Текст книги "Простой, как снег"

Автор книги: Грегори Галлоуэй

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 18 страниц)

– Ты где?

– На Талус-роуд. -Недалеко.

– Я знаю. Нужно ускорить шаг.

– Ты кое-что забрал с собой, – сказала она. Это был почти вопрос.

– Я обо всем позабочусь.

– Спасибо. Похоже, ты запыхался.

– Снег глубокий.

– Может, тебе стоит идти по улице.

– Может. Через несколько минут я увижу свой дом и тогда точно узнаю, будут у меня проблемы или нет.

– Не отключай связь, пока не увидишь.

Я отвел трубку от уха и перешел на бег. Ноги налились свинцом и устали, меня немного пошатывало. Мне следовало уйти пораньше. Мне не следовало столько пить. Я не собирался падать, но из-за выпитого двигался медленно. И я не сомневался, что родители уже дома. Они вполне могли не остаться на встречу Нового года. Это было бы для них типично – отправиться на вечеринку в новогодний вечер и уйти до встречи Нового года. Я вышел на Бурр-роуд и увидел заднюю часть нашего дома и одну боковую стену. Все было погружено во тьму.

– Не думаю, что они дома, – сказал я Анне.

– Хорошо, – ответила она.

– Что ты еще хотела сказать?

– Судя по твоему голосу, у тебя что-то болит. Я слышу твое дыхание и слышу, как скрипит снег.

– У меня ничего не болит. Я сейчас срежу путь через задний двор миссис Оуэне, а потом мне останется до дома всего один квартал.

– Не отключай связь, – велела она.

Я пробежал по заднему двору миссис Оуэне и обратил внимание на мусорные баки за ее гаражом. Я остановился и бросил туда скомканную салфетку. Я вышел на улицу, и мне тут же показалось, что я слышу шум машины. Я бросился бегом по улице и ворвался в погруженный во тьму дом.

– Я думаю, что едва обогнал их, – сообщил я.

Дышать было трудно. Я стал снимать ботинки, прислонившись к спине у задней двери и прижимая трубку к левому уху.

– Что там был за шум?

– Я избавился от того, что забрал у тебя дома. -Где?

– У миссис Оуэне.

– Ты не думаешь, что она это найдет?

– Там стоял пакет. Я сунул это в пакет. И вообще – даже если и найдет? Она же не знает, откуда это.

– Но она может испугаться, – Анна рассмеялась.

Я снял ботинки и в темноте отправился к себе в комнату. Если родители вернутся прямо сейчас, то увидят снег у меня на обуви. Я подумал о том, чтобы вернуться и подтереть пол, но слишком устал.

– Я собираюсь спать, – сказал я Анне.

– Это будет великолепный год, – объявила она. – Да.

– Послушай меня, – продолжала она. – Это будет великолепный год. Случится то, чего мы никогда не ожидали и никогда не представляли.

– Все уже великолепно, – ответил я и забрался под одеяло. В это мгновение я услышал, как машина родителей подъезжает к дому. – Они вернулись, – сообщил я. – Наверное, пропустили по бокалу шампанского и убрались оттуда. Мне нужно заканчивать разговор.

– Ну, тогда пока.

Меня беспокоили ботинки, но родители их или не заметили, или, по крайней мере, ничего о них не сказали ни на следующий день, ни в какой-то другой. Я чувствовал себя так, словно обдурил весь мир. Я чувствовал, что мы победили всех. Анна права: это будет великолепный год. Для разнообразия все будет хорошо.

Январь

В субботу после Нового года мистер Кайн с Анной пришли к нам, чтобы помочь с установкой коротковолновой антенны.

– Может, стоит подождать, пока не потеплеет, – заметил я.

– Мой отец хочет побыстрее установить ее у тебя, – сказала Анна.

И вот они пришли со всем необходимым. Мистер Кайн надел красную вязаную шапку с помпоном и коричневый рабочий комбинезон. Он напоминал зажженную сигару.

Мой отец сидел в своей берлоге, поэтому я даже не потрудился спросить у него, где устанавливать антенну, а также не спрашивал разрешения взять его лестницу и инструмент. Мы с Анной и ее отцом просто отправились в гараж, и там мистер Кайн занялся делом. Он объяснил, что потребуется сделать, и дал каждому из нас особые задания.

Мы с мистером Каином понесли лестницу к боковой стене дома, растянули ее, чтобы доходила до крыши, и мистер Кайн поднялся по ней к окну моей комнаты. Пока он забирался на лестницу, я отправился в свою комнату и протянул ему в открытое окно антенну и провод.

– Можешь спокойно закрывать окно. Провод не помешает, – сказал он и полез дальше на крышу.

Я оставил окно открытым и посмотрел вниз на Анну, которая стояла у лестницы и придерживала ее. Она не глядела на меня. Она притоптывала ногами и заворачивала длинный черный шарф, чтобы получше закрыть уши и нос.

Мистер Кайн крикнул мне, чтобы включил приемник. Я повернулся к письменному столу и тут услышал глухой удар, потом что-то заскользило. Я бросился к окну и увидел, как мистер Кайн поднимается с самого края крыши.

– Где ты была, черт побери? – заорал он на Анну. – Я из-за тебя мог бы свалиться с этой чертовой крыши.

Он в ярости врезал ногой по лестнице, и она упала на лужайку с громким металлическим звоном. Я побежал вниз, чтобы помочь Анне ее поднять.

У нее покраснели глаза, она собиралась расплакаться.

– Не беспокойся, – сказал я, помогая устанавливать лестницу. – Все в порядке.

Когда мы снова приставили лестницу, появился мой отец в домашних тапочках, в которых вышел на снег. Он выглядел полусонным и тер глаза и лицо. Вероятно, он еще не пришел в себя после дневного сна. Несколько секунд он стоял и наблюдал за нами, затем, не произнеся ни слова, вернулся в дом. Мистер Кайн все еще был в ярости и стоял у края крыши. Он приказал мне отойти от лестницы.

– Пусть она все делает сама, – сказал он мне. – Это все, что от нее требовалось. Одна вещь. Давай посмотрим, справится ли она, не убив при этом никого из нас.

Он спустился по лестнице и гневно посмотрел на дочь.

– Молодец, – сказал он ей.

Мы отнесли лестницу и инструмент назад в гараж.

– Это не самая лучшая антенна, – сказал мистер Кайн. – Но, по крайней мере, ты сможешь ловить коротковолновые передачи. Если тебе понравится, как работает приемник, его всегда можно усовершенствовать или приобрести новый.

Я поблагодарил его за подарок и помощь, и он отправился к машине.

– Поехали, – сказал он дочери.

– Я останусь здесь ненадолго, – сказала она. – Можно? Судя по виду мистера Каина, он этого не одобрял, но

легко пожал плечами и уехал.

– Он сегодня очень раздражительный, – заметил я.

– Пошли в дом, – предложила Анна.

Мы отправились ко мне в комнату, и Анна закрыла дверь. Там было холодно из-за того, что открывалось окно, и Анна быстро забралась под одеяло. Стояла вторая половина дня. Вероятно, мой отец вернулся ко сну. Я забрался в кровать.

Анна сжала мою руку, а когда я повернулся к ней, она уже спала. Девушка лежала на спине, спокойно и неподвижно. Я наблюдал за тем, как она спит, слушал ее ровное дыхание. Я хотел выключить радиоприемник, но Анна крепко держала меня за руку, а какая-то женщина спокойно повторяла:

– Seis, siete, tres, siete, сего…

В следующий понедельник нам выдали ведомости. Я получил все отличные оценки, Анна по всем предметам получила всего лишь проходной балл – «D». Ее родители запретили ей со мной встречаться, пока она не исправит отметки.

«Какой смысл мне это запрещать? – говорилось в ее письме, присланном по электронной почте. – Я получала отвратительные оценки задолго до встречи с тобой».

«Может, все дело в лестнице», – ответил я.

«Это не имеет значения», – написала она. И это не имело значения: мы продолжали видеться.

Она отправляла мне на мобильный текстовое сообщение, или письмо по электронной почте домой. «Подойди к двери в подвал через полчаса. Она будет не заперта». Я проскальзывал украдкой в дверь подвала, и мы какое-то время проводили вместе.

– Обычно мои родители не такие упрямые и не ведут себя так глупо, – сказала она мне. – Я не понимаю, почему они вдруг устроили из моих оценок трагедию.

В тусклом свете подвала я внезапно заметил синяки на обеих ее руках, чуть ниже плеч. Увидев, что я на них смотрю, Анна села и надела рубашку с длинным рукавом и свитер.

– Ты замерзла? – спросил я.

– Немного.

Это был один из тех случаев, когда она не должна была находиться в подвале. Она проскользнула вниз после того, как ее родители отправились спать, и мы не могли рисковать, растапливая печку. На кушетке было холодно, однако лучше, чем встречи в других местах.

«Встретимся у реки», – приходило послание, и я обычно бежал к ее любимому месту у реки, мы целовались и дрожали, пока холод не становился невыносимым. У нас немели пальцы, мерзли уши и носы, и нам приходилось расставаться.

За следующую контрольную по математике Анна получала «А», и запрет был снят.

– В любом случае это был только предлог, – заявила она. – Раньше моих родителей никогда не волновали оценки. С ними что-то не так.

– Я им не нравлюсь.

– Все не так просто, – сказала она. – С ними все всегда не так просто. Кроме того, ты им нравишься.

Запись в журнале

…Мы все перебрались в сарай в сельской местности. Это был большой старый сарай, крупнее большинства наших домов. Длина составляла примерно сто футов, ширина -около пятидесяти, но наибольшее впечатление производила крыша. Она располагалась в восьмидесяти футах от земли. Имелся второй этаж и три люка в полу. Оттуда к земляному полу спускались деревянные лестницы. Все было сделано из дерева и пахло теплым костром. В некоторых старых стойлах для лошадей имелся небольшой слой соломы. Место казалось идеальным.

Мы построили в сарае свои собственные маленькие комнатки. Готы заняли весь верхний этаж. Они напоминали летучих мышей на стропилах, маяча там в своих черных одеждах всей компанией, за исключением Анны, которая оказалась на первом этаже рядом со мной. Карл закончил работу первым, и пока мы продолжали прибивать перегородки, заносили постели, матрасы и личные вещи, он лежал на своей кровати и читал «Почему мы ходим в магазин».

Нас там собралось много – от двадцати до двадцати пяти человек. Мы все выбрались из дома, от родителей. Никто не знал, чей это сарай. Туда было проведено электричество, но на этом достижения цивилизация заканчивались. Постоянно бегали мыши, птицы перелетали с лестницы на лестницу и спускались вниз с потолка. Там жила, по крайней мере, одна сова. Конечно, проблемы имелись, но я думал, что мы с ним управимся.

Затем однажды я вернулся, и Анны там не оказалось. Она не возвращалась пару дней и, похоже, никто не знал, что с ней случилось. Я беспокоился, но казалось, что больше это никого не заботило. Она не была дома у родителей, она не появлялась в школе. Ее не было нигде. Я подумал, что она, возможно, нашла какое-то другое место, лучше нашего, и устроилась там сама по себе. Она не хотела, чтобы кто-то был с ней. Она не хотела видеть рядом меня.

Через несколько дней она вернулась в сарай за вещами. Я умолял ее остаться.

– Я не могу здесь остаться, – заявила она. – Мне нужно в другое место.

Я сказал ей, что все станет лучше. Я сказал, что для нас для всех это новое дело, и мы каждый день узнаем что-то новое. Все вскоре станет по-другому. Я почти что плакал.

– Просто пережди, – говорил я. – Все станет лучше.

– Я не могу остаться, – ответила она и ушла.

Она убедила меня начать вести журнал снов. Этот сон снился мне три раза за одну неделю, с 30 января по 5 февраля.

Мамлер

– Как продвигается рассказ о призраке? – спросила у меня Анна.

– Не очень хорошо, – ответил я.

Я пытался. Я долго пытался, но начал думать, что на самом деле не создан для этого. Я оказался в ситуации, когда у меня не было ничего стоящего, чтобы показать Анне. Но чем дольше я тянул, тем большего она ждала. Я думало рассказе по ночам, иногда просто сидел у окна и смотрел в ночь. Снег блестел в лунном свете, а я пытался представить, какой рассказ о призраке ей понравится – рассказ, который я хотел бы написать, но не мог. Я ничего не смог придумать. Поэтому я прочитал несколько книг, которые она мне дала – несколько старых рассказов о призраках. Но от этого стало только хуже, потому что я не мог придумать ничего, что не было бы придумано раньше. Я хотел написать что-то, что ей понравится.

– Может, тебе просто требуется вдохновение, – решила Анна.

Анна рассказала мне легенду о населенном пункте под названием Мамлер, расположенном на другом берегу реки. На карте его больше не найти, там нет никакого города, просто несколько акров леса. Я сам никогда не слышал про Мамлер, пока мне про него не помянула Анна. По ее словам, город возник на том месте свыше двухсот лет назад. Он разрастался и процветал, а затем, после серии странных событий, прекратил свое существование. Остались только какие-то развалины и легенды. Случившееся с Мамлером было тайной, но ходили слухи, что в лесах живут призраки.

Анна показала мне несколько сайтов в Интернете, где рассказывалась эта история. Многие детали различались, но в целом это был один и тот же рассказ. За рекой произошло что-то ужасное, а выжившие просто покинули Мамлер, перебрались в наш город или вообще уехали подальше от этих мест. На большинстве сайтов утверждалось, что город основал Джордж Томас в 1737 года, но вскоре, всего через несколько лет его захватила семья Мамлеров. На одном из сайтов утверждалось, что три брата по фамилии Мамлер сбежали из Англии после провала заговора, целью которого было свержение короля с престола, и на них кто-то наложил проклятие. Вскоре после того, как они перебрались жить в маленькое поселение, стали происходить странные вещи. Самый младший из братьев Мамлер, Абель, сошел с ума, а вскоре после этого Гришэм Пин упал при строительстве амбара и разбился насмерть. На другом сайте говорилось, что его убили, и подозрение пало на Хирама Таннера, для которого строился амбар. Как заявлялось на одном из сайтов, Таннер, в конце концов, сошел с ума от проклятия, наложенного на него сестрой Пина. Несколько семей покинули Мамлер, но их, тем не менее, продолжали преследовать несчастья. В 1769 году семья Картеров бросила свой дом (старый дом Абеля Мамлера) и перебралась в Бингэмптон, где их убили индейцы. Около 1800 года (для большинства событий на разных сайтах указывались разные даты) жену генерала Гедеона Сванна убило молнией, и вскоре после этого он сам сошел с ума. Последним упоминаемым событием была гибель семьи Проби в конце 1800-х годов. Вначале после болезни скончалась жена Уильяма Проби, затем его дети исчезли в лесу или утонули в реке, – в зависимости от версии, которую вы читали или в которую верили. А затем Проби сжег свой дом и попытался поджечь весь город перед тем, как исчез сам. Через несколько лет исчез весь город. Люди или умерли, или перебрались в более безопасное место.

На одном из сайтов имелась фотография почти исчезнувшей дороги, которая когда-то шла через Мамлер. Теперь она заросла травой и сорняками. Слева от разрушенной дороги возвышались несколько деревьев, между двумя из них висело белое облако. На сайте утверждалось, что облако – это какой-то дух, заснятый на пленку. «Физическое доказательство из тех, которые ненавидят скептики, – гласила подпись под фотографией. -Очевидно, что никоим образом невозможно создать подобное облако. Но оно есть, схваченное нашим фотографом».

– Ты когда-нибудь бывала там? – спросил я.

– Это частная собственность, – ответила Анна.

– И кому она принадлежит?

– Какой-то ассоциации. Но нас никто не остановит, если это тебя беспокоит.

– Мне незачем туда идти.

– Давай сходим, – настаивала Анна. – Ты не сможешь дать описание места, пока его не увидишь. Тебе нужно проникнуться атмосферой.

– Кто сказал, что я о нем пишу? Похоже, что об этом месте уже и так достаточно написано.

– Ну, тогда напиши о чем-то еще, – ответила Анна. – Но это – единственное место, которое я знаю, предположительно населенное духами. Ты же собираешься писать про призраков? Правильно? Ну, тогда давай сходим и поищем каких-то призраков.

Она потащила меня в Мамлер. Анна взяла с собой корзину для пикника, заполненную бутербродами, фруктами, термосом с горячим шоколадом и маленькой бутылкой коньяка. Было холодно, везде лежал снег.

– Может, нам стоит подождать до весны, – заметил я. Мы перебрались на другую сторону по южному мосту,

затем примерно полторы мили шли на север. Была суббота, день перевалил на вторую половину и оставался только примерно час до того, как стемнеет. Именно так она все и спланировала. Анна хотела добраться до места, пока светло, но оставаться там, пока не стемнеет.

– На всякий случай у меня есть фонарик, – заявила Анна.

Это был только большой густой участок леса. Я видел его миллион раз и никогда о нем не задумывался. Никто его никогда не упоминал до Анны, недавно появившейся в нашем городе. В лес вела старая пешеходная тропинка, но ее преграждала цепь, на которой висела табличка «Вход воспрещен».

– Неужели они думают, что это кого-нибудь остановит? Вместо этого им следовало написать «Заходите на свой страх и риск».

– Непохоже, чтобы кто-то здесь появлялся в последнее время, – заметил я. На снегу не было никаких следов ног. Не нашлось и следов звериных лап.

Мы стали с трудом пробираться сквозь лес, пока не натолкнулись на старую дымовую трубу, торчавшую из снега. Она сильно потрескалась и обломилась сверху, но в целом оказалась в удивительно хорошем состоянии. Анна смахнула снег с нижней части трубы и обнаружила каменный очаг. Она расчистила его весь, достала из корзины одеяло, расстелила его на очаге и села.

– Неплохое местечко, – сказала она.

– Тебе не холодно?

– Конечно, холодно, но что делать?

– Я мог бы развести огонь, – предложил я.

– Кто-нибудь увидит дым и решит, что загорелся весь лес, – заявила Анна. – Кроме того, у нас есть чем согреться.

Она сделала глоток коньяка и протянула мне бутылку.

Я сел рядом с ней, мы потягивали коньяк мелкими глотками и ели то, что она взяла с собой. Анна очистила апельсин и протянула мне половинку. Он казался очень ярким на фоне белого снега. Все цвета обострились, как и запахи. Я особенно ощущал сильный запах коньяка. Мороз заворачивал. Я мог бы оставаться там вечно.

***

Начало темнеть. Небо приобрело темно-синий оттенок, стали появляться звезды. Было время полнолуния.

– Давай подождем призраков, – сказала Анна и подвинулась поближе ко мне. Мы сидели, прижавшись друг к другу в темноте и холоде, – и ждали.

– Ты веришь в призраков? – спросил я у нее.

– Мне хотелось бы верить, – ответила Анна. – Мне хотелось бы думать, что после этой жизни нас что-то ждет и нас что-то связывает. Такой мир стал бы более интересным.

– Ты считаешь, что здесь живут призраки и все, что мы читали про Мамлер, – правда?

– Сомневаюсь, – ответила она. – Проблема в том, что множество людей исказило истину, придумав всякие легенды, розыгрыши и просто добавив всякого вранья.

Она рассказала мне про Гудини.

***

– Один из трюков, который он придумал и даже запатентовал, но никогда не исполнял, заключался в замораживании его в куске льда, или, по крайней мере, в том, что представлялось бы льдом зрителям. Он должен был оттуда сбежать – выйти изо льда, совсем его не повредив. Еще у него была Пытка в Водяной Камере. Нечто вроде кабины телефона-автомата наполнялось 250 галлонами воды. Гуди ни запирали внутри, вниз головой, а затем закрывали занавеской, отгораживая от зрителей. Его помощники оставались видны – по крайней мере, один из них держал топор, чтобы при необходимости разбить стеклянную кабину и слить воду. Зрители ждали и ждали. Гудини просил их задержать дыхание вместе с ним.

Можно было слышать, как люди резко выдыхают воздух, не в силах больше сдерживаться. Все равно ничего не происходило. Говорят, что некоторые зрители начинали сильно беспокоиться. Люди кричали помощникам, чтобы освободили Гудини, спасли его от утопления. Потом, как раз когда зрители были уже на грани нервного срыва, когда никто уже просто не мог сдерживать дыхание, Гудини появлялся из-за занавески.

– Вот это трюк! – восхитился я.

– Да, это трюк, – кивнула она. – Гудини мог выбраться из Камеры, когда хотел. Некоторые заявляли, что он обычно сидел за занавеской и читал газету, поджидая подходящего момента, чтобы появиться перед зрителями. Самое удивительное заключается в том, что это представление, на котором ничего не происходит. Зрители просто смотрят на занавеску и пару человек, стоящих рядом. Они приходят в возбуждение, беспокоятся и нервничают оттого, что представляют в своих мыслях. Потом, в конце концов, они испытывают облегчение и удивление. Трюк заключался не в том, как выбраться из Камеры, а в том, как манипулировать толпой. Как выбраться, Гудини придумал задолго до того, как стал выступать перед зрителями. Он знал, как управлять толпой, а заодно понимал, что тем же самым занимаются фальшивые медиумы и экстрасенсы.

Его друг, сэр Артур Конан Дойл легко поддавался на подобные уловки. Он верил самым дешевым трюкам. Дойл лишился сына во время Первой Мировой войны и отчаянно хотел верить в спиритические сеансы и медиумам, – сообщила мне Анна. – Гудини считал подобный вид отчаяния опасным и не хотел, чтобы кто-то использовал горе и желания Конан Дойла. Гудини пытался убедить Дойла, что медиумы на самом деле – это только более умелые фокусники. Он писал сэру Артуру Конан Дойлу письмо за письмом, развенчивая медиумов, в которых тот верил. Гудини рассказывал, как именно они проводят свои трюки. Конан Дойл отказывался верить и сказал Гудини, что проблем в том, что фокусник смотрит на медиумов предубежденно, не сохраняя объективности в подходе к вопросу. Дружба переросла во вражду, и Гудини изменил свое представление, включив развенчивание трюков, используемых медиумами. Самое смешное заключается в том, что они оба хотели верить в то, что существует жизнь после смерти, – продолжала Анна. -Конан Дойл так сильно хотел верить, что принимал любого медиума за истинного, только бы услышать от сына. А Гудини желал пообщаться со своей умершей матерью, и отказывался принимать обманщиков и ложных медиумов. Ему очень хотелось найти истинного.

– Поэтому он и придумал шифр?

– Да. Он пытался связаться с матерью и хотел, чтобы медиум подтвердил, что она вступила в контакт. Гудини желал знать, что она говорит. «Со мной в порядке. Наконец со всеми мучениями покончено», – заявил ему один медиум. Мать Гудини не говорила по-английски, поэтому он знал, что это не так, и придумал шифр для них с женой.

Несколько минут мы сидели молча, давая лесу возможность оправдать свою репутацию. Ничего не происходило. Просто темнело. Луна не вышла, и я видел не более чем на десять футов вокруг. Ближайшие деревья напоминали огромные колонны, а все за ними представляло собой сплошную черную стену.

– Хочешь подождать луну? – спросила Анна.

– Нет, – ответил я. Мне было очень холодно. Анна вручила мне фонарик.

– Ты считаешь, что он нам нужен? – спросил я и отступил от нее на несколько шагов.

Она почти исчезла во тьме, я мог рассмотреть только ее светлые волосы, которые тускло светились во тьме. Она подошла ко мне и взяла за руку.

– Прислушайся, – быстро прошептала Анна и сжала мою руку. Несколько секунд мы стояли в полной тишине.

– Что? – наконец прошептал я.

– Почти слышна песня группы «The Сurе», которую я записала на первый компакт-диск, – сказала она и рассмеялась.

В лесную черноту всмотрись, Поди поближе и вглядись, -И там подругу отыщи, Коль сможешь ты ее найти…*

Анна пропела эти слова вслед за «Тhе Сurе». Я включил фонарик, и мы медленно пошли из Мамлера.

– Теперь мы прокляты, – сказала Анна, когда мы вышли из-под деревьев, а за нашими спинами остались темнота и песня.

– Я к этому готов, – ответил я. – Я чувствую, что уже давно проклят.

– Так нехорошо говорить, – заявила она, быстро подошла ко мне, поцеловала меня, а потом побежала вперед по дороге.

Я бросился за ней, держа луч фонарика у нее на спине, на черной одежде. Она сбежала с дороги в снег, и понеслась по сугробам к реке.

– Давай перейдем по льду, – предложила Анна.

– Я не думаю, что стоит это делать, – ответил я. – Я имею в виду: после того, как на нас было наложено проклятие.

– Ты считаешь, что нам следует подождать полчаса?

– Это вроде как не плавать полчаса после еды? – простонал я.

– Это ты хочешь ждать, – Анна шагнула вперед и ступила на замерзшую реку.

– Давай, по крайней мере, сделаем это днем, – предложил я.

– Все тут ходят, – ответила она и сделала еще несколько шагов.

Я шагнул на лед и провел лучом фонарика по поверхности. Лед был покрыт тонким слоем снега. Я не увидел ни полыньи, ни просверленных рыбаками лунок, ни каких-то трещин, – но это не означало, что их там нет. И нас вполне мог ждать какой-то участок тонкого льда. Анна ушла вперед примерно на двадцать футов. Она повернулась в луче фонарика и посмотрела на меня. Она подняла руку в черной рукавичке к лицу и закрыла глаза от света.

– Давай, – сказала она, увидев, что я все еще остаюсь на берегу. – Пошли.

Я взял корзину для пикника, завел ее на спину, а затем бросил вперед на лед. Я думал проверить таким образом лед между нами, хотя корзина весила во много раз меньше меня. Корзина не заскользила по льду, как я ожидал, а остановилась в нескольких футах от меня. Она застряла в снегу.

– Ты определенно проклят, – сказала Анна.

Она ждала меня, но я сказал ей, чтобы шла вперед. Нам не стоило удваивать вес на небольшом участке льда. Я знал эту реку. Я катался на ней на коньках и переходил ее сотни раз, – но всегда в дневное время. Анна вела себя так, будто была хозяйкой реки. Она уверенно шла по поверхности, словно занималась подобным каждый вечер, я же ступал более осторожно, обследуя каждый фут льда между нами и другим берегом. Сердце судорожно билось у меня в груди при мысли о том, как мы оба провалимся сквозь лед в быструю реку.

Наконец мы добрались до снежного берега, я выбрался на твердую землю и рухнул. Даже хотя я шел медленно и осторожно, я чувствовал себя так, словно пробежал 100 ярдов, сдавая нормативы. Я тяжело дышал и вспотел. Я перевел луч фонарика на Анну, которая встала на колени рядом со мной. Она широко улыбалась, ее лицо словно бы отражало и свет фонарика, и свет звезд, появившихся на темном небе.

– Ну, как развлечение?

Она была права. Даже если я испугался до полусмерти во время перехода через реку, я давно не испытывал таких эмоций.