Текст книги "Добрая традиция"

Автор книги: Грейс Грин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 8 страниц)

Ее красота странно влияла на сердце Макаллистера. Именно по этой причине после того ее телефонного звонка, когда он грубо посоветовал ей повзрослеть, он и держался от нее подальше. Но когда он неожиданно увидел ее в книжном, его захватил восторг, заглушивший чувство осторожности и самосохранения. Ему хотелось проводить с ней время.Разве это так плохо? Просто попить кофе вдвоем? В общественном месте? Это ведь не опасно?

И он пригласил ее…

Но она убежала. Когда он стоял у кассы и случайно посмотрел в окно, то увидел, как она запрыгивает в автобус. Тогда-то он и вспомнил, что рассказывала ему Джейни. Гулд каждое воскресенье утром играл в сквош, а у Стефани была своя программа, которая неизменно заканчивалась в «Зоне комфорта».

У ее столика он остановился. Стефани все еще была погружена в газету. Аромат ее духов достиг его. Зеленый мох. Розы. Долгие поцелуи. Все эти образы проплыли в его сознании. Образы, совершенно неуместные в этом оживленном кафе в воскресное… или какое-либо другое утро.

– Ну, – он лениво бросил на стол газету, – еще раз привет!

Она резко вскинула голову. Глаза округлились, рот приоткрылся от изумления. Эти соблазнительные губы, алые, полные и искушающие, как нагретая солнцем земляника.

– Что ты здесь делаешь? – задохнулась она.

– Ты повторяешься, милая! – Он поставил свою кружку, скинул куртку и повесил ее на спинку свободного стула. – Можно? – Не оставляя ей времени сказать «нет!», он уселся напротив. Сделал большой глоток кофе, облизал сливочную пенку с верхней губы, вытащил спортивную страничку из своей газеты и, бросив рассеянную улыбку Стефани, углубился в чтение.

Стефани уставилась на него в шоке, сердце ее громко стучало. Его появление именно в этом кафе совершенно точно не было случайностью. В Бостоне тысячи кафе. Так почему же он оказался именно здесь? Ответ на этот вопрос ей известен даже слишком хорошо!

– Ты следовал за мной! – В ее тоне было обвинение.

Он поднял голову, на его лице было выражение оскорбленной невинности.

– Следовал за тобой? Навряд ли! Я был еще у прилавка, когда увидел, как ты запрыгиваешь в автобус! Черт возьми, я не супермен.

Нет? Стефани едва сдержалась, чтобы не возразить ему. Он был похож на супермена больше, чем кто-либо еще.

– Значит, ты утверждаешь, что это чистая случайность?

Он улыбнулся, дразня ее взглядом:

– Но ведь и приятная, не правда ли? – Его глаза шаловливо блеснули. – Я тоже не против отныне проводить здесь, в твоем любимом кафе-баре, часть воскресного утра.

Значит, он знал, что здесь ее обычное место.

И человек, информировавший его об этом, – Джейни.

Эти двое были в сговоре. Стефани было известно, что они встречались наедине только однажды. Но сколько же он успел узнать о ней, Стефани, за одно свидание! Что-то уж слишком много!

– На самом деле я не приветствую это вторжение, – отрезала она. – Одиночество – та часть моей программы, которую я больше всего ценю. Разве Джейни забыла об этом упомянуть?

– Нет, – сказал он мягко, – она упомянула об этом.

– Тогда почему…

– Рутина может и надоесть.

– Бывают и хорошие привычки.

– Если разделять их с хорошими людьми, – сказал он и улыбнулся.

Она растаяла. И улыбнулась в ответ. Просто не могла этому противиться. Он такой чертовски привлекательный… И даже больше.

– Ладно. – Она отложила свою газету в сторону. – Чего ты хочешь?

– Опасный вопрос, – сказал он; глаза его смеялись.

– С тобой разговаривать – будто идти по минному полю. С завязанными глазами. – Она пыталась разозлиться.

– Сама спросила. – Он пожал плечами, еле справляясь с улыбкой.

– Я спрошу по-другому. Зачем ты здесь?

– Мне было интересно посмотреть, на что похоже то место, где ты любишь проводить воскресное утро, – ответил он.

– Ну, теперь ты знаешь.

– Да, теперь я знаю. И меня не удивляет, что это не какая-то модная забегаловка…

– Должна тебе сообщить, что я все-таки посещаю – и довольно часто – самые модные забегаловки!

– Может быть, в рабочие дни. Или по субботам. Но никогда – в воскресенье. По воскресеньям ты приходишь сюда, потому что в этот день ты больше обычного скучаешь по своей семье… И потому что это местечко хорошо укрыто от городского шума, потому что здесь такая домашняя атмосфера. – Широким жестом он охватил взглядом ачки газет на стойке бара, двух толстых рыжих котов, спавших на диванчике у окна, репродукции Нормана Рокуэлла [1]1
  Рокуэлл, Норман (1894–1978) – художник, автор множества реалистических картин из жизни маленького американского городка. – Прим. ред.


[Закрыть]по стенам и букетик поздних анютиных глазок на столе. – Я прав?

– Ты забыл про камин, – она махнула в сторону кирпичного очага буквально в двух шагах от них, в котором уютно потрескивали поленья. Хрипловатый смех Макаллистера вдребезги разбил ее ледяной щит, и сердце Стефани затрепетало.

– Я выиграл.

– А я и не собиралась спорить. – Стефани обхватила кружку обеими руками и попыталась выглядеть совершенно спокойной под его прямым взглядом – Когда я жила дома, мы все ходили к ранней службе по воскресеньям. После моего переезда сюда я сохранила эту традицию. Для себя одной. Но когда я выходила из церкви, я всегда чувствовала… подавленность…

– И одиночество.

– Ммм. Я случайно заглянула сюда однажды, когда бесцельно бродила по улицам. И мне тут понравилось. Я… почти как дома. – Она прочистила горло. – А ты? У тебя есть какие-нибудь родственники в городе?

Его взгляд, пристальный и заинтересованный, погас.

– Нет. – Он поднялся на ноги. – Твой кофе, наверное, остыл. Давай-ка мне твою кружку. Я принесу тебе другой.

Стефани почувствовала, что бледнеет. Он снова закрывается от нее. Для него кажется нормальным проникать в ее жизнь… что, в общем-то, не плохо. У нее нет секретов. Но хлопать дверью перед ее носом, когда она пытается узнать его чуть лучше… Это обижает.

Она тоже поднялась.

– Спасибо, одной кружки мне достаточно. – Она набросила куртку. – Я иду домой, и, пожалуйста, не провожай меня и не предлагай подвезти. Я люблю ходить пешком. Это освежает мысли.

И она пошла прочь от него. Но тут же почувствовала укор совести. Может быть, он так же одинок, как она? Ну и пусть, это его проблема. Она шла не оборачиваясь.

* * *

Дочка Джойс выходила замуж в понедельник, в середине марта, и Джойс пригласила Стефани на свадьбу.

Ради такого события Стефани разорилась на новый весенний наряд – зеленое шелковое платье и такой же короткий пиджачок. Она знала, что выглядит в этом наряде потрясающе, но настроение у нее было плохое. С тех самых пор, как она разорвала помолвку. Стефани решила, что возьмет такси до церкви, но когда она сказала об этом Джойс дня за два до свадьбы, та ответила: Джина, ее дочь, уже договорилась, что за Стефани заедут.

– Договорилась?

– Да. Начальник матери ее жениха заедет за тобой, – туманно ответила Джойс. – Я с ним не знакома, но, очевидно, он очень хороший человек. Не женат, как и ты. Придет один.

Это ловушка? Стефани попыталась угадать коварный замысел в глазах Джойс, но та глядела честно, и улыбка ее была открытой. Стефани расслабилась.

– Джина такая внимательная. Когда я должна быть готова?

– Он заедет за тобой в четыре.

Они вышли на улицу – рабочий день закончился. Джойс направилась к своей машине. Стефани краем глаза заметила какое-то движение в окнах офиса ГАМ. И подняла голову, чтобы посмотреть туда.

Двое стояли в профиль у окна. Макаллистер и Тиффани Уитни. Они стояли довольно близко, и блондинка заглядывала Макаллистеру в глаза. Горло у Стефани сдавило.

В этот момент, будто почувствовав ее взгляд на себе, Макаллистер повернул голову и выглянул на улицу. Их глаза встретились – на краткий миг. Но у Стефани тут же загорелись щеки. И, будто пронзенная стрелой, она поспешила прочь.

Черт! Зачем она позволила себе взглянуть туда!

Двумя руками ухватившись за ремень сумки, она ускорила шаг, будто пыталась отдалить от себя образ Макаллистера и той рафинированной блондинки.

Но эта картинка словно отпечаталась в ее мозгу и исчезла только дома, поздно вечером.

Точно в четыре часа в день свадьбы зазвонил телефон. Стефани подняла трубку и услышала, как мужской голос, сильно искаженный плохой связью, произнес что-то вроде «Транспорт подан».

– Я сейчас буду, – ответила она.

Когда она вышла из лифта, ее лицо украшала дежурная улыбка, адресованная человеку, ожидавшему ее у двери. На нем был черный смокинг, сияющая белизной рубашка с гофрированной грудью и черная бабочка. Улыбка ее стала гримасой, когда Стефани подняла глаза на его лицо.

– Что ты здесь делаешь? – с трудом произнесла она.

Макаллистер поднял брови.

– Я – твой шофер. Разве Джойс не сказала тебе, что это я тебя подвезу? – Он еще никогда не выглядел так великолепно. Высокий, темноволосый и красивый – эти определения лишь формально описывали то, что она видела. Сердце у Стефани громко застучало.

– Нет. Она сказала, что за мной приедет начальник матери ее жениха!

Он пожал плечами.

– Это я. – (Стефани уставилась на него.) – Сын моей секретарши женится на дочери твоей продавщицы. Марджори Саттон, моя секретарша, и твоя помощница – подруги уже много лет. Конечно…

– Я знаю об этом. О том, что они подруги. Но Джойс не посчитала нужным объяснить подробнее, за кого выходит ее Джина. Что я не могу понять, так это почему Джойс не сказала мне, кто меня повезет. Господи, она знала, что мы встречались. Она видела, как мы уезжали тогда, когда ты показывал мне участок под дом! Почему…

– Я думаю… – от раздражения губы Макаллистера вытянулись в ниточку, – нас подставили. Марджори Саттон ясно дала мне понять, что тебе хорошо известно, кто приедет за тобой. Я убью эту женщину!

– Так это такая тяжкая повинность для тебя – отвезти меня в церковь? – высокомерно спросила Стефани.

– Повинность? – Его серо-голубые глаза скользнули по ней. Его дыхание немного участилось, а взгляд затуманился. – Нет, это совсем не повинность. Но скажи мне, – он взял ее под руку и повел к двери, – почему это я, а не твой жених везет тебя на свадьбу?

Он не знал. Он все еще не слышал. Значит, именно поэтому он ей не звонил ни до, ни после той встречи в книжном. На мгновение ее сердце сладко заныло, как птица, неожиданно выпущенная на волю. Потом Стефани вспомнила о Тиффани Уитни и о том, как та смотрела на Макаллистера.

– У меня нет жениха. – Она почувствовала, как его рука на секунду разжалась. – Я разорвала помолвку несколько недель назад.

Он уже пришел в себя – крепко держал ее руку чуть выше локтя, и она чувствовала его учащенный пульс.

– Значит, ты бросила Гулда… снова. – Его тон был спокойным. – И на этот раз… окончательно? – Он открыл перед ней дверь.

Стефани шагнула на улицу, в солнечный свет.

– Именно.

Где-то невдалеке какая-то пичужка разразилась радостной песней.

– И… я так понимаю, – его рука скользнула вниз, к ее ладони, – Джойс об этом хорошо известно?

– Конечно.

– Тогда Марджори Саттон тоже знает. Но она ничего мне не сказала. Да, они нас подставили. – Деймиан и Стефани вместе шли к парковке, и он не отпускал ее руку. Открыл ей дверцу, и Стефани, прошмыгнув мимо него, уселась. Он снова взял ее за руку. – Стефани?

– Ммм? – Она глядела снизу вверх.

Он улыбнулся, и у нее сердце сжалось в груди.

– Я должен сказать… несмотря на то что нас подставили, мне нравится, как развиваются сегодня события.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Свадебная церемония была очень трогательной, но на всем ее протяжении Стефани гораздо больше, чем жених с невестой и все слова, которые они произносили, занимал тот факт, что она сидела рядом с Макаллистером на узкой скамейке.

После официальной части, во время обеда, Макаллистер был таким любезным кавалером, что очаровал не только ее, но и всех гостей за их столиком.

Стефани просто светилась от гордости, что он – ее кавалер.

Все пузыри лопнули вскоре после обеда. Она и Макаллистер остались вдвоем, и он впервые вернулся к вопросу о ее разрыве с Гулдом.

– Значит, ты наконец вернула Гулду то кольцо.

– Да. – Воспоминания об этом заставили ее вздрогнуть.

Сцена была такой отвратительной, что Стефани не хотелось говорить об этом.

Но Макаллистер, очевидно, жаждал расставить точки над «i».

– Насколько мне известно, Тони никогда не упоминал о том, что помолвка расторгнута. Он просто позвонил мне в офис и заявил, что решил отказаться от моих услуг. Я подумал, что ты на меня злишься за свидание с Джейни и велела Тони нанять другого архитектора.

– Я бы никогда ничего подобного не сделала! – с возмущением заявила Стефани. И добавила: – Но это было довольно невежливо – пригласить Джейни и не пригласить меня.

– Ты права. Но иногда цель оправдывает средства.

– И что же это была… за цель?

– Заставить тебя задаться вопросом: влюблена ли ты в Гулда, или все это время… ты сохла по мне.

Да, она сохла по нему. Отчаянно!

– Ну, у тебя действительно высокое мнение о себе! – Стефани притворно рассвирепела.

– Но ты не отрицаешь это, так? – продолжал он. – И я не могу отрицать, что это взаимно. Начиная с нашей первой встречи. А с Гулдом… Я видел вас вдвоем, когда мы ужинали вместе. И я бы описал ваши отношения как, мягко говоря, холодные и пустые.

Конечно, он прав. Их отношения с Тони были… как остывшая овсянка. Однако она этого не замечала, пока не встретила Макаллистера. Ее пульс участился: да уж, их с Деймианом отношения можно назвать как угодно, но только не холодными и пустыми!

– Слава Богу, что ты положила этому конец. Наверное, ты все-таки узнала, что катание на лыжах в Аспене отменили из-за пожара в доме Уитни. В тот день, когда мы с тобой поехали смотреть место для дома и я от тебя услышал, что Гулд якобы передумал и захотел праздновать Рождество в Рокфилде с тобой, я чуть не…

– Так тебе было все известно? – Стефани будто ударили. – Известно?

– Да, – Макаллистер сделал ничего не значащий жест, – известно. Пола Уитни связалась со мной в конце декабря, они с мужем хотели, чтобы я спроектировал им новый дом. И она рассказала мне всю историю – о том, как тебе пришлось отказаться от поездки в Аспен из-за похорон родственника и что Гулду сообщили о пожаре, только когда он уже был в аэропорту. Конечно, я знал…

Похороны родственника? У Стефани в глазах помутилось. Еще одна ложь. Глубина обмана Тони вызывала у нее тошноту.

Макаллистер знал… Все это время… Побледнев, она резко встала.

– Ты знал, – ее голос дрожал, – и ничего мне не сказал. Как же ты, наверное, смеялся, думая: вот дура! А в книжном ты заявил, что мы могли бы быть друзьями…

Он тоже встал со своего стула и протянул ей руку.

– Стеф, я…

Она оттолкнула его руку.

– Друзья! Позвольте мне сказать вам кое-что, мистер Макаллистер, о друзьях. Друзья не лгут, друзья не притворяются, и друзья ничего не скрывают. – У нее в глазах вдруг защипало. – И вы – последний человек, которого мне хотелось бы иметь своим…

– Я не сказал тебе, потому что это было не мое дело. – Его лицо стало серьезным. – И я не смеялся над тобой. И не считал тебя дурой. Если ты думаешь, что я способен на такое, то ты действительно дура.

– Я не знаю, что ты за человек, – отрезала она, – потому что ты и это скрываешь!

– Успокойся, Стеф. Я знаю, что у тебя было тяжелое время, но…

Успокойся. Именно это сказал ей Тони, когда она узнала о нем правду и он хотел избежать сцены. Тогда ей было наплевать, как она выглядит со стороны. Сейчас все было по-другому.

– Ох, уйди, – она едва смогла выдавить эти слова, – просто уйди и оставь меня одну.

Макаллистер сунул руки в карманы брюк. Она видела сочувствие в его глазах, и ей бы даже хотелось броситься в его объятия и найти там успокоение, но гордость не позволила. Так они и стояли, впившись глазами друг в друга, не в силах пошевелиться. А потом он повернулся и ушел. Но перед этим едва слышно произнес:

– Хорошо. Я уйду. Но следующий ход – твой.

Макаллистер держал свое слово. Он не приближался к ней. Даже после того, как заиграл оркестр и начались танцы.

Нельзя сказать, что она сидела в одиночестве. Совсем наоборот. Она пользовалась успехом и каждый танец танцевала с новым партнером. Стефани скрывала свое несчастье за маской смеха и веселья. Для постороннего взгляда она была просто королевой бала.

Каким-то образом ей удавалось поддерживать эту игру весь вечер. Около половины первого ночи она отлучилась в дамскую комнату, чтобы освежиться, и, вернувшись, обнаружила, что столик опустел. Садясь, она оглядела танцплощадку из-под ресниц. В этот момент к ней подошла Джойс, которая не только заметила ее взгляд, но и правильно его истолковала.

– Он вон там, – указала она. – Танцует с младшей сестрой Джины, Эми. Он действительно нечто, этот Макаллистер, не правда ли? Кто бы заметил эту тихоню у стены – по пальцам можно пересчитать! А он пригласил ее танцевать!

Стефани вымученно улыбнулась и с притворным равнодушием ответила:

– Да, я видела, как он ее приглашал, – до того, как ушла в туалет.

Несмотря на ее сопротивление, Деймиан вытащил двенадцатилетнюю девчонку танцевать, и сейчас она вся светилась от счастья. Ее хвост летел по воздуху, скобки на зубах блестели от широкой улыбки, а щеки разгорелись.

– Он хороший человек, – сказала Джойс. – Очень хороший.

Стефани не сразу ответила. Тут подошли муж Джойс, Анджело, и его брат Карло, и у них завязалась беседа. Стефани снова смотрела на Макаллистера. Джойс права. Он хороший человек.

Совершенно неожиданно у нее в глазах защипало от слез. Он хороший человек… А она – идиотка. Почему она не успокоилась, когда он ее просил? Почему не попыталась посмотреть на вещи с его точки зрения? Все, что он делал, было из лучших побуждений, потому что он думал о ней.

Стефани вытащила из сумочки платок и вытерла слезы раскаяния, от которого у нее разрывалось сердце. Она сама испортила вечер, который мог быть таким прекрасным, испортила своей раздражительностью и гордостью. Стефани вернула платок на место и защелкнула сумочку. Хватит ли у нее мужества подойти к нему? Извиниться? Или слишком поздно? Может, он уже нашел себе какую-нибудь другую девушку, пока она наслаждалась своей неприступностью?

Она повернулась и оглядела танцплощадку. Танец закончился. Эми сидела со своими родителями. Она запаниковала. Где же Макаллистер? Он ведь не мог уйти?..

О Господи! Она почувствовала, что тонет в собственном отчаянии. Уже погрузившись в него с головой, она осознала, что кто-то тронул ее сзади за плечо. Прежде чем повернуться, Стефани уже знала, кого увидит. От этой уверенности даже голова закружилась.

– Стефани? – Макаллистер приглаживал растрепавшиеся от танцев волосы рукой.

Глаза его были полны печали. Оркестр играл «Оставь последний танец для меня». Он протянул руку и улыбнулся, сердце Стефани перевернулось. Она встала.

– Мне так жаль, – прошептала она.

– Я знаю, – ответил он просто. И она поняла, что все забыто. Прощено и забыто. Их отношения снова в полном порядке.

Деймиан крепко взял ее за руку и повел на танцплощадку. Он легко развернул ее. Стефани положила левую руку ему на плечо. Он, взяв ее правую ладонь, уютно пристроил ее у себя на груди и притянул Стефани поближе. Так близко…

И ей показалось, что она в жизни не была счастливее.

Макаллистер упивался сознанием того, что эта женщина наконец оказалась в его объятиях. Наслаждение было таким сильным, что напоминало боль. Но если это и боль, решил он, то он может наслаждаться ею.

Не подходить к Стефани весь вечер было просто адом для него. Хотя он намеревался выдержать эту тактику до конца. Но когда увидел, как она вытирала слезы, его упрямства как не бывало. Проклятая гордость – это все, что их разделяет. Ее гордость… ее и его. Но слезы Стефани покончили с его гордостью.

А теперь ее эротические духи кружили ему голову. Грудь ее невинно упиралась в его, отчего что-то случилось с его самоконтролем. Прикосновения ее бедер провоцировали мысли, неуместные на оживленной танцплощадке… и стимулировали физическую реакцию, единственно подходящее место для которой – спальня.

Он застонал. Стефани слегка откинулась и посмотрела на него. В ее глазах – огромных, светящихся – было беспокойство.

– Я наступила тебе на ногу?

– Нет, ничего подобного.

– А я подумала, что, видимо, являюсь причиной этого ужасного стона.

– Ради всего святого, почему ты так решила? – усмешка сверкнула в его глазах.

– У моих туфель очень острые каблуки, и я подумала, что, может быть, уколола тебя…

– Нет, я же сказал, ты не наступила мне на ногу.

– Тогда что же явилось причиной такого ужасного стона, как если бы ты был…

– В агонии?

– А ты в агонии?

Он глубоко вздохнул.

– В смертельной.

– Это?..

– Это… у меня… э… личное.

– Что-то, о чем ты не хочешь говорить?

Они добрались до угла танцплощадки, и при повороте он использовал этот маневр – довольно умно, как ему показалось! – чтобы еще крепче прижать ее к себе.

Стефани все смотрела на него, закинув голову. И не болит ли у нее шея от этого неестественного положения? Но шея у нее красивая – белая, лебединая, грациозная. Если бы он все еще рисовал, то наверняка бы нарисовал ее. Во всей ее красе…

– Ах, – глаза ее блеснули, дразня, – теперь я поняла, в чем твоя проблема. Я догадалась по тому, как ты смотришь на мою шею: ты вампир, жаждущий крови. И тебе не терпится затащить меня в темный уголок, чтобы высосать мою кровь!

– Не виновен… по крайней мере, что касается вампирства. – Он поднял к губам ее правую руку и поцеловал. – Хотя утащить тебя в темный угол, – он прочистил горло, – хотелось.

Ее щеки слегка порозовели, ресницы затрепетали – реакция смущенной девушки, подумал он. Но девушка ли она? Конечно, нет. Они с Гулдом были помолвлены несколько месяцев. И она, вполне вероятно, весьма опытная женщина.

– Я думаю, – прошептал он ей в ухо, – пора уходить. Мы поедем ко мне, выпьем по чашечке кофе, по рюмочке на ночь…

Ее шелковые пряди щекотали ему губы, и он уткнулся в ее шею и поцеловал нежную кожу под ухом. Он почувствовал, как она затрепетала. Правой рукой он мягко обнял ее за бедра и нежно прикоснулся пальцами к тому месту, где спина изгибалась и переходила в маленькую аккуратную попку.

От интимности его прикосновения Стефани вздрогнула, и, хотя это было едва заметно, такое доказательство ее беззащитности тронуло Макаллистера до глубины души.

Минуту назад его намерением было без отлагательства заманить это очаровательно-кокетливое создание в постель. Теперь его захлестнул порыв нежности. И в дополнение к этому – подумать только! – он ощутил себя рыцарем.

У него просто голова шла кругом.

Он с самого начала знал, что если когда-нибудь поцелует губы этой прекрасной чаровницы, то будет потерян навсегда. О чем он не догадывался, так это о том, что даже без единого поцелуя она сможет завладеть его сердцем. Его сердцем, Боже мой!

Он сжался от страха. Ему нужно время. Время, чтобы подумать. Надо отступать. Немедленно отступать, чтобы дать себе возможность накопить сил для борьбы…

– Да. – Стефани уронила голову ему на грудь. – Я бы хотела увидеть твой дом. Рюмочка на ночь – звучит заманчиво… ммм… – Она вздохнула, и ее теплое дыхание поднялось к нему. Пахло вином.

Он заметил, что за ужином она выпила один-два бокала вина. Это не много, и он догадывался, что она совсем не привыкла к спиртным напиткам. В ней появились какая-то мечтательность и сонливость, которых не было до ужина. Она сильнее прижалась к нему щекой и, как котенок коготками, впилась пальцами левой руки в его плечо. Он стиснул зубы, стараясь подавить желание, захлестнувшее его с новой силой.

– У тебя сонный голос, – проговорил он, цепляясь за свое рыцарство, – может, отложим осмотр до следующего раза?

Она отрицательно покачала головой – он почувствовал, как ее скула потерлась о его сосок. Он взмолился о крепости духа.

– Ты уверена?

Стефани скользнула рукой по его плечу и нежно обняла за шею.

– Я уверена. – Она высвободила вторую руку и тоже положила ему на шею. – Совершенно уверена.

Призывая на помощь оставшиеся силы, он покружил ее под звуки последнего аккорда и, когда музыка кончилась, снял ее руки со своей шеи. Легко держа их в своих, он сказал:

– Тогда – ко мне, – и попытался улыбнуться.

Стефани осматривала широко открытыми и все же ничего не видящими глазами гостиную в квартире Макаллистера. Она подошла к огромному, во всю стену, окну с видом на город; необыкновенная панорама, но ее мысли были заняты Макаллистером, который на кухне варил кофе.

Она ждала, что он предложит ей выпить, но он этого не сделал. Кофе, сказал он твердо, и она не возражала. В конце концов, она уже выпила бокал – или два? – во время ужина.

Стефани предполагала, что волнение ее уляжется, когда они выйдут из помещения в морозную мартовскую ночь. Но оно только усилилось. Она замирала от предчувствий и испытывала очень странное ощущение, что идет по сияющему розовому облаку.

Она понимала, на что согласилась… Но больше не могла себя контролировать в том, что касалось Макаллистера. Все возражения, когда-либо появлявшиеся, теперь были сметены возникшим и разраставшимся в ней, пока они танцевали, желанием.

– Стефани?

Она обернулась. Хозяин квартиры входил в гостиную, неся по голубой чашке в каждой руке. Он снял пиджак и бабочку и расстегнул верхнюю пуговицу рубашки. Стала видна темная поросль волос на его груди.

– Замечательно, – вздохнула она, подходя к нему.

– Аромат?

– И это тоже. – Ей показалось, что он сглотнул. Потом шагнул в сторону, к кофейному столику перед мраморным камином, и поставил чашки.

Когда он повернулся, она была прямо за ним. Ее глаза решительно блестели, отчего сигнал «Тревога» зазвучал громче в его мозгу.

– Как ты любишь кофе? – Он пятился в направлении кухни. – Сливки, сахар?

– Черный, – ответила она.

– Я… извини меня, поищу сахар… – И он сбежал. В кухне он принялся перетряхивать первый попавшийся шкаф. Сахар, бормотал он, где же, черт возьми, сахар… Не то чтобы он был ему нужен – просто было необходимо спрятаться от нее…

– Ты ведь пьешь без сахара. – Он повернулся.

Стефани стояла, опираясь на дверной косяк. Она сморщила свой очаровательный маленький носик. – Но со сливками.

– Ты права. Я… не кладу сахар… регулярно… в мой кофе. Но иногда, вечером, когда я чувствую себя… ну… истощенным, что ли, я кладу сахар, чтобы… восстановить энергию. – Он молол ерунду, и прекрасно понимал это.

Она проплыла к нему через кухню. Проплыла – единственный способ описать то, как она приближалась. Она сняла туфли, и сейчас ее ноги в чулках не издавали ни звука на кафельном полу. Ее бедра раскачивались так возбуждающе, что все его попытки контролировать реакции своего тела были просто смеху подобны. Она остановилась прямо перед ним и, дотянувшись, захлопнула дверцу шкафа.

– Я думаю, нам не стоит волноваться по поводу уровня твоей энергии, – мягко сказала она, откидывая обеими руками волосы с лица. Она подняла свои губы к его губам и опустила веки. Глаза ее затуманились. Выражение ее лица было таким страстным, а губы жаждали поцелуев… Возьми меня! Она не произнесла этих слов. Это было и не нужно.

Он хотел ее больше, чем чего-либо в жизни. Он хотел схватить ее, обнять и покрыть поцелуями. Отнести в свою кровать.

Он зевнул – широко и шумно… намеренно, конечно. Но он молился, чтобы это ее убедило. И сделал преувеличенно сонное лицо.

– Боже, – пробормотал он, потирая затылок, – я устал, Стеф, мне придется сократить нашу вечернюю программу. Если я не отвезу тебя домой сейчас, я засну за рулем.

Он старательно избегал ее глаз, чтобы она, не дай Бог, не прочла по ним, что он едва сдерживает свою страсть.

Какое-то мгновение ее лицо ничего не выражало. Он знал, что изумил ее.

Он ее отвергает…

Стефани непонимающим взглядом уставилась на Макаллистера. Она пребывала в полной уверенности, что, когда он приглашал ее сюда, их цель была одна и та же. Переспать.

Она ошиблась, неправильно истолковала это приглашение. Приступ жгучего стыда заставил кровь прилить к ее щекам.

Она развернулась на пятках и вышла из кухни. Туфли, как два захмелевших приятеля, валялись у дивана. Она, не нагибаясь, поставила их носком ноги и надела. Подхватила сумочку. Задрав нос, она повернулась к Макаллистеру, который вышел за ней из кухни.

– Раз ты так утомлен, – надменно произнесла она, – я вызову такси. – Игнорируя все его протесты, взяла телефон со стола и, повернувшись к нему спиной, набрала номер таксопарка. – Какой здесь адрес? – Она высокомерно взглянула на него через плечо.

– Послушай, я отвезу тебя домой…

В трубке раздался голос диспетчера.

– Адрес, пожалуйста, – упрямо повторила Стефани.

Макаллистер пожал плечами и назвал адрес. Сообщив его диспетчеру, Стефани повесила трубку, подошла к кофейному столику и взяла свою чашку.

– Может, ты и не очень гостеприимный хозяин, но кофе у тебя хороший, – сказала она прохладным тоном и заставила себя посмотреть на него… И тут же пожалела об этом. На его лице было такое же напряженное выражение, как во время танца. Тогда Деймиан не объяснил, чем оно вызвано, и отшутился. Может, он болен? И поэтому хочет, чтобы она ушла?

Она нахмурилась и поставила чашку.

– Что-то не так? – спросила Стефани. – То есть кроме того, что ты устал? Ты выглядишь… будто у тебя что-то болит.

Ему, по-видимому, было очень неудобно. Он вымученно улыбнулся:

– Да не о чем беспокоиться. – Он переступил с ноги на ногу. – Это просто что-то вроде… – он откашлялся, – слабости, которая одолевает меня время от времени. Со мной снова будет все в порядке после хорошего ночного сна.

– Я могу чем-нибудь помочь? – Она увидела, как дернулся его кадык.

– Нет. – Его лоб и верхняя губа заблестели от пота. – Совершенно ничем.

– Ты уверен? Я могу остаться, если есть хоть что-то, что я могу…

Прозвенел звонок.

– Твое такси. – Макаллистер глубоко вздохнул, пересек комнату и уже поднял руку, чтобы обнять ее за талию… и снова уронил. – Я провожу тебя до вестибюля, – произнес он мрачно.

Несколькими мгновениями позже они были уже в лифте, а еще через минуту выходили в вестибюль. Сквозь стеклянную дверь она видела водителя на улице. Он стоял перед машиной, засунув руки в карманы, мотор работал.

Она заглянула в лицо Макаллистеру.

– Мне действительно жаль, что ты плохо себя чувствуешь.

– Не о чем беспокоиться. Со мной все будет в порядке. – Он слегка хрипел. Боковым зрением Стефани увидела, что водитель такси подошел к машине и открыл заднюю дверцу.

Макаллистер вышел с ней на улицу. Отзвуки любимой песни в стиле кантри долетели до ушей Стефани из машины. А тут еще запах одеколона Макаллистера! Она снова ощутила невероятное возбуждение. Чего ей хотелось в этот момент, так это сорвать с себя одежду и умолять его взять ее здесь же, на тротуаре. И немедленно.

– Тогда спокойной ночи, – произнесла она и повернулась, чтобы уйти. Но прежде, чем она сделала первый шаг, сильные мужские руки повернули ее обратно. На секунду их глаза встретились – его, горящие страстью, и ее, распахнутые от удивления. И затем его губы накрыли ее – таким торопливым и отчаянным поцелуем, что она вдруг почувствовала себя полностью в его власти. И это было ей так сладко… Будто со стороны она услышала свой собственный стон.