Текст книги "Бегство (Ветка Палестины - 3)"
Автор книги: Григорий Свирский
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 31 страниц)
– Хватит мальчишничать! – Эли отобрал у Саши трубку и с властным напором, по-английски, попросил соединить его с Натаном Щаранским.
У Щаранского был звучный пионерский голос, который увял, едва Эли произнес слово "амута". Для толковища он выделил одного из своих помощников, которого Дов почему-то называл "Вороном". Разговор был краток. Эли подготовил афишу фестиваля, завез ее к немногословному и, как показалось, деловитому "Ворону". Тот брезгливо отодвинул афишу.
– Ваша "амута" ни к чему, – заключил он. – Кто вы такие? Вас никто не знает. На фронтоне поместить броско: сионистский форум проводит фестиваль, и – все! – В конце-концов, "Ворон" согласился, чтобы на афише рядом с Форумом значился "Джойнт", а более никаких названий и имен не приводилось. Вам понятно?!
Голубая мечта Фиры осуществилась в Луна-парке. Представителей всех народов, правда, не было, но детишек из России – не протолкнуться. Карусель бесплатно, ослики на прокат бесплатно. Денег "Джойнта" хватило даже на воздушные шарики, которые вручались каждому малышу. Радости много, но и огорчений хватало: детей, у которых не было приглашения от "Сионистского Форума", в автобусы не сажали. Но – обошлось. Как всегда, выручила "пташка". Она мобилизовала соседок со своей улицы, они и развезли на легковушках обиженных.
Фестивальные дни завершились неожиданной трагедией. Неподалеку от Эли жил в гостинице одинокий тихий паренек из Зюзино, района московских новостроек. Месяца три грозили ему выселением. Он ежедневно спускался в вестибюль, присаживался на диван, рядом со стариками, повторяя, как самнамбула: "Хочу в Зюзино!" "Хочу в Зюзино!" Над ним посмеивались. Пришел полицейский выселять неплательщика, а он висит, язык набок.
В дни похорон ворвался в офис к Эли взмыленный парень, океанолог, которого тоже выселяли из гостиницы, и с порога обвинил его в жульничестве.
– Я подам на вас в суд! – кричал он.– И вы заплатите неустойку: я в вас целый год верил!
Только в тот день Эли до конца постиг, какую ношу взвалил на плечи. Никто другой, он, Эли, обнадеживал амутян. Он виновен перед ними, лично он виновен, и нечего себя успокаивать: иные в таком отчаянии, что готовы покончить счеты с жизнью. Он убил их надежды, он движется "Эли-еле-еле", как острят в гостинице.
А израильские юристы, в том числе и Герани, точно знали, что перевод сельскохозяйственных угодий в земли под строительство занимает в Израиле от семи до пятнадцати лет. Конечно, репатриантам могут пойти навстречу, но такое... Эли завершил перевод дара Герани из одной графы в другую всего за полгода.
– Ты летишь, как стрела из лука, – заметил удивленно юридический консультант амуты.
"Лечу-то лечу, да попаду "в молоко", – горестно думал Эли, собирая амутян для очередного сообщения о делах.
– Это отличный сценарий для Хичкока, -заметил Аврамий Шор после сообщения Эли. – Кино ужасов.
И даже сказочное богатство, внезапно упавшее на амутян с небес, и он, и все остальные восприняли тоже как фильм Хичкока. Сказка-явь вызвала взрыв нервного хохота и матерщину. Эли же просто испугался, получив письмо от управляющего делами Ротшильда, из Кейсарии. Письмо сообщало, что Ротшильд, узнав из французских газет о битве русских евреев за землю, дарит им часть своей земли в Кейсарии. Под тысячу коттеджей.
Кейсария – райское место. Израильская Ливадия. Божий дар. Римляне, в свое время, возвели тут дворец наместника Императора в Иудее. Там сейчас древние развалины, римский акведук, к которому возят туристов. А у самого моря виллы и сады умопомрачительной стоимости. Жить в Кейсарии – такого нищий русский еврей и помыслить себе не мог. Казалось, радуйся человече! Однако Эли, ставший осторожным, воспринял этот дар, как катастрофу: еще пять миллионов повесят на шею!
– А налог? – простонал он.
– Отобьемся! – Саша пустился в пляс, помчался на разведку. Вернувшись, сообщил, захлебываясь от волнения, что полдунама земли (пятьдесят метров на пять) в Кейсарии стоит пятьдесят тысяч долларов.
– А нам просто "за так" – представь! На каждый дунам поставим пять коттеджей. Широко. С садом-огородом. Во подарочек! Поселим там многодетных! Неподалеку заложена фармацевтическая фабрика. Забронировал амутянам 120 рабочих мест. Надо начинать земляные работы!.. Вначале у Герани, потом в Кейсарии.
– Первый же экскаватор арестует полиция, – возразил Эли устало. – Затем придут сюда, опишут эти столы и стулья по суду-у!.. Да пойми, Саша, с точки зрения закона, мы – банкроты! Мы не заплатили налога и не сможем его заплатить ни при какой погоде. Нас посадят в долговую яму.
– А мне сидеть привычно, – ответил Саша, и на его высоком лбу обозначилась упрямая складка, верный признак безумия, как считал Эли.
Все возражения Эли он отметал: – В стране, которой правят безумцы, плодотворны лишь безумные решения! Попробуем новую идею на зубок: достаточна ли она безумна? Эли, наймем пока один экскаватор. Кейсария плюс экскаватор у олим снова возникает надежда... Не придет полиция. А придет, – я в твоей фирме – бессмертный зицпредседатель Фунт. Сажусь в тюрьму я. Один, а? – Лицо его стало вдохновенным, в синих саблевидных глазах, посаженных близко к переносице, зажглась воистину магнетическая сила. Словно горит один длинный глаз.
– Ну тебя к черту! Пропадешь с тобой, – сказал Эли и... подписал заявку на экскаватор.
– Ты свое отсидел, – усмехнулся Эли. – Теперь моя очередь. Ночь он не спал, – трезво мысливший, ироничный, законопослушный Эли: понимал, стоит им сделать один неверный шаг, их сотрут в порошок. Как жить дальше? К утру принял решение. Идти в "Обком", как назвали олим виллу, в которой расположился Форум Щаранского. Верит он в Форум – не верит, все это побоку. Шесть самых богатых евреев мира, к которым обратился "Джойнт", показали ему дулю. Один сослался на "рессешен", – тяжелые, де, времена, остальные просто не ответили. А Щаранский нет-нет, да и привозит из Штатов миллионы долларов. Надо стать полноправным членом этого "Обкома" на долларах, и драться за своих. Тем более, что намечаются перевыборы. Первым делом, вспугнуть "Ворона" и другое воронье, раскаркавшееся возле пирога. Он снял трубку, позвонил Науму Гуру, с которым не терял связи. Наум был членом президиума Форума и, хотя появлялся там не чаще двух-трех раз в год, он называл Форум со своей вечной усмешечкой кровным детищем, прижитым, правда, совместно с героем-любовником.
В этом была правда, подтверждали старожилы. Именно Наум создал общество "Эзра" ("Помощь"), спасавшее когда-то безработных инженеров.
Эли договорился с Наумом, у которого были дела в Тель-Авиве, что тот, отправляясь в Форум, по пути захватит и его. Общение с Руфью убедило Эли, о сокровенном надо спрашивать в машинах, мчащихся по пустынным шоссе: нигде люди так не словохотливы и искренни, как за рулем, в часы, которые надо как-то скоротать.
Как только Эли оказался в стареньком, пропахшем бензином "Форде" Наума, он тут же завел разговор об "Эзре" и о Форуме Щаранского, который, как полагал, Наум поддержит охотно.
Наум выслушал Эли, вырулил на иерусалимскую трассу и, обгоняя двухэтажные автобусы, воскликнул с горячностью:
– Мечтой "Эзра" было потрясти американских толстосумов, замкнуть их на нас, безработных олим, и вывести Сохнут за скобки. Хоть мы и понимали, Эли, что каждого, кто покусится на бездонную сохнутовскую кормушку, прирежут без промедлений, все равно, мы сучили ножками: народ возле теснился все больше лагерный, ножом не запугаешь... ан, не удалось рыбку поймать, хоть плачь! И вдруг появляется он, герой-любовник Запада. Достойный человек, ничего не скажу! С хитрицой, конечно.. Но даже Дов его приемлет... Суди сам. Алеф бьет в зубы прохвостов. Без промедления бьет. Как опытный зек, вырвавшийся на свободку. Власть ему намекает: "Замри-не дыши – не то назначим Натаном Щаранским покладистого Иосифа Бегуна".
Натан на первый самолет, и в Штаты, где он – спасенное дитя, всехняя любовь. И потек ручеек, – внимание-внимание! не в сохнутовскую пасть, а в Сионистский Форум. Чем Форум не "Эзра"? Бет! Сохнут пеной изошел, пытаясь оттереть Натана от толстосумов, но объявить его, как в свое время Дова, агентом КГБ не решился. Нашла коса на булыжник. Слушай дальше! Среди толстосумов оказался миллиардер Джозеф Груз. Из собственного кармашка он отвалил Натану на абсорбцию евреев из России двадцать миллионов долларов. Я бы заплакал благодарными слезами и бросился домой с деньгами подмышкой. И сроду бы не догадался объявить конкурс между израильскими банками: кто больше добавит? А Натан, пусть даже не по собственному разумению, а по мудрому совету спецов, это сделал. Малоизвестный прежде банк Тарот, жаждущий отломить от американского пирога, добавил еще сорок миллионов и закрутилась новая олимовская "Эзра". Не совсем, правда, такая, как наша, мы не одалживали под проценты – давали без всяких расписок, и не было случая, чтоб олим, устроившись на работу, не вернул деньги... Ну, а тут впутались ростовщики, хитроумный Сохнут, который, говорят, и породил "Тарот", приголубивший миллионы Груза... Тем не менее, верь я в Бога, – на Натана бы молился. Честно говорю! Всем "Эзрам" "Эзра"! Ты не согласен со мной: мордасия у тебя не восторженная?.. Что-что? Эли, гуманист газетный, ты что не слыхал: все государства основаны на крови. Все до одного! Может ли быть иначе у евреев, которых история бросила на расклев и распыл?! Думаешь, я не ел дерьма пригоршнями? Ого-го, еврейское академическое, самое пахучее... Ты Гегеля читал? Все действительное – разумно. Оставь рыданья, гуманист. Кто позволит добить вас? Проси на Форуме слова, записывайся на прием к Натану. Держи хвост пистолетом!
Они приехали к отелю и спустились в зал заседаний, предоставленный Форуму. У дверей шептались два пожилых еврея, похоже, вышедших покурить.
– Звонят. приглашают. В качестве кого, спрашиваю, – рассказывает чиркающий спичкой. – Отвечают: "приедете, узнаете!" Прикатил. Проверка документов, как в горкоме партии. Какая повестка дня, интересуюсь. Отвечают: "Вам не положено!"
– Чего они всё прячут? – Его собеседник задумчиво мял папироску. Воруют, что ли? – Увидев подходившего Наума, смутился. Но не смутился Наум, услышавший этот обмен мнениями.
– Воруем-воруем, – весело подтвердил он, проходя мимо. – Не будете хватать нас за лапсердак, все растащим!
Навстречу им молодцы из охраны пронесли кого-то скрюченного по всем правилам усмирения бунта – голова к ногам. Оказалось, Евсея Трубашника. Усмирить его, видно, было делом не простым, по дороге стульев десять опрокинули.
Протиснулись в зал, увидели Дова в последнем ряду. Подсели. Лицо у Дова сердитое. Он нетерпеливо поглядывал на часы. Спросили у него, почему Евсея вынесли? Оказалось, Щаранский вычеркнул его из списка гостей, а Евсей оттолкнул плечом контролеров и прошел...
Щаранский призывно махнул рукой Науму, – давай, мол, на сцену. Наум поартачился, затем поднялся к ним, расположился со своими бумагами сбоку стола. Эли сунул ему записку для Щаранского: "Прошу слова". Наум положил ее перед Натаном, тот скользнул взглядом, передал "Ворону" – единственному за длинным столом, кто явился при полном параде, в черном костюме, с узеньким модным галстуком в шахматную клетку. Он не моложе Эли, но кажется моложавым, энергичным. Лицо гладкое, ухоженное, в глазах печаль, углы губ скорбно опущены. Вкрадчивый голос его просто шелестит:
– Я, простите, ввел в заблуждение людей, предложив выбрать в Президиум Форума двадцать пять душ от нашего тель-авивского округа, хотя полагалось пятнадцать.
– О чем он? – спросил Эли.
– Места делят у пирога! – зло резюмировал Дов.
Зашумели, зашуршали вокруг, словно спугнули птичий базар.
– Голосуют только синие мандаты, – "Ворон" вскочил, оглядел зал. Желтые не могут! Мы голосуем за новых кандидатов в члены президиума. Вот всем известный Алик, – он назвал фамилию.
– Чем он известен? – спросил, напрягая связки, Эли.
– Известен, как один из основателей сионизма в СССР!
Дов чуть не свалился со стула. – Сидишь, как ребенок. А, может, как дурак. Все вокруг вожди, зачинатели, основоположники. И врут, главное, без зазрения совести! Тащат друг друга за шиворот!..
За "руководящими" столами Наум сидеть не любил. При первой возможности тихо исчез и со стаканом сока вернулся к своим, на заднюю скамейку. Когда Дов обозвал "Ворона" сукой, Наум усмехнулся, сказал вполголоса: -Ну, поехал Дов на своем коньке! Пятнадцать лет прошло, а он все бухтит.
Лишь в эту минуту вспомнилось Эли, что Дов рассказывал о "Вороне". В 1975 году, пятнадцать лет назад, "Ворон", как самый надежный, был отправлен на Брюссельский сионистский конгресс. И проголосовал, конечно же, "от имени всех советских евреев", чтоб из России везли в Израиль без пересадки, как по этапу... "Сколько тысяч семей сейчас слезами и кровью обливаются из-за таких вот бессовестных шустриков?! А этот хуже всех, Дов прав. Бывший советский, а ныне израильский физик, ума палата, понимал, что творил. И скольких губил. Одно слово "Ворон"!
Микрофон приблизили к Щаранскому, он поднялся, – маленький, лобастый, крепко сбитый. И чем-то очень недовольный. Зал долго не утихал, лицо Натана добрело. Толстые, плотно сжатые губы приоткрылись в смущенной улыбке: – Ну, ребята, ну, что вы? Гул, наконец, улегся, и Натан заговорил о своем Форуме:
– Напрасно вы это затеваете. Предупреждали меня. Кончится всё мордобитием, хотя не так страшен черт... – И он, не кончив мысли, принялся вспоминать как миллиардер Груз избрал его своим поверенным.
Все это Эли знал от Наума. Поначалу он не столько слушал, сколько разглядывал Натана. А потом весь превратился в слух: что угодно ожидал от знаменитого Щаранского, но не такой открытости.
– Мы захлебнулись, – говорил Щаранский спокойно, ровным голосом, и от того, что голос его был тих и ровен, в нем все явственнее звучала печаль. Стоит постоять на первом этаже иерусалимского отделения Форума, где принимают людей, голова начинает раскалываться от потока жалоб. Когда иду в Форум, иду со страхом, хочу быстрее проскочить первый этаж, в надежде, что меня не узнают. К тебе идут со своими бедами, а ты ничем не можешь помочь. Люди плачут, но Форум не партия. Если мы объявим себя партией, нарушим условия, при которых деньги из карманов американских миллиардеров переводятся в карманы олим из СССР... Да, это условие. Вы знаете, я против "русской партии", хотя угроза возникновения такой партии уже оказывает влияние на большинство политиков.
Едва Щаранский сел, зал снова взорвался криком: "Три минуты в прениях?! Насмешка!!"
– Семь тысяч врачей прибыло в Израиль, нам не дают "ришайон авода" права на работу, – начал говорить, вбегая на сцену, торопясь и захлебываясь словами, мужчина с тонким и добрым лицом. – Нас отбрасывают, говорят, так было все годы, но это не утешает, мы отправили протесты в пятнадцать инстанций. И только одна из них вообще не ответила – Сионистский Форум. Благодарим боярина за ласку, как говорится... Сегодня медики голодают у Кнессета. Врачи просят вас, Щаранский, спуститься с гор Иудейских к людям, которые еще в вас верят...
Второй оратор вынул подготовленную шпаргалку и тут же забыл о ней.
– В настоящее время лучшие израильские музыканты не живут в Израиле. Музыкальная нация – евреи ухитрилась выгнать из страны всех солистов...
Эли перестал рваться к сцене: одним воплем больше, одним меньше, здесь, видно, ничего не решают. Он хотел было уйти, но гут объявили, что выступает Владимир Слепак, которого Руфь назвала "совестью нации" и внесла в их списочек знаменитостей, с которыми нужно говорить.
Владимир Слепак – бородат и массивен, – на трибуне устраивался, как медведь в берлоге. "Медведь" не молод, в бороде сверкала седина. Речь написал заранее, основательный, видно, человек.
– Голоса "Форума" не слышно, – басил он сипло. – Урезают последние копейки, которые даются на жизнь и съем квартиры, так называемую "корзину абсорбции" – Форум молчит. Правда, с помощью тихой дипломатии удалось добиться возвращения в "корзину" трех тысяч шекелей, но правительство, чтоб популярность Форума, ни дай Бог, не увеличилась, объявило: делает это по своей воле. Если б вместо тихой дипломатии начать массовую громкую кампанию, увеличили бы нам корзину нищеты вдвое-втрое.
Олимам месяцами задерживают выплату денег из этой корзины – Форум молчит. Олим месяцами ждут очереди, чтобы попасть в ульпан, учить иврит или поступить на курсы врачей – Форум как воды в рот набрал.
– Регламент! – прозвучало из-за стола.
Половина зала вскочила на ноги: – Да-ать!.. Добавить!! – Цены на съемные квартиры поднялись на скандальный уровень, – громко продолжал Слепак. – Форум молчит.
Годами не строят квартиры, не создают рабочие места – Форум опять молчит. Безработица подскочила до неслыханного ранее уровня – Форум... Слепак кашлянул, помедлил...за него ответил кто-то из зала: – Молчит
Пошла на убыль алия, не едут и получившие вызовы, а Форум... МОЛЧИТ! -продолжили за него из дальних рядов.
Слепак недовольно и строго взглянул на зал, мол, что тут, концерт самодеятельности, что ли?
Нетерпеливые унялись.
– Дошло до абсурда? – воскликнул Слепак. – Ури Гордон, представитель Сохнута, настораживает правительство, предупреждает его: участились случаи самоубийства русских евреев – Форум молчит.
– Истекли три минуты! – Это вскричали уже за столом президиума. Пока не раздался этот нервический возглас, тяжело, как кирпичи, падали и падали в зал слова: – молчит!.. опять молчит!..
Дополнительных трех минут Владимиру Слепаку не дали, но одну минуту зал все же отстоял.
–..."Форум" превратился в группу статистов, который собирается раз в две недели, чтобы одобрить... -"ВОрона", – послышалось из заднего ряда. Слепак поморщился, уточнил конец фразы: -... чтобы одобрить сделанное Секретариатом. Одним словом, – завершил он, – Форум, который представляет выходцев из Союза, не делает для них ничего. Поэтому популярность Форума падает катастрофически. В олимовских гостиницах уже говорят о том, что Форум существует лишь как реклама Щаранского и кормушка для пригревшихся здесь бюрократов.
Аплодировали Володе жарко, за всех сказал "Борода". Многие окружили его, дружески хлопали по плечам, обнимали. Щаранский натянул поплотнее синюю жокейскую кепочку, спустился со сцены. Эли пробился к нему, попросил о приеме, пытаясь объяснить, почему он так рвется к нему.
– Только через секретаршу, – сказал Щаранский, не дослушав Эли. – И добавил как бы шутливо: – Я у нее в руках.
Заметив возле Щаранского огненно-рыжую всклокоченную голову, тут же бесшумно приблизился "Ворон", прислушался, о чем речь. Заявил, что Элиезер получит слово завтра.
– Завтра? – вскричал Эли. – Все прояснилось сегодня! Как на рентгене! Кто придет завтра?!
– Все до одного прибегут!– ответил "Ворон" с ухмылкой – Завтра на Форуме будут члены правительства. Вопросов больше нет?
Следующий день был пятницей. Начали рано, чтоб успеть к полуденным автобусам, последним перед шабатом. Членов правительства не было.
Часа два звучали голоса на пределе отчаяния.
– Летом этого года алия-90 выплеснется на улицы! В начале зимы она начнет голодать массово! Мы перестали быть диссидентами, мы стали таким же сытым равнодушным истеблишментом, как все эти чиновники в мисрадах...
Вдруг началась за столом нервная суета. Натан Щаранский вскочил, кинулся кому-то навстречу. Тут же вернулся, воскликнув с торжественными интонациями в голосе:
– Давайте поприветствуем Шимона Переса!.. – Движением руки он как бы смахнул с трибуны очередного оратора, которого до этого представил уважительно, как заслуженного отказника. Какие-то девицы в первом ряду бешено зааплодировали.
– Цирк! – Дов сплюнул. – Отказника прервал, как шестерку. Нарвался бы на меня, услужливый.
Шимон Перес был оратором опытным. Его раскатистый басок звучал почти задушевно: – Рабочая партия, которую я представляю, разработала программу абсорбции, – начал он. Слушали угрюмо: социалист – все обещает, пока в оппозиции. К тому же каждый на себе испытал, что такое – массированное вмешательство государства во что бы то ни было... Дов вспомнил с усмешкой ныряльщика на Мертвом море: "А гуд бохер Шимон Перес". Точно гуд бохер!
Года два назад Наум с Щаранским ходили к нему, предупреждали: вот-вот хлынет алия из СССР. "Ну, какая алия поедет из страны, вступившей на путь демократии, – ответил Шимон Перес. – Какой еврей покинет такую страну, чтобы приехать сюда, где арабская "интифада"?"
"Пророк... социалистический..." Лоб у пророка огромный, с залысинами. Лицо неподвижное, будто из пемзы. Глаза полуприкрыты темными морщинистыми веками, – скучающие, чуть настороженные. Под нарочитой задушевностью мольба к русским евреям: отдайте голоса за рабочую партию, за израильский социализм! А в глубине глаз – тревога, тоска.
Тоска и впрямь промелькнула. Но совсем по иному поводу. Он намеревался воскликнуть, и воскликнуть, по своему обыкновению, темпераментно, с неподдельным клятвенным пылом: он вытащит страну из кровавой трясины "интифады", похоронит безмозглую политику Ликуда – всё это "патриотическое" поселенчество в арабской гуще, порождающее новые конфликты. Он заверяет: костьми ляжет, подпишет мир хоть с сатаной...
Но ведь то же самое, слово в слово, он только что обещал на своей партийной конвенции. Там были лишь члены рабочей партии, единомышленники, выбиравшие нового лидера, и его, любимого ученика Бен Гуриона, забаллотировали. Лидером партии стал, вместо него, Ицхак Рабин, вечный соперник, "лютый друг", как острят газеты.
"Старею, – мелькнуло.– Не в этом дело: Рабин не моложе. Так что же? Не всем однопартийцам нужен мир? Устраивает modus vivendi? Ни туда, ни сюда? Тут-то и сверкнула льдисто в его глазах тоска. – Предпочитают сидеть на горячих угольях? Списывать на "неудобства кресла" промахи, лень?"
Память о провале на конвенции и о том, что партия предпочла ему генерала, как раз и завоевавшего в Шестидневную эти злосчастные "территории", обдала холодком. Он помолчал, поскучнел, завершил речь отнюдь уж не клятвенным голосом: – Борьба за мир постоянная цель нашей партии... "О-ох, охота пуще неволи, – подумал Дов, имея в виду охоту за голосами избирателей. – То-то тоскует, ненаглядный. Мечет бисер... А ведь шли за ним люди. Сорок лет шли, верили. Чем заворожил?
Дов не сразу понял, чего от него хочет Эли. Шепчет Эли: – Только что парень в Афуле покончил самоубийством, вот записка. А этот поёт и поёт...
Дов оживился: – Я его прерву, а ты прочти записку... У Эли спина похолодела. – Мне и так слова не дают!
Дов покосился в его сторону неодобрительно. Эли тут же послал записку Щаранскому: "Немедленно прошу слова!" Натан машинально пододвинул ее "Ворону", и тот махнул Эли рукой, все, мол, в порядке, но как только Шимон Перес завершил речь, объявил, что слово предоставляется каблану.
Профессиональным "кабланом" – строителем-подрядчиком – Эли не был, у него мелькнуло вдруг удовлетворение человека, с которым считаются. И тут он увидел, что к трибуне идет совсем другой человек...
– Опять мне слово не дают! – вскричал Эли, вскакивая. – Олим в Афуле повесился, никому дела нет!.. – "Ворон" взглянул на него неприязненно: при чем здесь это?! – А живым где жить?! Налогом душат. Пять миллионов!
Об этом, похоже, не только "Форум", – весь Израиль уже знал. Грохнуло: – Позор!.. Переизбрать президиум!.. Подобрались тут не дело делать, – сидеть!..
Натан Щаранский вскинул руку. – У меня большое искушение подать в отставку, ибо мы превращаемся в самую обычную партию Израиля, где занимаются дележкой власти и денег. Зачем нам Форум?.. Я прошу не вскакивать с мест, не мешать. По-моему, мы зашли в тупик... Ты привозишь из Штатов один или два миллиона, очередные пятьдесят семей получают помощь. Еще тысяча семей кричит, – вы украли наши деньги! Усиливается влияние Форума – растут инсинуации. Какие бы фонды мы ни создали, они смогут помочь лишь небольшой группе. Значит ли это, как слышишь иногда, что мы должны быть вдохновителями олимовских демонстрарций?
– Должны! Иначе зачем Форум?!– кричали из зала.
– А я считаю, что время таких демонстраций прошло. Нужны израильские демонстрации, только они смогут подействовать на правительство, не превращая давление масс в войну олим и израильтян.
– Переизбрать весь президиум! Надоело! – Шум долго не утихал.
Щаранский недовольно озирался. Губы у Натана припухлые, как у ребенка, снова подумал Эли. И слова вдруг прозвучали всё те же, детские: – Ну, ребята, ну, что вы?
Сидевший рядом с ним "Ворон" многозначительно кашлял в микрофон. Наконец, стало тише. – Если мы оставляем нынешний состав Президиума... начал он.
– Это еще не решили! – взорвался зал. – Голосования не было.
Какой-то пузатый толстощекий мужчина рванулся к сцене. Вслед ему крик: – Не давайте ему микрофона!
Толстяк вовсе не нуждался в микрофоне. – Переизбрать! – рявкнул он на весь зал. – Хватит! – И выкинув руку в сторону сцены: – Наелись! Опять станете переводить олимовские деньги на свои "культурные нужды"?!
Зал потребовал у вождей, сгрудившихся на сцене, высказаться по сему поводу. Хотят ли они, чтоб их переизбрали? Пусть поднимут руки, как и все прочие.
Натан Щаранский вскинул на секунду руку: переизбрать Президиум Форума! Владимир Слепак поднял обе руки: переизбрать! Наум Гур привстал, бросил: Сменить всех, что за вопрос.
"Ворон" и сидевшие рядом с ним кричали: – Оставить на год!
Выбрали счетчиков для голосования. Те помотались взад-вперед, выяснили: Сионисткий Форум жаждет переизбрать вождей – немедленно! Но тут снова поднялся "Ворон", – губы попрежнему сложены скорбно, в округлившихся глазах испуг.
– Неправильно считали! – вскричал он. – Вон сколько людей гуляет! Не участвовало! – показал в сторону столов, на которых грудой высились соки в банках, бифштексы, салаты. Там, в самом деле, стояли проголодавшиеся. Господа!.. Эй, вы! Быстро голосовать!
Переголосовали. "Ворона" оставили еще на год, – большинством в два голоса.
"Ворон" сел, закрыл глаза, отдыхая. Углы губ опустились еще больше. Удивительно откровенное лицо у "Ворона", давно не видал столь откровенных, подумал Эли, – сытое, постное, грустное лицо пастора на погребальной церемониии, и, вместе с тем, настороженное, неуверенное, задумчиво-плутоватое лицо человека, который одно говорит, другое думает, третье делает.
Половина зала поднилась, чтоб бежать к последним автобусам, но тут раздался встревоженный голос: – Чрезвычайное сообщение. Одна минута!
К трибуне пробирался человек, заросший до ушей вздыбленной густой бородой.
– Я отвожу кандидатуру Эдуарда Кузнецова, одного из умнейших людей на свете. Мы его уважаем за поведение в самолетном процессе, за то как он вел себя на следствии и, как, взяв на себя оружие, пытался спасти от расстрела летчика Марка Дымшица. Это в прошлом. Теперь о настоящем. Я скажу резко, но мы на сионистском форуме и не будем стесняться. Мы не вправе избирать в Президиум сионистского Форума не еврея.
Зал закричал протестующе. Бородатый продолжил: – Прошу вычеркнуть его из списков, чтоб он знал границы: сотрудничать с нами – пожалуйста, спасать советское еврейство – честь и место. Господа, я выражаю только свое мнение! – Голос его потонул в шуме.
Натан Щаранский попытался восстановить тишину. – Каждый имеет право на свое мнение! Не говорите с места!
– Хватит! – ревел зал. – Опротивели, пейсатые, как горькая редька! Прочь! Идиотизму есть предел!
– Нужно ли голосовать?! – Щаранский пытался перекричать зал.
– Не-э-эт!
– Все! Эдуард Кузнецов избран единогласно!
Эли помчался к автобусу, Дов его окликнул. – Мне дали визу, – сказал он. – Не надеялся уж, но вот дали... Как куда? В Москву, послезавтра лечу. На наши власти надежда, сам видишь. Куплю там завод бетонных панелей, прокатный стан Козлова, слыхал, небось? У американцев такого нет, они живут без горячки. А не отыщу, закажу такой же.
– Для нас?
– Вам это вряд ли поможет: вам хорошо бы до дождей под крышу. Кого из гостиницы пока не гонят, те меня дождутся. Я не благодетель, но, думаю, сделаем игру. Приходи провожать в аэропорт, лады?
На проводы Дова Эли приехал вместе с Сашей, который загорелся, услышав, что Дов получил визу. – Неужели такое время приходит?! – вопрошал он всех.
Отыскали Дова в кафе. Сияющий, в английском костюме с синеватым отливом – не Дов, а генеральный консул, рядом с ним розовела, румянилась монументальная и нежная Софочка.
– Вы ее с собой берете? В сопровождение? – спросил Саша дрогнувшим голосом.
Дов поднял глаза, задержал их на Саше. Заметил негромко: – Софочка отсюда с вами поедет. Хочет с папаней повидаться. Здесь садитесь на тель-авивский ширут. На Тахане Мерказит – пересядите на такси. Беречь Софочку пуще глаза! Монета у Софочки есть.
Выпили из плоской бутылочки, которую Дов выудил из внутреннего нагрудного кармана английского костюма. Вспомнили недавний Форум.
– Свербит у Натана в душе. В отставку вроде рвется, – Дов усмехнулся.
Эли пожал плечами: – Кто ему помеха? Натянул бы свою жокейскую шапочку поглубже да и спрыгнул с коня.
– Над бездной? – Дов засопел мрачно. – Оставь вас, советских, без узды, вы проорете: "Кто был ничем, тот станет всем". И в штыки!.. Нет уж, пусть скачет!
Насмешил всех Саша, который на Форуме не был, но из рассказов других составил свое представление.
– Сионистский Форум – Ноев ковчег, где избранные еврейцы спасаются от еврейского же потопа. Двери законопатили. Семь пар чистых, семь пар нечистых.
Посмеялись. Эли добавил невесело: – Ида Нудель перенасыщена болью, Натан Щаранский завел бронезащитную секретаршу, которая по-русски не ведает, – куда бедному русскому еврею податься, к "Ворону"?
– Сдался тебе "Ворон"? – удивленно пробасил Дов. – Разве он ворон? Он кукушка-хитрованка с подрезанным крылом. В чужих гнездах свое вьет-хозяйствует. Гут бохер Шимон Перес – вот кто ворон ненасытный! Покосился на Сашу. – Ты что, Сашок, хмыкаешь, носом водишь? Не согласен, что ли?
Саша поджал губы. – Гуд Бохер, если случай подвернется или дядя Сэм на Бохера верхом сядет, сделает шажок к миру. А то и рывок... А на Шамира с Шароном, где дядя Сэм сядет, там и слезет...
Дов забасил напористо, убежденно: – Пока американам удастся наших миролюбов взнуздать, да пришпорить, половина Израиля разбежится от их социлизма... Что? Кроме пересов мира принести некому? Возможно! У социлистов теперь руки пустые. Все, что несли, растеряли. С пустыми руками к избирателю не сунешься... Принесут – возьмем! Но только без их социлизма, так его этак! Ты что, парень, сам не видишь? Даже крах советского воронья им не урок...
