Текст книги "Фулгрим (ЛП)"

Автор книги: Грэм Макнилл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 29 страниц)

– Неважно, веришь ты мне или нет. То, чему суждено свершиться, уже началось. Конечно, столь великие перемены могут испугать недостаточно сильных духом, но нам с тобой ведь нет дела до всяких идиотов и слабаков, верно? Если уж Хорус, кое в чем уступающий своим братьям, проник в суть грязных планов Императора, почему ты, лучший из примархов, не желаешь снять шоры с глаз?

– Потому что ты лжешь, мразь! – крикнул Фулгрим, изо всех сил ударив кулаком по колонне зеленого мрамора, поддерживающей куполообразный потолок его покоев. Обломки камня разлетелись по полу, и опора с оглушительным грохотом треснула пополам.

– Не трать времени и сил на безумства, Фулгрим. Ты ведь уже почти готов присоединиться к брату.

– Я всегда и во всем поддерживал Хоруса, – сдавленным голосом прохрипел Феникс, – но выступить против Императора… он заходит слишком далеко!

– Запомни, друг мой, делая первый шаг, ты никогда не знаешь, насколько далеко зайдешь в конце пути. Я превосходно знаю тебя, Фулгрим, и мне ведомы тайные, запретные желания, скрытые в темных глубинах твоей души. Освободи их сейчас, или они будут преследовать тебя вечно!

– Нет, – простонал примарх, хватаясь за голову окровавленной рукой, – я не желаю тебя слушать!

– Ты просто боишься встать на сторону брата, Фулгрим. Откройся страху, но не бойся – если ты испугаешься и отступишь, то проиграешь. Но если ты сделаешь верный выбор, страх потеряет власть над тобой. Ты будешь свободен от любых уз, сковывающих тебя ныне.

– Свободен? – невесело усмехнулся Феникс. – Предательством не купишь свободу. Я лишь обреку себя на вечное проклятие.

– Проклятие?! Что за чушь. Ты обретешь истинную, ничем не ограниченную свободу воли и поступков, сможешь испытать и достичь всего, о чем мечтал! Хорус первым увидел то, что скрывается за пределами жалких шевелений смертной плоти, которые вы пафосно зовете «жизнью». Воитель причастился секретов Древних, и только он способен помочь тебе достичь истинного совершенства.

– Совершенства? – шепотом повторил Фулгрим.

– Да, совершенства, недоступного даже Императору. Ведь, если бы этот обманщик был идеален во всем, разве позволил бы он Хорусу восстать против него? Ты, как мне известно, всегда гордился своим «отцом» – Императором, стремился стать столь же великолепным, как и он. Но то, что со стороны выглядит как безупречность – на деле является проклятием Императора. Он обречен на медленное угасание, ибо единственный способ сохранять совершенство во всем – вечно обновляться, изменяться, возрождаться из яйца, согретого пеплом феникса! Спроси себя: ЧЕГО ТЫ БОИШЬСЯ НА САМОМ ДЕЛЕ?

Несколько мгновений Феникс молча смотрел в глаза, бывшие точной копией его собственных, но наполненные неким древним и ужасным знанием. С невероятной ясностью он понял, что всегда знал ответ на вопрос, заданный чудовищным двойником.

– Я боюсь проиграть, – ответил Фулгрим.

ХОЛОДНЫЙ СВЕТ ЛАМП АПОТЕКАРИОНА ЯРКО И БЕСПОЩАДНО бил в глаза обнаженного Мария Вайросеана, лежащего на хирургическом столе. Руки и ноги Третьего Капитана неподвижно раскинулись в стороны, удерживаемые блестящими стальными фиксаторами. В довершение ко всему, кровь Мария наполняли разнообразные транквилизаторы.

Чувство полной уязвимости, никогда не испытываемое им прежде, слегка угнетало Вайросеана, но он успокаивал себя, вспоминая обещания Эйдолона, заверившего Мария в огромной полезности этой операции. И, конечно же, Третий Капитан ни на секунду не забывал о данной самому себе клятве – любой ценой достичь совершенства, чтобы идеально служить Лорду Фулгриму.

– Готов? – спросил Фабиус, и поблескивающие серебром и сталью лапы хирургеона распростерлись над телом Вайросеана, словно гигантский паук.

Марий попытался кивнуть в ответ, но мышцы отказались повиноваться ему.

– Да, – прошептал он, напрягаясь изо всех сил.

– Превосходно, – одобрительно заметил апотекарий. Его острые темные глаза бегали по телу Вайросеана, осматривая его, как мясник оценивает выставленный на продажу кусок мяса или скульптор оглядывает блок нетронутого камня.

– Лорд-Коммандер Эйдолон с-сказал, что вы сможете улучшить м-мое т-тело, – пробормотал Марий.

– Разумеется, Капитан Вайросеан, – улыбнулся Байль. – И ты даже не представляешь, насколько я его улучшу.

Глава Семнадцатая

Ничего, что повредило бы твоей совести

КОРАБЛИ 63-Й ЭКСПЕДИЦИИ, ИЗДАЛИ НАПОМИНАЮЩИЕ СТАЙКУ СЕРЕБРИСТЫХ РЫБОК, ПЛАВНО кружились в затейливом танце на орбитах планет-близнецов, принадлежащих Ауретанской Технократии. Пространство между мирами, включающее в себя одну небольшую луну, наполняли бесчисленные электронные сигналы – переговоры экипажей, частные сообщения гражданских лиц и, разумеется, приказы Воителя и Ангрона. В верхних слоях атмосферы обоих планет болтались обломки ауретианских спутников связи и фрагменты защитных платформ, в самом начале войны сбитых Имперскими кораблями и рухнувших на поверхность подобно огненным метеорам.

Непроницаемые глаза Фулгрима следили за судами Воителя, медленно дрейфующими над второй из планет. Ему, как и любому опытному командиру была понятна, в общем-то, непростительная ошибка Хоруса – чересчур увлекшись орбитальными бомбардировками, он стянул все корабли к атакуемым планетам, оставив тыл совершенно оголенным. Улыбнувшись, Феникс мысленно похвалил себя, лишний раз убедившись в собственном полководческом таланте – мало кто мог бы похвастаться тем, что застал врасплох сразу два Легиона Астартес.

– Снизить скорость до 25% крейсерской, – скомандовал примарх. – Полное вокс-молчание, отключить все системы, кроме критически важных.

Мостик «Гордости Императора» мгновенно наполнился кипучей деятельностью, палубные офицеры, щеголяя выучкой, четко и размеренно выполняли повеления Фулгрима. Сам же примарх занялся изучением отчетов разведки и гололитических изображений, выводимых на пульт управления, одновременно с этим успевая корректировать свои приказы и уделять внимание писку каждого датчика. Капитан Азьел с нескрываемым восхищением следил за каждым движением Феникса, и примарх на миг задумался – какой же черной завистью должны полниться те, кто понимает, что им никогда не достичь его совершенства?

Восьминедельное путешествие к Аурее запомнилось Фулгриму лишь чудовищной скукой, время словно застыло и душило примарха отвратительным однообразием. К концу пути он всерьез начал мечтать о какой-нибудь катастрофе в варпе, или о чем-то в этом роде, лишь бы занять руки и голову делом, испытать новые ощущения… но ничего так и не произошло.

Готовясь к встрече с возлюбленным братом, Феникс приказал привести в порядок доспехи, пострадавшие в бою на Таурусе, что и было исполнено. Броня вновь сверкала как зеркало, и над левым плечом раскинулось огромное золоченое крыло орла. Оружейники и мастера обновили ярко-фиолетовую краску доспехов, позолотили края и сгибы, инкрустировали их мягко поблескивающими камнями и покрыли чудной резьбой. Серебряная брошь удерживала длинный оборчатый плащ, стелющийся по палубе, а с наплечников свисали широкие полосы пергамента, повествующие о подвигах Фулгрима в Аномалии Пардус.

Сегодня примарх был не при оружии, и руки его постоянно нервно подрагивали, сжимаясь на рукояти несуществующего серебряного меча, желая вновь ощутить его теплоту и извращенно-приятное присутствие существа, ныне говорящего с ним лишь с полотна Серены д’Ангелус. Фулгрим вдруг вспомнил, что уже несколько месяцев не прикасался к дару Мануса, Огненному Клинку, и тут же заскучал по его непревзойденному балансу и вечно пылающей кромке. Тут же Феникс поймал себя на том, что без оружия, вынесенного им, как трофей, из Лаэранского Храма, его мысли не путаются и остаются незапятнанными ехидными и злобными вставками чуждых голосов и грязных идей. Впрочем, он тут же забыл об этом, вновь жалея о том, что не взял с собой любимый серебряный меч.

Раны, полученные им на Тарсусе, полностью исцелились, и никто не смог бы сейчас догадаться об их серьезности. Единственным свидетельством его победы над эльдарским божеством осталась мозаика, украсившая стену возле центрального апотекариона «Андрония», да сожженные райские миры в Аномалии Пардус.

– Передать на все корабли – приготовиться к переходу в атакующий строй по моему приказу, – голос Фулгрима снизился до шепота, словно примарх боялся, что его смогут услышать на неимоверно далеких – и столь близких – кораблях XIV Легиона.

– Да, мой лорд, – отозвался Лемуэль Азьел с улыбкой, но Феникс вновь заметил в его глазах ревность человека, сознающего свою вечную никчемность. Отвернувшись от капитана, примарх внимательно всмотрелся в обзорные экраны, с удовлетворением убедившись в полном неведении флотоводцев Хоруса о прибытии 28-ой Экспедиции. Больше того, они уже находились на расстоянии прицельного залпа…

Фулгрим положил руки на командную консоль, заметив, что они слегка трясутся. Странные, неповоротливые мысли затеснились в его мозгу: «Я могу атаковать флот Воителя и уничтожить его, как на стрельбище… Первый залп с такой дистанции наверняка разрушит или повредит большую часть кораблей. Ответить они уже не смогут. Если Эльдрад Ультран не солгал – то вот он, миг, когда я могу уничтожить угрозу для Галактики в зародыше».

– Навести орудия на корабли прямо по курсу, – пробормотал он сквозь туман в голове.

Меньше минуты понадобилось флоту Детей Императора на выполнение приказа, и Фулгрим облизал пересохшие губы. Проклятие, он и правда готов открыть огонь!

– Мой лорд! – из-за спины раздался чей-то голос. Резко обернувшись, он увидел лорд-коммандера Эйдолона, протягивающего ему рукоятью вперед ножны, скрывающие лаэранский клинок. Серебряный блеск озарил полумрак мостика, и Фулгрим почувствовал, как чье-то мрачное, давящее присутствие вновь опускается на его разум.

– Что тебе нужно, Эйдолон?

– Вы приказали мне принести ваш меч, – уверенно ответил лорд-коммандер.

Примарх попытался вспомнить, когда и как отдал подобный приказ, но так и не смог. Решив не забивать себе голову, он кивнул и покорно протянул руку за клинком. Уверенным жестом Фулгрим прицепил меч к талии застежкой в форме золотого орла – и в тот же миг любые мысли об атаке на корабли Воителя вылетели из его головы, как забытый поутру сон.

– Приказ всему флоту – демаскироваться, огня не открывать! – скомандовал Феникс.

Капитан Азьел немедленно выполнил повеление примарха, и на обзорных экранах Фулгрим увидел, как флот Хоруса, внезапно обнаружив себя под угрозой нападения, начал лихорадочно маневрировать, пытаясь занять позиции, которые позволили бы им избежать немедленного уничтожения. Впрочем, Феникс знал, что кораблям Воителя всё равно бы не удалось избежать гибели – даже сейчас, уж слишком хороша была позиция Детей Императора.

В вокс-системе затрещали десятки взволнованных входящих сигналов, принимаемых с судов 63-й Экспедиции, и Фулгрим кивком головы приказал открыть канал связи с «Духом Мщения», флагманом Воителя.

– Хорус, брат мой! – весело произнес примарх. – Похоже, мне до сих пор есть чему тебя поучить…

ФУЛГРИМ ШАГАЛ ПО ДЛИННОМУ ТОННЕЛЮ СТЫКОВОЧНОГО УЗЛА, ведущего к верхним палубам «Духа Мщения». По правую руку от него шел Эйдолон, а позади, в свите примарха, следовали апотекарий Фабиус, Саул Тарвиц и мечник Люций. Феникса слегка ошарашило лицо Тринадцатого Капитана – со времени боя на Тарсусе оно покрылось безобразной сетью глубоких шрамов, больше похожих на канавки. Большинство из них выглядели свежими или только-только залеченными, поэтому Фулгрим сделал зарубку в памяти, пообещав себе разузнать у Люция причину их появления.

Но сперва ему предстояло разобраться с творящимися в Легионе Воителя событиями, и именно поэтому Феникс взял с собой Тарвица и Люция, зная, что тем довелось сражаться вместе с Лунными Волками.

Наверняка за время боев у них завязалась дружба с кем-нибудь из Десантников Хтонии, и они смогут выяснить происходящее изнутри.

Эйдолона он включил в свиту лишь потому, что опасался излишней прямоты и нетерпимости Веспасиана, и в столь тонком деле, завязанном на интересы Совета Терры и самого Хоруса, они были явно не к месту. Оставался Байль, и Фулгрим сам не мог понять, по какой причине взял с собой апотекария. Лишь какая-то неопределенная уверенность в том, что Фабиус пригодится ему именно здесь и сейчас, заставила Фулгрима сделать это.

Пятеро Детей Императора вошли в шлюз, и тяжелая дверная переборка с выдавленной в металле аквилой начала медленно подниматься, наполняя маленькое помещение светом и теплым, немного затхлым воздухом. Фулгрим постарался придать лицу как можно более спокойное и приветливое выражение, и, тяжело вздохнув, ступил на борт «Духа Мщения».

Хорус уже ждал его, как всегда, невыразимо прекрасный и блистательный в своей сияющей темно-зеленой броне, украшенной на груди огромным глазом из цельного куска янтаря. Воитель с открытой и честной улыбкой смотрел на своего брата, и его красивое благородное лицо сияло радостью встречи, заставившей Фулгрима мгновенно забыть о своих страхах. Глядя на восхитительную фигуру Хоруса, невозможно было поверить, что он способен замыслить недоброе против отца, и любовь к брату наполнила теплом грудь примарха.

Четверо Астартес, все как на подбор – превосходные образцы воинской чести и доблести, гордо стояли за спиной Воителя, и Феникс догадался, что это и есть знаменитый Морниваль, доверенные советники Хоруса. Фулгрим тут же узнал Иезекиля Абаддона, его воинственную позу и грозное лицо немного забавно оттеняли собранные в хвостик волосы на затылке.

Стоящий рядом с ним Десантник, судя по удивительному сходству с Воителем, был никем иным, как Хорусом Аксимандом, Маленьким Хорусом. Двух других Фулгриму прежде встречать не доводилось, но выглядели они как и подобает приближенным Воителя – гордыми и благородными воинами, способными пройти сквозь огонь.

Фулгрим раскрыл обьятия, и два примарха прижали друг друга к груди, как и подобает давно не видевшимся братьям.

– Много воды утекло, Хорус, – банально начал Феникс.

– Да, да, чересчур много, – согласился Воитель. – Я сильно скучал по временам, когда мы сражались вместе… но скажи, что привело тебя сюда? Ты ведь, кажется, после Улланора и Никейского Совета собирался отправиться в Аномалию Пардус. Так что же, тот регион Галактики уже приведен к согласию?

– Да, можно сказать и так, – неловко улыбнулся Фулгрим. В этот момент на палубу «Духа Мщения» вступили его спутники, которых он в задумчивости сильно обогнал, и примарх обрадовался, увидев довольные улыбки на лицах морнивальцев. Что ж, прекрасно, значит, в выборе свиты он не ошибся.

Повернувшись к вошедшим, примарх сказал:

– Брат, я знаю, что ты встречал прежде моих собратьев, Тарвица, Люция и лорд-коммандера Эйдолона, а вот главный апотекарий Фабиус тебе навряд ли знаком.

– Это великая честь для меня, Лорд Хорус, – низко поклонился Байль.

Воитель принял поклон и вновь обратился к брату:

– Ладно, Фулгрим, ты меня не собьешь. Что же заставило тебя отказаться от, несомненно, важных дел и явиться сюда без предупреждения? Половину моих флотских офицеров чуть удар не свалил, когда они увидели твои корабли на экранах!

Улыбка слетела с губ Феникса.

– В Совет Терры пришли доносы на тебя.

– Доносы? О чем ты?

– О том, что Сыны Хоруса нарушают заветы Императора и принципы Великого Похода, – саркастически усмехнулся Фулгрим. Он уже ненавидел себя за то, что прислушался к наветам чинуш и писцов и решился обеспокоить брата.

– О том, – продолжил он, – что тебя и твоих воинов следует привлечь к суду за излишнюю жестокость. Скажи, как Ангрон ведет себя последнее время?

– Так же, как и всегда, – махнул рукой Хорус.

– Что, все настолько плохо? – невесело пошутил Феникс.

– Да нет, я держу его на коротком поводке. К тому же его новый приближенный, капитан Кхарн, весьма разумный человек и сдерживает его гнев.

– Значит, речь в доносах и впрямь шла о тебе. Тогда выходит, что я прибыл вовремя.

– Вижу, – ответил Хорус. – Получается, ты явился, чтобы лишить меня полномочий Воителя?

Фулгрим на миг задохнулся от ужаса, вызванного словами брата. Да как он мог подумать такое?! Финикиец нервно рассмеялся, пытаясь скрыть испуг:

– Не смеши меня, брат! Я здесь лишь затем, чтобы предупредить тебя о лживых наветах. Поверь, после встречи с тобой я немедленно отправлюсь на Терру и расскажу тамошним франтам и тыловым крысам о том, что мой любимый брат и Воитель ведет войну так, как должно: быстро, жестоко и уверенно.

– Жестокость – суть войны, Фулгрим. Бессмысленно протестовать против нее. Рано или поздно любой полководец понимает это, тем мы и отличаемся от трусов и бумагомарак из Администратума.

Феникс закивал.

– Да, брат мой, ты совершенно прав. Но, прошу, пойдем в твои покои, поскольку мне ещё многое нужно поведать тебе. Странные времена наступают, и нужно держать ухо востро. Ты слышал, что наш брат Магнус вновь натворил дел и настолько сильно разочаровал Императора, что тот спустил с цепи Волков Фенриса и повелел им силой доставить Циклопа на Терру?

– Магнуса?

– Хорус внезапно посерьезнел.

– Что же произошло на Просперо?

– Об этом не стоит говорить в открытую, – Фулгриму хотелось поскорее закончить публичное обсуждение столь грязных дел.

– Давай позволим моим спутникам поговорить со старыми друзьями в этом… Как ты его называешь? Морнивале?

– Да, да, верно, – улыбнулся Хорус. – Уверен, им есть что вспомнить о войне на Убийце. Воитель жестом пригласил Фулгрима следовать за ним, и оба примарха широким шагом направились к выходу с посадочной палубы.

Эйдолон шел за спиной Феникса, а Хоруса сопровождали Абаддон и Хорус Аксиманд, причем от внимания Фулгрима не ускользнули нехорошие взгляды, которые двое Сынов Хоруса бросали на его лорд-коммандера. Феникс догадался, что между воинами во время кампании на Убийце явно пробежала кошка.

Воитель вел его по огромным залам своего могучего корабля, и, стараясь чем-то развлечь гостя во время долгого перехода к своим личным покоям, начал разглагольствовать о старых временах, когда Великий Поход только начинался и сам Хорус наслаждался каждым мигом войны за объединение человечества. Фулгрим слушал вполуха, больше занятый своими горькими мыслями, равномерно занятыми чинушами Администратума, собственным портретом и серебряным клинком.

Наконец путь им преградила простая двустворчатая дверь темного дерева, и Хорус приказал двоим морнивальцам не идти дальше. Фулгрим, в свою очередь, отослал Эйдолона, приказав тому отыскать апотекария Фабиуса.

– Странные времена, ты сказал? – каким-то суховатым голосом спросил Воитель. – Пожалуй, и правда. Особенно странно, что ты случайно явился ко мне в самый нужный момент…

– Прости, я не понимаю… – начал Феникс, но Хорус, не отвечая, толкнул двери и шагнул внутрь.

Фулгрим, на миг замешкавшись на пороге, последовал за ним и сразу же увидел незнакомого ему Десантника в доспехах скалистого цвета. Это был могучий воин, и его доспехи украшало множество полос пергамента и каллиграфически исписанных листов с изречениями, а гладко выбритую кожу головы покрывали угловатые татуировки.

– Эреб, из Легиона Несущих Слово, – представил незнакомца Хорус. – И сейчас мы объясним тебе, в чем доносчики были правы.

– В чем же?

– Это долгий разговор, – ушел от ответа Хорус, закрывая двери.

КОМНАТЫ ХОРУСА, В ОТЛИЧИЕ ОТ ПОКОЕВ ФУЛГРИМА НА БОРТУ «ГОРДОСТИ ИМПЕРАТОРА», не сверкали пышностью и вообще выглядели спартанскими. Разумеется, ни о каких похотливых картинах на стенах или роскошных скульптурах, украшенных позолотой, не могло быть и речи. Конечно, это нисколько не удивило Феникса, он превосходно знал, что его брат всегда любил играть на публику и ради этого жил в тех же условиях, что и младшие офицеры его Легиона. Взглянув в направлении арки, убранной портьерами белого шелка, за которой скрывался проход к спальне и кабинету брата, остроглазый Фулгрим разглядел заваленный бумагами и пергаментами письменный стол. Феникс улыбнулся, увидев на краю столешницы огромный старинный том описаний и карт звездного неба – подарок Хорусу от отца.

От их общего отца – Императора. Думая о нем, Фулгрим повернул голову к единственной расписанной стене в зале, картину на которой он последний раз видел десятки лет назад. Роспись изображала Императора Человечества, воздвигающегося над Галактикой, вокруг его простертых рук обвивались туманности и созвездия.

– Я помню, как её рисовали, – с легкой грустью в голосе заметил Феникс. – Тогда Дети Императора и Лунные Волки ещё сражались вместе.

– Да уж, давно это было, – согласился Воитель, разливая по кубкам вино из серебряного кувшина. Одну из чаш, наполненных темно-красной влагой, он протянул Фулгриму. Примарх с благодарным кивком принял бокал, поднес к губам, сделал глоток… и понял, что стоит на берегу бурлящего океана крови, раскинувшегося до горизонта Вселенной. Липкий холодный пот выступил на лбу Феникса, когда он сообразил, что принял за кровь вино в чаше.

Поставив бокал на стол, Фулгрим с неясной ему самому неприязнью взглянул на Эреба. Несущий Слово вызывал в нем какое-то отвращение, хотя они никогда не виделись и не говорили прежде. Впрочем, Феникс вообще никогда не испытывал особой любви ни к самому Лоргару, ни к воинам XVII Легиона. Ему казались странными и нездоровыми их увлечения и воззрения, схожие с религиозными. Несущие Слово уже понесли наказание за то, что требовали от населения присоединенных к Империуму миров не подчинения, а поклонения Императору, что шло вразрез с главнейшими принципами Великого Похода.

– Ты, – намеренно грубо обратился к Эребу Фулгрим, – расскажи мне о Лоргаре. Я не видел его со времен Никейского Совета и новостей о твоем Легионе и его примархе до меня не доходило. У вас все в порядке?

– В большем, чем когда бы то ни было, – улыбнулся во весь рот капеллан.

Нахмурившись в ответ на развязность Эреба, Феникс сел за стол лицом к лицу с Воителем. Тот излишне сосредоточенно резал на дольки сочное яблоко кинжалом с волнистым лезвием. В воздухе повисло тяжелое, неприятное напряжение, повеяло душным запахом тайн и недомолвок. Что бы не было на уме у Хоруса – а он явно умалчивал о чем-то крайне важном для… кого? Для себя? Для своего Легиона? Или же…

– Ты, я смотрю, вполне излечился от той тяжелой раны? – небрежно бросил Фулгрим и внутренне напрягся, заметив, что Воитель и Эреб невольно обменялись взглядами. Как можно было судить по крупицам информации, которыми ограничилась 63-я Экспедиция по поводу случившегося на Давине, Хорус не желал распространяться о событиях тех дней. Больше того, напрямую о ранении Воителя вообще ничего не сообщалось. Феникса слегка передернуло – его выпад угодил в цель, и, значит, здесь эльдарский Провидец не солгал.

– Ты слышал об этом, – то ли спросил, то ли подтвердил Хорус, отправляя кусочек яблока в рот. Сок брызнул ему на подбородок, и Воитель утерся тыльной стороной ладони.

– Ну да, – кивнул Фулгрим. Хорус пожал плечами.

– Я опасался, что правда о случившемся может исказиться. Пошли бы неприятные слухи, это могло бы сказаться на боевом духе в других Экспедициях. Тем более, это и не рана вовсе, а так – царапина на плече.

Фулгрим почувствовал ложь в словах брата и тут же прервал его:

– Правда? А мне говорили, что ты был на краю гибели.

Глаза Воителя сузились, и он ответил вопросом на вопрос:

– Кто тебе сказал подобную чепуху?

– Неважно, – отмахнулся Феникс. – Главное – ты жив и по-прежнему с нами.

– Вот именно, я выжил и стал сильнее, чем прежде. Можно сказать, я даже ожил!

Фулгрим поднял бокал и с нескрываемым сарказмом произнес тост:

– Тогда нам стоит выпить за то, чтобы каждый из нас столь же быстро выздоравливал от ран!

Явно раздосадованный Хорус молча опустошил чашу с вином, а Феникс позволил себе тонкую улыбку. Ему начинала нравиться опасная игра, которую он вел с таким могучим созданием, как Воитель. Более того, пока что Фулгрим явно выигрывал.

– Ну ладно, – Хорус сменил тему, – так значит, тебя отправили проверить, что происходит с Сынами Хоруса? На Терре разуверились в том, что я способен возглавлять Великий Поход?

Феникс покачал головой.

– Нет, брат мой. Конечно, там полно злопыхателей и завистников, но даже они не осмеливаются открыто обвинять тебя. Гражданские, что с них взять? Эти тыловые крысы сидят в сотнях и тысячах световых лет от звездных систем, в которых мы сражаемся и проливаем кровь во имя человечества. И при этом они ещё имеют наглость утверждать, что мы «неправильно» воюем, или пытаться настроить нас друг против друга. Или используют нашу братскую дружбу, прося меня посадить на цепь псов войны.

– Ангрона имеешь в виду? – улыбнулся Хорус.

Кивнув, Фулгрим отпил ещё немного терпкого вина.

– Разумеется. Ты, безусловно, знаешь, что наш неуравновешенный брат весьма далек от… м-м… «культурных» способов ведения боевых действий. Я, например, вообще не стал бы разрешать ему и его Легиону принимать участие в кампаниях, где не требуется полностью уничтожить противника и обратить в пустыни его города. С другой стороны, я готов признать, что порой его кровожадность и неудержимая агрессия бывают весьма полезны. Скажи, – он резко поднял глаза на Воителя. – Эта война – именно такой случай?

– Ну да, – пожал плечами Хорус. – Ангрон проливает кровь по моему приказу и по моей воле. Больше того, я хочу, чтобы Пожиратель Миров утонул в ней по горло!

– К чему тебе это?

– Ты ведь помнишь, как он вел себя после Улланора? – с оттенком недовольства в голосе спросил Хорус. – Он просто взбесился, когда Император возвел меня в ранг Воителя. Ангрон тогда вел себя подобно хищнику, угодившему в клетку, он плевался желчью и всячески старался оскорбить и умалить меня в глазах окружающих. И ведь у него находились благодарные слушатели.

– Иногда мне кажется, что мозг для Ангрона – неважный придаток к мускулам, – ухмыльнулся Фулгрим. – Конечно, я помню те дни. Мне тогда пришлось стараться изо всех сил и использовать весь мой дар убеждения, чтобы смягчить нашего непутевого брата и заставить его смириться. И в конце концов, нехотя, скрепя сердце и скрипя зубами, он таки признал твое главенство.

– Этого недостаточно! – категорически заявил Хорус. – Если уж я стал Воителем, то вправе требовать абсолютной преданности и непререкаемого послушания от каждого из примархов. Особенно в нынешние, пахнущие большой кровью времена. Я дал Ангрону шанс искупить свою вину передо мной, причем позволив ему поступать так, как он сочтет нужным. Я не стал связывать его цепями клятв и обещаний – я просто разрешил Ангрону доказать верность мне кровью. Своей и чужой.

– Значит, ты предпочитаешь, чтобы тебе кровью расписывались в верности? – спросил Фулгрим.

– Верно.

– Совет Терры удовлетворится таким объяснением, как думаешь?

– Ты думаешь, меня это сколько-нибудь волнует? – презрительно отмахнулся Хорус. – Я Воитель, и каждый из воинов человечества – клинок в моей руке. Не правда ли, каждый вправе выбирать подходящее оружие или подгонять по своей мерке то, что ему досталось?

– Наш брат Ангрон – несдержанный и кровожадный убийца, – продолжал Воитель, – но я уже отвел ему особое место в своих планах на будущее. И, чтобы мои замыслы осуществились, Ангрон должен быть абсолютно верен мне, и только мне!

Фулгрим внимательно смотрел в лицо брата, пытаясь понять скрытый смысл его речей. В пламенных глазах Хоруса горела страсть, невиданная Фениксом с тех времен, когда Великий Поход только начинался, он с жаром говорил о грандиозных замыслах и требовал от своих последователей непререкаемой покорности. Неужели он и правда планирует великое предательство, о котором предупреждал Провидец?

Теперь, когда Воитель повязал Ангрона кровью жителей Ауреи и его собственных Астартес, кто из примархов следующим принесет ему клятву верности? Покосившись на Эреба и заметив, с каким восторгом тот внимает пафосным речам Хоруса, Фулгрим решил, что знает ответ. Лоргар, пытавшийся вознести Императора до небес и призывавший к поклонению ему – теперь Несущий Слово нашел себе новый объект для почитания.

– Спокойнее… со временем ты все узнаешь, – произнес голос в его голове. – Ты всегда доверял Хорусу и радовался, когда он стал Воителем. Поверь ему сейчас, ибо ваши судьбы отныне неразрывно связаны.

Феникс заметил, как по лицу Эреба пробежала тень, и капеллан с боязливо-удивленным выражением посмотрел за спину примарха. На мгновение Фулгрим испугался, что Несущий Слово услышал голос неведомого советника – другого объяснения ему в голову не пришло.

Тряхнув головой, Финикиец постарался отбросить страхи и сомнения. Он кивнул в знак согласия со словами брата:

– Я прекрасно понимаю, о чем ты, и, будь я на твоем месте, требовал бы от окружающих того же.

– Вот и замечательно, – ответил Воитель, хотя по его лицу было видно, что все совсем даже не замечательно. – Кстати, ты так и не ответил мне – Совет Терры обеспокоен только кровожадностью Ангрона?

– Ты просто не очень внимательно слушал, брат, – мягко поправил его Фулгрим. – Я ведь сказал, что самая главная новость сейчас – это отданный Волкам Фенриса приказ прибыть на Просперо и доставить Магнуса на Терру. Для чего – мне неизвестно.

– Он вновь обратился к колдовским фокусам, – встрял Эреб. Фулгрим обрадовался, поняв, что ему выпал прекрасный момент для того, чтобы разом выплеснуть накопившийся гнев. Впрочем, он и в самом деле оскорбился тем, что какой-то капеллан из не самого достойного Легиона осмелился обратиться к нему напрямую.

– Кто ты такой, чтобы открывать рот без разрешения в присутствии тех, кто неизмеримо выше тебя?! – обрушился он на Эреба. Затем, обернувшись к Хорусу, Феникс брезгливым жестом указал на Несущего Слово.

– Брат, кто этот воин и почему он сидит здесь, с нами, и слушает наш разговор, словно равный?

– Эреб – мой… советник. Да, ценный советник и помощник.

– Морниваля тебе уже не хватает? – словно невзначай спросил Фулгрим.

– Времена меняются, – в который уже раз произнес Хорус, – и мои новые планы не всегда предназначены для посторонних ушей. Даже Морнивальцев я не могу допустить к своим секретам. Ну, по крайней мере, не ко всем, – добавил он с натянутой улыбкой.

– Каким же, например? – улыбнулся Феникс, но Воитель покачал головой.

– Всему свое время, брат, подожди немного, – пообещал Хорус, поднимаясь с дивана и обходя стол. Подойдя к настенной росписи, он остановился и, бросив взгляд на образ Императора, попросил:

– Расскажи мне побольше о Магнусе и о том, в чем он провинился перед отцом.

Феникс пожал плечами.

– Все, что мне известно, я пересказал тебе. Причем сам-то я знаю о произошедшем с чужих слов.