Текст книги "Ангел Экстерминатус"

Автор книги: Грэм Макнилл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 31 страниц)

– Нет, – ответил Пертурабо.

– Ну вот, видишь?

– Тогда что именно мы найдем в конце пути? – Пертурабо кивнул в сторону прохода. – Что там такого важного, ради чего ты жертвуешь столькими жизнями и обманываешь собственного брата?

– Там именно то, что я и обещал, – ответил Фулгрим. – Возможность уничтожать миры и испепелять армии. Сила Ангела Экстерминатус заключена в сердце этого мира, это правда, но лишь мы вдвоем сможем освободить ее. Мы всего в шаге от победы, так что больше никакого обмана.

Вопреки всему Пертурабо почувствовал любопытство. Фулгрим заманил его сюда обманом и уловками, но в его последнем признании не слышалось лжи. Пусть так, но он все равно не верил в напускную искренность брата.

Пертурабо не собирался делиться тем, что окажется в сердце лабиринта, – чем бы это ни было.

– Тогда мы подчиним эту силу вместе, – солгал он.

Бойня, развернувшаяся за стенами форта, была в равной степени ужасной и бессмысленной, и Форрикс в изумленном онемении мог лишь наблюдать, как Дети Императора методично истребляют сами себя. Воины, прежде выступавшие под одними знаменами, теперь кромсали друг друга огромными мечами или расстреливали в трупы товарищей целые обоймы. Площадь наполнилась влажными звуками стали, рубящей плоть, и грохотом стрельбы. О том, чтобы сдвинуть с места «Носороги», перекрывавшие вход на его позицию, и впустить вовнутрь тех немногих, кто не участвовал в этом побоище, Форрикс не стал даже думать.

– Что они творят, во имя Двенадцати? – спросил он, сжав силовыми перчатками сталь парапета. – Это абсурдно.

Фулл Бронн, стоявший рядом, покачал головой:

– Понятия не имею. После того, что я повидал на «Гордости Императора», я даже не пытаюсь понять Третий легион.

– Но это же такое… расточительство! – воскликнул Форрикс, и металл под его ладонями погнулся.

– Ты видел, с чего все началось?

– С чего – не знаю, но знаю, с кого. – Форрикс указал на залитого кровью Кесорона, который, словно сумасшедший берсеркер, добивал немногих Детей Императора, еще державшихся на ногах. Меч капитана обагрился разорванной плотью и внутренностями, а вопли Кесорона напоминали скрежет ногтей по стеклу.

– Попробуем вмешаться? – предложил Камнерожденный.

– Хочешь оказаться в самой гуще?

– Нет, когда у нас есть стены.

– Тогда пусть сами разбираются, – сказал Форрикс. – Идиоты.

Бойня скоро выдохлась: в одной судороге маниакального разрушения оборвались тысячи жизней. Форрикс никогда не видел ничего подобного. Над площадью воцарилась тишина, и на ногах стоял только Юлий Кесорон в доспехах, пурпур и золото которых полностью скрылись под слоем крови и влажных ошметков кожи. Выронив меч, он рухнул на колени и закричал. Это был горестный звериный вопль, после которого воин обхватил голову руками и распростерся ниц, как будто пресмыкаясь перед неким невидимым хозяином.

– Не знаю, зачем Кесорон это устроил, но, проклятье, я это выясню, – сказал Форрикс и, подозвав к себе товарищей-терминаторов, спустился во двор форта.

Вместе с пятью гигантскими воинами он прошел к «Носорогам», служившим воротами. По его кивку две машины втянули выдвигающиеся опоры и, глухо, металлически кашлянув, запустили двигатели.

– Я стану железом внутри, – сказал Камнерожденный, когда машины дали задний ход.

– А я – железом снаружи, – отозвался Форрикс и повел своих воинов за стены, к плачущему Кесорону.

Ворота за ними закрылись. Площадь напоминала скотобойню, где повсюду были разорванные, выпотрошенные тела и бессмысленная смерть. Железные Воины не обращали на мертвых внимания, без жалости топча на своем пути их останки. С каждым шагом Форрикс чувствовал, как невидимое враждебное око, не оставлявшее их с момента высадки, все пристальнее следит за ними, словно они оказались в пределах досягаемости. Он остановился перед Кесороном, который при их приближении поднял голову.

Лицо воина было ужасно: расплывшаяся рубцовая ткань, обожженное мясо и следы чудовищных хирургических операций. Его прежний облик полностью исчез под этой кожаной маской из увечий, которые воин нанес себе сам. Кесорон оскалился в улыбке, обнажая гнилые зубы; между изогнутых клыков мелькнул чешуйчатый язык ящерицы.

– Мы привлекли их внимание, – мутировавшая плоть во рту превратила его голос в хрип.

– О чем ты говоришь?

– Мертвые, – продолжал хрипеть Кесорон. – Мы раздразнили их, и они пришли. Теперь Ангел Экстерминатус сможет восстать из праха.

– Ты убил своих же воинов, – заметил Форрикс.

– Они не мои, – возразил Кесорон. – И никогда не были моими.

– Разве? А чьи же они тогда?

Вопрос, казалось, заставил Кесорона задуматься: он склонил голову набок, словно пытаясь услышать ответ. Затем улыбнулся, и лицо его расползлось, стягивая сворачивающуюся кожу с черепа.

– Они принадлежат Слаанеш! – закричал он в экстазе откровения.

Это имя, словно проклятие, заставило Форрикса отшатнуться.

По всей площади раздался громкий хруст и треск разбитого стекла. Неизбывный стон, который звучал в заунывном ветре, усилился до крика боли, и из земли вырвались тысячи потоков светящегося дыма. Форрикс и его терминаторы мгновенно заняли круговую оборону, и автоматы заряжания подали снаряды в патронники комбиболтеров.

– Камнерожденный! – скомандовал Форрикс. – К бою!

За вьющимися струями дыма он увидел, что кристаллические статуи, пережившие побоище, приходят в движение. Они шевелились медленно, словно после сна, что длился целую вечность; драгоценные камни внутри их луковицеобразных голов пропитывали тела ярком светом, отчего похожий на стекло материал становился явно менее хрупким. Многие фигуры были уничтожены руками Кесорона и его воинов, но сотни и сотни еще оставались на площади – не говоря уж о тех, что стояли вдоль дороги от форта до стен цитадели.

С обреченностью Форрикс увидел, что титанические стражи у входа тоже оживают. Драгоценности, наполнявшие их тела, струили свет в гигантские конечности, и плавно изогнутые выросты у них на спинах, похожие на крылья, сверкали лучезарной энергией. Хлопья мерцающего света падали с их кулаков, и треск и скрип, которые издавали их суставы, походил на грохот расколовшегося ледника.

– Назад в форт! – приказал Форрикс. – Сейчас же!

Терминаторы слаженно и тяжеловесно двинулись вперед, но не успели сделать и пяти шагов, как их путь оказался перекрыт – не кристаллическими скульптурами, сошедшими с постаментов, но армией призрачных воинов, которые явились из изумрудного тумана. Тысячи тысяч этих мерцающих фигур наполнили площадь, и каждая была облачена в облегающую броню и вооружена длинным клинком. Белые глаза светились сквозь полупрозрачный фарфор шлемов, и Форрикс чувствовал в этом взгляде острейшую ненависть. Вопреки всем светским убеждениям он сразу же понял, кто на самом деле эти призраки.

Мертвые эльдар Йидриса.

Глава 22
ПОЛУРЕАЛЬНЫЕ ГОРИЗОНТЫ
ВОЙНА С ПРИЗРАКАМИ
ОГОНЬ НА ПОРАЖЕНИЕ

Совсем не это Пертурабо ожидал увидеть в Погибели Иши. Он думал, что здесь окажутся ряды могил, надгробные памятники или какие-нибудь иные материальные предметы, увековечивающие память о мертвых. Что-то буквальное. Величественные скульптуры, монолитные обелиски, летописи громких подвигов и заветов. Теперь он осознал, что подобное тщеславие было характерно для людей – эльдар же хранили память о мертвых совсем иначе.

Последний проход вывел их на мостик тридцатиметровой ширины, висящий посреди просторного купольного зала, который заливал тот же зеленый свет, что окутал могилы и мавзолеи города. И здесь они обнаружили источник этого сияния – гигантский ярко-изумрудный гейзер, сияющей колонной поднимавшийся из бездонной шахты в центре огромного помещения.

Высоко наверху вместо внутренней стороны золотистого купола, который они видели снаружи, чернело абсолютное ничто, одновременно статичное и бурлящее. Ослепительный свет вонзался снизу в эти глубину и поглощался, оставляя тьму нетронутой.

– Как будто смотришь в сердце черной дыры, – сказал Кроагер, зачарованный зрелищем.

Пертурабо кивнул; его воображение создавало в сажево-черных глубинах узнаваемые формы: далекие горизонты, чужие земли, невообразимые галактики.

– Думаю, это оно и есть, – сказал он, отведя взгляд от полуреальных горизонтов во тьме. – Думаю, оно имеет какое-то отношение к причинам, по которым планету не затягивает в центр Ока.

– Тогда давайте постараемся не наделать здесь глупостей, – сказал Фальк. – Нам еще надо будет выиграть войну после того, как покончим со всем этим.

Пол зала был похож на переливающееся морское дно, из которого вырастал лес изящных башен, сегментированных, луковицеобразных, конических, как сталагмиты. Блестящие, мигающие в потоке пенящегося света самоцветы усеивали их, словно ракушки – прибрежные камни. Даже самые низкие явно насчитывали в высоту сотни метров. Между ними извивались мостики и дорожки, расположенные словно бы случайно, но Пертурабо сразу увидел в их расположении закономерность.

– Все они сходятся к отверстию, через которое льется свет, – сказал Фулгрим.

– Ты заметил?

Фулгрим бросил на него испепеляющий взгляд.

– Идеальные структуры, геометрическая периодичность и последовательности Фибоначчи в природе? Я тебя умоляю.

Пертурабо улыбнулся.

– Я не подумал, что ты наверняка читал «Либер Абачи».

– Читал? Я ее переписывал.

Пертурабо указал на центр огромного зала.

– Так что, ты этого ожидал?

Фулгрим прошагал к краю мостика. Белый плащ развевался за его спиной, как и копна волос, придерживаемых, чтобы не падать на лицо, изящным серебряным обручем. Пертурабо узнал в нем руку того же мастера, что изготовил застежку плаща, подаренного Фулгримом на Гидре Кордатус. Он опустил взгляд на установленный в блестящем черепе камень, в котором золото уже полностью затмило черноту.

Пертурабо, взятый в кольцо Железного Круга и сопровождаемый по бокам триархами, повел всех вдоль края зала к туго скрученной винтовой дорожке, что спускалась к полу, словно змея, свесившаяся с мостика. Дойдя до конца дорожки, Пертурабо взглянул на тянущееся вниз шествие, которое замыкал Беросс. Они вошли в гробницу примерно с тысячей легионеров и таким же числом смертных, но теперь последователей Фулгрима стало заметно меньше.

Поглотил ли их лабиринт незаметно для всех? Поддались ли они по пути жажде крови или зову похоти? Судьба смертных Пертурабо не беспокоила. Смерть ждала их в любом случае.

Пол зала был теплым, как земля в джунглях, влажным и облепленным клочьями мерцающего тумана, вытекавшего из башен, словно дыхание. Теперь, оказавшись у их основания, они в полной мере осознали, насколько огромны были эти колонны, эти устремленные ввысь скульптуры, казавшиеся не тронутыми созидательной рукой. Ярко-черные тени плясали на земле и скользили по башням, а свет из центра зала разливался между ними стремительными волнами.

Железные Воины маршировали в ногу, двигаясь единой колонной боевой мощи, в то время как Фулгрим и его воины бродили среди башен и с восхищением разглядывали гигантские строения. Фулгрим шагал, вытянув руки в стороны и запрокинув голову, будто купаясь в лучах первого рассвета. Военная операция стремительно превращалась в нечто совершенно иное.

– Чем бы они ни были, они не руками созданы, – сказал Кроагер, потянувшись к одной из колонн кулаком.

– Не трогай их, идиот! – рявкнул Фальк.

Кроагер отдернул руку, и линзы его шлема враждебно блеснули отраженным зеленым светом.

– Ты мне не указ, – сказал Кроагер.

– Пока нет, – ответил Фальк.

– Это еще что значит? – прорычал Кроагер, делая шаг в его сторону.

– Не знаю, – сказал Фальк, которого собственные слова удивили не меньше, чем Кроагера они разозлили. Пертурабо заметил, что Фальк покосился на плотную россыпь кристаллических камней, украшавших колонну сбоку, словно увидел в ней что-то, что предпочел бы не видеть.

– Фальк? – позвал Пертурабо. – В чем дело?

Барбан Фальк не отвечал, пока Пертурабо не положил руку в тяжелой латной перчатке ему на плечо.

Тогда триарх вздрогнул, как от удара, и замотал головой, прогоняя мимолетный приступ рассеянности. Пертурабо взглянул через визор на биометрические параметры воина: у того подскочил пульс и сильно участилось дыхание.

– Я… Мне показалось, я что-то увидел, – сказал он.

– Что?

– Не знаю, – ответил Фальк. – Наверное, ничего.

– Это место виновато, – сказал Кроагер, сжимая пальцы в латной перчатке на рукояти меча. – Путает мысли. Колдовство эльдарское.

Фальк кивнул и сжал кулаки.

– Я в порядке, – сказал он. – Идем.

Пертурабо повел их вглубь зала, следуя по извивающимся между башен тропам. И чем ближе они подходили к центру и колонне света, тем сильнее сгущался зеленый туман вокруг башен, подобно токсичному дыму, плывущему по улицам грязного промышленного улья.

Вскоре, как они с Фулгримом и предугадали, спирали тропинок начали сужаться, пока наконец не вывели их к вертикальной реке света в сердце гробницы.

Вопреки их ожиданиям, река была не плотной, а представляла собой водопад из ярких завитков прозрачного света – будто божественный ткацкий станок в центре планеты собирал миллиарды пучков из миллиардов нитей и сплетал их в один широкий поток. Нити этого потока перепутывались с затейливой, немыслимой сложностью; Пертурабо же без удивления обнаружил, что дорога привела их к самому краю шахты, из которой поднимался свет.

Шахта насчитывала в диаметре двести метров и, как сам этот мир, была идеально круглой: ни малейший изъян не нарушал совершенства ее геометрической формы. По периметру были вырезаны рукописные символы – древние руны, непонятные даже Пертурабо с его познаниями в языках, а ведь он считал, что свободно владеет множеством эльдарских диалектов.

Фулгрим прошагал к самому краю шахты, свет из которой окружил его изумрудным ореолом, а плащ метался за его спиной, как белые крылья.

– Так красиво, – сказал Фулгрим, поворачиваясь к Пертурабо.

Пертурабо уже собирался ответить, когда раздался встревоженный крик. Обернувшись, он успел увидеть, как невидимый нападающий утаскивает одного из легионеров в туман.

– К оружию! – прокричал он, а туман между тем начал сгущаться.

Из удушающей дымки донеслись крики, крики смертных. Раздался грохот болтеров, приглушенный туманом и странным образом искаженный противоестественной архитектурой зала. Вслед за ними прогремели новые выстрелы и зазвенели новые крики.

Пертурабо заметил в дымке созвездия ярких огней – алых, лазурных, изумрудных пятен, пульсирующих в яростном ритме. Сначала он решил, что это всего лишь реакция драгоценных камней, украшавших колонны, на происходящее, но потом ближайшая колонна прямо на его глазах… начала двигаться.

Нет, не двигаться. Преобразовываться.

Материал башни вокруг сияющего сбоку рубина вытянулся, принимая гуманоидные очертания, словно его заливали в форму. Фигура была выше космического десантника, но изящнее и с овальной, удлиненной головой, в середине которой оказался драгоценный камень. Фигура выступила из башни, увлекая за собой потоки искрящегося света, оставшиеся после ее рождения. У нее были когтистые руки, а в одной она держала устройство в форме трубки, которое могло быть только каким-то неведомым оружием.

И она не была одна.

Всюду, где были инкрустированы драгоценные камни, из тьмы выступали похожие фигуры. Они походили на автоматонов, но двигались с ужасающей естественностью, и с каждой секундой их становилось на сотни больше. Они притягивали к себе туман, будто вдыхали его, и вскоре Пертурабо с замиранием сердца осознал, что зал оказался заполнен этими существами.

Многими, многими тысячами.

– Фулгрим! – закричал Пертурабо.

Но его брата нигде не было.

Форрикс пробил кулаком тело очередного эльдарского призрака – эфемерное, но к ударам восприимчивое не меньше, чем тела из плоти и крови. Тот взорвался в облаке световых осколков, издав перед гибелью крик, тут же угасший, как забытый сон. Однако эти призраки могли не только получать повреждения, но и наносить их. Форрикс чувствовал ледяной холод в груди, там, где один из призраков протянул руку к сердцу прямо сквозь броню, намереваясь сжать его.

Эфемерное существо растворилось после удара тыльной стороной руки, но урок Форрикс усвоил. Его терминаторы, встав вокруг кольцом, пробивали путь через призрачные ряды эльдар, ломая, рассекая и разрывая сотканные из тумана тела. Трое из его воинов уже погибли и остались лежать на площади, внешне невредимые.

Рядом с ним сражался Юлий Кесорон – ненавистный спутник, но желанный помощник в бою. Может, безумие Кесорона и стало причиной происходящего, но убивать он умел, как никто другой.

Мимо них пролетали снаряды, которыми поливали эльдар из-за железных стен, с парапетов форта. Но масс-реактивные болты оказывались бессильны: они проходили через призрачные тела атакующих и взрывались при ударе о землю.

– Используйте кулаки! – закричал Форрикс. – Приберегите болтерные снаряды для конструктов!

Орудия «Мучителя» взрыли площадь, сражая конструктов кромсающими лучами лазерных пушек и снарядами, с глухим лаем вырывающимися из тяжелых болтеров, а призраки испарялись под стрелами лазерной энергии. Форрикс отбил в сторону клинок из тумана и света и проломил мерцающий шлем эльдар-призрака огромным кулаком. Тот пропал со стихающим горестным криком, но многие уже были готовы занять его место.

Над головой сверкнули полосы разрушительного света: машины Мортис вступили в дуэль с гигантскими стражами гробницы. Огненные следы пушечных ядер, плазменные кометы и полыхающие снаряды озарили небо разъяренным полярным сиянием орудийных залпов. На металлических поверхностях заплясали электрические дуги от вспыхивающих пустотных щитов. Паутина молний оплела весь форт.

Земля затряслась под шагами титанов, занимающих позиции между ближайшими мавзолеями. Эльдарские боевые механизмы, полускрытые сияющими лентами отраженного света, были быстрее, но машины Мортис всегда отличались агрессивностью уличных бойцов и умением вести бои на малых дистанциях.

– В укрытие! – возбужденно прокричал Кесорон.

Тонкие и изящные, стеклянные конструкты беспрепятственно проходили сквозь призрачную армию, и ослепительные изумрудные молнии срывались с их пальцев. Большинство набросилось на форт, голыми руками срывая со стен листы брони и поливая воинов на парапетах потоками пульсирующей энергии, но одна разъяренная группа устремилась к Форриксу и его оставшимся в живых солдатам.

Кесорон метнулся к конструктам, обрушил кулаки на ближайшего из них и разломал его надвое. Он едва не повалился от удара в голову, но продолжал двигаться с поразившей Форрикса скоростью. Доспехи-катафракты давали воину множество преимуществ, но скорость была обычно не из их числа.

Кесорон выпрямился и раздавил голову противника между кулаками, смеясь при этом, словно с ним поделились главной шуткой Вселенной. Он сражался как одержимый, а бескожее лицо искажалось в судорогах какой-то сверхъестественной трансформации.

Форрикс выкинул Кесорона из головы, когда на него бросился очередной отполированный конструкт. Их кулаки встретились, выделяя обжигающие поляризованные энергии. Пылающий разряд побежал вверх по руке триарха, но плотность броневых пластин и хорошая изоляция доспеха ослабили боль. Создание первым нанесло удар, но не более того.

Форрикс взмахнул второй рукой и выстрелил ему в пах потоком взрывчатых снарядов. Осколки и свет брызнули из раны, пробитой в стеклянном теле. Оно отступило, но Форрикс не собирался его отпускать. Он шагнул вперед и обрушил кулак на луковицеобразную голову. Существо пошатнулось и лишилось верхней части головы под залпом из комбиболтера. На Форрикса напал еще один конструкт, но копье выжигающего глаза света ударило ему в грудь с парапетной стены и разорвало на части в урагане расплавленного стекла.

Еще один его воин погиб: один из кристаллических гигантов раздавил ему голову идущим вниз ударом. Шлем расплющился, череп превратился в массу кости и крови, но тело все не падало, удерживаемое в вертикальном положении каркасом брони.

– Бегите к воротам! – прокричал Камнерожденный по воксу. – Я буду ждать там и впущу вас.

Сфера бурлящего огня осветила поле битвы; рискнув поднять взгляд, Форрикс увидел, как что-то, похожее на огромную трубу или водовод улья, падает сквозь слой орудийного дыма. Спустя мгновение он осознал, что видит отрезанную пушку титана. Ствол орудия рухнул на землю с сейсмической силой, а оглушительный грохот расколовшегося металла отдался эхом, как звон Вечного Колокола Олимпии в тот день, когда легион попрощался с его величием.

Сирены измученно взвыли, и Форрикс дернулся от резкого электрического запаха и вспышек пустотных щитов.

– Не останавливайся, чтоб тебя! – прорычал Кесорон, с характерным непостоянством мгновенно впавший в ярость.

– Мне твои наставления не нужны, Кесорон! – рявкнул Форрикс, разозленный, что о главном правиле ведения боевых действий в доспехе-катафракте ему напоминает воин из Детей Императора.

Движение и импульс были самым важным. Несись вперед – и едва ли что-нибудь сможет тебя остановить, но потеряй этот импульс, и вернуть его под вражеским огнем будет практически невозможно.

– Незаметно, – бросил Кесорон, пробив конструкта насквозь и направившись к закрытым воротам форта. Форрикс последовал за ним, не переставая бить кулаками и стрелять из комбиболтера.

Последний из его воинов пал, сраженный призрачными воинами и их губительными прикосновениями. Крики его огласили вокс, но смолкли через мгновение, заставив Форрикса вновь осыпать ругательствами Фениксийца, приведшего их в это место.

– Будь ты проклят, Кесорон, и будь проклят Слаанеш!

Едва последнее имя слетело с его губ, как желудок скрутило, а рот наполнился желчью. Форрикс попытался прогнать нахлынувшую тошноту, но безуспешно; горькая рвота хлынула изо рта. Едкая до удушливости, она собралась под шлемом, сжигая электронику сверхсильными кислотами. От механизмов поднялся режущий глаза дым.

Ничего не видя, Форрикс продолжил двигаться и повел комбиболтером из стороны в сторону, выпуская последние снаряды. Он дотянулся до шлема, сорвал его, и на него хлынули звуки битвы: рев взрывающихся высокоскоростных ядер, электрический треск энергетического оружия, лай малокалиберных выстрелов.

Поблизости взорвалось что-то огромное. Он не видел, что именно. Его омыла горячая волна, а форт превратился в силуэт на фоне растущего грибного облака, пронизанного синими разрядами плазмы.

Кто-то схватил его за край нагрудника и потянул вперед. Глаза слезились, но он разглядел, что это Кесорон тащит его к воротам. «Носороги» слегка сдали назад, чтобы они могли протиснуться между машинами, и несколько ревущих болтов и гранат отправилось наружу. Взрывы их были почти неслышны за грохотом орудий, принадлежащих боевым машинам над головой.

– Тактическая обстановка? – потребовал он от Камнерожденного и сплюнул остатки едкой желчи. Дульное пламя освещало по периметру пункт, штурмуемый армией призраков.

– Тяжелая, – ответил Солтарн Фулл Бронн. – Фортификации у стены осаждаются со всех сторон. Армия из живых статуй и этих… – ему пришлось заставить себя произнести последнее слово, – привидений.

– Примарх связывался?

– Нет, – ответил Камнерожденный.

Форрикс кивнул.

– А Торамино?

– Сообщений о вражеских действиях нет, – ответил Камнерожденный. – Судя по всему, кузнец войны, все внимание досталось цитадели.

– Значит, еще не все кончено, – сказал Форрикс, снимая вокс-передатчик с ближайшего «Носорога».

Пертурабо обругал себя за то, что не уследил за братом, но понимал: как бы он ни поступил, Фулгрим нашел бы способ претворить свой план в жизнь. Отделяющихся от башен существ становилось все больше, и все сильнее они сжимали кольцо вокруг гигантской струи бьющего вверх света.

Его Железные Воины по-прежнему были рядом – вместе с небольшой группой Детей Императора, которые охраняли начало дорожки, ведущей в шахту. По крайне мере, теперь он знал, куда исчез Фулгрим. Смертные последователи Фениксийца, до сих пор несшие на спинах массивные контейнеры, стояли у самого края бездны, и лица их светились фанатичной страстью. Он узнал дерганые движения Эйдолона и стремительную изящность покрытого шрамами мечника, Люция. Несколько десятков Детей Императора ударами кнутов загоняли их на место, хотя смысла в насилии не было видно, поскольку смертные были только рады исполнять свое задание.

У Пертурабо не было времени размышлять о смысле их действий; он снял Сокрушитель наковален со спины и ахнул, поразившись его внезапной тяжести. Обычно он поднимал молот с той же легкостью, с какой смертный поднимает кинжал, сейчас же казалось, что его вес с каждой секундой растет по экспоненте.

– Повелитель? – позвал Барбан Фальк.

Пертурабо покачал головой, прогоняя мгновенную слабость, и выставил оружие перед собой.

– Из железа рождается сила! – прокричал он.

– Из силы рождается воля, – отозвались его воины.

– Из воли рождается вера!

– Из веры рождается честь.

Пертурабо водрузил Сокрушитель наковален на плечо и завершил Нерушимую литанию, бросаясь на врага:

– Из чести рождается железо!

Пятеро пали под первым ударом его молота, шестеро – под вторым. В кольце Железного Круга Пертурабо казался силой природы. Его молот был орудием смерти, описывающим вокруг все более широкие дуги и разбивающим врагов на осколки. Оружие, прикрепленное к латной перчатке, вспыхивало, пожиная зловещий урожай эльдарских машинных созданий.

Железные Воины, дисциплинированные и несгибаемые, сражались плечом к плечу. Ряды болтеров ревели с неослабевающим неистовством, разбивая хрупкие тела врагов на блестящие куски. Фальк командовал слева, Кроагер – справа, и оба фланга были стенами неприступной крепости из плоти и крови.

Каждый удар Беросса разламывал на части эльдарских созданий, не способных противостоять его грохочущей пушке, сокрушающему молоту и массивному телу. Снаряды из зеленого огня скользили по саркофагу и взрывались на бронированных боках. При жизни Беросс был могущественным воином, но теперь, став дредноутом, он вознесся к новым вершинам свирепости.

Сотни эльдарских созданий разбивались о железную крепость, отбрасывались раз за разом, но из башен выдвигались новые фигуры, сияя камнем душ в центре. Дети Императора у дальней стороны шахты тоже подверглись нападению, и Пертурабо заметил, что они защищали стоящих позади мужчин и женщин.

Что в этих смертных было такого ценного?

Молот Пертурабо раскалывал головы, кулак ломал конечности, число его убийств росло скачками в геометрической прогрессии. Фальк и Кроагер вели собственные бои и, погрузившись в родную стихию, старались не подпустить эльдарских созданий к своему примарху.

Пертурабо знал, что в битве против этих несметных полчищ они были обречены на поражение, но что еще им оставалось, кроме как сражаться?

Его генетический отец всегда говорил, что плохой план лучше никакого, и один такой план начал оформляться в голове, пока он продолжал теснить назад эльдарские призрачные машины. Рождаемые из башен существа не знали колебаний, но по отдельности представлять Железным Воинам серьезную угрозу не могли. Пертурабо видел, что создания, окутанные сиянием от колонны света, не были разумны: их оживили, но не дали никаких стремлений, кроме стремления атаковать. Они сражались без стратегии или плана.

Единственной их функций было убийство вторженцев, и неважно, сколько их погибало при этом. Их можно было некоторое время сдерживать, но численное превосходство рано или поздно позволит им взять верх. Даже Пертурабо не выжил бы в схватке с таким числом противников, но он знал, что еще не все потеряно.

Он вышел из рядов сражающихся и вместе с Железным Кругом прошагал обратно к краю бездонной шахты в центре зала. Дети Императора, стоявшие у наклонной дорожки, вскинули оружие при его приближении, но Пертурабо покачал головой.

– Убить их всех, – сказал он.

Роботизированные воины Железного Круга открыли огонь, выстрелами из тяжелых пушек и плазменных орудий сбивая с ног всех Детей Императора, кроме одного. Изломанные тела подхватило полотном света, словно стремительным течением реки. На глазах Пертурабо они взмыли к черноте наверху и растворились.

Последнего воина Пертурабо застрелил точным залпом из орудия, закрепленного на латной перчатке. Он не почувствовал сожаления, убивая легионера. Тот сделал свой выбор и пошел против Пертурабо, а это каралось смертью, какому бы легиону солдат ни служил. Он прошагал к краю шахты, ощущая почти непреодолимую мощь изумрудного света, взмывающего к сингулярности наверху. Оставшиеся последователи Фулгрима взирали на Пертурабо с неприкрытой ненавистью, сбросив маски братства, ставшие ненужными теперь, когда их повелитель начал последний этап обмана.

Внизу тропа спиралью уходила в неизвестность, и Пертурабо был почти готов поверить, что она ведет к самому центру мира. Едва эта мысль оформилась, он понял, что это действительно так. Именно туда она его и приведет. К сердцу искусственно созданной планеты, где со времен, не сохранившихся в памяти смертных, был скрыт ото всех объект тайных устремлений Фулгрима.

К нему направлялся Барбан Фальк, и Пертурабо знал, что именно тот собирается сказать, прежде чем первые слова раздались по воксу.

– Не трать слова напрасно, сын мой, – сказал он. – Куда я иду, ты не можешь за мною идти [13]13
  Евангелие от Иоанна, 13:36.


[Закрыть].

Пертурабо вступил в свет, и тот с яростью вцепился в броню, пытаясь оторвать примарха от земли. Но не физическая сила тянула его, а незыблемая воля жизней, это сияние составлявших, – ибо теперь он понимал, что оно было не порождением природы и не механически сгенерированной энергией, а квинтэссенцией всех, кто здесь погиб.

И кто до сих пор оставался в тюрьме сияющих драгоценных камней.

Этот мир не бросили – его превратили в склеп для тех, кто никогда не умрет. Для тех, чьи души обитали в чистилище и чьи тела перестали существовать, для тех, чья сущность была вынуждена находиться в сумеречном состоянии бестелесности.

Он не мог и представить себе более жестокой судьбы, чем быть обреченным на это небытие.

Пертурабо начал спускаться к сердцу их мира.

Орудия Стор Безашх смотрели на полосы призрачно-зеленых огней, словно предвещающих бурю, что вот-вот разыграется в бурлящем небе. Торамино наблюдал за командирами орудий и их бригадами, выносящими из подземных казематов снаряды и с машинной точностью готовящими установки к ведению огня.

Форрикс торопливо выпалил по воксу приказ провести завершающую оборонительную операцию: обстрелять зону, которая соединит позиции у гробницы и стены цитадели. Между двумя крепостями следовало расчистить полосу, чтобы в нужный момент отступить по ней к месту высадки. Торамино припомнил, что вокс-канал был забит помехами и наполнен непрекращающимся плачем ветра, из-за которых слова триарха можно было понять и неправильно.