Текст книги "Добрая традиция"

Автор книги: Грейс Грин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц)

Этот человек пытается флиртовать с ней? Господи, только этого не хватало! Она деловито спросила:

– Сахар, сливки?

– Спасибо, только сливки.

На полдороге к стулу Деймиан начал терять равновесие.

Стефани нахмурилась.

– Как вы себя чувствуете? Вы выглядите…

Он начал падать. Подскочив к нему, Стефани попыталась поддержать его. И испугалась, чувствуя, как он наваливается на ее хрупкие плечи всем своим весом. Однако фокус вроде бы удался.

Макаллистер обхватил ее рукой за плечи. Рука была такая тяжелая, что Стефани могла сломаться под ее тяжестью. Но не сломалась.

– Надо было оставаться в кровати, – пробормотал больной.

– Мы вас туда и вернем. – Стефани слегка запыхалась. – Ну-ка, поворачивайтесь потихоньку.

Но маневр оказался слишком сложным: она поворачивала его влево, а он начал разворачиваться вправо. И снова потерял равновесие. Стефани уже не могла остановить его падение. Он увлек ее за собой, и они бы непременно упали, если бы Деймиан не уперся спиной в стену. Его рука держала Стефани как в ловушке.

Она слышала неровный стук его сердца и ощущала под рукой, оказавшейся у него на груди, как вспотела его кожа. Стефани почувствовала на себе его взгляд, и ей стало очень неудобно. Подняв глаза, она увидела, что он откинул голову назад и смотрит на нее сквозь ресницы. Потрясающие ресницы! Густые, очень черные и слегка загнутые…

– Черт, – произнес он, – а вы ведь хорошенькая.

Его глаза закрывались. Стефани поняла, что этот человек теряет сознание.

– А вы – нет, – парировала она, поддерживая его руку на своем плече.

Он хрипло усмехнулся.

– Вот она, правда…

– Давайте я отведу вас к дивану в той комнате…

– Наверх в кровать…

– Да вам туда никогда не добраться. Ради Бога, делайте, что вам говорят.

– Слушаюсь, мэм.

Кое-как они преодолели гостиную и добрались до длинного дивана, на котором Стефани провела ночь. Девушка буквально выдернула из-под него одеяло – он рухнул на диван…

– Прикройте меня, – еле слышно проговорил он, – я замерзаю…

Стефани с радостью набросила на него одеяло. Ей еще не приходилось видеть такого красивого мужского тела, она понимала, что это неприлично, но все же на какой-то миг засмотрелась… прежде, чем накрыть его. Тип пещерного человека, одернула она себя, длинные волосы, небритое лицо, грубые черты, сплошные мускулы. Ей такие никогда не нравились. Но он, кажется, довольно безобиден.

– Ваш кофе – вы хотите, чтобы я его… Но Деймиан уже полностью отключился. Стефани устала от перетаскивания тяжестей – от кухни до дивана в гостиной путь неблизкий. Она упала в ближайшее кресло и задумалась, глядя на мужчину под одеялом.

Почему он был здесь в одиночестве? И особенно – в это время года, когда семьи собираются вместе, влекомые любовью, общими воспоминаниями и традициями.

Она сама с нетерпением ждала момента, когда доберется до дому.

Но этот человек не верит в Рождество. Нахмурившись, она вспомнила, как он сказал накануне: «Уходите. Я не праздную Рождество».

Обхватив себя руками, Стефани подалась к дивану. Почему, хотелось спросить ей человека, лежавшего перед ней, почему же вы не празднуете Рождество?

Даже во сне он выглядел недовольным. Ее взгляд притягивали его приоткрытые губы, по ним можно было сказать о твердости характера, хотя их чувственность в то же время говорила о другом.

Стефани вздохнула.

Больной заворочался и произнес что-то вроде «Эшли…», а потом снова погрузился в сон. Спал он почти до обеда.

Деймиан вспомнил, что утром сказал этой девушке, что она хорошенькая. Он ошибся. Сейчас, в полудреме, он незаметно наблюдал за ней. Стефани сидела на диване напротив, поджав под себя ноги и углубившись в чтение журнала. Она переоделась в изумрудного цвета свитер и темно-синие обтягивающие брючки, волосы были собраны сзади в хвост бархатной резинкой в тон свитеру. Взгляд его из-под ресниц отметил хрупкость ее сложения, нежный рисунок губ, медные отблески света в волосах. Она не просто хорошенькая, подумал он, она по-настоящему красива. Эта томная красота может незаметно покорить сердце неосторожного мужчины. Если бы Деймиан верил в Рождество и, соответственно, в чудеса, он бы подумал, что она – чудо, посланное ему свыше. Рождественское чудо.

Но если он во что-то и верил, так это в то, что Рождество с его чудесами существовало для других. Для кого угодно, только не для него.

Он прокашлялся:

– Вы еще здесь?

Она оторвалась от журнала, закрыла его и отложила на подушку.

– Ммм, – она выпятила пухлые розовые губки, – как вы себя чувствуете?

– Начинаю выздоравливать.

– Хорошо.

– Какое сегодня число? – Он потянулся и сцепил руки за головой.

– Двадцать четвертое.

– Уже? – Он слабо улыбнулся. – Так куда же вы направлялись вчера?

– Домой. На Рождество. – На Стефани были длинные серебряные сережки с крупными темно-зелеными камнями, которые очень шли к ее глазам. Когда она пожимала плечами, сережки раскачивались и поблескивали. – Меня ждут только сегодня, но я-то хотела сделать им сюрприз, приехав на день раньше.

– Им? Вашей семье?

– Ага. Они все живут в Рокфилде. Две бабушки, папа и мама, несколько тетушек и дядюшек, четыре брата, их жены и куча племянников и племянниц всех возрастов – от грудного младенца, который мучится животиком, до прыщавого подростка с проблемами переходного возраста.

Семья. Да, у этой женщины есть настоящая семья. Его пронзила зависть.

– И вы везете только одного плюшевого медвежонка?

Ее смех зазвенел, как ручеек по камушкам.

– Конечно, нет. У меня еще полно подарков в машине. – Он заметил, как искорки в ее глазах стали гаснуть. Почти не скрывая печального вздоха, она подошла к окну: ничего, кроме падающего снега. Стефани надолго замерла. В комнате повисла тишина, прерываемая лишь завываниями ветра да частым шелестом снежинок о стекло.

Стефани провела пальцами по запотевшему от ее дыхания стеклу.

– Вы торопитесь уехать, – сказал он. Стефани резко повернулась:

– Пока вы спали, я еще раз звонила в аварийную службу Грантема. Они приедут, только когда окончится метель и расчистят дороги. Я могу застрять здесь еще на одну ночь.

Деймиан откинул одеяло и встал. Он слегка качнулся, и Стефани устремилась к нему, но он справился сам.

– Все нормально, просто на секунду голова закружилась. – Он пересек комнату, подошел к ней и протянул руку: – Деймиан Макаллистер.

– Стефани Редфорд.

Сейчас, приблизившись, он снова почувствовал аромат ее духов. Легкий и одновременно волнующий, он навеял Деймиану мысли о мхе, розах… и медленных, чувственных поцелуях.

Он сглотнул, отпустил ее руку и провел большим пальцем по своей небритой щеке. Опасно думать о таких вещах.

– Пойду приму душ, – сказал он вслух.

– Я приготовлю чего-нибудь поесть.

– Но в кухне, кажется, пусто.

– Ну, не совсем, – слабо улыбнулась Стефани.

– Хорошо. – У него снова начинала кружиться голова.

Поднимаясь по ступенькам, он обнаружил, что насвистывает что-то, тут же оборвал свист и нахмурился. С раздражением он поймал себя на том, что пытался представить, как будет распускать эти отливающие медью волосы, позволяя им струиться между пальцами. И с еще большим раздражением уличил себя в том, что уже думает о тех чувствах, которые бы испытывал, оказавшись с этой женщиной на постели из мха и розовых лепестков и страстно ее целуя…

Впрочем, инстинкт говорил ему, что его гостья не из тех, кто соглашается на связь. Стефани красива и желанна, но она «порядочная девушка» и верит в такие ценности, как любовь, семья… и все им сопутствующее.

Верит в Рождество…

А он – нет.

Он шепотом выругался, открывая дверь своей комнаты. Нельзя, ни в коем случае нельзя ее целовать. Один поцелуй – и он уже не сможет ее забыть.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Слезы катились по щекам Стефани, и она неуклюже вытирала их рукавом свитера, стараясь не всхлипывать слишком громко. Она выключила радио.

Лучше бы и не включала. Конечно, в канун Рождества на всех волнах будет только рождественская музыка и пение.

И хотя услышанная песня была на немецком языке, чистота детских голосов церковного хора тронула ее до глубины души.

Стефани обожала Рождество и всегда была более эмоциональна в рождественские дни, чем обычно. А в этом году еще и разорванная помолвка…

– Пахнет вкусно.

Стефани застыла на месте. Макаллистер. В надежде, что стерла все следы недавних слез, она заставила себя улыбнуться и повернулась на голос. В дверном проеме стоял совершенно незнакомый человек. А впрочем, это был Макаллистер…

И она отнесла его к классу пещерных людей? Стефани оперлась рукой о стол. Сейчас чисто выбритое лицо его было образцом мужского совершенства – четко очерченные скулы, упрямый подбородок, глубокие морщины у рта. Волосы – черные и блестящие, как вороново крыло. А глаза – ясные и того же оттенка голубого, что и свитер из альпаки, небрежно заправленный в старые джинсы.

В неухоженном состоянии он ей виделся сошедшим с листовки «Разыскивается… очень опасен». А теперь? Конечно, он – мужчина из самых опасных… опасных для любой женщины, если в ее жилах течет кровь, а не вода.

– Ну, вот и вы. – Сердце Стефани стучало неровно, дыхание сбилось. – Я нашла в холодильнике яйца и молоко, а в морозилке – сосиски. Срок хранения хлеба истек вчера, но, по-моему, он ничего. – Кусочек хлеба выпрыгнул из тостера. Стефани принялась намазывать тост маслом. – Вам – яичницу?

– Да, глазунью, пожалуйста. А я налью кофе.

Когда Деймиан проходил мимо нее к кофеварке, Стефани почувствовала запах его крема для бритья. Убийственно мужской. И очень волнующий.

Она глубоко вздохнула и разбила яйцо над сковородкой.

К тому времени, как Деймиан наполнил две чашки дымящимся кофе, тосты были на столе. Стефани выложила на разогретые тарелки глазунью и несколько сосисок для него, омлет и две сосиски для себя. Он отодвинул для нее стул.

– Спасибо, – пробормотала она, а когда он уселся, передала ему кувшинчик сливок. – Вы ведь пьете со сливками и без сахара?

– Вы что – ясновидящая? – Он с удивлением вскинул брови.

– Нет. – Стефани легко рассмеялась. – Сегодня утром вы спустились, и я предложила вам кофе… Вы не помните?

– А… теперь вроде бы помню. Хотя – смутно… – Он размешал сливки в кружке и жадно глотнул напиток. – Ммм, вкусный и крепкий.

Следующие несколько минут они молча ели. Стефани иногда поглядывала на него из-под ресниц. Ей пришло в голову, что постороннему они могли бы показаться счастливой семейной парой. Но Стефани чувствовала себя совсем не уютно – с тех пор, как страшноватый пещерный человек превратился в самого элегантного и привлекательного мужчину, которого она когда-либо видела.

– Ну, – откидываясь на спинку стула и гладя на нее над краем чашки, проговорил он, – расскажите мне что-нибудь о себе. Чем вы занимаетесь, где работаете?

Он уже прикончил все, что было у него на тарелке. Надкусив последний тост, Стефани бросила на Деймиана лукавый взгляд:

– А вы догадайтесь.

– Намекните. – Он поставил кружку.

– Один намек уже был.

– Да? – Он почесал затылок. – Дайте-ка подумать. А! Вы повар на выезде.

– Нет, попробуйте еще раз.

– Вы разбиваете машины для компании «Найми развалюху»?

Она расхохоталась и, не вставая со стула, дотянулась до плюшевого медвежонка на разделочном столе, куда она заранее его посадила.

– Вот чем я занимаюсь. – Она кинула игрушку Деймиану. – Я разрабатываю макеты мягких игрушек, и по моим эскизам их делает фирма в Монтпилиере.

Он поймал медвежонка и держал его обеими руками. Так мужчина, не привыкший к детям, может в первый раз держать младенца, подумала Стефани. Выражение лица Деймиана стало вдруг напряженным, и он резким движением вернул игрушку на место.

– А что потом, – спросил он ровным тоном, – вы их продаете?

– У меня собственный магазин. Хотя, – добавила она, – помещение я снимаю.

– Где – в Монтпилиере?

– В Бостоне. – Она заметила, как его глаза расширились. – Я там уже три года. Сначала было трудновато, но сейчас дела идут хорошо. – Она улыбнулась. – Будете в Бостоне – заходите. Мой магазин называется «Теплые мохнатики».

Название нелепое, но забавное, именно поэтому Стефани назвала так свой магазин: люди улыбались, когда слышали его в первый раз. Макаллистер не улыбнулся. Он долго смотрел на нее стеклянными, как у медвежонка, глазами, а потом нахмурил черные брови, и лицо его приняло прежнее мрачное выражение.

Она поставила чашку на стол.

– В чем дело?

Он откинул волосы назад и встал из-за стола.

– Ничего. – Голос был такой же мрачный, как и выражение лица. – Если вы закончили, налейте себе еще кофе и идите в комнату, – добавил он, – а я здесь приберу.

Что, ну что она такого сказала или сделала?

Неужели он подумал, что ее предложение заглянуть в ее магазин было попыткой его подцепить?

О Господи…

Покраснев, Стефани поднялась из-за стола. Она поставила тарелку у раковины, налила себе еще кофе и пошла к двери. Макаллистер, сложив руки на груди, ждал, когда она уйдет. Выходя из кухни, Стефани чуть не расплескала кофе.

Уже в комнате она услышала грохот посуды… намеренный грохот, как будто Макаллистер изливал свой гнев, или что он там еще чувствовал, на грязные тарелки и сковородку.

Но если раздражение Макаллистера вызвано ее вниманием к его персоне, то ему бы стоило вспомнить, как он сам пытался к ней приставать. Например, когда она сказала, что собиралась принести ему кофе наверх, он весьма двусмысленным тоном заметил: «О! Если бы я только знал…» А это его «Да вы ведь хорошенькая!».

Вздохнув, Стефани повернулась к книжному шкафу. Мгновение поколебавшись, выбрала «Ранние могилы». Она давно уже собиралась прочесть этот триллер. Поджав под себя ноги, Стефани устроилась с книгой на диване. И на секунду задумалась, глядя в пространство.

Видимо, Деймиану Макаллистеру не нравится ее компания.

Значит, теперь она так же ясно даст ему понять, что ей неприятно его общество!

Стефани открыла книгу.

На внутренней стороне обложки изящным почерком была сделана надпись: «Милому Деймиану – с любовью от Эшли».

– Мисс Редфорд.

Стефани чуть не подпрыгнула от неожиданности. Она уже заканчивала четвертую главу… убийца подбирался к своей второй, ничего не подозревающей жертве, и тут этот голос… Все еще слыша стук крови в ушах, Стефани повернула голову на звук и увидела хозяина дома буквально в двух шагах от себя. В руке у него был топор.

Сердце у Стефани оборвалось. Она прижала к себе книгу как щит.

– Что…

– Я иду во двор, нарублю дров для камина.

Стефани чуть разжала пальцы, державшие книгу.

– А разве вам… можно так… так напрягаться сегодня?

– Мне нужен свежий воздух.

Лезвие топора сверкнуло в свете люстры. Стефани сглотнула.

– Тогда отправляйтесь на воздух, – сказала она. Ну и пусть голос у нее дрожал, ей на это наплевать.

Кивнув, он развернулся и пошел к двери.

Стефани отложила книгу и потянулась. А что, свежий воздух и ей бы не повредил. И если бы Макаллистер позвал ее с собой, она бы, скорее всего, пошла. Но он не позвал. Значит, хотел быть один.

В задумчивости Стефани подошла к окну. Все было белым-бело. Она ахнула. Господи, снег-то кончился! На безоблачном небе сияло солнце, сосульки над окном превращали его лучи в радужных зайчиков на стенах. В восхищении она смотрела на широкие поля вдалеке, обрамленные заснеженным лесом, на реку и озеро. Просто зимняя сказка. Снежная страна чудес. Вермонт в красивейшее для него время года.

Покружившись на месте, Стефани с улыбкой порхнула к телефону.

Она набрала номер аварийной службы и, когда Боб Грантем взял трубку, быстро заговорила:

– Мистер Грантем, это снова Стефани Редфорд из дома Макаллистера. Снег кончился, и я хотела узнать…

– Дорогу на Тарлити расчистят ближе к вечеру. Я пошлю кого-нибудь, чтобы вас вытащить.

Слава Богу, подумала Стефани, вешая трубку. Когда же она наконец попадет домой?

Однако, несмотря на плохое настроение Макаллистера, ей будет трудно не волноваться о нем. Пусть ему не нравится ее интерес. Но она знала, что будет думать о Деймиане Макаллистере в Рождество – как он там справляется в одиночестве.

И кто такая Эшли – женщина, чье имя он бормотал в бреду? Та, которая подарила ему ту книгу… с любовью?

Она все еще присутствует в его жизни? Если так, то почему она не здесь, с ним? А если нет, то почему она присутствует в его снах?

Загадка, горестно подумала Стефани.

Но любопытство ее разгорелось.

* * *

Макаллистер вернулся, только когда начало смеркаться. Стефани услышала стук входной двери, намеренно громкий звук шагов по коридору. Лицо его порозовело. Лишь бегло взглянув на нее, он с охапкой дров прошел к камину. Умело развел огонь, и через несколько минут в камине уже полыхало яркое пламя.

Только после этого он снял куртку и вытер руки о штаны.

– Ну, – начал он, вдыхая аромат из кухни, – что готовите?

– Всего лишь макароны с ветчиной. – Стефани беззаботно пожала плечами. – А вам, мистер Макаллистер, пора закупать продукты. Если вы не погибнете от пневмонии, то вам грозит голодная смерть.

Он усмехнулся.

– Не хотите выпить?

– Выпить? – Она вскинула бровь. – Чего, например?..

– Чего-нибудь вроде виски или вина. Выбирайте!

Она хотела отказаться, но мысль выпить бокал вина была слишком соблазнительной. В конце концов, сегодня ведь Сочельник.

– Белое вино было бы кстати.

– Сейчас принесу.

Макаллистер ушел на кухню и через минуту-другую вернулся. Вручив ей красивый хрустальный стакан, на три четверти наполненный вином, и подняв свой, с виски, звенящий кубиками льда, провозгласил:

– Ваше здоровье!

– Ваше здоровье! – пробормотала она. И, не подумав, добавила: – С Рождеством!

Ответом на это поздравление было неприятное «Хрмпф!». Он отвернулся и отошел к окну. Стефани могла видеть его отражение в темном окне – уже знакомая мрачная гримаса. Какой сухарь, подумала Стефани, какой ужасный зануда!

– Вам будет приятно узнать, что скоро я вас покину, – сказала она сладким голоском. – Я позвонила Грантему, когда увидела, что снег кончился. Они пришлют аварийку сегодня ближе к вечеру.

– И что вы намерены делать, когда ваша машина пройдет осмотр? Вполне возможно, что вы повредили передачу или… – Он повернулся к ней лицом.

– Мистер Грантем сказал, что проблем не будет. Я доеду до Тарлити на аварийке, а оттуда могу взять такси. Или поеду на автобусе.

Он нахмурился:

– Вы еще куда-нибудь звонили?

– Нет, – отчеканила Стефани, – и не беспокойтесь, я заплачу за телефонные звонки. Правда, я…

– Мисс Редфорд, – в его голосе сквозила усталость, – мне наплевать на деньги. Я подумал о том, что вы застряли здесь, а возможно, есть еще кто-то – кроме семьи, – кто может волноваться, узнав, что вы не доехали туда, куда собирались.

– Ой, – она вдруг почувствовала себя очень маленькой, – извините…

– Ну и как, есть?.. – резко прервал ее Деймиан.

– Есть что?

– Кто-нибудь еще в вашей жизни!

Конечно, он имел в виду мужчину. Только она понять не могла, почему он был так зол.

В любом случае Стефани не собиралась рассказывать ему о Тони, развлекающемся сейчас в Аспене с семейством Уитни… и с их красавицей дочерью Тиффани, которая уже несколько лет с ума по нему сходит.

– Нет, – легко ответила Стефани, – в моей жизни нет никого. В данный момент. – Она не хотела продолжать эту тему. Водя пальцем по кромке стакана, она спросила: – Скажите мне, мистер Макаллистер, а чем занимаетесь вы?

Деймиан оперся плечом о каминную полку. Закрыл глаза.

– Черчу… рисую. – Он как будто уходил от ответа. Открыл глаза, и его взгляд скользнул по полотну, которое испугало Стефани ночью. – Поэтому я и построил дом в этом месте. Пейзажи здесь… Ну, не думаю, что мне стоит рассказывать вам о красотах Вермонта.

Стефани поставила свой стакан, обошла диван и отступила на несколько шагов, чтобы посмотреть на картину издали.

– Ваша работа?

– Да.

– Вы очень талантливы, – сказала она после довольно долгой паузы. И посмотрела на него. Деймиан стоял все там же, у камина. Но смотрел уже не на картину, а на нее. Ждал.

– А вы не очень-то критичны, – легко сказал он, но его тон не обманул Стефани.

Она поколебалась и снова взглянула на картину:

– Эффект потрясающий, живой и драматичный, отражение в озере очень хорошо передано…

– Но?..

Услышал-таки сомнение в ее голосе. Черт! Стефани расправила плечи.

– Но у себя дома я вряд ли захотела бы иметь такую картину. Она мне кажется слишком… мрачной.

– Мрачной?

Его прохладный тон задел ее.

– Ммм. И будоражащей. Этот сумрак долин, сгущающиеся тучи, смутное чувство тревоги от хищной птицы над раненым оленем…

– Эта хищная птица, мисс Редфорд, – орел.

– Да я знаю, что это орел, – сказала она нетерпеливо, – и мне нравятся орлы, но здесь впечатление слишком… зловещее. – Она поморщилась и вздохнула. – Мне очень жаль. – Она снова вернулась на диван. – Это, несомненно, не то, что вы хотели услышать, но я должна быть честной. Видите ли, мне нравится окружать себя картинами, которые доставляют мне удовольствие. В мире достаточно уродства и жестокости, и совершенно незачем приносить их к себе в дом. – Поколебавшись, она добавила: – Если бы я увидела эту картину в картинной галерее, я бы подумала, что художник был очень несчастен, когда…

– Боже, вы что – не можете просто смотреть на картину и видеть, что там изображено? Вам обязательно надо докопаться до ее скрытой сути? – Макаллистер был в бешенстве: он резко поставил свой стакан – удивительно, что тот не разбился. – Все вокруг – психологи! Разве я посмотрел на вашего чертова медвежонка и сказал: «Вы удивительно талантливы, этот маленький медвежонок такого красивого коричневого цвета… но я бы не хотел иметь его в своем доме, потому что он напоминал бы мне о том, что не каждый дом на свете – счастливый и не каждый ребенок получает медвежонка на Рождество»?

Сама не своя, Стефани глядела на него и чувствовала, что кровь отхлынула от лица. Как же она ненавидела, когда на нее кричат: это было все равно что получить пощечину.

– Извините меня, – еле выдавила она и поспешила из комнаты, надеясь, что успеет дойти до ванной прежде, чем у нее потекут слезы.

Но он в два шага догнал ее. Его рука твердо легла на ее плечо, он развернул ее лицом к себе. И увидел, что она плачет.

– Ох, ради Бога… – прохрипел он и привлек ее к себе, так что она уткнулась лицом в его прекрасный голубой свитер. – Не будьте такой чувствительной! Я только…

– Чувствительной? – В ярости Стефани вскинула голову. – Да вы не знаете, что это такое! Даже если бы сама чувствительность сидела перед вашим носом, вы бы ее не узнали, мистер Макаллистер! – Глаза Стефани сверкали, грудь сотрясалась при каждом вздохе. – А иначе вы бы не находились сейчас в таком положении…

– Не вижу ничего плохого в моем положении. – Он нежно стер слезу с ее щеки. – Собственно говоря, я нахожу это положение исключительно… интересным.

Интересным? Стефани почти застонала. То, что ему казалось интересным, ее просто потрясло – как будто ударило электрическим током. Оттолкнув его руки, Стефани отступила.

– Я считаю, – задыхаясь, сказала она, – что вы не в себе, мистер Макаллистер.

– Да, надо думать, – сказал он, в его кривой усмешке не было и тени извинения.

– Думать вовсе не надо, – отрезала она.

– Слушаюсь, мэм.

Вскинув голову, Стефани проследовала в ванную комнату и с радостным удивлением отметила, что подгибающиеся ноги все еще ее держат.

Ох, как близка была опасность!

Макаллистер закатил глаза, направляясь в кухню. Один поцелуй… и он бы пропал.

Обнимать ее все равно что держать в руках свою мечту. Она – воплощение желаний любого мужчины. Воплощение его желаний. Да, он желал ее! Она обаятельна, женственна, красива и так хорошо пахнет, что ему хотелось сорвать с нее одежду, найти и поцеловать каждое местечко, надушенное этими убийственными духами. Даже сейчас, когда она ушла, этот ее запах висел в воздухе, доводя его до сумасшествия.

А как сводило его с ума весь прошлый месяц рождественское поздравление в витрине ее магазина! Вот уж точно: мир тесен. Но эта женщина обожает игрушки, детишек, Рождество и тому подобную ерунду, а значит, она ему совершенно не подходит.

Нет, наоборот. Она подходит ему, как никто другой.

Сам себя не понимая и путаясь в вихре мыслей, он взлохматил свои волосы жестом полного отчаяния и вошел в кухню.

Сдернув полотенце с вешалки, Деймиан вытащил из духовки кастрюлю и поставил ее на стол. Выглядит восхитительно. Самое время снимать с огня: корочка из тертого сыра – золотисто-коричневая и хрустящая. Полчаса назад он просто умирал с голоду, а теперь ему хотелось совершенно другого.

Соберись, сказал он себе. Сконцентрируйся на этой кастрюле. Это гораздо безопаснее.

Стефани вошла в кухню. Хотя на ногах у нее были только носки, Деймиан услышал мягкие шаги. Не поворачиваясь, он сказал:

– Выглядит потрясающе.

– Спасибо. Это мое традиционное блюдо.

– Хотите еще вина?

– Нет, спасибо… мне достаточно.

Наконец он повернулся и увидел, что в руке у Стефани был почти нетронутый стакан. По кухне распространился запах ее духов.

Он мысленно выругался. А Стефани стояла рядом. Она сделала маленький глоток вина.

– Никогда не пью больше одного бокала, если предстоит сесть за руль.

Сесть за руль… Конечно, она скоро уедет. Как только появится аварийная Грантема, она уедет.

– Ладно. – Он сделал над собой усилие и отвел глаза. Взял ложку. – Садитесь, я все подам.

Напряжение висело в воздухе. Электризующее и опасное.

Он поставил тарелки на стол и сел напротив. Предложил соль и перец.

Стефани покачала головой:

– Нет, спасибо. Вам, наверное, понадобится соль. Я мало посолила.

– Нет, уверен, что мне понравится.

Ему не просто понравилось. Он наслаждался едой. Удивительно, но аппетит вернулся… аппетит к еде. А вот желание поцеловать Стефани никуда и не пропадало.

Деймиан поднял глаза и обнаружил, что она еще не приступала к еде. Стефани сидела, сложив руки на коленях, и наблюдала за ним. Ее глаза, зеленые, как весенняя листва, были прикованы к нему.

– Кто такая Эшли?