Текст книги "Реалити-шок"

Автор книги: Грегуар Эрвье

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 14 страниц)

33

Толпа журналистов обступила заместителя директора Мартина Стила, вынужденного дать пресс-конференцию после утренней операции с участием спецназа и сенсационных событий в ходе следствия, которые произошли позже.

Да, между утренней операцией и похищением участников шоу «Остаться в живых» есть связь.

Нет, пока невозможно обнародовать ее характер.

Да, мы изъяли пистолет, несколько ножей и наркотики.

Нет, речь не шла всего лишь о нескольких граммах кокаина и конопли, как могло ошибочно показаться из репортажа об операции.

Да, предполагаемые сообщники спали обнаженными в момент их захвата.

Нет, он не может рассказать, что было обнаружено на пленке из портативной камеры, найденной в помещении.

Нет, ФБР никогда не думало, что речь идет об участниках передачи.

Да, ему жаль, что лейтенанта Клару Редфилд отстранили от руководства расследованием. Хотя это вполне объяснимо.

Нет, он совершенно никак не связан с этим решением.

Да, следствие продвигается.

Нет, он не чувствует себя ответственным за два первых убийства, хотя и разделяет чувства родных.

Да, ему жаль, что родители поверили, что утренняя операция связана со спасением их детей. Но винить себя в этом должны скорее тележурналисты.

Нет, он не знает, сколько средств было потрачено на операцию.

Нет, он не может обещать, что убийства прекратятся. Но он использует для этого все средства, находящиеся в его распоряжении.

Да, необходимо, чтобы трансляция передачи продолжалась, несмотря на ее преступный замысел. Таким образом можно собирать новые улики, о которых сообщают телезрители или пользователи Интернета.

Нет, освещение дела в СМИ нисколько не мешает расследованию. Наоборот. Оно только помогает.

Да, речь идет о нескольких похитителях. Но не обязательно только о мужчинах.

Нет, он ничего не подразумевает. Он просто не хочет упускать никакой возможности.

Нет, он не может ответить на этот вопрос.

А на этот тем более.

Возможно, похищенные молодые люди находятся в Лос-Анджелесе, а возможно, и нет.

Нет.

Да.

Нет.

На этот вопрос отвечать еще слишком рано.

Нет, следствие не топчется на месте.

Да, новости будут еще до вечера.

День четвертый

34

Эд, обожавший жесткий металл почти так же, как рэп Западного побережья, выходил из глубокого транса после прослушивания альбома «Southern Discomfort» своей любимой группы «АйХейтГод». Он считал этот квинтет единственным истинным наследником «Блэк Саббат» и чувствовал, как гитарные аккорды, страдание в голосе вокалиста и ритм композиций, то медленный и тяжелый, то безудержный, возрождают его к жизни. Музыканты словно выделяли из звуков отравляющую враждебность и жестокость и вводили ее подкожно. Их композиции разительно отличались от глупых, деланно агрессивных песенок в стиле панк-рок, которые сочиняли тупые интернет-пользователи, глубоко ненавидимые Эдом. В его мозгу аккорды накладывались друг на друга, превращаясь в ураган из ощущений абсолютной власти и неумолимой ненависти. И скоро он сможет дать этим чувствам выход…

В квартире нервничали участники, ожидая результатов. Голос за кадром вещал:

– Дорогие друзья, линии для голосования скоро будут закрыты. Донна? Брюс? Кто, по вашему решению, должен покинуть игру сегодня вечером? Голоса между претендентами распределяются почти поровну. У вас остается всего несколько секунд, чтобы…

Брюс чувствовал, что этот вечер станет для него последним в игре. «Друзья» номинировали его с завидным постоянством. Наверное, это дело рук федералов, которые хотят помешать ему обнародовать то, что он знает. А именно, информацию о «ПРОЕКТЕ-51», этом секретном опыте, проведенном во время Второй мировой войны над внеземным разумом. Накануне, когда он затронул эту тему, прервав совершенно бессмысленный разговор, окружающие начали таинственно отводить глаза. Они притворялись, что не обращают на него никакого внимания, видимо, для того, чтобы заставить его замолчать. Но он знал. Он зная, что генерал Кук хотел похоронить в секретных досье ЦРУ под толстым слоем пыли. Он знал, что на очевидцев оказывали давление, что проводили масштабные кампании по дезинформации и чем на самом деле были грубо замаскированные знаменитые шары-зонды Росвелла. И если его милые соседи по квартире прикидывались, что им это неинтересно, так прежде всего потому, что боялись за свои задницы. Впрочем, не без оснований. Или им тоже платило правительство. Заговор простирался дальше, чем он себе представлял…

– Сейчас ровно полночь, – продолжал голос. – Можно прекратить голосование. Спасибо, сегодня больше пользователей, чем обычно, подключились к Интернету, чтобы попытаться спасти своего любимого участника. Итак, кто покинет игру сегодня вечером? Брюс или Донна? Донна или Брюс? Еще несколько секунд, прежде чем компьютер вынесет свой вердикт…

Брюс не боялся покинуть игру и радовался, что скоро станет главной звездой телепередачи, и к тому же в прямом эфире – он был в этом уверен. Это самая лучшая возможность, чтобы открыть Истину – она, впрочем, и так очевидна, стоит только подумать и как следует разобраться – народу, сознание которого было затуманено шестьюдесятью годами официальной лжи. В январе 2000 года канадский ученый опубликовал сведения о наличии в туманностях аминокислот. Эта новость впервые была воспринята без обычного скептицизма. Было ли это началом признания существования внеземной жизни? Или средством снова отдалить момент признания факта, что существуют несравненно более развитые формы жизни, которая уже присутствует на Земле и пытается проникнуть в род человеческий на генетическом уровне?

– Сегодня вечером нас покинет…

В любом случае через сто миллионов лет, когда растаявшие ледники превратят нашу планету в огромный океан с немногочисленными островками суши, людям, которые не смогли признать очевидное, придется разделить судьбу вымерших видов: саблезубых тигров, археоптериксов и диплодоков. Медузы десяти метров в диаметре, похожие на живые космические корабли, станут богинями этого нового царства. Семиметровые черепахозавры весом в сто тридцать тонн (не такие, как эта нелепая маленькая черепашка, которую Чак назвал дурацким именем Донателло) будут хозяйничать на редких участках суши, а гигантские спруты, как огромные пауки, будут плавать от дерева к дереву, если деревья вообще останутся…

– …Донна!

Донне показалось, что ее огрели дубиной. Она несколько секунд сидела, открыв рот, потом встала, бормоча:

– Хорошо, я вижу, как…

Брюс, понявший, что ему предстоит провести еще по меньшей мере двадцать четыре часа в компании с другими человеческими существами, тоже встал и обратился к присутствующим и невидимому ведущему:

– Извините, я хотел бы кое-что сказать! Эээ… я хочу, в некотором роде… эээ, как это сказать, уступить свое место кому-нибудь, кто эээ… хочет остаться здесь больше, чем я. То есть Донне. Вот! Я уступаю свое место…

Лицо Донны засветилось от счастья.

Голос за кадром зазвучал вновь:

– Брюс, такая предупредительность делает тебе честь, но то, что ты хочешь, строго запрещено. Есть правила. Донна, попрощайся с друзьями и…

– Да нет, – перебил Брюс. – Раз я вам сказал, что уступаю место…

– Брюс, пользователи Интернета сделали свой выбор, и их решение окончательное! – сказал голос за кадром, внезапно становясь властным.

– Ладно, хорошо, хорошо! – пробормотал Брюс с недовольной гримасой.

– Ну так что же мне делать? – с фальшивой наивностью спросила Донна.

– Донна, мы ждем тебя в студии. У тебя есть одна минута, чтобы к нам присоединиться, – закончил голос из микрофона и отключился с легким металлическим щелчком.

Донна вздохнула, нагнулась за двумя своими маленькими сумочками. Ее соперники стояли вокруг нее полукругом, опасаясь последнего взрыва ярости «бунтарки». Но Донна удовольствовалась словами:

– Большое спасибо. Я получила истинное удовольствие. Я никогда не забуду, что вы для меня сделали…

Затем она повернулась к ним спиной, открыла и резко захлопнула за собой дверь.

Кровь кипела у нее в жилах, она прошла белый коридор большими шагами и вошла в тамбур. Когда открылась автоматическая дверь и Донна увидела, что одетый в черное человек с маской на лице целится в нее из огромного револьвера, она закричала от ужаса. Ее микрофон почти сразу же отключился, поэтому зрители увидели крупный план обезумевшего лица со ртом, открытым в безмолвном крике. Донна закрыла глаза, продолжая кричать во всю силу своих легких. Страшный крик, который, казалось, никогда не закончится… Потом крик застрял в горле, и на нее обрушилась мертвая тишина.

Донна, теряя сознание, медленно подняла синеватые веки.

Откуда взялся этот мерзкий запах гари? И красная пелена у нее перед глазами?

35

Заместителю директора Мартину Стилу было ясно одно: Рикардо Санчес провалился. И по-крупному.

Потому что если этот шут, мирно лежащий перед ним под капельницей в стерильной больничной палате, и есть таинственный Э.Д. – а его удостоверение личности на имя Элиота Дикинсона позволяло это предположить, – то его состояние несовместимо с получением какой-либо информации.

К тому же он не смог присутствовать на трансляции заказанных фильмов на канале Си-би-эс и, следовательно, не смог приказать помиловать выбывшего участника, имя которого уже улетучилось из памяти Стила.

Было бы ошибкой полагать, что его сообщники возьмут на себя смелость сохранить жизнь жертве без окончательного распоряжения своего начальника. Даже если условия контракта соблюдены. А на Си-би-эс был зарегистрирован самый низкий зрительский рейтинг с момента создания, и все понапрасну.

Столько усилий сведено на нет из-за некомпетентности какого-то спецагента, которому он слишком легко доверился…

И если Элиот Дикинсон не очнется в ближайшее время, то убийства будут продолжаться, каждый день, до последнего участника. После очередной пресс-конференции на Канале-6 что-то подсказывало ему, что пока не стоит праздновать победу и сообщать об аресте предполагаемого похитителя.

Ведь Санчес мог арестовать совсем другого человека. Он вполне мог это сделать. В таком случае скандала, спровоцированного кровопролитным арестом в интернет-центре университета, будет достаточно для того, чтобы настоящий похититель как чумы избегал рабочего места 212 до конца дней своих. Студенты с криками выбегали из зала, ропща на полицейскую ошибку, что, принимая во внимание еще не забытые скандалы с участием полицейского управления Лос-Анджелеса: дело Родни Кинга в 1992 году и злоупотребления (коррупция, вымогательство и убийства) в подразделении Рампарта в 1997 году, – несомненно, станет материалом для передовицы университетской газеты. Он уже видел заголовок: «ФБР бьет еще больнее, чем полицейское управление Лос-Анджелеса!» И это в лучшем случае.

А самым худшим было полное неведение, хотя ответ лежал прямо перед ним, где-то под толстым слоем бинтов, укутывающих голову Элиота Дикинсона.

Стил топтался в маленькой палате самой дорогой на Беверли-Хиллз больницы уже – он посмотрел на часы – два часа и тридцать семь минут. Стрелки приближались к часу ночи.

Оба его лучших агента, Льюис и Нельсон, сидели у изголовья больного, высматривая малейшие признаки возвращения к тому сознания. Нейрохирург высказался весьма оптимистично: удар был сильным, но череп выдержал. У пациента неопасное сотрясение мозга, так что он должен скоро очнуться, и стоит ожидать лишь незначительных и скорее всего обратимых последствий. «У этого парня крепкая голова», – сказал врач. Конечно, он ничего не знал о том, что «парень», возможно, – главарь банды похитителей и убийц. Доктор тщетно пытался запретить вход посетителей в палату к больному, который, если проснется, не будет в состоянии выдержать продолжительную беседу, а тем более допрос. Отдых, отдых и еще раз отдых. Это все, что он рекомендует.

«Отдых…» – подумал Стил. Если кто в нем и нуждается, то это он сам. Не в его привычках было работать сверхурочно, а тем более выезжать на место происшествия. Сейчас, когда подозреваемый вынужден соблюдать постельный режим и прикован наручниками к прутьям кровати, сам Стил ничем не рискует. К тому же рядом Льюис и Нельсон. Место происшествия… Он и забыл, что это такое, с тех пор как его повысили до заместителя директора Федерального бюро Лос-Анджелес-Вест. Но это дело как будто вернуло ему вторую молодость. Несмотря ни на что, он не смог подавить широкого зевка.

Как бы отвечая на тайные желания Стила, больной зашевелил губами, и из них вытекла тонкая струйка слюны.

Льюис и Нельсон тотчас же поднялись со стульев.

– Мистер Стил, подозреваемый приходит в себя!

– Ффф…

– Он пытается что-то сказать… – произнес Льюис.

– Ффффф… – продолжал Элиот, обильно брызгая слюной.

– Ничего непонятно, – заметил Нельсон.

Стил подошел к кровати.

– Ффффф… рффф, – выдал Элиот, прежде чем снова погрузиться в объятия Морфея.

Льюис, не колеблясь, отвесил ему пару оплеух, пока он не заснул окончательно. Эффект был мгновенным.

– Ахрр! Да ф ффем дело? Ффто здесь проиффодит? – вопросил больной, преодолевая нарушения речи, вызванные черепно-мозговой травмой.

– Рад с вами познакомиться, мистер Дикинсон, – сказал Стил, склоняя над ним маленькую голову. – Позвольте представиться, я Мартин Стил, заместитель директора Федерального бюро Лос-Анджелес-Вест. ФБР, если вам так больше нравится. А это агенты Льюис и Нельсон, которые составят нам компанию.

– ФффБР? Но фффто здесь происходит? И фффто я делаю в гоффпи… в гоффпитале?…

– Вас задержали после того, как вы отправили из университета компрометирующее письмо, – пояснил Стил.

Элиот Дикинсон закрыл глаза и постарался вспомнить. Перед его глазами проносились изображения лошадей. Боже, и правда, днем он подключился к Интернету, а потом… Черт, что же могло произойти потом?

– Кажется, вы припоминаете, мистер Дикинсон… Тем лучше, это упрощает дело, – сказал Стил и немного помолчал. – Мы знаем все, мистер Дикинсон. Абсолютно все. Вы бывший студент кинематографического отделения, сын знаменитого продюсера. Вы живете один в великолепной квартире в Бель-Эйр, ваши родители видят вас раз в две недели по воскресеньям, а ваши сексуальные пристрастия, скажем так… необычны. Ах да, я забыл! Вы направляете ультиматумы телевизионным каналам, казните заложников, у вас хранятся их неретушированные фотографии, вам известны такие подробности, которыми может обладать только похититель или один из его сообщников.

– Но ффто это за история? Вы… Вы с ума сошли?

– Не смей разговаривать с мистером Стилом таким тоном, парень, понял? – сказал Льюис, мягко выворачивая ему запястье.

– Оставьте, Льюис. Оставьте. Он недолго будет хитрить. Прекрасно. Тогда начнем, спокойно и с самого начала. Как тебя зовут?

– Элиот. Элиот Дики… Элиот Дикинффон, – еле выговорил Элиот между всхлипами.

– Отлично, Элиот. Твой адрес электронной почты? Ну-ка, я тебе помогу: [email protected]?

– Да, да, ффсе так…

– Замечательно! И вчера в четырнадцать тридцать семь ты тайком отправил одно маленькое послание на Канал-шесть.

– Да нет ффе Я вам клянуффъ, я никогда не отправлял сообщений на Канал-ффеффть! Это не я, клянуффъ!

Стил плохо себе представлял, что человек, способный разработать операцию, состоявшую в том, чтобы похитить семь человек, а потом убить их одного за другим, может тонуть в слезах, как это делал сейчас Элиот Дикинсон. И эта мысль ему совсем не нравилась. Действительно не нравилась.

36

Лучшая лаборатория полицейского управления Лос-Анджелеса находилась в здании главного комиссариата, Паркер-центре. Клара, выйдя из магазина, поспешила туда. Два или три раза ее чуть не сбили.

Нужно было почистить и склеить спутанные и порванные пленки. Но ответственный за эту работу техник, кореец по имени Сонни Ким, был не из тех, кто бросает уже начатое дело. Он проводил выходные, ломая стопки кирпичей руками, ногами, головой и бог знает чем еще, и имел собственный взгляд на человеческие отношения. Он считал, что другие представители его вида существуют исключительно для того, чтобы создавать ему бесконечные проблемы, неприятности и затруднения. Одним словом, для того, чтобы ему надоедать. Но быть женщиной в полиции, особенно такой, как Клара Редфилд, порой оказывалось весьма выгодным. Иногда ей приходилось прибегать к женским чарам, исключительно в тех очень редких случаях, когда ей надо было уговорить Кима отложить на потом свои экспертизы и поскорее заняться ее делом. К тому же расследование стало таким громким, что участвовать в нем было только лестно.

По мере того как Ким отдавал ей восстановленные пленки, Клара просматривала их в ускоренном режиме, нажимая на «стоп» только тогда, когда кто-нибудь входил в кабину. Она записывала номер пленки и краткое описание человека в будке. К ее огромному огорчению, не было никаких хронологических указаний, поскольку мистер Мартинсер, очевидно, не считал нужным выставить на камерах дату и время записи. Когда все, что можно, было восстановлено, она вышла из Паркер-центра и вернулась в свой кабинет.

Отдел розыска пропавших был создан не так уж давно, в 1972 году, когда властям пришлось признать, что ведение расследований такого рода требует особых знаний. Детективы, направляемые в этот отдел, должны были обладать высоким профессионализмом и привлекались к расследованиям местными подразделениями полиции Лос-Анджелеса или округа. В 2004 году Министерство юстиции зарегистрировало в одном только округе Лос-Анджелес двадцать четыре тысячи двести тридцать семь пропавших детей.

Клара с сержантом Уолтером Клеггом уже несколько часов внимательно просматривали пленки. Их прервали только для того, чтобы сообщить после полуночи, что из игры в конце концов выбыла Донна. Ее убили так же, как Джейми и Чака, и, очевидно, пулей того же калибра, что и последнего. Клара стиснула зубы и вернулась к работе. Кассеты менялись в разное время, но она научилась определять утренние часы по теням, отбрасываемым прохожими. Сочтя, что время перевалило за полдень, она меняла кассету. Поскольку будка находилась в самом центре туристического района, ею пользовалось огромное количество людей. Около четырех часов утра, когда усталость начала брать свое, а глаза Клары молили о пощаде, ее внимание привлек один человек. Он разговаривал около пяти минут, как и сказала миссис Дедмонд, и дело, по-видимому, было утром. Это был хорошо одетый белый мужчина около двадцати пяти лет. Изображение было черно-белым, снятым камерой весьма посредственного качества с расстояния пятнадцати метров, к тому же стекло кабины бликовало. Клара скопировала кадры на жесткий диск и просмотрела сцену с замедлением. Когда изображение лица мужчины показалось ей наиболее четким, она остановила просмотр и приблизила картинку. Она уже видела это лицо, улыбающееся, но жестокое. И она знала где.

37

Стэнли Карден никак не мог заснуть. Вчерашний день выдался суматошным, и все шло не так, как предполагалось. Эд вел себя все более и более странно. Он закрылся на ключ в подвале и не откликался, когда его звали. В конце концов Стэнли выломал дверь и увидел, что полуголый Эд лежит на полу, совершенно пьяный, мотая головой из стороны в сторону. Он даже забыл закрыть дверь холодильника, оставив бедную Джейми разлагаться на воздухе. Стэнли попытался привести его в чувство, если у Эда вообще были какие-то чувства. Тогда Эд заговорил. В обрывках непонятных слов Стэнли уловил глубокое чувство вины. Он решил, что сегодня вечером Эд будет не способен выполнять свою, как он говорил, «работенку». Нужно было срочно разработать план Б. Ультиматум показался ему хорошей идеей.

Стэнли вспомнил, что недавно получил приглашение от одного из своих товарищей по Школе кино и телевидения, Элиота Дикинсона, который организовывал ретроспективу своих работ. Впрочем, товарищем он только назывался. Элиот был сыном одного из величайших голливудских продюсеров, и даже преподавателям приходилось смягчать огонь своей критики «перед лицом гения», по меткому определению храброго Дикинсона. С годами Элиот стал настолько самодовольным, что все разговоры на тему кинематографа вертелись вокруг его собственных теорий, чаще всего совершенно нелепых. Например, одна из его теорий проповедовала полный отказ от всего без исключения, что подпадало под категорию цифрового. Как и фотография, кинематограф постепенно отходил от старых добрых посеребренных пленок и ориентировался исключительно на цифру. Эксперименты с любительскими камерами в «Догме» и новая серия «Звездных войн» Джорджа Лукаса, снятая первой цифровой камерой с высокой четкостью, анимационные фильмы Диснея или студии «Пиксар» – все свидетельствовало о том, что цифровые технологии шаг за шагом завоевывают большой экран. Не подлежали сомнению их неограниченные возможности в области спецэффектов и монтажа. Можно было ностальгировать по оригинальным и традиционным методам, но пора было признать, что новые средства, во много раз снижая стоимость кинопроизводства, давали возможность проявить творческие способности гораздо большему числу талантливых людей. Но для Элиота деньги не были проблемой, и он не считал цифровые технологии революцией. Впрочем, никакой революции и не предвиделось. Крупные студии, вроде той, где работал его отец, получали все самое лучшее для кинопроизводства и совершенно справедливо не думали о переходе к новым технологиям. Это было так правильно… особенно для него. Поэтому Элиот открыто заявлял о своем неприятии всего, что было цифровым, он даже отказывался приобрести компьютер. Он регулярно наведывался в интернет-центр университета, где когда-то учился, и Стэнли часто видел его там: Элиот каждый раз сидел за одним и тем же компьютером в глубине зала, уткнувшись носом в экран и часами роясь в сети.

Итак, две недели назад Стэнли получил по электронной почте приглашение на грандиозную ретроспективу работ Элиота Дикинсона, которую тот организовывал в своей гигантской квартире в Бель-Эйр, чтобы отпраздновать двадцать семь лет своего земного существования. «Двадцать семь лет на службе у Кино – с большой буквы», – скромно объявлял он. Стэнли передал адрес электронной почты Элиота Ллойду, который, в два счета взломав ящик, отправился в Университет Южной Калифорнии, чтобы отослать письмо на Канал-6. Ллойд объяснил Стэнли, что сделал это так, чтобы Информационная служба ФБР потеряла уйму времени, распутывая след. Стэнли ему доверял.

Представленных доказательств оказалось достаточно для того, чтобы убедить всех в подлинности сообщения, и даже Си-би-эс уступил его требованиям. Стэнли с большим удовольствием посмотрел «Призрак оперы» и «Призрак рая», которые числились среди его любимых фильмов. К сожалению, копия «Призрака оперы», добытая Си-би-эс, была очень плохого качества. Потрясающий контраст между мрачной темнотой и волшебным освещением подземных галерей парижской Оперы оказался полностью смазанным. Но мастерское исполнение Лоном Чейни, человеком с тысячью лиц, заглавной роли оставалось невероятным. Конечно, публика фильм не смотрела. Лишь редкие зрители принимали тот факт, что когда-то кино было немым.

Стэнли выполнил бы обязательства, которые взял на себя в письме, если бы к нему не явился Эд, страстно жаждущий узнать, кого он должен убрать сегодня вечером. Эд не отступал. Он должен кого-нибудь убить, и поскорее.

Стэнли лихорадочно размышлял. Наконец-то все пришло в порядок. Игра могла снова войти в свой обычный безжалостный ритм, который и был залогом ее успеха. К тому же считалось, что требования выдвинуты не им, а Элиотом Дикинсоном. И потом, что делать с сотнями тысяч голосов в поддержку Брюса? Объявление по Каналу-6 о том, что его соперница Донна выигрывала с большим преимуществом, вызвало шквал голосов от невероятного количества интернет-пользователей, что в конечном счете и переломило ход игры.

Стэнли был уверен в том, что сделал правильный выбор. Он как раз размышлял об этом, когда зазвучал сигнал тревоги его компьютера. Он встал с кровати и, прищурившись, посмотрел на экран. Кто-то пытался проникнуть в его старую студенческую квартиру. Изображение, даваемое инфракрасной веб-камерой, было зеленоватым и зернистым. По силуэту Стэнли понял, что перед дверью стоит женщина. Она держала в руках оружие, а точность ее движений не оставляла никаких сомнений в том, что она из полиции. Невысокая, с волнистыми волосами до плеч, одетая в кожаный комбинезон. Немного старше его самого, пожалуй, лет тридцати, и скорее хорошенькая, судя по тому, что можно было различить. Стэнли сразу же решил, что она в его вкусе.

Ночь только начиналась…