Текст книги "Реалити-шок"

Автор книги: Грегуар Эрвье

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 14 страниц)

Приходилось жить – и ты жил, по привычке,

которая превратилась в инстинкт, – с сознанием

того, что каждое твое слово подслушивают и каждое

твое движение, пока не погас свет, наблюдают.

Джордж Оруэлл. «1984»

Если я предложу игру, которая состоит в том,

чтобы посадить десять человек в самолет,

терпящий крушение и оснащенный только девятью

парашютами, я знаю, что кандидаты найдутся…

Но я никогда этого не сделаю.

Джон де Мол, автор проекта и продюсер первого реалити-шоу «Большой Брат»

1

– По меньшей мере четверо молодых людей одновременно исчезли позавчера около шести вечера в Лос-Анджелесе и его окрестностях. Их фотографии сейчас перед вами. Если вы видели кого-то из них в течение последних сорока восьми часов, немедленно свяжитесь с Центром розыска пропавших по телефону, указанному внизу экрана. – Скорбный голос диктора, одетого в розовую рубашку, слегка звенел от возбуждения. Еще бы, ведь он нес миру тревожную весть, которая позволяла предположить самое худшее. Может быть, даже что-то пострашнее, чем коллективное самоубийство в Вако.

Так Мэтт Салливан узнал об исчезновении своей сестренки Хитер. Одна из фотографий показалась ему очень знакомой. Часть снимка была отрезана, но рука, обнимавшая за плечи молодую девушку, была его собственной. На секунду он пожалел, что его так изуродовали – отрезали руку и лишили причитающейся ему доли славы. Мэтт сразу понял, что о бегстве речи не идет. Он прекрасно знал, что сбегают обычно в одиночку; в крайнем случае – вдвоем, но чаще всего в одиночку. Уж никак не вчетвером. Кроме того, он не знал никого из остальных пропавших, чьи лица и имена, написанные большими буквами, по очереди появлялись на экране. Но если это не побег, тогда что же?

Мэтт застыл на диване, уставившись диким взглядом в пустоту. Прошла еще минута, прежде чем он заметил, что диктор уже покончил с предыдущим сюжетом и перешел к деликатному вопросу о болезнях, возникающих при злоупотреблении соляриями и другими средствами для загара. «Пепси Лайт» медленно вытекала из перевернутой банки на его поношенные кеды. Он очнулся от задумчивости, схватил пульт от телевизора и начал лихорадочно переключать каналы, пытаясь узнать хоть что-нибудь еще. На Си-би-эс какой-то Рэй Кауфман утверждал, что видел троих из четверых пропавших – юношу и двух девушек – на кастинге для реалити-шоу «Самый лучший», новой грандиозной программы, которая должна была начаться завтра в прайм-тайм.

Никто из этих троих не прошел отбора. Все они очень хотели принять участие в шоу, однако обе девушки оказались несовершеннолетними и подделали свои удостоверения личности. Юноша же не выдержал испытаний, в ходе которых психолог, беседуя с кандидатом, переходит на личности, чтобы оценить адекватность его реакции.

На экране пошла видеозапись, запечатлевшая рабочие моменты кастинга, и Мэтт увидел, как его сестра рассказывает перед камерой о своих проблемах в общении с новым бойфрендом матери. Он впервые слышал обо всем этом. Потом вышла другая кандидатка, которую попросили удивить жюри, и она решила продемонстрировать свои вокальные данные, заголосив «Whenever, Wherever» Шакиры и при этом безбожно фальшивя.

Мэтт отключил звук телевизора, но песню все равно слышал: у соседки снизу было открыто окно. Он взял мобильный телефон и позвонил сестре. Тщетно.

Дрожащей рукой он набрал было номер матери, но передумал. Он решил позвонить Джейсону, который был его лучшим другом… ну то есть стал его лучшим другом после того, как Мэтт уехал из родительского дома. После первого длинного гудка он спросил себя, действительно ли стоит посвящать друга в эту историю. После второго он понял, что Джейсон будет только хвастаться знакомством с братом одной из пропавших, сделав его предметом всеобщего любопытства. После третьего повесил трубку.

Нет, единственное, что нужно сделать, – это связаться с Центром розыска. Он снова прибавил звук и стал переключать каналы в поисках номера телефона. Когда он увидел, что ни один из двухсот двадцати семи каналов, бывших в его распоряжении, больше не считает нужным говорить о происшествии, его охватила паника. К счастью, тремя минутами позже на Канале-6 снова началась трансляция тревожного сообщения, и зеленые цифры заполнили весь экран.

2

Сидя в своем кабинете в отделе розыска пропавших полицейского управления Лос-Анджелеса, располагавшегося по адресу Норд-Лос-Анджелес-стрит, 150, лейтенант Клара Редфилд размышляла о том, что ей предстоит стать одним из особо заинтересованных свидетелей истории, которая еще не один день будет держать в напряжении больше трехсот пятидесяти миллионов телезрителей. Сейчас она пряталась. Ей казалось, что сотрудники «Бочки», центра, куда поступали все телефонные звонки, совсем не фильтруют информацию. Она тонула в самых разнообразных и противоречивых сведениях. Ей даже сочли нужным передать сообщение какой-то пенсионерки, которая утверждала, что видела, как летающая тарелка притягивала к себе молодых людей лучом ослепительного света.

Клара встала, чтобы сделать себе кофе. Колдуя у кофеварки, она попыталась собраться с мыслями. В случае исчезновения людей следует рассматривать три гипотезы: побег, похищение, преступление. Но опыт показывает (а опыт у Клары был немалый), что чаще всего приходится сталкиваться с многообразными сочетаниями двух из этих элементов. Иногда даже трех.

Итак, что же мы знаем наверняка? В данный конкретный момент семь человек, жителей Лос-Анджелеса, объявлены пропавшими, причем пропали они в течение последних сорока восьми часов. Согласно статистике, это как минимум на трех человек больше по сравнению со средним показателем для этого времени года. Кроме того, пятеро из семи схожи по ряду показателей: шестнадцать – двадцать лет, выходцы из обеспеченных или даже зажиточных семей, никогда раньше не убегавшие из дома. Четверо из них – единственные дети в семье, и их родители обратились в Центр розыска сразу же. Учитывая сходство обстоятельств исчезновения молодых людей, к заявлениям родителей отнеслись со всей серьезностью. Однако самое любопытное, что трое из семи пропавших пересекались на одном и том же кастинге.

Не дело ли это рук какой-нибудь секты, воспользовавшейся разочарованием и даже отчаянием несостоявшихся участников игры, чтобы привлечь новых адептов, молодых и легко поддающихся влиянию? Не было ли заговора на кастинге? Или это невероятное совпадение, поскольку кассеты с записями прислали на передачу больше семисот пятидесяти тысяч молодых американцев?

Как бы то ни было, внутренний голос подсказывал Кларе, что должно случиться нечто ужасное. И очень скоро.

В дверь кабинета просунулась голова коллеги Клары, сержанта Уолтера Клегга. Клегг весил сто семнадцать кило при росте сто семьдесят два сантиметра; может, поэтому он предпочел не входить в кабинет, а спросил из коридора, не хочет ли она лично поговорить с братом одной из пропавших девушек. Попросив проверить личность звонившего, Клара взяла трубку.

– Мэтт Салливан?

– Да, это я!

Голос был не очень уверенным. Как у ученика, которого учительница застала спящим во время урока.

– Меня зовут Клара Редфилд, я из отдела розыска пропавших. Ты брат Хитер?

– Да!

– Где ты сейчас? – спросила Клара.

– Во Фриско…

– Когда ты последний раз видел сестру?

– Месяца три назад.

– Три месяца? – удивилась Клара.

– Да. Видите ли, я не живу дома. Отношения с родителями у меня, прямо скажем, не очень…

– А вы с тех пор общались?

– Да, мы говорили по телефону примерно раз в две недели, – с сожалением сказал Мэтт.

– Ты знал, что она участвовала в кастинге?

– Да, сестра мне говорила, но она не прошла…

– Это все?

– Ну да.

– Она звонила тебе в последние дни?

– Да. Сказала, чтобы я внимательно смотрел телевизор – меня будет ждать сюрприз. Больше ничего не стала рассказывать.

Клара нервно ходила по кабинету.

– Она должна была куда-то уехать?

– Не знаю. Может быть.

– Ты не мог бы попытаться припомнить какие-нибудь подробности?

Мэтт покопался в памяти, но без успеха.

– Нет, – сказал он наконец.

– Большое спасибо, Мэтт. Если ты что-нибудь вспомнишь, позвони мне. Я оставляю тебе свой личный номер.

– Ладно.

Мэтт записал номер телефона и повесил трубку. Он сделал не так много, но хотя бы что-то. Черт возьми, об этом снова говорят по телевизору!

На одутловатом красном лице сержанта Клегга выступили крупные капли пота. В руке он будто бы с опаской держал трубку. Ткнув ею в сторону Клары, он пробормотал:

– Лейтенант, мы на связи с одной из пропавших, малюткой Амбер!

3

Эд Дамер по кличке Чудак сидел в наушниках в подвале огромного заброшенного склада и слушал альбом группы «Мэрилин Мэнсон» «Антихрист-суперзвезда», поставив громкость своего MP-3-плеера на максимум. Он то неистово мотал головой взад и вперед во время быстрых пассажей, будто разрубаемых гитарными аккордами, то погружался в глубокую тоску, словно загипнотизированный голосом рокера-трансвестита. На стене перед ним располагалось двадцать два светящихся монитора, три телевизора и два компьютерных дисплея. На уровне живота Эда находился большой пульт управления. На нем, среди пакетов от чипсов и конфет, валялись MP-3-плеер, кольт «питон-357», заряженный пулями дум-дум с тефлоновыми наконечниками, и игровая приставка «Нинтендо».

Влажные глаза Эда остановились на одном из телевизоров, где мелькали мерзкие кадры английского «садо-мазо» – видеофильма из его коллекции. Картина уже заканчивалась, и на экране появилась женщина тридцати пяти – сорока лет, «стоящая в клетке в пышном наряде. Задержавшись ненадолго на невыразительном, ярко накрашенном лице, камера заскользила вниз вдоль ее тела до самых туфель на шпильках – кончики каблуков погрузились в мелкий гравий, на котором, как ни странно, она стояла. Потом мужчина, видимый только со спины, действуя очень медленно, привязал нисколько не сопротивлявшуюся женщину к решетке и прикрепил снаружи клетки, на уровне ее лица, деревянную планку. Наконец она наклонила голову вперед, высунула язык, положила на планку. Крупный план: мужчина берет молоток и одним точным ударом забивает в ее язык гвоздь. Слезы медленно текут по щекам женщины, однако она издает лишь слабый стон, в то время как кровь, алая и густая, льется из языка, прочно прибитого к планке. Камера снова опустилась к ее ногам, из-под которых вдруг ушло дно клетки, резко опустившись сантиметра на четыре. И еще на мгновение задержалась на шпильках, отчаянно скребущих по гравию в попытке выиграть несколько драгоценных миллиметров.

Черный экран. Никаких титров. Конец.

Эд множество раз видел эту сцену, но она ему не надоедала. Он называл ее «гвоздем программы». Эд даже посмеялся над своим каламбуром, один, в тишине подвала.

Ладно, подъем! Надо снова браться за работу, а то шеф приедет с минуты на минуту. Он вынул кассету из видеомагнитофона и спрятал ее в шкаф. Черт, весь пульт в крошках! Небрежно смахнув объедки, он встал, достал из громадного холодильника банку шипучки «Доктор Пеппер» и закурил сигарету с травкой.

Эд был из тех людей, которые, если можно так выразиться, попусту рта не раскроют. Однако погубил его как раз один из тех редких случаев, когда он не смог удержать язык за зубами. Но стоит признать, что, когда парень из Управления по борьбе с наркотиками приставляет к твоему виску пистолет на пустынной улице у Южного вокзала Лос-Анджелеса, вдохновение снисходит на тебя удивительно быстро.

Сейчас главарь «Взломщиков» – банды, к которой раньше принадлежал Эд, уже лежал в могиле. Он пал с оружием в руках, отстреливаясь от пытавшихся задержать его копов, а четыре других члена банды мирно проживали в отделении для малолетних преступников тюрьмы «Соледад». Эд пробыл там всего год, а потом был условно освобожден. Очевидно, новые работодатели Эда ничего не знали о его прошлом (хотя он был достаточно известен в своем кругу), иначе бы не предложили ему эту работу, за которую платили по-королевски. Получая шесть тысяч долларов в неделю, он не считал, что зря теряет время, даже если потом ему придется долго и тщательно скрываться. Скрываться ему не привыкать: он и сейчас в собственном квартале каждую минуту рискует погибнуть от рук братьев своих бывших сообщников. И его устраивало поставленное условие: ничего не рассказывать об этой новой работе. Да ему бы это и в голову не пришло, разве что перед лицом смертельной опасности!

Склонность к насилию проявилась у Эда Дамера очень рано. С малых лет он привык отвечать на насмешки сверстников ударом кулака в лицо. В какой-то степени это была защитная реакция, оказавшаяся весьма эффективной. Настолько эффективной, что никто больше не смел ему и слова сказать.

У него совсем не было друзей; он скитался из школы в школу; его одиночество росло – росла и ненависть. И еще чувство какой-то неудовлетворенности.

Еще подростком он узнал, что носит ту же фамилию, что и один из самых страшных психопатов, которых когда-либо знала Америка, – Джеффри Дамер. Этот юноша, гомофоб и расист, на чьей совести смерть по меньшей мере семнадцати человек – в основном чернокожих, – был одержим фантазией просверливать дыры в черепной коробке своих жертв и заливать туда кислоту из батарей, чтобы их «зомбировать». Некоторые выдержали несколько дней такой пытки. Джеффри Дамер, прозванный «людоедом из Милуоки», был осужден 17 февраля 1991 года на пятнадцать пожизненных заключений и три с половиной года спустя был убит своим сокамерником.

Эд восхищался этим человеком и прочел множество статей о его разнообразных «подвигах». Чтение подобных свидетельств помогало ему избавляться от внутренних комплексов.

Эд пристально смотрел на мониторы, расположенные перед его глазами. Все как обычно. Он уже собирался взяться за свою приставку, когда услышал в коридоре позади себя шум.

Это был «мозг».

4

Клара вырвала трубку из рук сержанта Уолтера Клегга, сдерживая дыхание, ставшее тяжелым, как у бегуна после эстафеты.

– Амбер, ты меня слышишь?

– Да, я вас слышу, – раздался тоненький голосок.

– Где ты сейчас?

– В Сан-Диего. Я… – Девушка внезапно замолчала.

– Амбер, ты меня слышишь? – настойчиво переспросила Клара.

– Да. Я уехала со своим бойфрендом. Он не особенно нравится моим родителям, поскольку ему двадцать восемь лет, и я предпочла… Но рано или поздно я в любом случае собиралась их предупредить, – слегка пристыженным тоном произнесла Амбер.

Клара решила попытаться пойти другим путем:

– Амбер, ты знаешь кого-нибудь из других пропавших?

– Нет, я их никогда не видела.

– Ты уверена? Никого из них?

– Никого. Это точно.

– Ты участвовала в кастинге для реалити-шоу «Самый лучший»?

– Нет. По-моему, все эти передачи – редкостная глупость.

– Большое спасибо, Амбер. Мы сейчас же известим твоих родителей, они ужасно волнуются.

Клара вздохнула – и облегченно, и разочарованно. Амбер не имела никакого отношения к той истории, которая занимала ее мысли. Не теряя ни минуты, Клара вновь погрузилась в анкеты тех, кто желал участвовать в шоу, и отчеты психологов о кандидатах. Все это ей прислали с телестудии. Оказалось, что в кастинге участвовали еще два человека из числа пропавших. Таким образом, пропавших среди кандидатов было уже пятеро: три девушки и двое юношей. Клара вчитывалась в документы, пытаясь поставить себя на место каждого из этих молодых людей.

Младшей в группе была Хитер Салливан, шестнадцати с половиной лет, о которой Клара уже немного знала от ее брата. Скорее хорошенькая, чем по-настоящему красивая, Хитер была робкой и наивной девушкой, пытавшейся убежать от проблем в семье. Она признавалась, что никогда не имела сексуальных отношений, чем ненадолго заинтересовала телевизионщиков. Она происходила из среднего класса, страдала от разлуки с братом и хотела работать с детьми. Брала уроки игры на фортепиано и любила девчачьи «вечеринки в пижамах», которые устраивали ее подруги. Немного комплексовала из-за своего маленького роста, была замкнутой, но любопытной и хотела новых впечатлений.

Семнадцатилетняя Джейми Темпл называла себя нежной и чувствительной девушкой. С фотографии – довольно откровенной – смотрела красивая калифорнийка, высокая и стройная блондинка со столь округлой и пышной грудью, что в голову невольно приходила мысль о пластической операции. Единственная дочь в семье, принадлежащей к среднему классу, учится в лицее. Ее интересы ограничивались шопингом и макияжем, а также обязательным чтением журналов о знаменитостях и моде. Она и сама мечтала стать звездой. Психологи заключили, что если она найдет человека, в котором почувствует «отца» и «покровителя», то «сдастся», как только представится возможность. А склонность к эксгибиционизму, возможно, заставит ее перейти к делу прямо перед камерами. Для передачи это было практически золотое дно, но, к сожалению, Джейми оставался еще год до совершеннолетия.

Наконец, самой старшей из девушек – да и вообще из всей группы пропавшей молодежи – была Трейси Атертон, двадцати лет. Пытаясь добиться признания у окружающих, Трейси, не жалея сил, занималась своим телом, уделяя особое внимание ягодицам. Эта тема часто всплывала в ее ответах, даже если вопросы касались совершенно других предметов. Фотография запечатлела восхитительную латиноамериканку (ее мать была чилийкой), которой, как видно, хотелось позлить родителей многочисленными татуировками и пирсингом. Происходя из очень обеспеченной семьи протестантов (миссис Атертон пришлось сменить веру) и республиканцев, она училась на факультете связей с общественностью, но не прилагала к занятиям особых усилий. Особенно пространно Трейси отвечала на вопросы сексуального характера и признавалась, что не раз практиковала занятия любовью втроем, а именно с двумя юношами. Ее основным стимулом для участия в игре была перспектива стать знаменитой.

Психологи кастинга попытались кратко резюмировать личность каждой из девушек, описав ее одним словом. Так Хитер стала «умницей», Джейми – «бимбо», а Трейси – «соблазнительницей».

Клара, несмотря на сочувствие к пропавшим, не могла не улыбнуться, глядя на эти описания, казавшиеся пародией на психологические портреты. Потом она занялась юношами.

Чак Бартолетти, которому исполнилось восемнадцать, посвящал львиную долю времени хоккею с шайбой, футболу, а последние три года – еще и бодибилдингу. С фотографии смотрел молодой человек среднего роста, с коротко стриженными светлыми волосами. Верхняя часть его тела с сильно накачанной мускулатурой не соответствовала ногам, казавшимся короткими и тонкими. Психолог кастинга, оценив юношу по своим критериям, счел его «примитивным». Что ж, его пустой взгляд и глупая улыбка, пожалуй, давали специалисту право сделать подобный вывод. Чак уверял, что у него было бесчисленное множество сексуальных связей, большей частью случайных. Тот же психолог, не колеблясь, заявил, что юноша страдает преждевременной эякуляцией. Выходец из среднего класса, он имел двух сводных братьев от предыдущих браков отца. Его любимым чтивом были журналы по бодибилдингу и модернизации (Чак с важностью употреблял тут модное словечко «тюнинг») автомобилей. Будучи по натуре юношей жизнерадостным и начисто лишенным комплексов, он все же испытывал постоянную потребность мериться силами с другими молодыми людьми, чаще всего в духе мужской дружбы. В кастинге участвовал, чтобы «испытать судьбу».

Девятнадцатилетний Брюс Брэдбери тоже страдал от серьезных психологических проблем. Властная мать и лишний вес сделали его необщительным и мнительным. Он был немного ниже среднего роста, а на его бледном жирном лице еще отчетливо виднелись глубокие следы от угрей. Выходец из простой семьи, единственный и поздний ребенок женщины, которая выгнала мужа, хронического алкоголика, вскоре после рождения сына, он воспитывался в особо строгих и деспотических правилах. Неудивительно, что в душе его зрели семена бунта. Брюс был студентом; круг интересов весьма широк: уфолог-любитель, он также интересовался хард-роком и парапсихологией. Участие в реалити-шоу было, возможно, неплохим способом вырваться из повседневной рутины.

Психологи кастинга назвали Чака «мистером Мускулом», а Брюса – «увальнем».

Здесь же были указаны номера мобильных телефонов, домашние адреса (все кандидаты жили с родителями) и часы свободного времени.

Клара поклясться могла: похититель располагал теми данными, которые были сейчас у нее перед глазами.

В момент исчезновения, то есть позавчера днем, все кандидаты находились в Лос-Анджелесе. Показания семей не дали практически никаких зацепок. Большинство родителей в это время дня работали. Сейчас изучаются показания друзей пропавших ребят, но это займет немало времени. В случае исчезновения людей самыми важными обычно становятся первые часы расследования – за это время необходимо успеть собрать как можно больше информации. Несколько дней спустя следы остывают, нити обрываются. Но в нынешнем деле все по-другому.

Клара сидела, погруженная в свои мысли, как вдруг заметила, что не слышит шумной возни, обычно доносившейся из соседней с ее кабинетом комнаты. Оттуда больше не долетало ни звука. Клара посмотрела на часы. Ровно полночь. Она услышала тяжелые шаги, приближающиеся к двери.

Сержант Клегг, бледный как смерть, поспешно вошел в комнату и пробормотал:

– Клара, мы нашли пропавших!