Штэйнс».

Забота об отсутствующем сыне, которую отец выражал непосредственно перед смертью, – черта очень замечательная в этом примере. (Роберт Даль Оуэн: «Спорная область между двумя мирами», Спб. 1881 г., стр. 191-194.)

16. Два исторических рассказа о привидениях.

а) В примечании к одному из своих стихотворений Вальтер Скотт упоминает о привидении, виденном леди Феншау. В недавно изданных записках леди Феншау, упоминая о зиме 1650– 1651 г., проведенной ею в Ирландии с сэром Ричардом Феншау, она говорит: «Мы поехали к леди Онор 0' Бриан, младшей дочери графа Томанда, и пробыли у нее три дня. В первую ночь, около часу пополуночи, я была разбужена каким-то голосом. Раздвинув занавеси постели, я при свете луны увидела женщину, всю в белом, с рыжими волосами и бледным странным лицом, лежащую на подоконнике и смотрящую к нам в окно. Проговорив три раза таким голосом, какого я никогда не слыхивала в жизни: «лошадь!» – она исчезла со вздохом, более похожим на порыв ветра, нежели на человеческое дыхание, причем вся ее фигура показалась мне более похожей на густое облако, нежели на человеческое существо. Я стала толкать и щипать моего мужа, спящего крепким сном; мне удалось, однако, разбудить его, и он чрезвычайно удивился, увидев меня в таком страхе, и был поражен еще более, когда я ему рассказала о случившемся и показала, что окно было открыто. В остальную часть ночи ни один из нас не сомкнул глаз, и муж рассказал мне, что в Ирландии приходится иметь дело с подобными явлениями чаще, чем в Англии. Около пяти часов нас пришла навестить хозяйка дома, говоря, что она не ложилась всю ночь, так как двоюродный брат ее О'Бриан, предки которого владели когда-то этим домом, просил ее не оставлять его до последней минуты его жизни и умер в два часа ночи. Затем она прибавила: «Надеюсь, что вас ничто не обеспокоило, так как здесь обыкновенно так бывает, что перед смертью какого-нибудь члена семейства в окне начинает каждую ночь появляться женщина. Много лет тому назад эта несчастная имела ребенка от хозяина дома. Этот последний убил ее в своем саду и бросил в реку; протекающую под окном. Даю вам слово, что я не подумала об этом, когда отводила вам эту комнату, как самую лучшую в доме». Ничего не ответив ей на это, мы поспешили убраться оттуда». (Lady Fanshaw's Memoirs.)

б) В Кнебворте, родовом поместье лорда Литгона, есть комната, называемая «комнатой желтого мальчика». Рассказывают, что лорд Кастльри (о котором упомянуто у Байрона) был однажды в гостях у отца покойного лорда Литгона. Ему отвели комнату «желтого мальчика», ни о чем не предупредив его. На следующее утро лорд Кастльри рассказал м-ру Бульверу, что был разбужен ночью самым неприятным и поразительным образом. «Я чувствовал себя очень усталым, – сказал лорд, – и скоро заснул. Не знаю, что разбудило меня, – я посмотрел по направлению камина и увидел, что там сидела, повернувшись ко мне спиной, как будто фигура мальчика с длинными желтоватыми волосами. Когда я на него взглянул, мальчик встал, направился ко мне и, отдернув одной рукой занавес в ногах моей постели, пальцами другой руки провел два или три раза себе по горлу. Я видел его так ясно, как вижу теперь вас», – прибавил лорд. – «Вы, должно быть, видели это во сне, – сказал Бульвер». – «Нет, я совершенно проснулся в то время». – М-р Бульвер не нашел нужным сообщить лорду Кастльри, что «желтый мальчик» всегда появлялся людям, которым было предназначено умереть насильственной смертью, и что при этом он всегда указывал на род этой смерти. (Автобиография и воспоминания Trith'a: Trith Autobiography and Reminiscences, vol. II, p. 309; сн. «Ребус». 1889г.,№ 31.)

17. Видение каноника краковского Якова Гурского.

Яков Штенберг Гурский, кафедральный каноник краковский, бывший восемь раз избираем ректором краковской академии, по желанию короля Стефана Батория выбран был архиепископом Мариинской церкви в Кракове. На второй год своего служения он сидел однажды поздно ночью у себя дома и разговаривал со своим клириком Микульским у стола, заваленного книгами и бумагами, которые Микульский приводил в порядок; он ему говорил: «Сегодня я утомился, диктуя, но хотел докончить это дело; меня поддерживало желание борьбы в защиту моего бывшего когда-то ученика, теперь друга Соколовского. Виртембергский профессор Крузнуш, может, еще не уступит сразу, но…»

Но тут епископ внезапно умолк и вперил взор свой в сторону двери, а рукой перекрестился, а через минуту, как будто отвечая на какую-то речь, промолвил прежде: «Итак, в награду», потом: «радостная весть, прими, Господь, мою благодарность»; при этих словах он стал на колени и молился. Клирик смотрел на него удивленными глазами и хотя не знал, что все это значит, но не мог продолжать своего чтения: какая-то невольная сила, возбуждавшая в нем чувство глубокого уважения и почитания, заставляла его молчать. Только когда старец после краткой молитвы встал и, приблизившись к нему, спросил: «И ты тоже видел и слышал его?» – он ему едва мог отвечать дрожащим голосом: «Только вашу с…» «Твой дрожащий голос показывает страх, удали его от себя, а со мной вместе радуйся, что я удостоился такой великой милости Божией…, и то, что Господь иным хорошее только во сне объявляет, я сам наяву, своими глазами видел». Так говорил почтенный старец, а глаза его полны были благодарности и восторга, невыразимым светили блеском, который освещает душу в минуту вдохновения, когда она полна прекрасными мыслями, приближающими ее к Богу, и так преобразилось лицо епископа, что передать этого нельзя; Микульский, невольно пораженный до глубины души его видом, пал на колени и целовал его ноги.

– Встань, встань, милый мой, с этим благословением, которое первому тебе даю, в этих последних минутах своей земной жизни ты первый услышишь, что мне приказано объявить людям.

Послушав его приказа, клирик встал, и вот что услышал от епископа Гурского: «Истину слов моих подтвердит смерть наша, объявленная устами благословенного Леополиты, очи наши его видели и слышали мы следующие слова: «Когда второй раз солнце засветит на небе. Господь позовет вас на хвалу. Чтобы не думали, что эта смерть предсказана мной, недостойный служителем Матери Божией, объяви людям мои слова». Сказав эти слова, он исчез, оставив во мне невероятно радостное чувство».

Тогда клирик Микульский взял его руку и, орошая ее слезами и целуя, воскликнул: «О, неисповеданные судьбы Божии!» – «О, неисповеданные», – повторил за ним епископ и, не дав ему более говорить, удалил его и остался один.

На другой день он объявил о своем видении и, ожидая предсказанной смерти, исповедался и приобщился, чтобы умереть, как жил, добрым христианином. Умер он, как было ему объявлено, при восходе солнца на другой день. («Час», ежемесячное приложение. 1857 г., т. VIII, стр. 473. Иосифа Мончинского; сн. «Ребус». 1898 г., № 15.)