Текст книги "Старый друг"

Автор книги: Грейс Стоун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц)

Глава 3

Переодеваясь в своей комнате, Грейс непрестанно думала о том, что совершенно напрасно поддалась эмоциям и совершила уже не одну, а целый ряд непростительных ошибок! Во-первых, не было необходимости посвящать Джека в перипетии личной жизни. Во-вторых, не нужно было спрашивать его совета. И чего уж подавно не стоило делать – так это взваливать на него свои проблемы!

Теперь на попятную идти поздно, а справиться ли он со своей ролью – она даже думать боялась. Конечно, он будет очень стараться. Он всегда усердно выполнял все ее просьбы. Так усердно, словно от этого зависела его жизнь. Это продолжалось довольно долго – больше десяти лет! – так что Грейс считала это само собой разумеющимся.

О, она прекрасно помнила день, когда он впервые появился в их доме. Джека привел Фил и сказал, что «этот парень жутко гениальный, и он должен немедленно познакомить его с папой».

Фил может гордиться тем, что именно он «открыл» Джека! – так сказал Калеб, познакомившись с новоявленным гением.

Калеб Митчел преподавал в университете и за свою жизнь встречал столько дарований, что его мнению стоило доверять безоговорочно, как какой-нибудь не требующей доказательств аксиоме. Казалось почти невероятным, что четырнадцатилетний Джек так долго и упорно – и совсем непонятно, почему и для чего! – свою одаренность скрывал от всех.

Эту загадку удалось разгадать через некоторое время, когда Джек нечаянно проговорился о том, что в семье его считали едва ли не инопланетянином из-за его высоких умственных способностей и нестандартности мышления. Одаренность Джека пугала его родителей. Они не знали, как с ним общаться и что с ним делать дальше. Пропасть между ними с каждым днем ширилась и росла, а Джек с каждым днем чувствовал себя все более чужим в собственном доме. Кроме Джека в семье было еще пятеро детей: три мальчика и две девочки, но ни один из членов его семьи, включая родителей, не отличался какими-либо способностями. Это были обычные средние люди, не хватавшие звезд с небес и довольствовавшиеся тем, что имеют. Отец Джека работал рядовым менеджером в какой-то захудалой компании; по выходным он валялся на диване перед телевизором, пил пиво и беспрестанно ворчал, что удача – как бы это помягче сказать? – повернулась к нему задом! Мать Джека была преподавателем в общественной школе, работу свою терпеть не могла, равно как и своих подопечных, и была примерно того же мнения о благосклонности собственной фортуны.

Доход семьи позволял оплачивать кредит за дом, в котором у Джека не было даже личной комнаты, и едва сводить концы с концами. О хорошем компьютере и дополнительном оборудовании для его занятий речь вообще не шла. Об образовании, соответствующем талантам Джека, тоже.

Едва прознав, как на самом деле обстоят дела, Калеб Митчел тут же взял шефство над Джеком. Для начала он предоставил в распоряжение Джека «супернавороченный» компьютер с доступом в обширные базы данных и обеспечил поддержку и помощь в решении множества проблем, а мог Калеб очень многое. И Джек стал проводить в доме Митчелов львиную долю времени. А уж если говорить все, как есть, то Джек почти поселился у них. Навсегда поселиться в доме Митчелов Джек смог бы только в том случае, если бы родители Грейс его усыновили!

Став в собственной семье едва ли не чужаком, Джек нашел поддержку и понимание в семье Грейс. И немудрено – он был такой же, как они: родители Грейс тоже были «шибко умными», и брат Филипп от них не отставал. Вот только Грейс подкачала и не выражала никаких склонностей к интеллектуальным сферам деятельности. Точно так же, как и Джек, в своей семье она была «паршивой овцой». Если бы Грейс не была внешне поразительно похожа на Калеба, она бы точно решила, что ее в младенчестве усыновили. В случаях, когда об этом несоответствии заходил разговор – что, к слову сказать, бывало не так уж и часто, поскольку домочадцы щадили «тонкую натуру» Грейс, – ее обожаемый братец во всеуслышание заявлял, что «надо ведь кому-то быть и красивым», на что неизменно получал достойный ответ первым подвернувшимся под руку Грейс предметом. Чаще всего этим предметом оказывались домашние тапки или диванная подушка. Мама дипломатично заявляла, что «Грейс очень талантливый человек» и «не все рождены, чтобы становиться учеными», и вообще «отстаньте от бедного ребенка».

Джек поначалу держался с Грейс настороженно, а бурных проявлений ее темперамента даже боялся. Грейс же, первый раз столкнувшись с настоящим гением, испытывала такой гигантский комплекс неполноценности, что изо всех сил старалась держаться высокомерно и даже неприязненно. Ей и так было несладко, а тут еще и Джек! Он все время был озабочен какими-то научными проблемами, постоянно писал непонятные формулы в самых неожиданных местах – один раз даже на кухонном столе маркером! – и все время думал. Он был словно живой компьютер, и Грейс иногда всерьез опасалась, как бы у Джека не перегрелись мозги. Ведь в обычных процессорах стоят очень мощные вентиляторы для охлаждения, а в суперумной голове Джека вряд ли они предусмотрены!

Однажды, не сдержавшись, она поделилась с Джеком своими опасениями в несколько высокомерной манере, к тому времени уже вошедшей в привычку, на что Джек неожиданно и совершенно по-человечески рассмеялся, чем поначалу поверг Грейс в смятение, а потом пробудил в девочке жадный интерес к своей персоне. Они говорили больше двух часов: обо всем на свете, начиная от музыки, которой отдавали предпочтение, до высоких материй. И во время этого разговора Грейс с удивлением осознала, что Джеку было очень интересно с ней общаться, точно так же, как и ей с ним, вопреки собственным предрассудкам. Этот разговор стал началом привязанности, которая не просто существовала, но и крепла вопреки всем препонам.

Она ласково называла Джека, своего братца Фила и все их окружение «ботаниками», о чем всем вышеперечисленным было прекрасно известно. Ну а Джек был самым «ботанистым ботаником», поскольку его интересы и знания были такими разносторонними, что все диву давались. В случае необходимости он без проблем справлялся даже со сложной бытовой техникой! Калеб ворчал, что Джек «разбрасывается по мелочам», на что тот шутил, что «в жизни все пригодится, и без работы он точно не останется».

В отличие от него Грейс даже под угрозой расстрела не смогла бы осмыслить принцип работы простейшей кофеварки или тостера, не говоря уж о более сложных конструкциях. А еще Джек в своей лаборатории построил какую-то непонятную машину, которая жутко гудела и про которую Калеб сказал, что «эта малышка жрет столько энергии, что ее хватило бы на небольшой город». Впрочем, возможно, он сказал что-то другое: «малышка вырабатывает столько энергии, что ее хватило бы на полную электрификацию небольшого города». Грейс было все равно, что там с этой машиной, «жрет» она или «вырабатывает», главное, что ее придумал и построил сам Джек, своими собственными головой и руками. Она втайне так гордилась этим, словно это была ее собственная заслуга.

Глава 4

– Грейс, обед готов… – позвала Вирджиния из-за двери.

– Хорошо, я уже иду, мама, – откликнулась Грейс, придирчиво осматривая себя в зеркале.

Она решила не доверять словам Джека, который в последнее время отличался особенной рассеянностью и вполне мог пропустить слова мамы о присутствии на обеде гостей, и оделась «строго, но со вкусом». Получилось не так уж и плохо. Светлый льняной костюм ей очень шел, а консервативный пучок на затылке, по мнению Грейс, делал ее вид менее легкомысленным.

– Прекрасно выглядишь, – улыбнулась Вирджиния, когда Грейс появилась в столовой.

– Спасибо, мама.

Девушка быстро окинула взглядом столовую и поняла, что на этот раз Джек сказал правду: стол был сервирован всего пятью приборами. Она уселась за стол, и тотчас же в столовую ворвался Фил, а следом за ним появился Джек.

– Какая ты красивая сегодня, Грейс, – сделал комплимент Фил, пытаясь одновременно прожевать ухваченное со стола канапе и усесться за стол.

– Филипп, ты совершенно неисправим, – покачала головой Вирджиния.

– Прости, мама, – тут же повинился Фил, был немедленно прощен и со всего размаху плюхнулся на стул. Стул едва не развалился под ним. Что не говори, а шесть футов и два дюйма роста и восемьдесят килограммов чистого веса – это вам не шутка! – Хорошо, что ты догадалась принарядиться, – снова обратился он к Грейс. Девушка успела заметить мелькнувшую по лицу Джека странную гримасу.

– Жаль, что ты не догадался сделать то же самое… – парировала она. – Твои джинсы давно пора выбросить на помойку. А кроссовки вообще закопать в землю… – Грейс подумала еще немного и добавила: – В свинцовом ящике. Как ядерные отходы.

– Отдаю должное твоему остроумию, сестричка, – ухмыльнулся Фил. – Жаль, что ты его применяешь не там, где надо…

– А тебе бы пора знать, братец, что одежда – вовсе не какая-то там мелочь. По одежке встречают!

– Ага, – ухмыльнулся Фил, – зато провожают… – Он постучал себя по лбу и многозначительно приподнял брови, словно говоря, что для кое-кого это очень даже актуально.

Грейс с независимым видом отвернулась от брата. Кому хочется признавать собственную некомпетентность в каких-либо вопросах! Промахи? Уж точно не Грейс! Но, несмотря на демонстрацию внешнего спокойствия, она частенько испытывала стеснение и неловкость. И было отчего. Взять хотя бы прошлый обед, на котором присутствовали несколько коллег ее отца…

Рядом с Грейс посадили прыщавого молодого человека, который кроме проблем с кожей имел очень напористую натуру. Молодой человек должен был занимать ее светской беседой, но то ли он был этому необучен, то ли его понятия были извращенными, но он принялся рьяно и настойчиво втолковывать Грейс про выгоду финансирования молодых дарований и получение дохода после применения научных открытий. Наверное, он решил, раз уж Грейс состоит в кровном родстве с остальными членами семьи, то она и сама является «синим чулком». Джек постоянно тыкал вилкой мимо тарелки, погрузившись в свои раздумья, Калеб и Джи увлеченно беседовали с другими приглашенными гостями. Один Фил понял, в чем дело, и с трудом сдерживал совершенно неуместное веселье.

Грейс выдержала эту ахинею ровно десять минут. После чего, грубо прервав собеседника на полуслове, с преувеличенным оптимизмом принялась рассказывать о тенденциях в моде. Избранная тема настолько не соответствовала предыдущему разговору, что молодой человек растерянно захлопал ресницами, и вид у него был совершенно беспомощный. Не упуская инициативу из рук, Грейс тараторила без умолку, не давая бедолаге вставить ни слова. Несколько раз он пытался это сделать, но только беззвучно открывал и закрывал рот. И вдруг Грейс обратила внимание на то, что в столовой стоит странная тишина. Она прервала себя на полуслове и оглядела присутствующих. Оказалось, что все молча таращатся на нее. Грейс решила, что в глазах как гостей, так и родителей плещется ужас от ее невежества и примитивности выбранной темы, и порозовела от неловкости. У молодого прыщавого человека был замученный вид и затравленный взгляд. Внутри Грейс шевельнулась мимолетная жалость к бедняге, выглядевшему так, словно он сейчас бросится вон сломя голову. Негодник Фил несколько раз беззвучно хлопнул в ладоши, изображая бурную овацию. Джек, вырванный из своих размышлений, сначала недоуменно покрутил головой, а сообразив, в чем дело, пихнул его в бок локтем и изобразил сочувствие и понимание. Как ему это удалось при минимальной мимике – было выше понимания Грейс. Впрочем, она не нуждалась ни в чьем понимании и участии! Решив так, девушка вздернула подбородок и почти вызывающе оглядела всех.

– Грейс – дизайнер одежды, – пояснила Вирджиния с легкой улыбкой. – Очень талантливый и увлеченный дизайнер. И она уже начала получать признание.

С чем все присутствующие и поздравили Грейс, впрочем, довольно вяло.

Остаток обеда прошел без эксцессов, но молодой человек больше не решился на продолжение разговора.

– Приходите к нам еще, буду рада вас видеть, – на прощание сладко пропела Грейс, заканчивая свое мщение.

– Обязательно, спасибо за приглашение, – слабым голосом отозвался молодой человек и вывалился из дома.

– Маленькая пакостница… – пробормотал Фил с улыбкой за ее спиной. – Парень едва ноги унес.

– Пусть не лезет ко мне со своими патентами! – отрезала Грейс.

– Мне кажется, ты ему очень понравилась, и он всего лишь хотел произвести на тебя впечатление.

– Понравилась? – в притворном ужасе воскликнула Грейс. – Упаси Боже!

– Ты неисправима и весьма опасна, Грейси, а твой язык хуже бритвы! Эх, твою бы энергию – да в мирных целях! – посетовал тогда Фил. – Цены бы тебе не было!…

– …Грейс, а ты ничего не хочешь сказать по этому поводу? – неожиданно донесся до нее голос отца.

Девушка едва заметно вздрогнула и подняла голову. По «этому поводу»? Ровным счетом ничего, потому что она настолько погрузилась в свои размышления, что совсем не вникала в ведущийся за столом разговор.

– Простите, я немного задумалась. О чем речь?

Немного – это сильное преувеличение: вот уже почти полчаса, как она сидит совершенно безучастная и ест как автомат. Не проронила ни словечка, не слышала ни звука!

– Как же? – удивился Калеб. – Я говорю о нашем новоявленном профессоре.

– Подождите, подождите… – Грейс обвела удивленным взглядом всех присутствующих. – Профессор? Кто профессор? Какой профессор? Неужели я что-то пропустила?!

Все присутствующие обменялись странными взглядами, после чего эти странные взгляды, как по команде, перевели на Грейс.

– Кажется, ты пропустила не «что-то», а все на свете, – на сей раз весьма справедливо заметил Фил. – Новоявленный профессор – это Джек!

– О!.. Ты – профессор?! – чуть ли не обвиняющим тоном воскликнула Грейс, поворачиваясь к Джеку так резко, что едва не смела на пол половину тарелок.

Джек, вместо того чтобы уверенно, бесстрастно и солидно кивнуть – как и полагается доподлинному профессору, совсем неожиданно смутился.

– Ну да, – буркнул он и быстро поглядел на родителей Грейс. – Конечно, я не самый молодой из тех, кто стал профессорами… – почему-то принялся оправдываться Джек с таким несчастным выражением лица, словно Грейс застукала его копающимся в мусорном бачке и потребовала объяснений!

– Зато один из самых перспективных… – пророкотал Калеб. – Грейс, что с тобой? Обед ведь как раз по этому поводу, и мы уже минут сорок об этом говорим!

Девушка взглянула на родителей, у которых были озабоченные и обеспокоенные лица.

– Простите, мне очень неловко, но я действительно не знала… – пробормотала она.

– Для этого ты должна чаще бывать дома, интересоваться делами своей семьи и друзей или хотя бы слушать, о чем говорят за обедом! – назидательно сказал Фил.

– Извини, Джек, мне очень жаль, что все так получилось. Прими мои немного запоздалые поздравления, – сказала Грейс, проигнорировав нотацию Фила. – Я очень рада за тебя. И очень горжусь тобой, – немного подумав, добавила она.

– Спасибо, Грейс… – пробормотал Джек, и его уже красные уши стали совсем малиновыми.

Теперь Грейс очень внимательно прислушивалась к разговору за столом. Отец пел дифирамбы новоявленному профессору, мама высказалась по поводу радужных перспектив Джека, Фил заметил, что Джека теперь «просто будут рвать на части». Отец среагировал, заявив, что Джек вовсе не собирается покидать стены родного университета, где у него все так хорошо складывается, Фил тут же сказал, что нельзя ограничиваться только университетом и научной работой. Мужчине нужно зарабатывать большие деньги – большие деньги! – а для этого изобретения нужно не просто патентовать, но и внедрять в производство, способствуя тем самым как техническому прогрессу, так и собственному благосостоянию…

По горячности оппонентов Грейс поняла, что назревает крупная дискуссия, в которой сам Джек, несмотря на то, что это касалось его напрямую, не принимал никакого участия. Он сидел, рассеянно разглаживая льняную салфетку на коленях и уперев взгляд куда-то в угол.

«Охо-хо-хо, ну и семейка… – подумала Грейс, впиваясь зубами в утиную ножку и следя за безуспешными попытками мамы перевести разговор на другую тему. – Придется вмешаться», – пришла она к безрадостному выводу, отложила вилку и промокнула губы салфеткой.

– Простите, что перебиваю вас, но я хотела сказать, что, возможно, мне скоро придется уехать. Меня пригласили на стажировку в Нью-Йорк! – изо всех сил прокричала она и в столовой тут же – как по мановению волшебной палочки – установилась гробовая тишина.

– Прости, дорогая?..

– Меня пригласили на стажировку в Нью-Йорк, – снова повторила Грейс.

– А почему именно в Нью-Йорк? – как-то слишком растерянно поинтересовался Калеб.

– Потому что он является центром американской индустрии моды. Я уже говорила об этом, – охотно пояснила Грейс. – Вообще-то я хотела бы поехать в Майами – мне там больше нравится климат, но предложили Нью-Йорк. А на безрыбье, как говорится, и рак рыба… – Грейс притворно вздохнула, словно ей предложили ехать не в Нью-Йорк, а в поселок эскимосов. – Вот так…

Отец тут же не только позабыл про свою горячую дискуссию, но и сильно огорчился – даже больше, чем когда «всплыла» новость о неведенье Грейс в таком важном вопросе, как научное звание Джека. Мама понимающе улыбалась, а глаза у нее странно светились, Фил насупился, а Джек казался не просто ошеломленным, но даже немного испуганным.

– И… когда ты едешь? – запнувшись, спросил он.

– Точно не знаю. Вообще-то, если честно сказать, я еще ничего точно не решила… – Грейс изобразила на лице бурный мыслительный процесс, – но Эмили уже предупредила, что сочтет меня совершенно сумасшедшей, если я вздумаю отказаться.

– Теперь твоя очередь принимать поздравления… – громко произнес Фил, но его слова звучали не как поздравление, а скорее как обвинение. Вирджиния тут же отреагировала на такую несправедливость, бросив на Фила укоризненный взгляд.

– Конечно, Филипп прав. Прими наши поздравления, Грейс. Согласишься ты или откажешься – все равно это твоя победа!

– Спасибо, мама…

Остаток обеда прошел в некотором напряжении. Отец то и дело испытующе поглядывал на дочь, словно пытался залезть в ее голову и узнать, о чем та думает и какие у нее на самом деле планы. Джек непонятно почему выглядел подавленным, Фил барабанил пальцами по столу, как всегда делал, когда был раздражен. Одна Вирджиния выглядела спокойной и умело направляла разговор в нейтральное русло. Темы колебались от «погоды» до вообще «ни о чем». Очень безопасные темы! Грейс участвовала вяло, одновременно уныло думая о том, что всего лишь хотела охладить страсти, а в итоге почему-то испортила всем настроение.

После обеда Грейс снова переоделась и направилась в свой «кабинет» заканчивать ранее начатый разговор. Она была уверена, что Джек уже там, и не ошиблась.

– Мог бы и раньше сказать о своем «профессорстве», – с налету набросилась она на него, не давая ему и рта раскрыть. Ведь, как известно, нападение – лучшая защита!

– Что бы это изменило?

– Все! Как ты думаешь мне помогать, если ты – профессор? Профессор! Как ты мог это скрыть от меня!

– Конечно, я профессор, Грейс, – нетерпеливо сказал он, – ну и что с того? Разве я в чем-то изменился по сравнению с тем Джеком, которого ты видела час назад?

– Да!

– Ты передумала насчет своей инсценировки?

– А ты?

– Я – нет.

– А я не знаю… Еще полчаса назад все было просто и понятно, – задумчиво сказала Грейс. А потом тряхнула волосами: – Ладно, я тоже не передумала! Завтра начнем наши тренировки, а в субботу пойдем на день рождения к Эмили!

Глава 5

Ночью Грейс не спалось. Она ворочалась на своем водяном матраце, и он тяжело вздыхал и сочувственно булькал. В час ночи Грейс решила, что ей ни за что не уснуть и решила спуститься на кухню, где в холодильнике лежал стакан фисташкового мороженого – ее любимого, и «жестоко расправиться» с большей его частью. Грейс накинула поверх шелковой пижамы халат и, не включая свет, стала осторожно спускаться по лестнице. Как оказалось, не одна она мучилась бессонницей: в кухне «сумерничали» родители. Услышав обрывок разговора, Грейс в нерешительности остановилась. Говорили о ней и о ее недавнем заявлении.

– …Ты же знаешь, что я очень беспокоюсь о Грейс, Джи… – Девушка поняла, что отец беспокойно ходит по кухне.

– Я тоже, Кэл. Но что мы можем поделать?

– Мы можем отговорить ее… Запретить в конце концов! Грейс еще слишком молода!

– Запретить?! Дорогой, это просто смешно! От этого зависит будущее Грейс. Она сама должна выбирать, что ей делать. Несмотря на то, что ты считаешь Грейс еще ребенком, она очень самостоятельная. Гораздо самостоятельнее, чем ты себе это представляешь. Кроме того, наша девочка очень здравомыслящая, очень умная и… особенная. И очень упрямая.

– Да уж, если что вобьет в голову – ничем не выбьешь.

– Вся в тебя… – кротко поддакнула Джи, и Калеб невольно усмехнулся.

– Так что нам теперь делать? – почти обреченно спросил он.

– Нам остается только быть сторонними наблюдателями, целиком и полностью положившись на Грейс, и оказывать ей всестороннюю поддержку и даже, в случае необходимости, помощь.

– Меня не слишком устраивает подобная перспектива, – пробурчал Калеб, который привык действовать, а не быть сторонним наблюдателем.

– Наш младший «птенчик» вырос, оперился и теперь готов покинуть родительское гнездо, – философски заметила Джи.

– Она выросла слишком быстро… – грустно сказал Калеб. – Это чертовски тяжело осознавать…

– Ты прав, милый…

Грейс повернулась и тихонько побрела обратно. Она совсем не ожидала «попасть» на подобный разговор. Ей стало грустно. Она не рвалась покинуть отчий дом, но и не собиралась провести с родителями всю жизнь. Она просто не ожидала, что ее родители относятся к этому так… болезненно.

Вот Фил нашел прекрасный выход из сложившейся ситуации: несмотря на то, что у него было собственное жилье, он предпочитал постоянно околачиваться здесь. И у Джека тоже есть своя квартирка, – совсем некстати вспомнила Грейс. Но он тоже предпочитал гостеприимство Митчелов собственному дому.

А вот подруга Грейс, Эмили, и вовсе не собиралась покидать отчий дом. Тем более что у нее был отличный предмет для подражания: ее собственные старшие брат и сестра, имевшие свои семьи, продолжали жить в доме родителей.

– Огромная семья – это прекрасно! – с энтузиазмом говорила Эмили. – На крайний случай, если мы все друг друга здорово «достанем», в доме предусмотрено несколько запасных выходов. Нужно еще принимать во внимание занятость членов нашей семьи, а также размеры дома. Он такой большой, что я иногда по нескольку дней не встречаю некоторых домочадцев!

Потом Грейс так устала думать об этом, что у нее голова заболела. Уж если ей суждено провести ночь без сна, так пусть она проведет ее, строя планы по возвращению Ричарда «на путь истинный», а, не мучаясь совершенно никчемными угрызениями совести по поводу того, что она уже выросла и пытается найти свое место в жизни!

Итак, предложение Джека. Если уж говорить честно, то оно совершенно дурацкое. Впрочем, как ни странно, предложение это начинало казаться Грейс все более привлекательным. И она решительно запретила себе думать о новом научном статусе Джека. Ведь он вчера сам настаивал на этом. В конце концов, для Грейс он действительно остался тем же Джеком!

Таким образом, Грейс имеет почти готовый план и согласие Джека в нем участвовать – это два больших «плюса». Большим же «минусом» было то, что ее план может полететь в тартарары из-за Эмили. Ведь Грейс – теперь она уже проклинала свой длинный язык! – успела шепнуть о своем «интересе» подруге, а Эмили такая болтушка, что второй такой не сыскать на всем белом свете. Доверять ей какую-нибудь конфиденциальную информацию – все равно, что сразу сообщить об этом по центральному каналу телевидения и заодно опубликовать в газете на первой полосе!

Если дела действительно обстоят так плохо, то Ричард может заартачиться «из принципа» и делать все наперекор здравому смыслу. Мало того что он всего лишь мужчина, ему придется явно не по вкусу новость, что Грейс «наметила» его в качестве «жертвенного ягненка» и решила заполучить со всеми потрохами! А может быть, его «роман» с Тиной и есть ответный ход на эту новость? Почему эта мысль не пришла ей в голову раньше?! Ведь это так очевидно! Сначала он делает комплименты, мило улыбается и вообще… Увивается вокруг нее целый месяц, как кот вокруг миски со сметаной, а потом выдает такой фортель под занавес!

«Тогда, – мрачно подумала Грейс, – мнимый роман с Джеком – мое единственное спасение! Пусть Ричард увидит, что на самом деле он ни капельки мне не нужен! Ни вот столечко! И пусть потом расхлебывает последствия своих отношений с акулой-Тиной!

– С чего начнем? – совсем по-деловому осведомился Джек на следующий день.

Грейс не спала почти всю ночь, строя самые немыслимые планы и предположения, и теперь чувствовала себя просто отвратительно.

– С самого начала, – кисло сказала она.

Джек с интересом смотрел на Грейс, ожидая, что из нее тут же «польются» слова, как из маститого оратора.

– Для начала поговорим о правилах поведения… – проскрипела Грейс, усаживаясь за стол и, не глядя на Джека, принялась ворошить какие-то никому не нужные бумаги.

– Я знаком с этикетом, – коротко отозвался Джек. – Что дальше?

Из-за подобной самонадеянности Грейс захотелось его щелкнуть по носу.

– Джек, у нас с тобой роман… То есть как бы роман, – терпеливо начала она. – Ты имеешь хоть малейшее представление, как себя ведут влюбленные?!

– А… э… Кое-что мне об этом известно… – осторожно промолвил он.

– Я так и знала, – сказала Грейс, прекрасно понимая, что означает «кое-что» Джека.

Ровным счетом ничего он не знал! И настоящего романа у него тоже никогда не было. Грейс была в этом почти уверена. Может быть, так, мелкие увлечения… Грейс тут же поймала себя на странной мысли, что «мелкие увлечения» Джека – при всем их содействии в накоплении полезного опыта – ей уже не нравятся.

– Извини, что я спрашиваю, но я просто должна это знать… – Грейс собралась с духом и выпалила: – У тебя кто-то был, Джек? Я имею в виду… серьезные отношения.

– Тебя это не должно касаться, Грейс! – тут же холодно отрезал он.

– Мне вовсе не нужны имена! Но я должна быть уверена, что ты знаешь, на что идешь!

– Я знаю, – так же холодно заявил он. – На всякий случай хочу тебя заверить, что, кроме всего прочего, я очень способный и легко обучаемый.

– Джек, этому нельзя вот так просто научиться, – продолжала упорствовать Грейс. – Это либо есть, либо этого нет.

– Мне кажется, ты преувеличиваешь сложность проблемы. Это будет просто небольшой спектакль. Мы ведь имели в виду что-то вполне обыденное вроде легкого флирта, а не практическое применение ядерной физики.

– Да, но в некоторых случаях основы легкого флирта куда сложнее, чем вся твоя ядерная физика! – с досадой воскликнула Грейс, решив, что Джек неисправим. Как он не понимает, что это не просто раз-два: механически обнял, «клюнул» в щеку и вот уже все поверили, что они безумно увлечены друг другом?!

– Что не так, Грейс?

– Во-первых, ты слишком сдержан. Клянусь, в игуане больше резвости, чем в тебе.

На лице Джека дернулся мускул.

– Ты предлагаешь мне скакать вокруг тебя, точно клоун по арене в цирке?!

– Прости, это было не слишком уместное сравнение. Я просто хотела сказать, что ты слишком… Холодный, понимаешь? Влюбленность предполагает взрыв чувств, бурные эмоции, страстные взгляды… А я ни разу не видела тебя злым или обиженным. Я честно пыталась припомнить хоть один случай, когда бы ты… сорвался и не могла. Потому что таких случаев не было. И даже когда я всех доводила до белого каления своими выходками, один ты ни разу на меня не прикрикнул.

– А должен был? – почти испугался Джек. Наверное, в его голове возникло что-то вообще невообразимое, раз он так перепугался!

– Послушай, Джек… Женщины, конечно, всегда ценили деликатность и вежливое обращение, но ведь иногда мужчина должен показать, что он и в самом деле мужчина, а не слабак.

– Ты считаешь меня слабаком? – уточнил Джек.

– Нет. Но видишь ли, в чем дело… Состояние, которое мы будем пытаться с тобой изобразить – и я все меньше и меньше верю в успех этой затеи! – характеризуется… накалом чувств с определенной спецификой их проявления. Иными словами, я совсем не буду против, если ты вдруг надумаешь изобразить пару-тройку собственнических сцен. Тогда все гораздо быстрее поверят, что между нами что-то есть!

– Накал чувств… Грейс, ты придираешься по пустякам, – вдруг решительно заявил Джек, поднимая голову. – Мы решили немного потренироваться, а не дискутировать. Не так ли?

– Именно так! – рявкнула Грейс. Она вылезла из-за стола и встала напротив него. – Давай, Джек, покажи, на что ты способен!

– Хорошо, ты сама напросилась, – пробормотал Джек, поднимаясь. На его лице было написано выражение необычайной решительности.

И уже буквально через секунду Грейс пришлось в срочном порядке менять собственное устоявшееся мнение о «ботаниках» вообще и о Джеке в частности. Глаза Джека как-то странно блеснули, и Грейс почувствовала в пояснице уже знакомый холодок. Но, боясь, что он так и не решится, она провокационно приподняла брови и бросила на Джека выразительный взгляд: мол, ну и что дальше, малыш? Джек рассмеялся, а Грейс едва не завопила от разочарования. Неожиданно его рука обвилась вокруг талии Грейс, и он рывком подтянул ее ближе. Это была словно сцена из старого фильма, но Грейс понравилось.

– Уже лучше, Джек…

– Как насчет этого? – помедлив, спросил он, склоняясь над Грейс и не сводя глаз с ее губ.

– Ты делаешь успехи… – уже не так уверенно пробормотала она.

– А вот так?.. – проговорил он у самых ее губ и прикоснулся к ним своими губами.

Он сделал мягкое движение, и кончик его языка скользнул по губам Грейс. Джек словно осторожно пробовал ее на вкус. Ей хотелось подхлестнуть его, заставить действовать активнее, смелее… Но, оказывается, Джек сам все знал без всяких подсказок. Его губы стали чуть жестче, а язык настойчивее. И вот это мягкое и даже робкое поглаживание мгновенно трансформировалось в самый настоящий поцелуй. Он был такой горячий, что Грейс немедленно удостоверилась в том, что Джек и в самом деле весьма способный ученик. И очень даже увлекающийся! Ей пришлось прервать этот замечательный опыт по причине нехватки кислорода.

– Ну как? – спросил Джек, озабоченно сдвинув брови.

– Прогресс налицо… – чуть задыхаясь и отвернув от Джека разгоряченное лицо, проговорила Грейс. – Молодец. Ставлю тебе «пятерку». А теперь не мог бы ты меня… отпустить?