Текст книги "Фулгрим (ЛП)"

Автор книги: Грэм Макнилл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 29 страниц)

Красный камень горячил израненную ладонь, огненные прочерки танцевали в его глуби, складываясь в ускользающие образы и чужеродные лица.

Ненависть и бессильный гнев исходили от него, звеня металлом в сознании Фулгрима, но отчетливее всего слышались нотки дикого, всепоглощающего страха вечного забвения.

Примарх расхохотался и сокрушил гемму, сжав кулак – так же, как Призрачный Лорд сдавливал погибших Гвардейцев Феникса. Раздался последний, быстро утихший тоскливый вой, и меч Финикийца слегка потеплел, а камень в рукояти сверкнул аметистовой звездой, словно впитав сияние красного камня.

…Или поглотив его дух…

Фулгрим не знал, откуда пришли те слова, но они на миг омрачили ему радость победы, придав ей привкус какой-то жестокой тайны. Впрочем, не успел Примарх задуматься над своими ощущениями, как они тут же исчезли.

Слегка успокоившись, Феникс вновь обратился к полю битвы, отыскивая взглядом Капитанов. Те по-прежнему сражались против воинов в костяной броне, звенящие клинки сталкивались в смертельном танце равных по умению мечников. Неподалеку кружил ещё один эльдарский танк, неспособный помочь своим соплеменника в ближнем бою.

Подняв меч, Фулгрим бросился в атаку.

ИЗ ГРУДИ ЭЛЬДРАДА ВЫРВАЛСЯ ПРОТЯЖНЫЙ ТОСКЛИВЫЙ КРИК.

Он ощутил, как дух Хираэна Голдхельма лишился прочных стен его «камня души» и оказался в бесконечной пустоте, одинокий и беззащитный.

Он почувствовал, как Великий Враг на миг утолил свой ужасающий и нескончаемый голод, пожрав душу могучего воина.

Он пролил горькие слезы сожаления о своей глупой авантюре, о безумной попытке переговоров с варварскими мон-кей.

Он поклялся вечно помнить жестокий урок, преподанный ему сегодня, и навсегда сохранить в памяти слова Хираэна о дикарской и злобной сущности людей.

Воздух вокруг Провидца все ещё подрагивал, взволнованный переходом с поверхности Тарсуса через портал Паутины. Успокоив свой внутренний слух, Эльдрад понял, что психическая волна, поднятая насилием и смертью, бежит по выращенному из призрачной кости скелету Рукотворного Мира. Она отзывалась в сердце каждого из эльдаров на борту Ультве, и Провидец без труда ощутил жаркий поток ненависти и агрессии, исходящий от его сородичей. И… да, он не ошибся. В самой дальнем и скрытом уголке мира-корабля заколотилось пылающее сердце Аватара Кроваворукого Бога, ожившего и покинувшего свои покои из психокости.

Как же он, Провидец, мог быть таким слепцом? Фулгрим уже вступил на темную дорогу, душа его оказалась втянутой в тайную войну, о которой сам примарх даже не подозревал. Жуткая, мрачная сила пыталась овладеть им, и, хотя Фулгрим неосознанно сопротивлялся, финал этой схватки был предрешен. Лишь теперь Эльдрад понял, что именно она скрывала примарха от его внутреннего взора, делая свою жертву и свои замыслы совершенно непроницаемыми. Темное колдовство, которое он приписывал Императору, оказалось ни при чем.

Проклятый меч… как случилось, что он не ощутил сокрытой в нем демонической силы в первые же секунды? Безусловно, Великий Враг опутал его сетью скрытых иллюзий и ослепил, утаивая свое присутствие до последнего. Но, даже убегая в страхе, Эльдрад сумел проникнуть в суть серебряного клинка и распознать жуткую правду.

В металле клинка пребывал дух могущественного создания из-за Врат Эмпиреев, и его влияние неумолимо извращало все светлое и прекрасное, все, чем мог гордится прекрасный примарх Детей Императора.

Провидец понял, что лишь один путь открыт сейчас пред ним. Обернувшись, он скомандовал:

– К бою! Нужно убить мон-кей прежде, чем они сумеют покинуть Тарсус!

Восторженный клич разнесся по костям мира-корабля, горячая жажда войны и убийства прозвучала в нем простыми словами.

Кровь бежит… гнев растет… смерть идет… война зовет!

ПОСЛЕДНИЙ ИЗ ВОЮЩИХ ЭЛЬДАРОВ рухнул замертво, разрубленный неотразимым ударом Фулгрима, и Люций почувствовал, как стук его сердец, взбудораженных боем, гремит в ушах, словно жестокая дикарская музыка. Кровь ксеносов стекала с его клинка, и в мышцах разливалась легкая приятная истома уходящего напряжения. Да, в этой схватке Тринадцатому Капитану пришлось применить все свои умения мечника – мегарахниды, конечно, показали себя невероятно быстрыми, жестокими убийцами, но сражались они слепо и бездумно, ведомые лишь животным инстинктом. Эти же кричащие воины, многие из которых, как теперь понял Люций, были женщинами, обладали не меньшим искусством фехтования, чем он сам.

Эльдарское мастерство владения оружием восхитило Десантника. Одна из них, женщина, сражавшаяся мечом и секирой, сумела несколько раз достать его, оставив глубокие пробоины на броне. Пожалуй, ещё немного, и даже нечеловеческая ловкость и скорость реакции не спасли бы Капитана. Впрочем, к чему думать о том, что могло бы произойти? Достаточно того, что сейчас она лежит у ног Люция, а не наоборот.

Нагнувшись, Десантник подобрал один из эльдарских клинков, проверил баланс и распределение веса. Меч оказался куда легче, чем он ожидал, да и рукоять целиком скрылась в огромной ладони Капитана, но заточка лезвия выглядела идеально, да и вообще оружие походило на произведение искусства.

– Забыл, как тебя взгрели на Убийце? – спросил подошедший Саул Тарвиц. – Давай-ка, выбрось эту штуковину, пока Эйдолон не заметил.

Обернувшись, Люций отмахнулся:

– Мне просто интересно, Саул. И я вовсе не собираюсь им пользоваться.

– Ну, смотри, я тебя предупредил.

Мечник заметил, что его друг говорит с легкой одышкой и слегка покачивается. Доспехи Тарвица покрывала кровь – как вражеская, так и его собственная. Убедившись, что Саул отошел, Люций незаметно закрепил эльдарский клинок на поясе.

– Ну, все живы? – голос Фулгрима разнесся над полем боя, сопровождаемый раскатистым смехом. Сгустки засохшей крови покрывали нагрудник Примарха в том месте, куда пришелся удар Призрачного Лорда, да и вообще Финикиец выглядел отнюдь не так величественно, как привык Люций. Однако же, несмотря на тяжелые раны, Фулгрим казался как никогда полным жизни – бледное лицо раскраснелось, темные глаза сияли от наслаждения битвой, рука нервно подрагивала на рукояти меча.

Люций осмотрелся, только сейчас сообразив, что до сих пор не знает, кому ещё удалось выжить. Оба лорд-коммандера держались на ногах, так же, как Юлий Каэсорон, Марий Вайросеан и проклятый ублюдок Деметер. Из Гвардейцев Феникса не осталось никого, их силы и умения оказались бесполезны в бою с Призрачным Лордом.

– Почти все, – отозвался Веспасиан, очищавший свой меч о верхушку шлема одного из мертвых эльдаров. – И, если хотите знать, то нам стоит поскорее убираться отсюда, пока ксеносы не вернулись и не задавили нас числом. Да и к тому же, вон тот танк пока что держится поодаль, зная, что случилось с его собратом, но пилот в любую минуту может расхрабриться и пойти в атаку.

– Бежать? – фыркнул Юлий Каэсорон. – Да лучше самим напасть на это несчастное корыто и разнести его на кусочки! Проклятые ублюдки оскорбили Воителя, нарушили неприкосновенность мирных посланников! Честь Десантников требует, чтобы мы заставили их заплатить кровью!

– Приди в себя, Юлий, – вмешался Соломон. – У нас вообще-то нет тяжелого оружия – ни ракетометов, ни плазмаганов. И вряд ли он допустит ту же ошибку, что и погибший пилот – скорее попытается расстрелять нас издалека.

Люций усмехнулся. Как же это похоже на Деметера – в страхе бежать с поля битвы, поджав хвост! Эйдолон спокойно стоял в стороне, готовый к чему угодно, а Марий Вайросеан помалкивал, ожидая, когда Примарх выскажет свое мнение, чтобы уж тогда поддержать его во весь голос. Желая поскорее опробовать новый клинок, Люций про себя обратился к Фулгриму с просьбой позволить им атаковать вражеский танк.

Взгляд Феникса остановился на Тринадцатом Капитане, он словно услышал его невысказанное желание продолжить бой и прикончить ещё несколько ублюдочных чужаков. Примарх улыбнулся, белоснежные зубы ярко блеснули на фоне измазанного копотью, кровью и тушью лица.

– Ага, эльдары решили за нас, – угрюмо произнес Соломон, заметив, что под аркой, на овальном постаменте структуры, через портал которой скрылся Провидец, вновь засеребрилось сияние.

– Вот это уже и в самом деле паршиво, – согласился Тарвиц.

– Штормбёрд-1! – закричал Веспасиан в капсулу вокса. – Запустить двигатели, мы идем к вам! Мой лорд, пора уходить.

– Уходить? – не своим голосом, как после долгого тяжелого сна, отозвался Фулгрим. – Куда? Зачем?

–Нужно немедленно покинуть планету, мой лорд, – торопливо заговорил Веспасиан. – Эльдары возвращаются, и на этот раз их явно будет в десятки раз больше, чем нас.

Примарх непонимающе покачал головой, и, словно от сильной боли, приложил руку к виску. Тем временем из пульсирующего свечения под аркой начали возникать первые эльдарские воины. Фулгрим молча наблюдал за тем, как враги бесшумно появляются из ниоткуда, сначала поодиночке, затем парами и целыми группами. Как и их мертвые собратья, лежащие у ног Астартес, они носили повторяющую все изгибы тела броню из перекрывающих друг друга пластин, но выкрашенную в другой, ярко-голубой цвет, и с желтыми гребнями на шлемах. Каждый из них держал наперевес короткоствольную винтовку, но, несмотря на явное преимущество и в численности, и в вооружении, ксеносы не спешили приближаться к Астартес. Люций помотал головой из стороны в стороны и повращал плечами, готовясь к бою.

И тут события начали развиваться чрезвычайно быстро. Прежде всего, Дети Императора услышали шум двигателей «Штормбёрда-1». Затем, Фулгрим, словно придя в себя, скомандовал:

– Да, уходим. Все на борт челнока! Вернемся за телами павших братьев после того, как разнесем в клочья проклятый мир-корабль и отрежем тварям путь к отступлению.

Люций подавил досаду и вслед за Примархом понесся вверх по склону к идущему на посадку «Штормбёрду-1», не выпуская из рук эльдарского меча.

Как раз в этот момент из портала под аркой вынырнули несколько эльдаров в темных доспехах, с куда более внушительным оружием в руках, напоминающим нечто среднее между длинноствольной винтовкой и плазмаганом. Мгновенно сориентировавшись, они нацелили свои орудия на завывающий челнок, зависший над головами Детей Императора.

Ослепительные, свистящие огненные полосы промелькнули в воздухе, и Люция швырнуло наземь мощнейшей взрывной волной. Секунду спустя мерзкое шипение повторилось, и мечник услышал новые взрывы, на землю посыпались куски металла, и холм заволокло густым черным дымом. Тринадцатый Капитан как-то сразу сообразил, что на «Штормбёрде-1» они уже никуда не улетят. Выплюнув изо рта песок, Люций поднял голову и увидел, что руины на вершине холма окончательно разрушены, и посреди них полыхают обломки челнока с оторванными крыльями и множеством пробоин в корпусе.

– Бе-е-ежим! – заорал Веспасиан.

И ЕЩЁ ОДИН РАЗ ВОЛНА АТАКУЮЩИХ ЭЛЬДАРОВ схлынула с вершины холма, оставив среди руин трупы погибших сородичей. Закрепившись у подножия, они продолжили обстрел позиций, на которых уже несколько часов держала оборону верхушка III Легиона. Странно блестящие заряды их винтовок с музыкальным звоном отскакивали от каменных глыб, обжигающие пучки энергетических залпов пронзали темнеющее небо яркими вспышками. Посреди развалин по-прежнему пылали обломки «Штормбёрда-1», время от времени пожар раздували негромкие взрывы боезапаса.

Глубоко вздохнув, Марий загнал в болтер очередную обойму и попытался собраться с мыслями в ожидании новой атаки. Все, кто пережил первую схватку с Призрачным Лордом, до сих пор держались на ногах, отражая нападения превосходящих сил ксеносов, несмотря на множество легких ранений, оставленных острейшими краями маленьких дисков, которыми стреляли эльдарские винтовки. Один из таких кругляшей сейчас лежал у ног Вайросеана, и он, подобрав диск с земли, задумчиво покрутил его в пальцах.

Казалось невероятным, что такая маленькая, безобидная на вид штуковина способна ранить Десантника, но несколько отверстий в его пробитом насквозь Мк.IV и глубокие болезненные порезы служили убедительным доказательством. Правда, слабину броня дала только на сочленениях, поэтому опасных ран Марий не получил.

Третий Капитан попробовал собрать в памяти события бесконечно долгого дня и битвы, развернувшейся на его глазах. О, ей суждено было войти в летописи Легиона – если, конечно они проживут достаточно, чтобы рассказать о ней. На глазах Вайросеана его друзья совершали геройские подвиги и показывали великолепные боевые умения, близкие к идеальным.

Он видел, как Люций в одиночку сражался против трех ксеноситских воительниц. Фехтуя двумя мечами – своим и трофейным эльдарским – он уложил своих противниц меньше, чем за минуту, не оставив им ни единого шанса.

Веспасиан бился, словно воскресший герой из Галереи Мечей, непорочная и восхитительная красота его мастерства сияла подобно маяку в ночи, когда он теснил с вершины холма нескольких ксенсов в зеленой броне и луковичных шлемах, испускавших синее пламя. Соломон и Юлий дрались спина к спине, обрушивая на врагов страшные, смертоносные удары. Саул Тарвиц же сражался с механической точностью, выдававшей многолетний опыт в кровавых битвах на передней линии.

Но Эйдолон – как он вел себя в этом бою?

В разгаре битвы Марий услышал за спиной очередной надрывно-воющий крик, свирепо вонзающийся в мозг, и немедленно развернулся, ожидая, что его сейчас атакует очередная вопящая женщина-эльдар. Однако же его взгляду предстали лорд-коммандер Эйдолон и трое парализованных ксеносов. Двое из них стояли на коленях, охватив руками окровавленные головы в треснувших шлемах, а третий пошатывался, не в силах сделать и шагу, словно пойманный в какой-то стальной захват. Эйдолон, явно смакуя момент, неторопливо прикончил их одного за другим, оставив Вайросеана в полном недоумении – как ни невероятно, но чудовищный крик издал сам лорд-коммандер.

– Сколько ещё ждать, пока этот идиот Азьел додумается послать за нами проклятую «Огненную Птицу»?! – пробравшийся сквозь завалы Юлий отвлек Мария от размышлений о битве.

– Мне-то откуда знать? Лорд Фулгрим пытается выйти на связь с флотом, но эльдары глушат все возможные сигналы.

– Грязные ксеноублюдки! – выругался Каэсорон. – А я ведь с самого начала знал, что им нельзя доверять!

Марий промолчал, не став напоминать Юлию о том, что на совете у примарха Первый Капитан как раз выступал в поддержку высадки на Тарсус. Единственным, кто твердо высказался против переговоров с Эльдрадом, был Соломон, и, похоже, он-то и оказался дальновиднее всех.

– Кажется, мы все здесь умрем, – кисло произнес он вместо ответа.

– Умрем? – переспросил Каэсорон. – Не дури. Пусть мы не можем связаться с «Гордостью Императора», но рано или поздно там все-таки сообразят отправить сюда челноки. Даже эльдары понимают это, потому-то они и не щадят себя в бесконечных атаках. Как там назвал их Примарх? «Раса, оказавшаяся на краю вымирания»? Неплохо бы нам с тобой сбросить их за этот край, а, Марий?

Настрой Юлия оказался заразительным, как и его непреклонная вера в победу. Вайросеан ответил на улыбку и пробормотал что-то вроде: «По-другому и быть не может».

– Что-то странное происходит у телепорта! – прокричал Саул Тарвиц. Марий и Юлий осторожно выглянули из-за каменного обломка и принялись внимательно всматриваться в происходящее у арки. Как решил Вайросеан, она напрямую связывала поверхность Тарсуса с миром-кораблем, что объясняло то, почему эльдары уже ждали их здесь.

Оставшиеся в живых воины ксеносов окружали сияющий в арке свет, который начал колебаться и приплясывать, словно огонек свечи. Воздев к небу свои мечи и винтовки, они завели песню на языке, больше похожем на музыку, чем на человеческую речь.

– Как думаете, что они делают? – недоуменно спросил Тарвиц.

– Собираются с извинениями выкатить нам новый «Штормбёрд», наверное, – съязвил Юлий. – Не знаю, но ничего хорошего ждать не стоит.

Неожиданно мягко сияющий свет вспыхнул ярче солнца, подернувшись пламенем по краям, словно какой-то огромный клубок огня с трудом пробирался сквозь него. Через секунду неясный пылающий образ проявился отчетливее, и все увидели огромную, массивную и мрачную фигуру, человекоподобную, но гораздо крупнее любого из Десантников. Марию показалось, что им вновь предстоит сражение с Призрачным Лордом, но Третий Капитан тут же понял свою ошибку.

Из портала появилось могучее копье с ярко горящими рунами на древке и наконечнике, затем возникла раскаленная рука, воздух вокруг которой дрожал, словно в плавильной печи. Застонав, подобно раскаленному железу при ковке, тело, которому принадлежала рука, сжимающая копье, вышло из пятна света.

Увидев, что вступает на подножие холма, Соломон не удержался от вздоха первобытного ужаса, больше похожего на судорожный всхлип. Возвышаясь над головами эльдаров, чудовищное создание сияло мрачным огнем, будто отлитое из чугуна, жилы на его «коже» напоминали ручейки пылающей лавы. Оно исходило клубами густого черного дыма и пепла, закручивающегося вокруг его головы подобно живой короне, пронзенной бесчисленными огоньками.

Лицо существа не внушало ничего, кроме холодного, мертвящего ужаса, а его глаза полыхали пламенем адской кузни. Живое воплощение беспощадной смерти подняло голову и ужасающим ревом возвестило небесам о готовящейся бойне, воздев к ним гигантские руки, покрытые кровью, сочащейся меж пальцев.

– Вечная Терра! – закричал Люций. – Что это?!

Марий беспомощно оглянулся на Фулгрима в поисках ответа, но примарх просто смотрел на ужасающее создание, и в глазах его светилось наслаждение. Феникс изящным жестом отстегнул брошь, удерживающую золотой плащ, пробитый в нескольких местах ударами мечей и дисков, и вынул из ножен серебряный клинок, пурпурный камень блеснул в наступающих сумерках.

– Мой лорд… – начал Веспасиан.

– Да, друг мой? – ответил Фулгрим, вполуха слушая лорд-коммандера.

– Скажите, вам известно, что это за… создание?

– О, превосходно известно, – голос примарха звучал словно из какой-то неведомой холодной дали. – Это их сердце и душа. Это воплощение их любви к войне и убийству.

Пока Фулгрим медленно, почти нежно выговаривал эти странные слова, пылающий воин сделал шаг вверх по склону. Земля ощутимо дрогнула, трава под его ступней в мгновение ока занялась огнем и обуглилась. Пение эльдаров стало куда более грубым и резким, они медленно двинулись за своим сверкающим богом, мелодия то взвивалась к небу, то опадала, повторяя каждый шаг гиганта. Десятки воительниц, сражавшихся с Десантниками, незримо скользили в наступающей ночи, и отовсюду раздавались их пронзительные крики, пронзающие сердце и туманящие разум страшной тоской.

– Приготовиться к бою! – скомандовал Веспасиан, стоявший впереди всех, его темный силуэт резко выделялся на фоне догорающего «Штормбёрда».

Марий отчетливо понял, что непроходимые развалины и огневая завеса в виде обломков челнока, ещё пару минут назад бывшие превосходной оборонительной позицией, уже не защитят их. Ввосьмером Дети Императора не сумеют удержать волну атакующих эльдаров, подкрепленную этим монстром. Даже несмотря на то, что один из этих восьми – сам Примарх.

Кроваворукий Бог вновь взревел и воздел над головой свое оружие. Оглядев собратьев, Вайросеан увидел на лице каждого из них лишь неосознанный страх перед чудовищем. Наполненный какой-то темной силой, пламенеющий идол угрожал их душам невиданными мучениями и огненными пытками, обещая обрушить раскаленный гнев на каждого, кто осмелится противостоять ему.

Фулгрим высоко поднял свой меч и спокойно вышел из-под защиты руин, сопровождаемый хором испуганных криков, предостерегающих его от столь опрометчивого поступка. Несмотря на то, что черты «лица» огненного гиганта складывались из линий, вырезанных в металле, Марию почудилось, что монстр взглянул на Феникса с гримасой отвращения.

Два могучих бога сошлись лицом к лицу, и мир затаил дыхание, боясь помешать великому и ужасному представлению, которое вот-вот должно было разыграться на его сцене.

Издав оглушающий яростный вопль, бог эльдаров бросился на сына Императора.

ФУЛГРИМ УВИДЕЛ, КАК ПРЯМО В ЛИЦО ЕМУ несется огромное пылающее копье, и резко уклонился, ощутив на коже обжигающий жар. Примарх насмешливо улыбнулся глупости эльдарского бога, обезоружившего себя в самом начале поединка, но в ту же секунду в его голове прозвучал испуганный вопль:

– Дурак! Ты что, решил, что эльдары – безмозглые тупицы?! Обернись!

Немедленно развернувшись, Феникс понял, о чем предупреждал внутренний голос. Огненное копье, извернувшись в воздухе подобно змее, описало изящную дугу и вновь нацелилось на него. Оно выло и ревело в полете, подобно всепланетному лесному пожару или извержению тысячи вулканов. Широким взмахом меча Фулгрим отразил пылающую смерть, но её пламя успело опалить его лицо и поджечь прекрасные белые косицы.

Свободной рукой Примарх сбил пламя с волос и с вызовом поднял меч.

– Почему ты не хочешь сразиться со мной в честном поединке? Неужели трусость заставляет тебя держаться поодаль?

Чудовищное железное создание одним движением выхватило из воздуха огненное копье и молча направил его в сердце Примарха, из щелей, заменявших ему глаза и рот, повалил черный дым и посыпались угли.

Фулгрим лишь оскалился в ответ, чувствуя, что в каждой частичке его существа пульсирует боевой задор и жажда сражения. Перед ним возвышался враг, который действительно был достоин Примарха Детей Императора, который заставит его продемонстрировать свое совершенство и бросить ему вызов. Ни лаэране, ни флотоводцы Диаспорекса, ни зеленокожие дикари – никто и в малой доли не походил на эльдарского бога по силе и мощи.

Лишь он, чудовищное воплощение ненависти умирающей расы, несущий её живое сердце в своей железной груди, может сравниться с сыном Императора. Его не запутать и не вывести из себя мелкими оскорблениями и подколками. Этот монстр – истинный воин, живущий ради одной-единственной цели – уничтожения врагов своего народа.

Только это слегка коробило Фулгрима в своем противнике – ведь он всегда считал жизнь и смерть ничем иным, кроме как бесконечной цепью чувств, эмоций и наслаждений. Если не испытывать их, к чему тогда вообще жить?

Дикое, безумное ликование заполнило тело примарха, все его чувства словно усилились в тысячи раз. Он ощущал каждое движение ветра, развевающего опаленные волосы и порванную одежду, безумный жар существа, стоящего перед ним, прохладу вечернего воздуха, мягкость травы под ногами и резкий запах её сока.

Он был жив! Он был полон сил!

– Иди ко мне, – зарычал Фулгрим. – Иди и умри!

Боги вновь бросились навстречу друг другу, Феникс ударил сверху вниз, отбив раскаленное оружие железного монстра, которое из копья превратилось в огромный меч. Оба клинка столкнулись, издав чудовищный звон, разнесшийся далеко за пределы реального мира и стихший в краях, незримых для пяти человеческих чувств. Вспышка не-света, сопроводившая удар, на миг ослепила всех, кто видел её. Ревущий бог эльдаров оправился первым и вновь взмахнул огненным мечом, пытаюсь снести голову Примарха.

Нырнув под пылающую дугу, Фулгрим ударил крепко сжатым кулаком в живот чудовища, но лишь отбил костяшки пальцев о металл, а обожженная кожа пошла пузырями. Хохоча от боли, Феникс отразил мечом новый смертоносный выпад, направленный ему в пах.

Эльдарский бог нападал с дикой, древней яростью, его удары направляла ненависть к чужаку и наслаждение обретенной свободой. Пламя озаряло его тело, и густые клубы дыма, перемешанного с пеплом, окутывали сражавшихся. Серебряный меч и огненный клинок сталкивались и отражались со страшным грохотом, неспособные поразить равных по умению врагов.

Фулгрим почувствовал, как внутри него закипает гнев. Враг, которого он едва не принял за равного себе, оказался неспособным ни на что, кроме безмозглых прямолинейных атак, рассчитанных на грубую силу. Металлическая тварь могла лишь сражаться и убивать, для нее ничего не значили искусство и культура, красота и изящество. Такое ограниченное ничтожество не имеет права на существование!

Как только эта мысль пришла в голову Примарха, его тело наполнилось новой энергией, рука сжала меч с невероятной силой и боль окончательно обратилась наслаждением.

На долю секунды он прислушался к звукам кипящей вокруг битвы: болтерные очереди, свист бритвенно-острых дисков, заунывные крики, подобные воплям легендарных призраков-баньши. Они доносились словно бы из звездной дали, и Фулгрим тут же выбросил их из головы, слишком занятый своим главным врагом. Меч Примарха засверкал серебряным огнем, потоки света и разряды неведомой энергии заструились по клинку, и Феникс бросился в атаку, сопровождая каждый удар криком блаженства. Пурпурный блеск камня ещё усилился, и в какой-то момент Фулгрим заметил, что огненный взгляд эльдарского чудовища постоянно следит за ним.

Безумная мысль полыхнула в мозгу Примарха, и, несмотря на тут же возникшие десятки аргументов против неё, это, похоже, был единственный способ быстро одолеть врага. Подступив вплотную к пылающему гиганту, Примарх внезапно подкинул свой меч высоко в воздух.

Эльдарский бог немедленно отступил назад, горящие угли его глаз замерли, следя за крутящимся в воздуже клинком. Отведя назад руку с оружием, вновь принявшим форму копья, он приготовился отправить его в полет, целясь в меч Фулгрима, но не успел. Феникс подскочил к нему и нанес страшный боковой удар в лицо.

Примарх вложил в него всю свою силу и ярость, и сопроводил столь громогласным ревом ненависти, что заглушил все прочие звуки битвы.

Металл треснул и язык красного пламени вырвался из разбитой головы чудовища, когда кулак Фулгрима насквозь пробил его шлем и проник в расправленное нутро железного черепа. Примарх закричал от боли и наслаждения, поняв, что рука прошла насквозь, расколов затылок Кроваворукого Бога.

Раненный гигант покачнулся, его череп превратился в пылающую груду обломков металла. Всполохи освобожденного огня рвались из-под шлема, и раскаленные потоки крови подобно фосфору стекали по железной коже. Фулгрим на миг ощутил чудовищную боль в полусожженной руке, но тут же подавил её страшным усилием воли и, вновь подступив к врагу, что было сил, обхватил его шею.

Жар пылающей железной кожи нестерпимо обжигал искалеченную плоть Примарха, но Феникс не чувствовал боли, целиком отдавшись борьбе с врагом. Лепестки алого огня вылетали из ран на лице эльдарского бога, унося с собой ярость и злобу его создателей. За ними уходили тяжкие дуновения, несущие в себе память об эпохах похоти и наслаждений, и, наконец, саднящая грусть, смешанная с жалостью к самим себе.

Руки Фулгрима почернели, но жизнь неотвратимо уходила из тела его врага, темный металл потрескивал, и в этом звуке слышались последние вздохи умирающей души. Ещё усилив хватку, Примарх заставил погибающего монстра рухнуть на колени. Смеясь, напрочь забыв о боли, он с наслаждением всматривался в угасающие глаза бога эльдаров, испытывая непередаваемый восторг от сознания того, что сейчас, в эту секунду, столь могучее творение принимает смерть от его рук.

В воздухе послышался низкий шум, подобный надвигающейся буре, и Фулгрим, на миг оторвав взгляд от своей жертвы, взглянул в ночное небо. Он увидел, где рождается этот могучий звук, и, отпустив поверженного монстра, воздел обугленные руки ввысь. Над головой Примарха, закладывая изящный вираж, пронеслась «Огненная Птица», ведущая за собой стаю «Штормбёрдов» и «Тандерхоков».

Вновь опустив глаза к телу поверженного чудовища, Феникс успел лишь понять, что оно умерло окончательно. И в тот же миг ослепительный свет и невыносимый, грохочущий шум вырвались из железного тела, словно рядом с Примархом родилась сверхновая звезда. Пламя смерти эльдарского бога вознеслось к небесам, и его останки разлетелись градом раскаленного металла и расплавленного железа. Силой взрыва Фулгрима подбросило высоко в воздух, и он почувствовал, как исходящая от поверженного создания сила скользит по его доспехам и проникает сквозь кожу.

Освобожденная сущность божества окружила его, наделяя памятью и знанием миллионов веков. Он видел гигантскую воронку в черноте космоса, поглощающую звезды и планеты, гибель целой расы и рождение великого и страшного бога, Темного Принца страданий и наслаждений.

Имя явилось ему из мрачной пустоты минувшего, кровавых колыбельных и бессловесных воплей, запретных чувств, родивших самый ужасный и пронзительный крик новорожденного, провозгласившего себя и свою суть одним кратким словом… СЛААНЕШ!

Слаанеш! Слаанеш! Слаанеш! Слаанеш! Слаанеш! Слаанеш!

Услышав имя и повторив его, Фулгрим рухнул наземь и улыбнулся разбитыми и сожженными губами, видя, как Дети Императора, несомые крыльями огня, сходят на поверхность Тарсуса. Он лежал, одинокий, обессилевший, с переломанными костями и страшными ожогами, но живой! О, какой же он был живой! Чьи-то руки ощупывали его тело, чьи-то голоса обращались к нему, моля отозваться, но он не обращал на них внимания, охваченный вдруг невыносимой беспокойной тоской – он же потерял свой меч!

Одним рывком Фулгрим вскочил на ноги, мельком заметив озабоченные лица своих Астартес, но, не узнавая их и не слыша их слов. С его рук свисали лохмотья кожи, в воздухе отчетливо и тяжело пахло опаленной плотью, но Примарх не уделил этому ни капли внимания – он как раз заметил поодаль пронзающий ночь серебряный блеск лаэрского клинка.

Меч вонзился в траву строго вертикально, в том самом месте, где Феникс подбросил его в воздух. Лезвие сияло во тьме – уже не собственным светом, но отражая свет пламени двигателей «Огненной Птицы» и других челноков. Руки Фулгрима потянулись к мечу, но какая-то часть его разума издала истошный, протестующий крик, в котором слились мольба и угроза.

Примарх сделал ещё один неуверенный шаг, его правая рука вновь дернулась к рукояти меча, как будто по своей воле. Его почерневшие пальцы судорожно подергивались, мышцы дрожали, словно Феникс пытался пройти сквозь невидимый барьер. Притягивающая песнь меча невероятно влекла его, но воля Примарха и остатки воспоминаний о рождении темного бога на миг задержали руку.

Только со мной ты сможешь достичь совершенства!

Слова прогремели в голове Фулгрима, и образы только что выигранной битвы заполнили разум, обжигая неистовым огнем и жаждой победы, вновь даруя наслаждение смертью железного бога, погибшего от его рук. В тот же миг последняя линия сопротивления в душе Примарха рухнула, и его пальцы сжались на рукояти меча. Неведомая сила тотчас влилась в тело Феникса, унося боль от ран, словно лучший из лечебных бальзамов.